Глава 3

На «старые дрожжи» пиво легло недурственно – Тоха дрых чистым сном невинного младенца. Хорошо хоть до койки сегодня сумел добраться – не пришлось опять на линолеуме отлеживаться. В «трапезной», как и положено дегенерату, оглушительно храпел Лысый, в комнатке наверху равномерно поскрипывали пружины – там залег Олег со своей Алкой. Ложе Паши пустовало, да и Наташка отсутствовала – они нашли себе уютный уголок прямо на берегу, неподалеку от пансионатского пляжа. В своем пустом домике тихо спала психованная Юлька. Завтра подъедут ее родители, а пока что ночь коротать девушке придется в одиночку: к такой не то что парень – гадюка побоится ночью заглядывать.

Рощин устроился на диване. Алкоголь приятным теплом разливался по организму, сон полковника был глубоким и правильным. Завтра он встанет почти как трезвенник – только перегар и глаза могут выдать тайну вечерних возлияний. И, возможно, завтра он все же разберется с этим в высшей степени странным делом. Пусть с одним задержанным не слишком пока везло, но ведь имеется второй – рано или поздно врачи к нему следователей допустят. И тогда, вполне вероятно, Рощин подберется на шаг ближе к генеральским лампасам.

Синельников Игорь, или просто Синий, про службу вообще не думал. С этим давно покончено – вольная птица. Он ведь уже не в армии: службу несет в частном охранном агентстве. По сути, простой сторож или, в лучшем случае, мелкий начальник над сторожами. И хватит ему – большего не надо. Живет у моря, крыша над головой есть, офицерская пенсия капает, не голодает, женщинам нравится – зачем ему желать большего? Хорошо бы так и провести остаток жизни и умереть не дряхлой развалиной, а еще крепким мужиком. Идеальный вариант, если сердце прихватит на какой-нибудь отдыхающей барышне, соблазненной нахрапом чуть ли не на глазах лося-мужа. Нравился Синему такой экстрим.

Вместе с Синим спала вся его страна, а вот в стране Рощина и Тохи сейчас почивала лишь западная ее часть – до восточной уже успело добраться солнце. Но этой ночью спали здесь, конечно, не все. Шахтеры ночных смен выдавали на-гора уголь, бодрствовали энергетики и милиционеры, проститутки и машинисты поездов, таксисты и продавцы круглосуточных магазинов. Многие воры тоже не валялись на кроватях. И вообще немало нечестных людей бодрствовало. В принципе по ночам это обычное явление – разнообразные преступные личности традиционно обожают это время суток. Но сегодня в их компании прибавка – появились новые лица. Таких здесь еще не видели. Они пренебрегли сном не с целью совершения кражи со взломом и не ради гоп-стопа в темном переулке. Они торопливо заботились о своих шкурах, но платить за это заставляли других.

Спасая свой маленький мирок, они убивали все, что находится за его границами.

Пальцы порхали по клавиатурам, целиком выделяя бесконечные листы точных координат заранее высчитанных точек. Программа была несовершенна – требовалась масса мелких и серьезных доработок, но времени на них уже не было. Листать вручную, выделять вручную и не забывать в конце кликать мышью по серому прямоугольнику с простой надписью: «Активировать».

– У меня все. Триста тридцатый – четыреста десятый активированы.

– Листы с первого по сто десятый активированы.

– Сто одиннадцатый – двести двадцатый активированы.

– Двести двадцатый – триста тридцатый готово.

– Мы успели?

– Вроде да. Что там с запасными генераторами? С таким делами нас может отрубить в любой момент, а корабельный канал дает иногда сбои.

– Запускают. Заминка там, но минут через пять все будет как надо.

– Махров, зараза… Как же так вышло… И где главный?!

– Да какая теперь разница… Все – закрыть порты теперь можно лишь с той стороны, да и то ненадолго. А мы вообще теперь ничего сделать не сможем без Эдика или Гриши…

– Наши ведь даже еще не все здесь!

– Царство им небесное… Все, кто не успел, тот опоздал… Первая фаза началась.

Все начиналось сумбурно, но вполне логично. Несмотря на панику, сотрудники пока что могли рассуждать относительно здраво и вели себя как нормальные люди.

И так продолжалось до тех пор, пока в операторский зал не вошел ОН.

И вошел не один.

Июньская ночь тепла, но под утро все же похолодало – лейтенант дорожной инспекции, пряча руки в карманы, начал подумывать, что пора бы перебираться в машину – подремать полчасика. Ночка выдалась так себе – чуть ли не в убыток. И вроде бы место хорошее, не сильно засвеченное, но крупной дичи не попалось. Водители редких автомашин, видимо, все были ортодоксальными мусульманами: ни одного пьяного или даже с намеком на алкоголь. Парочку, правда, раскрутить на «штраф мимо кассы» удалось, но это несерьезно – копейки. Причем копейки рискованные – из-за мелочей в эти жестокие времена можно заработать крутые неприятности. Раньше было проще, а сейчас выкручивайся как знаешь… Вот и мечтал служивый о крупной дичи, но трясущийся алкоголик на лимузине, набитом баксами, идти в сети не желал.

Небо на сереющем востоке озарилось вспышкой, затем целая серия всполохов прошла на юге. Гроза, что ли, приближается? Да какая разница: все – пора прятаться в машину. И напарника надо растолкать – пусть этот крендель постоит, теперь его очередь.

