Вертолет сделал сумасшедший вираж и резко ухнул вниз. Инга почувствовала, как ее желудок скакнул куда-то под горло, а его содержимое попыталось забраться еще выше. Слава богу, с утра в нем не было ничего, кроме тоста и стакана чая с лимоном. Сидящий слева фотограф, который вчера хорошенько накачался градусами и потому успел уже с утра вылакать литра два лимонного сока, охнул и зажал рот перчаткой. Инга удивилась — ведь до этого момента полет больше напоминал поездку на хорошем автомобиле по хорошей автостраде. Но этот рывок оказался прощальным приветом северного неба. Потому что всего через несколько секунд вертолет мягко затормозил, пару мгновений повисел, едва заметно вибрируя, будто легковой автомобиль с дизельным мотором на холостом ходу, а затем осел на шасси. Все зашевелились, так до конца и не поняв, сели они уже или все еще нет? Инга тоже с интересом завертела головой. Павлик, ее однокашник с журфака, который сейчас подвизался в каком-то смешном военно-авиационном журнале с пафосным названием «Крылья родины», однажды рассказывал ей о каких-то новых вертолетах с совершенно сумасшедшими (судя по выпученным глазам Павлика) характеристиками. Она мало запомнила из его возбужденной речи (тем более что, как она думала, рассказывал он это все лишь для того, чтобы произвести впечатление на нее), но кое-что в памяти отложилось. И вот сейчас как будто снова увидела, как Павлик размахивает руками перед ее носом и выкрикивает: «Он же совершенно бесшумный! Понимаешь? И совершенно никакой вибрации! Металлокерамическая втулка несущего винта, блококаскадный двигатель, углепластиковые лопасти синергического профиля… да от него шума не больше, чем от автомобиля. Так что в салоне можно разговаривать хоть шепотом…»

Что там было еще в этом вертолете, Инга так и не узнала, потому что в тот момент окончательно поняла, что Павлик несколько отклонился от генерального курса, намеченного ею на вечер, и быстренько вернула беседу в более приятное русло. Но вот эти его слова как-то случайно запали в память. И она вспоминала их в течение всего этого полета, не слишком долгого. Действительно, несмотря на все ее страхи, полет на этой новенькой машине с несколько непривычным обтекаемым и слегка наддутым дизайном больше всего напоминал поездку на дорогом роскошном суперкаре типа «феррари» или «ламборгини» (но только не «порш», Ингу как-то прокатили на «порше», так там было существенно теснее). Сходство еще больше усиливалось благодаря очень удобным креслам, чем-то напоминавшим автомобильные, и еще тому, как мощно, но плавно вертолет набирал скорость.

Дверь кабины пилота распахнулась, и возник высокий летчик в форменном комбинезоне.

— Господа, наш полет закончен. Прошу простить за некоторые неудобства на последнем этапе полета, но нам нужно было сесть побыстрее, с севера идет снежный заряд…

Не успел он договорить, как вертолет слегка качнуло и все окна (это в самом деле были окна — большие, забранные прозрачным углекомпозитом, назвать их иллюминаторами как-то не поворачивался язык), обращенные к северу, залепило мокрым снегом, прямо на глазах превратившимся в толстую ледяную корку. Однако эта последняя попытка северной погоды испортить им полет пропала втуне. Посадочная площадка была оборудована выдвижным помостом, так что спустя несколько секунд вертолет затянуло в теплое нутро ангара. Пилот, к тому моменту уже добравшийся до выхода, разблокировал дверь и коротким движением элегантного рычага, притулившегося у самой двери, одновременно отворил створку и выдвинул лесенку. Журналисты, составлявшие в этом рейсе большую часть пассажиров, задвигались, загомонили и потянулись к выходу. Однако Инга, выпустив фотографа, слегка задержалась в проходе, поскольку та, ради которой она покинула суматошную, толкучую, но такую уютную и привычную Москву, тоже летела в этом вертолете.

Интересующая ее личность поднялась со своего места, когда вертолет уже почти опустел, а сама Инга успела уже трижды переворошить свою сумочку (надо же было каким-то образом оправдывать то, что она так долго торчит в проходе). У Инги екнуло под ложечкой. Сейчас…

— Извините… у вас не найдется зеркальца?

Женщина, приостановившаяся рядом с Ингой в ожидании, пока молодая журналистка наконец-то отыщет то, что она так долго искада, и освободит проход, слегка повернула голову, окинула Ингу насмешливым взглядом и каким-то странно легким и изящным движением запустила руку в сумочку Инги. Девушка опешила. Спустя мгновение рука женщины вынырнула наружу, сжимая небольшое изящное зеркальце, надежно (как казалось Инге) закопанное на самом дне ее косметички.

