Глава 8
Жгут на шею

Следующая неделя прошла под знаком писчих перьев и зеркал. С первыми не заладилось сразу, и виной тому были вовсе не поставщики пера гусиного. Здесь, как и везде, новое с трудом пробивало себе дорогу. Герцог только разводил руками – мол, сделал все, что мог. Его позиция понятна: пойдет дело – отлично, не пойдет – ничего не потеряю. А на складе скопилось уже приличное количество перьев, примерно пятая часть того, что было необходимо. В конце концов я бесплатно разослал нескольким адресатам по пятьдесят ручек для ознакомления – количество достаточное, чтобы потенциальные потребители могли составить свое мнение о них. Производство было приостановлено из-за неясности дальнейшей перспективы. Ничего страшного: в свое время мой мир перешел на стальные перья, и этот ждет та же участь.

С зеркалами все пошло как нельзя лучше. Почти шестьдесят больших, почти в человеческий рост, зеркал разошлись мгновенно. Причиной тому была и цена, существенно меньшая, чем индорийская, и то, что новых предложений не было, а спрос на зеркала намного превышал предложение.

Еще лучше разошлись зеркала небольшие, карманного формата – ведь цены на них более доступны. Пока они представляли собой небольшие прямоугольники в рамке с ручкой, дизайн для них сделал все тот же Гростар. Если резать овальные или круглые зеркала, то получается слишком много отходов. А в этом случае разрезался лист по шаблону, вставлялся в уже заготовленные рамки – и все, товар готов.

У меня даже был разговор с Гростаром по поводу моих постоянных заказов на всякие мелочи, будь то дизайн ручек или рамок: не слишком ли его отвлекают эти дела? Тот успокоил меня, что для него это не составляет большого труда и не занимает много времени. Он обзавелся несколькими помощниками, которые и проделывали теперь основную часть работы.

Побывали мы с Коллайном и на новоселье Герента, преподнеся в подарок зеркало. Домик оказался славный, и было хорошо заметно, что жена управляющего очень довольна.

Присмотрел и я для себя новый дом, огромный по размерам, настоящий дворец с пристройками, конюшнями, большим садом и тенистой аллеей перед центральным входом. И все это – почти в центре города, буквально в получасе неспешной ходьбы от императорского дворца. Цена, запрошенная за него, меня вполне устраивала, но приобрести с ходу я его не мог из-за законов, регламентирующих продажу подобной недвижимости в столице. Оставалась надежда, что со временем мне удастся эти препоны преодолеть, – правда, слабая.

Мы с Янианной встречались часто, чуть ли не через день. Чаще не получалось – она очень уставала на заседаниях различных департаментов.

Сразу после выходных Яна вместе с двором уезжала на несколько дней в один из своих загородных дворцов. Меня это известие очень расстроило, что, естественно, не ускользнуло от ее внимания. Она сказала, что четыре дня – это немного, что тоже будет очень скучать, но ехать необходимо. Традиция, видите ли, такая. Еще Яна заявила, чтобы я не вздумал завести себе кого-нибудь, ей непременно сообщат добрые люди. Эти «добрые люди» наверняка в Тайной страже служат, подумал я. Но по приезде мы сможем встречаться каждый день – вот это известие меня очень приободрило.

Все эти дни прошли спокойно. Макрудер срочно отбыл в одно из своих имений на юге страны. Я успел побывать на паре раутов и явственно слышал, как за спиной шептались: да, это тот самый барон де Койн, представляете, одним ударом… Не скрою, было приятно. Дамы тоже не обходили меня своим вниманием: этот человек – очень близкий друг самой императрицы, такое утаить невозможно.

Я улыбался, говорил комплименты, целовал ручки, обещал посетить их дома, но мысли мои были далеко от них. По прибытии домой меня всегда ждало письмо от Янианны, и я долго сочинял ответ, что порой было для меня сплошным мучением: писал на имперском языке из рук вон плохо, а доверить такое дело никому другому было нельзя.

Когда до отъезда Яны оставалось два дня, я получил от нее письмо, в котором она просила меня срочно приехать. Мысленно поблагодарив себя за то, что отложил визит к Вандерерам, я принял ванну, побрился и, принаряженный, запрыгнул в карету. На козлах рядом с кучером пристроился Проухв, и мы тронулись.

