Глава 1
Мародер
Увы, ясность с моим делом не пришла, даже когда корабль добрался до острова, не пришла она и на следующий день.
Хоккайдо встретил меня хоть и фантасмагорическими, но прекрасными видами, новыми открытиями и кучей проблем. Люди так и не рискнули обосноваться в порту единственного большого города на острове. В хорошо защищенной от штормов бухте образовался плавучий остров из нескольких разнокалиберных судов, намертво скрепленных друг с другом. Эдакий «Остров погибших кораблей». Наше судно причалило к импровизированному пирсу, который когда-то был длинной, низко сидящей галерой. Я наконец-то ступил на твердую поверхность, если можно так сказать. Благодаря огромной массе Корабельный Остров — именно так называлось обиталище мародеров — можно было назвать незыблемой твердью.
Честно говоря, в первый момент я растерялся — мало того что не имел ни малейшего понятия о порядках на Острове, так еще и встречающие новичков подозрительные личности, рассмотрев мою татуировку, шарахнулись в стороны, как от чумного. Впрочем, возможно, это и к лучшему.
Преодолев невольный приступ нерешительности, я перешел к действиям.
— Эй ты!
Серебряная монетка мелькнула в воздухе и исчезла в кулаке рабочего пристани, который моментально превратился в самое радушное существо на свете.
— Слушаю, благородный эрл, — откликнулся рабочий на брадарском языке, хотя и с аравийским акцентом.
Хм, они еще и в дворянских татуировках разбираются…
Я еще раз осмотрелся — после войны у меня сложилось предвзятое отношение к арабам, но все остальные посетители галеры-пристани вызывали еще меньше доверия, если оно вообще было возможно.
— Проводи меня в ближайшую таверну с комнатами для приезжих и отпросись у начальства на пару мер времени.
Процесс «отпрашивания» занял не больше секунды. Моя монета перекочевала в руки старшего на пристани. Рабочий не особо расстраивался, потому что вполне справедливо предполагал, что сумеет заработать еще. Причем серебро здесь явно никого не удивляло, а это плохо.
Если бы где-то имелся план Острова, то на нем четкими линиями были бы нанесены лишь две главные улицы: Якорная и Канатная. Улицы тянулись как минимум на километр каждая и размещались перпендикулярно друг к другу. Но это только на плане. В реальности передвигаться по этим «проспектам» приходилось как по джунглям. Палубы кораблей находились на разных уровнях, а сами судна не всегда соприкасались друг с другом бортами и имели навесные переходы. И чем дальше от центра, тем мельче становились суда-понтоны, доходя до скрепленных гнилыми канатами лодок и плотиков. С другой стороны, по такому поселению никто не собирался ездить верхом или в карете, а пешеходам и так все нравилось.
Сам бы я в этой мешанине мостиков, канатных лестниц и палуб, размещенных под разными углами наклона, заблудился моментально, так что идея с проводником оказалась очень разумной.
Самым респектабельным местом на Острове была таверна «Пьяный краб». Хотя, судя по вывеске, краб был скорее вареным, чем пьяным, но это уже нюансы. «Краб» когда-то был довольно большим военным судном, явно нихонской постройки. Шикарное оформление предопределило судьбу навсегда лишенного возможности бороздить океанские просторы корабля, и он стал не жильем для мародеров, а гостиницей для богатых искателей неприятностей на свою пятую точку. Именно за такого идиота меня и принял рабочий пристани по имени Малик.
Обширный трюм корабля имел дощатый пол, на котором разместились полтора десятка больших столов. Барная стойка находилась в противоположном от входа конце вытянутого помещения. Все это благолепие освещали пара магических светильников и жировые лампады.
Сидящие за столами люди и все те, кого мы с Маликом встретили по пути в таверну, имели довольно колоритный вид. Честно говоря, я ожидал встретить на Хоккайдо либо эдаких сталкеров, или в крайнем случае пиратов, но увидел соединение крайностей — часть мародеров напоминали восточных богатеев, а часть — откровенных бомжей. Причем никаких мерзких запахов и зачуханного вида не было — казалось, что тусклое тряпье на этих людях имело свой сокровенный смысл.
Я был одет в стилизованный под наряд королевских звероловов кожаный костюм и сильно выделялся на общем фоне. Несколько откровенно враждебных взглядов подтверждали предположение о том, что я не в «тренде».
Ладно, с этим разберемся позже, а сейчас — информация.
По завету графа Калиостро, лучше всего иметь дело с тем, кому от тебя ничего не нужно, ну кроме вознаграждения. Малик выглядел достаточно незаинтересованным, хотя его чуть узкоглазое лицо с изрядной примесью аравийской крови напоминало мне погибшего от моей руки Неждана. Царство ему небесное, пусть он и был убийцей и предателем.
— Закажи пива и чего-нибудь поесть, — осмотревшись, сказал я Малику и направился к ближайшему свободному столику.
Немного утолив жажду и голод принесенной Маликом запеченной рыбой, я перешел к расспросам:
— Малик, мне нужно купить яйцо они. Знаешь, что это такое?
— Конечно, — отмахнулся юноша, — здесь все знают, кто такие чудовища и их яйца. Этим и живем.
— Ты так говоришь, будто сам ходишь на берег…
— Нет, — без малейшего смущения ответил Малик. — Страшно. Назад возвращается один из десяти. Когда-нибудь, конечно, пойду, а пока мне и на пристани неплохо. Мародеры после рейдов хорошо гуляют, так что мой хозяин без риска богатеет сам и хорошо платит своим людям.
— Так что там насчет яиц?
— Все торговцы с материка идут либо к Билялу по прозвищу Палка, либо к Мазиду Три Пальца.
— Это все?
— Нет, конечно, Остров большой, и торговцев много, но остальные просто не стоят вашего внимания.
— И то, что они оба — аравийцы, не имеет ни малейшего значения? — хмыкнул я. — Кстати, кто из них твой хозяин?
— Билял, — чуть смутившись, сказал Малик. Посмотрев на меня, он понял, что если хочет получить достойное вознаграждение, то стоит быть откровеннее. — Есть еще Светозар Кривой, также можно попробовать купить яйца у самих мародеров. Только это без гарантии. Торговцы проверяют товар у мага и только после этого перепродают.
— У вас здесь и маг есть? — удивился я.
— Да, Мазид, — нехотя сказал мой информатор и тут же добавил: — Но на цену это не влияет. У моего хозяина можно купить даже дешевле.
Пока я переваривал информацию, Малик доел рыбу и всем своим видом показывал, что ему мало. В полупустой кувшин он заглянул с не меньшей тоской, но получил деньги только на еду.
По большому счету самую важную информацию из того, что знал сам, он уже выдал, а судя по появившейся неуверенности в его повествовании, в делах закрытой касты мародеров парень не сильно-то и разбирался.
Послушав его еще минут двадцать, я наградил Малика золотой монетой и отправил восвояси, а сам направился к стойке трактира проверять услышанное. Похожий на медведя хозяин заведения и по совместительству бармен в основном подтвердил услышанное мной, только добавил, что хозяин Малика — жадная крыса и богатеет только потому, что перепродает артефакты и яйца они родичам в аравийском эмирате. Верить этому разоблачению или нет — покажет время, а пока мне хотелось нормально выспаться на кровати, а не в качающемся гамаке.
В насквозь пропитанном солеными брызгами заведении и порядки были морскими, так что за комнату не с гамаком, а с обычной кроватью мне пришлось даже доплачивать. Гостиничная часть таверны находилась на соседнем судне — довольно шикарном «пассажире». Мне досталась довольно обширная для корабельной каюты комната с кроватью, столом и даже платяным шкафом, вдобавок к двум сундукам. Вещей у меня было немного, так что в сундук отправился лишь рюкзак с вещами. Наплечная сумка с деньгами легла под подушку, а разобранная нагината, как верная подруга, расположилась рядом на постели.
Как я и подозревал, следующий день особой ясности не внес. Поход по торговцам закончился разочарованием — цены кусались и были не намного меньше, чем у поставщиков, доставляющих яйца королевским поводырям в Ониборг. Трех тысяч золотых за яйцо ковая у меня не было. Насчет хах-ковая или хидоя я даже не спрашивал. Так что пришлось перейти к неприятной части плана — вылазки на остров, и с этим все было очень непросто. Нет, отправиться в порт Хоккайдо можно в любую минуту, просто заплатив пару серебрушек лодочнику, но что-то мне подсказывало, что проживу я там ровно до второго взмаха весел уплывающего обратно транспорта. Поэтому нужны связи с теми, кого здесь вполне заслуженно называют мародерами — местный вариант сталкеров, хотя как раз это слово им подходило меньше всего, потому что выслеживают и преследуют как раз их самих. Делают это магические животные они, а на что способны эти «миленькие» зверушки, я знал не понаслышке.
Увы, ни этот день, ни следующий ясности так и не принесли. В сбивающиеся из новичков группы мародеров меня принимали с распростертыми объятьями, но вот как раз ширина этих объятий и смущала. По словам того же Малика, процент смертности у таких новобранцев был просто невообразимым — из сотни новичков выживали единицы. Но эти единицы возвращались домой относительно богатыми, поэтому год за годом государства континента от диких лесных жителей до арабов и брадарцев исправно пополняли ряды смертников.
Вокруг этого буйства смерти кормилось множество стервятников: торговцы яйцами и артефактами, содержатели таверн и рекрутеры, встречавшие новичков еще на пристани и распределявшие их по командам мародеров. Именно с ними я и общался, пытаясь нащупать самый безопасный вариант получения яйца с минимальной ценой и с максимальной безопасностью для себя. Серьезных рекрутеров, в отличие от всякой шушеры на пристани, моя дворянская татуировка совершенно не смущала — похоже, богатеньких искателей приключений здесь хватало. Возможно, заинтересовал бы статус поводыря и задатки укротителя, но раскрываться перед этими стервятниками я не собирался, а вот с главами поисковых партий меня соглашались познакомить только после подписания договора — чистой воды продажа кота в мешке.