— Вот это вас устроит? — Женщина качнула головой и вдруг легко и… очень заразительно рассмеялась. — Господи, милочка, у вас такое ошарашенное лицо… не бойтесь, я вовсе не ясновидящая и мыслей читать не умею, просто ваш фотограф, вылезая из салона, очень упорно сверлил меня взглядом, а зеркальцем вы все время, пока копались в сумочке, пускали зайчики в потолок.

Инга густо покраснела. Что тоже было весьма удивительно. Она считала себя достаточно закаленным репортером. И не раз добивалась своего способами, не совсем, как бы это помягче… одобряемыми общепринятой моралью. Но женщина не дала ей долго смущаться. Она снова улыбнулась и, заговорщицки подмигнув журналистке, спросила:

— Ну ладно, признавайтесь, зачем я вам нужна?

Инга, с трудом взяв себя в руки, улыбнулась:

— Дарья Александровна, я — корреспондент журнала «Бизнес-леди». Наш журнал готовит специальный номер, посвященный Службе эскорта Его Высочества. Мы хотели бы получить у вас эксклюзивное интервью…

Ее собеседница рассмеялась:

— О господи… милая моя, я ушла из Службы эскорта уже почти пятнадцать лет назад. Что я могу рассказать о ней?

Инга упрямо вскинула голову:

— Да, но наших читательниц интересует не только сама Служба. Очень важно то, что она вам дала и насколько помогла вам подняться столь высоко. Согласитесь, среди всех бывших сотрудниц Службы эскорта вы на сегодняшний день — самый высокопоставленный менеджер. Да что там Служба эскорта… по нашим данным, во всем мире за последние пятьдесят лет было только семь женщин, которые в вашем возрасте держали под контролем финансовый поток, сравнимый с вашим. И среди них нет ни одной русской.

Инга открыла пошире глаза и устремила на собеседницу самый восторженный и преданный взгляд, какой только могла. Женщина с иронической улыбкой покачала головой:

— Говорила мне мама: доченька, будь умницей, никогда не ругайся при людях, не ходи гулять в лес одна и не верь журналистам… Ну да уж ладно, пойдемте.

Через пятнадцать минут бесшумный лифт вознес их на сотый уровень огромного комплекса. Инга, окрыленная успехом, еле поспевала за стремительно шедшей впереди Долинской, успевая, однако, вертеть головой по сторонам. Хотя фотографии гигантских генераторов Северной энергетической плети давно обошли обложки всех крупнейших журналов мира, вблизи комплекс поражал еще больше. Его можно было назвать зримым олицетворением мощи и технологического рывка новой Империи. Здесь, у тысячестодвенадцатого энергоблока располагался административный центр всей западной ветви плети, поэтому тундра внизу сияла отблеском тысяч огней, а дальше, будто стаи гигантских птиц, присевших передохнуть перед тем как продолжить свой полет, разбегались в разные стороны ряды гигантских мегаваттных генераторов, мерно машущих подсвеченными на концах лопастями. Из официального пресс-релиза Инге было известно, что до назначения на свой сегодняшний пост Долинская возглавляла завод, на котором были собраны первые образцы таких генераторов. Наверное, это и сыграло решающую роль в ее столь головокружительном взлете. Ну кому еще поручать организацию монтажа столь уникального оборудования, как не той, что досконально знает все его конструкционные и технологические особенности. Впрочем, тут же возникал другой вопрос: а чем объяснить ее назначение на пост директора Восточного машзавода или более ранние, но столь же неожиданные престижные назначения? Вот все опять и возвращается к Службе эскорта. Так что давай, Инга, раскапывай, что в этом деле важнее — школа или личное знакомство с Императором. Да еще и «вкусные» подробности накопай, а то все твои шансы на какие бы то ни было престижные назначения окажутся равны нулю.

Лифт остановился, шикарные двери из полированной стали бесшумно распахнулись. Долинская шагнула вперед. У секретарского терминала стоял навытяжку высокий молодой человек с уже привычным значком выпускника Терранского университета на лацкане пиджака.

— Добрый день, Дарья Александровна, с возвращением.

Долинская, приветливо кивнув, все так же стремительно пролетела через приемную, на ходу бросив:

— Добрый-добрый, спасибо. — И уже от самой двери кабинета: — Булыгин на месте?

— Ждет вас в кабинете. И Половцев там, и Айзеншпис, и Ахмед-оглы.

