Глава 8
ПОГИБШИЙ ГОРОД
Мы подошли к этой скале, и из прошлого меня окатило ледяной волной воспоминаний. Перед нами громадная статуя женщины-воина. Она предстала перед нами замечательно красивой, несмотря на оспины, оставленные разрушающим временем на камне, из которого она была сделана. Из ее руки вверх торчал обломок меча.
Я услыхал, как стоящая рядом Джанела спросила у Келе:
— Как ты думаешь, похоже это на маяк?
Наш капитан что-то ответила, но я не расслышал. Я вспоминал, когда впервые увидел этот образ. Тогда стояла лунная ночь, а я находился в карете, а не на борту судна. Я был вызван во дворец принца Равелина, и на подъезде к его усадьбе у дороги из тьмы появились две каменные статуи, с такими безжалостными и пугающими выражениями лиц, что даже их холодная красота не могла смягчить тот страх, что они внушали. Но все было в прошлом, и Равелин был мертв, но, увидев эту статую у входа в обширную лагуну реки, я вновь ощутил, как в груди заворочалась змея страха.
Мы миновали гигантскую фигуру, оставив слева полуразрушенный мол, на котором она стояла, и я услыхал, как испуганно вскрикнули мои попутчики, увидев обратную сторону статуи. Я тоже обернулся, хоть и знал, что мне предстоит увидеть. Как и охранницы Равелина, эта женщина имела второе лицо, глядящее назад, имеющее облик злобного клыкастого демона. И, как в той далекой ночи, когда во влажном воздухе носились заговоры и предательство, я вновь задумался: интересно, сделавший это скульптор работал по воображению или копировал из жизни?
Я стряхнул с себя паутину воспоминаний и обратился к реальности. Река, в устье которой мы входили, была поистине грандиозной — далеко-далеко виднелось нечто смутное, похожее на другой берег. Речной лиман представлял из себя череду отмелей, отложившихся за многие годы, и навигация тут была затруднена. Я подумал, что обитатели этих мест, должно быть, в свое время держали караульный пост у статуи и взимали с проплывающих пошлину. Некоторые из отмелей за многие годы превратились в настоящие небольшие острова, поросшие деревьями и кустарником.
От статуи к суше тянулась длинная дамба. Камень, из которого ее сложили, еще держался, но во многих местах волны и время разрушили дамбу. Таким образом вход в лиман представлял из себя узкий пролив, образованный дамбой с одной стороны и отмелями — с другой, и ширина прохода не превышала ста футов. Вообще форма пролива напоминала ловушку, которую детишки устраивают на мелководье для ловли мальков. Это вполне могло быть не природным, а искусственным образованием. Врагов, нагрянувших с моря, легко было закупорить тут и затем уничтожить.
Однако же обитатели этой гавани давно канули в вечность. Почти повсюду существовавшие некогда на берегу причалы заросли густыми джунглями. В дельте жара усилилась, поднимаясь с дрожащим воздухом дымкой над водой и принося запах гниения. Тучи насекомых клубились в дымке, а за ними с пронзительными криками носились разноцветные птицы. Здоровенный ящер с тяжелыми челюстями вынырнул из воды рядом с берегом и проводил нас желтыми глазами, а с деревьев насмешливо кричали стайки обезьянок. Тут и там торчали каменные обломки свай от бывших здесь некогда пирсов, а остатки старых стен представляли из себя идеальные подпорки для густых зарослей лиан, оплетавших руины портовых построек.
Джанела коснулась меня локтем.
— Посмотри туда, — прошептала она. В этом месте все почему-то старались не повышать голос.
В отдалении от берега на холме из удушающих объятий джунглей поднимались развалины древнего города. Я предположил, что здесь был только порт, таможня и охранные посты, а город — на безопасном удалении.
Печально разглядывать руины былой жизни, но не только печально. У меня по коже побежали мурашки, и я увидел, как нахмурилась Джанела, словно концентрируя все свои магические ощущения.
— Чувствуешь какую-то угрозу? — спросил я. Она еще сильнее нахмурилась и покачала головой. — Не могу сказать определенно, Амальрик, — сказала она. — Что-то здесь такое некогда происходило. Кажется, битва. И с применением магии, черной ее разновидности. Но это произошло давным-давно.
— Во времена старейшин? — спросил я.
— Да, — сказала она спустя минуту. — Наверное.
— Давайте пройдем дальше, — сказала Келе. — Найдем другое место для высадки.
Я готов был согласиться, отдать приказ снять паруса ввиду почти полного безветрия и идти дальше на веслах, осматривая берега в поисках более приятного местечка для высадки.
Все мне тут не нравилось. Здесь пахло смертью и бродили лишь мстительные призраки.
Но Джанела достала из сумки горсть гадальных костей, опустилась на колени и бросила их на палубу. Я услыхал сухой стук от их падения и уставился на фигуру, которую они изобразили, рассыпавшись. Возможно, у меня разыгралось воображение, но только я ясно увидел изображение демонического лика статуи.
Джанела подняла на меня горящие глаза.
— Нет, именно здесь мы должны начать, — сказала она. Келе поворчала, но отправилась выполнять отданный мною приказ. Род Л'юра всегда отличался фатализмом.
— К тому же, — услыхал я, как она выговаривает какому-то заупрямившемуся моряку, — только дурак, у которого чайник на плечах вместо головы и дерьмо вместо мозгов, будет спорить с человеком, умеющим бросать кости.
Хотелось бы мне иметь ее уверенность. Временами, особенно в опасные минуты жизни, я задумывался, почему человек осматривает тарелку на предмет чистоты, прежде чем положить на нее бифштекс, но никогда не усомнится в колдуне, когда от такого броска костей может зависеть его жизнь.
Мы высадились на берег с предосторожностями. Направляясь к руинам города, мы с Джанелой взяли с собой небольшой отряд, состоящий из Пипа, Отави, трех бывших пограничников Квотерволза и четверых крепких сельских парней — братьев Сирильян, — известных охотничьим мастерством и искусством стрелять из луков.
Я предупредил Келе и Квотерволза, что скорее всего мы останемся в городе до следующего дня, поскольку неизвестно, какими сюрпризами изобилуют эти джунгли ночью, да мне и не хотелось это узнавать.
Трем кораблям предстояло быть готовыми отразить любую угрозу, исходящую с воды, а Квотерволз должен был держать наготове сухопутный отряд. Если мы не вернемся утром или донесутся звуки ночной битвы, он должен был прийти к нам на помощь при свете дня.
