ГЛАВА 3

«Греховен… греховен… Гнев греховен. И тщеславие тоже греховно, и суетные помыслы». Неужели за порогом смерти поджидают те же грехи, что и при жизни? Кейд громко застонал в беспросветной темноте и вздрогнул от омерзения: вместе с сознанием вернулась и память. Одурманенное ядом тело постепенно начинало оживать, но руки и ноги все еще казались налитыми свинцом.

Больше всего его угнетал не сам конец, а его бесславность и бесполезность. И надо же было случиться, чтобы в такую дурацкую переделку угодил именно он, многократно отмеченный и награжденный, вернейший и опытнейший слуга Императора, надежный столп Ордена… Нет, такой конец ему, канониру Кейду, совсем не подобает! Он хотел выкрикнуть это вслух, но губы его словно заледенели и не шевелились. Даже слабый шепот не мог бы пробиться сквозь эту преграду.

Одно лишь сердце билось безостановочно и безжалостно, разгоняя по жилам вместе с кровью бессильную ярость.

«Гнев греховен». Тогда Кейд обрушил свой гнев внутрь, чтобы привести свой дух в подобающее предсмертному часу состояние. «Воин марширует туда, куда направит его воля Императора. Веди себя подобающе — и преодолеешь любую опасность».

Два видения предстали перед его мысленным взором: отвратительная сморщенная физиономия старой карги, напоминающая о его позоре, и нежный лик Прекрасной Дамы, олицетворяющий все самое лучшее и подобающее в служении воина Ордена. Узрев этот лик, Кейд сразу успокоился и обрел искомое душевное равновесие. Теперь он твердо знал, что ошибался, считая будущую смерть позорной и бесполезной. Если тебе явилась Она, это значит, что ты исполнил свой долг до конца и «будешь вознагражден ныне, присно и во веки веков», потому что Она являлась в их смертный час лишь тем воинам, кто «маршировал туда, куда направит его воля Императора», и отдавал свою жизнь ради чести и славы своего Звездоносного.

Теперь Кейд понимал, что напрасно роптал на судьбу. Конец его будет достойным и подобающим, а греховные приступы гнева и сомнения были лишь испытаниями, ниспосланными для проверки крепости его духа. Он больше не чувствовал страха и отвращения, глядя на омерзительную кривляющуюся рожу. Светлый лик и прекрасные черты Дамы воодушевляли его и вселяли в душу и сердце спокойствие и умиротворение.

Но почему же до сих пор бьется его сердце? Почему он еще жив, хотя Светлая Дама уже благословила его на смерть? Ведь каждому воину известно, что Она приходит только в последний миг этой жизни и только к тому, кто проявил себя подобающе. Однако…

Однако он все еще жил. Во всяком случае, пока не умер. Багровый туман перед глазами рассеялся, видение обрело резкость, и, когда канонир наконец сообразил, что происходит на самом деле, немного оттаявшие губы сложились в горестную усмешку и прошептали что-то такое о греховности тщеславия. Потому что отталкивающая морщинистая физиономия, которую он принял за саму смерть, при ближайшем рассмотрении оказалась принадлежащей опоившей его старухе, а на месте Прекрасной Дамы очутилась молодая девушка-простолюдинка, правда, тоже очень красивая, но из обычной человеческой плоти и крови.

— Очень хорошо, — явственно произнесли чувственные алые губы девицы, но слова ее были обращены не к канониру, а к старой грымзе. — Теперь оставь нас одних. Они будут ждать тебя в зале.

— Солдатик-то еще живой, — прошамкала в ответ старуха. — Уж как я его крепко угостила, а он, гляди-ка, выжил! Моя шлюха-дочка в жизни не поверит, что я смогла это сделать. Они бросили меня умирать, она и ее хапуга му…

— Убирайся! — Хотя молодая женщина была одета в платье простолюдинки, в голосе ее безошибочно чувствовалась привычка повелевать. — Ступай в зал, да поспеши, а то ведь тебя могут и не дождаться.

Но бабка не торопилась уходить. Кейд с омерзением ощутил ее цепкие пальцы на своем запястье.