Лейтенант уже развернулся, но вынужден был остановить свой порыв: за спиной загудел двигатель мощной машины и что-то странно залязгало. Фура едет? Бензовоз с волочащейся по асфальту цепью? Полусонный мозг другие идеи выдавать отказался. В любом случае большегрузному транспорту здесь делать нечего – запрещено ему по этой улице гонять. Пусть это и не лимузин с грузом американской валюты, но хоть что-нибудь с него поиметь надо. С паршивой овцы…

Звук приближался – эхо раскатов мощного двигателя загуляло меж темных громадин спящих панельных девятиэтажек. Нарастал и странный лязг, но походил он вовсе не на звон цепи заземления. Для центральной части города звук нетипичный – это ведь явный шум от гусениц. Гусеничной технике строго запрещено ездить по асфальтированным магистралям: ее положено перевозить к месту работ колесным транспортом.

Непорядок…

Надо сказать, с подобным нарушением лейтенант столкнулся впервые. Не было еще в его работе случаев задержания тяжелых бульдозеров, или что там вдали так громыхает. Но все когда-нибудь происходит в первый раз. Он к этому готов. Он разберется.

Первый нарушитель вырвался на простор перекрестка – из-за угла выползла продолговатая носатая туша бронетранспортера. На броне боевой машины, втягивая головы в плечи и уставившись в небеса стволами автоматов, съежились фигурки солдат.

Город, в котором жил и работал лейтенант, был абсолютно штатским. В нем не имелось воинских частей или военных училищ. Были, конечно, военкоматы, – но там боевой техники не держат. Ввиду этого лейтенанту не приходилось сталкиваться с нарушителями на бронетранспортерах, и он был морально не готов к такому событию, из-за чего в первые мгновения сильно растерялся.

БТР на месте не стоял – успел почти поравняться с затаившейся в засаде машиной. Мозг служивого был еще парализован, но рефлексы не подвели – тело, независимо от сознания, начало действовать. Свисток, взмах жезла. А в голове между тем плохие мысли. Слишком мрачно сидят солдатики. Будто не родные пацаны, а фашистские оккупанты пожаловали.

Откуда же они вообще здесь взялись?!

Свет фонаря в удачном ракурсе показал лейтенанту подробности. В подреберье его вдруг образовалась неприятная пустота: солдатики были в противогазах. Да и не солдатики – бомжи какие-то сутулые, в пуховики кутающиеся.

Что за?!.

Бронетранспортер на призыв остановиться никак не отреагировал – так и прокатил мимо. Один из «бомжей» при этом лениво опустил автомат, выдал длинную очередь, завершившую дежурство лейтенанта на печальной ноте. Пули, швырнув его на асфальт, выбили из груди весь воздух. Ему не было больно, но очень хотелось вновь наполнить легкие кислородом. Дышать хотелось. Но не мог – израненное тело не слушалось. Рот хватал прохладный утренний воздух крупными глотками, но вот протолкнуть его в горло уже не получалось.

Занятый проблемами дыхания, умирающий лейтенант больше ничего не видел и не хотел видеть. Оно и к лучшему. Он не заметил, как показалась та самая лязгающая гусеницами громадина. Не увидел, как она раскатала в деформированный блин служебную машину. И когда траки вмяли в асфальт его тело, он этого уже не почувствовал.

На перекрестке остались куча железного хлама, пропитанного мясокостной массой, оставшейся от спящего напарника, и неприглядные останки лейтенанта, подсвечиваемые выпавшим жезлом. Бронетранспортер и танк поехали дальше как ни в чем не бывало – торопились по своим делам.

Номер на бронетранспортере для знающих людей мог подсказать немало интересного. В частности, тот факт, что эта боевая машина несколько лет назад была странным образом угнана из воинской части. С танком все обстояло аналогично – лишь часть другая. Так что скромная колонна состояла сплошь из единиц похищенной техники и подлежала задержанию на первом же посту. С арестом экипажей.

Но в экипажах никто по этому поводу не волновался. Да и волноваться не о чем – если подвернется пост, то проблемы будут у поста, а не у них.

Егорычу уже перевалило за семьдесят, но мало кто в это верил. Слишком бойкий он для таких солидных лет. И слишком нездоровый образ жизни ведет. Курит, как кочегар перед расстрелом, и от выпить никогда не отказывается. И вообще – на это серьезное дело и без собутыльников способен легко решиться, а уж пьет так, что не всякий молодой угонится за ним.

А уж как изобретателен…

Стариковский сон – не юношеский: много сложностей. Вот и сегодня – честные люди еще спят, а Егорыч уже со стонами и оханьем носится по дому. И там у него болит, и еще где-то ноет, и вообще, похоже, везде нелады начались. Старуха, которая по тем же причинам уже не первый год спала одним глазом, добавила своего бурчания. Привычно обвинила деда в злостном алкоголизме, тунеядстве и предсказала его скорую кончину в грязной канаве под деревянным забором. Рутинно поругавшись в ответ, Егорыч удалился в гараж копаться в своих железяках – лишь бы подальше от ее хронических упреков.

Руки по части механики у Егорыча бриллиантовые, но в этот темный час он пошел не в мотоцикле внучка возиться. Потерпит внук – негоже в такую воровскую пору честными делами заниматься. А вот бражка терпеть не станет – давненько уже отбродила, но перегнать никак не получается. Старуха проклятая все планы нарушила – ведь должна была на целый день к сестре запропаститься. Ан нет – не вышло. Придется действовать при ней – партизанскими методами. Она, правда, в гараж соваться не любит, но риск все равно имеется.

Будь что будет – нет мочи терпеть.

