Глава 6
Последний штрих
Когда я вернулся, во дворе меня встретила пара вооруженных мужиков самого хмурого вида. Анри сообщил, что временно нанял их до прибытия из Стенборо наших парней. За ужином он завел разговор про моего соперника, барона Эвальда Севоста.
– Поговаривают, что он не совсем хорошо видит левым глазом. Но я сомневаюсь в этом. А в остальном у него нет слабых сторон. Технику ему ставил сам Арчибальд, слышал о таком?
Слышал ли я о нем? Конечно, слышал – личность знаменитая. Про него ходила легенда, что, стоя под дождем, он умудрялся оставаться сухим, орудуя шпагой над головой и успевая отбивать все капли. Чушь, конечно. А кроме того, нечто подобное я слышал раньше, еще на Земле.
– Так вот, – продолжил Коллайн, – Арчибальд отказался от него как от своего ученика после очень некрасивой истории.
– Надеюсь, Севост не убил своего учителя? Такие истории обычно так и заканчиваются.
– Нет, до этого дело не дошло. Но они больше ни разу не встречались после этого.
Трогательная история, только вот к чему он все это клонит?
– Артуа, я не понаслышке знаю эту технику, и мне пришла в голову мысль пойти в зал. Там я постараюсь держаться его манеры ведения боя, а ты…
– Анри, – довольно бесцеремонно перебил его я, – как ты думаешь, чего я стою как боец? Только честно.
– Ну конечно, ты далеко не самый последний боец в Империи, но… Понимаешь, Артуа, дуэльные поединки отличаются, и довольно значительно, от тех, в которых тебе по большей части приходилось участвовать…
– Вот и я так думаю, Анри. Все равно за один вечер мне не дотянуться до уровня Севоста, так стоит ли вообще пытаться? Пойду я лучше хорошенько высплюсь – вчера одна дама сказала, что вид у меня не совсем здоровый.
«Если, конечно, сумею уснуть», – подумал я, но озвучивать не стал.
– Ты сегодня никуда не поедешь? – задал вопрос Коллайн, подразумевая мое возможное свидание.
– Нет, мы договорились на завтра, а сегодня я буду спать – прямо сейчас пойду и лягу.
Поднимаясь по лестнице на второй этаж, я услышал за спиной голос.
– Господин барон, – окликнул меня один из нанятых сторожей, – к дому подъехала карета в сопровождении нескольких всадников, спрашивают барона де Койна.
Коллайн встревоженно взглянул на меня. Успокоив его жестом, я вышел на улицу. Вряд ли граф что-то предпримет, все и так идет по его плану. Завтра дуэль, шансы мои минимальны, а смерть на дуэли – обычное дело.
И верно, возле кареты меня ждал человек, имени которого я не знал, но именно он всегда встречал меня у дворца и сопровождал до самых покоев императрицы.
– Вас ждут, – кратко уведомил он, распахивая дверцы кареты. Что ж, не имею ничего против незапланированного свидания – даже наоборот, очень рад.
Янианна стояла в профиль, положив обе руки на спинку стула. Я громко поздоровался. Никакого эффекта – девушка продолжала стоять неподвижно. Все ясно: ей стало известно, что завтра мне предстоит дуэль с человеком, которого называют убийцей в черном. Так его прозвали за любовь к выбору одежды мрачных тонов.
Мне предстоит очень тяжелый разговор – ведь буквально прошедшей ночью я клятвенно обещал ей никогда больше не принимать участия в подобных мероприятиях.
Начала Яна разговор очень осторожно, высказав мысль, что я уже не мальчик, а вполне взрослый мужчина, который должен понимать, что некоторые поступки естественны лишь до определенного возраста. Но затем наступает момент, когда необходимо пересмотреть свое поведение.
Сначала я даже не понял, к чему она ведет. Наша разница в возрасте была одним из двух моментов, из-за которых я очень переживал. Первым, естественно, являлось ее положение. Когда же наконец понял, что она имеет в виду мое возможное участие в дуэлях, то вздохнул с облегчением. В глубине души я очень радовался, что Яна боится меня потерять. Вот тогда мне и пришлось заверить ее, что буду вести себя очень осторожно в тех случаях, когда дело может закончиться звоном металла. Надо же так случиться – и суток не прошло с момента моей клятвы, когда случилась как раз такая ситуация.
Я подошел к девушке и остановился буквально в паре шагов от нее. Яна подняла голову и одарила меня таким взглядом, какой мне хотелось бы получить от нее меньше всего на свете. Господи, да когда же случится так, что эта девушка при встрече бросится мне на шею, обнимет и поцелует?
