Глава 8

Масштаб корабля Первых потрясал. Я, конечно, много чего циклопического видел, но ни одно из человеческих сооружений такого впечатления не производило. Даже города под куполами так не давили на психику, потому что непосредственно купол обычно был прозрачным и в глаза не бросался. А под ним, сами понимаете, ничего особо крупного не построишь. Разве что в горах, куда меня как-то занесла судьба, вернее, очередной зачет по очередной факультативной дисциплине, впечатления были похожие. Возможно, сходство усиливал хрупкий по сравнению с остальными объектами местной инфраструктуры мостик, тянущийся вдоль корпуса «Великолепного» в километре от «пола», и слишком далеко отстоящая «стена» стыковочного комплекса, но чувствовал я себя не в своей тарелке, особенно с учетом страха высоты. Хорошо хоть пронизывающего ветра нет. Вернее, движение воздушных потоков наверняка есть, только не чувствуется из-за силовых полей. Так что жить можно, главное, вниз не смотреть. И вверх тоже. И по сторонам… Бли-и-ин! Гаранин, тряпка, соберись, гляди строго под ноги и шагай. О смысле не думай. Смысл тут один – выжить. Хотя бы в данный конкретный момент. Вот уж не думал не гадал, что снова начну жить одним днем. Честно говоря, уже забывать стал, как оно. Но вспомнить никогда не поздно. Тем более если на кону собственная шея.

– Паша, ты где, прием.

Ага, Тарасов нарисовался. Что-то у него голос запыхавшийся. Интересно, что за проблемы он все это время решал? Бегал по коридорам таинственной базы от кадавров? Я хорошо помню поговорку про «три случая – уже закономерность», так что вполне вправе предположить, что таких «кукол» с бессмысленными взглядами и плавными движениями вокруг множество. Как максимум – вся команда «Великолепного», за отдельными исключениями.

– На связи. Чего хотел, Саныч?

– Проверка на вшивость. Ф-фух, утомился… Ты где?

– Иду по мостику, подхожу к поперечной опоре.

– То есть с фрегата выбрался. Отлично. Лови пеленг, будем держаться вместе.

Я коротко хохотнул, вызвав недоуменный вопрос майора:

– Паш, ты чего? Перегрелся?

– Нет. Просто анекдот вспомнил, про зэков и пару «голубчиков».

– Ага. Очень смешно. Особенно повеселишься, когда на «зэков» напорешься.

– Уже.

– Хм… Вы хотите поговорить об этом? Доктор Тарасов к вашим услу… Мля, опять они!

– Кто?

Так и не дождавшись ответа – видимо, майор был серьезно занят, судя по учащенному дыханию, «хеканью» и смачным звукам ударов, – я практически добрался до опоры и остановился в замешательстве. В том месте, где мой хрупкий – ну вот такое у меня субъективное ощущение! – мостик соединялся с исполинской, со стандартную пятиэтажку, фермой, силовая завеса подозрительно мерцала. Такое впечатление, что вход в опору был перекрыт бликующей пленкой. Сделав еще пару шагов, я понял, что ошибался – неожиданная преграда вовсе не бликовала. Она была зеркальной. Обычное тускловатое зеркало – два на три метра, если навскидку. И все бы ничего, вот только по его поверхности пробегала то и дело мелкая рябь, а по «раме» змеились ярко-синие молнии высоковольтных разрядов. Силовая мембрана? Портал? Или просто дверь? Кто бы подсказал…

– Але, Паша, ты где?

– Доктор Тарасов освободился?

– А что, требуются его услуги? Что-то у тебя голос подозрительно напряженный.

– Не помешали бы. Ты тут случайно не встречал, э-э-э, зеркало?

– Большое, с рябью и электрическими дугами?

– Ага.

– Нет, не встречал.

– Тарасов, блин! Я серьезно!

– Расслабьтесь, пациент. Это местный лифт. Можешь просто проигнорировать – продавил и дальше шагай. А если не хочешь ноги бить, когда на мембрану надавишь и как бы… э-э-э… погрузишься в нее, представь, куда хочешь попасть.

– Так просто?

– Угу. Первые, судя по кое-каким признакам, были весьма практичными товарищами. И во главу угла ставили удобство.

– Слушай!.. – осенило меня. – А как я представлю, куда хочу попасть, если я еще ни в одном отсеке Ковчега не был?

– Никак. Придется ножками, – хмыкнул майор. – Я почти два часа тут разгуливал. Согласен, несовершенная система. Как в какой-нибудь фэнтези-эрпэгэшке. Пока соответствующий портал не активируешь, до нужного места будешь на одиннадцатом номере добираться.

– Ты еще и в компьютерные игры режешься? Не ожидал, честно.

– Паша, не пудри мне мозги. Вот пеленг, жду.

– Ох и ни фига себе! Ты как туда забрался?

– Ловкость рук и никакого мошенничества! – рассмеялся Тарасов. – Так уж и быть, расскажу. Додумался я до одной простой вещи… вернее, как додумался, Олег подсказал. Когда нырнешь в мембрану, представь схему Ковчега, ну ту, что сканер нарисовал. И поставь, э-э-э, метку на каком-нибудь отсеке. И пожелай там оказаться. Не с первого раза, но получится. Главное, от «лифта» далеко не отходить, а то он может вырубиться. Я так уже попал разок.

– Все понял. Но все-таки что ты там забыл? И что это за «там»?

– Я и сам не понял, что именно. Довольно большой ангар, похож на оранжерею, только законсервированную. Баки без питательной среды, грядки без почвы, какие-то непонятные хреновины в местном стиле – сплошной хитин и металл… Дроиды, что ли?.. Короче, при желании тут можно спрятаться.

– От кого?

– От тех, кто меня сюда загнал.

– А кто тебя за…

– Паша, утомил. Короче, ты меня понял. Все, вали. Мне еще Олега встретить нужно.

– А Пьер где?..

Черт, и этот туда же – вырубает связь без предупреждения. Ладно, делать нечего, придется воспользоваться весьма сомнительным советом. Впрочем, торопиться не буду, сначала просто попробую перебраться в опору.

Приблизившись к «зеркалу» на расстояние вытянутой руки, я с некоторым трудом одолел робость и легонько ткнул в мембрану пальцем. Завеса, как я и ожидал, спружинила, оттолкнув посторонний предмет. Так-с, тут все понятно. Очень похоже на силовой купол, которым база на Находке была окружена. Правда, тот на физическое воздействие так и не поддался. А тут, такое ощущение, если надавить чуть сильнее, то можно и воткнуть граблю – примерно как в вязкий гель. Ну-ка… ага, сработало. Рука, преодолев начальное сопротивление, погрузилась в мембрану по локоть. Не испытав никаких неприятных ощущений, я освободил конечность из плена и внимательно ее осмотрел. Ничего. По крайней мере, визуально обнаружить воздействие, если таковое имело место, не удалось. Эх, была не была!

Выдохнув сквозь зубы, я шагнул вперед, надавив на силовую завесу всем телом. Сопротивление резко усилилось – по крайней мере, руку просунуть было куда легче, – потом преграда нехотя поддалась, и я действительно погрузился в «зеркало». Прав Тарасов, именно этим термином переходное состояние лучше всего можно описать. Застыв на долгое мгновение (как сказал!) и уже почти начав паниковать, трепыхнулся, как бы вырываясь из клейкой паутины, и совершенно неожиданно вывалился в коридор по ту сторону преграды. Не удержав равновесие, упал на одно колено, опершись руками на пол – ладони почти полностью погрузились в прекрасно знакомую губку, заменявшую Первым линолеум, паркет и все остальные покрытия сразу, – и моментально вскочил на ноги. Попятился, торопливо обшаривая окрестности взглядом – вроде никого поблизости, – и вздрогнул, ощутив спиной пружинящую завесу. Ч-черт, предупреждать же надо! Так и кондратий заработать можно.

Отдышавшись и уняв сердцебиение, я вспомнил слова Тарасова про схему и вывел ее на экран КПК. Хмыкнул удивленно, активировал маршрутизатор и только тогда поверил своим глазам: переход через мембрану закончился в десяти метрах впереди от предыдущей моей остановки. И пятью метрами выше. Это что же получается, Первые могли вовсе не заморачиваться всяческими коридорами? Наставил таких вот лифтов-порталов и пользуйся на здоровье. Но тем не менее коридоры в наличии имелись. На всякий случай? Для чисто технических целей, если вдруг где-то «зеркало» накрылось? Или для экономии энергии? Нет, последнее как раз вряд ли. У нас именно по этой причине портальные технологии очень слабо развиты, хотя до Большой Войны и получили некоторое распространение – у военных в основном. И в дальних системах Фронтира – это зачастую оказывалось чуть дешевле, чем гонять почем зря корабли. Все же остальные как-то обходились. А, пофиг! Нечего голову ломать. Тарасов, между прочим, ждет.

Повторный эксперимент можно было признать условно удачным – лифт вынес меня в соседний с оранжереей, будем ее так называть, ангар. Тот оказался с хорошее футбольное поле в поперечнике, к тому же был до неприличия захламлен непонятными штуковинами, больше всего похожими на произведения скульпторов-абстракционистов, роднили между собой которые только материалы – серый камень, черный хитин и металл с серебристым отливом. Потратив пару минут на размышления, я все же решил не терять времени на осмотр, э-э-э, склада – с сомнительными, между прочим, перспективами – и снова погрузился в мембрану. На сей раз подошел к задаче более ответственно – сконцентрировался на цели и постарался очистить разум от посторонних мыслей. Плюс возжелал истово, что называется, на все деньги.

Сработало. Вывалившись из лифта и бросив взгляд на экран КПК, убедился, что маячок, символизирующий Тарасова, отражается в пределах данного отсека. Да, еще приятный сюрприз – судя по той же схеме, Денисов с Галей тоже присоединились к бравому майору. Насчет Петровича не скажу – у него датчика слежения не было. Хотя, скорее всего, и он здесь же ошивался. Не мог Егерь боевого товарища и, не побоюсь этого слова, друга оставить на произвол судьбы. Собственно, удостоверился я в этом довольно скоро, как только продрался сквозь лабиринт непонятных заборчиков высотой по пояс – честно говоря, я их просто-напросто перемахнул, добравшись до точки встречи старым добрым способом – по азимуту. Вся честная компания кучковалась в тесноватом закутке, затерянном в длинном ряду то ли бочек, то ли поставленных на попа цистерн, а может, и вовсе чанов. Не суть. Главное, что все живы, в том числе и рыжий пакостник. Петрович, в отличие от остальных, встретил меня задорным мявом – не иначе почуял мой настрой. Предельно положительный, хотя обычно я относился к котяре с изрядной долей скепсиса.

– А, Паша. Явился наконец, – отвлекся от очередного хитинового творения художника-безумца майор. – Рассказывай.

– Почему я?

– Потому что я первый спросил.

– Логично, – согласился я с такой трактовкой проблемы. – Вам про Эмильена интересно?

Тарасов кивнул, Егерь же отделался неопределенным жестом, типа я вас внимательно слушаю, однако от непонятной хреновины так и не оторвался. Галина Юрьевна и вовсе на меня внимания не обратила, увлекшись изучением ближайшего чана. Профессиональный интерес проснулся? Нашла время, ага.

– Эмильену выжгли мозги. И я думаю, что это сделал Пьер.

– Хм…

– Чего «хм», Саныч?! Я тебе точно говорю – выжгли. Все симптомы совпадают. Такое ощущение, что он к «виртуалке» неудачно подключился или его через «мозговерт» пропустили.

– А ты не думаешь, что с ним такая же… неприятность случилась, как и с остальными? – ожил Егерь.

– Нет, Олежка, не думаю. Потому что такая неприятность с ним случилась чуть позже, когда я его осмотрел и прогнал диагностику. Полный овощ. И еще я у него на плече нашел любопытную пластинку явно неземного происхождения. Иначе говоря, артефакт. Похожим у меня на глазах Пьер пользовался как раз в той заварухе, когда мы Тарасова у триады отбили.

– Подтвердить кто может?

– Саныч, я тебя умоляю! Гюнтер… мог. Теоретически. Потому что сейчас ни у кого из команды я ничего спрашивать не рекомендую. По вполне понятной причине. Кстати, кто-нибудь мне объяснит, что тут творится?!

– Паш, успокойся. – Денисов наконец оставил в покое хитиновую загогулину и переключился на меня. – У тебя с головой все в порядке. И ужастиков ты не пересмотрел. Никаких зомби на самом деле не существует – это все те же парни из команды, только их местный искин – я имею в виду компьютер Ковчега – под контроль взял. Я с этим явлением уже сталкивался, еще на Находке. Помнишь, рассказывал про пропавшую группу ученых? Полностью аналогичная ситуация, только там тварь-ретранслятор поблизости крутилась, а здесь, похоже, даже этого не нужно – «Великолепный» полностью в зоне действия… назовем это генератором. Не суть. Ребята не виноваты, и мы должны это учитывать при всех наших действиях.

– Думаешь, есть надежда возвратить их в нормальное состояние?

– Почему бы и нет? Надо только с искином договориться. Вряд ли воздействие необратимое. Хотя с железяки станется – могла и на ноль всех помножить.

– А тех ученых откачали?

– Честно, не в курсе. Эвакуировали последних выживших на базу, а потом там такая суета началась, что не до них стало. Потом все, как водится, засекретили. Но, судя по отсутствию громкого скандала в прессе, как минимум одного мажорика в благородное семейство вернули.

– Н-да. Ситуёвина… а нас почему под контроль не взяли?

– Может, потому что только мы в управляющий кластер входим? – ответил вопросом на вопрос Денисов, причем скроил такую морду, что мне даже стало за себя немного стыдно – ну да, стормозил, признаю. Но я это от стресса.

– Так что там насчет Пьера? – вернул разговор в конструктивное русло Тарасов.

– Очень похоже, что наш дражайший шеф Эмилю подлянку подстроил – у него была возможность. Он его перед нашим расставанием – вы, наверное, не в курсе, но команда собиралась устроить бунт, а Эмиль был их представителем на переговорах с капитаном – по плечу похлопал. А пластинка хитрая – к любой поверхности липнет. Мне к перчатке приклеилась и связь отрубила, представляете? Пока случайно не сковырнул, ни до кого докричаться не мог.