После получаса езды по темным улицам карета внезапно остановилась, но я поначалу не придал этому факту значения, а когда обе дверцы внезапно открылись и в карету с двух сторон запрыгнули люди с кинжалами в руках, было уже слишком поздно что-либо предпринимать.

Нет, даже отправляясь на свидание, я имел при себе шпагу с пистолетом, но воспользоваться ими в тесной карете, да еще в ответ на столь быстрые действия, уже не успевал. Поначалу я решил, что они погонят карету дальше, но вышло иначе. Меня под руки выволокли из кареты, приставив к бокам устрашающего вида лезвия кинжалов.

«Нет смысла пока дергаться, хотели бы убить – уже убили бы, – пронеслось у меня в голове. – Если я еще жив, значит, у них другие планы».

Черт, как неудачно все сложилось. Обычно со мной как минимум четверо всадников, а сегодня никого не оказалось. Часть моих людей зеркала сопровождают в Гроугент, морской порт: заморский гость приобрел и попросил помочь с доставкой. Не отказывать же ему было – первый наш экспорт. Другие только завтра прибудут из Стенборо. Да и не планировал я сегодня из дома вечером выбираться. Расслабился, чего уж там…

Вряд ли у меня получится избавиться от бандитов: лезвия плотно прижаты к моему телу, свободными руками похитители крепко удерживают меня.

Кроме того, они не одни: я вижу еще как минимум троих, что стоят наготове. Действуют неспешно, никакой сутолоки, все молчат – явно подобные ситуации им привычны. Меня чуть ли не на руках протащили до кареты, стоявшей неподалеку, и затолкнули в наглухо задрапированный шторами салон. Я только успел разглядеть, что дорога впереди перегорожена большой грузовой фурой из тех, в которые запрягают как минимум пару лошадей.

Место я узнал: это был проезд между двух высоких каменных заборов, за которым улица спускается к набережной, а чуть дальше и правее – мост через реку. Примерно середина пути к императорскому дворцу. Место достаточно глухое и очень удобное для подобных дел. Еще при свете фонаря, установленного на моей карете, я разглядел распростертое на булыжниках мостовой неподвижное тело своего кучера и Проухва с прижатыми к голове руками, судорожно пытавшегося встать на ноги. По крайней мере, жив. Извини, Проухв, но сейчас я тебе ничем не могу помочь.

В карету моих похитителей кроме меня уселись еще четыре типа самого мрачного вида – двое по бокам, другие два напротив. Ехали мы недолго. Когда карета остановилась, мне на голову накинули кисло пахнущий кожаный мешок. «Все, конечная остановка», – подумал я, и не ошибся. Все так же, под руки, меня довольно небрежно проволокли до входа в здание, затем провели по коридору, усадили в кресло и сдернули с головы мешок.

– Сиди и жди, – коротко приказал мне один из двух оставшихся в комнате громил, ростом с моего Прошку, но с объемистым чревом. Конечно, буду сидеть и ждать – вон он какой огромный, и в руке металлическая дубинка, похожая на маленькую булаву. И второй тип, ненамного уступающий ему в габаритах, тоже вооружен дубинкой, но обшитой кожей. А вот головой вертеть не запрещали – можно и осмотреться, куда меня занесло на этот раз.

Небольшая комната, судя по всему служившая кабинетом, две двери, расположенные одна напротив другой, пара кресел, тщательно занавешенные окна, шкаф со стеклянными дверками и письменный стол. Пол паркетный, на столе письменный прибор, подсвечник с тремя горящими свечами, еще один на небольшом столике возле левого окна.

Правое окно совсем рядом, буквально в двух шагах от меня. Комната не в подвале, это точно – мы не спускались. Однако вполне возможно, что окна прикрыты ставнями или забраны решеткой. Значит, окна – не вариант. Да и стекла здесь толстые, технологии других делать не позволяют, весь порежусь. Припрусь к Яне обезображенный шрамами, и даст она мне от ворот поворот.

Кстати насчет моей любимой – я уже давно у нее должен быть, мне же потом оправдываться придется, а врать не хочется. Ладно, сначала выбраться отсюда нужно, потом видно будет.

