Книга: Поводырь чудовищ
Назад: Глава 1 ПОПАДАНЕЦ
Дальше: Глава 3 ПОВОДЫРЬ

Глава 2
КУРСАНТ

Столица брадарского королевства считалась величественнейшим городом в этом мире, хотя, по мнению арабов, самым красивым был Исламбул. Лугус во всех смыслах этого слова был городом контрастов. Поразившая меня при первом знакомстве легкость оказалась лишь ажурной «одеждой», до времени скрывающей от взора врагов основательность и незыблемость. Этот эффект достигался тем, что практически все стены в городе были прикрыты деревянными решетками-шпалерами, на которых рос виноград. И только высокие башенки и купола дворцов сверкали блоками дорогого белого мрамора, ажурность которым придавали узорные пропилы. Глядя на эти башенки, можно было предположить, что арабы правы, потому что мрамор сюда привозили из окрестностей Исламбула — «города ислама», прозванного за внешний вид жемчужиной запада. Арабы в этом мире жили на западе, а кельты на востоке, так что мне приходилось чуть переосмысливать устоявшиеся в моем сознании понятия о восточных и западных культурах.
Особо гнетущим Лугус казался в полдень, когда Ярило нависал над головой, а серые стены домов начинали излучать жару даже сквозь зелень винограда на шпалерах. Хорошо, что форменная куртка имела парадный вариант — белый с серебряным шитьем, а то в боевой черной мне бы в такую жару не поздоровилось.
Внешне я довольно сильно выделялся на фоне прохожих, одетых в некую смесь славянских нарядов и кельтских хитонов. На мне красовалась вышеупомянутая куртка-безрукавка японского стиля. Хорошо, что у поводырей не прижилось кимоно, вот бы я намучился. Под запахивающейся курткой у меня имелась белая шелковая рубаха. Костюм дополняли коричневые шаровары и такого же цвета мягкие сапоги. На широком поясе висел прямой меч, только мешавший при ходьбе.
Мне-то что, а вот постовым у ворот нашей школы сейчас приходится туго — пластинчатые самурайские латы, причем черного цвета, под жарким Ярилом превращаются в духовку.
В такие дни меня всегда тянуло в прохладу подвала книжного магазина, куда я и направлялся, — только там можно смириться с душной атмосферой этого города.
Так уж случилось, что при первом знакомстве Лугус буквально растоптал меня, и не столько своей мощью и фундаментальностью, а известием о том, что я попал в армейскую кабалу на десять местных лет, которые, как назло, почти в полтора раза длиннее земных.
Заверенный моим отпечатком контракт имел хитрые исключения. Хотя в тот момент я вполне мог подписать вечные обязательства и без каких-либо юридических хитростей. В контракте говорилось, что мне предстоит прослужить в королевской тяжелой пехоте пять лет. Но в одном из исключений имелась пометка, что в случае выявления у меня специфических способностей я поступаю в корпус поводырей на десять лет. И вербовщик в пограничном форте, и князь бегали вокруг меня именно потому, что подозревали наличие тех самых способностей.
И вот теперь я стал курсантом учебной роты корпуса поводырей.
«Веселенькое» известие о сроке службы сначала повергло меня в шок, который перешел в депрессию. Куда-то улетучились планы по завоеванию значимого места в этом мире, и все силы уходили на учебу. С другой стороны, это было не так уж плохо — за два месяца пребывания в Лугусе я ознакомился с местными обычаями, а также поднаторел в языке и даже научился читать. Именно с этой целью я и направлялся в большую книжную лавку, которая находилась в центре купеческого квартала.
В этот квартал я добрался, воспользовавшись паромом через полноводную Дольгу — главную реку государства. Если посмотреть с высоты птичьего полета, то столица выглядела как своеобразный цветок. Посредине неровный круг самого города в обрамлении высоких стен — история у Лугуса была очень неспокойной. К городу примыкали кварталы-пригороды, также обнесенные солидными стенами. Вверх по течению Дольги, параллельно друг другу, на разных берегах находились купеческий и первый магический кварталы. В одном жили и держали свои склады купцы, а во втором размещались магические школы, жилье самих магов и другие учебные заведения, в том числе «школа поводырей». Вниз по течению такой же парой расположились еще два квартала-лепестка: мастеровой и второй магический. Такое расположение оправдывало себя — Дольга текла через центральную часть города, не замутненная промышленными отходами, которых изрядно вытекало из сливных систем как обычных, так и магических мастерских. Еще два квартала уходили перпендикулярно от реки. Там находились спальные районы и места увеселений не очень высокого пошиба. Все дорогие заведения и магазины располагались в центральной части Лугуса.
Сегодня была неделя — в смысле воскресенье, последний день седмицы, — так что после утренних занятий я оказался совершенно свободен. На вечер планировались развлечения, а день можно было потратить на самообразование. Вот так я и жил последние два месяца — по графику, ровно и особо не заботясь о будущем, но именно в этот день моя размеренная жизнь и дала трещину, даже целых две.