Что ж, зайдем с другой стороны.
— Граннус, — обратился я к медведеобразному владельцу таверны, скучавшему за стойкой по причине утреннего отсутствия клиентов, — вот ты — человек опытный и наверняка много знаешь…
В ответ на грубую лесть бородатый кельт только хмыкнул:
— Так-то оно так, но даже мне известно не все. Мародеры — закрытая каста, и за вход в нее приходится платить риском. Лишь тот, кто хоть раз ступал на Черный Пирс, начинает получать информацию от капитанов. — Последнее слово Граннус произнес со значением и, чтобы было понятно даже самому тупому гостю, добавил: — Но даже то, что известно мне, дорого стоит.
Теперь уже я хмыкнул и катнул по столешнице один из золотых кругляшей, которых, кстати, в моем кошельке осталось не так уж много.
— И кто же эти капитаны? Что-то я не видел здесь самостоятельно плавающих кораблей.
— Капитаны — это те, кто водит команды в город. Только у них есть «лоции». — Граннус вновь выразительно шевельнул бровями.
— Только не надо корчить загадочные гримасы. Для тебя есть еще один золотой, который ты не получишь, если я не услышу чего-то интересного. Не нравится такая цена — можешь продать свой рассказ кому-нибудь другому. И мне кажется, что такой идиот здесь только один и у него уже заканчивается терпение.
— Хорошо, — шумно вздохнул кабатчик. — Первыми на остров высадились пираты. Отсюда и морская тематика. Капитаны водят команды в город и обмениваются между собой информацией, которую заносят в «лоции».
— Как встретиться с капитаном?
— Только через рекрутеров.
— Не вариант, уже пробовал. А есть кто-то доступный, но знающий хоть немного больше тебя?
— Всех, кто идет в первый раз, называют «рыбой». Выжившие переходят в «матросы». Можешь найти такого, но там все строго, и они будут молчать.
Граннус выдал театральный вздох.
— Может, все-таки без прелюдий?
— Хорошо, — трактирщик стал абсолютно серьезен. — Десять золотых.
— Пять — и поверь мне, это лучше чем ничего.
— Семь.
— Шесть.
— Ладно, — кивнул кабатчик и тут же дернул подбородком, указывая в глубь зала. — За дальним столом сидит араб. Его зовут Али.
— Просто Али? Арабы обычно более велеречивы.
— Просто Али, и не советую спрашивать больше. Были уже любопытные, а теперь их нет, — загадочно улыбнулся Граннус.
— Ладно, родовое имя этого человека меня интересует меньше всего. Почему именно он?
— Али появился здесь около года назад. Как и ты, он задавал много вопросов, но, в отличие от тебя, нашел подход к одному из капитанов. Не знаю, что там было, но Ибрахим по прозвищу Золотой сразу сделал его своим «матросом». Возможно, потому, что они земляки, возможно, за какие-то другие заслуги, но в первый свой выход Али пошел не в качестве смертника-«рыбы».
— Тогда почему он сейчас квасит в твоем гадючнике, а не купается в золоте?
— Из того выхода Ибрахим вернулся с половиной «матросов» и совсем без добычи. Про «рыб» и говорить нечего, все остались там.
— Ты считаешь, что Али виноват в неудаче Ибрахима?
— Точно не знаю, но люди Золотого пытались его убить, да только у них ничего не получилось. Али сумел отбиться от убийц, он еще добрался до капитана и, приставив нож к горлу, заставил дать клятву примирения. А как ты сам знаешь, арабы клятв именем своего бога не нарушают.
Я этого не знал, но все же кивнул. Возможно, и на Земле арабы тоже такие честные, но что-то подобный факт не стал притчей во языцех. Наверное, в этом мире что-то заставило этот народ чтить клятвы с особым рвением.
— Теперь Али стал изгоем, и никто не хочет иметь с ним дел, так что у тебя есть шанс. — Кабатчик сделал загадочное лицо, показывая, что оплаченный разговор закончен.
— Эта информация не стоит шести золотых. Максимум четыре, — с легким раздражением сказал я, чувствуя, что кабатчик припас некий козырь.
— Поговаривают, что Али — поводырь. — Эту фразу Граннус произнес буквально шепотом. — Так же, как и ты.
— Дай угадаю, — хмыкнул я, — ты узнал об этом по едва уловимым признакам в лице и походке?
Трактирщик торжественно улыбнулся.
— Или просто он, как и я, начал расспросы с цен на яйца они?
Граннус поскучнел, но улыбка вернулась на его лицо, как только на столе заблестели золотые гривны.
Прихватив кувшин вина из водорослей, я направился в дальний конец зала-трюма.
— Уважаемый вой говорит на брадарском? — спросил я, хотя перед этим узнал все, что нужно, у кабатчика.
— Говорит, — раздраженно ответил араб в дорогом, но изрядно потрепанном наряде аравийского стиля. В нем он был чем-то похож на Синдбада Морехода из мультика. Постаревшего, спившегося, абсолютно лысого Синдбада. Судя по гримасе араба, он сразу хотел отшить меня, но взгляд алкоголика наткнулся на кувшин. — Присаживайся, если тебе есть чем утолить мою жажду.
По-брадарски Али говорил чисто и практически не ошибался даже в построении предложений. Только легкий акцент выдавал то, что это не его родной язык. К тому же в чертах его лица явно чувствовалась славянская примесь. Так же сразу определялась арабская примесь в крови Неждана. Воспоминания о юноше, который предал меня и умер от моего клинка, отдавали горечью, поэтому я тут же прогнал их, дабы не испортить дело неприятными ассоциациями.
Первую кружку местного пойла он выпил одним залпом, а это без малого два литра. Я уже обеспокоился, что разговора не получится, но, наполнив вторую кружку, Али лишь отхлебнул из нее.
— Чего надо? — без пресловутого арабского вступления спросил он.
— Информацию.
— И почему ты решил, что я буду откровенничать с тобой всего за кружку этой бурды?
— За кружку не будешь, — спокойно сказал я и тут же добавил, предвосхищая слова, готовые слететь с губ собеседника: — И за деньги тоже, потому что жизнь за золото не купишь.
— И что же ценнее золота ты можешь предложить?
— Яйцо они. — После этих слов араб дернулся, словно от удара; пользуясь паузой, я продолжил говорить, чтобы не дать ему разозлиться: — Я знаю, что такое остаться без питомца, и не пожелаю этого даже врагу. Помоги мне — и ты поможешь себе. Мне не нужны тайны капитанов, а всего лишь подход к одному из них и информация о том, как они могут меня кинуть.
— Боюсь, в этом и состоит главная тайна капитанов, — вздохнул Али, выпуская набранный для гневной отповеди воздух. — Все, кто идет с капитаном в выход, своими телами лишь прокладывают ему путь к сокровищам. И это касается не только «рыб», но и «матросов». Я сведу тебя с Золотым. Но предупреждаю сразу, Ибрахим меня на дух не переносит. Так что может послать прямо с порога. Что касается совета, то тебе следует стать тем, кем капитан пожертвует в последнюю очередь. Кстати, шанс у тебя есть, но если ты вздумаешь обмануть меня с яйцом…
Видя, как в глазах араба разгорается безумие, я поспешил его успокоить:
— Первое яйцо мне, а второе тебе.
— Хорошо, — успокоился мой собеседник. Возможно, пообещай я ему первую добычу, он бы не поверил.
Али с тоской посмотрел на едва ополовиненный кувшин и с натугой начал вставать.
— Подожди, — остановил я араба, — еще мне нужно знать, что случилось с тобой на берегу.
— Обойдешься! — зло каркнул он.
— Не обойдусь. Я ведь не спрашиваю, как нечистокровный аравиец стал поводырем. И не спрашиваю, за что тебя изгнали из страны. Мне это неинтересно, но про все, что может случиться на берегу, хочу узнать отнюдь не из простого любопытства.
Али плюхнулся обратно на лавку и некоторое время сверлил меня взглядом, но затем все же заговорил:
— Мои учителя не говорили, что такое может быть, но как только мы добрались до логова стаи коваев и я попытался войти с ними в контакт, звери словно взбесились. В одну секунду мне удалось почуять всех зверей на полет стрелы, а они почуяли меня.
— Тогда есть ли смысл соваться туда с нашими способностями? — поскучнел я.
— Есть, — тут же вскинулся Али. Похоже, он уже успел зажечь в себе надежду. — На берег ходили поводыри, и не раз. Потому-то Золотой ухватился за мое предложение, но, увы, он нарвался на ущербного поводыря. Сам того не ожидая, я вдруг стал приманкой для целой стаи диких коваев и манил их, словно огонь мотыльков. Это было жутко. Не знаю, смогу ли теперь оседлать даже хах-ковая. Но если не попробую, то точно свихнусь в этой дыре.
— А зачем тебе вообще питомец в этой, как ты сам сказал, дыре? — не удержавшись, спросил я и тут же поправился: — На этот вопрос ты можешь не отвечать.
Но Али все же ответил:
— Может, ты не знаешь, но поводырю всегда найдется место на континенте, даже за пределами Аравии и Брадара. Все, хватит языками чесать, пора делом заняться.
Я не стал спрашивать у Али, какой собирается «активировать» зародыш в яйце без хорохов, — это были его проблемы. Как обученный поводырь, он не мог не знать о таких нюансах, значит, имеет наметки. Впрочем, если все выгорит, подобной лазейкой стоит поинтересоваться.
Капитан Ибрахим по кличке Золотой обитал на аравийской галере, которая сохранила свою восточную помпезность, даже перестав быть «пенительницей морей». Мало того, роскошь расползлась по всему кораблю, и там, где раньше воняло потом рабов-гребцов, теперь царила пропитанная благовониями атмосфера.