Он горячо спорил, утверждая, что его место рядом со мной. Я сказал, что больших трудностей мы не предвидим — любой враг, выскочивший из джунглей, легко утихомирится луками Сирильянов или магией Джанелы.
Кроме того, мне хотелось оставить на кораблях большую часть своего отряда под надежным командованием. У меня не было желания нести потери в самом начале путешествия. Квотерволз предложил защитить корабли магическим куполом, но Джанела покачала головой и сказала, что в таком месте, пропитанном древней магией, это вряд ли будет работать.
Его не удовлетворили наши аргументы, и я был уверен, что он не исчерпал и свои. Но у меня не было настроения продолжать спор, и он счел благоразумным придержать язык и подчиниться.
Мы подплыли на лодке к широкому песчаному пляжу. От него вверх вела заросшая лозой лестница, от которой начиналось подобие дороги к городу. Джанела проворно установила на берегу небольшой бронзовый треножник и разожгла под ним огонь. Я протянул ей декоративный горшочек, наполненный кусочками магического янтаря. Она повесила горшочек на треногу, янтарь быстро задымился. Джанела принялась собирать мох с камней, сухие листья, поймала зеленого жучка, торопливо метнувшегося из-под листьев.
Пока она трудилась, я вдруг ощутил себя неловко, словно нахожусь в каком-то тревожном сне. Я услыхал какие-то приглушенные голоса и стал озираться, как и остальные члены нашего отряда. Но ничего не было видно. Правда, что-то грузно зашевелилось в кустарнике неподалеку. Братья Сирильян разом подняли луки. Остальные вытащили сабли, застыли в напряженном ожидании.
Кусты резко раздвинулись. И появилось огромное нечто, иначе и не назовешь, поскольку это было существо не из плоти. Я различал джунгли сквозь него, хотя и несколько неясно, затемненно. Существо подняло то, что можно было бы назвать головой, и открыло то место, где должен был бы находиться рот. Загремел хор голосов, словно это нечто вмещало в себя множество душ.
Нечто шагнуло вперед — на песке отпечатались следы.
— Приготовиться, — скомандовал я.
Существо продолжало приближаться, колебля песок под своей тяжестью. Двигалось оно неторопливо, но такими широкими шагами, что быстро оказалось рядом.
Братья натянули тетивы.
— Пока рано, — сказал я. Джанела, встав у треножника, бросила в охваченный пламенем горшок мох, листья и жука. Вверх поднялся горьковатый дым.
Нечто продолжало приближаться, и множество голосов звучали все громче и громче.
Джанела торжественно произнесла:
Старейшины
Старые призраки
Мы путешественники с Запада
Прибыли за знаниями
Прибыли преклониться
Из той земли
Где вы некогда правили.
Темное существо остановилось в нескольких футах перед нами. Голоса теперь лишь что-то тихо бормотали.
Джанела плеснула на пламя в горшочке из бутылочки с водой, прихваченной нами из реки Ориссы.
Вверх взметнулось пламя столь яркое, что заболели глаза. Я протер глаза, а когда отнял руки от лица, обнаружил, что существо исчезло.
Пип опустил ногу в оставшийся от существа след на песке — ступня помещалась с большим запасом.
Пип мрачно усмехнулся в свою чахлую бородку.
— В два раза больше моей ноги, — сказал он. — Я так думаю, парни, что за такую работу надо требовать двойной оплаты.
Все захохотали.
Самый высокий и молодой из братьев Сирильян оглядел Пипа сверху донизу. На это не ушло много времени.
— Может быть, ты и прав, — сказал он. — Но ведь всё, что ни возьми, больше тебя в два раза, Пип!
Где-то в джунглях взвыл зверь. Пип скривился.
— Кто-то еще бродит в зарослях, — сказал он.
Джанела не отвлекалась ни на что. Она занималась следующим заклинанием. Разложив рядом с треножником свой плащ, она выкладывала на него из своей удивительной сумки различные пузырьки и кулечки. Плащ был разложен так, что яркие магические символы воскресителей были ясно видны.
До меня вдруг дошло, что Джанела, кажется, и не обратила внимания на появление и исчезновение призрачного чудовища.
— Ты разве знала, что должно что-то случиться?
— Нет, — сказала она. — Предчувствовала. Ну а потом просто удачно догадалась, что надо сделать. Благодарение Тедейту, мы столкнулись лишь с несколькими старыми и слабыми призраками. Если бы нам встретился демон наподобие Сенака, нам бы не поздоровилось.
— Ну спасибо, успокоила, — проворчал я.
Джанела рассмеялась, исполненная юношеской дерзости и самоуверенности.
— Не бойся, — сказала она. — Я думаю, мне удастся кое-что придумать.
Она принялась крошечными мехами раздувать огонь над тлеющими угольками в горшочке. Затем насыпала туда трав, плеснула магического масла, и огонь внутри снова ожил, весело потрескивая и испуская дымок.
Любопытный она все-таки человек, подумал я и вдруг с изумлением обнаружил, что разглядываю ее гибкую фигурку и грациозные движения с интересом далеко не стариковским. Очевидно, энергия омоложения затронула не только мои волосы. Я смутился, а увидев ее озадаченный взгляд, скрыл свое смущение, поинтересовавшись, чем это она занята.
— Если мы собираемся обследовать город, — сказала она, — нам понадобится проводник.
Она смяла в комок лист бумаги и принялась приговаривать:
Могущество богов Никогда не исчезает А лишь изменяется И открывается тому Кто ищет.
Комок она бросила в огонь. Бумагу охватило пламя, а Джанела выкрикнула:
— Берегись, Искатель!
Она вскинула руки, и огонь от янтарей стал подниматься вверх, пока не запылал прямо перед ее лицом. Она дунула на него, и пламя принялось кружиться все быстрее и быстрее, как веретено у ткачихи. Затем пламя рванулось в сторону как живое. Метнувшись к лестнице, пламя охватило лозу, и та сгорела так быстро, что в мгновение ока не осталось ничего, кроме золы. Пылающий шар завис над золой словно в ожидании.
— Теперь нам надо просто идти за ним, — сказала Джанела. Она стала собирать свои колдовские аксессуары.
— И куда же? — спросил я.
Джанела встряхнула плащ. Колыхнулась стена воздуха, и мне показалось, что пахнуло весенним цветением.
— Там, в городе, где-то должно находиться место сосредоточения энергии, — сказала она. — Место, где совершались самые важные заклинания. И я должна выяснить, не осталось ли там запасов магии, которой мы могли бы воспользоваться.
Свернув плащ в скатку, она закинула его и сумку за спину.