Не нравятся мне шторы на окнах – длинные, до пола, и идут до самого угла. Кроме того, шевелятся они – может, сквознячок, а может, и притаился за ними кто-то, место позволяет. Не штора, а целый занавес, как в театре на сцене.

На противоположной стене – картина с изображением бушующего моря и парусника. Корабль уже потерял часть такелажа, недалеко от него – перевернутая кверху дном шлюпка и судорожно цепляющиеся за нее люди. А надо всем этим из-за высоких гор на горизонте встает солнце, хотя не совсем понятно, как это может быть вместе – шторм и солнце. Но все равно красивая картина: чувствуется кисть мастера.

Не знаю, специально ли это было сделано, чтобы я проникся ситуацией, но ждать пришлось долго, не меньше двух часов. И все это время я сидел в кресле, изредка меняя позы для разнообразия. Наконец когда я уже начал клевать носом, открылась дверь – та, что находилась за моей спиной, и в комнату вошел, судя по реакции моих церберов, тот, кого мы так долго ждали.

Среднего роста, слегка за пятьдесят, очень в теле, с розовой плешью на всю голову, он был бы похож на безбородого Санта-Клауса, если бы не колючий холодный взгляд водянистых глаз. Человек уселся за письменный стол, стоявший напротив меня, и уставился мне в глаза. Мне и в голову не пришло приветствовать его любым образом – чего ради? Наша молчанка продолжалась пару минут, потом мне пришлось отвести взгляд – типа ты победил.

Затем этот человек произнес:

– Так вот ты какой, барон Артуа де Койн…

Не терплю, когда мне тыкают незнакомые люди, но здесь хозяин положения не я, придется терпеть. Помолчали снова. Наконец хозяин кабинета выдавил из себя следующую порцию слов:

– Я – Варон Кройт, – и замолк снова, чтобы я смог проникнуться услышанным.

Так вот ты какой, в свою очередь подумал я. Ни за что бы не догадался – слишком уж непохож он на то, что я о нем слышал. Теперь многое становится понятным – и его манера разговаривать, и еще некоторые другие моменты. Интересно, знает ли он о событиях двухгодичной давности, происшедших здесь же, в столице, в похожем помещении?

Кройт продолжал смотреть на меня, барабаня пальцами по столешнице. Ну давай же, рожай, не собираюсь я тебе помогать. С другой стороны, если я выбрал линию своего поведения, то и держаться ее должен последовательно.

– И чем я обязан интересу столь значительного лица, да еще в такой поздний час? – И, не выдержав, зевнул, выходя из выбранного образа.

– Хозяин, может, я его приложу пару раз? – Один из костоломов стукнул по своей ладони дубинкой.

– Приложиться не боишься? – лениво поинтересовался я у него, но тот лишь усмехнулся.

– Погоди, Тарк, еще не время. – Это уже Кройт. – Сначала все же поговорим. У барона типичная реакция на происходящее: что-то плохое может случиться с кем угодно, только не с ним, ведь он же не такой, как все, он особенный. Тем более фаворит самой Янианны…

Затем Кройт обратился ко мне:

– От тебя, де Койн, мне нужно два момента. Первое – мне нужен секрет покрытия зеркал. Я знаю, что ты изготавливаешь их сам. Вернее, их делают под твоим руководством. Не думаю, что ты доверил состав кому-либо еще: с виду ты производишь впечатление неглупого человека.

Вот тут ты ошибаешься, сеньор Кройт. Вероятно, я все же глупее, чем можно подумать. Кроме меня состав амальгамы знают еще трое – Капсом, Коллайн и Гростар, и ничего страшного в этом не вижу. С Капсомом все понятно. Если я доверяю свою жизнь Коллайну, то секрет амальгамы по сравнению с этим – мелочь. Гростар получил секрет просто так, в знак хорошего к нему расположения.

– Теперь поговорим о втором моменте, барон. Я знаю о твоих отношениях с императрицей, и ты должен с ее помощью оказать мне одну услугу. Причем сделать это надо как можно быстрее, юные красавицы такие переменчивые…

Вот же козел – по самому больному месту угодил. Видимо, у меня на лице что-то отразилось, поскольку Кройт усмехнулся:

– Не думаю, что она тебе откажет в такой мелочи: просьба и в самом деле пустячная… По крайней мере, на первый взгляд.