Долинская кивнула и, распахнув дверь, остановилась на пороге. Инга, с крайне независимым видом проскочив мимо секретаря, заглянула через плечо хозяйки и едва не присвистнула. Кабинет впечатлял. Площадь его зашкаливала за две сотни квадратных метров, а обстановка… Середину кабинета занимал супермодный месяцеобразный стол для совещаний в стиле техно из полированного алюминия. Левая стена представляла собой плазменный экран (судя по размерам, производства Борского завода или ЛОМО, такие большие плазменные панели выпускались пока только в России), всю правую стену занимало окно, по которому мерно пробегали тени от гигантских лопастей одного из генераторов, рядом с окном было устроено что-то вроде гостиной, а прямо напротив, на небольшом возвышении, сверкал хромом и алюминием так называемый интегрированный модуль руководителя. В кабинете находилось трое мужчин. Один стоял у окна, другой, с ярко выраженными восточными чертами лица, сидел на модерновом кожаном диване, а третий перегнулся через стойку модуля и что-то говорил в микрофон, укрепленный на гибком держателе. Окинув взглядом раскинувшуюся перед ней картину, Долинская насмешливо покачала головой:

— Да-а-а, мужики, я гляжу, вы тут без меня совсем кушать бросили. Восточный человек, разве можно так мучить вместилище разума?

Тот неторопливо выбрался из объятий дивана и несколько ворчливо произнес:

— Ай, Даша-джан, а незачем нас так надолго бросать. Тут не только похудеешь, а и совсем зачахнешь. Долинская повернулась к Инге:

— Вот что, милая моя, я сейчас немножко поругаюсь со своими мужиками, а ты пока погуляй по обзорной галерее. — С этими словами она шагнула вперед, взмахом руки опустив за собой массивную стеклокерамическую плиту кабинетной двери. Инга качнулась назад от легкого хлопка системы предупреждения (двери гильотинного типа оборудовались особым устройством, заставлявшим находящегося в небезопасной близости человека инстинктивно отшатываться) и, зыркнув на секретаря, с независимым видом отошла к окну. Что ж, не все сразу. Ну ничего, она еще попадет в этот кабинет…

— Не хотите прогуляться на обзорную галерею?

Инга от неожиданности вздрогнула и обернулась. На лице секретаря играла приветливая улыбка. Инга сделала вида, что раздумывает, усмехаясь про себя (настоящий журналист умеет извлекать информацию из любых источников), и растянула губы в самой обворожительной из своих улыбок.

— На обзорную галерею?

Парень кивнул:

— Ну да, сейчас там как раз будет «окно». Японцы только что ушли, а вашу группу, журналистов, сначала проведут по нижним трансформаторным залам и только потом поднимут на обзорную галерею. Так что минут двадцать вся обзорная галерея будет в вашем полном и единоличном распоряжении.

Инга с деланной застенчивостью наклонила головку к левому плечу и томно спросила:

— А что, в обязанности секретаря генерального директора входит и отслеживание графиков туристических групп?

Парень рассмеялся, очень приятно — весело, беззаботно и добро.

— Да нет, конечно, но Дарья Александровна любит всегда быть в курсе, так что я отслеживаю очень многие вопросы, которые могут привлечь ее внимание.

Инга не выдержала и тоже тихонько засмеялась.

— Да ну, такой молодой Поскребышев?

Парень удивленно воззрился на нее, но лишь на мгновение, после чего опять рассмеялся:

— Ну… почти. Хотя у нас тут много смеялись, когда эта дура Кершоу из «Ньюсуик» назвала Дарью Александровну Сталиным в юбке.

— А что, это не так?

Парень прищурился:

— У-тю-тю, да у нас, оказывается, уже все продумано, уже статья в головке набросана, и на продолжение темы в «Ньюсуик» уже кое-какие виды имеются. Только некоторых сочных и колоритных деталей добавить, и бац! Статья готова.

Инга вздрогнула. Вот дьявол, она совершенно не ожидала, что этот парень ее вычислит, да еще так молниеносно. В принципе все действительно было решено еще до отъезда. Причем Инга считала, что ей удалось провернуть просто блестящую комбинацию. Эта публикация в «Ньюсуик» должна была дать мощный толчок ее журналистской карьере. Питер Стонквик, с которым она обговаривала окончательные детали, намекнул ей, что они давно ищут молодых перспективных журналистов с «незамыленным взглядом», способных критически оценивать то, что происходит в Империи. Так что она может очень выиграть, если ее статья будет отличаться от восторженных материалов о «Северном сиянии», которыми переполнена мировая пресса. Инга решила во что бы то ни стало сорвать крупный куш и начала атаку на Долинскую уже в вертолете. Она должна была получить «эксклюзив», причем «эксклюзив» определенного толка. Так что Долинскую она обрабатывала очень аккуратно — и глазками наивно хлопала, и ротиком чуть ли не причмокивала, изображая из себя сексуально озабоченную недалекую блондиночку, а зайчиков зеркалом пускала именно потому, что человеку свойственно снисходительно относиться к тому, кого он как бы уже вычислил. И вот такая осечка… Инга вымучила усмешку:

— Ну что вы…

Парень еще пару мгновений «ласкал» ее своим ироничным взглядом и вдруг тоже смутился и отвел глаза. В этот момент на его столе ожил спикерфон.

