27
«Боинг» приземлился в московском аэропорту, и Джек Слейд ступил на трап. На этот раз эмиссар «Сумеречного Странника» был английским физиком Стэном Долтоном, прибывшим на конференцию по международному сотрудничеству в области новых энергетических технологий. Идея принадлежала Марстенсу.
— В России вы — персона нон-грата, Джек, — говорил он. — Если вы и получите туристскую визу на собственное имя, работать они вам не дадут. Да и что такое турист? Рыбка в аквариуме. Другое дело — физик Долтон. Оргкомитет конференции, кстати, и машиной вас обеспечит. Внешность придется чуть подправить — усы, борода, очки, морщины. Типичный ученый, анахорет и педант…
— Не нужно, сэр, — возразил Слейд. — Ученые, похожие на ваше описание, в наше время встречаются исключительно в фильмах по мотивам комиксов, а тех, кто сможет меня опознать, такой маскарад с толку не собьет, лишь позабавит. Беда в другом — я ничего не смыслю в физике.
— Физика вам и не потребуется, — улыбнулся Мар-стенс. — Мы нашли способ тактично предупредить, что один из ученых летит в Москву с не совсем обычной миссией…
Людям Интеллидженс Сервис в Москве, обосновавшимся под крышей британского посольства, пришлось повозиться с установлением адреса и телефона Михаила Игнатьевича Кострова. Костровых оказалось так много (и среди них немало Михаилов Игнатьевичей), что лишь особые приметы облегчили задачу.
Словом, физик Стэн Долтон отправился в Россию, а на стол генерала Курбатова легло сообщение, подписанное Леди Джейн. Но еще раньше, по возвращении Слейда из Каира, секретарь Ингрэм извлек из повешенного на спинку стула пиджака шефа крохотный микрофон. Интенсивные контакты с Леди Джейн беспокоили Курбатова, но иного выхода он не видел — игра шла по-крупному. Увы, Леди Джейн ничего не смог узнать о том, кого конкретно будет искать в Москве Стэн Долтон, иначе Курбатов сделал бы упреждающий ход.
В аэропорту Джека Слейда встретил сотрудник посольства — молодой, но уже начинающий лысеть элегантно одетый джентльмен.
— Мистер Долтон?
— Да. А вы, полагаю, мистер Блейк?
— К вашим услугам, сэр. Вон там, на стоянке, ваша машина — «Опель-Кадет», вы просили поскромнее. Согласно вашим пожеланиям, мы не стали бронировать номер в гостинице, а сняли для вас квартиру.
— Где именно?
— На шоссе Энтузиастов, не очень далеко от центра.
— Спасибо, мистер Блейк.
— Хотите, чтобы я сопровождал вас, или возьмете адрес и поедете сами?
— Поеду один. Хочу осмотреться, привыкнуть. Я давно не был в Москве.
Они обменялись понимающими взглядами. Блейк направился к своей машине, а Джек Слейд уселся в «опель». Он включил зажигание и тронулся с места.
Полковник Лысенко следовал за ним в «ладе» с форсированным двигателем и системой коммуникации с автоматической кодировкой сигнала, замаскированной под сотовый телефон.
Квартира Слейду понравилась. Просторная гостиная. Уютная спальня, будоражащая воображение и пробуждающая ненужные мысли об интимных свиданиях. Телевизор с видеомагнитофоном, музыкальный центр, компьютер, телефон. Возле музыкального центра Слейд с удивлением обнаружил стопку компакт-дисков своих любимых исполнителей: Синатры, Тома Джонса, Энди Уильямса… Да, о нем позаботились весьма предупредительно, но это было еще не все.
Часа через два, когда Слейд под сладкоголосое пение Энгельберта Хампердинка закончил распаковывать чемоданы, в дверь позвонили условным сигналом: три коротких и длинный — так оповещал о себе мистер Блейк.
Ни слова не говоря, Блейк раскрыл набитый электронной аппаратурой кейс, заменил компьютерный модем, повертел какие-то ручки и удовлетворенно кивнул.
— Кодирование связи с Лондоном есть. А «жучков» нет.
— Я просил данные об окружении Кострова, — напомнил Слейд.
— Да-да… Круг его знакомств нами определен. Вы можете сослаться на двоих: Анатолия Рыбина и Леонида Верницкого. Оба коллекционеры, оба скупали у Кострова египетские раритеты. Ни того, ни другого сейчас нет в Москве.
— А где они?
— Первый в Ницце, второй в Эстонии.
— А если Костров свяжется с ними по телефону? Блейк пожал плечами.
— Вы слишком много от нас хотите, мистер Долтон. Не могли же мы и это предусмотреть.
— Вы правы, — вздохнул Слейд. — Давайте сведения о Рыбине и Верницком.
Вытащив из кармана тонкую пачку листов с высококачественными распечатками, Блейк протянул ее Слейду.