Бражку перелил в старый бидон, переоборудованный под нужды самогоноварения. Ковшик, правда, оставил: похлебает, дожидаясь первача. Мощный ТЭН не подвел – алюминиевый бок бидона начал нагреваться на глазах. Скоро, очень скоро закипит. Момент невероятно ответственный – надо будет при этом быстро подкрутить регулятор почти до минимума, иначе беда.

В ожидании этого приятного мига Егорыч, присев у раскрытых ворот, курил крепкие папиросы, запивая это вредное дело прохладной бражкой из эмалированного ковшика. Небо на востоке уже начало сереть – скоро он встретит рассвет. И если все пройдет нормально, встретит его хорошо: поприветствует граненой рюмочкой чистейшего первача. Дело нужное – с утра ведь если выпил, то весь день свободный.

Раньше рассвет был лучше. Солнце, поднимаясь над забором, ярко освещало внутренности гаража. Сейчас не освещает. Сосед, чтоб он сгнил, паразит, перекрыл доступ. Баню какую-то себе мастерить начал. У всех людей бани как бани, а у него целая контора в два этажа. Слонов он там парить вениками собрался, или как? А что – запросто. Этот новый сосед на все способен. Перекопал половину улицы, а зарыл кое-как. Начал дом строить, да так и остановился на коробке – никакой отделки. Вместо отделки вдруг баней занялся. Денег у человека много, а вот ума – наоборот. Да и не сам руки пачкает: работников нанимает. И работники такие, что в них даже плеваться не хочется, – плевок для таких будто честь. Предлагали же ему поселковые мужики все чик-чик сделать, по-соседски, не затягивая и не обдирая как липку. Нет, носом завертел – дескать, цены у них несусветные, он, мол, в пять раз подешевле найдет в городе. Ну и нашел – второй год на его земле непонятная помесь свинарника и болота. Народ от мала до велика посмеивается над его глупой экономией. В доме еще ни дня не прожил, а у него уже стену повело. Да и баню недоделанную уже парой швеллеров подпирать пришлось по углам. Это даже не брак вышел – полное убожество. Землица-то местная с сюрпризами – фундамент надо аккуратно ставить и правильно. Потом ведь не переделаешь.

Внутренности недостроенной бани осветились ярким всполохом. Это что за дела? Неужто соседские гастарбайтеры во славу великой Молдавии до рассвета поднялись, взявшись за сварку? В жизни про них такое не подумаешь. Да и сварка какая-то очень уж странная – пару раз сверкнула как положено, а потом засияла ярко, ровно, без малейшего перемигивания.

А потом загудел мотор.

Егорыч в моторах соображал – и сразу понял, что это не «ауди» соседская, и не «газель» грузовая с его ленивыми работничками. На трактор похоже. На серьезный трактор. А если точнее – на танк.

Многострадальная стена бани дрогнула, выгнулась наружу, опала, рассыпавшись на блоки, действительно выпустив из недр постройки самый настоящий танк. И как он там помещался – мать его во все люки?! У Егорыча изо рта папироска выпала. Танк, весело взревев двигателем, смял времянку для рабочих, развернулся на ее обломках, рванул на улицу, проделав брешь в бетонном заборе. Из бани вслед за ним выехал бронетранспортер, облепленный солдатами, будто дерьмо мухами, двинулся дальше по проторенному пути. Следом показался еще один, а завершила странную процессию самоходная гаубица большого калибра. Тоже на танк похожа, особенно если издали смотреть или в технике не разбираться, и тоже солдатами облеплена.

Баня, не выдержав столь жутких надругательств, завалилась окончательно, сложившись, будто карточный домик. На ее руинах завис огромный светящийся шар – действительно будто электросварка, только слишком уж здоровенная. Да и свечение опадало на глазах – шар тускнел, съеживался, в конце, противно прошипев, растаял бесследно.

Егорыч встал, приподнялся на цыпочки, успел увидеть, как замыкающая машина разворачивается на перекрестке. Похоже, пошли в сторону воинской части, что на околице. Дело правильное – куда ж еще солдатикам податься. Да какое, к вонючим чертям, правильное дело?! Как они там, в баньке, помещались?! Друг на дружке в четыре этажа стояли?! И как вообще туда попали?!

Старик покосился на ковшик с бражкой. Так. Спокойно. Вчера он почти не пил. Не может быть, чтобы от простой бражки ему такое чудо померещиться могло. Ерунда – не бывает такой «белочки». Да и баня вон – развалины одни. Все верно. Глаза его не обманывают.

На шум выбралась старуха, с порога уставившись на деда колючим взглядом, в котором легко читалось нешуточное подозрение. Егорыч, указав на соседский участок, поспешил ее проинформировать:

– Старая! Из бани этого дурака только что куча бронетехники выехала! Во дела!

Верная супруга ничего не ответила, лишь сокрушенно покачала головой, после чего, шаркая старыми шлепанцами, направилась прямиком в гараж. Там она уже через пару мгновений составила картину места преступления и торжествующе-обличительно завела свою нескончаемую шарманку:

– И когда ж ты, ирод, наконец сдохнешь! Сил моих больше нет это убожество терпеть! С каждым годом все хуже и хуже! Самогон твой давно уже кипит! Брага хлещет прямиком в банку! Взорвать нас решил, дурень старый! Чтоб ты вусмерть упился и больше я тебя не видела! Жизни моей отравитель!

Егорыч старуху не слушал. Стоя в позе «насторожившийся суслик у норки», он смотрел вдаль. Куда-то туда ушли странные боевые машины, развалившие соседскую баню. Старик будто ждал чего-то.