– Янианна, если ты меня выслушаешь – буквально пару минут, – то я постараюсь объяснить тебе…
– Что тут можно объяснить, Артуа? – Она не дала закончить мне фразу. – Оскорбление твоего коня – это ведь такой важный повод вызвать на дуэль человека, пусть даже и очень для тебя неприятного, – с сарказмом произнесла она.
– И все же я хочу, чтобы ты меня выслушала, это не займет много времени.
Согласен, конь был лишь предлогом, и не совсем удачным. Но не мог же я заявить, что я хочу призвать его к ответу за нападение на мое поместье, за то, что он прислал ко мне в дом наемных убийц, когда, вероятно, только мое отсутствие и спасло меня. Я не мог сказать, что смерть людей, случайно погибших при этом, висит не на исполнителях, а на нем лично. В чем виновата пожилая женщина, которой уже за шестьдесят, – в том, что ему не хватило смелости бросить мне вызов лично, чтобы не получить кочергой по лицу еще раз? Я не знаю, за что их убили, эту женщину и слугу, но их смерть лежит на нем.
При нападении на Стенборо, кстати, тоже погиб человек, конюх. Да мы бы и все там полегли, если бы на посту стоял не бывший «дикий», а любой другой из моих бойцов. Знаешь, Яна, никто и никогда не сможет убедить меня, что смерть этих людей ничего не значит, поскольку все они были не благородного происхождения.
– Ты сказал, что ночью у тебя в доме побывали наемные убийцы? – Янианна даже немного побледнела при этих словах.
– Да, все обстоит именно так.
– Артуа, ты ведь не обманываешь меня? Все, что ты сказал, правда?
Теперь выражение глаз было у нее совсем другое, и я почувствовал, что таю как кусок льда, брошенный в кипяток.
– Артуа, ты ведь не будешь завтра драться на дуэли?
– Как это не буду? Меня никто не поймет. Я сам ее затеял – и самому же отказаться? Нет, это невозможно. Я должен, понимаешь, Яна, должен сделать это.
– Артуа, ты не будешь завтра драться на дуэли. – Яна уже не спрашивала, а утверждала. – Этот барон Севост – страшный человек, у тебя нет никаких шансов. Если ты сейчас же не откажешься, я прикажу взять тебя под стражу и буду держать взаперти до тех пор, пока сама не смогу решить этот вопрос. В конце концов, я завтра же издам закон, запрещающий эти проклятые дуэли.
Голос девушки звучал так, как будто она приняла окончательное решение и намерена отстаивать его до конца.
– Янианна, пожалуйста, ответь мне на два маленьких вопроса. Всего на два, а потом мы все решим, хорошо? – Девушка часто закивала. Я прижал ее к груди, поцеловал, отступил чуть в сторону и спросил, как прыгнул в холодную воду: – Яна, ты меня… я тебе дорог?
– Если ты о том, люблю ли я тебя, то да, люблю, и ты мне очень дорог. Если то, что я к тебе чувствую, – не любовь, тогда я не знаю, есть ли она на самом деле.
– Понимаешь, если я завтра не выйду, то мы потеряем друг друга. Я – потому что не смогу удержать тебя, а ты – потому что не сможешь любить мужчину, который прячется за женскую спину.
– Господи, Артуа, да как ты не можешь понять, что вот сейчас ты стоишь и разговариваешь со мной, а завтра в это же время тебя уже может не быть! – И она уткнулась лицом мне в грудь, всхлипывая.
Я обнял ее, гладя по волосам и целуя в солоноватые от слез губы. Затем отстранился вновь.
– Ты разрешила задать мне еще один вопрос.
Девушка кивнула.
– Яна, а за что ты меня любишь?
– Ты… ты не такой, как все. – Боже, как приятно слышать такие слова. Ты тоже совсем не такая, как все остальные девушки в мире, ты единственная.
– Если я не буду завтра драться с этим бароном, то не останусь таким, как сейчас, и ты это сразу почувствуешь. Я буду одним из толпы, тем, на кого ты смотришь и не замечаешь, а я не хочу этого и не смогу с этим жить дальше. Яна, ты не ждала меня сегодня, но, может быть, у тебя найдется что-нибудь поесть, очень хочется, – сказал я, чтобы переменить тему разговора и вызвать извечный женский инстинкт – мужчин надо кормить, несмотря ни на что. Удовольствоваться мне пришлось парой фруктов, поскольку ничего мясного в покоях императрицы не нашлось, а вызывать лакея, чтобы послать его на кухню, совсем не хотелось.
В эту ночь мы были очень нежны друг с другом, как перед очень долгой разлукой. Мы старательно избегали разговоров о дуэли, но время от времени Яна словно каменела на долгие доли секунды, а затем принималась крепко целовать меня. Среди ночи ей пришла в голову идея одеть меня в кольчугу.
– Она совсем тонкая, но очень крепкая, под одеждой ее никто и не заметит, – убеждала она. Я осторожно отказался, мотивируя это тем, что в кольчуге буду чувствовать себя очень скованно, и это может повредить.
