Книга: Звезда Горна
Назад: Глава 13 Золотая крона
Дальше: Глава 15 Майронский лес

Глава 14
Семь дорог

Я стоял перед строем своих бойцов – их вместе с Проухвом было тридцать один. Люди отборные, один к одному, в основном в возрасте за тридцать, но некоторые и совсем молодые, как Кармон. Парни были одеты в походную форму, резко отличавшуюся от общепринятой в имперской армии. Никакого многоцветья в одежде, никаких долгополых кафтанов, яркого блеска пуговиц и украшений на ножнах сабель и кинжалов. Камуфляж, кираса, прикрытая разгрузочным жилетом, шлем окрашен в защитный цвет и покрыт сверху веревочной сеткой.
Каждый воин имел широкий кожаный пояс с двумя открытыми кобурами для пистолетов, саблю и кинжал. Помимо этого все были вооружены ружьями и дополнительной парой пистолетов, притороченных к седлам. У всех имелись заводные лошади, а если порыться в чересседельных сумах, то можно было обнаружить еще массу интересных предметов, совсем не присущих данному этапу развития цивилизации.
Начинать этот список можно было четырьмя гранатами, отлитыми из чугуна, имевшими рубчатую форму и чеку, а заканчивать фляжкой со спиртом, предназначение которого было сугубо медицинским.
Все имели копья с ременными петлями для удобства обращения и бунчуком из конского хвоста, служившим не украшением, а защитой древка от потеков крови. Также любой мог похвастать зрительной трубой, короткой, но тем не менее хорошей кратности, непромокаемым плащом и кучей всяких мелочей, таких как иголки с нитками, перевязочный материал и даже увеличительное стекло.
Была у нас и пара штуцеров – ружей, имеющих нарезы, но заряжающихся со ствола. Нарезы давали замечательную точность боя, но заряжать штуцеры – целая морока, пока вобьешь шомполом пулю в ствол, пройдет целая куча времени.
Кирасы были изготовлены из стали лучшего качества и имели продольное ребро жесткости на груди – больше вероятности, что кираса выдержит удар сабли или копья, а пуля даст рикошет. На жилетах были пришиты газыри со свертками патронов из промасленной бумаги.
В знаменитой прусской армии Фридриха, которая бралась за образец в России того времени, умудрялись благодаря этому нехитрому приспособлению делать до пяти выстрелов в минуту. Правда, целиться уже не успевали.
Ружья тоже пришлось тщательно отбирать по качеству стволов и единому калибру.
Вообще-то, отправляя парней в поход в вайховские степи, я не настаивал, чтобы они носили разгрузки, а только лишь попросил протестировать их на предмет удобства и практичности. Не понравятся – смело выкидывайте, напутствовал их я.
Не выкинул никто: все единодушно сошлись во мнении, что новинка стоит того, чтобы взять ее на вооружение.
Завтра мы уходили в поход длительностью не меньше двух месяцев, и сейчас был общий сбор на предмет проверки боеготовности.
Сам я тоже был при сабле, поскольку там, куда мы отправлялись, именно она являлась самым полезным холодным оружием. Шпага создавалась для того, чтобы ее тонкое лезвие могло проникать в сочленения рыцарских доспехов, но с развитием огнестрельного оружия потребность в латах отпала, оставив лишь кирасы да кольчуги сложного плетения. Попытки сделать что-то среднее между шпагой и тяжелой саблей тоже не увенчались успехом, одно получалось в ущерб другому.
Там, куда мы едем, доспехов не будет, и шпага моя, символ дворянства, станет скорее обузой, нежели серьезным оружием.
Сабля, ножны которой я сейчас придерживал рукой, нисколько не хуже моей шпаги. Этот клинок мне подарила ее императорское величество Янианна I, нежно любимая мною Яна.
Когда она в очередной раз спросила меня, что бы мне хотелось в подарок, я искренне заявил, что хочу снова увидеть ее в том замечательном черном платье. Помню, увидев в нем Яну, мне трудно было насмотреться на нее.
Яна мило зарделась, а затем посмотрела на меня удивленным взором:
– Ты что, Артуа! Меня ведь может кто-нибудь увидеть! Два раза в одном и том же платье – что подумают люди?
Вот же проблема, подумал я, но озвучивать свои мысли не стал.
В общем, когда я взял саблю в руки и извлек ее из ножен, у меня даже дух перехватило от восхищения: легкий хищный изгиб клинка, узорчатая текстура металла, удобная рукоять… Яна даже немного приревновала меня к ней, заявив, что таким взглядом я должен смотреть только на нее.