Дождался – густо затрещало, забухало, громыхнуло.

– Наталья, пошли-ка в погреб. От греха подальше. Не знаю я, что тут за дела начались, но похоже на войну какую-то.

– Дежурный по штабу прапорщик Павленко. Слушаю.

– Тебя-то нам и не хватает, противный. Бери свою личную смазку и быстрей тащи свою попочку к нам – тут весело, но такой попки, как у тебя, цыпленочек, ни у кого нет.

Павленко даже не стал материться в ответ – устало повесил трубку. Смысл одноклеточным отвечать? Разбить бы телефон и выдернуть провод из стены. Эту звенелку специально поставили – чтобы солдаты в самоходе перед шалавами цирк устраивали, показывая, какие они крутые. Ни дисциплины, ни ума, ни фантазии. С каждым новым призывом градус дебилизма крепчает. Как от подобных низших существ добиться порядка? Эта страна на грани катастрофы – даже по штабу вынужден дежурить прапорщик. Это знак – здесь больше не осталось нормальных сержантов. Если ничего не изменится, лет через пять служить будут растительные организмы, ходящие под себя.

Дежурство по штабу у Павленко совмещено с дежурством по КПП. А спать не хочется. Это очень плохо. Из-за этого ему скучно. И разные уроды звонками достают. Книжку попробовать дочитать?

Обложка у нее красивая, но в остальном просто тихий ужас. В ней, кстати, в первой главе тоже фигурирует дежурный по штабу. При этом у него в подчинении зачем-то находятся два автоматчика. В бронежилетах, при касках и гранатах. Писатель, наверное, собирался посылать своего героя брать Берлин, но потом про свой первоначальный замысел позабыл и оставил дежурным – при гранатах, автоматчиках-каратистах, штык-ножах (которые салаги умели метать с ловкостью японских ниндзя). А еще у них там, на стене, висел плакат с голой бабой. Прямо в штабе висел – видимо, вместо портрета Ленина в девяносто первом приспособили и забыли поменять на фото Путина, или что-нибудь еще в таком роде. И никто на дежурстве вообще не спал – все дружно мучительно боролись со сном. Видимо, собрались мазохисты. А еще все это спецназовское действо происходило в кадрированной дивизии, охранявшей склад с секретным химическим оружием. Уже весело. Писателя бы туда дежурить поставить. Всю ночь бы с этими автоматчиками ту бабу от стены они бы отдирали. А если бы не успели до утра этого проделать – отодрали бы уже их. По полной отодрали. И не выдавал бы потом такие шедевральные перлы, как «часовой по узлу связи» или «возимый НЗ из шести противовертолетных мин на минном заградителе БМР-3».

Жаль, бумага у книжонки некомфортная – иначе бы точно «прочитал» от корки до корки.

Опять зазвонил телефон. Павленко, брезгливо посмотрев на проклятый аппарат, решил, что, пожалуй, стоит ответить. Все равно ведь скучно.

– Дежурный по штабу прапорщик Павленко. Спать не хочу – бессонница. Так что звонить с целью разбудить бесполезно – бодрствую. А еще я обязательно вычислю, кто это делает. И когда вычислю, этот «кто-то» у меня окажется на роли белого ишака в армянском высокогорном ауле. И роль эту будет отыгрывать прямо здесь, а не в «Мосфильме». Готовься, моя сладкая: прямо сейчас пойду выяснять, кто отсутствует.

По причине летней поры форточки в штабе не закрывались даже ночью, и прапорщик прекрасно расслышал подозрительный шум – к части приближались машины. Не легковушки – похоже на тяжелые грузовики или даже бронетехнику. Гостей сегодня никто не ждал – непорядок.

Павленко выключил свет, подошел к окну – из темной комнаты теперь можно хорошо разглядеть окрестности. Прапорщика будто ждали – в тот же миг бетонная стена вспучилась, расступилась, пропустив на территорию части танк. Следом влетел БТР, не снижая скорости, плюнул очередью из крупнокалиберного пулемета. Где-то зазвенели стекла и заискрила закороченная проводка. Из-за стены полыхнула вспышка орудийного выстрела, следом оглушительно рвануло в районе казарм.

Прапорщик рухнул на пол, откатился к стене. У него не было боевого опыта, но инстинктивные действия оказались верными – стекло разлетелось, осколки расщепили дверь, застучали по стенам, но дежурного не задели. Добравшись до стола, он стащил телефонный аппарат, едва не грохнув его об пол. Подсвечивая крохотным фонариком-брелоком, набрал номер, поднес трубку к уху. Гудка не было.

Связь – ему нужна связь! Надо срочно сообщить… Стоп! Кому сообщать? В военном городке только глухой не слышит, что здесь сейчас происходит. На улице, судя по нехорошим звукам, работают автоматические пушки и крупнокалиберные пулеметы минимум четырех машин. И автоматы им поддакивают. А еще танк имеется. И еще неизвестная машина, что красиво пульнула из-за стены. Возможно, артиллерийская установка или второй танк. А у них солдаты по казармам спят, офицеры по квартирам. Склады закрыты и опечатаны, военная техника стоит без боеприпасов, оружия у солдат нет – только автоматы у часовых. Причем не у всех часовых имеются патроны – из-за местных особенностей. Стоп, опять он не о том. Какие на хрен боеприпасы?! Он что – воевать собрался?! Хотя не он – они. Гости нежданные. На улице ведь настоящая война. На часть напали, и напали очень серьезно. Эти ребята не склад ограбить приехали, все гораздо серьезнее – в их тихом углу такого быть не может.