— Живой еще солдатик, — повторила она с противным хмыканьем. Тепленький такой, гладенький.

Канонир содрогнулся. Ее прикосновение внушало ужас. Не потому, что она была женщиной — ничего женского в ней давно не осталось, — но эти холодные, липкие от грязи пальцы вызывали на коже ощущение ползающих по ней полчищ паразитов. Он попытался отмахнуться, но руки его оказались связаны. Старуха громко захихикала и стала бочком пробираться к двери, шурша юбками. Девушка проводила ее взглядом, а оставленный на пару секунд без присмотра Кейд напряг мышцы, проверяя на прочность стягивающие его узлы.

Старая карга наконец-то убралась, и канонир остался наедине с прекрасной простолюдинкой, неподобающе похожей на видение и привыкшей разговаривать повелительным тоном, позволительным разве что Звезднорожденным. Веревки оказались затянутыми совсем слабо, но Кейд прекратил попытки освободиться, опасаясь, что они будут замечены.

Девушка разглядывала его задумчиво и оценивающе, он же, из упрямства или по какой-то другой причине, сознательно избегал смотреть на нее. Взгляд канонира блуждал по комнате, не упуская ни одной детали планировки помещения и находящейся в нем скудной обстановки. Высокий сводчатый потолок, плавно переходящий в стены, арочный дверной проем, гармонично вписывающийся в интерьер, тяжелая дверь, сливающаяся по цвету со стеной, скрипучая кровать, на которую его положили, простой деревянный стол рядом с кроватью и сидящая за ним девушка, вертящая в длинных холеных пальцах сверкающий гранями флакон с темной жидкостью.

Ленивым движением она вынула пробку из флакона, и Кейд успел заметить, что та заканчивается острой иглой. Затем вытащила из банки комочек ваты и намочила его в бесцветном содержимом стоящей рядом большой стеклянной бутыли. Канонир безотрывно наблюдал за всеми ее действиями, но в поле его зрения оставались лишь руки девушки — взглянуть еще раз в поражающее гибельной красотой лицо он не решался. Даже когда она заговорила, Кейд так и не поднял глаз.

— Выслушай меня, Кейд, — сказала девушка. — Ты понимаешь, что я говорю?

Сейчас в ее голосе не было властных ноток, он звучал мелодично и приятно для слуха. Этот голос пробудил в нем полузабытое воспоминание и заставил напрячь память, пока прошлое не всплыло перед внутренним взором. Лишь однажды назвала его женщина данным при посвящении в воины Ордена именем. Тогда мать его поцеловала и нежным шепотом произнесла его новое имя, точно так же как произнесла его только что эта незнакомка. В тот день ему исполнилось одиннадцать лет, и с той поры ни одна женщина не осмелилась назвать его по имени. Он отогнал прочь воспоминание и лежал неподвижно, не желая отвечать.

— Кейд, — снова заговорила она, — у нас очень мало времени. Скоро они придут за тобой. Ты меня слышишь?

Руки на столе пришли в движение. Они положили иглу и кусок ваты, проплыли по воздуху в его направлении и легли на его щеки. Кейд почувствовал, как она мягко, но настойчиво пытается развернуть его лицо к себе. С детских лет не смог бы он припомнить такого волнующего прикосновения. Ладони ее казались шелковистыми и прохладными и настолько приятными на ощупь, как (кровь бросилась ему в лицо при крамольной мысли) краешек церемониальной мантии Императора, случайно скользнувшей по его лицу в День аудиенции, когда он, коленопреклоненный, вместе с другими приглашенными узрел торжественный выход великого Правителя.

Но сегодня происходящее с ним меньше всего напоминало День аудиенции. Руки простолюдинки лежали на его лице, хотя любой физический контакт с женщиной был строжайше запрещен воинам Ордена. Сознание греховности этого касания заставило канонира яростно замотать головой, освобождаясь от увлекающих его в бездну падения рук.

