2. Я ПОПАДАЮ НА РЫНОК ВАРГА
Девушка визжала, отчаянно сопротивляясь ошейнику и цепи.
Стоящие справа от нее рабы-мужчины провернули ворот лебедки и вытянули невольницу на демонстрационную платформу.
Мужчины из толпы с любопытством оглядывали рабыню. Неужели ее продают впервые?
Она пыталась отвернуться и спрятать тело от жадных взглядов. Босые ноги девушки утопали в опилках, которыми обычно посыпали платформы. Внутренняя поверхность левого бедра девушки окрасилась в желтый цвет — от ужаса она не сдержалась.
Хозяин аукциона не стал бить ее кнутом. Он просто вздернул ей руки высоко над головой при помощи демонстрационной цепи. Теперь ее было хорошо видно.
На элитных аукционах девушкам за несколько часов до продажи дают слабительное, после чего заставляют опорожнить мочевой пузырь. Для этой цели по рядам пускают огромный чайник. На провинциальных рынках подобными услугами пренебрегают.
Хозяин аукциона схватил невольницу за волосы и повернул голову девушки вначале в одну, потом в другую сторону. Он хотел, чтобы все разглядели черты ее лица.
— Еще одна красавица от славного капитана Беджара после великолепного захвата «Цветка Телнуса»!
Рабовладельца звали Варт. Некогда он был известен как Публий Квинтус из Ара. Впоследствии его изгнали из города за фальсификацию данных о выставленных на продажу девушках. Какую-то простушку, не знавшую даже одиннадцать поцелуев, он продал как рабыню, прошедшую углубленный курс наслаждений. Вообще же словом «варт» называют острозубое крылатое млекопитающее, живущее большими стаями.
— Светловолосая, голубоглазая дикарка! — выкрикивал торговец. — По-гориански почти не говорит. Была свободной. Ничего не умеет. Ее бедро до сих пор не знает поцелуя клейма! Какие будут предложения?
— Медный тарск, — проворчал стоящий перед платформой человек. Он скупал рабынь для сельскохозяйственных работ.
— Я слышал «один тарск»! — провозгласил торговец. — Кто больше?
— Показывай следующую! — выкрикнули из толпы. Стоящие на лебедке рабы напряглись, но ворот не повернули, ожидая команды от своего хозяина.
— Один тарск! Кто больше! Хотя бы два тарска!
Мне показалось, что он сам заплатил за нее два тарска Беджару.
Девчонка была хороша, но до настоящей горианской. рабыни ей было еще далеко. Вряд ли за нее удастся выручить xoрошую цену. А жаль. При таком раскладе девушку действительно может купить любой желающий.
Я огляделся по сторонам. Обыкновенный невольничий рынок, куда мужчины приходят, чтобы купить дешевый товар, иногда по оптовым ценам. Контора самого Варта помещалась в одном из складов. По моим оценкам, на торг пришло около двухсот покупателей и праздношатающихся. На мне была туника, кожаный фартук и берет кузнеца.
— Нет, ты посмотри, — возмущенно произнес стоящий рядом со мной человек. — Как можно просить даже один тарск за такую страхолюдину!
— Не говори! — сплюнул другой.
Наверное, им редко приходится иметь дело с землянками, подумал я. Они даже не представляют, какие страшные получаются женщины в результате противоестественного, уродливого воспитания. Жителям Гора трудно понять, что существуют места, где мужчинам и женщинам с рождения внушают идею равенства и они всю свою жизнь с маниакальным упорством убеждают себя и других, что это правильно, несмотря на всю нелепость подобного подхода. Первое слово, которое слышит ребенок на Земле, как правило, слово «нет». На Горе это слово — «да». Сдается мне, машина и цветок никогда не поймут друг друга.
— Давай другую! — кричали из толпы.
— Выводи следующую!
Разумеется, рабство пробуждает женскую красоту. По-моему, дело здесь в чисто психологических факторах, в частности, в уничтожении невротических комплексов, которые развиваются в женщине вследствие неправильного воспитания. Из рабыни быстро выбивают дурь при помощи кнута. Подобным образом высвобождают ее истинную суть. С другой стороны, диета, физические упражнения, косметика и специальная подготовка тоже играют немалую роль.
— Кто-нибудь предложит за нее два тарска? — не унимался торговец.
Если женщина по своей природе рабыня мужчины, то выходит, что если женщина не рабыня, то она и не женщина? А если женщина вроде бы и не женщина, то о каком счастье может идти речь?
Может ли рабыня быть свободной? Вот великий парадокс ошейника.