– Орлы, завтра все мы отправимся в поход на север Империи, в город Тромер, а затем и еще дальше. Зная, что люди вы не болтливые, скажу вам по секрету: это задание дала сама ее величество императрица Янианна Первая. Она очень надеется на нас, доверяет нам и нисколько не сомневается, что мы с честью выполним эту важную миссию.
Ее выбор – это высокая честь, и мы просто обязаны не подвести ее величество. От успешного выполнения задания в какой-то степени зависит дальнейшая судьба Империи.
Я перевел дух: хватит накачки, теперь нужно выяснить, все ли смогут поехать со мной. Мне совсем некого оставить в столице – если я уведу всех за собой, возможные проблемы здесь попросту некому будет решить…
– Поход будет долгим, трудным и, возможно, очень опасным, поэтому я предлагаю вам еще раз хорошо подумать. Быть может, у кого-нибудь есть веские причины остаться здесь, в столице, – по состоянию здоровья или еще почему-то. Поверьте, это совсем не отразится на наших отношениях, я буду даже рад, если кто-то останется.
Люди стояли, переговариваясь, но никто не заявил о желании остаться.
Это и хорошо, и очень плохо. Радует, что никто не колеблется, хотя в этот раз наша экспедиция не за золотом, не за другими ценностями, а очень плохо – потому что, как я уже сказал, мне совсем некого оставить. Челядь – не в счет. И приказывать не хочу, потому что, возможно, мне будет необходим каждый воин.
Я подождал еще пару минут, затем продолжил:
– Никто не надумал остаться? Жаль. Тогда все, разойдись. Отправляемся завтра с рассветом. Никаких прощаний, возлияний и всего прочего. Считайте, что с этого момента мы уже в походе.
Парни расходились, весело переговариваясь между собой. Нет, ну какие все же орлы подобрались – один к одному, любо-дорого посмотреть.
Все они вернулись из степей почти месяц назад, прииск пришлось срочно прикрыть из-за изменившейся в тех местах обстановки. Ничего, предприятие многократно окупило себя, и теперь в подвале моего дома собралось много брусочков желтого цвета, радующих глаз своим количеством.
Долго они там не задержатся: Герент уже получил подробные указания на этот счет. Частью они касались новых приобретений, таких как верфь для постройки кораблей в Гроугенте, крупнейшем морском порту Империи. В тех же краях он должен приобрести виноградники для Шлона, весело балагурящего сейчас с Броном, еще одним «диким», пополнившим мою команду. Брон – это кличка, как его зовут по-настоящему, я не знал, как не знал и имени его напарника, Жгута, присоединившегося к нам вместе с ним.
Когда-то, после истории, подробности которой мне так и не удалось выяснить, ряды «диких» покинуло шесть человек, три пары – Ворон с Котом, Жгут с Броном и еще два человека, чьи клички тоже остались мне неизвестными. Мои «дикие» встретились со своими бывшими сослуживцами пару месяцев назад в Ингарде, который они проезжали по пути домой. Помня наш разговор в Стенборо, Ворон взял на себя смелость сразу договориться с ними о найме, лучше меня понимая ценность такого приобретения. Естественно, мне и в голову не пришло ругать его за самоуправство, я даже поблагодарил его парой золотых за инициативу, которая в этом случае не стала хуже разгильдяйства. Еще одна пара бывших «диких» где-то затерялась, не ведая о том, с каким нетерпением я жду их в числе своих людей. Но я питал надежду, что это лишь вопрос времени.
На следующий день, когда солнце поднялось над горизонтом, мы ехали уже далеко за пределами столицы, успев миновать пригороды. Я мрачно трясся в седле Ворона, вспоминая предысторию поездки.
…Это случилось три недели назад, при очередной нашей встрече с Янианной. Невооруженным глазом было заметно, что Яну что-то гложет – иначе как можно было объяснить ее нервное поведение? Мы отужинали, затем уединились в небольшой гостиной, и только тогда она заговорила о делах, которые ее волновали:
– Артуа, нам нужно серьезно поговорить.
Я кивнул: нет ничего проще, я уже весь внимание.
Начала Янианна издалека, с разъяснения текущей международной ситуации, затем совершила небольшой экскурс в историю. Потом вернулась к положению внутри Империи и только после этого с надеждой взглянула на меня…
Дело было вот в чем.