Капитан обитал не в самом трюме, а в главной каюте на корме. Оценить общую обстановку мне удалось потому, что на борт мы попали не обычным путем через проходы в фальшборте, а через проем в борту. Ведущие к галере мостки шли практически над водой и ныряли в облагороженный пролом, который когда-то стал причиной перепрофилирования корабля в плавучий дом.
У пролома нас встретили три араба и после небольшой перепалки все же провели через трюм в каюту капитана.
Суть ругани Али и с ходу накинувшегося на него Золотого я не понял ввиду незнания аравийского языка. Но, поорав друг на друга, они все же перешли на брадарский. Первым это сделал Али.
— Да плевать мне на твои угрозы. Смерти я не боюсь, а на большее ты не способен, как и переступить через клятву, а там было сказано, что я могу прийти в твой дом, если будет это выгодно для тебя.
— Если ты думаешь, что плата дворянчика за самоубийство может быть выгодным делом, то ошибаешься, — со значительно большим аравийским акцентом ответил капитан.
— Он поводырь, — выложил основную карту Али.
— Такой же, как ты? — ехидно хмыкнул Золотой, но зажегшийся в его глазах интерес никак не вязался с иронией в голосе.
— Уверен, ты уже узнал, что мой дар необычен, и если не пригодился тебе, то не значит, что он ущербен, — гордо вскинул голову Али.
Похоже, мой новый соратник еще не окончательно опустился, и в нем остались крохи гордости «владыки они», как нашего брата называют в Аравии.
— Узнал, — дернул углом рта Золотой, — но не уверен, что готов рискнуть еще раз.
— Ибрахим, — заволновался Али, — ты сам знаешь, что оно того стоит.
От волнения акцент моего коллеги стал заметнее, а дальше два старых соперника вовсе перешли на арабский.
— Уважаемые! — не выдержал я, чувствуя, как накаляется обстановка. — Можно обсуждать мое дело так, чтобы было понятно мне? И вообще, Али, ты свое дело сделал, дальше договариваться буду сам.
Али только развел руками и вышел из каюты.
— О чем ты хочешь договариваться со мной, чужак? — спросил Золотой, усаживаясь на низкий диванчик.
— О добыче.
— Я еще не решил, хочу ли вообще брать тебя с собой.
— Решил, иначе уже давно послал бы подальше и меня и Али. Ты с ним вообще стал говорить только потому, что тебе нужен поводырь. У вас на… западе, — с трудом определился я, еще не привыкнув, что в этом мире арабы населяют не «загадочный восток», а совсем даже наоборот, — любят долгие беседы, а в Брадаре это не принято. Или ты соглашаешься, или мне предстоит разговор с другим капитаном. На тебе свет клином не сошелся.
— Ты дерзок, брадарец.
— Просто не люблю лишних разговоров. Согласен, для вашего брата это похоже на дерзость. Но все же давай поговорим об условиях.
— Я еще ничего не решил, — набычился капитан.
— Решишь без меня. — Мне действительно надоел пустой разговор. Возможно, это было ошибкой, но душная атмосфера в каюте и поведение капитана не располагали к терпению. Да и вообще, говорить стоя с сидящим человеком очень неприятно, но не садиться же на пол или рядом с ним на диване. — Мои условия. Яйцо для меня и яйцо для Али. Хотелось бы хидоя, но пойдет и ковай.
— Почему не хах-ковая? — иронично спросил развалившийся на диване капитан. — Ты представляешь, как трудно пробраться в логово стаи коваев, не говоря уже о гнезде хидоя?
— Не знаю, как для Али, но мне хах-ковай без надобности. А на лежбище здоровяков вы можете сходить и без поводыря. В общем, ты услышал мои условия. Все остальное, что добудем, оставишь себе. Думай до завтрашнего полудня. После этого у нас разговоров не будет вообще. На этом позвольте вас покинуть, и пусть Всевышний наполнит благодатью ваш дом.
С легким и немного ироничным поклоном я покинул комнату.
На мой не такой уж сдержанный характер постепенно накладывалась дворянская спесь. Блин, и когда только успел заразиться снобизмом. А еще ругал за это королевских магов! С другой стороны, с нормальными людьми я по-прежнему вежлив и спокоен, так что вопрос о моей испорченности можно отложить на потом; скажем, до времени, когда появится возможность поговорить о духовном с отцом Дагдой. Воспоминание о том, как я едва не заполучил в личные духовники брадарского кардинала — главу местной христианской церкви, вызвало улыбку и немного улучшило настроение.
— Что, договорились? — От нетерпения у Али начала дергаться щека.
— Думаешь, после ваших воплей он способен договариваться? Нет, я высказал свои условия, а решать он будет, когда остынет.
— Тут так дела не делаются.
Мы уже вышли из трюма галеры и отошли по плавучим мосткам достаточно далеко, чтобы можно было говорить, не опасаясь чужих ушей, и я немного рассказал Али о выводах, на основе которых я и строил стратегию общения с Золотым:
— Али, во-первых, такие, как Ибрахим, воспринимают уступки и уговоры как слабость. Во-вторых, даже если он боится рисковать на берегу, выбора у него все равно нет.
— Ты на Острове всего пару дней, а уже знаешь, что творится в голове у самого непредсказуемого из капитанов? — съязвил Али, но на меня это не подействовало.
— Это простая логика, Али. Ты сам говорил, что Золотой — самый опытный капитан. Значит, чаще всех ходил на берег. Почему же он сейчас не блаженствует в окружении гарема где-нибудь в центре Аравии?
— Ну… — задумался араб, — может, ему здесь нравится.
— Если бы это было так, то он бы стал торговцем, а не капитаном. Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что Золотой хочет отхватить большой куш. Того, что он притащил с берега на данный момент, ему мало. Именно поэтому он и связался с тобой. По этой же причине он согласится на мои условия. Тем более что требую я не так уж много.
— А что ты попросил? — В голосе Али чувствовались любопытство и напряжение.
— По яйцу они для тебя и для меня.
— И все? — удивился араб.
— И все. Мне здесь больше ничего не нужно. Если бы можно было купить яйцо на континенте, я бы вообще не совался на Остров.
— Но на берегу много золота и артефактов. Если ты проведешь их мимо диких они, капитан сможет нагрести огромную кучу сокровищ, а ты… — Али даже задохнулся от возмущения и непонимания.
— А я возьму свое яйцо и уплыву домой, причем сделаю это совершенно спокойно, особенно потому, что не буду претендовать на часть этой кучи. Подумай, Али: если бы тебе было нужно золото, ты бы сейчас грабил купцов на дорогах Аравии или даже Брадара. Но почему-то ты спиваешься от безнадеги в паре полетов стрелы от берега проклятого острова. Реши, что для тебя важнее, и стремись только к этому.
Честно говоря, меня утомили все эти разговоры, поэтому я оставил Али сортировать тараканов в его лысой голове и направился на гостиничный корабль. Теперь от меня ничего не зависело — так что оставалось только есть и спать в ожидании новостей.
Посланник Золотого Ибрахима явился в обеденный зал-трюм «Краба» за десяток минут до того, как в будке на одном из кораблей-понтонов заголосил муэдзин, призывая арабскую часть жителей Острова к полуденному намазу. Время в этом странном поселении измерялось исламскими намазами, хотя арабы составляли едва ли треть общего населения. Но кельты, славяне и прочие народности сочли это удобным и ничего своего придумывать не стали. Благодаря этой системе я даже узнал, что обеденный намаз называется «зухр».
Возможно, Ибрахим думал до последней минуты; возможно, таким образом он что-то хотел мне показать, но после разговора посланнику наверняка пришлось бежать, чтобы вовремя расстелить свой молитвенный коврик. Интересно, отправляясь на берег, они тоже молятся или мародерка на Острове Смерти у них считается послаблением? Впрочем, какое мне дело до чужой религии? Важнее было то, что скажет посланник Золотого.
Араб действительно спешил, поэтому говорил быстро, но так чтобы не уронить достоинство перед чужаком:
— Капитан согласился на твои условия. Выходим утром после фаджра, — засим посланник тут же удалился, не оставив мне времени на вопросы.
К счастью, стоящий за стойкой Граннус быстро объяснил, что фаджр — это утренний намаз и он будет длиться до времени, пока солнце не поднимется над морем на высоту копья.
Вот и думай теперь: копье — это сколько?.. Впрочем, блистать вежливостью королей я не собирался, так что выйду перед рассветом, хотя очень не люблю просыпаться в такую рань.
Тут же встал вопрос, что брать с собой. С одеждой все просто — к месту пришелся кожаный костюм, стилизованный под форму королевского следопыта. Нагината не спасет от диких они и тем более не поможет пройти магические ловушки, но с ней мне спокойнее. Для удобства я прицепил разобранное на трость и меч оружие за спину. Хербаты отправились в ножны на бедрах, а метательные ножи — в кармашки перевязи на груди. Что еще? Может, взять артефактный мини-акваланг, доставшийся мне после истребления отряда подводных наездников акаяси? Кстати, а как насчет яиц акаяси или угреподобные существа мечут икру?
Увы, обычно самые умные вопросы приходят в голову в самое неподходящее время. Но если вернусь с берега живым, обязательно поищу ответы. А вот золото пришлось брать с собой. Лишняя тяжесть мне ни к чему, но, если владелец гостиничного судна окажется нечист на руку, обратно на континент придется плыть не кораблем, а кролем или брассом.
Утренние завывания муэдзина послужили будильником, и я начал быстро собираться в дорогу. Как и ожидалось, проснуться до рассвета не удалось, а тратить деньги, чтобы заставлять кого-то из обслуги вставать в такую рань и будить постояльца, мне не хотелось. Хватило и луженой глотки правоверного муэдзина.