— Ну что же вы, знатоки женской красоты? — взывал торговец. — Разве не видите, что перед вами настоящее сокровище? Стройная белокурая дикарка!
В ответ раздался дружный хохот.
— Ну и растяпа этот Варт, — проворчал стоящий рядом со мной человек. — Посмотри, он ведь даже ее не заклеймил!
— Лишние расходы, — добавил другой.
— К тебе, правда, это не относится, — сказал первый, обращаясь ко мне.
На мне был костюм кузнеца. Как правило, девушек, которых не заклеймил хозяин, клеймят в кузницах.
Я улыбнулся.
Торговец выкрикивал данные рабыни: рост, вес, размер ошейника, объем запястья и лодыжки. Все эти данные он предварительно записал у нее на спине красной тушью.
— Неужели охотник за уртами не предложит за нее два тарска? — воскликнул торговец, стараясь, чтобы его вопрос прозвучал как можно добродушнее.
Жаль, что ни Беджар, ни Варт ее не заклеймили. Так было бы легче за ней следить.
— Она не годится даже в качестве приманки, — в ответ крикнул охотник за уртами. Раздался смех.
— Может, ты и прав, — миролюбиво откликнулся торговец.
— Да урт ее и не захочет! — не унимался остряк. Его слова потонули в хохоте публики.
— Разве что очень изголодавшийся!
— А ты не поленись, сходи на канал, может, урты дадут тебе два тарска?
Народ веселился от всего сердца. Торговец тоже улыбался, очевидно смирившись с мыслью, что выгодно продать девчонку не удастся.
В глазах девушки застыли слезы и горечь. Судя по всему, oна плохо понимала, о чем идет речь, хотя, безусловно, догадывалась, что смеются над ней и что никто из этих грубых и бесцеремонных людей не хочет ее покупать. Она дрожала под насмешливыми взглядами, в то время как торговец то и дело дергал за цепь, отчего руки ее поднимались выше головы.
— Я тебя ненавижу! — крикнула вдруг девушка по-английски, гневно повернувшись в его сторону. — Я тебя ненавижу!
Никто, конечно, ее не понял, хотя все догадались, что невольница рассердилась.
Торговец схватил ее за волосы, скатал белокурые пряди девушки в большой комок и запихал его ей в рот. Она поняла, что волосы лучше не выплевывать.
— Боюсь, дорогуша, что за тебя мне не дадут и ломаного гроша, — беззлобно проворчал торговец по-гориански.
Она опустила голову.
Мне хорошо знакома такая реакция. Очень часто женщины, которые не нравятся мужчинам, становятся злыми и агрессивными. Это своего рода психологическая увертка. Видя, что их не ценят как женщин, они пытаются выглядеть как мужчины. На Земле такие ситуации можно наблюдать сплошь и рядом. На Горе, да еще от рабыни, подобного никто терпеть не станет. Свободные женщины Гора, разумеется, могут делать все, что им захочется. Рабыне же положено угождать хозяину и ни в коем случае ему не перечить. Белокурая красавица может любить, а может и ненавидеть мужчин; став рабыней, ей придется им угождать. И угождать xорошо.
Разумеется, женщина, которая боится не понравиться мужчине, совершает ошибку. Бояться тут нечего. Просто надо стараться. Женщина, искренне старающаяся понравиться мужчине, на Земле огромная редкость. С ними обращаются, как с настоящим сокровищем. На Горе это норма. Такая женщина становится одной из сотен тысяч прилежных рабынь. Готовность услужить мужчине ожидается от каждой выставленной на продажу девушки. Достаточно ей проявить малейшую нерасторопность, и ее тут же подвергнут суровому наказанию. Рано или поздно женщины понимают, что, угождая мужчинам, они реализовывают собственные глубинные потребности.
— Боюсь, что ты ни на что не годишься, голубоглазая блондинка, — задумчиво пробормотал торговец.
Девушка затравленно озирала толпу. Клок волос по-прежнему торчал из ее рта.
Мне даже стало за нее немного страшно. Подобные невротические реакции могут помочь на Земле. На Горе лучше вести себя по-другому.
На Горе никто не станет терпеть женских капризов. Здесь ее обломают в два счета.
Она быстро поймет, что такое ошейник. Не она первая, не она последняя.
Толпа ждала, как поступит торговец. Между тем я не был до конца уверен, что ее привезли на Гор именно кюры. Обычно они выбирают девушек посимпатичнее — как для агентурной работы, так и для продажи. Торговец еще раз поддернул цепь и жестом показал рабыне, что ей не следует пытаться опустить руки. Она испуганно следила за его движениями. Он зашел ей за спину. Я улыбнулся.