Как известно, последнюю пару столетий Империя, владеющая огромными территориями, раскинувшимися от Энейских гор на западе до Агнальского горного хребта на востоке, придерживалась миролюбивой политики. На юге ее владения ограничивались водными просторами океана, а на севере подступали к степям, по которым кочевали бесчисленные орды вардов.
Однажды, заинтересовавшись этим вопросом, я узнал, сколько дней пути от столицы до крайних точек Империи, и вычислил примерную площадь ее территории. Если принять день пути за двадцать лиг, то получается около семи миллионов квадратных километров. Территория огромная, если учесть, что Франция не дотягивает и до шестисот тысяч, а у Великобритании и вовсе меньше трехсот. Да, богатое наследство оставили родители Янианне, подумал тогда я…
Так вот, варды, заселявшие расположенные к северу от Империи степи, всегда были дружественны по отношению к ней. Конечно, имели место мелкие приграничные инциденты, но они не отражали государственную политику вардов. Хотя как таковой государственности у вардов еще не было: управлял ими верховный каган, избираемый на общем курултае. Понятно, что все эти термины звучали по-иному, но так мне более привычно.
Варды торговали с Империей, иногда нанимались в качестве легкой мобильной конницы и никогда не мыслили с ней воевать. Но несколько лет назад в Трабонском королевстве, западном соседе Империи и ее давнем политическом сопернике, пришел к власти принц Готом, возомнивший себя великим завоевателем. С тех пор с северных границ все чаще доносятся вести о том, что лазутчики Готома IV мутят воду среди вардов, подбивая их на военные действия с Империей. Конечно, Империя более могущественная держава по сравнению с Трабоном – и в военном, и в экономическом отношении, но и ей трудно будет действовать сразу на два фронта. Тем более что и на юго-востоке Империи не все так спокойно, как хотелось бы.
Теперь к вардам отправлялось целое посольство во главе с герцогом Иллойским, опытным политиком и вообще хитрым лисом, судя по рассказам. Но не все так просто: варды больше ценят не политическую мудрость, а личные качества людей, безудержную удаль и молодецкую стать.
Янианна продолжила:
– Граф Кенгриф Сток – знаешь такого? – Я кивнул, кто же не знает канцлера Стока, начальника Тайной стражи. – Так вот, он предложил послать еще и тебя.
Не сдержавшись, я крякнул: что мне там делать? Поражать джигитовкой местных вождей, чтобы они склонились на нашу сторону? Не получится, уровень мастерства не тот. Вот спасибо тебе, господин Кенгриф Сток, за заботу о моей политической карьере. Я и видел-то его всего пару раз: крупный мужчина с львиной гривой волос и тяжелым пронизывающим взглядом. Тайная стража Империи занимается и разведкой, и контрразведкой.
– Конечно, ты можешь отказаться, Артуа, – произнесла Янианна.
Конечно, я не могу отказаться, милая. Попроси меня – и я один пойду войной на вардов, ведь тебя действительно заботит положение на северных границах Империи.
– Я обязательно поеду и сделаю все, что смогу. Хотя с трудом представляю, что я смогу там сделать.
– Почему-то всем, в том числе и мне, кажется, что ты можешь добиться всего, чего захочешь. Проблема не в этом…
– И в чем проблема, Янианна?
– Главная проблема в том, что я не хочу отпускать тебя на целых два месяца, Артуа. Я боюсь, что ты не вернешься, или вернешься, но не один, или один, но уже позабудешь меня…
– Мне тоже не хочется уезжать, и причины у меня схожие, – тоскливо протянул я. – Ты тоже можешь позабыть про меня, найти кого-то другого. И пояса верности здесь не в ходу…
– Какие еще пояса верности? – недоуменно протянула Янианна.
Пришлось вкратце объяснить ей предназначение и устройство этого приспособления.
– Артуа, ты серьезно?
Я с самым серьезным видом покивал, рассмешив ее до слез. Наконец она успокоилась.
– Мне он не понадобится, милый. А вот тебе-то как раз и не помешал бы, – улыбнулась Яна, затем ей в голову пришла новая мысль: – Артуа, дорога опасная, северные территории всегда были неспокойными. Ты сможешь подобрать себе рыцарские латы в императорской оружейной и…
Тут, не выдержав, расхохотался я, представив себя во главе отряда в полном доспехе с длинным копьем в руке и развевающимся на шлеме плюмажем. Латы сверкают на солнце, забрало закрыто, бедный конь понуро несет седока, мечтая о том, чтобы сбросить его где-нибудь вместе со всем железом. Утром мне помогают взобраться на коня, вечером заботливо с него снимают…
– Варды согласятся на что угодно, увидев меня в таком грозном виде. Вы только прикажите, леди Янианна, – меня облачат в доспехи, отнесут в кузню и заклепают. Когда вернусь, их снимут, и даже пояс не понадобится…
– Артуа, я забочусь о тебе, – обиделась Янианна.