— Молчун! — послышался справа знакомый голос.
Я повернулся и увидел Олана, точнее эрла Олана Мак Тараниса. Приставка «эрл» прилагалась только к кельтским дворянам. Не помню, чтобы в культуре земных кельтов были подобные титулы, но если их и не было, то наверняка «одолжили» у соседей-скандинавов. Славяне оставались верными себе и называли своих дворян князьями и боярами. Впрочем, несмотря на разницу культур, в разговоре было вполне уместно назвать брадарского эрла боярином, а ярла князем.
Олан находился в компании еще нескольких молодых людей, но только у него на виске имелась татуировка дворянина.
Да, стоит уточнить, что обращались именно ко мне. Вот бы посмеялись в цирке, узнав, что меня называют Молчуном. Плохое знание языка и нежелание ляпнуть что-нибудь оскорбительное в чужом мире заставили меня думать о том, что вылетает изо рта. Так что теперь я Молчун.
— Молчун, иди к нам. — Олан даже привстал от усердия.
Подойдя ближе к летней площадке уютного кабачка из разряда «культурных заведений», я увидел, что не все рады моему присутствию. Как минимум Берислав Деянов энтузиазма не излучал. Берислав и Олан были моими сослуживцами-товарищами, но на дружбу наши отношения не тянули. И если дворянин кельтского происхождения Олан, обладая легким нравом, был со мной доброжелателен, то Берислав считал меня лишним как на этих посиделках, так и в их компании вообще, но возразить своему именитому другу не решался.
— Милые девушки, позвольте представить вам моего друга Владислава Воронова.
Моя фамилия не вызвала у девушек удивления, потому что некоторые славянские фамилии возникали от прозвищ, а не имен основателей родов.
Похоже, назревает приятное знакомство, но только приятное, потому что интрижка не получится. Три сидевшие за столом девушки явно происходили из богатых купеческих семей, а там все было очень строго. Олан хотел уравновесить компанию еще одним мужчиной, но, присмотревшись, я понял, что три пары не получится, а наоборот — образовывается многоугольная любовная фигура. Одна из девушек изрядно превосходила своих подруг не только красотой и обаянием, но и умом.
Зря Олан это затеял. Берислав и так ревниво поглядывал на улыбающегося девушке товарища, а тут еще мой приход. А конфликт неминуем, потому что я буквально утонул в голубых глазах незнакомки. Но, до того как ухнуть в этот омут, мне удалось заметить, что отдаю свое сердце очень благоразумной особе, — о чем говорил и умный взгляд, и легкие складки в углах губ. Складки, которые образовываются от частого использования презрительной улыбки. Но в данный момент это лицо излучало любопытство, с ноткой иронии и глубоко упрятанной искоркой желания. Именно эта искорка прожигает в мужских душах здоровенные дыры. Я почувствовал себя мотыльком, на свою же беду слишком сообразительным, чтобы не понять, чем закончится восторженный полет к огню.
Что-то меня на поэтические образы потянуло, клиника, однако.
— Владислав, познакомься, это Нара, Триста и Ровена.
Ну конечно, кто бы сомневался, кому принадлежит имя Ровена — королева. Да и Олан произнес его едва ли не с придыханием.
— Вы тоже поводырь? — лукаво улыбнувшись, спросила Ровена. Если ее подружки отводили глаза и хихикали, то эта хищница прочно увязала наши взгляды.
— Да, — выдавил я из себя.
— Ваш друг не многословен, — «отпустив» мой взгляд, она взялась за беднягу Олана.
— Это о многом говорит, — с легкой издевкой сказал Берислав. Его спокойствие объяснялось непробиваемым эгоизмом и уверенностью в собственной неотразимости. Он был хорошо сложен и своими серыми, с поволокой глазами покорил много красавиц. Но сейчас он нарвался на слишком зубастую добычу.
— Не уверен, на что именно ты намекаешь, но в отличие от нас с тобой наш друг идет в книжную лавку, — поспешил мне на помощь Олан.
— Вы любите читать, Владислав? — тут же оживилась Ровена. — Вам известны работы Мапоноса Мак Одхана или вы предпочитаете более романтичного Бажена Бояна?
Так, соберись, а то распустил тут слюни как идиот!
— Увы, прекрасная Ровена, я не так давно научился читать на брадарском языке, впрочем, как и говорить. Пока меня интересуют только работы историков и географов, но обязательно прочту творения названных вами авторов.
Когда я признался в своей малограмотности, Берислав фыркнул, но затем быстро растерял свое веселье.
— Вот тогда нам точно будет о чем поговорить. — Ровена сгладила резкость своих слов лукавой улыбкой. — Увы, друзья, но нам пора. Родители будут волноваться. К тому же долгое общение с мужчинами может плохо сказаться на нашей репутации.
Девушки встали и выплыли из огороженного пространства летней площадки.