Неожиданно она выплюнула изо рта клок мокрых волос и пронзительно завизжала, хотя опустить руки не посмела. Торговец укоризненно покачал головой и снова запихал волосы рабыне в рот, тем самым давая понять, что ей нельзя произносить ни звука. В правой руке торговца был тяжелый кнут. Девушка отчаянно замотала головой, зажмурилась и зарыдала. Торговец, однако, ее не ударил. Она осторожно открыла глаза и захныкала. Торговец выжидательно смотрел на невольницу. Тогда она со слезами на глазах повалилась ему в ноги. При этом девушка неловко ткнулась лицом в опилки. Она так и не осмелилась разомкнуть сведенные за шеей руки и выплюнуть изо рта волосы. Потом перевернулась на спину и покорно вытянула тело для удара. Торговец довольно улыбнулся и взглянул на толпу.
— Ну, кто предложит мне хорошую цену за эту красотку?
Девушка поднялась на ноги и снова тихонько захныкала.
Не поворачиваясь в ее сторону, торговец наотмашь ударил ее по лицу. Изо рта девушки потекла струйка крови, губа начала быстро распухать. Она замолчала.
— Ну так сколько мне за нее предложат? — повторил свой вопрос работорговец.
— Четыре тарска, — произнес кто-то.
— Шесть, — сказал другой.
— Пятнадцать,
— Шестнадцать.
Девушка снова опустила голову. Она не решалась посмотреть на своих возможных хозяев.
Я улыбнулся. Теперь мне стало ясно, почему кюры остановили свой выбор именно на ней. После выполнения задания, как правило, все девушки становились рабынями. Мне показалось, что из нее со временем получится неплохая невольница. Во всяком случае, для землянки она довольно быстро реагировала на ситуацию. Умение подстраиваться под обстоятельства — весьма ценное качество для рабыни. Разумеется, его можно развить при помощи жесткой дисциплины и системы наказаний. При этом не стоит забывать, что беззащитная и покорная рабыня способна пережить вершины страсти и восторга, недоступные скованной собственным достоинством и гордостью свободной женщине.
— Двадцать два тарска! — выкрикнул кто-то.
— Двадцать четыре.
Девчонка действительно произвела впечатление своей отзывчивостью. При надлежащей подготовке из нее через несколько месяцев получится рабыня, которая сможет работать в паговых тавернах Гора.
— Двадцать семь тарсков.
Девушка стояла, низко опустив голову. Ей было стыдно.
Как странно, подумал я. Женщина стыдится того, что ее хотят и предлагают за нее большие деньги. С другой стороны, нельзя забывать, что она только что с Земли.
— Двадцать восемь тарсков.
Блондинка непроизвольно содрогнулась. На Земле она долго и тщательно скрывала свою сексуальность. Здесь, на шумном горианском рынке, ее безжалостно выставили на всеобщее обозрение.
— Двадцать девять тарсков, — произнес мужчина из толпы. Девушка вздрогнула, но головы не подняла. На какое-то мгновение мне даже стало ее жалко.
— Сорок тарсков, — раздался торжественный голос. Он принадлежал Прокопию Минору, или Маленькому Прокопию, владельцу таверны у шестнадцатого причала под названием «Четыре цепи». Минором его называли, чтобы не путать с другим Прокопием, Мажором, у которого подобных таверн было несколько.
Прокопий Минор владел двадцатью девушками. Его таверна славилась дешевой пагой и горячими рабынями. Там то и дело случались драки и поножовщина. Девушки прислуживали обнаженными и закованными в цепи. На запястьях и лодыжках каждой девушки болтались по два стальных кольца. Длинные цепочки сковывали между собой руки и ноги невольниц. Смотрелось это весьма сексуально. Отсюда и пошло название «Четыре цепи». Разумеется, подобный способ сковывания известен на Горе давно. В одном только Порт-Каре им пользуются в четырех других тавернах. Конечно, они не имеют права называться «Четырьмя цепями», поскольку это название официально зарегистрировано в Лиге таверн за Прокопием Минором. Если кому интересно, это таверны «Веминиум», «Кайлуак», «Рабыни Ара» и «Серебро Тарна».
— Сорок тарсков, — повторил Прокопий Минор, или Маленький Прокопий.
Еще раз напомню, что слово «маленький» применимо к Прокопию Минору только в одном случае: когда его бизнес сравнивают с бизнесом Прокопия Большого. Прокопий Мажор — один из крупнейших купцов Порт-Кара. Паговые таверны — всего лишь одно из его дел; помимо этого он известен как владелец кузниц, бумажной фабрики, а также как держатель огромных партий шерсти и соли. Внешне Прокопий Минор отнюдь не производил впечатления миниатюрного человека. Это был здоровенный увалень, хотя и уступающий в размерах Прокопию Большому.