Утром, когда я уходил, в перерыве между прощальными поцелуями, Яна с убежденностью заявила:
– Нет, тебя не убьют.
– Еще чего, – ответил я, – особенно теперь, когда ты призналась, что тоже любишь меня.
Уходя, я не выдержал и обернулся – она стояла и смотрела на меня так, как будто прощалась со мной навсегда.
Дома меня ждали спешно прибывшие из Стенборо «дикие», Шлон с Нектором и Амин.
С учетом Прошки и того обстоятельства, что вряд ли ночной визит повторится, – вполне достаточно. Все они, конечно, были в курсе предстоящей дуэли и исподтишка поглядывали на меня, но, хвала Создателю, разговаривали обычным тоном. Никакого волнения я не испытывал, для этого слишком хотелось спать. Яна всю ночь укладывала меня, убеждая, что мне нужно выспаться, и заботливо укрывала одеялом, но через пару секунд крепко прижималась, и весь сон как рукой снимало.
Выехали загодя, но у Северного бастиона, излюбленного места для подобных встреч столичной знати, уже толпились люди графа во главе с моим визави. Позади нас пылила карета, прихваченная для того, чтобы увезти с места битвы мое раненое или бренное тело.
Севост, весь в черном, прохаживался взад и вперед, дожидаясь начала схватки. Коллайн разговаривал с его секундантом, еще раз обговаривая условия поединка. Сторона графа веселилась, время от времени оттуда доносились взрывы смеха, а мы молчали, лишь изредка перекидываясь парой фраз. Я примерил шпагу по руке – легковата для привычного мне веса, выбор оружия был за Севостом, ну да какая разница? Махнул ею пару раз и воткнул в землю: чего в руках держать, заржаветь не успеет. Лишних людей не было, только мы, окружение графа да несколько зевак на стене бастиона.
Кстати, забыл спросить у парней – Ползунов мой уже успел в Стенборо перебраться или все еще раздумывает? Они с кузнецом должны быстро найти общий язык на любви к механике – один практик, другой больше теоретик. Подошел Прошка, открыл рот, пытаясь что-то спросить, заглянул в глаза и отшатнулся. А незачем в глаза мне заглядывать, я еще вчера умер.
После команды сходиться я пошел прямо на Севоста, на ходу вырвав из земли шпагу. Высоко в голубом небе парили птицы, не знаю их названия, но похожи они на ласточек, и у них тоже раздвоенный хвост. Дождя не будет, примета верная и здесь. Надо же, как много общего…
Когда я подошел совсем близко, Севост встал в позицию, и получилось у него это очень эффектно, хоть в учебник фехтования в качестве иллюстрации.
Заныла рана в правом боку – напоминает иногда, боль такая тянущая, обычно к непогоде бывает, а сейчас, наверное, от нервов. У Севоста левый глаз прищурен, как будто целится – может, действительно у него с ним проблемы?
Шпагу я держал обратным хватом – перехватить не успею, да и не нужно. Нужно успеть другое. И я успел.
Когда расстояние сократилось до критического, а я все продолжал приближаться к нему обычной походкой, Севост не выдержал, дрогнул и в глубоком выпаде нанес мне укол. А может, решил закончить дело одним ударом…
Отбив его шпагу своим предплечьем с прижатым к нему клинком, я обратным движением руки вонзил сталь в мягко поддавшийся живот и тут же выпустил оружие, зашагивая ему за левое плечо. Не хватало еще, чтобы он успел вернуть удар в тот момент, когда боль от пробитой печени еще не парализовала его. Получилось.
Севост упал на колени, выронив шпагу и прижав руки к животу. Я могу, конечно, помочь ему извлечь свою, проворачивая ее по окружности, как извлекают гвоздь из дерева, но не буду этого делать, хотя он очень того заслуживает. Умирать, барон, ты будешь недолго, но будет тебе очень больно.
Надеюсь, что тот мальчишка смотрит на нас с небес, и увиденное ему понравилось.
Так, теперь последний штрих.
Подойдя вплотную к побледневшему как полотно Макрудеру, громко заявил:
– Я удовлетворен. – И добавил, обращаясь уже ко всем: – Надеюсь, теперь никому не придет в голову называть моего Ворона кобылой?
Сзади жизнерадостно заржал в полный голос Шлон – так громко, что я даже слегка вздрогнул.
Затем вновь обратился к графу:
– Соболезную, но вам не повезло: камзол останется при мне.
А я ведь все равно достану тебя, граф, обязательно достану. Ты ответишь мне за Марту. И ты заранее должен попросить меня о том, чтобы я не положил твою отрезанную голову на ее могилу. С меня, знаешь ли, станется. Понимаешь, пока это только наши проблемы, и я всего лишь хочу, чтобы они не стали чужими – это нечестно. Читай, читай в моих глазах – ты человек далеко не глупый. Прочитал? Ну вот и славненько.