– А зачем это Пьеру?

– Я тоже задавал себе этот вопрос. Время он выигрывал. Кроме Эмиля в заговор наверняка еще многие из офицерского состава втянуты. Не могу утверждать это на сто процентов, но, похоже, и Жан-Жак участвовал. Это он мне сообщил, что суперкарго не выходит на связь, и попросил его отыскать. И был совершенно растерян. Так что дорогой патрон выгадал себе небольшую фору, а потом бунтовать было уже поздно – мы прыгнули в пылевое облако.

– Версия имеет право на существование, – кивнул майор. – Похоже, наш дорогой капитан показал свое истинное лицо. А ты, Паша, ему шанс дать согласился. Шанс на что, интересно?

– Вот как раз на это! – огрызнулся я. – Зато теперь мы будем держать ухо востро.

– А вы, оказывается, циник, господин Гаранин.

– Есть от кого научиться, господин Тарасов.

– Н-да. Выпестовал, на свою голову. Ты монстр, Паша. Вот так, походя, пожертвовать чужой жизнью… ладно, не грузись. Никто такого и предположить не мог.

Ага, верю. Чтобы такой прожженный интриган, как Саныч, и не предполагал? Нет, конкретно такого исхода – точно. Но вот чего-то похожего определенно ожидал. Потому как был прав насчет дражайшего шефа. А я, как всегда, облажался. Но у меня часто так случается – бросает из крайности в крайность: то я никому, даже себе, не доверял, то вдруг начал просто сочиться ложным человеколюбием. А, на фиг!!!

– Так что делать-то будем, коллеги?

– Паш, это риторический вопрос?

– Отнюдь, Саныч, отнюдь.

– Надо связаться с Пьером, – неожиданно подала голос Галина.

– Зачем? – в один голос отозвались мы с майором.

– Потому что без него не справимся. Нам с Олегом еще кое-какие личные проблемы решить нужно. Вы уж не обижайтесь, мальчики, но капитан Виньерон нам сейчас просто необходим. Хотите вы того или нет, но нам придется сотрудничать. Да, дорогой?

– Угу, – хмыкнул Денисов, странно скривившись – то ли ухмылка, то ли гримаса, и не поймешь.

Похоже, такой практичности он от своей пассии не ожидал. Я, впрочем, тоже, хотя справедливости ради надо отметить, что девушка довольно сильно изменилась после контакта с системой контроля на Находке. В какую сторону – без понятия. Это у Егеря спрашивать нужно.

– Олег? – вопросительно заломил бровь Тарасов.

– Она права, Саныч, – вздохнул тот. – Мы уже этот вопрос обсуждали. Без управляющего кластера ничего не получится. А «татуировка» меня все больше беспокоит. Такое, знаешь, неприятное чувство… дискомфорт, что ли, душевный?.. Короче, чую я, что нельзя тянуть с активацией Программы. Надо кончать с этим, пока нам не поплохело, пардон за мой французский.

Ошивавшийся рядом Петрович согласно взвыл, поддержав друга.

– Спасибо, рыжее чудовище. Извини, Галь.

– Дурак!

А вот сейчас ничего так, нормальная девушка. Может, все-таки показалось? Хотелось бы верить. Да вот только печальный опыт не позволяет. В любом случае сладкой парочке нужно помочь. Даже если на всех остальных, включая Пьера, плевать, то Олег с Галей избавление от чужеродной сущности, поселившейся в головах, заслужили.

– …Паша, ответь! Прием! Это Виньерон, как слышишь?.. – ожил мой передатчик, заставив Галину Юрьевну вздрогнуть.

Черт, надо громкость убавить… попозже.

– Да, патрон? Гаранин на связи, прием!

– Паша? Говорить можешь?

– Да, патрон.

– У меня неприятности.

– Я вас внимательно слушаю, патрон.

– Меня зажали в «каптерке» неподалеку от главного пассажирского шлюза. Представляешь, где это?

– Да, патрон.

Еще как представляю. Все-таки мое хозяйство, я имею в виду «мое» как координатора по работе с пассажирами. «Каптеркой» это помещение прозвали задолго до моего появления на «Великолепном», видимо, из конспиративных соображений: довольно большой отсек, разделенный перегородками в рост человека на несколько клетушек, назначение имел мультифункциональное – от мусоросборника, то бишь хранилища утерянного багажа, до комнаты допросов. Туда же обычно тащили особо буйных товарищей, дабы не травмировать психику остальных гостей. Да что говорить – даже на случай появления господ, что называется, в «состоянии нестояния» там пара диванчиков была предусмотрена. Плюс все необходимые прибамбасы вроде терминалов и средств связи, и даже сейф с нелетальным оружием – дубьем и парализаторами. Ну и традиционная «дежурка». Понятно, что такое полезное место не могло располагаться далеко от шлюза – иначе в нем просто смысла не было. Так что повезло дорогому шефу. Относительно, конечно: куда хуже было бы, заблокируй его кадавры в той же ходовой рубке или вовсе в каюте.

– Патрон, их много? – на всякий случай уточнил я.

Понятно, что много – на пару-тройку Пьер бы внимания не обратил, закатал в напольное покрытие, причем походя.

– Десятка два. Похоже, со всего уровня собрались, несколько ребят из трюмников даже видел.

Ага, и это с уже полученным опытом вполне согласуется.

– Пьер, а вы как туда вообще попали?

– Знаете, дорогой Александр, вот вы с этим вопросом сейчас несколько, э-э-э, не к месту…

– И все же?

– Унитары кончились, не подрассчитал, – сухо отозвался Виньерон. – Из каюты пришлось пробиваться, а потом от лифта еще.

Хм. Боюсь представить, сколько человек недосчиталась команда фрегата.

– А вы что же, дорогой Пьер, всех встречных-поперечных расстреливали? – добавил льда в голос Тарасов.

– Нет, – после многозначительной паузы все же ответил шеф. – Только двоих, что у каюты встретил. От неожиданности. Ну вы понимаете… потратил весь магазин, а запасного надолго не хватило. Они почти нечувствительны к поражению конечностей.

Вспомнив «Кольт-компакт», из которого Виньерон очень ловко положил троих бандюганов в первый наш визит на Босуорт-Нова, я покачал головой. Не мог обычно хладнокровный Пьер вот так вот, за здорово живешь, двоих противников в дуршлаг превратить. Видимо, и впрямь от неожиданности. Все-таки нервы у него сдают, однозначно.

– Патрон, а из парализатора их перестрелять не пробовали?

– Не действует, – вздохнул Виньерон. – Не знаю, что с ребятами произошло, но парализатор их совершенно не берет, даже не замедляет. Еле вырвался, если честно. И последние унитары извел. Так что надеяться мне не на кого.

– Хорошо, Пьер, мы вас поняли. Будьте на связи, – закруглил разговор Тарасов, сделав мне страшные глаза – мол, вырубай машину.

Я, собственно, именно это и собирался сделать, поэтому возражать не стал.

– Ну, что скажете? – обвел майор вопросительным взглядом присутствующих.

– Нашу с Галькой позицию ты знаешь, – пожал плечами Егерь.

Петрович снова согласно взвыл, а Галина Юрьевна молча кивнула.

– Паш?

– Придется выручать. Мне совершенно не улыбается застрять на этом летающем гробу навечно.

– Поддерживаю, – вздохнул Тарасов. – Без него шансов разрулить ситуацию, похоже, нет. Какой у нас план, коллеги?

Уж не знаю, чье мнение он хотел услышать, но первым высказался Петрович – разразился длинным хриплым мявом с подвываниями.

– Чего это он? – удивился майор.

– Предлагает пойти и всех порвать.

– Эвон как! Олежек, с каких это пор мсье Петрович стал таким кровожадным?

– Мя-а-а-а-у!!!

– Сам ты мсье, – «перевел» Денисов. – Саныч, ты такими словами не разбрасывайся, ему ведь объяснить сложно, что ты ничего плохого не имел в виду. Он больше эмоции воспринимает.

– Эмоции… это да, эмоции у меня сейчас поганые. Так все же что делать будем?

– Кхм…

– Паша?

– Короче, господа соратники. Не знаю, насколько это грамотно с вашей точки зрения… я предлагаю не мудрствовать лукаво, а тупо проломиться сквозь толпу. В самом шлюзе никого нет, он задраен по умолчанию. Шеф до него не добрался. До «каптерки» метров двадцать по довольно узкому боковому коридору – вся закавыка именно в этом. «Предбанник» большой, но вы это и сами видели. Даже если все двадцать кадавров…

– Кого?!

– Кадавров, Саныч, кадавров.

– Но они же, технически говоря, отнюдь не мертвецы…

– А не пофиг ли?! Кадавры и кадавры. Не зомбями же их обзывать… отстань, короче! Даже если они все соберутся у шлюза, там пространство для маневра есть. А вот в коридоре – ни фига. Там придется именно ломиться. Но другого варианта я не вижу. Даже если проникнуть на корабль с другого уровня, к «каптерке» все равно прорываться придется именно по этому коридорчику. Взрывчатки же у нас нет? Значит, вариант проломиться через потолок отпадает.

– И как ты себе это представляешь? Чисто технически?

– Саныч, ты же с ними уже сталкивался.

– Вот поэтому и спрашиваю.

– Они в скафандрах, – скривился я. – И это самое плохое. Расшвырять можно, но надежно вырубить не получится, даже если дубье какое возьмем. Так что придется стрелять по конечностям.

– Пьер пробовал.

– Он был один, и боезапас у него был крайне ограничен. А мы в три ствола их быстро обезножим.

– Хороший план, – одобрил наконец Тарасов. – Правда, есть один нюанс. У тебя сколько унитаров?

– Сорок. Нет, тридцать девять – один на Эмильена… вернее, на его бренное тело потратил.

– И у меня сорок. Хм… нормально. Даже если придется обе ноги прострелить, то при должной ловкости зарядов хватит. Олег, останешься здесь?

– Обоснуй.

– Да я не приказываю, я спрашиваю.

– Все равно обоснуй.

– Гальку защищать надо? Надо. С компом местным разобраться надо? Надо. Кто, кроме тебя, с этим справится? А там и меня одного за глаза, если бы можно было наглухо валить. Поэтому беру с собой Пашку – для надежности, так сказать. Согласен?

– Ладно, уговорил. И еще одно… – Было видно, что Егерь сделал над собой усилие, но все же завершил фразу: – Вы не подставляйтесь сильно, если вопрос встанет «или-или», не сомневайтесь. Без вас нам всем конец.

– Учтем, – непривычно серьезно кивнул Тарасов. – Паша, тебя это тоже касается. Впрочем, после Эмильена тебя уже ничем не проймешь…

Разве? Что-то не уверен… хотя майору с его обширным опытом виднее. Вон уже и внутреннего возмущения нет, хотя буквально несколько часов назад я бы однозначно на дыбы встал при подобном предложении. Как, однако, быстро нас жизнь жестокости учит…

– Паш, готов?

– Как штык. Э-э-э, Олег, а ты что, и вправду в этих… хм, компьютерах разбираешься?

– С трудом, – не стал скрывать Денисов. – Тут все одновременно и проще, и сложнее, чем на Нереиде. Мне бы еще чуток времени…

– Паша, не отвлекай ценного специалиста. Пошли уже.

– Да иду, иду!..

– Паша, готов?

– Готов.

– Три. Два. Один. Начали!

Повинуясь жесту напарника, я хлопнул по здоровенному, с хорошую тарелку диаметром, сенсору управления люком, и створка нарочито медленно – или мне только так казалось? – поползла вбок, открывая проход в «предбанник». Впрочем, полного открытия мы дожидаться не стали – проскользнули в приемный зал, едва щель достигла приемлемого размера, чтобы через нее смог протиснуться не самый крупный человек, облаченный в скафандр. Я, кстати, успел к шапочному разбору – реактивный майор походя прострелил ноги парочке ошивавшихся в непосредственной близости кадавров и уже несся вдоль стены налево к очередной, на этот раз гостеприимно распахнутой, двери. Как и было оговорено, я особо не торопился, контролируя тылы.

Надо сказать, диспозицию противника мы знали достаточно хорошо – помещение непосредственно у шлюза, до которого мы добрались быстро и без происшествий, благо дорога была изучена вдоль и поперек, прекрасно просматривалось обзорной камерой, изображение с которой выводилось на пульт управления в кабине по умолчанию. А картинку из коридора получили с помощью дражайшего шефа – в «каптерке» наличествовал пост наблюдения, с которого Пьер, воспользовавшись приоритетным доступом, перенаправил видеопоток на мой КПК. Оставалось лишь синхронизироваться и подгадать самый удобный момент, что мы и сделали: помимо двоих, обезноженных Тарасовым, в «предбаннике» паслось еще шестеро кадавров, причем трое подозрительно хромоногих, но они находились в дальнем конце зала и к нам элементарно не успевали. Те же без малого две дюжины, что скопились в тесноватом тоннеле, прилегавшем непосредственно к убежищу Виньерона, от нечего делать достаточно равномерно распределились по всей длине прохода. Шеф, предупрежденный заранее, уже давно был готов к эвакуации, так что первый этап плана удалось осуществить без сучка без задоринки – пока я неторопливо шагал за Тарасовым, не выпуская из поля зрения медленно ковыляющих в нашу сторону кадавров, майор успел расчистить кусок коридора вплоть до двери в «каптерку». Нырнув в проход и прижавшись спиной к стене, я окинул окрестности быстрым взглядом – противник был еще далековато, так что можно слегка отвлечься.