Я оборвал свой идиотский смех.
– Герцог отбывает через две недели, – наконец произнесла Яна.
Немного подумав, я принял решение:
– Мы отправимся через три. И, если даже не догоним его по дороге, он дождется нас в Тромере. Мы поедем с заводными лошадьми и сможем покрывать большее расстояние за дневной перегон.
Янианна согласно кивнула: еще одна неделя перед разлукой – это не так много, и все же…
– Тебе что-нибудь понадобится? Деньги, люди, еще что-то…
– Нет, денег достаточно, а люди у меня свои, и мы доверяем друг другу. Только одна просьба, и ты знаешь, о чем она.
Яна кивнула:
– Не сомневайся, Артуа, мне не нужен никто, кроме тебя. Ты только возвращайся поскорее, сразу же, как только сможешь. Поверь, мне очень не хочется отпускать тебя, но эти люди – и граф Сток, и другие – убедили меня, что именно ты очень можешь помочь герцогу. Ты ведь все знаешь и все можешь…
Очень приятно слышать такие слова от любимой женщины, но совершенно очевидно, что за всем этим кроется интрига, чтобы спровадить меня под благовидным предлогом. Два месяца – срок достаточный, чтобы сердцем юной императрицы смог завладеть другой мужчина, более ей подходящий. Но не поехать я не могу, Янианна искренне верит в то, что говорит. Мне надо гордиться, что я нужен ей не только для любовных утех: она верит, что я смогу помочь в разрешении одолевающих ее проблем.
С самым мрачным настроением я ехал в голове отряда по дороге, ведущей строго на север. Остальные, видя мое состояние, старались не беспокоить меня по пустякам, и я был очень им благодарен.
К вечеру мы достигли Мойса, небольшого городка, известного своими кружевами. В принципе мы смело могли бы двигаться еще часа три, но для первого перехода было вполне достаточно. Это в следующие дни придется по большей части вставать биваком, поскольку остановки на ночлег часто будут приходиться на чистое поле или лес. Расположение постоялых дворов на всех имперских трактах рассчитано на обозы. Мы же практически постоянно движемся рысью – благо у всех имеются заводные лошади.
Мое новое приобретение, молодая резвая кобылка, названная Мухоркой в честь моей первой лошади этого мира, была не аргхальской породы, но Ворону, тому, что с хвостом, она очень понравилась.
В Империи существует семь трактов, расходящихся от столицы в семь разных сторон. На трех из них я уже был.
По Сверендерскому тракту впервые прибыл в столицу, по нему же возвращался после визита в Золотой каньон.
По Трондетскому мы в него добирались, а по Мулойскому я ездил добывать себе дворянство. По Тромерскому мы двигались сейчас, и мне оставалось побывать еще на трех. На самом коротком – Гроугентском – всего три дня пути нашим темпом до города Гроугент, морского порта, расположенного на берегу Тускойского залива.
Море… Господи, как же я люблю его вечную красоту и вечную изменчивость. Море может ласково плескаться у самых ног, а может гневаться и биться о прибрежные скалы громадными валами. Может кружить кораблики и забирать их в свою пучину. Но как же сладко пахнет берег, когда ты не был на нем несколько месяцев. И вот еще не видишь его, он еще за горизонтом, но уже чувствуешь его запах. Они стоят друг друга: море – чтобы в него уходить, и берег – чтобы на него возвращаться…
Следующий тракт следовал на юго-восток и назывался Караскерским. О нем я еще ничего не мог сказать, кроме того факта, что проходил он через плодородную степь, занимавшую всю юго-восточную часть Империи.
И последний тракт, Коллейнский, доходил до города Коллейна, расположенного у самых Суломских гор. Я как-то спросил у Анри, не родом ли он из тех мест, слишком уж созвучно – Коллейн и Коллайн. Он ответил, что родился в окрестностях Южного Мулоя.
Мне сразу вспомнилось, как, возвратившись ранним утром в свой дом после его именин на берегу озера, я застал его сидящим за столом с разложенными на нем бумагами. Это были документы на собственность его родового поместья и являлись моим главным подарком. Поместья Анри лишился еще в далеком детстве, когда остался без родителей. Опекуном Коллайна стал герцог Пулойский, который позаботился о том, чтобы прибрать имение в свои руки. Герцог дал Коллайну неплохое образование, но не по доброте душевной – просто Анри и родной сын герцога были сверстниками, и преподаватели обучали их в равной мере.