— Прошу прощения, — сказала она, убирая ладони с его щек. — Прошу достопочтенного брата Ордена извинить его скромную служанку за неподобающее обращение и невольное испытание его целомудрия. — Внезапно она рассмеялась, и этот неуместный смех поразил Кейда куда больше, чем ее последующие слова: Между прочим, не кажется ли доблестному воину, что у него крупные неприятности? Кстати, сэр, что вы ставите выше: свою приверженность Уставу Ордена или свою преданность Его Императорскому Величеству?

— «Воин готов маршировать туда, куда направит его воля Императора, ища ему чести, а себе славы, — процитировал пленник. — На плечах воинов, как на фундаменте, зиждется мощь и благополучие Империи, но от процветания Империи зависит сила и само существование Ордена».

«Сапоги. Штаны», — подумал он, только сейчас осознав, что лишился и их тоже вместе с оружием. Канонир чуть приподнял голову, и сразу же острая боль пронзила затылок и шейные позвонки. Но прежде чем бессильно откинуться обратно на подушку, он успел заметить, что обряжен в вульгарную обывательскую пижамную пару в красную полоску, а на ногах у него легкие сандалии с мягкими задниками, больше приличествующие какому-нибудь фабричному рабочему. От дорогого его сердцу обмундирования не осталось и следа.

— Что за неподобающее обращение с воином Ордена?! — взорвался Кейд. Именем Ордена, братом которого я являюсь, требую немедленно освободить меня и вернуть оружие, а также остальные вещи, прежде чем…

— Тише, болван! — Было в голосе девушки нечто, заставившее его прикусить язык на полуслове. — Будешь орать, сейчас все сюда сбегутся. А теперь слушай внимательно, потому что у меня нет времени повторять. Ты попал в лапы к шайке заговорщиков, злоумышляющих против Императора. Большего я тебе пока открыть не могу, но мне приказано сделать инъекцию особого препарата, который…

Она внезапно умолкла и прислушалась. Теперь и Кейд услыхал шаркающие звуки приближающихся шагов. Вот только откуда они доносились? Из коридора? Из соседнего помещения? Что-то гладкое и скользкое прижалось к его губам. Канонир стиснул зубы.

— Открой рот, кретин! Ты должен проглотить это. Оно поможет… Дверь бесшумно отворилась. Теперь шаги раздавались уже в самой комнате, причем ритм их ничуть не изменился. Дойдя до середины помещения, вошедший остановился и начал с недоумением озираться вокруг.

— Я ищу своего кузена, — объявил он наконец деревянным голосом.

— Твоего кузена здесь сейчас нет, — успокаивающим тоном заговорила девушка, — но я его сиделка, и я отведу тебя к нему. — Она шагнула к застывшему на месте мужчине, легко коснулась пальцами его шеи и приказала: Следуй за мной.

Безучастное выражение мертвенно-бледного лица незнакомца осталось прежним, но он послушно повернулся и пошел за ней, все так же размеренно шаркая по полу своими длинными ногами. Но не успела странная парочка дойти до двери, как на сцене появилось новое действующее лицо. Это был невысокий худощавый человечек, облаченный в серое одеяние служителя Клина. Схваченная ремнем туника из плотной ткани была выпущена поверх безупречно отглаженных коротких штанов, на голове красовалась остроконечная шапка, ремни от башмаков аккуратно охватывали икры. На подвижной, лисьей физиономии пришельца явственно читалась тревога. Он поспешно прикрыл за собой дверь и прислонился к стене, тяжело дыша.

— Вот твой кузен, — холодно сказала девушка. — Он о тебе позаботится.

Лежа на кровати, Кейд чисто инстинктивно прекратил сражаться со стягивающими его запястья узлами и смежил веки. В то же мгновение человек в сером посмотрел на него и озабоченно спросил:

— Как он? Проблемы есть?

— Никаких проблем, — пренебрежительным тоном ответила девушка. — Он еще в себя-то толком не пришел.

— Это хорошо. — Послышался облегченный вздох, и, когда проповедник снова заговорил, в его голосе больше не чувствовалось нервозности и страха. — Я твой кузен, — сказал он. — Ты пойдешь со мной.