Несмотря на все старания, по пути к галере Золотого пришлось поплутать, так что к готовящемуся к походу отряду я подоспел в самый последний момент. Но как бы я ни спешил, все же замер, разглядывая это необычайное зрелище. В команде Золотого были только арабы, и многих из них я видел на позавчерашней встрече, но сейчас блиставшие до этого шелком и золотыми деталями одежды франты превратились в бомжей. Притом плохо пахнущих бомжей. Сначала мои глаза увидели три десятка людей, одетых в грязно-серую рванину, а затем нос уловил прилетевшую с утренним бризом вонь.
— И как это понимать? — бросил я вопрос в толпу, не надеясь опознать Ибрахима среди перемазанных грязью лиц.
Капитан откликнулся сам:
— А ты что, думал, что мы пойдем на берег в парче и золоте, под звуки труб и сверкая сталью клинков? Тогда ты еще глупее, чем мне показалось сразу.
По щелчку лишенных каких-либо украшений пальцев капитана один из безликих оборванцев принес мне вонючую накидку и протянул банку с дурно пахнущей мазью. Это одеяние отдаленно напоминало маскировочный «гили», если, конечно, перед кем-то из земных спецназовцев могла встать задача замаскироваться под кучу тряпья.
В чужой монастырь со своим уставом не лезут, поэтому пришлось натягивать на себя это безобразие. Придумавшие подобный наряд люди знали о Хоккайдо и о том, что там творится, несоизмеримо больше меня, так что пришлось смириться.
— Слушай сюда, чужак, — дождавшись, пока я закончу возиться с балахоном, начал инструктаж Золотой. — Тебе следует знать только три главных правила. Если увидишь растопыренную пятерню идущего перед тобой человека, садишься на корточки и даже дышишь через раз. Если тебе укажут пальцем, идешь в этом направлении и делаешь это без возражений. И самое главное, не вздумай бежать, даже если очень захочется. На этом берегу убежать от смерти невозможно, а вот влететь в ловушку — запросто. Теперь о том, что требуется лично от тебя. Если почувствуешь рядом зверя, тут же хлопаешь по спине Сина, он будет идти перед тобой, а затем делаешь все, чтобы зверюга пошла в другую сторону. Остальное уже на месте и по ситуации. Понятно?
— То, что сказал, — понятно, но вот есть вопросы насчет другого…
— А другое тебя не касается, — перебил меня капитан. — Ты выдвинул свои условия, я согласился, так что будет два яйца, а делиться секретами никто не обещал. Все, хватит болтать, так и до полудня засидеться можно.
По команде капитана три десятка мародеров, вытянувшись цепочкой, быстро пошли по отходящим от массива Корабельного Острова плавучим мосткам. В конце ниточки понтонов находилась квадратная плавучая пристань, у которой нас ждали четыре лодки.
Погрузка, как и дальнейшее плавание, проходила в полной тишине. Мне тоже не хотелось разговаривать, потому что казавшаяся до этого далекой опасность рывком приблизилась и только в конце, словно издеваясь, снизила свою скорость до ритма двигающихся весел.
До этого я как-то не особо уделял внимание берегам главной бухты Хоккайдо. Вдалеке виднелись поросшие лесом склоны. В принципе ничего особенного, но теперь взгляд начал выхватывать ранее не замеченные детали.
Бухта врезалась в берег, словно след от удара широкого кинжала. На выходе в океан она вновь сужалась и к тому же была защищена волнорезом, так что даже в самые сильные шторма вода вокруг плавучего острова едва качала тонкие «ниточки» дальних понтонов. Вокруг самой бухты возвышались пологие холмы, покрытые высоким лесом, который теперь показался мне очень уж зловещим. Ветер качал кроны мрачных гигантов. Шум листвы органично вписывался в плеск мелких волн, но в этой гармонии чего-то не хватало. Чего именно — я догадался, лишь когда наши лодки приблизились к дальней части бухты. Лес был безжизненным — в нем не было слышно ни птичьего пения, ни криков мелкой живности вроде обезьян. После катастрофы Хоккайдо действительно стал царством смерти, и выжить здесь могли только совсем уж потусторонние твари.
Восприятие мира рывком сместилось, и я лишний раз напомнил себе, что нужно собраться — местные они не прошли ни инициации, ни дрессуры. Для них я всего лишь пища, а не поводырь и господин, так что нужно держать ухо востро.
На первый взгляд казалось, что никакого города здесь никогда и не было, но постепенно становились заметны скрытые зарослями стены и соседствовавшие с высокими кронами тонкие башни. Лес пожрал город, но переварить окончательно так и не смог. К тому же по разной окраске древесных крон и целым участкам мертвых — без листвы и с черными стволами — деревьев было видно, что всепоглощающей природе досталась очень ядовитая жертва.
Так, Влад, соберись, шутки закончились.
Громада Черного Пирса надвигалась на нас, как нос ледокола на вмерзшую в лед лодку эскимосов, и казалось, сейчас раздавит наши утлые челны. Мрачная слава этого портового сооружения была даже большей, чем у других частей столицы погибшего государства. Возможно, потому что у большинства мародеров выход на мародерку закачивался именно здесь, и заканчивался не самой легкой смертью. Впрочем, некоторые из погибших могли позавидовать смерти тех, кто зашел дальше.
Едва нос лодки ткнулся к нижней площадке пирса, грязные «комки» пассажиров выплеснулись на каменную поверхность, а рулевой зашипел на меня, словно сердитая кошка:
— Пошел отсюда, быстро.
Его больше испуганный, чем сердитый посыл придал мне ускорение, заставив выпрыгнуть из лодки. За спиной тут же послышался плеск весел, работающих в бешеном ритме.
Сразу пришло понимание того, что я как идиот сунулся в опасное место, собрав о нем слишком мало информации, но рассуждать уже поздно. Впереди мелькнула спина, в которой я лишь угадывал моего персонального опекуна, и тут мне в район почек ткнулся жесткий кулак.
Я не стал возмущаться, а шагнул следом за впередиидущим.
Первые полчаса нашего выхода никаких особых впечатлений не принесли, да и не за ними я сюда пришел. Наш отряд двигался вперед, словно мохнатая гусеница, извиваясь по известному только капитану маршруту.
Мы взобрались по каменной лестнице на второй уровень пирса, к которому столетия назад причаливали корабли посолиднее, и двинулись по поросшей вполне обычным мхом дороге в сторону основных строений порта. Уточнение того, что мох на пирсе был обыкновенным, получило свой смысл, когда я увидел мох не совсем обычный. Именно на участке едва светящегося под солнцем химической, а не живой зеленью мха я увидел первое тело.
Только теперь до меня начала доходить суть тактики мародерских команд и то, зачем им были нужны неопытные новички — та самая «рыба», которую завлекали рекрутеры капитанов.
В глаза сразу бросились странные колышки с белыми лоскутами, которыми был отмечен наш путь, именно на этом участке и лежал скрючившийся в позе эмбриона человек. Раньше это был безопасный путь, теперь же условно-надежная тропка шла в обход участка со скрючившимся телом.
Это куда же я попал? Читать роман Стругацких и тем более играть в компьютерную игрушку по его мотивам было весело, а вот столкновение с чем-то подобным в жизни оптимизма как-то не вызывало.
Если честно, не самая доблестная часть моей души тут же порадовалась, что для капитана я немного ценнее, чем лежащий на светящемся мхе человек. Такие вот реалии геройских приключений. Окружающее приобрело еще более зловещий вид. Ползущие по остаткам колонн колючие лианы, кажется, даже зашевелились. Или мне кажется?
Короткий крик впереди и то, что я увидел через пару минут, дойдя до места происшествия, доказали, что ничего мне не кажется. Стягивая свои кольца, колючая лиана прижимала к камню уже затихшее тело человека в балахоне. На этом месте мое желание заполучить питомца стало намного меньше, а цена, которую требовали торговцы на острове, уже не казалась такой уж заоблачной.
Дико захотелось увидеть солнце и хоть клочок неба над головой, но мы уже пару минут как нырнули в густые заросли практически экваториальных джунглей. О том, что вокруг расстилается огромный город, говорили лишь углы зданий, частично вырвавшиеся из удушливых объятий агрессивной флоры.
Изматывающий своей монотонностью и безнадежностью марш закончился ближе к полудню. К этому времени отряд потерял четверых и двигался вперед со скоростью улитки.
Внезапно раскачивающаяся передом мной спина скользнула вниз, я лишь успел заметить растопыренную пятерню. Ноги подогнулись сами собой. Так страшно мне не было даже во время сделавшей меня дворянином атаки на холм с окруженным врагами принцем. Впереди элита арабского войска, подо мной плохо управляемый и, самое главное, трофейный хидой, а вот страха не было. Теперь же это мерзкое чувство проникало липкими щупальцами в самую душу.
Человеческий голос прозвучал как глас с небес.
— Привал, — прошептал мой поводырь. — Сядь на этот камень и жди.
Похоже, это место считалось более или менее безопасным. Весь отряд сначала сгрудился на небольшой площадке пред облепленным лианами трехэтажным домом, а затем после тихой команды распался на несколько групп. Часть осталась рядом со мной, а три группы по четыре человека нырнули в дом. Ко мне подошел безликий мародер, который обрел идентификацию только после того, как подал голос:
— Отдыхай, чужак. Пока мы собираем то, что оставили нам жители этого дома. Сюда я и собирался идти до твоего появления. Теперь же мы пойдем дальше, к логову коваев.
— Почему не к лежбищу хах-коваев?
— Отбирать яйца у здоровяков можно и без тебя, так что к коваям, но это только проверка. Если окажешься не таким бесполезным, как Али, наведаемся еще и к хидоям. После этого сделаем небольшой крюк, и домой.
В тот момент я не придал значения слову «крюк», и напрасно. Впрочем, это было естественно, потому что в следующую секунду маховик событий этого дня начал набирать обороты.
