Среди белесых, уже изрядно посеченных пулями стволов вновь началось движение. Темные тени мелькали метрах в двадцати, однако не приближались. Точнее, приближались, но очень медленно и осторожно, как бы невзначай окружая людей с трех сторон. А еще точнее — явно отвлекая от чего-то их внимание. Глядя на мелькающих в свете фонарей ("Если разрядятся батареи — кранты нам, — подумалось Московенко, — от "ночников" при стрельбе проку мало") существ, неторопливо — от дерева к дереву — перемещающихся с фронта и флангов к замершим в ожидании людям, майор пытался разгадать их замысел. Охотники, несомненно, тянули время — но для чего?..

Близость вожделенной пищи уже не возбуждала— она просто сводила существо с ума. Однако инстинкт самосохранения пока удерживал его от необдуманного рывка — нужно было подобраться еще чуть ближе, совсем чуть-чуть ближе — так, чтобы между охотником и жертвой осталось бы расстояние в один-единственный прыжок…

Стараясь, чтобы не шелохнулся ни один лист, не дрогнула ни одна ветка, существо осторожно продвинулось еще несколько вперед. По-прежнему ни о чем не подозревающая живая пища была уже совсем близко — настолько близко, что нижняя челюсть твари инстинктивно дернулась, словно уже перемалывая насыщенную теплой кровью плоть. До заранее примеченного разрыва в густой листве оставалось сделать последний шаг…

"Или "для кого"?! — Мысль осветительной ракетой полыхнула в мозгу майора, вызвав (по крайней мере, так ему показалось) едва ощутимый отзвук со стороны наверняка подслушивающего компьютера — нечто вроде зловещей усмешки. — Твою мать, как же я сразу не…"

Мысль еще не оформилась до конца в словесную форму, когда Московенко начал действовать: рявкнул "сверху, мужики!!!", одновременно вскидывая автомат в направлении нависающих над головой ветвей. Вовремя — свет укрепленного на стволе фонаря выхватил из тьмы изготовившуюся к прыжку тварь, чуть в стороне — еще двух. И еще — охотники избрали неплохую тактику…

Палец майора выжал спусковой крючок в тот момент, когда первая из них уже неслась вниз — остановить ее он не успевал, разве что внести в стремительный прыжок свои 5,45-миллиметровые коррективы. Сбитая с изначальной траектории туша с хрустом рухнула неподалеку. Добивать ее майор не стал — этим займутся другие — его "Калашников" уже корректировал прыжок следующего существа. Вокруг грохотали автоматы других бойцов — отряд вслед за своим командиром вступил в бой. От вспышек выстрелов стало светло как днем — впервые за бессчетное количество поколений окружающие деревья видели свет. Режущий глаза свет мгновенно сгорающего бездымного пороха…

Открывший счет этого боя Московенко записал в свой актив двух тварей, присоединившиеся чуть позже (это по меркам спецназа, для нас с вами — одновременно) Окунь и Анаболик — по одной. Еще две оказались умнее (или проворнее) других и предпочли скрыться за пределами пульсирующего смертоносными вспышками пространства — до следующего раза, надо полагать.

У второй части отряда, отражающей нападение "по фронту", дела обстояли хуже: увидев, что их план не удался, отвлекающие превратились в нападающих. Впрочем, Нос, Глаз и Зельц со своими солдатами тоже времени зря не теряли — к пяти уничтоженным в первом бою тварям прибавились еще три уродливых трупа. Мгновенно оценивший обстановку майор, сменив опустевший магазин, повторно вступил в бой…

Первую цель Монгол вычислил, на удивление быстро, но стрелять пока не стал — "клиент" был так себе — типичный полевой командир среднего звена. Со вторым повезло больше — дорогая упряжь на холеном вороном скакуне, богатый халат с надетой поверх него изукрашенной тонкой чеканкой золотистой кирасой, переплетенный золотой нитью оружейный пояс, сильно изогнутая персидская сабля с крупным рубином в рукояти говорили о его ранге не меньше, чем количество и размер звезд на погонах современного офицера.

— Уж не ты ли тут главный, а, дядька? — пробормотал Мелов, подводя перекрестие под заметный завиток чеканного рисунка на левой стороне груди и заставляя собственное сердце биться в особом, известном любому профессиональному снайперу режиме "активного покоя". Глубокий расслабленный вдох — и плавное выжимание спуска. Привычный толчок отдачи, отзывающийся непривычной болью в раненой части тела, — и элитный арабский скакун несется прочь, попутно удивляясь исчезновению своего седока… Полтора биения сердца спустя Монгол уже определил следующий объект — того самого замеченного ранее среднезатрапезного командирчика, удивленно озирающегося по сторонам. Выстрел — и верный конь (явно из обычных конюшен) волочит по песку застрявшее в стременах тело, испуганно косясь на столь непонятно ведущего себя хозяина…