Открывшаяся картина совсем не радовала – несколько бывших членов экипажа «Великолепного» ползли к майору, оставляя на полу кровавые дорожки – тот перестраховывался и простреливал каждому противнику обе ноги. Если я правильно понимаю, целиться он старался в мякоть бедра – неприятно, но не опасно. И не поскачешь особо. Правда, кадавров это не останавливало – они упорно приближались к цели, и, что самое страшное, с каждой секундой движения их становились все увереннее – парочка уже и ногами себе помогать начала, хоть и не очень ловко. Тарасов как мог отбивался – мощным пинком отшвырнул самого шустрого к противоположной стене, метким «дабл-тапом» свалил еще одного – свеженького, на всей скорости пропахавшего забралом напольное покрытие, выбил опорную руку из-под третьего, тянущего свободную загребущую лапу, отчего тот поцеловал пол… и тут наконец дверь «каптерки» скользнула в сторону, выпустив взъерошенного Виньерона в навороченном скафандре. В правой руке он сжимал «Кольт-компакт», а из-за плеча торчала рукоять неизменной трости – хотя чем могла помочь шпага против защищенного человека, я не представлял. Шеф, надо отдать ему должное, не раздумывая рванул ко мне, как и было условлено. Отпустив спасенного метров на пять, следом попятился и Тарасов, контролируя кадавров – они потихоньку подтягивались из дальнего конца коридора, – и даже несколько раз выстрелил, заставляя самых шустрых выделывать немыслимые кульбиты на полной скорости.

Я же в это время озабоченно косился на противников в «предбаннике», успевая еще и за событиями в коридоре следить – этакое, знаете, слайд-шоу получилось: героический Тарасов, отстреливающийся от напирающих кадавров, куда менее героический шеф, целеустремленно прущие в нашу сторону «зомби», и так по кругу. Страха, как это ни странно, не было. Скорее бесшабашная удаль – адреналин в крови, бешеный стук сердца, дрожащие от возбуждения руки и совершенно пустая голова, фиксирующая картинки. Щелк, щелк, щелк – новая серия слайдов. И никакой ярости. Очень, между прочим, странно.

Между тем Пьер добежал до меня, на бегу выхватил из моей руки предусмотрительно приготовленный запасной магазин – Тарасов отобрал у меня «дефендер» и всучил свой АПС-17, унитары от которого можно было скормить капитанскому «кольту», – вбил его одним слитным движением в рукоять пистолета – слишком длинный магазин остался торчать из кулака – и рванул в «предбанник».

– Паша, валим! – выкроил мгновение Тарасов, чтобы поторопить меня, но я и сам уже со всех ног мчался за дражайшим шефом.

Оставаться дольше необходимого в компании людей, взятых под контроль инопланетным компьютером, желания не было абсолютно.

У шлюза затормозили практически одновременно, разве что Пьер самую чуточку раньше. Соответственно, опередив нас с Тарасовым, и времени терять не стал – хлопнул по сенсору и прижался спиной к стене, перехватив «кольт» для пущего удобства двумя руками. Правда, ствол пока еще смотрел в пол – ближайшие кадавры реагировали довольно медленно, преодолев едва ли половину расстояния до люка, а преследователи порядочно отстали. По самым скромным прикидкам, укрыться в задраенном шлюзе мы успевали, а потому и не беспокоились особо. Сначала. Зато потом, влипнув в переборку рядом с шефом и переведя дух, начали посматривать на осторожничающих «зомби» с опаской – с каждым мгновением те все больше сокращали дистанцию, затягивая петлю. Створка же перемещаться не торопилась – судя по шипению воздуха, шла процедура шлюзования. Долго что-то, кстати…

– Что за?.. – выдохнул вдруг Тарасов и пихнул меня плечом. – Паш, свет вроде тускнеет?

– Точно… – пригляделся я. – Патрон, это нормально? И что со шлюзом?!

Не дождавшись ответа, я настороженно уставился на приближающихся кадавров – нас разделяло шагов десять, не больше – и совершенно случайно поймал взгляд одного из них. Вздрогнул от пробежавшей по спине волны холода и едва не проморгал момент, когда парень, не сводя с меня ничего не выражающих буркал, резко ускорился. Рефлексы не подвели – АПС-17 выплюнул унитар, ударивший разогнавшегося «зомби» в плечо, и тот кувыркнулся на лету, рухнув всем телом на пол. Однако этого оказалось недостаточно, чтобы остановить невероятно живучего противника – он, нисколько не потрясенный падением, неожиданно ловко перекатился пару раз и едва не сграбастал меня за ногу. Успев все же в последний момент увернуться, я от души зафутболил не в меру прыткому «зомбику» по ребрам, и того унесло под ноги еще парочке набравших скорость собратьев по несчастью. Залюбовавшись образовавшейся куча-малой, я едва снова не проворонил нападение. Вернее, как раз таки проворонил, но выручил Тарасов, встретивший кадавра выстрелом чуть ли не в упор. У того подломилась нога, и я вбил ступню ему в грудь, отправив навстречу нетерпеливо напиравшим сзади свеженьким участникам действа.

– Паша, стреляй!!!

И вот тут меня проняло по-настоящему – в голосе доселе хладнокровного, как скала, майора проступили явственные панические нотки. Действуя скорее инстинктивно, нежели по здравом размышлении, я шагнул назад, упершись спиной в стену, и поймал в прицел чье-то бедро. Пистолет в руке послушно отозвался едва уловимой отдачей на нажатие спускового крючка, и конечность выбило из-под бегущего человека, отправив того в неуклюжий кульбит. А взгляд сразу же зафиксировался на следующей цели – доля секунды, и второй подранок покатился по полу. Этому повезло меньше – попал я куда-то в область колена. Впрочем, на такие мелочи заморачиваться было попросту некогда: периферийным зрением я то и дело выхватывал схожие моменты – Тарасов перестал стесняться и палил, что называется, в район, а не в конкретную цель. И все равно мы не успевали – не знаю, что там Пьер с люком делал, но процесс затягивался. Даже адреналиновый выброс, привычно растянувший секунды, не мешал осознанию этого простого факта. К аналогичным выводам пришел и майор, судя по его последнему выстрелу, расколовшему шлем очередного не в меру прыткого кадавра. Этого опрокинуло навзничь, и он при падении удачно задел еще одного, сбившегося с курса. На этом, собственно, наши успехи и закончились – на очередное нажатие спускового крючка мой апээс никак не отреагировал. В глазах потемнело – скорее всего, от животного ужаса, – а палец все давил и давил на спуск, подчиняясь командам отказывающегося верить в неизбежное мозга…

И тут живой вал таки докатился до нас. Мелькнула перед лицом каменно-спокойная физиономия с пустым взглядом, и что-то тяжелое буквально вплющило меня в переборку. Пистолет глухо звякнул о пластиковое покрытие, налившиеся внезапной тяжестью ноги подкосились, и я рухнул на колени. Зарычал, фокусируя зрение, и, едва разглядев неподвижную маску за чужим забралом, недолго думая от души приложился собственным шлемом по прозрачному пластику. «Зомби» распластался у моих ног, придавив всем телом шустряка, что впечатал меня в стену, а затем и повалил проходом в ноги, как заправский борец-классик, а я, испытав нешуточное облегчение, рванулся вверх и в сторону. Увернулся от загребущих лап, едва различимых в полутьме, уловил краем глаза резкое движение справа – Тарасов как раз змеиным айкидошным движением направил одного кадавра на встречу с переборкой и развернулся к следующему, намереваясь отоварить того локтем, – среагировал на мельтешение слева правым прямым с разворотом корпуса, сделал нырок, уходя от захвата, и от души вложился в правый крюк. Вернее, попытался – очередная туша прервала мое движение, навалившись всей массой. Ладно хоть на ногах устоял – спасибо стенке. Однако свободы маневра я лишился – этот противник оказался на диво цепким, облапил меня, прижав руки к телу, и принялся давить что есть мочи, явно намереваясь переломать мне ребра и позвоночник. Прямо дежавю какое-то! Отцепись, тварь!..

Мотнувшись вправо-влево, с силой вбил не поражавшего габаритами «борца» в стену, однако особых результатов не добился – пришлось еще шлемом добавить, правда, с тем же эффектом. Слишком плотный захват взял, скотина. Да и не размахнешься толком ввиду некоторых особенностей конструкции скафа. Не придумав ничего умнее, сам сцепил руки за спиной у кадавра, подхватил, достаточно легко приподняв, и рухнул на пол, постаравшись подмять противника под себя. Вроде получилось – по крайней мере, хватка чуть ослабла. Однако ничего более предпринять я не успел – что-то вцепилось мне в наплечник и с неодолимой силой поволокло, если я не совсем потерялся, к шлюзу. Уж не знаю, что за монстр такой, но волокло меня с порядочной скоростью, и в момент, когда в поле зрения возникла щель между косяком и открывшимся едва ли на полметра люком, я даже начал опасаться – как бы в створку не впечататься. А ну как неведомый тягач слегка промахнется? Собственно, именно так и получилось, разве что впечатался не я, а повисший на мне кадавр. Удар был столь силен, что разорвал захват, и я влетел в шлюз на манер пробки от шампанского, ободрав плечи. Вернее, ободрал бы, не будь на мне скафандра.

Следом за мной в прореху сунулся было не в меру шустрый живчик, но его сразу же приголубил по шлему сцепленными в замок руками Тарасов. Следующего, менее удачно нырнувшего щучкой в щель «зомби» он же встретил коленом в забрало, откинув на стену. И на этом все кончилось.

– М-м-ма…

– Мама? – скривился в оскале прислонившийся к переборке майор. Ему, видать, показалось, что он улыбнулся. – Паша, что-то ты рано расклеился…

– М-мать! Твою! – выплюнул я, окончательно приходя в себя. Собрал в кучу конечности, сел, по примеру старшего товарища прижавшись спиной к стене. – Что это было? Почему осечки?!

– Спроси чего попроще. И скажи спасибо Пьеру.

– Спасибо, патрон! – не откладывая в долгий ящик, от души поблагодарил я шефа. – Буду должен.

Ибо до меня только сейчас дошло, кому я обязан своим спасением – нестандартный капитанский скафандр, в отличие от моего, был снабжен неплохим сервоусилителем. И это именно шеф выволок меня с поля боя, попутно избавив от дополнительного груза.

– Пьер, вы еще долго? – поинтересовался между тем Тарасов, выглянув в щель.

Чего он там высмотреть пытался, в такой темнотище? Хоть бы фонарик включил… вот оно! Очередная странность. Куда свет-то делся? И почему люк не открылся полностью? И почему осечки начались? А?

– Секунду, – странно напряженным голосом отозвался Пьер.

Что за?.. Развернувшись на неясный шум, я с изумлением уставился на невероятную картину – капитан Виньерон занимался совершенно несвойственным ему делом, то есть тупо отжимал внешнюю створку в сторону, втиснувшись в зазор между ней и переборкой. И, судя по дрожанию его рук, процесс шел туговато. За спиной что-то глухо стукнуло, потом еще раз – видимо, майор выписал добавки заблокировавшим проход кадаврам, – но я на это не обратил внимания, поглощенный куда более интересным зрелищем. От которого ни много ни мало зависели наши жизни.

Терпение мое буквально через мгновение было вознаграждено – громкий хруст возвестил о победе патрона над безмозглым гидроприводом, и створку заклинило в полуоткрытом состоянии.

– Паша, ходу!.. – прохрипел шеф и неуверенно шагнул наружу, едва вписавшись в проем.

Я, понятное дело, дожидаться повторного приглашения не стал – рванул следом, подгоняемый топотом Тарасова. Без помех выбравшись в довольно широкий – по размеру внешнего люка – тоннель, мы со всех ног припустили вдогонку за Пьером. Тот уже оклемался и успел пробежать метров десять на слегка заплетающихся ногах, но мы без труда его нагнали и, подхватив под руки, буквально поволокли в дальний конец коридора, манящий знакомыми отблесками – до спасительного зеркала-лифта оставалось около двухсот метров. При желании спокойно можно от кадавров, пусть и шустрых, оторваться. Впрочем, сколько их, шустрых, осталось? Двое-трое, не больше. Остальным мы ходули попортили, так что не судьба им нас догнать. Наверное.

Примерно на половине пути Пьер окончательно пришел в себя и смог поддерживать наш темп самостоятельно, чем порядочно нас обнадежил – очень не хотелось при очередном контакте с кадаврами оказаться с беспомощным товарищем на руках. А оный контакт, к сожалению, не замедлил случиться – у местного лифта-телепорта ошивалось несколько фигур в хорошо уже нам знакомых скафандрах.

– Да сколько же вас тут?! – в сердцах рыкнул Тарасов, замедляя ход.

Я последовал его примеру – тут надо или всем скопом навалиться, или столь же организованно дать деру. Впрочем, второй вариант малоосуществим ввиду наличия за спиной целой оравы слегка побитых и местами простреленных, но все еще грозных противников. А вот Пьер, похоже, так не думал – высвободил из притороченной к спине трости шпагу и заметно ускорился, направляясь прямиком в лапы комиссии по встрече.

Перехватив озадаченный взгляд майора, я коротко ругнулся и помчался следом за шефом. Тарасов пристроился рядом, и тоннель огласился явственно слышимым топотом – и губка на полу не помогла. Однако нагнать нашего дорогого патрона мы не успели – тот сейчас мало чем уступал профессиональному спринтеру, благо и дистанция была подходящая, – лишь сократили расстояние между нами до минимума. А потому рассмотреть прямо-таки молниеносную расправу с несчастными «зомбиками» сумели во всех подробностях. Надо сказать, весьма тошнотворных.

Пьер не стал уклоняться и маневрировать между противниками, он просто с разбегу врубился в плотную кучку кадавров, и узкий колюще-рубящий клинок запел в его руке, рассекая воздух, спецткань, плоть и кости – засиявшая тусклым светом раскаленного добела металла режущая кромка без труда справлялась со всеми преградами. Буквально за пару секунд четверо «зомби» лишились кто загребущей лапы, кто головы, а один и вовсе развалился на две половины, распластанный аккурат в районе поясницы. Последнего, пятого, шеф проткнул насквозь, насадив на шпагу, как кусок мяса на вертел, и тут же высвободил свой смертоносный инструмент, отшвырнув превратившегося в безвольную куклу противника ногой, а потом еще и «вертушку» в голову для верности выписал. Тело врезалось в бликующую поверхность «лифта» и с некоторым усилием погрузилось в силовую мембрану, исчезнув из вида. Но нам и оставшихся четырех с избытком хватило – площадка перед телепортом была в буквальном смысле слова залита кровью, натекшей из покалеченных тел. Два из которых, лишившиеся только лишь рук, еще подавали признаки жизни. Впрочем, вскоре затихли и они – Пьер хладнокровно пригвоздил обоих к полу, перебив хребты. Для чего ему пришлось вонзать потускневший клинок с заметным усилием, – видимо, энергоресурс неведомого артефакта, встроенного в шпагу, был далеко не безграничен.