Горящий шар подпрыгивал в воздухе, метался взад и вперед, оставляя за собой жирный дымный шлейф, и походил на нетерпеливо мечущегося щенка. Я засмеялся, видя, как он приплясывает. Джанела усмехнулась.
— Я решила не использовать фаворита. Мои учителя магии почему-то всегда прибегали к помощи этого маленького мрачного существа с клыками, когтями и в чешуе.
— Ты забыла упомянуть о его злодейских замашках и не менее отвратительном запахе, — сказал я.
— И это есть, — сказала она. — Материализованные фавориты иногда полезны, я думаю, ну а на этот раз я решила придумать нечто позабавнее.
Наши спутники тоже забавлялись зрелищем подскакивающего огня, и даже Пип стал ворчать меньше. Мы все образовали готовый к отражению атаки строй и двинулись вперед, к городу.
Огненный шар тут же рванулся вперед, пролетая над остатками мостовой, некогда широкой удобной дороги, ведущей к городу от гавани.
Можно было только догадываться, каков был здесь рынок и какие удивительные товары привозились сюда со всех краев обширной империи старейшин. Дорога вела к огромным столбам — остаткам давно исчезнувших ворот. Земля и обрушившиеся стены вокруг почернели и вспучились, словно их сжимала чья-то колоссальная сила, а потом опалило нестерпимым жаром. Наш маленький огонек помешкал, а потом взмыл над стенами.
— Я думаю, он хочет, чтобы мы взобрались здесь, а не проходили через ворота, — сказала Джанела.
И мы принялись карабкаться, соскальзывая с гладкой поверхности. Стена оказалась такой толстой, что поверху запросто мог бы проехать грузовой фургон. Вдоль стены отчетливо выделялись остатки разрушенных стратегических башен. Весь город был когда-то обнесен этой неприступной стеной. Мы взобрались, и перед нами открылись улицы, заросшие травой и кустарником, — в руинах вовсю хозяйничали джунгли. В противоположном конце города маячило какое-то строение с двумя куполами. Солнечные лучи, отражаясь от металлической кровли, ослепляли нас.
Горящий шарик поплыл к этим куполам, а мы двинулись за ним, шагая по верху стены, огибающей город.
Город оказался гигантским, с широкими проспектами, парками отдыха и общественными банями, выстроенными на местах, откуда били подземные источники. Здания возводились из крепкого камня, облицованного белым мрамором. Высокие и приземистые, вытянутые и круглые, все постройки говорили о мастерах-строителях, хорошо знавших свое дело. Тут и там виднелись сохранившиеся фрагменты стенной росписи и обломки статуй, свидетельствовавшие о стремлении живших здесь людей к изящному, о наличии прекрасного художественного вкуса. Но эти высокодуховные люди исчезли. Теперь вместо человека тут царили растения и животные. Джунгли заполонили улицы. Гигантские лианы своими коричневыми корнями и зелеными стеблями медленно разрушали мраморные фасады. Звери бродили по паркам, и с высоты стены мы наблюдали за дракой бабуинов со стаей шакалов в развалинах одной из бань.
Шрамы от боевых действий покрывали город; эти следы открывались нам, пока мы огибали по кругу город, и становилось ясно, что конец жизни здесь пришел не естественным путем. Те, кто осаждал город, сжигали дома, разрушали каменные постройки. Статуи богов и героев стояли обезглавленными. Внутри стадиона, на открытом поле, мы разглядели разбросанные человеческие кости. И судя даже по этим очень древним останкам, здесь произошла такая битва, которых мало было в истории.
Больно и страшно было смотреть на картину такого поражения старейшин при всей их мифической силе и мудрости, если только город действительно принадлежал когда-то им. Кто же был их врагом? Существуют ли они где-нибудь до сих пор? И с чем же столкнулись старейшины? С природным явлением или же с духами? И за что заплатили они такую страшную цену?
Мои размышления прервал какой-то ухающий крик, прозвучавший из заросших кустарником улиц внизу. Мы все остановились, держа оружие наготове. Второй крик ответил первому, но уже издали.
— Вон там! — сказала Джанела.
Я повернул голову и успел заметить, как в воздухе мелькнула лапа, поросшая коричневой шерстью.
— Какое-то животное, — предположил я.
— Все лучше, чем призрак, — сказал Пип. — Пусть оно со своим дружком подойдет поближе, я им покажу, что такое хороший стрелок.
Но он тут же закрыл рот, потому что, словно в ответ на его похвальбу, послышался целый хор этих воплей.
Захлопало множество крыльев, будто в воздух поднялась стая вспугнутых птиц. Внезапно смолкли не утихавшие до того крики обезьян, и нас охватила тишина, прерываемая лишь неумолчным жужжанием насекомых.
— Похоже, эти крики вызваны нашим появлением, — сказала Джанела, давая понять, что неплохо бы найти укрытие на случай, если нам придется обороняться.
Я указал на купола, до которых оставалось еще минут пятнадцать ходу.
— Значит, просто надо продолжать идти в ту сторону, — сказал я.
Мы продолжили наш путь, но уже не глазея по сторонам и скорым шагом. Тут и там раздавались те же крики, но всегда или сзади, или сбоку. Больше нам не удавалось разглядеть наших преследователей — если считать их таковыми, — но иногда до нас доносились звуки бегущих ног и потрескивание кустарника.
Вскоре мы подошли к тому месту, где вынуждены были покинуть относительно безопасную стену. Дальше стена была разрушена. Под нами расстилался заросший парк. А за этим парком — футах в двухстах — маячили купола. Они венчали собой высокие башни, к черному зияющему входу одной из которых вели широкие выщербленные ступени. Горящий шарик, оставляя дымный след, зигзагами двинулся среди зарослей. Так он добрался до ступеней, завис над ними, вверх рвануло пламя, погасло… и наш проводник исчез, превратившись лишь в облачко дыма.
Мы добрались до цели.
С предосторожностями, оглядываясь, мы спустились со стены.
Жара не уменьшилась, хоть мы и оказались в тенистых зарослях, а вот чувство опасности возросло. Затылок покалывало от напряжения, а рука, постоянно сжимавшая рукоять сабли, даже разболелась. Но мы пересекли парк и приблизились к зданию без происшествий.
Пип и с ним еще двое поднялись по ступеням и заглянули внутрь, пока остальные прикрывали их с тыла у основания лестницы. Ушедшие трое пропадали долго, мы же стояли молча и даже не пытались подойти поближе и выяснить, что из себя представляла статуя, обломки которой валялись на земле, а лишь поглядывали, куда бы можно было в случае чего спрятаться.