В следующий миг в штаб ударил гаубичный снаряд.

Когда оглушенный Павленко выбрался из руин здания, его хладнокровно добили солдаты, высадившиеся с «брони». На солдат, если быть точным, эти ребята походили мало – несмотря на летнюю пору, облачены в пуховики с поднятыми воротниками и ватные штаны. На головах противогазы, поверх резины натянуты дешевые вязаные шапочки. Объемные карманы простеньких разгрузок туго набиты снаряженными магазинами – им сегодня придется много стрелять.

На территории части находились сотни солдат и офицеров. В прилегающем военном городке тоже хватало военнослужащих. У нападавших было четыре бронетранспортера, танк, самоходная гаубица и пятьдесят восемь пехотинцев, вооруженных автоматами и ручными пулеметами. Соотношение сил слишком неравное – у обороняющихся почти в двадцать раз больше живой силы, а разнообразной боевой техники побольше раз в тридцать. Однако вояки не оказали вообще никакого сопротивления – часть была наголову разгромлена в первые же минуты, не нанеся потерь противнику.

А как наносить? Это у пограничников можно за минуту поднять в ружье заставу, а попробуй поднять неполный полк, размещенный вдали от границы или «горячих точек». С оружием в эту ночь было лишь несколько солдат и офицеров. Героев-самоубийц среди них не нашлось: все они, как и их безоружные коллеги, драпали куда глаза глядят – лишь бы подальше от этих неприятностей. Да и что они могли со своими автоматами и пистолетами поделать против бронетехники? Противотанкового оружия хватало, вот только добраться до него при столь неожиданном нападении очень проблематично. Заводить свою технику тоже бессмысленно – в машинах нет боекомплектов, их надо брать на складах, на глазах у нападающих. Вряд ли они это позволят сделать.

Вертолетный полк, находившийся неподалеку, тоже себя никак не проявил. На него напала группа из двух танков, восьми бронетранспортеров, самоходной зенитной установки и четырех грузовиков с пехотой.

Нападающие опасались авиации и поэтому направили сюда усиленный отряд. Зря беспокоились: хватило бы и половины. Ни один боевой вертолет даже не попытался подняться в воздух. Да и не успел бы. А поднялся – не смог бы нанести урона. Не было в машинах боекомплектов – опять же в складах все хранится.

На другую часть напали и вовсе изнутри. В одном из боксов вылетели ворота, впустив на закрытую территорию боевую технику и автоматчиков. Несмотря на странный способ нападения (откуда они взялись в опечатанном боксе, да еще и в таких количествах?!), здесь нападающие понесли первые потери – один из часовых решил умереть героем. Ему вообще-то и деваться было некуда – когда все началось, он оказался в тупике. Угол длиннющих складов превратился в ловушку. На глазах ошалевшего паренька угрюмые сутулые боевики безнаказанно расстреливали бегающих солдат, выскакивавших из казарм в одних трусах, давили людей танками, били снарядами по складам, боксам и техническим сооружениям. Вместо того чтобы переждать беду, забившись в этот угол поплотнее, часовой открыл огонь. Он успел выпустить целый магазин, прежде чем танк устроил прощальный залп в его честь. Автоматные пули серьезно ранили двух нападающих и задели одного из голых солдатиков.

Противник не обратил на этот булавочный укол ни малейшего внимания. В том же темпе продолжал ликвидировать воинскую часть. Больше ему никто не мешал.

Генерал-майор Роберт Даблдей в данный момент считал себя самой важной персоной в мире. Ну или находился близко к этому. Для столь одиозного вывода у него имелись веские основания. Генералов в Америке хватает, но вот властелином NORAD может быть только один. И на ближайшие шесть часов этот дежурный по командному центру NORAD – Роберт Даблдей.

Штатские наивно полагают, что снижение напряженности международной обстановки, вызванное распадом Советского Союза и военного блока стран Варшавского договора, превратило NORAD в прибежище для тех, кто любит поспать на службе. Их заблуждение укрепляет тот факт, что бункер в горе Шайен законсервировали несколько лет назад, переселив его обитателей на соседнюю авиабазу. Переселение объяснили тем, что угрозы ядерного удара больше не стоит опасаться. Глупые штатские. Во-первых, на гору Шайен было наведено столько ракет с термоядерными боеголовками, что, если хоть половина их поразит цель, на этом месте возникнет отрицательная форма рельефа. Очень отрицательная. Нет такого бункера, который может спасти от современного оружия массового поражения; во-вторых, бункер не брошен: он просто законсервирован в целях экономии средств – достаточно обстановке ухудшиться, и его можно будет ввести в эксплуатацию очень быстро; в-третьих, работы у Роберта Даблдея по-прежнему много – ему не то что поспать, ему частенько кофе попить бывает некогда.

Средства наблюдения NORAD не узкоспециализированные и ориентированы не только на раннее обнаружение ракетно-авиационного удара, но и жестко контролируют воздушную обстановку на огромной площади. Баллистические и крылатые ракеты, авиационные средства доставки – все это, само собой, не должно добраться до цели незамеченным. Но этим NORAD не ограничивается – пассажирская авиация, самолеты-нарушители любых классов, от беспилотников до легкокрылых птичек, порхающих с веселым грузом марихуаны через мексиканскую границу, тоже находятся под наблюдением NORAD. Также строго контролируются морские акватории. Задача Даблдея и его подчиненных: засечь, идентифицировать и доложить тем, кто имеет право отдать приказ. Приказ задержать или уничтожить. Информация, переданная из этого командного центра, может в кратчайшие сроки привести к Армагеддону – баллистические ракеты покинут свои шахты, в воздух поднимутся бомбардировщики с ядерным оружием и зенитные ракеты со специальными боевыми частями.