– Нет, ты видел?! – потрясенно ткнул меня в бок Тарасов. – Что за нафиг?..

– Понятия не имею, – покачал я головой, едва сдерживая позывы избавиться от обеда.

Хотя какого, к чертям, обеда?! Я про него и не вспомнил в суете, а с завтраком расстался после схватки с Эмильеном.

Никогда не любил холодное оружие и противопехотные мины – именно за такую вот грязь. Да и гауссовки любить особо не за что – УОДы ничем не лучше. Рвут незащищенных людей в куски. А, да что говорить! Смерть не может быть красивой по определению, разве что эстетически безупречной. Вот только все равно не понять мне так называемых рыцарей-эстетов, что расплодились последнее время в армии. Целую философию развели, между прочим, насчет «главное в нашей жизни – умереть красиво». Тьфу, дебилы!

Тошнота наконец отступила, и я переключил внимание на безмятежного шефа – тот как раз отточенным движением смахнул с клинка кровь и не глядя сунул его в трость-ножны. Обвел безразличным взглядом следы побоища, прищурился и поинтересовался:

– Что стоим, кого ждем?

– Хм… кха! Ну вы, дорогой Пьер, даете! – только и нашелся что ответить майор. – Непонятно, правда, зачем?

– Бегать и прятаться надоело! – подпустил стали в голос Виньерон. – Пойдемте, надо вступать во владение этим… наследством, да. – И, чуть повременив, все же выдал: – Спасибо.

– Да на здоровье, – скривился Тарасов, но обострять ситуацию не стал.

Прав Пьер, хоть и отчаянно не хочется эту его правоту признавать. Своя рубаха и впрямь ближе к телу. Но ребят все равно жалко…

– Амба, кстати, – невпопад буркнул майор, когда дражайший шеф решительно шагнул к «зеркалу». – Ты, Паша, спрашивал, почему осечки? Элементарно – у нас энергии не осталось. И очень похоже, что «Великолепный» тоже полностью обесточен. Ничего не напоминает, а?

Отогнав мысль о мертвом «таурийце», что пришлось обшаривать не так давно, я, все еще не до конца поверив в случившееся, скосил глаза на верхнюю кромку забрала. Так и есть – ни малейших признаков интерфейса. И двигаться труднее стало – лишенный энергии скафандр из чуда инженерной мысли превратился в не самую удобную одежку. Армирующие нити из «умного» полимера изрядно потеряли в гибкости. Напрягает. Хоть вовсе скидывай. Впрочем, какая-никакая, а защита. Наверняка еще пригодится, особенно учитывая своеобразное чувство юмора местного искина – на контакт еще не вышел, а уже нагадил. И ведь что самое поганое, эта поглощающая энергию хрень явно действует избирательно – тутошний лифт-то работает. Кстати о птичках…

– Саныч, а где шеф?

– Ушел. Слова у него, как видишь, с делом не расходятся.

– Может, мы тоже?..

– Спрашиваешь! Ныряй давай.

Брезгливо сморщившись, я кое-как миновал выездной филиал скотобойни с отменно ленивыми уборщиками, торопливо продавил телом мембрану и вывалился в совершенно незнакомом месте – ярко освещенном полусферическом отсеке, все убранство которого состояло из телепорта и хитиновой инсталляции – конечно же абстрактной. Возле нее застыл Денисов, что-то отслеживающий в овальном мониторе. Галина Юрьевна устроилась рядом на полу, благо тот был выстлан вездесущей губкой, и играла с довольным Петровичем. Портил идиллическую картину лишь валявшийся на самом видном месте труп с проплавленной в нагрудной бронепластине дырой. Опередивший меня патрон стоял чуть в стороне – не слишком далеко, в самый раз, чтобы держать в поле зрения всех присутствующих. Скользнув взглядом по отделанному светящимся мхом куполу, я озадаченно поскреб шлем в районе затылка, но сказать ничего не успел – опередил вывалившийся из лифта Тарасов:

– Ну и куда мы на сей раз попали?

– Куда нужно, Саныч, не переживай, – перевел на нас взгляд Олег. – Это я точку выхода перенастроил. Похоже, здесь вспомогательный коммуникационный центр – с этого терминала есть доступ к соседнему модулю.

– Что еще за модуль? – тут же полюбопытствовал майор.

Он от стрессов очень быстро отходил, как я заметил. Наверняка обширный боевой опыт давал о себе знать. И вообще, он товарищ серьезный, хоть и балагурит постоянно. Но меня хрен обманешь – маска, она и есть маска.

– Ковчег – особо крупная космическая станция, способная к межзвездным перемещениям, если кто еще не понял, – пустился в объяснения Денисов. – Но он, помимо прочего, может и на несколько более мелких самостоятельных единиц разделяться. Каждая такая единица – автономный модуль, правда, не на всех гипердвигатель установлен. Зато маршевые позволяют по Системе запросто перемещаться. В пределах одного модуля действует общая транспортная система, а вот в соседний можно перенестись только из строго определенных мест. Вот как этот коммуникационный центр. Умно сделано – в случае чего только один отсек оборонять нужно. Видимо, учли Первые плачевный опыт.

– А с кем они воевали, не узнал?

– Не-а. Доступ к архивам пока закрыт. Еще вопросы, Саныч?

– Не-а.

– Может, кто-нибудь объяснит мне, что с командой стряслось? – ожил до того странно задумчивый Виньерон.

– Проделки местной системы контроля, – заученно отозвался Егерь. – Помните, Пьер, я про свои приключения на Находке рассказывал?

– Что-то такое я и предполагал, – кивнул шеф. – Зачем только все это?..

– Попробуем спросить. – Денисов снова склонился над терминалом и продолжил разъяснения: – Я тут нашел еще одно интересное место – некий зал Посвящений. Очень похоже, что именно туда нам и нужно…

– Ответ положительный.

– Что?!

– Кто это сказал?!

– А?!

Три наших восклицания практически слились в одно, лишь Олег не пожелал отвлекаться от монитора – такое ощущение, что он ждал подобной реакции искина. А это, несомненно, был он – повернувшись на явно синтезированный голос, мы обнаружили у потемневшего «зеркала» чуть мерцающую знакомую фигуру: долговязый темноволосый эльф в напоминающем кольчугу комбезе стоял скрестив на груди руки и состроив донельзя серьезную мину на лице. Впрочем, последнее вовсе не подчеркивало значимость момента – физиономии у Первых, облик которых чаще всего заимствовали местные компьютеры для своих аватарок, всегда отличались бесстрастностью.

– Управляющий кластер – статус подтвержден, – снова заговорил искин, напрочь проигнорировав удивленные возгласы. – Система контроля Ковчега приветствует ячеек и готова ответить на вопросы.

– Вот видите, Пьер, я оказался прав, – оторвался от компьютера Денисов. – Пользуйтесь моментом. Есть возможность разгадать Тайну.

Вот прямо так и произнес – с большой буквы. Уж не знаю, как ему это удалось.

– Пожалуй, воздержусь, – покачал головой дражайший шеф. – В последнее время я все больше склоняюсь к мысли, что вся прелесть Тайны заключается как раз таки в ее неразгаданности.

Блин, и этот туда же! И как у них получается-то?!

– Вы предлагаете оставить все как есть? Я правильно понял?

– Отнюдь, Олег, отнюдь. Но есть куда более важные дела. Тайна подождет. – Пьер жестко усмехнулся. – Давайте не будем лукавить. Вы ведь больше всех заинтересованы в окончательном разрешении этой в высшей степени сомнительной ситуации. Не так ли, Галина Юрьевна?

– Так, Петр Михайлович, – не стала спорить девушка. – Но несколько минут и даже часов ничего уже не решают. А я любопытна, знаете ли.

Да? Как-то раньше не замечал. Больше склонялся к мысли, что Галина девица скорее нелюдимая – несколько оживала она лишь в присутствии Олега и Петровича. Были, конечно, отдельные моменты просветления – как тогда, на Нереиде, но именно что отдельные, которые лишь подтверждали правило. Впрочем, ни одному представителю сильной половины человечества еще не удавалось понять женщин. И особенно ход их мыслей.

– Я бы тоже не отказался прояснить кое-какие моменты, – задумчиво хмыкнул Тарасов.

Ага, кто бы сомневался! Любо… знательность, скажем так, второй крупный недостаток майора после профессиональной паранойи. Но ему по должности положено. В отличие от меня. А может, ну их, тайны? Меньше знаешь – крепче спишь… Гаранин, кого ты пытаешься… обмануть?! Уж себе-то можно признаться, что уже извелся весь. Даже больше скажу – просто изнываю от любопытства. И вопросов множество. А непроницаемая рожа – не что иное, как мальчишеское желание сохранить лицо. Мол, вот я какой! Кремень-человек.

– Решение управляющего кластера принято к исполнению.

Чего?! Это когда мы уже решение успели принять?!

Однако искин выслушивать возражения оказался не склонен – аватарка щелкнула пальцами, и пол под нами превратился в хорошо знакомое «зеркало», с довольным хлюпаньем поглотившее всех присутствующих, включая возмущенно заоравшего кота. Я от неожиданности тоже чуть было не завопил, вернее, просто не успел – перемещение не заняло и секунды. Только что под ногами образовалась упругая мембрана, сердце сжалось в предчувствии затяжного падения – и раз! – я уже снова стою на твердом полу, на сей раз без губчатого покрытия.

Задумчиво осмотрев аутентичный серый камень, я выдохнул, задавив вопль в зародыше, и принялся вертеть головой – любопытство все же победило. Да и посмотреть, честно говоря, было на что. Хотя поначалу мне и показалось, что в помещении царит тьма, что несколько не вязалось с легко различимыми отдельными деталями типа более светлых прожилок в монолите пола. Эта загадка разрешилась весьма просто – довольно большая, с хороший стадион, ровная площадка была отделена от холодного вакуума прозрачным куполом. И отнюдь не силовым, как я было подумал. Скорее хитиновым. Ничего похожего при внешнем осмотре Ковчега я не заметил, из чего следовал вывод, что наружная поверхность этого пузыря как минимум поляризована. Сразу вспомнились антрацитово-черные нашлепки на скальном теле базы на Находке. Но не в том суть. В Федерации купола были достаточно распространенным явлением, чтобы не вызывать удивления.

Куда большего внимания заслуживало открывшееся зрелище – феерическое, я бы сказал. Камни и пыль, рассеянные по всему объему местной Системы, светились отраженным светом родной звезды, и множество раз преломленные лучи складывались в неописуемой красоты рисунок – куда там северному сиянию! Представшей взгляду картиной можно было любоваться бесконечно – подобное ощущение я пережил когда-то в глубоком детстве, когда мне в руки попалась старинная игрушка – калейдоскоп. Донельзя примитивное устройство, скрывавшее в невзрачной пластиковой трубке неповторимое чудо – каждый раз новое, но неизменно завораживающее. А тут еще и спектр необычный, очень приятный для глаз. Какие, к черту, лампы! Только впечатление портить. Понятно, за какой такой надобностью Первые этот отсек обустроили. Или не понятно? Они же вроде изжили в себе эмоциональность? Или я чего-то не догоняю?

– Этот зал спроектировал один из моих создателей, – ни к кому конкретно не обращаясь, поведал искин. – Именно его облик я сегодня принял – из уважения. И чтобы отдать дань памяти. Его звали… Пронзающий Время. Пожалуй, это наиболее точно отображающий его суть перевод. Он был одним из последних Великих. Ковчег построили специально для него. У него был план, как сберечь остатки некогда могучей расы, представителей которой вы называете Первыми. Жаль, что он не успел осуществить его в полной мере. Но он хотя бы попытался, в отличие от многих. И он первым понял, в какой тупик его соплеменники загнали сами себя, подавляя эмоциональность и ставя во главу угла холодный разум и всеобъемлющую рациональность. Эмоции… пожалуй, я знаю, о чем говорю. Пронзающий Время наделил меня этой особенностью, хоть ему и пришлось искать для этого реципиентов в затерянной колонии. Последние десять тысяч лет я часто прихожу сюда, чтобы полюбоваться Паутиной вот так, глазами аватара. Сенсоры и обзорные камеры не создают нужного впечатления. Вы, я вижу, мой жест оценили. Я рад. Ячейка Гаранин удовлетворен?

– Более чем, – кивнул я, пребывая, мягко говоря, в обалдении от речи компьютера. Вот тебе и железяка. И поспешил взять ход беседы в свои руки: – Слушай, а как тебя называть-то?

– Система контроля.

– Суховато как-то, не находишь?

– Мне безразлично.

– А как тебя называл Пронзающий Время?

– Друг.

– И все?

– Я бы не сказал, – усмехнулся искин. – С его стороны это был смелый поступок. Отринуть рациональное, поставить на первое место иррациональное и, мало того, признать другом машину. Компьютер. К тому же еще и ущербный – наделенный эмоциями. Думаете, легко ему было на такое решиться?

– Занятный у тебя был создатель. Оригинал во всем.

– Он был один такой, – серьезно кивнула голограмма.

Я улыбнулся в ответ – все труднее становилось воспринимать собеседника именно как компьютер, искусственный интеллект. В давешнем зале, при искусственном освещении, еще можно было заметить артефакты изображения, выдававшие ненатуральность «эльфа», здесь же все присутствующие из-за оптической иллюзии сами превратились в этакие голограммы – немного неестественные, окруженные тускло-золотистыми аурами. Аки ангелы во плоти, ага. Ч-черт, что-то меня опять не в ту степь потянуло…

– И все-таки я настаиваю, – продолжил я гнуть свою линию. – Как-то неудобно называть тебя другом. Особенно после некоторых, э-э-э, недоразумений.