— Ты мой кузен, — безразлично откликнулся высокий мужчина, похожий на лунатика. — Докладываю, что порученная мне миссия завершена. Мне удалось преуспеть в ликвидации…

— Идем со мной. Доложишь после, когда…

— …Секретаря-распорядителя…

— …вернемся в твою комнату. Ты все расскажешь мне с глазу…

— …Третьего Региона, брата наставника Учения…

— …на глаз. Сейчас не время и не место.

Кейд чуть приоткрыл глаза и злорадно отметил, как заметно дергается низенький при каждой безуспешной попытке заткнуть рот своему подопечному. А тот продолжал говорить как заведенный:

— …Клина. Готов покончить с собой, поскольку задание полностью выполнено.

Наконец-то он заткнулся! И как раз вовремя. К этому моменту Кейду удалось освободить руки, но что-то, видимо, вызвало у человека в сером подозрение. Он шагнул к кровати и склонился над лежащим канониром.

— Вроде бы все в порядке, — с сомнением пробормотал он, пристально оглядывая неподвижную фигуру.

Кейд сделал вид, будто пытается открыть глаза. Веки его затрепетали и вновь опустились.

— Смотри-ка, оживает потихоньку, — озабоченно протянул «кузен». — Пойду отведу этого и сейчас же вернусь.

— Очень разумное решение, — заметила девушка, даже не пытаясь скрыть свое презрение к собеседнику. — Он что, один из ваших?

— Нет. Мне только поручено принять у него отчет. А готовил его Лартер.

— Лартер у нас недавно… — задумчиво проговорила красотка и замолчала.

— Так я пошел? — Ответа не последовало, а когда Кейд открыл глаза полностью, то увидел коротышку, в нерешительности переминающегося с ноги на ногу перед дверью. — Или мне лучше остаться? Он ведь все-таки канонир. Как бы чего не вышло…

— Я же сказала, что смогу контролировать его сама! — В голосе девушки звучала холодная ярость. — Займись лучше своим подопечным, пока он… Эй, осторожно!

Глаза лунатика вдруг расширились и загорелись странным светом при виде лежащей на столе стеклянной пробки с иглой на конце. Лицо его исказилось и приняло на миг осмысленное выражение.

— Не позволяй им сделать это с тобой! — завопил он, обращаясь к Кейду. Не разрешай им прикасаться к тебе! Они превратят тебя в мое подобие!

Потрясенный «кузен» в ужасе застыл, лицо его сделалось пепельно-серым, как его одеяние. Зато девица среагировала с быстротой, достойной восхищения самого Кейда, если бы воспитание позволило ему признать право на восхищение женщиной, да еще и простолюдинкой в придачу. Она схватила со стола иглу и молнией метнулась в другой конец комнаты. Несчастный безумец еще не закончил выкрикивать слова предупреждения пленнику, а конец иглы уже вонзился в его тело. С легким шипением сработал автоматический поршень, и через пару секунд лицо бедняги приобрело прежнее, идиотски-бессмысленное выражение.

Проповедник успел к этому времени прийти в себя и был готов действовать.

— Я твой кузен, — заговорил он. — Ты должен меня слушаться. Сейчас ты пойдешь со мной.

Канониру случалось сталкиваться с работой гипнотизеров, но никогда еще он не наблюдал ее в сочетании со столь стремительно действующим снадобьем. Крохотная капсула, которую девушке удалось пропихнуть ему в рот, покоилась у него за щекой. Коснувшись ее языком, Кейд вздрогнул от ужаса и отвращения, но не пошевелил ни единым членом, терпеливо дожидаясь, пока не замрет за дверью последний отголосок шаркающих шагов.

Теперь он точно знал, с какой скоростью способна перемещаться его тюремщица. Но и до канонира не так-то просто дослужиться. Расчет Кейда был безукоризненным. Он выплюнул капсулу изо рта и одним прыжком вскочил с кровати. У нее не было ни одного шанса, хотя девушка все же успела отскочить от двери и повернуться на шум. Железный кулак пленника врезался ей в висок, и она беззвучно осела на пол у его ног.