Будет нанесен первый удар. Хотя скорее уже ответный – первый при таком раскладе будет за противником.

Информация поступала в командный центр в таких объемах, что ни один из сотен подчиненных Роберта Даблдея не имел возможности вздремнуть хотя бы на минутку. Штатские были неправы: NORAD оберегает небо над их головой и моря вокруг их стран. Без ведома NORAD даже Санта-Клаус не проскочит через границу. NORAD – это почти полный контроль над всей планетой. Сейчас ничто на Земле не может избежать взгляда Роберта Даблдея.

Первый «звоночек» беспокойства не вызвал – в районе расположения русской ракетной дивизии средствами спутникового наблюдения были замечены несколько вспышек. Никакого отношения к стартам баллистических ракет они не имели. Значит, не о чем беспокоиться. У русских постоянно что-то взрывается или горит. Им, похоже, это доставляет удовольствие – пожар как праздник. Хоть вообще не присматривай за их позициями: сплошной вред для нервной системы.

Когда схожее явление было замечено на территории аналогичного китайского объекта, Роберт Даблдей напрягся. Не похоже, что русские и китайцы готовятся обстрелять друг друга баллистическими ракетами, но совпадение подозрительное. Их странная активность требовала объяснения.

Затем генералу пришлось объявить тревогу – на один из объектов NORAD напали. Напали абсурдно. Мало того что этот радар находится на американской земле, он еще и посреди океана располагается – на одном из Гавайских островов. Кому это безумие могло понадобиться? Хотя мало ли… Гавайский радар – важный элемент системы: он ведь наземный, а других островов в этом регионе нет. Хотя система многократно дублирована и выход из строя одного из узлов не приведет к потере контроля, но брешь получится неприятная…

Через полминуты после объявления тревоги пришли сразу два сообщения о новых нападениях. Без подробностей. Просто персонал объектов давал условный сигнал.

Затем сообщения посыпались одно за другим.

NORAD был готов к любой возможной и невозможной ситуации. Если китайские нелегальные иммигранты пронесут в страну тысячу миниатюрных плутониевых зарядов и одновременно их подорвут во всех крупных отделениях миграционной службы, до командного центра NORAD еще не дойдет сейсмическая волна, а он уже начнет действовать по заранее утвержденному плану. Аналитики изучили тысячи фантастических произведений и научных статей, посвященных инопланетному разуму: если марсиане попробуют повторить события, описанные Уэллсом, NORAD будет к этому готов и марсианам ничего не обломится. Если афганские талибы проникнут на территорию Америки, выкрадут президента и вице-президента и с помощью гипноза принудят их отдать приказ о ядерном ударе, в NORAD и на этот абсурдный случай имеется план действий.

К массовому же нападению на большую часть своих объектов NORAD был не готов. Тем более что войны не было, и никакой подготовки к столь многочисленным терактам тоже не замечалось. Нападали серьезно – персонал радара на Гавайях больше не отвечал на запросы, да и сам радар перестал выдавать информацию. Аналогичные явления наблюдались и в других местах. Элементы NORAD уничтожались в массовом порядке.

Генерал растерялся: к импровизациям его не готовили. NORAD не оставлял места для самодеятельности – предусматривалось все. Ближе всего к ситуации, по его мнению, лежал гипотетический сценарий, по которому Китай и Россия ухитряются незаметно нанести первый удар, уничтожив почти все элементы системы. Правда, в том сценарии ситуация признавалась полным поражением.

На звонок по защищенной линии президент не ответил. Гудок шел, но трубку никто не поднимал. Вице-президент тоже подозрительно помалкивал. На ладонях генерала начал выступать обильный пот. Сейчас ему очень сильно хотелось через оптику спутника взглянуть на Белый дом и здание Пентагона. К сожалению, вся мощь NORAD именно в данную минуту помочь ему с этим не могла.

Еще через минуту генералу стало не до звонков – неведомый враг напал на авиабазу Петерсон. Первые взрывы повредили систему электроснабжения. Аппаратура не отключилась, но плафоны освещения при переходе на автономное питание стали давать заметно меньше света. А еще снаружи сообщили, что нападавшие массово используют русскую бронетехнику. Даблдей, задрав голову, посмотрел на тусклые лампы и почувствовал, что ему чего-то не хватает. Не хватает ощущения тяжести на поясе. Самое время нацепить кобуру.

Нападавшие, непонятным образом появившись практически одновременно в десятках точек, за несколько минут сумели значительно снизить боевой потенциал авиабазы. Обслуживающий персонал и охрана были рассеяны или убиты, авиатехника уничтожена на земле, многие сооружения пострадали от артиллерийского обстрела – противник вел огонь прямой наводкой, используя самоходные гаубицы.

Несмотря на приличное количество вооруженных солдат, нападавшие и здесь не понесли значительных потерь. Охрана сумела расстрелять один грузовик, перебитый высоковольтный кабель оголенным концом упал на броню танка, один из бронетранспортеров сгорел дотла при взрыве емкости с бензином. Больших бед мог наделать вертолет, в момент атаки находившийся в воздухе: боекомплекта хватало на уничтожение танковой роты. К сожалению, пилоты, не получая с земли внятных приказов, осторожничали, пытаясь самостоятельно разобраться в ситуации. Промедление привело их к катастрофе – противник сбил машину из переносного зенитно-ракетного комплекса. В общей сложности атакующие потеряли три единицы техники и около восьмидесяти убитых и тяжелораненых бойцов. Почти все подразделения армии США, размещенные на базе, были разбиты до полной потери боеспособности. Учитывая, что в случае войны этих сил могло хватить на завоевание приличной страны, потери вышли несопоставимыми.