Наконец Пип окликнул нас и сказал, что внутри все спокойно и безопасно.
И вновь, как в насмешку, его прервал тот же крик. Но на этот раз справа от нас. Мы и глазом не успели моргнуть, как на нас напали.
Не люди и не звери атаковали нас — а худшее, что можно представить из смеси обоих. Серые неуклюжие фигуры выскочили из кустов, жутко завывая. С огромными волосатыми плечами, с ручищами толщиною в тело крупного человека и покатыми лбами, они скалили желтые клыки и сверкали налитыми кровью глазами. Вооружены они были каменными топорами и толстыми дубинками. Пропели луки братьев Сирильян, и четыре твари упали с хриплыми воплями. Это сдержало их первый атакующий порыв. Но затем они вновь двинулись на нас. Ко мне потянулась громадная лапа, и я ударил по ней саблей наотмашь. Я услыхал короткий вскрик Джанелы, вогнавшей клинок в тело нападавшего. Тварей становилось все больше, и мы начали отступать, поднимаясь по ступеням. Один монстр перелез через балюстраду, но был встречен топором Отави.
Воющие волны атакующих одна за другой накатывали на нас. Нам удавалось каждый раз отбивать наступление, но следующее становилось еще яростнее и многочисленнее. Я уже несколько раз поскальзывался на выщербленных, залитых кровью ступенях. Однажды меня успела подхватить Джанела, а над нею уже нависло чудовище с занесенной дубиной. Я и крикнуть не успел, а она уже развернулась и поразила врага.
Наконец мы прижались спинами к зданию и уже стали протискиваться в коридор, осыпающиеся стены которого дали нам облегчение. Теперь враги могли нападать лишь с одной стороны. Братья Сирильян уже не могли пользоваться луками в тесном помещении и взялись за топоры. Твари все наседали, но узкий коридор давал нам преимущество. Этим чудовищам уже мешали трупы своих.
Я вдруг услыхал человеческий боевой клич и увидел, как, перепрыгнув через обломки статуи во дворе, к нам устремилась какая-то грузная фигура в кожаных доспехах. Это был человек могучего телосложения с большой седой окладистой бородой; из-под его шлема выбивались такие же седые кудри. За ним гналась дюжина этих тварей. С диким криком он ворвался в осаждающую нас толпу и, развернувшись, встал в наш оборонительный строй.
Хотя нас стало больше всего лишь на одного, с этого момента присутствие духа стало покидать напавших на нас полулюдей. Наш новый союзник словно излучал энергию, и мы, заряжаясь ею, обрушились на чудовищ с мощью гигантов.
Наконец они разбежались, а мы, тяжело дыша, хлопали друг друга по спинам и радовались, что с такой честью вышли из положения, да еще и все остались в живых. Но никто не сомневался, что твари могут вернуться в любую минуту, да еще и с подкреплением. Я отдал приказ быть готовыми к отражению возможной атаки. Джанела пошла осматривать храм — именно храмом и оказалось строение, — а я занялся нашим новым товарищем.
Он стянул с себя доспехи и, опустившись на заваленный камнями пол, принялся перевязывать небольшую рану на бедре матерчатым бинтом, который достал из шлема. Он был крупным человеком, казалось, имел бочонок в груди, бочку в животе и дыню в голове. Его словно распирало изнутри. Завитки жестких седых волос покрывали спину и грудь.
Когда я подошел к нему, он поднял голову и улыбнулся, растянув рот до ушей.
— Меня зовут капитан Митрайк, мой господин, — сказал он низким, утробным басом. — Хотя сейчас у меня с собою и нет пожалованного капитанского жезла. Ежели у вас найдется глоток крепкой выпивки, чтобы я смог поднять тост за ваше здоровье, благородный господин, то я ваш по гроб жизни!Я рассмеялся и протянул ему кожаную фляжку с бренди, отцепив ее от своего пояса.
— Ну, это я могу для вас сделать, капитан Митрайк, — сказал я. — Как раз этим мы и собирались заняться, когда вы присоединились к нам.
Он откупорил фляжку.
— И правильно бы сделали.
Митрайк влил бренди в свою глотку. Затем встряхнул фляжку, убедившись, что она не опустела, повеселел и отдал ее обратно.
— Прошу прощения за бесцеремонность, господин, — сказал он. — Но вот уже много дней мне не удавалось хорошенько промыть мои трубы приличным напитком.
— Оно всегда полезно, — сказал я. — А у нас запасов хватает. Он вновь расцвел в улыбке.
— Надеюсь на вашу безграничную доброту, — сказал он. Потянувшись, как кот на солнышке, он зевнул. — Надо думать, у вас ко мне немало вопросов, — сказал он. — И я готов ответить. Давно я не встречал тут чужестранцев. Но ежели не возражаете, я бы для начала немного вздремнул, а уж потом спрашивайте, о чем хотите.
Я понимающе кивнул и не успел больше вымолвить и слова, как Митрайк улегся на бок прямо на полу, лишь убрав из-под себя наиболее крупные обломки, и так захрапел, что со стен посыпались камешки.
Подбежала Джанела. Она была столь взволнована, что бросила на Митрайка лишь быстрый взгляд.
— Похоже, я нашла то, что мы ищем, — сказал она. — Но мне нужна помощь и дополнительное освещение.
Я спросил, что же это такое она нашла, но она покачала головой и заявила, что я сам должен посмотреть. Она извлекла пару светящихся ожерелий, прошептала заклинание, и они ожили. Я взял у нее одно ожерелье, попросил Отави присматривать за Митрайком, поскольку не имел привычки доверять незнакомцам, встретившимся в неизведанных землях, и пошел вслед за ней по длинному, тускло освещенному коридору.
Коридор вывел в огромный зал со сводчатым потолком, теряющимся во мраке где-то наверху. Когда мы двинулись дальше, держа перед собой светящиеся ожерелья, по стенам запрыгали гигантские тени. Джанела еще пошептала, и ожерелья разгорелись ярче, а тени стали четче. Она указала на середину помещения, где стояли четыре статуи, размещенные по углам квадрата. Они представляли собой уменьшенные копии с той женщины-демона, охраняющей вход в гавань. Фигуры не пострадали от времени, и свет прыгал по их почерневшим от огня лицам. Джанела подвела меня к месту, которое охраняли статуи.
— Смотри, — сказала она, еще выше поднимая ожерелье. На площадке шириною и длиною в двенадцать футов просматривалась высеченная пентаграмма. Внутри пентаграммы располагались различные символы и, видимо, буквы неизвестного мне языка. А также была выложена из мозаики фигура танцовщицы — изящные руки подняты высоко, в одной перо, в другой — развевающийся шарф. Я был озадачен.