– Господин Кройт, все на самом деле не так, как вы думаете, – зачастил я, наклонившись к нему поближе. – Есть одно обстоятельство, о котором не знает никто. Вообще это тайна, я не должен был вам это говорить, но дело в том… – Понизив голос почти до шепота, я завертел головой, оглядываясь по сторонам. Так и есть, его дуболомы, старательно делая вид, что происходящее в комнате их не интересует, полностью превратились в слух. Штора справа от меня колыхнулась чуть сильнее – вероятно, от резкого порыва сквозняка. – Ее величество императрица Янианна… – Оттолкнувшись ногами от массивного кресла, я прыгнул вперед, скользя по столу, уцепился левой рукой за шею Кройта и упал, увлекая его за собой.

Мы лежали на полу – я на спине, Кройт между моих ног, спиной ко мне. Моя левая рука обхватила его шею, а в правой находился стилет, крепко прижатый к горлу банкира.

Небольшой такой стилет, длина лезвия чуть превышает длину среднего пальца, крестовины нет вовсе, а на конце рукоятки кольцо. Но изготовлен он был из стали лучшего качества и отточен до бритвенной остроты.

Обычно я носил стилет в ножнах, прикрепленных к внутренней стороне левого предплечья. Когда Янианна увидела его в первый раз, то поинтересовалась, зачем я взял оружие, отправляясь на свидание. Я мгновенно придумал целую историю, что это обычай моей далекой родины, но в очередной раз не смог ей солгать.

– Я привык, что он всегда со мной, – вот и все, что сумел промямлить, смущаясь. Но она только кивнула, принимая это как само собой разумеющееся…

Видимо, я прижал лезвие чуть сильнее, чем того требовала ситуация, поскольку почувствовал под пальцами кровь. Ничего, так будет убедительнее.

Людей Кройта в комнате прибавилось: помимо двух человек, которые находились до этого, из-за штор выскочила еще парочка, правда, более скромной комплекции. У одного из них в руках был взведенный арбалет с круглым набалдашником на конце болта, второй имел пару пистолетов – страховка на случай буйного клиента. Все застыли, не решаясь приблизиться без команды. Ситуация очевидна: легкое движение руки – и нет босса.

Кройт не шевелился и молчал, я тоже позволил себе пару секунд отдыха, чтобы прийти в себя – приземляться пришлось на спину, без страховки. Хорошо, стены рядом нет – затылком бы приложился, и вся затея насмарку. Да и сам мафиози страдал избыточным весом, чуть дух из меня не вышиб, когда придавил. К тому же еще и стулом меня неслабо стукнуло, в общем, сам не пойму, как выжил после всего этого.

– Значит, так, господин Кройт, слушайте меня внимательно и запоминайте – записывать не получится. Как вы там говорили? Ага, вспомнил. Момент первый: твои люди аккуратно складывают оружие на столик, на котором моя шпага лежит с пистолетом. Потом идут в противоположный угол, мне их так лучше видно будет. И второй момент, самый важный. Сейчас вы организуете мне бесплатный проезд до моего дома, сами же любезно проводите. А чтобы не было лишних иллюзий, постараюсь объяснить ситуацию. Место, к которому я прижимаю свой ножик, называется сонной артерией. Легкое движение – и все, кровь выйдет за считаные мгновения, и остановить ее будет невозможно.

Извините, солгал немного: остановить ее можно – если вовремя жгут наложить. И наложить его нужно правильно, иначе сами понимаете: жгут на шею – та еще тема.

А как правильно накладывать, по-моему, даже мой доктор Цаннер не знает. Я знаю и вам сейчас расскажу – вы же мне не чужой человек, вон как я с вами обнимаюсь.

Вся хитрость заключается в том, что жгут только с одной стороны на шее, а с другой его под мышкой пропустить нужно, всего-то и делов. Я почему вам все так смело рассказываю? Артерию еще потом сшить надобно, а вот с этим совсем кисло. Этого даже я не могу. Ну хватит о плохом, давайте лучше делами займемся. Покивайте, что пока вам все понятно.

Кройт покивал – не сказать, чтобы очень охотно: не привык человек к таким ситуациям.

– Вот видите, как иногда бывает. Сейчас мы будем медленно и осторожно вставать. Вы не дергайтесь, а то я человек нервный, могу и ножиком полоснуть… А вот это вам за то, что, вместо того чтобы обнимать очень юную и очень красивую особу, я обнимаю толстого мужика, который еще к тому же неделю как минимум ванну не принимал.