— Я вам больше не нужен, мистер Долтон? Тот отрицательно покачал головой.
— Если понадоблюсь, — Блейк двинулся к выходу, — вы знаете, как меня найти.
— Благодарю вас, мистер Блейк.
Изучив распечатки, Слейд сжег их в туалете и спустил пепел в унитаз. Затем поднял телефонную трубку, набрал номер.
— Слушаю. — Прозвучал вальяжный басок.
— Господина Кострова, пожалуйста. — Русский язык Слейда был безупречен, словно британский разведчик родился не в Лондоне, а где-нибудь под Рязанью.
— Костров у телефона. Кто это?
— Михаил Игнатьевич, вы со мной не знакомы. Мне рекомендовал обратиться к вам господин Рыбин.
— Вот как? — насторожился Костров. — А по какому вопросу?
— Я коллекционер и хотел бы приобрести что-нибудь из произведений древнеегипетского искусства. Моя фамилия Мищенко.
Костров помолчал. Ни о каком Мищенко он никогда не слышал ни от Рыбина, ни от кого-то другого. Мищенко этот вполне может оказаться заурядным жуликом, грабителем, мошенником, или незаурядным, что еще хуже. Дудки, сначала проверим тебя, приятель.
— Господин Мищенко…
— Владимир Геннадьевич.
— Владимир Геннадьевич, а давно вы видели Рыбина?
— Две недели назад. Как раз перед его отъездом в Ниццу.
— И как он? Усы еще не сбрил?
В голосе Слейда зазвучало искреннее недоумение.
— Михаил Игнатьевич, боюсь, вы неправильно меня поняли. Я имею в виду Анатолия Рыбина, моего старинного друга. А он сроду усов не носил.
— Ах этот… Который ездит на девяносто девятой цвета мокрого асфальта?
— Да нет же! — Недоуменные интонации усилились. — На белом «понтиаке». У него еще собака Альма, догиня…
— Теперь понял, — произнес Костров дружелюбнее. — Значит, он рассказал вам обо мне…
— Он и Леня Верницкий.
Услышав о Верницком, Костров еще больше успокоился. Конечно, стопроцентной гарантии нет, но как же знакомиться с новыми покупателями, если шарахаться от всех и каждого, рассудил Михаил Игнатьевич. Жаль, сейчас нет ни Верницкого, ни Рыбина, позвонить бы им… Ну да ладно, примем дополнительные меры предосторожности.
— Хорошо, Владимир Геннадьевич, — сказал Костров. — Вы где живете?
— Шоссе Энтузиастов, между Войтовича и Авиамоторной. У Рогожского кладбища.
— Тогда давайте встретимся через час у метро «Площадь Ильича», согласны?
— Разве ее не переименовали? Я-то на метро не езжу, все на машине…
— Да шут их знает… Я ведь тоже не езжу. От них всего можно ожидать. Но вы поняли где?
— Конечно, Михаил Игнатьевич. Я согласен.
— Как я вас узнаю?
— У меня бежевый «Опель-Кадет».
— Договорились.
* * *
Костров сразу заметил машину Слейда, но подходить не спешил. Он рассматривал англичанина издали добрых пятнадцать минут, прежде чем пришел к выводу: вызывает доверие, опасности, скорее всего, не представляет. Хотя, с другой стороны, если бы мошенники не вызывали доверия… Эх, знать бы, где упасть, соломку подстелил.
Костров решительно подошел к «Опель-Кадету» и наклонился к открытому окну.
— Владимир Геннадьевич?
— Михаил Игнатьевич? — Слейд бросил взгляд на левую руку Кострова — не хватало фаланг двух пальцев. — Рад знакомству. Садитесь в машину…
После получасовой беседы, в течение которой Костров окончательно убедился, что Мищенко отлично знает и Рыбина, и Верницкого, Слейд перешел в наступление.
— Меня главным образом интересует эпоха Нового царства, — сказал он. — Вы располагаете чем-либо из этого периода?
— Да, кое-что есть, — ответил Костров, уже проникшийся симпатией к собеседнику (симпатия симпатией, но и номер машины он запомнил). — Но, как вы понимаете, весьма и весьма недешево…
Слейд весело рассмеялся.
— Право же, Михаил Игнатьевич, этим вы меня не испугаете. На прошлой неделе я заплатил десять тысяч долларов за египетскую вазу.
«Ого, — мысленно восхитился Костров. — Крупная рыба, если не врет. К цене каждой вещи будем приписывать справа ноль».
— Может быть, поедем ко мне и посмотрим? — предложил Михаил Игнатьевич.
— Охотно, — улыбнулся Слейд. — Показывайте дорогу.
— Вон там моя машина. Поезжайте за мной. Машина Кострова, а за ней «Опель-Кадет» влились в транспортный поток. Следом покатила неприметная «лада».