Они появились повсюду. Стадия «Шок» предусматривала неожиданный одновременный глобальный удар и полное уничтожение всех центров возможного организованного вооруженного сопротивления. Само собой, в первую очередь атаке подверглись армейские объекты, особое внимание при этом уделялось частям действующих армий, находившихся в районах боевых действий. Это самые опасные цели – солдаты постоянно имеют личное оружие и присутствует боевая техника, способная быстро вступить в бой. В некоторых регионах и странах вроде Израиля или Швейцарии, где в силу местных особенностей на руках у населения находилось огромное количество боевого оружия и амуниции, стадия «Шок» проводилась параллельно со стадией «Сев», причем вводились огромные силы. В государствах или территориальных образованиях, где внутренняя политика препятствовала вооружению населения, обходились минимумом бойцов.

Атаковались комиссариаты полиции, офисы крупных охранных агентств, милицейские участки, мэрии, объекты церквей и различных общественных организаций. Разрушались линии связи и электропередач, ретрансляторы сотовой связи, сметались с лица земли штабы гражданской обороны и объекты учреждений, призванных бороться с последствиями чрезвычайных ситуаций. Уничтожались все госучреждения без разбора – нападавшие при этом не ленились наносить удары по жилым домам, в которых обитают крупные чиновники. Власть переставала существовать физически.

Можно ли уничтожить армию крупной страны за полчаса? Теоретически можно – если десятки тысяч термоядерных зарядов достигнут своих целей без помех и совершенно неожиданно. Оставшиеся осколки вооруженных сил, лишенные связи, командования, не имея внятных боевых задач, при отсутствии возможности пополнения личного состава и запасов боеприпасов, для агрессора опасности представлять уже не станут.

А можно ли уничтожить армии всех стран мира? Тоже можно – просто термоядерных боеприпасов должно быть гораздо больше.

Естественно, жертвы должны быть слепы, глухи и глупы. В противном случае военные части имеют шанс избежать фатальных потерь, укрыв личный состав в убежищах или рассредоточив подразделения по огромной площади, выжечь которую будет невозможно.

Нечто подобное произошло на стадии «Шок». Только обошлись без термоядерного оружия. Используя фактор неожиданности, таинственные агрессоры атаковали весь мир. Сразу. Одновременно. Удар нанесли в миллионах мест. Ни одна оборонительная доктрина такого бредового сценария не предусматривала. Единственный вариант, в минимальной степени похожий на нынешний, мог быть реализован в ситуации с массовыми гражданскими беспорядками. Но подобные беспорядки начинаются далеко не мгновенно – фактора неожиданности не будет. Да и откуда штатским лицам взять столько оружия и бронетехники?

Дивизия, способная в открытом бою перемолотить тысячи элитных вражеских солдат, терпела поражения от шести сотен сутулых боевиков, одетых в дешевые пуховики и разъезжающих на устаревших бронетранспортерах и танках. Противостоять им было невероятно трудно. Во всех случаях они появлялись неожиданно, зачастую уже внутри охраняемых периметров. Быстро наносили жестокие удары по казармам с личным составом, в ночной зоне застигая безоружных солдат в койках, уничтожали штабы и узлы связи, захватывали парки с боевой техникой, склады с оружием и боеприпасами. В большинстве случаев агрессоры четко знали, кому и куда следует двигаться, и добивались полного контроля за считаные минуты. Безоружные бойцы, лишенные командования, доступа к средствам связи и боевой технике, неорганизованно разбегались по окрестностям. Большую часть потерь агрессоры понесли в областях Земли, освещенных солнцем. В ночных условиях они с серьезным сопротивлением сталкивались нечасто. Но и солнечный свет не слишком помогал защитникам – потери, которые они наносили нападавшим, в подавляющем большинстве случаев не помешали тем выполнить свои задачи.

Подземные объекты военного назначения не избежали общей участи – противник и здесь проявил оригинальность. Игнорируя тщательно охраняемые двери штолен или вертикальных шахт, он, бывало, неожиданно появлялся в самых охраняемых уголках бункеров, поливая огнем из автоматического оружия его обитателей. В тех случаях, когда проникнуть внутрь своим загадочным способом он не мог, в дело вступали многотонные заряды взрывчатки – этого обычно хватало, чтобы разрушить объект или нарушить его нормальную работу. В отдельных случаях применялись отравляющие газы или атомные заряды небольшой мощности.

Укрыться от этой напасти было негде.

В некоторых местах нападавшим не повезло. В силу собственных ошибок или из-за умелых действий командования обороняющихся они несли огромные потери и вынуждены были отходить, не выполнив своих задач. Эти ситуации были предусмотрены – именно поэтому стадия «Шок» разделялась на три этапа, по полчаса в каждом. По истечении каждого этапа отряды должны были давать сигнал центральной группе своего района, что задача выполнена. Если сигнал не поступал, это означало срыв задачи или уничтожение подразделения, что по сути одно и то же. В таком случае в дело обычно вступал резерв – к проблемной точке высылались силы, превосходящие первоначальные в пятнадцать раз. Если и через час успех не достигался, высылался очередной отряд – уже в тридцать раз сильнее. Если и потом победить не удавалось – применялись специальные методы подавления очагов сопротивления.