От Кройта действительно смердело запахом застарелого пота и еще чем-то не очень приятным.

С этими словами я резко ударил суставом согнутого большого пальца между его верхней губой и носом. Секунду подумал и ударил еще раз, уже ничего не объясняя. Это совсем не смертельно, но очень больно, в этом месте сплетение нервов – так, по-моему.

Вставали мы достаточно долго: Кройту для этого надо было перевернуться на живот, а моя задача состояла в том, чтобы лезвие ножа ни на миллиметр не оторвалось от его горла и чтобы не упустить из виду его людей.

Со стороны все это выглядело, наверное, очень смешно, но почему-то никто не смеялся.

Наконец мы встали в углу. Я все так же крепко обнимал его за шею обеими руками. Макушкой Кройт едва достигал мне подбородка, так что обзор из-за него был великолепный.

– Что дальше? – в первый раз после моей атаки подал он голос.

– Дальше? Дальше мы будет стоять здесь до тех пор, пока не будет готова карета. Потом, вот так же в обнимку, прогуляемся до нее, сядем и поедем ко мне домой. Там и расстанемся. Вот, собственно, и все.

– А еще дальше?

Ну это прямой намек на то, что потом у меня будет куча проблем и неприятностей.

– Так далеко, господин Кройт, я не заглядываю. Только не надо сейчас угрожать мне всевозможными карами и страшной местью – поверьте на слово, смысла нет абсолютно. Сейчас мы будем решать чисто деловые вопросы, а именно: вы пошлете одного человека, чтобы он приготовил карету и проследил, чтобы по пути к ней мне даже на глаза никто не попался. Думаю, четверти часа ему хватит за глаза. И еще одно: хочу, чтобы в карету были запряжены лошади буланой масти.

Кройт даже вздрогнул от неожиданности. Видимо, он ожидал от меня чего угодно, но только не этого.

– Ладно, шучу. Подойдут любые. Командуйте, любезнейший.

Кройт вздрогнул снова, но на этот раз причина была совсем другая. Любезнейший – это обращение к простолюдинам, прямое издевательство для тех, кто понимает.

Боюсь, что теперь его будет приводить в бешенство даже не сам факт пленения, а именно это обращение. Ну и плевать, это тебе за те унижения, что ты здесь устраивал благородным дворянам. Может, и не здесь, но какая разница? Суть в том, что ты получал от этого удовольствие, а это неправильно. Мне на благородных дворян, которые здесь ползали, тоже плевать, дело не в них. Дело в том, что никогда нельзя ставить себя выше других, как бы высоко ни заносила тебя судьба.

– И чего молчим? Я здесь главный, что ли? – Пришлось наградить его чувствительным нажатием на плечевую мышцу большим пальцем левой руки. Кройт не сдержал болезненный вскрик и рявкнул на своих людей:

– Тарк, быстро карету!

Один из громил мгновенно исчез за дверью.

Похоже, я своего добился: лишил его способности соображать. Как ты мог допустить, Артуа, чтобы тебя схватили как щенка почти в центре столицы и приволокли сюда? Это говорит о том, что ты кругом неправ. Теперь граф Макрудер по сравнению с Кройтом не враг, а так, мелкий пакостник. Ладно, самоанализом дома будем заниматься.

– Де Койн, ты совершил самую большую ошибку в своей жизни, – неожиданно заговорил Кройт. – На что ты теперь надеешься? На императрицу Янианну? Нелепая надежда, и ты сам это понимаешь. Ведь я при нужде и в ее дворце тебя достану. Поэтому предлагаю тебе договориться. Давай забудем обо всем и спокойно поговорим.

Ты не из тех людей, которые что-нибудь забывают, тем более такое. Не будет у нас с тобой разговора, да и не настолько ты и всемогущ – не льсти себе.

– Я тебе, Варон, потом письмо пришлю. Встретимся где-нибудь, поговорим о делах наших скорбных – глядишь, и договоримся. А сейчас лучше помолчи, я обстановку слушаю… – То ли мне показалось, то ли и впрямь за дверью шум какой-то был – вроде звякнуло что-то. К чему бы это? Ну ворвутся сюда еще несколько его людей, и что дальше? Успею я рукой дернуть, и он это отлично понимает. Но что же это?