Внезапно в окне второго этажа послышалось странное гудение, а затем раздался хлопок. Проем окна засветился синим сиянием, и из него вылетело облако, словно заработала машина искусственного снега. Очень зловещая машина, потому что снег был красным. Невесомые хлопья медленно опускались на землю, покрывая ковер из опавших листьев и бледного мха алым налетом.
Образовавшаяся вслед за этим событием тишина была кратковременной и очень хрупкой. Она разлетелась на тысячи осколков от первого же крика:
— Золотой, ты привел нас в лабораторию мага!
Группа до этого одинаковых людей тут же разделилась на неравные части, сразу стало понятно, кто здесь «рыба», а кто «матросы». Причем «матросов» было всего пятеро, вместе с капитаном и я волей судьбы оказался в их компании.
— Заткнись, Угрюм! — прокаркал Золотой и тут же протараторил что-то на арабском.
Компания «матросов» ощетинилась длинными ножами.
Казалось бы, силы были неравными, но после того, как из-под хламид «рыб» показались жалкие ножички, и то далеко не у всех, ситуация вновь обрела равновесие.
— Мы так не договаривались, — прорычал тот, кого Золотой назвал Угрюмом.
Похоже, мужик знал больше остальных «рыб», но его явно славянское происхождение не позволило стать «матросом» в арабской команде.
— Мы вообще ни о чем не договаривались. Если что-то не нравится, можешь идти дальше сам. Далеко ли ты уйдешь без лоции?
— Искать в жилых домах — это одно, а в лаборатории — совсем другое, слишком опасно.
Я уже начал поворот головы, ожидая услышать ответ капитана, но его довод был беззвучным или почти беззвучным. Этого не ждали ни я, ни зачинщик мини-бунта — если в правой руке солидный кинжал, на левую как-то не обращаешь внимания. Угрюм тоже не обратил. И зря.
Золотой дернул левой рукой, и инициатор бунта завалился на спину с ножом в шее. Так что ответ араба прозвучал в виде бульканья крови в горле оппонента.
Довольно доходчиво.
Неизвестно, как бы закончился это спор, но из дома появились поисковики. Причем только один из «матросов» потерял обоих «первопроходцев». Второй вернулся с одним подчиненным, а третий вообще привел обоих. Мало того: в его руках имелся увесистый мешок с добычей.
Это и решило спор. Три стоявших рядом с Золотым «матроса» быстро отобрали по паре свежих «рыб» и, двигаясь за ними, исчезли в доме.
Как только в дом ушла вторая партия мародеров, Золотой разделил отряд. С ним пошли четыре «матроса» и пять «рыб», а другие остались у дома. Естественно, я тоже был зачислен в состав отобранного отряда.
— Соваться всей толпой в логово коваев неразумно. Пусть пока ребятки пошарят в окрестностях. Там не так опасно, как в лаборатории.
И вот мы вновь тронулись в путь. Отмеченная редкими «флажками» тропа повела нас вверх по взбирающейся на холм дороге, но этот путь был отнюдь не простым. Мы постоянно петляли, и не только между пробившими тротуар стволами деревьев, но и обходя невидимые опасности. Пару раз пришлось забираться в окна домов, чтобы вновь выбраться на тротуар всего в десятке метров выше по дороге. Все эти зигзаги перестали утомлять меня, как только один из проводников провалился в покрытый мхом тротуар, словно в трясину. Он даже не успел крикнуть — лишь мох на месте падения засветился ярче.
Мне захотелось чертыхнуться, но я не рискнул нарушать тишину этого жуткого места.
Второй смертник встретил свою судьбу в объятьях колючего кустарника. Это мерзкое растение проросло между камнями брусчатки за одно короткое мгновение. Тонкие и с виду хрупкие побеги пробили закутанное в лохмотья тело, моментально напитались красным цветом, стали толще и застыли, словно обычный куст. И только ссохшееся тело внутри густого переплетения ветвей напоминало о недавней трагедии.
Когда же все это закончится?!
Остановились мы только через полчаса.
— Все, чужак, — прошептал повернувшийся ко мне Ибрахим, — магический квартал закончился, теперь пойдет территория твоих коллег. Дальше на север располагались казармы проводников. Если идти вдоль стены, можно добраться до лежбища здоровяков. А перед нами — пролом, ведущий к одному из обиталищ коваев. Твоя задача — сделать так, чтобы никого из чудовищ не было ни по пути к логову, ни у входа. Дальше мы справимся и без тебя. Так что вперед, «великий укротитель».
Если честно, после пережитого мне больше хотелось назад, а не вперед, но выбора не было, и пришлось едва ли не ломать себя, чтобы сделать первый шаг.
Одно утешало — теоретически магических и алхимических ловушек здесь быть не должно.
Коваев я почувствовал сразу за проломом в стене, словно это была какая-то преграда для ментального сканирования. Их было очень много. Полсотни, не меньше, и парочка находилась очень близко, но почему-то не учуяла наше присутствие. Похоже, сработали вонючие накидки. Да только как сделать так, чтобы они нас еще и не увидели? Я осторожно прощупал ментальное поле зверей и вполне ожидаемо не почувствовал там никаких виртуальных «шаров», с помощью которых управляются прирученные они.
Мое прощупывание было тут же замечено, но звери пока не поняли, что происходит, поэтому просто забеспокоились.
Ну и что мне с этим делать?
Коваи здесь, я тоже, и кто-то из нас на этом участке лишний. Лично мне казалось, что лишними были коваи, а они наверняка думали наоборот. Нужно, чтобы они ушли, но то, что может соблазнить их, как раз находится рядом — сочное мясо, которое звери не чувствуют под вонючими накидками. Хорошо, а если они почувствуют добычу не здесь, а где-то там далеко?
Ну и как это провернуть?
Помня свои эксперименты с Бимом и Бомом, я решил создать ментальный призрак. Проще говоря, заставить коваев подумать, что они чувствуют человека в глубине развалин дальних казарм. Для начала мне нужны ориентиры. Проще всего это было сделать с помощью оставшихся «рыб», но от того, что эта мысль вообще залетела в мою голову, стало невыносимо стыдно. С другой стороны, можно вычленить образы из мозга самого зверя. О чем подумает зверь, если слышит странный звук? Правильно, о добыче.
Я отполз обратно в пролом и повернулся к затаившемуся Золотому:
— Нужно забросить камень через стену, и чем дальше, тем лучше.
Араб кивнул и повернулся к одному из своих «матросов», который тоже слышал мои слова.
«Матрос» чуть привстал и достал из-под накидки кожаный ремень. Через пару секунд небольшой камень, пущенный из пращи, полетел через стену. Все произошло так быстро, что я едва успел сконцентрироваться. Калейдоскоп образов, донесшийся до меня со стороны одного из коваев, расшифровать было невозможно, но этого и не требовалось. От старания я едва не прокусил губу, но все же сумел послать общий сигнал всем коваям поблизости.
Получилось! На площади за проломом послышался шорох камней, и серые туши практически беззвучно скользнули в сторону развалин здания на противоположной от нас части площади.
— Чисто, — прохрипел я, стараясь выровнять дыхание, потому что от напряжения позабыл даже дышать.
— Быстро! — таким же резким тоном скомандовал Золотой, и мы небольшой стайкой побежали за капитаном.
К счастью, забег был коротким. Похоже, Ибрахим знал, куда бежать. Он остановился возле темной дыры, ведущей под стену одноэтажного дома. Я тут же ухватил его за накидку.
— Внизу есть еще двое.
— Теперь это не проблема. — Белые зубы араба блеснули на испачканном грязными разводами лице.
Капитан достал небольшой шар и, примерившись, кинул его в дыру. Через секунду оттуда пахнуло дымом. Еще через пару секунд я с удивлением почувствовал, что оставшаяся в норе пара коваев засыпает.
— А почему не сделать это раньше? — несмотря на напряженную обстановку, спросил я.
— На открытом пространстве это не работает, — на радостях снизошел до ответа Золотой, продолжая загибать пальцы, явно отсчитывая время. — А ты молодец. Обычно мы сидим тут по паре суток и теряем десяток «рыб».
Загнув еще один палец, Ибрахим закончил отсчет:
— Пошли.
Мы все тут же нырнули в зев норы. Коваи вырыли достаточно большой проход, так что можно было хоть и сильно пригнувшись, но все же пройти, а не проползти. Впереди блеснул магический светильник, освещая пространство с быстро тающим дымом.
— Чужак, оставайся у входа.
Ага, щаз-з! Вот так взять и задушить свое любопытство? Фигушки.
— Я только гляну и сразу вернусь.
В принципе смотреть было не на что. Проход заканчивался довольно обширным логовом, в котором могли уместиться пара десятков коваев, но сейчас посреди пещерки лежали лишь два мирно спящих зверя. В небольших отнорках виднелись кладки яиц. «Матросы» и Золотой тут же бросились к стенным нишам, доставая из сумок ворох каких-то сеточек. Конструкции, в которые запихивались яйца, были похожи на небольшие авоськи, инкрустированные мелкими камнями. Как только яйцо попадало в эту «авоську», камни загорались синим цветом.
А это что за новости?
Вопросов стало еще больше, когда у одного из «матросов» камни засветились желтым. Он тут же вывалил яйцо обратно и начал запихивать в сетку другое.
— Чужак! — яростно прошипел Золотой.
Пришлось отправляться к выходу.
Коваи по-прежнему находились в дальних развалинах, пытаясь сообразить, что они такого здесь учуяли и почему до сих пор не впились зубами в теплое мясо добычи. Именно любопытство этих неглупых зверей и позволило нам провернуть операцию без лишних проблем.
Я не успел заскучать, как за спиной послышался шорох.
— Как там?
— Все чисто.
— Уходим, — прошептал Золотой, и мы вновь рванули через площадь.
Знакомый провал в стене встретил нас как дом родной.
Неужели получилось?