– Это было необходимо.

– Зомбировать команду? Стесняюсь спросить, а зачем?

– Проверка способности управляющего кластера действовать в экстремальных условиях.

– Тьфу ты! И не надоело еще? – Я смерил голограмму уничижительным взглядом. – Ты или перестраховщик, или я даже не знаю… сколько можно, в конце концов?!

– Столько, сколько необходимо, – не дал сбить себя с толку искин.

– Может, подскажешь, что нам теперь с ними делать? Шагу по кораблю ступить нельзя. И оружия ты нас лишил.

– В нем нет необходимости.

– А, ну да… мы же прошли проверку. Можем, ежели что, на кулачках всех «зомби» отделать…

– Эмоция «сарказм» в данном случае неуместна. Члены команды, не входящие в состав управляющего кластера, нейтрализованы.

– Ты их… того? – не поверил я.

Это уже, говоря по чести, совсем ни в какие ворота.

– Члены команды, не входящие в состав управляющего кластера, введены в состояние летаргического сна с целью экономии ресурсов системы жизнеобеспечения. Кроме тех особей, что получили несовместимые с жизнью повреждения в ходе проверки.

Угу. Сколько там? Два у капитанской каюты, со слов Пьера, потом еще пятеро у «зеркала», плюс Эмильен, да у Тарасова на счету еще один – которому он в башню пальнул. Впрочем, этот мог и уцелеть – крови я не видел, а майор достаточно меток, чтобы только шлем попортить. И Гюнтер еще до кучи. Это не говоря об остальных с пулевыми ранениями в конечности. В общем, охренеем от копов отмазываться.

– А-а-а… утешил, да. Только все равно не понятно, что делать.

– Их можно вернуть в нормальное состояние. Уровень развития вашей медицинской техники это позволяет.

– Ф-фух, гора с плеч.

– Эмоция «ирония» здесь неуместна.

– Да я предельно серьезно! – глядя честными глазами на голограмму, заверил я. – Кстати о птичках. Так как тебя все-таки называть?

– Ячейка Гаранин может звать меня Синъи.

– Н-да, спросил, на свою голову… впрочем, как бы банально это ни звучало, все же уточню – почему?

– Этот термин из туземного наречия наиболее точно отражает мою суть.

– Ни фига себе, туземное наречие… Китаец бы сейчас обиделся.

– Мне безразлично. Ячейка Гаранин хотел узнать причину. Причина озвучена. «Син» – форма, «и» – разум, сознание. Суть отражена верно.

– Да кто бы спорил, – хмыкнул я и скользнул взглядом по заинтересованно прислушивающимся к разговору соратникам.

Чудеса, однако! За все это время никто не попытался встрять, все молчаливо и на редкость единодушно делегировали мне полномочия главного переговорщика. За какие, интересно, заслуги? Или по принципу «кто первый вперся, тому и отдуваться»? В оригинале, конечно, поговорка про тапки, но в нашем случае можно и так интерпретировать. Впрочем, ладно. Раз скинули на меня ответственность, пусть слушают. И помалкивают в тряпочку.

– А скажи-ка мне, друг Синъи, – сделал я вид, что задумался, – а почему Первые так на людей похожи?

– Вопрос некорректен.

– Почему же?

– Вопрос должен звучать следующим образом: почему люди так похожи на Первых?

– А вот сейчас ты себя как компьютер ведешь.

– Это естественно. Я и есть компьютер, пусть и нестандартный. Возвращаясь к нашей проблеме – ответ очевиден. У вас, людей, и тех, кого вы называете Первыми, общие предки.

Н-да. Я, конечно, давно нечто подобное подозревал, только озвучивать не решался… а оно вон как, оказывается.

– Хм…

– Недоверие ячейки понятно, – кивнул искин. – Позвольте, я проведу небольшой экскурс в прошлое.

– Время терпит, так что валяй.

– Вы знакомы с концепцией циклического развития цивилизаций?

– История идет по кругу, – хмыкнул до того молчавший Пьер.

– Ячейка Виньерон совершенно прав. Можно и таким образом сформулировать данную концепцию. Так вот, человеческая раса несколько старше, чем полагает ваша официальная наука. Земля была заселена извне около ста тысяч лет назад, когда человечество – я, с вашего позволения, буду использовать этот термин, он для вас привычнее – переживало первый виток. Ваш ученый, Дарвин, в общем и целом прав – человек разумный продукт эволюции приматов, вот только шла она совсем на другой планете. Судя по некоторым обрывочным сведениям, у вас эта теория довольно распространена.

– А если не быть голословным?

– Доказательства? Пожалуйста. – Искин прищурился, и в воздухе прямо перед ним сформировался голографический дисплей – яркий и четкий. Протаял в глубину, и перед нашими взорами предстал фантасмагорический известняковый лес. – Узнаете?

– Лечугия, – хмыкнул я. – Пещера на Юкатане. Мы так и думали, что это база.

– Очень старая база. Других таких мои создатели так и не обнаружили. Это сооружение служило для координации действий колонистов. Плюс являлось своеобразным катализатором эволюционного процесса – влияло на физические кондиции ваших предков, чтобы они быстрее приспосабливались к реалиям нового мира. К сожалению, на момент обнаружения она не функционировала, поэтому получить хоть какую-то информацию не удалось. О тех далеких временах точных сведений очень мало, поэтому мы не знаем, что случилось с протоцивилизацией. Факт в том, что, пережив некий период расцвета, человечество снова откатилось почти к каменному веку. Было потеряно множество колоний, и Земля в том числе, так что довольно долго ваша ветвь расы развивалась автономно. Ровно до тех пор, пока примерно десять тысяч лет назад планету не обнаружили Первые – люди седьмого, на тот момент последнего цикла. Мои создатели.

– Получается, мы, то есть человечество Федерации, – восьмой цикл?

– Ответ положительный. И вы еще почти в самом начале витка, так что шанс у вас есть. И вы не повторяете ошибок предшественников.

– Паша, не отвлекайся.

– Да, патрон. Синъи, а зачем аборигены с захудалой планетки, пусть и родственники, понадобились Первым?

– Вы были их последним шансом. По крайней мере, Пронзающий Время часто так говорил. Первые в свое время пошли по пути рационализации всех областей жизни, они считали, что любые эмоции вредят делу…

– Мы это уже слышали.

– …и потому нужно от них избавляться. В их среде был широко распространен культ беспристрастности, проявлять эмоции на людях считалось моветоном, а учитывать эмоциональную составляющую в каком-либо вопросе было вообще не принято. И эта особенность социума сыграла с ним злую шутку. Первые проиграли войну.

– А вот тут подробнее, пожалуйста. С кем воевали-то?

– Глобальные боевые действия затронули три расы, которые вы знаете как Первых, Тау и Л’Хеу.

– Триумвират? Не может быть…

– И тем не менее это факт.

– А из-за чего схлестнулись?

– Территориальные споры. Сначала локальные конфликты между отдельными, скажем так, кланами, а потом и полномасштабная бойня. В самом прямом смысле слова. Война на уничтожение.

– Твою маму! Нет, понятно, когда воюют народы, запертые на одной планете. Но ведь тут космос, огромная, блин, штука! Бесконечная! Чем может быть ограничена экспансия? Разве что техническим уровнем…

– Ячейка Гаранин сам ответил на свой вопрос. Технический уровень по сравнению с вашим текущим был очень высок, но и его оказалось недостаточно для дальнейшего распространения трех рас. Но на самом деле был еще один фактор – существуют и другие разумные. Древние и могущественные. Самые на тот момент развитые, Л’Хеу, достигли границ их территорий, попытались оказать давление, но получили жестокий отпор. Потери оказались столь огромны, что Л’Хеу потеряли численное преимущество. Но, понадеявшись на технологическое, решили потеснить таурийцев. А те, в свою очередь, пришли к выводу, что Первые не смогут им долго сопротивляться и будут вынуждены уступить часть территорий. Судя по всему, никто не собирался развязывать глобальную войну, это вышло почти случайно – из-за Тау. Несколько их радикальных кланов, потерпев поражения и от Первых, и от Л’Хеу, развязали террористическую кампанию. Которая за несколько лет переросла во всеобщий геноцид.

Ага, на Тау это очень похоже. У них, если копнуть поглубже, и сейчас таких отморозков отыскать можно. Так что пока все логично.

– Война приняла затяжной характер, – продолжил искин, – и остановить ее стало невозможно – слишком много обид накопилось у всех участников. В конце концов дело закончилось тотальным истреблением – по оценкам Пронзающего Время, на момент постройки Ковчега Первые потеряли около девяноста пяти процентов всех ресурсов, включая людские. Тау и Л’Хеу сохранили примерно по пятнадцать процентов.

– И как же так вышло? – вклинилась в монолог компьютера Галя.

Судя по выражению ее лица, рассказ произвел на нее гнетущее впечатление, но она пока что держала себя в руках.

– Как раз тут и проявилась особенность социума Первых – всегда и везде действовать рационально, – пояснил искин. – Очень часто во время боевых действий, когда ситуация развивалась в пользу противника, они принимали решение оставить поле боя. Или вовсе прекратить сопротивление. Они считали, что куда рациональнее сохранить жизнь солдат и технику – ведь пленных можно попытаться освободить, так же как и отбить корабли. Беда в том, что остальные две расы действовали по принципу «пленных не брать». Сдавшихся сразу же уничтожали, вражескую технику тоже не использовали – своей хватало. Ненависть стала движущей силой бойни. Первые этого не понимали. Таурийцы и сами никогда не сдавались – предпочитали драться до конца и умереть в бою. Л’Хеу были чуть похитрей, потому в безвыходные ситуации попадали реже. Но и они в крайнем случае сражались до последнего. А Первые… они предпочитали считать, взвешивать шансы, учитывать все «за» и «против» и очень часто упускали инициативу. В результате их все больше и больше теснили. Даже тотальный геноцид не заставил их пересмотреть линию поведения. Пронзающий Время часто с горечью отмечал, что в какой-то момент его соплеменники смирились с поражением и воевали только потому, что безропотно подставлять шею под удар – это уже совсем ни в какие ворота. Это было слишком даже для Первых. Как он однажды сказал: «Нам не хватило ярости Тау и холодной отрешенности Л’Хеу, с которыми они шли на смерть».

– Очень грустная история, но мы-то тут при чем?

– Ваше обнаружение давало Первым шанс. Целая планета с достаточно многочисленным населением, причем аборигены отличались повышенной волей к жизни и агрессивностью. Представьте, как бы изменился баланс, брось мои создатели в бой несколько миллионов бойцов! Конечно, в самом начале войны все эти миллионы были бы каплей в море, но на тот момент все три расы были практически обескровлены. Боевые действия шли довольно вяло, просто потому, что ключевые населенные миры уже были уничтожены, равно как и армии вместе с флотом. Последний этап войны растянулся в общей сложности на три десятилетия. Крупные столкновения происходили примерно раз в год, когда противники наконец находили друг друга. Мелкие стычки не прекращались ни на один день, но их уже и боями никто не считал. На этом фоне в обстановке строжайшей секретности и был запущен проект, который предложил Пронзающий Время. Похожий опыт уже был – мои создатели неоднократно, скажем так, модифицировали целые виды организмов – те же афалины с Нереиды, например. Но Первые подстраховались – не стали сразу же отлавливать аборигенов, наскоро внедрять в мозг боевые матрицы и посылать в бой. Они решили действовать медленно, но верно – подыскали на отдаленной периферии еще две подходящие планеты и основали там колонии, куда переселили людей с Земли. Вы про них знаете – это Легория и Ахерон. Предполагалось внести изменение в геном и подправить социальные установки, плюс подстегнуть эволюцию, чтобы получить три разных варианта «идеальных помощников» – исходное человечество на Земле, общество типа «муравейник» на Легории и полностью подконтрольных воздействию извне людей на Ахероне. Первые результаты планировалось получить лет через двадцать – именно столько рассчитывали протянуть Пронзающий Время и его коллеги. Однако они ошиблись. События начали развиваться куда стремительней – и Тау, и Л’Хеу применили тактику точечных ударов: накопив силы, флот выдвигался во вражескую систему и полностью уничтожал инфраструктуру вместе с населением. Причем особое рвение они проявляли как раз по отношению к Первым, решив покончить с самым слабым врагом, а потом уже и между собой разобраться. Судя по дальнейшим событиям, это намерение они осуществили – если я правильно расшифровал координаты, которые имеются в памяти ячейки Гаранин, нынешний материнский мир Тау – такая же отдаленная колония, во время войны являвшаяся отсталой и слабозаселенной планетой. Таким образом, война прекратилась сама собой, когда все участники полностью исчерпали доступные ресурсы. Это произошло примерно через пять лет после запуска проекта. Поняв, что времени нет, мой создатель свернул проект, вернее, преобразовал его в Программу, успев уничтожить все сведения о Земле, Легории и Ахероне. Последние доступные ресурсы были потрачены на постройку Ковчега и развертывание системы мониторинга, охватывающей небольшую часть окраинных территорий трех рас. С ее помощью я получаю информацию о текущем состоянии дел почти на всех планетах Федерации, Фронтира и Пограничья. Запустив Программу, Пронзающий Время с соратниками создал Бастион – систему, в которой в настоящее время базируется Ковчег, – и вернулся в обитаемое пространство. Сведений о дальнейшей его судьбе у меня нет. Могу предположить, что он принял участие в Последней Битве – финальном крупном боестолкновении, по факту завершившем войну. Флоты были полностью уничтожены, коммуникации на всех территориях нарушены, от трех империй сохранились единичные колонии, причем Первым повезло меньше всех – миров, населенных представителями седьмой волны, не осталось совсем. Тем не менее ваша ветвь, равно как и анклав на Легории начали развиваться очень быстро и за десять тысячелетий прошли тот же путь, что и остальные расы. Так что на момент создания Триумвирата вы были в примерно равных условиях.

– А ты не в курсе, почему Л’Хеу инициировали его создание?

– Точно сказать не могу, но есть предположения. Я думаю, что у этой расы сохранились сведения о войне. И амфибии не пожелали повторять уже пройденный путь. Именно поэтому, убедившись в агрессивности легорийской ветви, они приняли решение помочь Федерации. А заодно создали объединение, позволяющее хоть как-то контролировать бывших врагов.