— Такую фигурку Янош носил на шее, — сказал я.
— И у меня такая же, — сказала Джанела, дотрагиваясь до серебряного украшения на своей шее.
Вообще-то изображение на камне больше походило на фигурку, имевшуюся у Джанелы, поскольку вокруг была выложена та же дворцовая сцена, которую я увидел, оживив ту фигурку прикосновением руки. На своих тронах сидели король и королева. Здесь же присутствовали придворные, и среди них — те самые странные гости. И точно так же хитро и злобно посматривал на танцовщицу король демонов. Только теперь он стоял рядом с королевским троном. Имелись и другие отличия, в основном касавшиеся возраста монарха. Король выглядел довольно тучным, его лицо избороздили морщины озабоченности. По-прежнему красивая королева также была старше, теперь более походя на внушающую уважение венценосную особу, а печальные, задумчивые глаза говорили о многих неприятностях, которые пришлось ей пережить.
Только танцовщица, казалось, нисколько не изменилась.
Зато король демонов стал еще надменнее. Протянув свою когтистую лапу к танцовщице, он почти касался ее. Мне даже показалось, что танцовщица съежилась от страха.
Я содрогнулся.
— Надеюсь, ты не собираешься произносить заклинание, — сказал я, — чтобы оживлять эту сцену.
— Я могла бы, — сказала Джанела. — Но не буду. Здесь поработала черная магия. Для этого и нужна пентаграмма. И мне вовсе не хочется узнавать, какого демона она содержит в себе.
— Но зачем старейшины занимались такими вещами? — спросил я. — Зачем им выдумывать такие картины?
— Они не выдумывали, — сказала Джанела. — Я уверена, что такие картины имели место в их жизни. Правда, пентаграмму вокруг высекли позднее.
— Это сделали те, кто уничтожил город? — рискнул предположить я.
Джанела кивнула.
— Они самые, — сказала она. — И мне не нужна их магия, чтобы призвать ее на службу нам.
Она показала мне на один из углов картины на камне. Поначалу мне почудилось, что я вижу лишь какие-то бессмысленные линии, но потом я понял, что это масштабная карта, изображавшая места, в том числе и знакомые нам. Я увидел Ориссу и тот полуостров, где некогда располагалась Ликантия. От этих знакомых мест я проследил путь до Ирайи и посмотрел на те края, куда предприняла свое великое западное путешествие Ради. Я узнавал многие края, но гораздо больше было изображено незнакомых, и вся карта была выполнена столь подробно, что я возненавидел того человека или демона, которому эти знания достались столь легко. Он знал те края, которые для меня и моих современников еще скрывались во мраке расстояний.
Но Джанела не испытывала подобных чувств. Она указала мне на то, что интересовало ее больше всего. Ведь тут изображалось и Восточное море, по которому мы прошли, и тот берег, к которому мы пристали, и далее…
— Королевства Ночи, — выдохнула Джанела, произнеся вслух мои мысли.
Впрочем, сами Королевства Ночи на карте изображены не были, указывался только путь к ним. Река, возле устья которой мы находились, петляла на восток и заканчивалась огромным озером. За озером начиналась дорога, поднимающаяся в горы и минующая перевал возле массива, похожего по форме на сжатый кулак, что скорее всего и было Кулаком Богов. Перебравшись через горы, далее дорога устремлялась по карте к изображению замка. Очевидно, это и была цель нашего путешествия. Я прошептал молитву Тедейту за то, что не обманулся в своих надеждах.
Джанела что-то сказала, и я пришел в себя.
— Что? — переспросил я.
— Я хочу сделать копию, — повторила она. — Если не трудно, посвети на рисунок.
Она отдала мне свое ожерелье, и я обе нитки поднял повыше, чтобы ей было лучше видно. Джанела достала из сумки небольшой тряпичный сверток. Когда она его развернула, я увидел небольшую угольную палочку, которой она и принялась штриховать ту часть карты, которая нам требовалась. Работала она тщательно, следя, чтобы каждая высеченная бороздка забивалась черным веществом. Угольная палочка к концу работы совсем стерлась. Джанела расстелила тряпочку, в которой хранилась палочка.
Она улыбнулась мне.
— Ну а теперь чуть-чуть магии.
Джанела свернула тряпочку в квадрат, еще раз свернула и еще, пока та не стала совсем маленькой. Затем сжала ее между ладонями и прошептала заклинание. Когда она отпустила ладони, тряпочка упала и стала разворачиваться, становясь все больше и больше, пока не накрыла всю карту. Джанела наложила ее на зачерченную область, крепко прижала и прогладила тряпку рукоятью кинжала. Она не торопилась, чтобы получились отпечатки каждой точки.
— Я привыкла так делать еще в те времена, когда была девочкой, — пояснила она, работая. — У меня были детские гравюры, вырезанные в дереве. Фантастические картинки: огнедышащие драконы; люди с огромными ногами, которые могли стоять на одной ноге, а другой прятать себя в тени; лесные духи и сказочные принцессы. Ну знаешь, эти сказки для маленьких. Когда я стала слишком взрослой для них — или, вернее, хотела убедить других, что я уже взрослая, — я стала снимать с них копии, как сейчас. Если мне приходилось делать кому-то подарок, я заворачивала его в такую вот копию.
Я посмотрел на нее. От угольного стерженька у нее остались мазки на щеке и на носу.
— А теперь я скучаю по тем дням, — сказала она и рассмеялась над своими детскими воспоминаниями.
— Не может быть! — с улыбкой сказал я. — Глядя на вас, госпожа Серый Плащ, трудно поверить, что вы уже не ребенок.
Она поняла и засмеялась еще громче.
— Это из-за моего носа, да?
— И из-за щеки, — сказал я. Джанела смиренно вздохнула.
— Чего не сделаешь ради магического искусства.
Затем она отняла тряпку от рисунка и продемонстрировала. Копия получилась превосходной, только в зеркальном отражении.
— То, что нам надо, — сказал я.
Джанела казалась довольной собой. И вдруг она сказала:
— А теперь нам надо позаботиться о том, чтобы как можно дольше оставаться в живых и успеть воспользоваться этой картой.
По возвращении мы обнаружили, что наши люди устроили небольшую баррикаду из обломков в коридоре и расселись во внутреннем дворе. Братья Сирильян перетягивали тетивы луков; Отави точил лезвие топора шершавым камнем, Пип и остальные чистили свое оружие. Над костерком в котле булькала похлебка.