В принципе задачу-минимум я выполнил, и теперь можно возвращаться домой, хотя, конечно, очень хотелось заполучить яйцо хидоя. Судя по загоревшимся глазам Золотого, эта мысль посетила и его голову.
— Давай заглянем еще в одно место. Для хидоя еще не сезон, вялыми они станут только через пару месяцев, но тогда три четверти яиц из кладки будут уже негодными.
— В каком смысле «негодными»? — тут же напрягся я.
— Не время болтать, пошли!
Эта поспешность капитана наверняка была продиктована нежеланием делиться со мной информацией, но, когда вернемся домой, я все равно вытяну из него правду, чего бы мне это ни стоило.
Мы вновь нырнули в фантасмагорические заросли магического квартала. То, что минуту назад уже начало казаться бредовыми видениями, вновь обрело реальность. А ведь нам еще идти по этой территории обратно!
На пути к новой точке охоты мы потеряли еще двух «рыб», зато удачно набрели на скелет какого-то богатого горожанина, с которого сняли золотые украшения и, что самое главное, какой-то артефакт. И тут я узнал много интересного. На моих глазах Золотой достал из мешка какую-то коробочку, большие ножницы и еще большие щипцы. Покрытым странными рунами инструментом он расковырял истлевшую одежду на груди скелета и, поддев за цепочку, достал кулон с камнем. Камень был аккуратно опущен в коробочку, а затем Ибрахим перерезал цепь ножницами.
Ох, ну не идиот ли я?! Ведь в гостинице среди моих вещей осталась такая же коробочка, в которой мне доставили трофейный и уже «перешитый» защитный амулет от королевских магов. Жабу пришлось успокаивать тем, что не за этими цацками я сюда явился.
До очередного пролома в межквартальной стене мы добрались только с одним смертником, да и тот нашел себе приключения на мягкое место практически у цели нашего забега. Идущий впереди парень вдруг сорвал с какого-то куста плод, похожий на мелкий лесной орех.
Вот же, блин, идиот!
Через секунду парень превратился в дракона, извергающего из пасти… нет, не огонь, а клубы дыма. Как ни странно, «матросы», вместо того чтобы напрячься, только тихо засмеялись. А дыма, кстати, было изрядно. Дымило не только изо рта незадачливого гурмана, клубы валили и от того, что он выплюнул.
— Ну, это же просто орешек, — обиженно проговорил наконец-то отплевавшийся смертник.
Парень явно не блистал умом, впрочем, чего ожидать от человека, согласившегося стать смертником, надеясь на призрачный шанс стать «матросом»-мародером и заработать кучу сокровищ в необозримом будущем.
Клубы дыма заволокли все окружающее пространство, поэтому нам пришлось срочно идти дальше. И это с одного орешка! Интересные здесь кустики растут… Возможно, совершая глупость, я все же сорвал с десяток орехов и забросил в карман.
Между гвардейскими казармами мы пробирались как тень, боясь лишний раз вздохнуть. Мне почему-то не удавалось почувствовать хидоя, и это напрягало всех. А вокруг вздымались в небо обнявшиеся, словно любовники, деревья и потрескавшиеся колонны. Это походило на случайно увиденную мной когда-то в Инете колоннаду в Апамее. Только колонны побольше и площадь значительно шире, общей была разве что степень ветхости. По большому счету основной город не так уж плохо сохранился, но вот в районе гвардейских казарм словно произошла какая-то битва. Причем все смахивало на схватку двух танковых полков. Я догадывался, кто именно здесь веселился, и от этого становилось как-то не совсем уж хорошо. Близкое общение с они сыграло со мной злую шутку — только сейчас до меня начало доходить, как все мы беззащитны рядом с неуправляемыми чудовищами.
Хидоя я почувствовал в тот момент, когда Золотой хотел что-то спросить. Его вопрос умер в зародыше, как только я предостерегающе поднял руку.
— В кусты! — скомандовал капитан, и мы мохнатыми мячиками нырнули в ближайшие заросли.
После увиденного в магическом квартале делать это было боязно, но, похоже, в ареале обитания диких они фауна была не настолько агрессивной. Впрочем, опасностей здесь хватало и без нее.
Едва мы укрылись в зарослях кустов с большими зеленовато-серыми листьями, как команда Ибрахима начала вертеть головами, а вот мне напрягаться в ожидании появления опасности не было необходимости, потому что я и так знал, когда и откуда она появится.
Это был великолепный зверь, он превосходил своей мощью и брадарских, и тем более аравийских хидоев.
Они были удивительными животными, и описать их несведущему человеку очень сложно, только прибегая к ассоциациям. К примеру, прирученный ковай был немного крупнее льва и имел схожие повадки и строение тела. Но лишь приблизительно — жесткая шипастая кожа, выдающиеся вперед огромные клыки в солидном наборе и практически полностью покрытая костяными наростами голова с тремя жесткими гребнями давали такую фору «вооружению» земного льва, что о сравнении даже речи идти не могло. Прирученный хидой был значительно крупнее ковая — размером с крупного быка. По строению тела и движениям он походил на собаку, но здесь общего с земным животным было еще меньше. Все тело хидоя закрывал хитиновый панцирь, усеянный шипами и похожими на пилы гребнями. Все это великолепие завершал скорпионий хвост — жуткое и прекрасное зрелище. Так вот то, что я увидел на площади с двумя линиями колоннады, вызывало восхищенный трепет даже у поводыря. Зверь был поистине прекрасен. Я точно хочу такого и готов ради этого сдохнуть!
Первым порывом был ментальный контакт, и здесь я сделал самую главную ошибку. Шедший по своим делам дикий хидой вздрогнул и начал внимательно озираться.
Фигушки, Влад, это тебе не дикие коваи — хоть и опасные, но немного туповатые звери. Тут все намного печальнее.
Того, что произошло дальше, судя по всему, не ожидал даже Ибрахим. Похоже, время для посещения владений хидоев было действительно неудачным и внушенная мной уверенность в успехе уже начала вылезать капитану боком. Даже стало интересно, чем это закончится для меня.
Хидой опустил увенчанную толстыми и вытянутыми вперед наростами-рогами голову к земле и издал жуткий рев. Я довольно привычен к таким звукам, но пробрало и меня, что уж говорить об остальных. Опытные мародеры оцепенели, а вот с последней «рыбой» страх сыграл злую шутку. Парня затрясло, и он, внезапно сорвавшись с места, вылетел из кустов.
Надо отдать должное Ибрахиму: сориентировался он быстро. Прохрипел что-то на арабском и повторил для меня:
— Бегом отсюда.
И мы побежали, не оглядываясь и перепрыгивая через лежащие колонны, словно бегуны на дистанции с препятствиями. Позади на высокой ноте оборвался крик бедного парня. Но в данный момент жалость была самым последним чувством в спектре того, что я испытывал.
Почему я не попытался как-то повлиять на хидоя? Да потому что сразу понял — это невозможно. Даже не представляю, какую огромную работу проделали таинственные яхны, чтобы обуздать такой ум и такую ярость.
Беги, Влад, беги. Тут ловить нечего даже тому, кого верховный хорох назвал потенциальным укротителем.
Чтобы попасть к нужному выходу в магический квартал, нам предстояло сделать крюк в зарослях у стены, и до последнего момента я даже не представлял, как капитан собирался это проделать. Все мое внимание было приковано к опасности сзади, а следовало смотреть вперед.
Бегущий впереди «матрос» неожиданно остановился, и я врезался в него, а затем отлетел назад от жесткого удара. Мне не удалось успеть не то что подняться на ноги, но даже удивиться, как плечо обожгло болью. Под ухватившимися за рану пальцами заструилась кровь. Мой взгляд удивленно перешел с торчащей из тряпок балахона рукояти ножа на лицо Ибрахима.
Он не стал размениваться на лирику, намекая на то, что в этой ситуации нет ничего личного, а просто развернулся и побежал. Четыре помощника рванули следом за ним, оставив меня как приманку для стремительного зверя.
Разглядывать их спины смысла не было, поэтому я посмотрел на хидоя. Могучий зверь дожевал свою жертву и потянул носом воздух. То, что он уже почуял мою кровь, стало понятно по ментальному всплеску и злобному взгляду мелких глаз. Попытка еще раз забраться ему в мозг не принесла ничего, кроме дикой вспышки головной боли.
На принятие решения у меня было меньше секунды. Конечно, можно кинуться следом за подлым капитаном, но он наверняка успеет к пролому раньше меня, а пройти без пресловутой лоции по опоясывающему весь город кварталу магов просто нереально. Даже с лоцией это еще та рулетка.
Все, время вышло. Мы с хидоем сорвались с места одновременно. Он ко мне, а я — к ближайшим развалинам. Боль в плече как-то забылась, как и беспокойство о потере крови, — сзади бежит тот, кто схарчит всю кровь одним укусом, вместе с мясом и костями.
Моя идея — если, конечно, ее можно было назвать таковой — состояла в том, что казармы нихонской гвардии строились все же в первую очередь для людей, а уже потом для они.
Первый дверной проем хидой даже не заметил, впрочем, как и я, потому что влетел туда на мгновение раньше зверя. Как уже было сказано, хидой снес вход в казарму вместе со стеной. А вот в узкий коридор он воткнулся, как пробка в бутылочное горлышко. Увы, такого же эффекта, как в лесном бою на брадарско-аравийской границе, достичь не удалось. Зверь поворочался, окончательно добив этот кусок развалин, и рванул вперед по остаткам второго этажа. Но мне все же удалось получить фору метров в двадцать.
Жаль, что такой коридорчик поблизости был только один. Я бежал как спринтер, который перед уходом из спорта попал на Олимпийские игры, да только вместо последней медали мне приходилось бороться за жизнь. Каждый взмах руки отдавался болью, встречный ветер забивал дыхание, а деревенеющие ноги все несли меня вперед. Видать, не хотели попасть на обед монстру в качестве самого лакомого блюда из общего меню.