– Или в очередной раз ослабили конкурентов?

– Паша, включи логику, – задумчиво хмыкнул Пьер. – Если бы они хотели ослабить конкурентов, то не вмешивались бы. Просто потом задавили бы потратившего ресурсы победителя. Похоже, кое-кто все же способен учиться на ошибках. Жаль, что не мы.

– Вы это к чему, патрон?

– Пустое, Паша! – отмахнулся тот. – Просто мысли вслух.

Ага. А по лицу не скажешь. Шеф явно о чем-то крепко задумался. Между прочим, такая его задумчивость меня в последнее время напрягает. Как бы чего не вышло…

– А вам не кажется, коллеги, что разгадка какая-то банальная? – не дождавшись продолжения рассказа, поинтересовался я в пространство.

– А так оно обычно и бывает, – усмехнулся Виньерон. – У самых волнующих загадок, над решением которых годами и десятилетиями бьются пытливые умы, в девяти случаях из десяти разгадка банальна. И именно поэтому она не приходит никому в голову.

– И все равно я разочарован. Первые, Последняя Битва, таинственный враг – а на самом деле всего лишь старая как мир грызня за жизненное пространство.

– Так в этом и суть, Паша, в этом-то вся суть…

– Вы правда так думаете, патрон?

– Я в этом уверен. Теперь. И… я тоже разочарован, – нехорошо прищурился дражайший шеф. – А разочаровываться в чем-либо я никогда не любил. Похоже, придется брать ситуацию под контроль. Компьютер! Открой переход в командный центр!

– Полномочия управляющего кластера подтверждены. Приказ принят. Формирую зону перехода…

– Секундочку, Петр Михайлович!

– Да, Галя?

– Мы так и не выяснили, что это за Программа, – вежливо, но твердо высказалась девушка. – А для нас с Олегом это весьма насущная проблема. Хотелось бы услышать объяснение. Вы столько ждали, дайте нам еще несколько минут.

– Будь по-вашему! – явно пересилив себя, буркнул Пьер и отвернулся, принявшись демонстративно рассматривать выросшее из пола мутное зеркало в два человеческих роста.

– Э-э-э… Син… Ты не против, если я буду тебя так называть?

– Ответ положительный.

– Син, что нам делать с «татуировками»? Я очень хочу от своей избавиться.

– Вопрос понятен. Ячейка Галина может не беспокоиться – код активации исчезнет при инициировании Программы.

– Спасибо, я поняла. А как нам инициировать Программу? «Внутренний искин» молчит. У Олега тоже.

Егерь кивнул, подтверждая слова подруги.

– На данный момент управляющему кластеру доступны три варианта инициирования, – огорошил присутствующих искин. – Вам перечислить все?

– Да, пожалуйста.

– Первый способ активный. Требуется Регулятор. Статус не присвоен. Первый вариант пассивного – управляющий кластер принимает совместное решение об отказе инициирования. Система контроля вносит коррекции в память ячеек и возвращает «Великолепный» со всей командой на территорию Федерации. Второй вариант пассивного – реализация стратегии невмешательства. Для этого необходимо…

– К черту!

– Простите?! – недоуменно, но твердо посмотрела на не вовремя встрявшего в разговор Пьера девушка.

– Я сказал – к черту! Никаких пассивных путей! – буквально выплюнул последние слова Виньерон. – Я иду в командный центр. И не пытайтесь меня остановить, коллеги!

Ох и не нравится мне этот прищур! Очень не нравится. Как бы с катушек дорогой патрон не съехал. Похоже, прав был Тарасов.

– Дорогой, хм, Пьер!.. Может, соизволите объясниться?!

Ага, вот и он, легок на помине. Не выдержал. Влез. Не к добру, ох не к добру! И тишина звенящая. Я бы даже сказал, мертвенная.

– Патрон, может, и правда поделитесь мотивами? – поспешил я по мере возможностей сгладить ситуацию. – Мы все-таки одна команда. Обоснуйте свое решение, вдруг мы его поддержим?

– Вдруг? – скривился шеф. – Что ж, раз вы настаиваете… объясняю. Я хочу стать Регулятором.

– Но зачем?!

– Паша, Паша, какой же ты все-таки наивный. Помнишь наш разговор? Про Тайну, про след в истории? Помнишь?

Ага, такое забудешь! Как он там говорил? «Я поставил себе цель – оставить такой же след. Знаю, смахивает на бред сумасшедшего, но чем это хуже, допустим, стремления к абсолютной власти? Или скопидомства, когда каждую копейку несут в банк? Или желания устроить мир во всем мире? Моя цель, между прочим, куда гуманнее прочих. Я не собираюсь менять жизнь окружающих, как те же политики. Я не собираюсь никого лишать кровно заработанных грошей, спекулируя на бирже или провоцируя обвал валют. Я всего лишь хочу оставить по себе память. Материальную, а не в виде народной молвы. Эпос существует ровно до тех пор, пока существует создавший его народ. Так что плевать на устное творчество. Я хочу создать нечто такое, что останется в веках и будет принадлежать всем, независимо от происхождения и расы. Нечто грандиозное».

– Помню.

– Ну вот. Мог бы и не спрашивать. Это тот самый шанс, который я ждал всю жизнь. Единственный. И я никому не позволю помешать мне! Или вы со мной, или вы против меня. Третьего не дано. Решайтесь. Ну?!

– Патрон, патрон! Давайте не будем спешить! – поднял я руки в примиряющем жесте. – Вы бы хоть планы изложили. Любопытно ведь, какой след вы задумали оставить в истории. Хотите построить нечто грандиозное при помощи Ковчега?

– Грандиозное? – задумался Пьер. – Пожалуй… но одного Ковчега здесь маловато будет. Чтобы воплотить мой замысел, нужно изменить сознание человечества. Пора уже нам занять подобающее место во Вселенной…

– А ведь я говорил, Паш, помнишь? – вздохнул Тарасов. – Я в вас не ошибся, Пьер. Вы романтик. И потому особенно опасны. Сейчас вы, похоже, решили, что сможете повлиять на ход истории, возвысить человечество, показать чужакам, чего на самом деле они стоят… все дела. Реванш, так сказать, взять. Но, поверьте моему опыту, это лишь внешняя сторона. Парадная. А на самом деле в вас всего лишь говорит тщеславие. И вера в собственную уникальность. Хорошее дело по большому счету. Вот только нельзя таким людям давать сверхвозможности. Потому что потом замучаемся расхлебывать. Плавали, знаем.

– Отнюдь. Это в вас, господин Тарасов, говорит рабская сущность. И не спорьте, вы ведь военный. Я ее в себе успешно изжил. Паша вот тоже пытается…

– Вы о чем вообще, патрон?

– А, молчи!.. Не вышло у меня. Времени не хватило. Ладно, моя вина. Но я дам тебе шанс – еще один. Решай быстро, ты со мной?!

– Патрон, может, поговорим без ультиматумов? И без истерик.

– Все с тобой ясно! – Виньерон брезгливо скривился и шагнул к телепорту. – Система контроля! Активируй переход!

– Подтвердите статус, – ожил искин.

– Статус – Регулятор.

– Статус подтвержден.

Как так?! Что за фигня? А как же совместное решение управляющего кластера?! Или мы, как обычно, чего-то недопонимаем? Похоже, дражайший шеф выбрал удачный момент, чтобы сменить амплуа… черт.

– Переход активен.

По «зеркалу» пронеслась волна искривления, после которой не осталось и следа мути – казалось, посреди зала возникло окно в другой мир, белый и стерильный, весьма смахивающий на медицинский блок. Взгляду зацепиться не за что. И это командный центр? Не впечатляет, скажу честно… разве что он устроен по принципу рубки «Великолепного» – искин генерирует любую обстановку в виртуальной реальности.

– У вас был выбор, коллеги, – остановившись у телепорта, оглянулся на нас Пьер. – И вы его сделали. Теперь пеняйте на себя.

– Я бы не бросался такими угрозами, господин Виньерон. – Егерь, до этого сохранявший спокойствие, граничащее с полным безразличием, задвинул встрепенувшуюся Галину за спину майору и пружинисто шагнул к шефу. – И лично у меня немного другие планы. Уж не обессудьте.

– Ну-ну, – хмыкнул Пьер. – Котика пожалейте, Олег.

– Сам справлюсь, – отмахнулся Денисов и потянулся к кобуре.

– Мя-а-а-а-у-у-а-а-р-р-р!!!

– Петрович, не лезь!

Нет, он что, не в курсе, что унитары разряжены?! На что надеется?! Да Пьер его сейчас…

Дальнейшее действие уложилось в долю секунды, растянувшуюся от адреналинового выброса: рука Олега не преодолела и половины расстояния до пистолета, как Виньерон неуловимо быстрым движением выхватил из трости шпагу, отшвырнув пустую палку в сторону, и вонзил тускло засветившийся клинок в грудь Егеря. Денисов бесстрашно принял острие на пластиковую броневую вставку, даже не дрогнув лицом – ну да, он же лихую расправу капитана над той пятеркой не видел, – и уже в следующий миг, когда пластина проплавилась, глаза его удивленно расширились, а потом безжизненно закатились.

Туше…

Первым среагировал, как и следовало ожидать, Петрович – рванул рыжим метеором к обидчику напарника, разразившись воинственным мявом. Пьер, замерший в низком выпаде, рывком высвободил клинок и успел повернуться лицом к новой опасности, занося погасшую шпагу для рубящего удара, однако и котяра среагировал – в самый последний момент изменил траекторию прыжка и врезался всей тушкой в правую руку Виньерона, избежав встречи с режущей кромкой. Шефа закрутило вокруг оси, но на ногах он все же устоял. Правда, оружия лишился – шпага звякнула по полу далеко в стороне. Кот ловко приземлился на все четыре лапы и сжался перед повторным прыжком, но почему-то вместо того, чтобы атаковать ненавистного Пьера, застыл враскоряку с недоуменным выражением на морде. Виньерон мгновенно воспользовался дарованным шансом – мощным пинком отфутболил довольно массивного Петровича в неизвестном направлении – и прыгнул к Денисову. Ноги у того уже подкосились, но рухнуть он еще не успел, и Пьер помог Олегу, вколотив в грудь классический шассе, сбивший Егеря, как кеглю. Разорвав дистанцию, Виньерон застыл в защитной стойке, контролируя взглядом нас с Тарасовым.

Мы, надо сказать, пребывали в полном ошалении – уж я-то точно. Расправа заняла буквально пару ударов сердца, я даже дернуться не успел, а майор лишь нахмурился, помрачнев челом, и подобрался перед прыжком. Нет, но каков шеф! Я ведь до последнего не верил, что он решится на такое! И что теперь делать? Мы же управляющий кластер, нам нельзя друг друга резать! Только вместе мы сможем оживить Ковчег. Неужели Пьер этого не понял? Или он нашел альтернативное решение? Но как?!

– Вы, Пьер, перешли черту, – между тем прервал несколько затянувшееся молчание Тарасов. – Теперь обратной дороги нет. Вы это понимаете?

– Абсолютно. И потому последний раз предлагаю вам, Александр, присоединиться ко мне. С Галиной Юрьевной, к моему глубокому сожалению, придется расстаться. Свидетели мне не нужны.

М-мать! Галька! Уж на что я – посторонний по большому счету – потрясен до глубины души случившимся. А каково ей потерять любимого человека?! Покосившись на тело Егеря, я перехватил невидящий взгляд девушки, на негнущихся ногах приблизившейся к Олегу, и в тот момент, когда она рухнула на колени рядом с Денисовым, принял окончательное решение. К дьяволу Ковчег! Черт с ним, с управляющим контуром! Дорогой шеф (ага, вы совершенно правы, это сарказм) снисхождения не заслуживает. Пусть Тарасов поступает как считает нужным, но лично я попытаюсь Пьера остановить. Прямо сейчас. И самыми негуманными методами. И тот факт, что совсем недавно капитан спас мне жизнь, затащив в шлюз, ничего не изменит – мы, собственно, и угодили в переплет, его вызволяя. В общем, квиты.

Виньерон стоял от меня довольно далеко – метрах в пяти, так что пришлось ударить с разбега в прыжке. Сделав первый шаг, я с удовлетворением отметил, что майор тоже решил поучаствовать в забаве – не посчитав нужным ответить на предложение шефа, он рванул с места в карьер, обогнав меня буквально на чуть-чуть, и врезался плечом Пьеру в диафрагму, сбив того с позиции и удачно подставив под мое колено. Целился я в голову, но удар смазал – попал в грудь. Впрочем, и этого хватило, чтобы шеф рухнул на спину и проехался по полу почти до самого телепорта. Мы не сговариваясь бросились следом. На сей раз я успел первым и отшвырнул Виньерона прочь от «зеркала» – не дай бог, улизнет, и лови его потом по всему Ковчегу. Не думаю, что Пьер поступил бы именно так, однако вероятность следовало учитывать. Пусть уж лучше разборка завершится здесь и сейчас.

Похоже, капитан Виньерон придерживался аналогичного мнения – вскочив на ноги, он оскалился в злобной усмешке и встретил меня, взвинтив темп до предела: отбил чунцюань, ответил левым джебом, правым прямым и тремя ударами ног – фуэте в правое бедро, отшаг, фуэте в левое бедро и той же ногой хлесткий фуэте в голову. И если первые удары я худо-бедно парировал, то последний пропустил, буквально в следующее мгновение ощутив, что сижу на пятой точке и пытаюсь вытрясти звон из ушей. Охренеть! Чертов саватёр! Даже через шлем достал! Забрало, интересно, не треснуло? Вроде нет… а почему он меня не добил? А, понятно. Занят.

Тарасов, как оказалось, сохранил ясность мышления и атаковал дражайшего шефа более вдумчиво, я бы даже сказал, аккуратно – работал вторым номером, успешно отбивая быстрые, но не отличающиеся особой мощью пинки по всем уровням, при этом еще и умудрялся периодически бить на опережение, особенно когда Пьер пускал в ход кулаки.