По-женски непредсказуемая дева Фортуна пока не отвернулась от дальнобойщика, и, прежде чем в лагере супостата поднялась настоящая тревога, больше — к вящей радости генерала — похожая на панику, еще две пули нашли свои цели… Последним, пятым, выстрелом Мелов — уже для собственного удовольствия — отстрелил поворотный узел на передке одиноко стоявшей на гребне бархана боевой колесницы — крупнокалиберная пуля разнесла в щепки окованное бронзой сочленение, приведя грозную повозку в полную непригодность. На этом ему пришлось остановиться — во-первых, из-за недовольного покашливания наблюдавшего за происходящим в бинокль генерала, во-вторых, по причине отсутствия потенциальных целей: осознавшие наконец, что происходит, персы укрылись за близлежащими барханами. Разочарованно вздохнув, Монгол отодвинулся от бойницы, не забыв, впрочем, аккуратно закрыть пластиковыми заглушками оба окуляра оэсвэшного оптического прицела:

— Ну вот, так всегда… Только во вкус войдешь… Нет, с такими клиентами не оставишь в истории своего кровавого следа… Разбегаются как тараканы — никакого уважения к моей скромной персоне…

Словно желая опровергнуть последнее утверждение, о край сложенной из обломков рухнувшего здания бойницы громко звякнул наконечник первой стрелы… "Кировцы", несмотря на все старания Монгола и явно вразрез с планами и надеждами Юрия Сергеевича, пошли в третью атаку…

— А ну подвинься, командир! — рявкнул над ухом голос Окунева, тщетно старающегося перекричать грохот выстрелов. Не отвлекаясь — надо, значит, надо: товарищу лучше знать, — майор сдвинулся чуть влево и тремя одиночными выстрелами заставил очередную тварь отступить под прикрытие причудливо изогнутого древесного ствола. И наконец обратил внимание на сосредоточенного Окуня, приникшего к диоптрическому прицелу лежащего на плече "Агленя". Происходящее его не удивило — боекомплект был на исходе, только что он сам расстрелял один из трех последних магазинов — так что самое время было применить "тяжелую артиллерию".

Привычно глянув, нет ли кого позади — удар реактивной струи удовольствие ниже среднего, — Окунь вдавил клавишу спуска. Оставляя за собой дымный хвост, рукотворная мини-комета рванулась вперед, к известной лишь ей да Окуню цели. Выстрел был хорош. Хотя бы потому, что РПГ-26, как явствует из его названия, разрабатывался для борьбы с бронетехникой противника, а никак не для стрельбы по единичным живым мишеням.

Тварь, не обладающая, как вы понимаете, ни разнесенным бронированием, ни активной динамической защитой, оказалась легкой добычей для кумулятивного реактивного снаряда. Выпущенная старшим лейтенантом граната, пробив защищенную хитиновой чешуей грудную клетку и смяв алюминиевый колпачок взрывателя о мощный позвоночный столб существа, взорвалась, разметав уродливое туловище в радиусе доброго десятка метров. Впечатленный окуневским почином, Анаболик одобрительно крякнул и рванул из-за спины зеленый тубус своего гранатомета. Однако повторить успех товарища ему не удалось: ракета, зацепив по касательной ствол одного из представителей местной флоры, отклонилась вправо и рванула далеко в стороне. Сам майор, тоже высмотрев в зарослях очередную подбирающуюся тень, шарахнул по ней из подствольника. Кажется, попал. Впрочем, не собираясь оставлять врагу ни одного шанса ("А может, и не попал — хрен его знает?"), тут же добавил в самый центр дымного облака еще одну гранату. С правого фланга, где оборонялся Зельц со своими пехотинцами, оглушительно рвануло и спустя одну секунду — еще раз: там в ход тоже пошли гранаты.

Те самые, знаменитые, с длинной деревянной ручкой и выдергиваемой через рукоять чекой. Дождавшись еще парочки взрывов, майор окликнул Зельца и подал сигнал прекратить огонь — ему в голову пришла неплохая, кажется, идея. Идея эта весила двенадцать килограммов и порядком уже натерла плечи тащившему ее из самого Города Окуневу…

— Не уверен, командир, но спорить не буду. Не назад же это здоровье переть. — Окунь вскинул увесистую трубу РПО на плечо. — Счас так светло-о-о будет… И жарко… Как в бане… Женской…

Отжав большим пальцем рычажок предохранителя, старлей со словами "ховайся, мужики, щас спою" выстрелил. Чуть закругленный спереди серебристый цилиндр зажигательного выстрела РПО-три с воем умчался прочь, к счастью для людей, не зацепив ни одного из стоящих поблизости деревьев. Через секунду в полусотне метров полыхнуло, да так, что люди вынуждены были зажмуриться, а еще через мгновение впереди поднялась настоящая стена жаркого "химического" огня. Плотная волна горячего сухого воздуха коснулась потных, почерневших от дыма и пыли лиц бойцов, и в тот же момент в головах у них раздался оглушающий крик — даже не крик — вопль — неподдельного, животного ужасай немыслимой, первозданной боли…