В небольшую канавку, по которой ливневые воды ныряли под стену, я скользнул ногами вперед, несмотря на все неприятные ассоциации. Пропахав спиной жирную грязь, оставшуюся в канаве с прошлого дождя, мое тело легко выскользнуло по другую сторону стены, в которую тут же ударилось что-то массивное. Хотя почему «что-то»? Мне было прекрасно известно, кто стучался в сложенную из огромных блоков стену: мой новый знакомый, чтобы ему подавиться моей черепушкой.
Силы практически разом оставили меня, и я бессильно откинулся на спину, ожидая увидеть над кромкой пятиметровой стены голову хидоя.
Стена содрогнулась от еще одного удара.
Господин Воронов, вы идиот, а не поводырь! Хидои, в отличие от коваев, по стенам не лазают. Эта мысль подстегнула меня и заставила встать на ноги, под аккомпанемент ударов в стену. Но, увы, все напрасно — последний рывок выпил все силы без остатка. Впрочем, на пару шагов этого хватило.
Доставивший меня за стену водосток в нескольких метрах впереди уходил вниз к находящейся уровнем ниже площади перед дворцом. Очень знакомым дворцом. И где я его видел?
С этой мыслью я рухнул на скользкий мох в желобе и заскользил вниз.
Вспомнил: я видел это строение во сне!
Эта мысль пришла ко мне уже внизу.
Только почему во сне за мной бежал совершенно другой зверь? Или сон все-таки не был вещим?
Дальнейшие раздумья прекратил грохот разваливавшейся стены. Это было хоть и крепкое строение, но все же не крепостной периметр. В куче пыли над проломом появилась морда хидоя. Он замер над кучей камней и шумно втянул в себя воздух. И вдруг в его движениях появилась какая-то неуверенность.
Правильно, после катания по заполненному зеленоватой жижей каналу мне и самому противно. Может, и зверь поймет, что я не такой уж вкусный?
Увы, хидою так не казалось, он нашел меня взглядом и прыгнул вперед.
Подыхать так тупо не хотелось, и рука бессильно попыталась ухватить пристегнутые за спиной ножны с разобранной нагинатой, но замерла, так ничего и не сделав. В тело так и не добежавшего до меня всего с десяток метров зверя врезалась другая огромная туша.
Ага, вот почему он сомневался насчет того, ходить за стену или не стоит, — у этой территории был свой хозяин.
На секунду я забыл о всех своих проблемах. Это было поистине потрясающе. Только русский язык имеет необходимые слова для описания нового участника нашего представления. Жутко-красиво — иначе не скажешь. Я моментально понял, кого вижу, несмотря на то что схематическое изображение, найденное мною в старых манускриптах и теперь украшающее герб новоиспеченного ярла Воронова, не очень-то походило на оригинал.
Сагар был крупнее хидоя, к тому же за счет другого способа передвижения по белому свету возвышался над моим преследователем как минимум на пару метров. Если по строению тела и способу движения хидой напоминал собаку, то сагар был похож на примата. Длинные руки оканчивались не менее длинными пальцами с серповидными когтями, но мало того — в момент атаки из костяных щитков у запястий выдвигались три костяных шипа — средний имел в длину около метра, а два крайних — чуть больше полуметра.
Эдакий инфернальный Росомаха.
Костяная броня, бугрившаяся наростами и шипами, закрывала почти все тело зверя, но не так кардинально, как у хидоя, — на суставах, шее и в нижней части живота тело покрывала жесткая шкура. Голова также была хорошо защищена, и на ней виднелась главная отличительная черта самых таинственных они — загнутые вверх рога на задней части вытянутой головы, которые словно проходили через середину черепа и превращались в массивную пару то ли клыков, то ли дополнительных шипов на жуткой морде. Над линией перехода блестели небольшие глазки. Стоит учесть, что между верхними клыками-шипами имелся очень впечатляющий набор зубов, которые дублировались на нижней челюсти широко распахнутой пасти.
Вид этого стоматологического набора вывел меня из ступора. Пока я впечатлялся, два мощных зверя начали «диспут».
Рокочущий рык сагара влился в вопль хидоя, и мой тотемный зверь врезал своими выдвижными «клинками» по морде прижатого к земле противника. В ответ скорпионий хвост моего преследователя метнулся к неприкрытому животу сагара, но тот успел подставить массивное предплечье, и тут же лапа сагара зажала хвост и сломала его, как тростину. Хидой завопил от ярости и боли. Этот крик заставил меня задуматься о собственном положении.
И чего мы лежим, эрл Воронов? Даже если сагар победит, а это вполне реально, легче мне не станет. Вряд ли дикая зверюга проникнется тем фактом, что попала на мой дворянский герб.
Короткая передышка придала сил, и я рванул к ближайшему зданию в надежде забиться в какую-нибудь щель. Даже боль в плече на фоне общего шока отошла куда-то на задний план.
Довольно обширный двор удалось перебежать быстро, этому способствовал предсмертный хрип хидоя. Ментальное чувство тут же передало лавину боли, которая тут же оборвалась. Все, сагар справился. Надеюсь, теперь он будет праздновать и пировать телом поверженного врага.
Увы, похоже, мой тотемный зверь предпочитал нежное мясо людей, потому что, не задерживаясь на победные вопли, устремился за новой жертвой.
За спиной послышался звук тяжелых прыжков.
Я был уже у стены здания, но радости это не принесло — сквозь облепившие стену лианы было видно, что в этой части фасада не имелось ни дверей, ни окон.
Ну что за невезуха такая!
До угла было недалеко — метров десять, но в моем положении это не ближе чем до Брадара.
И все же до угла дома я успел долететь с небольшой форой и даже обрадовался, увидев там маленький переулок с тупиком. Обрадовался, потому что в нижней части тупиковой стены имелся знакомой формы водосток. Уже привычный прием прошел на ура, и я вперед ногами пролетел под стеной, заскрипев зубами от резкой вспышки боли в ране. Нож из нее уже где-то выпал, но даже на остановку кровотечения у меня не было ни секунды.
Быстро встать на ноги — и вперед!
Вновь сорвавшись на бег, я все же не выдержал и обернулся.
Рокочущий рык перерос в оглушающий рев. Проломив массивные каменные блоки стены, появился сагар.
Почти все мысли в голове замерзли от ужаса, но все же одна упрямо ворочалась. Дежавю — опять мой сон на корабле. Поворачивая голову вперед, я уже знал, что увижу — стены короткой улочки были покрыты иероглифами в сочетании со странной вязью неведомой письменности. Облепленный неприятными растениями провал в мостовой на обочине дороги тоже оказался на месте. Как и во сне, этот пролом не вызывал ни малейшего доверия, но проверять все остальные увиденные во сне факты, особенно со смыкающимися челюстями, я не стал — своим снам я верил безоговорочно, поэтому рыбкой нырнул в черную дыру.
Небольшим утешением послужил недовольно-яростный рев сагара, но на этом приятные новости закончились.
Я сразу же ударился о какую-то балку, причем неудачно — раненым плечом. Затем был полет во тьме, к счастью недолгий, закончившийся абсолютно бездарным входом в воду.
Довольно быстрый поток воды подхватил меня и увлек по широкому квадратному в сечении каменному желобу. Затем меня занесло в каменный тоннель, причем заполненный водой почти до верха. Эти подробности в полной темноте удалось определить, так сказать, прикладным путем — я время от времени прикладывался о стены тоннеля то спиной, то конечностями, а попытка ухватить ртом хоть толику воздуха почти всегда заканчивалась ударом головой о потолок.
Это барахтанье показалось мне бесконечным, но больше всего удручала дезориентация. Увидеть хоть что-нибудь удалось, только когда поток выплеснулся в большое помещение с продолговатым проемом в потолке.
В этот коллектор вливались четыре потока. Меня вынесло из крайнего слева. Порадоваться тонкому лучику Ярилы я не успел, потому что водоворот тут же увлек меня вниз, где не было ни света, ни воздуха. При погружении даже не удалось вдохнуть полной грудью.
Дальше было то, что позволило мне пережить ощущения таракана, которого слили в канализацию, или даже хуже. В подземной трубе меня уже и не болтало, просто несло в толще воды. Если честно, я и испугаться толком не успел, и, когда поток вынес меня из трубы, удушье только начало подступать. Паники не было, поэтому удалось рассмотреть, куда же меня выкинуло. Узкая подводная расщелина не смыкалась под острым углом, а заканчивалась неширокой полосой каменной кладки, в которой виднелись выходы трех больших труб практически круглого сечения. Меня вынесло из средней.
Радость от того, как сильно мне повезло, едва не сыграла со мной злую шутку. Расслабившись, я позволил себе насладиться видами. Косые лучи света пробивали толщу воды сверкающими колоннами. Диковинные водоросли извивались, создавая фантасмагорическую картину, которая дополнялась отвесными стенами подводного ущелья и довольно устрашающего вида рыбками. Вид зубастых рыб напомнил мне, что из раны по-прежнему идет кровь, как и то, что я так и не удосужился узнать, где именно местные мародеры добывают яйца акаяси. Не исключено, что именно в этом ущелье.
Я созерцал местные красоты чуть больше секунды, но и этого хватило, чтобы едва не утонуть. Воздуха на «полет» по трубе хватило, но еще предстояло добираться до поверхности воды, а она находилась метрах в семи над головой.
Воздух ворвался в мои легкие, когда в глазах уже пропали цветные круги удушья и пришла тьма. На узкий карниз в отвесной скале я взобрался почти в беспамятстве. И лишь почувствовав себя в относительной безопасности, позволил себе отключиться.