Затем Коллайн долго пребывал в свите герцога, все же надеясь получить поместье обратно, но тщетно – дальше обещаний дело так и не пошло. Наконец они здорово рассорились, и Анри пустился в свободное плавание, которое продолжалось несколько лет, пока не влип в какую-то историю, в подробности которой так меня и не посвятил. Но я не очень беспокоился на этот счет, поскольку знал его как человека чести.
Поместье это, рассказывал Анри, представляет собой захудалую деревеньку с клочком неплодородной земли и большим каменным домом, давно пришедшим в запустение.
Когда я застал Коллайна в его комнате с документами, подтверждающими его собственность на имение, на глазах у него блестели слезы. Я попытался незаметно ретироваться, но Анри попросил остаться. Немного помолчав, он спросил:
– Почему?
– Что «почему», Анри? – Мне действительно был непонятен его вопрос.
– Почему ты сделал это, де Койн? Ведь я знаю, что ты никогда ни о чем не просишь ее величество – об этом даже в обществе немало пересудов. Почему ты попросил ее именно об этом? Ведь герцог достаточно весомая фигура, и ее величеству не совсем удобно лезть в такие дрязги, тем более что дело касается какого-то мелкого барона?
Я помолчал минуту, обдумывая ответ. Янианна, когда услышала эту просьбу, немного разволновалась. Ведь дело обстояло именно так, как только что сказал Анри. Она тоже задала вопрос – зачем мне это нужно? Еще Яна сказала, что для меня лично она сделала бы все, что угодно, но здесь кто-то совершенно чужой, почти незнакомый. Я ответил, что Анри – человек, который, не задумываясь, спас мне жизнь, рискуя собственной. И у него есть мечта всей жизни, а я даже не прошу, просто спрашиваю – возможно ли такое в принципе?
– А у тебя какая мечта всей твоей жизни? – спросила она.
– Хочу быть твоим единственным мужчиной, ровно столько, сколько мне отпущено в этой жизни, – не задумываясь, ответил я…
– Ты неправ, Коллайн. Я ведь не просил Янианну, я просто поинтересовался, есть ли возможность вернуть поместье его законному владельцу. Оказалось, что это возможно, вот и все.
Анри с сомнением покачал головой. Уж кому, как не ему, знать о такой возможности. Чтобы переменить тему разговора, я задал вопрос сам:
– Что ты теперь намереваешься делать? Немедленно отправишься в имение?
Коллайн покачал головой:
– Нет. Сейчас очень много дел, требующих немедленного разрешения. Хорош я буду, отблагодарив тебя таким образом…
Мы едем уже неделю и три дня, еще через два должен показаться Монтенер, далеко не самый мелкий город, в котором у меня уже есть собственный заводик, скорее даже мастерская по производству все тех же зеркал. Там я запланировал сутки отдыха. Пока все идет по графику, мы даже немного опережаем его. Справа блестит широкая полоса Арны, полноводной реки, пересекающей всю Империю с севера на юг, протекающей рядом со столицей и впадающей в Тускойский залив. Гроугент как раз и расположен в устье этой реки.
Арна величаво несет свои воды, иногда разливаясь широкими плесами. После Монтенера река изменится, рассказал Нектор, неоднократно бывавший здесь за время службы. Течение будет более быстрым, появятся перекаты и пороги, река станет несудоходной. После Монтенера останется половина пути к Тромеру, месту, откуда начнется наша экспедиция в стойбища вардов. И дорога изменится: покрытие из каменных плит только до Монтенера, затем начнется грунтовка, одно название, что тракт.
– И пыли будет! – страдальчески сморщился Нектор. – Еще начнутся Майронские леса, прибежище множества негодяев и разбойников. Они огромные, эти самые леса, настоящие чащобы, бродить по ним можно бесконечно. Поговаривают, что в них скрывается целое разбойничье королевство со своим королем. Дорога проходит по самому краю леса, а с другой стороны течет Арна. Когда я служил егерем, наш полк несколько раз пытался навести в лесах порядок, но это задача для целой армии.
– А пираты на ней имеются? – спросил я, поглядывая на реку.
– Пираты? – переспросил Нектор, на секунду задумавшись. – Нет, ни разу об этом не слышал.
Назад: Глава 13 Золотая крона
Дальше: Глава 15 Майронский лес