Спустя полтора часа во всем мире осталось лишь четыреста семьдесят девять точек, в которых полного успеха достичь так и не удалось. В одном случае это был полк индонезийской армии, сумевший удержать удобные позиции на западной оконечности маленького острова, хитроумно используя систему природных пещер и особенности местности. В другом – российская погранзастава на южной границе: русским пограничникам не впервой было ломать планы агрессоров.

В большинстве этих случаев подразделения, сохранившие боеспособность, были наглухо блокированы превосходящими силами агрессора и стать центрами организации сопротивления не могли. Да и жить им оставалось недолго – подвоза боеприпасов нет, подкреплений тоже не предвидится, а вот у противника всего хватает: множество танковых орудий и гаубиц ведут непрерывный обстрел. А если вспомнить о двух сотнях операторов, лихорадочно наводящих на их позиции порталы для выгрузки спецсредств, то можно вообще о них позабыть.

Неблокированными остались суда военных флотов, которые в период проведения стадии «Шок» находились вдали от берегов. Корабли на рейдах не избежали судьбы сухопутных частей – противник во многих случаях сумел атаковать и их. Танки, непонятно откуда появившиеся на палубах авианосцев, и пехота, возникшая чуть ли не во всех уголках одновременно, в большинстве случаев управлялись с делом за полчаса.

Также разгрома избежало немало мелких групп военнослужащих – отряды спецназа на учениях или в зонах боевых действий, разведгруппы, усиленные патрули, гарнизоны блок-постов, отдельные части на марше. Мелкие группки военнослужащих, уцелевшие при разгроме их частей, тоже продолжали сопротивление – иногда с большим успехом, иногда нет. Негосударственные партизанские отряды или откровенно бандитские формирования тоже зачастую уцелели. Но их существование не мешало планам агрессоров – считалось, что большого ущерба они нанести не способны и на дальнейших стадиях их количество будет быстро снижаться. Главный фактор снижения – тяга солдат к объединению в крупные подразделения. А это конец – засекать крупные объединения и расправляться с ними враг умел прекрасно.

Гражданское население на стадии «Шок» зачастую не успело осознать, что рядом с ними происходит нечто странное. Агрессор не трогал мирных граждан, если те не подворачивались под ноги или не пытались предпринять какие-либо негативные действия. Власть не объявляла тревоги, никто не информировал граждан о начавшейся войне. Те, кто слышал стрельбу или наблюдал за нападениями на объекты первой стадии, пребывали в недоумении. Даже в Интернете царила почти полная тишина – по причине колоссального повреждения линий связи и электроснабжения Всемирная сеть была практически парализована, распавшись на ряд изолированных сегментов. Почти абсолютный информационный вакуум.

Стадия «Шок» была закончена. Началась стадия «Сев».

Подвал был глубокий, его стены и перекрытия впечатляли своей толщиной. Двери камеры тоже были не из тонких. Но звуки пропускали.

Звуки выстрелов.

Стрельба приближалась с каждым мгновением. Немногочисленные защитники здания не в силах были противостоять натиску элитных бойцов, вооруженных автоматическим оружием и гранатами. Скоро, очень скоро спецгруппа доберется до двери камеры.

Человек, лежавший на жесткой койке, улыбнулся. Тело его болело во многих местах – последствия аварии; жесткое ложе тоже не добавляло позитивных ощущений. Но его это уже не беспокоило. Его краткосрочный плен подходит к концу. За ним уже идут. Сейчас дверь откроется, и…

Интересно, а как он доберется до Верхнеглинска теперь? Автотранспортом долго, самолетом… А остались ли у них экипажи? Или их потеряли – план «Крайние меры» был недоработан, да и сработал внезапно. Наверняка многие сотрудники остались там… снаружи… Потери среди таких неудачников будут близки к ста процентам.

Выстрелы загремели совсем близко. Длинная автоматная очередь не смолкала очень долго – похоже, в коридорчик с камерами кто-то выпустил целый магазин. По стенам будто молотками заколотило, да и металл громыхнул несколько раз – по дверям пули били.

Снаружи все затихло, но ненадолго – с лязгом открылись двери соседней камеры, тут же протрещало несколько автоматов.

Человек улыбнулся во второй раз. Как замечательно – его элитники догадались отобрать ключи у охраны. А то он уже начал беспокоиться: могли бы воспользоваться взрывчаткой в качестве отмычки. Это было бы неприятно.

В двери лязгнул замок, она со скрипом начала распахиваться. Проворно поднявшись, человек улыбнулся в третий раз – на пороге крошечной камеры он увидел двух элитников. Все – он свободен.

Он успел увидеть, как на стволах автоматов расцвело пламя. Стрелки не жалели патронов: пули изрешетили ему грудь и живот, раскололи голову, превратив содержимое черепной коробки в кровавую кашу. Человек не успел услышать выстрелов и не успел удивиться. Хотя удивляться было чему – уж убивать его не должны были ни в коем случае. Любая ошибка исключена: он для элитников практически бог. Они скорее себя убьют, чем позволят на него пылинке упасть.

Мрачные фигуры, облаченные в длиннополые теплые куртки и противогазы под вязаными шапочками, перезарядив автоматы, направились к соседней камере. Никаких эмоций или сомнений. Они делают то, что должны делать. Надо продолжать выполнять приказ.

Приказ, кстати, предельно простой – надо побыстрее убить все живое в этом здании.