Несколько придя в себя, я рванул майору на помощь. Тот как раз заблокировал хук, принял низкий фуэте на поднятое колено и контратаковал ударом двумя ладонями в грудь, заставив Виньерона суетливо отшагнуть назад, и я от всей души подсек шефа сметающим лоу-киком. Получилось прямо-таки на загляденье: ноги Пьера взвились чуть ли не до головы, и он с размаху приложился спиной об пол. Развернувшись на триста шестьдесят градусов, я прыгнул к противнику, намереваясь обрушить на его голову экс-кик, но тот, ничуть не оглушенный падением, ловко перекатился, разорвав дистанцию, так что моя пятка почти что сокрушила палубу, а не забрало навороченного шлема. Кстати, вот и разгадка – скафандр у капитана куда лучше наших, стандартных. У него и усилители, как выяснилось, имелись. Хорошо, что батарея разрядилась. Хоть чем-то местный искин помог, хоть и невольно. Зато амортизирующий слой качественный и от энергозапаса никак не зависит. Попробуй в таких условиях опытного бойца выруби!

А дражайший шеф был бойцом куда как опытным, что и доказал незамедлительно – завершив вращение, умудрился подсечь теперь уже меня. В результате я оказался на спине, а он поднялся на ноги. Впрочем, развить успех ему не удалось – подоспел Тарасов, доставший Пьера маэ-гери в живот. Добавил маваси в голову и для верности уширо-гери с разворота, снова отправив капитана в короткий полет, завершившийся падением.

Я за это время вернулся в вертикальное положение и встал рядом с майором, почему-то не спешившим продолжить схватку, – Пьер, ничуть не обескураженный пропущенными плюхами, покачивался с пятки на носок, не сводя с нас насмешливого многообещающего взгляда. Н-да. Не думал, что дорогой патрон такой монстр. Ладно, спишем на совершенство экипировки. Небось унитар в голову он бы не воспринял так откровенно наплевательски. Вот только нет его, унитара. Ни одного. Я даже пистолет потерял в суете. Вот и приходится теперь на кулачках. Разве что попробовать шпагу подобрать? А что, здравая мысль. Тарасов отвлечет, а я быстренько метнусь…

Не вышло. Такое ощущение, что проклятый шеф прочитал мои мысли и атаковал первым – сбоку, закрывшись таким нехитрым способом от майора. Прыгнул, выбросил джеб мне в лицо – я инстинктивно закрылся и отмахнулся хуком, под который он и поднырнул, толкнув меня на напарника. Да еще и шассе в район поясницы добавил, придав ускорения. Тарасов увернулся, отпрыгнув с моего пути, и нарвался сначала на реверс правой ногой в голову, а потом еще и добавки получил – высокий левый фуэте и тут же низкий правый, подсекающий. Грохнулись мы практически одновременно, причем я пропахал пол забралом, а майор приложился затылком. Не знаю, как у Тарасова, а у меня перед глазами все поплыло – удар получился весьма чувствительным. Почти нокдаун. Спасибо шлему, а то уже наверняка бы переселился в края вечной охоты.

Черт, надо что-то делать! Как-то переломить ход схватки! Еще пара таких плюх, и капитан, что называется, возьмет нас тепленькими. Где шпага?! Хоть призрачный, но шанс! Пусть она и практически разряжена, но вдруг еще на один удар хватит? И бить надо в горло, в стык между шлемом и кителем, там броневставок нет. Хороший все-таки у Пьера скаф, с отдельным удобным шлемом, не то что у нас – непонятные выросты без шеи… блин, мысли плывут…

Скосив глаза влево, я заметил случайный отблеск света на клинке и чуть было не заорал от радости – Пьерова шпага обнаружилась буквально в паре шагов от меня. Дотянуться не дотянешься, придется немного сместиться, зато потом!..

Что именно потом, я не додумал – глянул на шефа, оценивая расстояние и прикидывая шансы добраться до вожделенного вертела, да так и застыл в оцепенении: забрало решительно шагнувшего к нам Виньерона вдруг взорвалось изнутри, разбрызгав кровь, осколки костей и ошметки мозга. До меня, слава богу, не долетело, но в тот момент я бы на это и внимания не обратил, настолько был удивлен. Тело рухнуло плашмя, отброшенное ударом по ходу движения, и застыло. Из-под развороченного спереди шлема начало стремительно разрастаться бордовое пятно. Я как завороженный наблюдал за приближающейся к моему ботинку кровавой кромкой и, лишь в самый последний момент переборов ступор, заработал ногами. На манер краба отполз от убитого и завертел головой, буквально сразу же наткнувшись взглядом на прищуренные Галины глаза. Сразу под ними разглядел черный зрачок пистолетного ствола – девушка держала оружие двумя рукам, застыв в профессиональной стрелковой стойке. Олег, что ли, научил?..

Убедившись, что Пьер мертв окончательно и бесповоротно – еще бы, с такой дырой в затылке! – Галя бессильно опустила руки и разжала пальцы. АПС-17 с глухим стуком упал на пол, но подруга Егеря не обратила на это внимания – шагнула к телу Денисова, присела рядом, поджав под себя ноги, и уставилась невидящим взглядом ему в лицо. Н-да. Похоже, у нее шок – ни одной слезинки. Хотя сейчас именно что надо выплакаться. Ладно, нечего лезть грязными лапами в девичью душу. Горе у нее. Успеет еще.

Все еще не веря в свершившееся, я медленно поднялся на ноги и подошел к Виньерону. Однозначно мертв.

– Вовремя, – буркнул я, оглянувшись на шум.

Тарасов встал рядом и согласно кивнул.

– Я одного не понимаю, Саныч. Где?! Где она взяла заряженный унитар?!

– Это элементарно, Ватсон, – невесело покачал головой майор. – Он у Денисова в стволе оставался. Экранированные энергоблоки Первые высасывать не умеют. Помнишь, Олег рассказывал? На Находке то же самое было, когда за них с Галькой система контроля взялась.

Да, теперь вспомнил. Выходит, не так уж и не прав был Егерь, когда за пистолетом потянулся, намереваясь обезвредить Пьера. Жаль, не учел степень опасности капитанской шпаги. За что и поплатился. Жизнью, что характерно.

Впрочем, что-то тут не сходится… точно! А как же тогда местный искин «Великолепный» обесточил? И тот таурийский корабль с погашенным реактором? Выходит, есть способ? Или тут степень защиты влияет? Чем крупнее объект, тем, соответственно, больше в ней брешей? Вполне может быть… не о том думаю, не о том…

– Мя-а-у-а-а-а!!!

Оживший Петрович пронесся мимо рыжим ядром, сбив с мысли, и с разбегу запрыгнул на грудь Егерю. Свернулся большущим клубком и запел, завибрировал встроенным кошачьим урчальником в бесплодной попытке разбудить навеки заснувшего хозяина. Блин, муторно-то как! Похоже, и меня наконец проняло. Олег, Олег, как же тебя угораздило?..

– Инициация Программы, – заговорил искин, до того невозмутимо взиравший на разыгравшуюся в зале Посвящений трагедию. – Статус процесса: минус один вариант.

Все-таки он компьютер, и ничего более. А все эти показные эмоции именно что показные и есть. Ладно, стресс стрессом, а нужно что-то делать. Как-то разруливать в высшей степени сомнительную ситуацию. Эх, где ты, мое растительное существование? Как было хорошо – ни тебе забот, ни тебе ответственности…

– Давай, Паш, договаривайся с железякой, – подлил масла в огонь Тарасов. – А я пойду к Гальке, как бы чего не сотворила с собой…

– Ты мне настолько доверяешь?

– А что, есть повод не доверять?

– Тебе видней.

Майор на это лишь махнул рукой, и я переключился на голограмму:

– Поясни.

– Регулятор – статус не присвоен. Кандидат мертв. Осталось два пассивных варианта инициации.

– Кто должен принять решение?

– Управляющий кластер. Уровень продуктивности снижен на тридцать процентов. Ячейка Виньерон получил несовместимые с жизнью повреждения.

– Хм… не сходится. Нас же было пятеро. По логике, смерть капитана снижает продуктивность на двадцать процентов…

– Ячейка Денисов временно недееспособен.

– Что?!

Оглянувшись на возглас, я перехватил полный надежды Галин взгляд – она оторвалась от Егеря и уставилась на аватарку, боясь даже дышать, чтобы не спугнуть удачу.

– Ячейка Денисов временно недееспособен, – повторил искин. – Необходимо срочное медицинское вмешательство. В противном случае продуктивность управляющего кластера снизится на сорок процентов.

– Компьютер, в пределах доступа имеется медицинское оборудование?

– В доступе отказано. Основание: инициация Программы в активной стадии. Необходимо принять решение о способе инициации.

– Понятно. Твой прогноз – дотянет Олег до Федерации?

– Вероятность положительного исхода – семь процентов.

– Черт. А если мы его до медотсека на «Великолепном» дотащим?

– Вероятность положительного исхода – шестнадцать процентов. Анализ оснащения медицинского блока «Великолепного» показывает отсутствие необходимой для нейтрализации воздействия деструктора аппаратуры. Возможна заморозка пациента. Распад легочных тканей будет замедлен в три раза.

Что за хренов деструктор?! Та штука, которая заставляла клинок светиться, что ли? Н-да. Сомневаюсь, что и в больших клиниках отыщется нужная оснастка. Наши врачи вряд ли вообще сумеют понять, что за фигня Олеговы легкие разъедает. Правда, остается вариант с трансплантацией…

– Ладно, – скрипнул я зубами, – попробуем иной подход. Компьютер, огласи условия доступа к ресурсам Ковчега.

– Инициация Программы в варианте активного наблюдения.

– И что же эта загадочная фраза означает?

– Доступ к информации ограничен. Необходимо решение управляющего кластера.

– Тьфу, зараза! Саныч, у нас, похоже, выбора не остается. Ты как?

– Согласен.

– Галя?

– Да!!! Только сделайте что-нибудь!

– Решение подтверждено. Статус: Программа инициирована. Ячейка Денисов – статус: Судья. Основание: решение вмешаться в действия Регулятора. Уровень доступа – пятый. Ячейка Галина – статус: Экзекутор. Основание: приведение в исполнение решения Судьи. Уровень доступа – четвертый. Доступ в центр управления разрешен.

Ох и ни фига себе! Что там система контроля на находкинской базе говорила? Четвертый уровень доступа у Регулятора, пятый неизвестен, но может быть установлен по совокупности признаков? Похоже, Олег эту самую совокупность собрал. И Галька туда же – Экзекутор! Четвертый уровень! Даже дух захватывает от перспектив!.. Ну-ка, Паша, охолони. Сейчас не о перспективе надо думать, а о помощи Денисову. Будет просто несправедливо, если он все-таки кони двинет.

– Где медблок?! – сразу же перешла к насущному вопросу Галина.

– Ближайший кибердок соответствующего уровня располагается в центральном модуле. Переход настроен, – невозмутимо отозвался искин. – Желаете отправиться немедленно?

– Да! Ребята, помогите.

Повторного приглашения мы, понятное дело, ждать не стали: Тарасов совсем неделикатно спихнул Петровича с груди Егеря и подхватил того за плечи, а я, соответственно, взялся за ноги. Галя, обретшая надежду, суетливо семенила рядом. До телепорта добрались быстро, а вот дальше возникла заминка – едва мы приблизились к «окну в иной мир», как оно подернулось рябью и потускнело.

– Что за?.. – удивленно хмыкнул майор.

Я промолчал, но тоже вопросительно уставился на голограмму.

– Ячейка Тарасов – статус не определен. Уровень доступа третий. В доступе отказано. Ячейка Гаранин – статус не определен. Уровень доступа третий. В доступе отказано.

– Зар-раза! Придется тебе, Галь, самой.

– Как-нибудь справлюсь, Сан Саныч, не переживайте, – вздохнула девушка. – Помогите только его на плечи взвалить, что ли…

– Галь, ты лучше волоком, – встрял я. – Вон за петлю на разгрузке хватайся и тащи.

– Рану бы не разбередить…

– Ну тут уж не до жиру, – развел я руками. – Будем надеяться, что местная чудо-техника не подведет.

– Ладно, попробую. – Галина примерилась к петле, отпихнула сунувшего любопытную морду под руку Петровича и поинтересовалась у искина: – А кота пропустишь? Судья будет огорчен, если питомца не увидит, когда очнется.

– Объект – Петрович. Статус – симбионт Судьи. Уровень доступа четвертый плюс. Доступ разрешен, – пробубнила голограмма. – Переход разблокирован.

Признаться, в этот момент я почувствовал себя обманутым. Даже у кота – кота! – уровень доступа круче моего. В высшей степени несправедливо. А я-то себя пупом Земли мнил, дескать, как же без меня управляющий кластер. А вот так. Рылом не вышел. И сидеть мне, похоже, в зале Посвящений до морковкина заговенья. Ладно хоть в приятной компании.

– Удивил, рыжий! – одобрительно кивнул возбужденному Петровичу Тарасов. – Ты уж постарайся, оправдай высокое доверие. И за этими двумя присматривай. Лады?

– Мя-а-а-у!

– Вот и договорились. Все, Галь, иди. Нечего Петровича тянуть за… всякое.

– Мяу-у-р-р-р-р!!!

– Охолони, животное.

– Вы уж нас дождитесь, мальчики, – последний раз окинула нас беспомощным взглядом девушка и, взявшись за петлю, потянула Денисова к снова ставшему прозрачным «зеркалу».

Оглянулась, помахала рукой и решительно продавила телом мембрану. Как только бликующая поверхность сомкнулась за подошвами Егеря, следом маханул и врубивший урчальник кот. По «окну» пробежала крупная рябь, и оно окончательно погасло, за пару секунд истаяв без следа. В зале остались лишь мы с Тарасовым да труп самого большого авантюриста, которого я знавал в своей жизни. Честно говоря, жаль. Не справился с собой Петр Михайлович, выпустил внутреннего зверя. А ведь мог бы и уцелеть…

Аккуратно обогнув кровавую лужу, я подошел к телу капитана Виньерона и сокрушенно покачал головой.