Все кончено, я увижу ее, быть может, даже сегодня. Я шел назад и улыбался дурацкой улыбкой, и плевать, кто что об этом подумает. Вчера вечером она сказала, что любит меня, и еще говорила это ночью, когда думала, что я уснул. В душе все пело: надо же, я остался жив!
Подойдя к своим, я оглядел их строгим взором, будто выискивая, к чему бы придраться. Парни стояли, глядя на меня веселыми глазами – испугаешь их, как же!
– Прошка, если ты не догадался захватить с собой вина, назад карету потащишь вместо лошадей.
Проухв тяжело вздохнул и направился к карете. Проследив за ним взглядом и убедившись, что тот действительно принялся выпрягать коней из кареты, Шлон заржал, а за ним – Нектор и Амин. Я с подозрением посмотрел на него, неужели Шлон опять принялся за свое?
Как бы подтверждая мои догадки, он вынул из седельной сумки флягу и протянул мне ее со словами:
– Господин барон, может быть, немного бренди? – Затем, верно расценив мой взгляд, торопливо добавил: – Нет, нет, командир, я захватил его на случай ранения.
И верно, спиртным от него не пахло. Скрутив с фляги крышку, являющуюся еще и стаканчиком, я наполнил ее до краев. Сейчас не до этикета, сейчас бренди лекарство. Одним глотком проглотив содержимое крышки, протянул все обратно.
– Спасибо, Шлон, именно этого мне сейчас и не хватало.
Алкоголь поможет расслабиться, и очень хочется верить, что меня не будет трясти от переизбытка адреналина.
Фляжка у него славная, у меня у самого точно такая же. Сделана она из серебра, емкостью около литра и с тиснением лошадки на обоих боках. Все мои парни получили такие же: серебро не даст воде испортиться в походе.
Подошел Коллайн, порываясь что-то сказать. Потерпи, барон, сначала самый важный вопрос:
– Анри, надеюсь, у них нет никаких претензий к нам? – Я имел в виду нарушение какого-нибудь пункта дуэльного кодекса. Он понял правильно:
– Нет, де Койн, с этим все в порядке. Мне трудно с ними было разговаривать – это же сам Севост, никто и предположить не мог…
– Сик транзит глория мунди, – глубокомысленно заявил я: алкоголь уже начал действовать на пустой желудок. Нелишняя предосторожность – больше шансов выжить при ранении в живот.
– Извините, барон? – сделал недоумевающее лицо Коллайн.
– Удивить – значит победить, – в очередной раз процитировал я великого полководца, ба-альшого любителя подавлять крестьянские восстания. – Поехали, Анри, дома поговорим. Нам нужно успеть на похороны Марты. И пусть кто-нибудь объяснит наконец Проухву, что это была шутка.
По дороге Коллайн долго молчал, изредка поглядывая на меня. Затем не выдержал:
– Артуа, техника, которую ты применил, она ведь не относится к фехтованию?
– Нет, это прием одной очень старой школы ножевого боя. Испанской, если тебе это о чем-нибудь говорит. Я убрал первую его часть, когда удар наносится сверху вниз обратным хватом. Самого удара нет, это уловка, чтобы ввести противника в заблуждение. Дальше идет такое же движение, как и у меня. Самое главное было не пропустить удар Севоста. Если бы пропустил, была бы ничья и два трупа. Мне повезло.
Мне повезло еще и в другом: будь на месте Севоста Макрудер, у меня возникло бы огромное количество проблем, связанных с его родственниками. Род очень древний, знатный и сильный, и пусть не все из родственников считают его образцом добродетели и порядочности, но мстить станут непременно. Несомненно, Макрудер не успокоится, но пока это только его личное дело, а потом – будем посмотреть.
Наверное, я мог бы сделать это уже сегодня. Например, наорать на него, сказать, что он подставляет вместо себя каких-то сопляков, которые и шпагу-то держать толком не умеют. Затем провести прямую аналогию между его знакомыми и им самим. И никуда бы он не делся. Думаю, что в нынешнем его состоянии мне удалось бы справиться с ним довольно легко. Но…
Черт бы всех их побрал со всеми их проблемами, из-за которых не могу сделать то, что больше всего хочется.
Ладно, пока у меня только один враг, но, как говорится, лиха беда начало. По значимости человека можно судить по его врагам, и мне должно быть приятно, что граф достаточно весомый в обществе человек, – вот как я должен расценивать сложившуюся ситуацию.
– Шлон, дай мне еще раз посмотреть на твою замечательную фляжку.
То понимающе кивнул, роясь в седельной сумке…