Митрайк по-прежнему безмятежно храпел.
Наступила ночь. Луна была в первой фазе и светила слабо. Из джунглей, где тут и там помигивали многочисленные светлячки, доносились пугающие ночные звуки. Помрачневший Пип тревожно огляделся.
— Сдается мне, что Квотерволз не станет изображать из себя героя и не пойдет сюда в темноте, несмотря на ваш приказ.
— Но я же как раз и сказал ему, что, даже если у нас и возникнут неприятности, он ни в коем случае не должен идти на выручку ночью, — сказал я. — Это ни к чему хорошему не приведет. К тому же мы тут неплохо устроились, как в крепости.
Пип покачал головой.
— Вот чего я добился, напросившись в это путешествие, — пробормотал он, ни к кому в особенности не обращаясь. — И надо бы мне было послушаться моей дорогой мамочки. И заниматься себе мирным промыслом, как это делал папочка. А уж лучше него никто не срезал кошельки во всем Чипе.
Я не стал обращать внимание на его брюзжание, и мы с Джанелой вышли наружу узнать, что, там происходит. Мы внимательно осмотрели труп особенно здоровенной твари, распростертой у входа. Теперь, несмотря на свои размеры и по-прежнему сжатую в лапе массивную дубинку, чудовище не выглядело таким уж страшным. Более того, зрелище было жалким — глаза широко раскрыты в последнем изумлении, а губы искривлены болью. Несмотря на покатый лоб, лицо казалось таким беззащитным, человеческим, почти детским.
— Несчастное создание, — сказала Джанела. — Я бы так и не поверила в те истории, что слышала, — она содрогнулась, — если бы… если бы не увидела собственными глазами.
— Что ты имеешь в виду? — спросил я.
— Согласно некоторым легендам, — сказала она, — именно в такие создания и превратились люди, что некогда жили в этом городе.
Эти слова меня потрясли, но я ничего не сказал, ожидая продолжения.
— Когда старейшины покинули Вакаан, — сказала она, — этот город стал первой линией обороны их нового царства. По крайней мере, так гласят мифы. Впрочем, это только моя догадка, что в легендах говорится именно об этом городе и гавани. Название этого места не сохранилось в памяти людей. Невзирая на то, что битвы и осады тут длились много лет.
Оставшиеся следы сражений и натолкнули Джанелу на догадку, что речь идет именно об этом городе. Она продолжила:
— Затем, в результате предательства внутри города, стены его были преодолены врагом. Всех жителей подвергли истреблению, за исключением немногих женщин.
Джанела указала на трупы.
— Видимо, это и есть их потомки.
— Что-то я не могу понять, как же это могло случиться, — сказал я, припоминая изящную фигурку танцовщицы и другие женские фигуры, которые я видел на сохранившихся фресках храма.
— Это всего лишь легенда, — сказала Джанела. — И ты вправе сомневаться. И мне было бы приятнее полагать, что прав ты. Но легенда гласит, что вражеский король призвал из другого мира чудовищ, которым отдал в любовницы оставшихся в живых женщин. Получившиеся в результате дети представляли из себя полулюдей-полузверей и были осуждены жить здесь все время на положении примитивных дикарей.
Я посмотрел на получеловека с жалостью и страхом. Если история, рассказанная Джанелой, была реальностью, а не мифом, и враг, который обрек на столь несчастную судьбу этот народ, был причиною неприятностей, обрушившихся на Ориссу и Вакаан, то наше путешествие представляло из себя нечто более важное, чем просто поиски приключений. И коли будет на то воля Тедейта, разгадку происходящего мы найдем в Королевствах Ночи.
Жук-светлячок проплыл в воздухе между мною и Джанелой, и этот слабый проблеск облегчил мои тревоги. Джанела резко вскинула руку и поймала жука, зажав его осторожно между ладонями. Она слегка их приоткрыла, и я разглядел слабое свечение внутри. Джанела наморщила лоб, и тут же морщины разгладились, словно ее осенило.
— Мне надо куда-то положить мою маленькую сестричку, — сказала она и устремилась обратно в коридор. Я последовал за ней.
Митрайк уже проснулся и, скорчившись у костра, запускал в котелок ложку. Я извлек из наших запасов бутылку бренди и поставил ее на камень рядом с ним.
— Вот и обещанная выпивка, — сказал я. — И я меняю ее на рассказ о том, кто ты такой и как ты здесь оказался.
Ухватившись за бутылку, Митрайк расхохотался.
— Какая может быть оплата за болтовню, добрый господин. Да вам и любой скажет, что старина Митрайк любит почесать язык, особенно о себе самом. — Он посмотрел на выпивку и улыбнулся еще шире. — Разумеется, этого хватит, чтобы лишь слегка смазать мои трубы. Но все равно, большое спасибо.
Он вылакал большую часть содержимого и отдал мне бутылку. Я отпил и передал Джанеле. Я заметил, как она сунула за голенище маленькую коробочку — должно быть, новый дом для жука. Теперь все ее внимание было обращено на Митрайка.
Она сразу разглядела в нем плута и сказала:
— А эта история не из разряда тех, которые начинаются словами: «Я попал в дурную компанию»?
Митрайк загоготал и хлопнул себя по колену.
— Именно это я и собирался сказать, моя госпожа, — сказал он. — Вы пришибли старину Митрайка с первого же удара.
Он еще выпил, затем вдруг посерьезнел и обратился ко мне:
— Но это правда. Тем моя история печальнее. Моя семья занималась торговлей в этих морях с тех времен, когда воды здесь было на слезинку в божьем глазу. Честные моряки, честные торговцы. И я был гордостью отца и матери. Я дослужился до капитана, и все шло к тому, чтобы заиметь мне собственное судно, подсчитывать себе доходы по праздникам и покупать всем выпивку в трактире.
Все мои люди подошли поближе. Они усмехались и качали головами, сопереживая Митрайку. Я видел, как они по очереди передавали свое оружие Джанеле, которая окропляла его магическим маслом и отдавала обратно. Пип стоял, дожидаясь своей очереди, и его большие уши ни слова не пропускали из истории нашего гостя.
Митрайк сделал здоровенный глоток и передал бутылку одному из Сирильянов.
— Так бы все оно и случилось, если бы не мой дурной нрав и не беспокойный характер, мое извечное проклятие. Я всегда вмешивался в чужие дела, полагая, что разбираюсь в них лучше других.
Я знавал людей такого типа. У меня у самого на службе состоял такой же капитан. И рассказанное дальше меня не удивило.