– Как-то не по-человечески вышло. А я ведь его уважал. Считал сильной личностью. До последнего надеялся, что он справится.

– Все ошибаются, – хмыкнул майор. – Он сам сделал выбор. Не думаю, что он об этом жалел.

– Да, бился до конца. Этим они с Гюнтером похожи. Были. И даже почти осуществил мечту.

– Берегись своих желаний, они могут и сбыться… ну почти.

– Оптимист ты, Тарасов.

– Уж какой есть.

– Надо бы его похоронить, что ли… как думаешь?

– Противоречивый был человек, но погребение заслужил, – глянул мне в глаза майор. – Я так считаю.

– Согласен. Может, через шлюз в свободный полет отправим? Он в скафандре уже.

– Космос – самая надежная могила. Флотская традиция опять же…

– Нормально. Дело за малым – до шлюза добраться. – Я огляделся в поисках аватарки искина, но та куда-то запропастилась, наверное, растаяла, как и телепорт. – Синъи?

– Да?

Обернувшись на голос, я поймал взглядом сформировавшуюся из множества звездочек-вспышек голограмму и задал давно уже мучивший меня вопрос:

– А почто ты котейку обидел?

– Вопрос некорректен.

– Петровича зачем парализовал, когда он на Пьера бросился?

– Вмешательство посторонних в выяснение отношений объектов с высоким статусом недопустимо, – невозмутимо отозвался искин. – Это формальное основание. На самом деле я хотел сохранить жизнь симбионту потенциального Судьи. Незачем заранее настраивать его против себя.

– Хм… в тебя даже подхалимаж прошили? – ухмыльнулся я. – Твой создатель был поистине гениален.

– Не буду спорить с этим утверждением.

– Еще бы ты поспорил! О чем это я? Короче, нас интересует, как добраться до ближайшего шлюза. И вообще, как из этого зала выбраться? Телепорт куда делся?

– Уточните запрос, пожалуйста.

– Нам нужно выбраться из зала Посвящений и переместиться к ближайшему шлюзу. Мы вообще по Ковчегу передвигаться можем?

– Ячейка Гаранин – статус не определен. Уровень доступа – третий. Разрешен доступ к первому, второму и третьему вспомогательным модулям.

– Ага, то есть какая-то свобода нам предоставлена… а первый модуль – это где?

– Стыковочный комплекс с прилегающими отсеками.

– Слышь, Саныч, на «Великолепный» нас пропустят.

– А хрен ли толку?

– В смысле?

– Что мы на фрегате забыли? Там же «зомбики». И вообще, у меня тут резонный вопросец нарисовался, один из двух вечных: что делать? Кто виноват, уже ясно.

– Насчет «зомбиков» расслабься, Синъи сказал, что погрузил их в летаргический сон. Но в целом ты прав – как мы вдвоем с этой махиной управимся?

– Паша, ты меня невнимательно слушаешь. Я имел в виду, что делать вообще, а не конкретно сейчас. Нужно определиться со стратегией, понимаешь? Тактику на потом оставим.

– Честно говоря, я бы все это предпочел забыть, как дурной сон.

– Та же фигня.

– Боюсь, этот вариант неосуществим, – напомнил о себе искин. – Управляющий кластер избрал вариант активного наблюдения.

– Ты бы хоть пояснил, что это значит, – криво ухмыльнулся Тарасов. – А то все загадками говоришь.

– Ячейка Тарасов – статус не определен. Уровень допуска недостаточен.

– Да тьфу на тебя! – Майор, нимало не стесняясь присутствующих, разлегся на полу, заложив руки за голову, и уставился на световое шоу, отделенное от зала прозрачным куполом. – Достало уже все. Знаешь, друг Пашка, что я обо всем этом думаю?

– Пока нет, – хмыкнул я, присев рядом.

Все-таки красиво, что уж говорить. Часами любоваться можно, и не надоест. Если бы еще мысли тяжкие не одолевали…

– Не вовремя на нас все это богатство свалилось, – начал Тарасов. – В смысле, что рано еще человечеству такими игрушками обзаводиться. Наш дорогой Пьер, да не остынет сковорода под его седалищем, был по-своему типичен. Таких Пьеров со скрытыми амбициями у власти пруд пруди. Уж я-то знаю, пришлось пересечься неоднократно. Что самое плохое, многие из них действуют из самых лучших побуждений – не для себя стараются, для людей. Вот только легче от этого не становится. Я же говорил, что Виньерон романтик? Говорил. Говорил, что романтики самые опасные? Говорил. Они куда опасней циничных сволочей. Те все под себя гребут, потому проблемы создают, скажем так, локальные. А идеалисты-романтики и сами под горку катятся, да еще и всех окружающих за собой тянут. С гиканьем, улюлюканьем и громкими лозунгами. В итоге в заднице оказываются все.

– Тоже мне, открыл Америку.

– Так к чему это я? Короче, надо все оставить как есть. Сделать вид, что ничего не было. А пропадали мы в реальной археологической экспедиции, в ходе которой нарвались на крупные неприятности и едва унесли ноги.

– И как ты себе это представляешь? Думаешь, твои коллеги из СБ поверят в такую сказочку?

– А вот тут надо крепко думать. Давай дождемся возвращения Олега. Он как-никак Судья с пятым уровнем допуска. Как-нибудь уговорим его не вмешиваться в естественный ход истории. Я его знаю, он парень адекватный.

– Звучит разумно, – вздохнул я. – Вот только едва ли осуществимо на практике… хотя это был бы идеальный выход.

– То есть принципиальных возражений не имеешь?

– Да я обеими руками «за», ты только скажи как. Тактика, Саныч, тактика.

– Да есть тут кое-какие мыслишки…

– Ячейка Тарасов – статус: Хранитель равновесия. Уровень доступа: третий плюс. Доступ к ресурсам – по запросу.

Мы не сговариваясь уставились на ожившую голограмму, майор даже по моему примеру сел, чтобы лучше видеть искина. А тот совершенно невозмутимо продолжил:

– Ячейка Гаранин – статус: Хранитель равновесия. Уровень доступа – третий плюс. Доступ к ресурсам – по запросу. Программа запущена. Статус: активная стадия. Информационные ресурсы – доступ разрешен. Ограничения: без ограничений. Материальные ресурсы – доступ разрешен. Ограничения: технологии третьего уровня и выше с санкции Судьи. Транспортная система – доступ разрешен. Ограничения: доступ в центральный модуль с санкции Судьи или Экзекутора. Система мониторинга – доступ разрешен. Ограничения: без ограничений…

– Паш, это он о чем?

– Знаешь, Саныч, похоже, вперлись мы с тобой по полной программе…

– Инициация завершена. Инфосистема – доступ разрешен. Авторизация – статус: подтвержден. Приоритетная задача: предотвращение распространения технологий второго уровня и выше среди слабо развитых цивилизаций. Вариант воздействия: активное наблюдение. Статус: активен. Желаю удачи, Хранители.

Голограмма искина в очередной раз растворилась, распавшись на мириады пикселей, втянувшихся в напольное покрытие, и мы с Тарасовым оказались предоставлены сами себе. Хотя нет, вру: стоило лишь мне прикрыть глаза, как перед внутренним взором возник привычный интерфейс виртуального рабочего пространства – почти такой же, как в капсуле в ходовой рубке «Великолепного». Вот только иконки, обозначающие основные функции, отличались. Да вот хотя бы эту взять, в виде стилизованного глаза. Ну-ка, что у нас тут? И где курсор? Ага, вот он, появился, стоило лишь подумать. По привычке дернув указательным пальцем, переместил маркер на заинтересовавшую меня пиктограмму и активировал программу. На воображаемом экране тут же возникла табличка «Система мониторинга, доступ подтвержден», почти сразу же сменившаяся схематичной звездной картой, на которой я с изумлением опознал местный рукав галактики Млечный Путь. Н-да, не круто ли для нас? А если масштаб слегка увеличить? Ага, это уже больше похоже на правду, но все равно не потянем. Так что придется еще поумерить аппетиты…

На пятом клике схема сжалась до сферы радиусом около тысячи световых лет, на самом краю которой притулились три разноцветных пятна, одно из которых, зеленое, явно символизировало подконтрольную человечеству территорию. Если следовать логике, то красная область явно место обитания Л’Хеу, а синяя – таурийские миры. Вот только каждая из клякс являлась частью куда более обширного куска карты, обозначенного чуть отличающимися оттенками серого. Да и границы размыты, будь это плоскость, я бы сказал, что они обозначены пунктиром. Это что же, политическая карта десятитысячелетней давности?!

«Ответ положительный».

Охренеть. Теперь понятно, о чем Синъи толковал, когда о масштабах войны речь вел. Кстати, как раз в том направлении Триумвират и ограничил экспансию, с подачи тех же Л’Хеу, между прочим. Скрывали следы древней трагедии? Вполне может быть. Ладно, бог с ними, с загадками прошлого. Как у нас сейчас дела обстоят, интересно? Так, увеличим для начала Федерацию… ага, целая россыпь зеленых, белых и красных точек. Причем последних совсем немного, одна чуть в стороне. Ну-ка… Легория. Занятно. Что еще? Нереида, Находка, Сингон и Ахерон до кучи. В принципе все понятно, но надо окончательно убедиться.

Еще больше увеличив масштаб, я вывел на «внутренний дисплей» схему звездной системы легорийцев, навел курсор на материнский мир и полюбовался табличкой следующего содержания:

«Объект: Полигон-2, самоназвание – Легория. Статус: применение технологий второго уровня с целью создания коллективного разума. Рекомендации: вмешательство Хранителей на данном этапе нецелесообразно».

Ну да, где Легория – высокоразвитый агрессивный мир, и где мы с Тарасовым – по сравнению с толпами легорийцев всего лишь две песчинки.

В табличке между тем поменялся текст:

«Рекомендация в долгосрочной перспективе: опосредованное воздействие с привлечением ресурсов Федерации».

Ну с этим тоже все ясно. Самим лично не лезть, но при случае устроить локальный конфликт. Хотя насчет «локального» я очень сильно преуменьшил. Тут второй Бойней пахнет. Черт, башка раскалываться начинает от таких проблем. Ну его на фиг, лучше чем-нибудь попроще для начала заняться. Да вот хотя бы Сингоном. С остальными тремя мирами все понятно, на каждом из них есть база в той или иной стадии сохранности.

«Объект: Сингон, Внешний мир. Статус: активный поиск технологий второго уровня с применением технологий первого уровня. Последствия: резкий скачок технологического уровня и нарушение баланса в пределах ареала человечества. Рекомендации: вмешательство Хранителей в течение стандартного года. Доступные средства воздействия – по запросу. Подготовить переход на Сингон?»

Не понял?! Какой еще переход? Что, вот прямо сейчас?

«Транспортная система – статус: готовность девяносто три процента. Время ожидания: семь стандартных часов. Подтвердите активацию процесса».

Это что же, если я соглашусь, уже через каких-то семь часов смогу попасть на Сингон? Вот это заявочки, скажу я вам… нет, на фиг. Нам бы с мыслями собраться, отдохнуть да хорошенько обдумать, что дальше делать.

Хотя дело хорошее – практически мгновенное перемещение между мирами Федерации. Наверняка очень энергоемкое, вон, чтобы Тарасова на Ахерон переправить, по несколько недель накопители заряжали. И окно пробивали буквально на несколько минут. Впрочем, что для Первых проблемы с энергией? Тьфу, и растереть. Уж если они в качестве внутрикорабельного транспорта телепорты используют… о чем-то это да говорит.

Кстати о птичках… вернув на экран схему Федерации, я приблизил систему GJ 1061 и ткнул курсором в Босуорт-Нова.

«Объект: Босуорт-Нова, Земная Федерация. Статус: нейтральный. Последствия: не просчитаны. Рекомендации: вмешательство Хранителей не требуется. Подготовить переход на Босуорт-Нова?» – отреагировала знакомая табличка.

А если да, то что?

«Транспортная система – статус: готовность девяносто три процента. Время ожидания: семь стандартных часов. Подтвердите активацию процесса».

Оп-па! То есть время ожидания и энергозатраты не зависят от дальности перехода. Главное, чтобы накопители были полные. И прыгай, куда душа пожелает…

«Ответ отрицательный. Для перемещения на дальность более десяти единиц требуется санкция Судьи».

Угу. Еще бы знать, сколько это – стандартная единица.

На схеме тут же услужливо проступила масштабная линейка, и я облегченно выдохнул – все системы, подконтрольные людям, укладывались в восемь с половиной единиц, если за точку отсчета брать Ковчег. Это что же получается, при желании я уже через семь часов могу попасть на Босуорт? Кстати, а куда именно? А то охренею до Босуорт-Мэйн добираться. Женька ведь наверняка в родное полицейское управление вернулась, проще всего ее там будет найти…

«Предупреждение: использование транспортной системы в личных целях. Санкции: на усмотрение Судьи».

Да пошел ты, умник! Уж с Судьей я точно договорюсь. Когда он в норму придет. А пока и вовсе на тебя плевать с высокой колокольни.

«Хранитель Гаранин: статус – приоритет изменен. Программа скорректирована. Разрешено использование ресурсов для стабилизации психологического состояния. Основание: санкция Экзекутора».

Спасибо, Галина Юрьевна! Нашла секундочку и обо мне позаботилась. В кои-то веки нормальное начальство…

Стоп! Вот оно! Это что же получается, мы с Тарасовым теперь обречены всю оставшуюся жизнь играть в шпионов? Следить за не в меру рьяными черными археологами и прочими авантюристами, типа ребят из «Внеземелья», которые, кстати, против своей воли часть нашей работы выполнили, когда разгромили исследовательский комплекс на Нереиде? А контролировать нас и направлять наши усилия в нужное русло будут Олег с Галькой? Офигеть!

«Ответ положительный».

Пораженный открывшейся перспективой, я открыл глаза, моргнул пару раз, избавляясь от виртуального интерфейса, и перехватил ошарашенный взгляд майора. Судя по всему, он тоже только что пережил нешуточный разрыв шаблонов. И мы не сговариваясь в один голос выдали:

– Твою мать!..