Когда дверь резко распахнулась и в комнату ворвались оба «диких», а с ними кто-то третий, коего я сразу не признал, у меня действительно дернулась рука, что чуть не стоило Кройту жизни.

Всему «диких» здорово учат, нет им равных, но одного они не умеют: после того как все трое моих стражей лежали на полу, вся комната оказалась в крови, даже до моего угла брызги долетели.

Люди Кройта успели отреагировать на вторжение, и даже умудрились извлечь непонятно откуда клинки, но вот взмахнуть ими они уже не успели. Следом в комнату влетел Коллайн, держа в руках по пистолету, повел ими из стороны в сторону и, не найдя целей, опустил стволы. Вот теперь я признал третьего – это был Гордон. То, что ему с «дикими» самое место, понятно. Бывший абордажник привык действовать в тесных корабельных помещениях, но каким образом он здесь оказался? Вообще-то он должен быть в Стенборо.

Я отпустил Кройта. Вряд ли он попытается что-то предпринять после увиденного зрелища, но на всякий случай отошел от него подальше. Вдруг он настолько мстительный, что даже ценой жизни захочет воткнуть мне в спину инородное тело типа спрятанного в складках одежды кинжала или любого другого острого колюще-режущего предмета.

Какие же все-таки отличные бойцы «дикие» – счастье, что они у меня есть. В течение нескольких секунд Кот с Вороном отправили на тот свет, наверное, не самых плохих трех телохранителей банкира. Причем сами не получили ни царапины, а Гордону вообще не удалось продемонстрировать свои умения – тот даже вздохнул от огорчения.

– Командир, извините, что задержались. Мы бы раньше заявились, но ситуация была непонятной, боялись навредить. Потом один из них вышел, – Кот показал подбородком на трупы, – и все сразу прояснил. А это кто?

– Познакомьтесь, господа, это есть не кто иной, как Варон Кройт, собственной персоной.

– Вы хотели сказать – был, господин барон, – невозмутимо произнес Коллайн.

Я резко повернулся в сторону Кройта. Вот это номер! Кройт лежал на полу в нелепой позе, неловко подвернув под себя ногу. Рот у него был широко открыт, лицо исказилось в мучительной гримасе и приобрело синеватый оттенок. Буквально на моих глазах тело его еще несколько раз дернулось и затихло.

– Сердечный приступ, – тоном знатока резюмировал все тот же Коллайн. – Удачно.

«Обширный инфаркт, – пронеслось у меня в голове. – Искусственное дыхание и непрямой массаж сердца, как учили. Черт, как противно будет и что подумают люди, непривычные к таким зрелищам. Но делать надо, я не смогу вот так бросить его, потом всю жизнь буду искать себе оправдание».

Разложив тело Кройта на полу и накинув платок на его рот, я принялся вдувать в него воздух, прерываясь на массаж.

– Барон, нам пора уходить. Мы и так здесь нашумели.

– Задери ему лучше ноги, – оторвался я от своего занятия.

Коллайн чуть слышно чертыхнулся, но просьбу мою исполнил. Краем глаза я увидел, как в комнату забежал Шлон и даже застыл на миг, удивленно воззрившись, как я лобызаю неподвижное тело. Не менее нелепо выглядел и Анри, стоящий с зажатыми под мышками ногами Кройта. Одарив нас ошарашенным взглядом, Шлон все же справился с собой и что-то вполголоса сказал «диким». Затем они втроем выбежали из помещения.

У нас проблемы, у нас нет времени – давай же, Кройт, дыши!

Откуда-то снаружи донеслись звуки выстрелов и звон стали. Кто-то громко закричал, тут же крик оборвался на самой высокой ноте.

Все, бесполезно. Я сел рядом с трупом, тяжело дыша. Никогда не думал, что это так тяжело. Вся моя практика заключалась в единственном разе на электронном манекене-тренажере. Тогда мне это удалось, а сейчас…

– Все, Анри, уходим, – сказал я в ответ на напряженный взгляд Коллайна. Схватив со столика свой пистолет и шпагу, я бросил прощальный взгляд на картину. Талантливая вещь, почти три часа ею любовался, и не наскучило…