Девушка подняла голову, словно почувствовав, что в торгах наступил решающий момент. Она по-прежнему держала руки за головой, поскольку не получила разрешения их опустить. Невольница посмотрела на Прокопия Минора и вздрогнула. Похоже, она догадалась, что может достаться именно ему.
— Последняя цена была сорок тарсков, — произнес работорговец Варт. — Полагаю, девочке не повредит служба в патовой таверне. Неплохое место, чтобы познать смысл и значение ошейника. Сорок тарсков, кто больше?
Я представил, как она будет ползать на коленях в таверне и услаждать посетителей. По-моему, ей там самое место.
— Моя рука открыта, — провозгласил Варт. — Сорок тарсков! Я закрываю руку.
— Подожди! — раздался вдруг незнакомый голос. Все непроизвольно обернулись.
Позади толпы стоял высокий худощавый человек в красном с белыми полосами шарфе. Помимо шарфа на незнакомце была белая тога длиной до щиколоток, перехваченная широким золотым поясом. На поясе висел кривой кинжал. На голове красовалась шапочка с двумя золотыми кисточками Шенди.
— Кто это? — прошептал стоящий рядом со мной человек.
— Не знаю, — ответил я.
— Да, господин? — оживился торговец. — Вы хотите предложить больше?
— Похоже, это капитан торгового корабля, — предположил мой сосед.
Я кивнул. На нем и в самом деле была белая тога с золотым поясом. Простой матрос не осмелился бы надеть неположенную ему по рангу одежду. На Горе очень серьезно относятся к подобным вещам.
— Как его зовут и с какого он судна? — спросил я.
— Не знаю, — отозвался сосед.
— Что предлагает за эту девушку господин? — поинтересовался торговец.
Повисла тишина.
Все смотрели на незнакомца. Девушка тоже испуганно взирала на странного человека.
— Что предлагает за нее господин? — повторил свой вопрос торговец.
— Один тарск.
Зрители переглянулись. Послышался неуверенный смешок. Затем вновь наступило молчание.
— Прошу прощения, — вежливо произнес торговец, — но господин, очевидно, подошел позже. Мне уже предложили за нее сорок тарсков.
Прокопий торжествующе оглядел толпу.
— Один серебряный тарск, — сказал человек.
— Ай-и-и! — завопил кто-то.
— Серебряный тарск? — опешил работорговец. Прокопий недоуменно вытянул шею, пытаясь разглядеть безумца.
— Да, — повторил тот. — Один серебряный тарск. Я улыбнулся. На этом торги и закончатся. Стоящая на платформе девушка не стоила серебряного тарска.
— Мне предложили серебряный тарск, — объявил Варт. — Кто больше?
Толпа молчала. Варт посмотрел на Прокопия, но тот отрицательно покачал головой.
— Я закрываю руку! — крикнул Варт, выставил на всеобщее обозрение открытую ладонь и сжал ее в кулак.
Девушку продали. Она в ужасе смотрела на кулак торговца. Догадаться о смысле происходящего было нетрудно.
Торговец подошел к рабыне, вытащил волосы из ее рта и отряхнул руку. Затем пригладил ее пряди, словно продавец, смахивающий пыль с товара.
Она, похоже, уже ничего не замечала. Взгляд девушки был прикован к купившему ее человеку.
Работорговец улыбнулся и обратился к покупателю:
— С кем я имел честь заключить сделку9
— Меня зовут Улафи, — представился человек. — Я капитан «Пальмы Шенди».
— Ты оказал мне большую честь, — сказал торговец.
Я уже слышал об Улафи из Шенди. Правда, мне никогда не приходилось видеть этого человека. Говорят, у него очень хороший корабль.
— Доставьте девчонку на мое судно, — распорядился капитан. — Мы стоим у причала Красного Урта. На рассвете мы уходим.
Он швырнул торговцу серебряный тарск. Тот ловко поймал монету и опустил ее в свой карман.
— Все будет исполнено, господин!
Высокий черный человек развернулся и покинул рынок.
Неожиданно девушка разрыдалась. Кажется, до нее дошло, что в жизни ее наступили решительные перемены.
Ее продали.
Варт махнул рукой, и рабы провернули тяжелый ворот. Блондинка пропала из виду. На платформу вытянули темноволoсую миловидную рабыню с Тироса. По команде Варта она сомкнула руки за спиной и сладострастно выгнулась под взглядами покупателей. Я понял, что она уже успела сменить нескольких хозяев.