— Толенька, я тут немного задерживаюсь, так что пока покорми девочку и… на галерею ее отведи, что ли? У нас там есть кто?

— Нет, Дарья Александровна, японцы только что ушли, а журналисты пока в нижних залах.

— Ну вот и ладненько.

Спикерфон замолчал. Парень и Инга еще некоторое время старательно избегали встречаться глазами друг с другом. Наконец парень вздохнул и несколько уныло произнес:

— Ну, кушать вы, наверное, еще не хотите.

Инга, уже успевшая немного прийти в себя и лихорадочно прикидывавшая, как «разрулить» ситуацию с наименьшими потерями (если парнишка хотя бы намекнет Долинской о своих предположениях, о материале можно забыть), тут же ухватилась за это предложение:

— Ну почему же? Я, признаться, перед полетом почти не ела, опасалась за свой желудок, знаете ли…

Парень слегка оживился:

— Ну что ж, тогда предлагаю совместить полезное с приятным. На шестом ярусе есть очень приличное кафе, как раз над обзорной галереей…

Через пятнадцать, минут они сидели за столиком у окна и пили довольно неплохой кофе с прекрасными свежайшими булочками. За окном мерно двигались лопасти генераторов, а чуть дальше, километрах в пяти, сияла огнями громада соседнего генераторного комплекса. Половина кафе была занята возбужденными японцами, увешанными камерами. Они тыкали пальцами в сторону окна и что-то громко лопотали. Парень, прислушивавшийся к их разговору, неожиданно улыбнулся. Инга, которая все это время отчаянно флиртовала с ним, насторожилась:

— Что?

Парень пожал плечами:

— Да так… — Потом, смилостивившись, пояснил: — Вон тот, седой, в очках, до того расчувствовался, что заговорил стихами.

Инга понимающе кивнула:

— Так ты знаешь японский?

Парень хмыкнул.

— Да так, немножко…

Инга окинула его задумчивым взглядом. Вот черт, а мальчик, пожалуй, может пойти очень далеко… Терранский университет, секретарь Долинской, языки… А она-то сначала оценила его по нижней шкале. Инга уже вступила в тот возраст, когда романтические бредни уступают место строгому расчету и стремлению планировать свою жизнь. Впрочем, об этом можно подумать завтра, а сейчас надо добить проблему, возникшую по ее собственной неосторожности (ну надо же ей было ляпнуть про Поскребышева, хотя кто знал, что у мальчика так развито ассоциативное мышление).

— И часто у вас бывают такие экскурсии?

На лице падая снова промелькнула ироническая усмешка.

— Что значит часто? У нас по семь экскурсий в день и заявочная очередь заполнена на три месяца вперед.

Инга удивленно воззрилась на него:

— Вот оно как… — Она посмотрела на панораму за окном. — Да, это, конечно, впечатляет, но никогда не думала, что до такой степени!

— Это их впечатляет мало. К нам едут в основном те, кто вложил деньги в проекты БЗЛ. Чтобы убедиться, что эти деньги не исчезли. И на них производят впечатление вовсе не размеры или техническое совершенство конструкции, а то, что их деньги уже работают. Почему американцам, несмотря на все их старания, не удалось раздуть вселенский скандал по поводу банкротства БЗЛ? — Парень мотнул головой в сторону окна. — Именно поэтому. Это есть, и это уже работает.

Инга задумчиво оттопырила губу:

— А почему они не вкладывают деньги у себя? Я слышала, японцы тоже разворачивают строительство энергетической плети на своем побережье, но у них трудности с финансированием. А у нас — нет. Странно.

— Знаешь, на свете не так много людей, готовых доверить деньги, скажем, под техническое обоснование или под готовый проект, либо еще под что-нибудь подобное. Деньги дают под имя. Под человека, а особенно охотно под того, кто доказал, что умеет с ними обращаться. И беда японцев в том, что у них такого человека нет.

И оба поняли, о ком идет речь…

Два дня спустя Инга улетала в Москву с вожделенной статьей и… большим сомнением, стоит ли ей завязываться с «Ньюсуиком».