— За год мне приходилось менять несколько мест, а это богатства не приносит. Приходилось, как говорится, и углы срезать, если вы понимаете, что я имею в виду.
Я прекрасно понимал. В таких случаях украденный товар списывался на повреждение или пропажу в шторм. Иногда таким образом пропадали и целые корабли.
— И в довершение позора занялся я пиратством, — сказал Митрайк. — Использовал для этого корабли хозяев, набирал ребят, известных склонностью к этому делу. Однако же мои хозяева не были болванами. Вскоре они все поняли, и, пока меня не поймали, пришлось бежать, дабы удержать голову на плечах и не дать отрубить себе руки. Так что прошло немного времени, и я стал настоящим пиратом. И с тех пор занимался только этим делом.
— И с чего же началось раскаяние? — спросил я. — Судя по твоему тону, ты понял заблуждения прежних дней и теперь жалеешь о содеянном.
Митрайк скорбно кивнул.
— Именно так, мой господин, — сказал он. — Так и произошло. Мои приятели высадили меня здесь много месяцев назад. Они обвинили меня в том, что я обкрадываю их. Что беру себе долю больше, чем заслуживаю. А это была чистая ложь!
Он яростно сверкнул глазами, словно своей горячностью хотел доказать истинность этих слов. Я снова протянул ему бутылку, он вздохнул и успокоился, отхлебнув.
— Ну да с ними было не договориться, — продолжил он. — И они высадили меня сюда, жить среди зверей. С тех пор только и спасаюсь бегством да прячусь. Эти зверюги, видите ли, не шибко смышленые. Особенно когда ты тут в одиночестве, то можно просто не попадаться им на глаза. Не поднимать шума и смываться, пока они не подошли слишком близко. Этим я и занимался с тех пор, как мои приятели так со мной обошлись. И не скрою правды — в первый месяц своего пребывания я поклялся, что если суждено мне выбраться из этого богами забытого места, то я разыщу бывших компаньонов и отплачу соответственно. Отомщу. А затем стану величайшим из пиратов. Бичом морей. Но время проходило, и вот я уже стал размышлять о моих родственниках, о том, как я их опозорил, таких честных и достойных людей. Я в конце концов раскаялся…
Он поднял голову и посмотрел на меня большими, как у коровы, карими глазами.
— Что вы на это скажете, господин Антеро? Заберете из этого жуткого места старину Митрайка? Дадите ему шанс начать правильную жизнь?
Я кивнул.
— Оставайся с нами, — сказал я. — И если мы останемся в живых, то заберем тебя с собой. — Судя по всему, Митрайку значительно полегчало. Но я счел разумным честно предупредить его: — Однако тебе следует знать, что мы находимся не в обычном торговом путешествии. Хотя заодно мы ищем новые рынки.
— Вы в основном собираетесь передвигаться по воде? — поинтересовался Митрайк.
— Да, — сказал я. — Мы будем подниматься вверх по реке.
— Я знаю эту реку, — сказал Митрайк. — Даже проходил на несколько лиг вверх. Плыть по ней не так уж трудно, лишь бы ваша осадка позволяла. А она, похоже, позволяет.
Я напрягся. Но не успел и слова сказать, как Джанела резко спросила:
— А откуда ты знаешь, какие у нас корабли? Ты что, наблюдал, как мы подходили?
Митрайк озадаченно посмотрел на нас, а затем с размаху ударил себя по голове.
— Да что вы, госпожа. Я и сам себя спрашиваю, откуда ты, старина Митрайк, знаешь, что у этих кораблей маленькая осадка? И я не могу найти ответ. Это как-то само собой пришло ко мне. Запрыгнуло в ум. Словно кто-то нашептал в ухо.
Он оглядел храмовый коридор и содрогнулся.
— Ох и охота же мне выбраться отсюда, господа. Эти призраки доведут меня до сумасшествия.
И тут Пип издал предупреждающий крик, и тишину ночи раскололи воинственные вопли.
Мы подскочили к баррикаде и увидели, как из темноты выдвигаются серые фигуры полулюдей. Они двигались неудержимо, и не было конца подходящим сзади, на смену тем, которым предстояло пасть.
Братья Сирильян залпом выпустили стрелы, окропленные магическим маслом Джанелы. Стрелы взорвались непосредственно перед тем, как угодить в цель, и послышались человеческие крики боли. Однако это не произвело никакого впечатления на остальных, и колышущиеся серые волны раз за разом заполняли пробелы в своих рядах, вызванные смертоносными стрелами братьев.
Они уже готовы были захлестнуть нашу оборону, но Джанела извлекла из-за голенища сапога маленькую коробочку. Открыв ее, она пробормотала несколько слов заклинания над «маленькой сестричкой» и подбросила ее в воздух. Затем выхватила саблю и присоединилась к нам, готовая вступить в рукопашную.
Наше обработанное магией оружие принялось за свою мясницкую работу, раскалывая черепа, рассекая тела, разбрызгивая вокруг кровь, — и те из нас, кто остался в живых, были обречены с того дня видеть эту бойню в ночных кошмарах.
Я убивал, пока мог дышать, пока руки не налились свинцом, пока ноги не закаменели. Но и потом я продолжал убивать. Митрайк выказал доблесть при встрече с первой же волной нападавших. Одно из существ успело перемахнуть через баррикаду до того, как мы образовали плотную оборонительную линию, Митрайк вырвал у него дубину и проломил ему голову. А затем дрался как безумный — с саблей в одной руке и дубиной в другой. Он бросался туда, где была в нем нужда, где атакующие наваливались яростнее, иногда разя через голову Пипа и попадая прямо в горло очередной атакующей твари.
Но ситуация не становилась менее опасной. Твари не ослабляли натиска. Некоторые из них умирали лишь в попытке оттащить камень из баррикады. Другие умирали, чтобы позволить своим товарищам подойти поближе, пока мы тратили время на извлечение сабель из их тел. Именно так, не успев вытащить оружия, погиб один из бывших пограничников, но за него отомстил Отави, обезглавив ударом топора убийцу. Другой пограничник, смертельно раненный в самом начале схватки, продолжал еще некоторое время сражаться, истекая кровью. Затем он рухнул на баррикаду, выставив перед собой саблю, словно продолжая помогать сдерживать атаки серых орд.
Наконец настала минута, когда я понял, что нам больше не продержаться. Но тут посреди шума битвы стал различим какой-то хрустящий звук.
Джанела закричала:
— Ко мне, маленькая сестричка!
Я поднял глаза и увидел, как на поле боя опускается облако, живое облако из насекомых, звук хитиновых подкрыльев которых и донес до нас ветер.