Прохлада приближающегося вечера послужила мне будильником и напоминанием о том, что здесь не место не то что для ночевки, но даже короткого привала. Я промок, продрог и совершенно выбился из сил, несмотря на как минимум часовой отдых. К тому же воспалилась рана. Мне еще повезло, что нож был сравнительно узким, иначе все закончилось бы смертью от потери крови.
На главную бухту острова Хоккайдо надвигалась ночь. Корабельный Остров скрывался от меня за скалами, но зарево его огней было видно хорошо. Нырять в холодную воду не хотелось до дрожи во всем теле, но еще пару часов на остывающем камне — и воспаление легких мне гарантировано. Рана в плече горела огнем, но, как ни странно, позволяла нормально двигаться, да и боль была какой-то тупой, впрочем, как и общее состояние.
Уже опустив обутые в сапоги ноги в воду, я задумался о том, что делаю. Попытка доплыть до Острова в кожаной одежде и с оружием изначально была самоубийственной. Мало того, я как идиот взял с собой все свое золото.
Благоразумие, на короткое время вернувшееся в гудящую голову, заставило меня раздеться до порток и рубахи. Разобранная нагината, хербаты и основная часть золота были рассованы по щелям в камне. В заплыв со мной отправились только пояс, кинжал и пять золотых монет — соваться на Остров без денег не было смысла, умереть в одиночестве и неприкаянности можно было и здесь.
Не скажу, что являюсь великим пловцом, но до скопления кораблей я доплыл, оставаясь в сознании и даже с толикой сил в ноющих мышцах — благо выбросило меня из древней канализации не так уж и далеко. Даже самостоятельно взобрался на вытянувшиеся в море плавучие мостки. И только там я вновь вспомнил об акаяси.
Вовремя, однако.
Добравшись до жилья людей, я не оказался в безопасности, потому что люди здесь обитали специфические, и ограбить ослабленного человека на Корабельном Острове не считалось чем-то предосудительным. Так что до гостиничного корабля пришлось добираться едва ли не ползком, замирая в фонарной тени бортов и под досками верхних ярусов мостков.
Помню еще, что сунул голову в боковой вход в таверну и, выхватив помутневшим взглядом мощную фигуру Граннуса, прохрипел:
— Помоги.
Не знаю, то ли у кабатчика все же остались крохи совести или же он решил не соблазняться всего лишь пятью золотыми монетами и мокрым исподним, но утром я проснулся в своей постели рядом с нетронутыми вещами и практически в нормальном состоянии. Если, конечно, не считать общую слабость и грамотно перебинтованную рану на предплечье. Сама рана оказалась не такой уж серьезной, а с воспалением местные лекари умели справляться на раз. Что касается усталости, прилив жизненной энергии от лекаря и продолжительный сон могут творить чудеса.
— Ты должен мне еще семь золотых за лекаря. — Это были первые слова, которыми меня встретил трактирщик, явно недовольный своим внезапно прорезавшимся благородством.
— И тебе доброго утра, Граннус, — поздоровался я. — Во-первых, спасибо за помощь. Поверь, ты не пожалеешь о том, что сделал. А во-вторых, хотелось бы попросить тебя накормить человека, едва не отдавшего концы в героическом выходе на берег.
— Пойдешь к Золотому? — вдруг в лоб спросил кабатчик.
Опаньки; он что, умеет читать мысли? Я действительно сразу после обеда планировал посетить капитана. Только дождусь окончания полуденного намаза.
— Есть такое желание.
— Глупое желание. — Похоже, однажды проявив заботу, Граннус решил взять надо мной шефство.
— Он мне должен.
— Желание стребовать с Золотого долг кровью — хуже глупости. К тому же он сам тебя скоро найдет и очень серьезно захочет узнать, как ты выбрался из города.
— А с чего ты взял, что я вернулся не с ним.
— Об этом знает уже весь Остров. Каждая команда объявляет о тех, кто остался на берегу. Тебя записали в мертвецы. При этом все, кто слышал слова Ибрахима, почуяли, что не все так просто. Я его слышал и другие тоже.
— У меня нет другого выбора, — покачал я головой.
— Только рассчитайся со мной до того, как пойдешь совершать самоубийство, — как-то быстро отступился Граннус. Впрочем, я ему не брат и не сват.
— Ну, с этим проблем нет. Если Золотой прирежет меня, тебе достанутся все мои вещи. Все ценное оставлю в комнате, так что мародерам ничего не перепадет, а ты будешь даже в прибыли.
Как и следовало ожидать, вкуснейшая рыба, на фоне размышлений о предстоящем деле, удовольствия не принесла.
Может, действительно не наезжать на Золотого и дождаться другой возможности? Время у меня еще было, чуть больше двух недель. К тому же из головы не шла портовая канализация и еще некоторые мысли, которые на фоне общих переживаний пока скользили на грани восприятия. Разумнее всего было бы отбросить обиду и попытаться ухватить призрачные идеи за мельтешащие «хвостики», но меня уже понесло.
К галере Золотого я подошел как раз к концу намаза, надеясь на умиротворение после молитвы, но не тут-то было.
— Чего надо? — на плохом брадарском обратился постовой у пролома в борту, едва я ступил на ведущие к кораблю мостки.
— Позови Золотого.
— Шел бы ты отсюда.
— Неужели Ибрахим выпал за борт и утонул по пьяни?
— Не понял, — напрягся «матрос», которого я смутно помнил по вчерашнему походу. Хотя как их запомнишь, в одинаковых-то балахонах?
— Ну, если теперь ты принимаешь решения, значит, Золотой уже в гостях у Аллаха, иначе за самоуправство он сам отправит тебя к вашему богу.
«Матрос» зло сверкнул глазами и нырнул в пролом. Можно было и не говорить так резко, а то это красноречие мне еще аукнется. С другой стороны, арабам меня любить не за что, да и задерживаться на Корабельном Острове в мои планы не входило.
Выброс эмоций немного ослабил давление в голове, и там начала оформляться довольно интересная мысль. Можно было бы прямо в этот же момент развернуться и уйти, но тут на палубе появился Золотой.
— Ты слишком наглый, чужак. Такие долго не живут. — Капитан вальяжно облокотился на фальшборт, глядя на меня сверху вниз.
— Ты считаешь наглыми всех, кто требует у тебя законную добычу?
— Если законную, то нет, — зло ухмыльнулся араб, и его ухмылка мне не понравилась.
Ох, как плохо соваться в дела, в которых ты совершенно ничего не понимаешь.
Сначала я хотел прямо потребовать оговоренные яйца, но сдержался.
— И что в моих требованиях, которые ты пока еще не слышал, незаконного?
— Ты пришел за яйцом?
— За двумя.
— Я тебе ничего не должен. Как и этой отрыжке шайтана Али. По закону Острова, добыча с выхода делится сразу по возвращении. Никто не виноват, что ты не явился на дележку.
— Прямо-таки никто? — начал заводиться я. — Может, другим капитанам будет интересно услышать о наших совместных приключениях?
— Во-первых, — начал демонстративно загибать пальцы араб, — с тобой никто говорить не будет. Во-вторых, поверят слову уважаемого капитана, а не дворянскому бастарду и оборванцу. И в-третьих, через пару минут свои истории ты будешь рассказывать уже рыбам.
В финале речи голос Золотого перешел с издевательских на угрожающие интонации. Над бортом показались головы десятка подручных капитана. Их лица не предвещали мне ничего хорошего.
Ох, как плохо, что моя нагината осталась в щели прибрежных скал. Я чуть отступил назад, опуская руки. Под предусмотрительно расстегнутой курткой у меня находилась перевязь с пятью ножами. Так что парочку противников я достану еще во время прыжка через борт. А вот потом будет кисло.
Внезапно за спиной раздался плеск воды. Блин, ну надо же быть таким идиотом, чтобы забыть о контроле тыла? Разворачивался я уже с ножами в руках, но так и застыл, не пустив их в дело.
— Эй, Ибрахим, — в небрежном возгласе Али чувствовались нотки, которые я слышал в советском фильме от персонажа по имени Саид. Лысый поводырь даже внешне напоминал этого актера. Такой же потрепанный жизнью, но не сломленный и очень опасный, — похоже, у тебя уже входит в привычку нарушать свое слово. Поверь, Аллаху это не понравится.
Таким же небрежным, как и голос, пинком Али вновь спихнул с мостков «матроса», который пытался уцепиться за них. Небогато украшенная, но явно хорошего качества сабля выскользнула из ножен поводыря.
— Вы, бешеные собаки! — вызверился Ибрахим, но уже было ясно, что он отступил. — Если еще раз попадетесь мне на глаза, клянусь Аллахом, пущу на корм рыбам. Убирайтесь отсюда! Я ничего вам не должен!
— Пошли, — Али небрежно бросил саблю в ножны, — он действительно ничего нам не должен. Каюсь, я просто не успел к дележу, да и если бы успел, вряд ли что-нибудь выгорело.
— Почему ты мне помогаешь? — не удержался я от вопроса.
Али недовольно поморщился, но все же ответил, когда мы отошли подальше от судна Золотого:
— Что-то мне подсказывает, что ты все же доберешься до яиц.
— И что заставляет тебя так думать?
— Ну, по тому, как ты разговаривал с Золотым, было понятно, что добыча с выхода тебе не очень-то нужна. К тому же ты как-то добрался сюда от берега без лодки.
— А с этим есть какие-то проблемы?
— Как ты думаешь, почему этот шакал лезет на мостки, словно его за ноги хватает сам шайтан? — вопросом на вопрос ответил Али, кивая головой в сторону корабля Золотого.
Действительно, отрезавший мне пути к отступлению моряк вылез на мостки едва ли не прыжком и сейчас выглядел очень напуганным.
Однако.
Осмысление этого факта я оставил на потом и задал еще один насущный вопрос:
— Али, если бы ты не понял, что у меня есть запасной вариант, то оставил бы на расправу людям Золотого?
— Конечно, — пожал плечами бывший поводырь и спокойно зашагал по мосткам.