Ночь обернулась сверкающим днем, когда облако вспыхнуло, образовав над нами маленькое солнце.
Зрелище магической массы светлячков было столь впечатляющим, что я забыл о сражении и пришел в себя только тогда, когда на мою голову чуть не обрушилась дубина. Я отбил атаку, а сверкающее облако рассеялось, превратившись в огромную сверкающую сеть, закинутую в тропическое море.
Джанела что-то выкрикнула на незнакомом мне языке, и облако стало опускаться. Оно опускалось все ниже, опутывая головы и плечи наших врагов. Те завопили от боли, беспомощно отмахиваясь, затем один за другим стали падать и умирать в жутких конвульсиях.
Те, кто выскользнул из-под этой сети, скрывались в темноте или погибали от наших рук.
Джанела хлопнула в ладоши… и сеть исчезла… оставив после себя богатую жатву для Черного Искателя в виде огромного количества мертвых серых тел.
Мы в изнеможении рухнули на пол коридора.
Но этой ночью на отдых времени у нас не было, как не было его на скорбь по павшим товарищам или на восхваление Джанелы за ее сообразительность и магическое искусство.
Мы хотели побыстрее добраться до берега, не дожидаясь, пока полулюди соберутся с силами для очередной атаки. Нам предстоял очень опасный переход ночью через джунгли. Если мы поспешим и при этом не угодим в засаду, мы как раз успеем встретиться на рассвете со спасательным отрядом Квотерволза. И пока мы шагали по стене, я размышлял о том, что Джанела во многом соответствовала уровню магического могущества Яноша. Но если даже ее уровень и был пониже, она все же обладала совершенно особенным образом мышления, который позволял разглядеть магическую и смертоносную силу в таких маленьких и безвредных существах, как светлячки.
Мы торопливо сбежали по лестнице и оказались на песчаном берегу. Встающее солнце посылало лучи на щиты наших товарищей на кораблях. Над солдатами возвышалась голова Квотерволза, и, когда он увидел меня, по лицу его расплылась улыбка облегчения.
Он бросился к нам, но вместо ожидаемого возгласа «Благодарение Тедейту, вы живы и здоровы» он сказал:
— Поторопитесь, господин Антеро. Впередсмотрящие заметили приближающийся флот!
На борту «Ибиса» Келе быстро отдавала одну за другой команды, чтобы все было готово на случай встречи с неприятельским флотом.
— Под каким флагом они идут? — спросил я, хоть и предчувствовал ответ.
Она покачала головой.
— Не могу разобрать, мой господин, еще недостаточно близко, — сказала она.
— Насколько быстры наши корабли? — спросил я.
— Если дело дойдет до гонки — не проиграют.
— Тогда посади на весла самых лучших… и будь готова, — распорядился я и отвел Джанелу в сторону. — Если это те, кого мы боимся, мы можем оказаться в ловушке здесь, в гавани, и не успеем удрать вверх по реке, — сказал я. — Нам надо их остановить.
Джанела кивнула. Я рассказал ей, что жду от ее магии.
Она задумалась.
— Ну не знаю, — неуверенно сказала она. — В этом месте действуют чужие, очень мощные заклинания. В них может содержаться и защита всех сооружений от разрушения… — Она вздохнула. — В общем, я думаю, шансов у меня мало… Но ведь и выбора у нас особого нет, не так ли?
— И вот еще что, — сказал я. — Можешь сотворить это по моей команде?
Она фыркнула:
— Не много ли ты хочешь?
Она бросилась на поиски корабельного плотника и вскоре вернулась, неся небольшой деревянный брусок.
Моряки уже изготовились на веслах. Келе отдала команду, и суда отправились в путь.
Были подняты все паруса, гребцы налегли, и корабль стрелой полетел вдоль мола под северо-западным ветром, вскоре достигнув конца дамбы, там, где стояла каменная статуя.
Тем временем Джанела вырезала что-то из деревянного бруска, обрабатывая его золотым серпиком. То и дело доносились ее ругательства, поскольку, как я разглядел, дерево попалось трухлявое, и Джанела даже разок пробормотала, что да проклянут ее боги, если хоть что-нибудь вообще получится из ее затеи.
Мы пристали к молу и выбрались на древние камни. Джанела устремилась к основанию статуи и принялась творить заклинание.
Я прошел до окончания мола и оттуда увидел корабли. Это были те самые десять ориссианских судов, которые я уже наблюдал при помощи магии. Правда, теперь поверх флага Ориссы у них на мачтах развевались еще два флага: с голубой свернувшейся змеей на фоне восходящего солнца — знамя Вакаана, а пониже — черно-красный флаг стражников Модина.
Корабли находились уже достаточно близко, и я мог разглядеть стоящих на юте флагманского судна. Вновь я увидел Клигуса, еще больше раздувшегося от самодовольства. А рядом — и это пугало — стоял сам Модин. Мой сын все-таки выследил меня, да теперь еще взял в союзники могущественного черного мага.
Мне показалось, что сын увидел меня и удивленно поднял брови. Однако расстояние было велико и такие детали нарисовало скорее всего мое воображение. Впрочем, он все же показал рукой в мою сторону, и Модин повернул голову туда же. Мгновенно он вскинул вверх руки, и с небес грянула магическая извилистая молния, едва не угодив в мол и вызвав яростное шипение в воде, куда она попала, промахнувшись. Я ощутил запах озона.
Услыхав крик Джанелы, я обернулся и увидел, что она уже забирается обратно на борт «Ибиса». Я бросился бежать и вскоре тоже поднялся на борт. Я посмотрел на Джанелу и увидел, что она ожидает приказа, держа кусок дерева обеими руками. Деревянный брусок теперь представлял собой грубую копию статуи демона.
— Давай! — сказал я.
И Джанела с треском разломила копию.
Из-под основания статуи рвануло пламя, поднимаясь выше ее головы. Раздался взрыв, подобный извержению давно уснувшего вулкана, кроша основание статуи, и нас осыпало мелкими жалящими осколками.
Статуя медленно начала крениться — на минуту застыла в падении — и рухнула, подняв волну, на которой наши корабли взлетели выше прибрежных пальм.
Когда волна ушла, я увидел, что упавшая фигура перегородила вход в гавань. А в море наши преследователи размахивали руками в бессильном гневе.
Мы не стали ждать, что они предпримут, и три наших судна устремились вверх по реке.
Эта голубая дорога вела, если верить карте Джанелы, к нашей цели. Но только теперь река представляла собой не просто открытый путь к нашей мечте, но и вообще единственный путь, по которому мы могли продолжать движение.