Пока они не исчезли за поворотом улицы, мы втроем тупо смотрели им вслед. И только когда изящные фигурки в легких сарафанах перестали притягивать наши взгляды, смогли хоть что-то сказать.
— Хороша, — восторженно выдохнул Олан. — Молчун, ты с нами?
— Нет, пойду все-таки почитаю.
— Этого, как его там… Бояна? — не удержался от издевки Берислав.
— Нет, мне и без романтических опусов есть чем заняться, — пожал я плечами и, махнув рукой Олану, направился к первоначальной цели. Терпеть кислую физиономию Берислава не было никакого желания. Уж лучше действительно отвлечься чтением.
Но какова чертовка! Только сейчас, когда магия ее взгляда не влияла на меня, стало кристально ясно, что она играла с нами как кошка с мышками. Мозг вопил, что нужно бежать подальше от этой ведьмы, а вот сердце пыталось перехватить управление ногами, чтобы бежать следом. К счастью, коды управления находились во власти мозга, и я направился в сторону книжной лавки.
Пройдя по зеленеющей виноградными листьями улице, я вышел на площадь Медников. Самих чеканщиков здесь, конечно, не было, а только магазины и жилища тех, кто торговал товарами из этого металла. Справа по ходу моего движения возвышалась громада часовой башни, выстроенная из серого камня и облицованная мраморными панелями. Да, это была именно часовая башня, но в непривычном землянам поминании. У самой крыши башни на каждой из ее четырех граней имелся белый квадрат, на котором черными камнями была выложена руна «десять», а это значит, скоро полдень — в местных сутках было двадцать два часа.
Через некоторое время черные камни начнут на первый взгляд хаотичное движение по белому полю, чтобы выстроиться в цифру «одиннадцать». Как это работает, я понятия не имел, одно слово — магия.
После площади мне пришлось пройти еще два квартала и оказаться на улице Книжников. В самой ее середине находилась лавка Казоира Мак Идена.
Дверь в лавку была обита дорогим сиреневым деревом, что говорило о богатых товарах внутри здания, что не удивительно, ведь книги в этой лавке были до безобразия дорогими. Потому что в основном являлись рукописными.
«Бинго!» — тут же воскликнет любой попаданец, почувствовав наживу. Но нет — книгопечатание в этом мире было известно, и все же почему-то в Брадаре сложилась традиция печатать только всякую макулатуру вроде любовных романов, а серьезные труды переписывались каллиграфами.
— Приветствую вас, вой Владислав, — отреагировал на звонок дверного колокольчика торговец. Он как-то неуверенно посмотрел на меня, так до сих пор не решив, как ко мне относиться. Торговец не мог осознать, потерял он от знакомства со мной или что-то приобрел.
— Удачного вам дня, мэтр Казоир, — максимально доброжелательно улыбнулся я в ответ.
Кстати, странное имя для торговца книгами. Казоир на кельтском языке означает «воин». Что же касается наших обращений друг к другу, здесь тоже имелись свои тонкости. Мастеров, как обычных, так и магических, называли просто «мастер», торговцев выделяли словом «мэтр», ну а воинов любого ранга называли «воями».
Больше не говоря ни слова, я спустился в подвал. Но не стоит думать, что слово «подвал» подразумевало сырость и мрак. В этом подвале было сухо и светло. Причем, чтобы не повредить страниц ценных рукописей, использовались магические светильники. Эти своеобразные артефакты были похожи на шары фосфоресцирующего пластика, но давали несоизмеримо больше света.
В подвале уже находились три человека — два молодых студиоза и клерк средних лет.
Нужная мне книга была довольно приметной, так что долго искать ее не пришлось. Присаживаясь за один из двух оставшихся свободными читальных столов, я улыбнулся. Еще два месяца назад здесь не было ни этой мебели, ни этих читателей. Столкнувшись с проблемой дефицита информации, я отправился в книжные лавки. К этому времени мне хоть и по слогам, но удалось разобраться с письменным брадарским.
Увы, все оказалось намного хуже, чем я ожидал. Печатных книг было в изобилии, но все они представляли собой увеселительные романы, а вот серьезные труды в этом мире было принято писать от руки. В чем причина подобного казуса, непонятно. Хотя можно предположить, что из-за малочисленности читательской аудитории гонорары писателям могли держаться на солидном уровне лишь благодаря высокой цене за один экземпляр, а подобный подход обеспечивал эту цену, по крайней мере мне так казалось на тот момент.
Увы, такой метод хранения информации сильно затруднял мне поиск нужных для жизни в другом мире сведений. Как таковых библиотек здесь не было, если исключать частные и университетские, куда меня никто не пустит. Именно поэтому пришлось обратиться к мэтру Казоиру. Сначала он упирался, но, увидев, как я обращаюсь с книгой, вооружившись тонкими шелковыми перчатками, душа торговца дрогнула — получить немного серебра на пустом месте оказалось слишком уж соблазнительным.
Посмотрев на своих соседей, я улыбнулся еще раз — уверен, услуга проката книг скоро появится и в других лавках.
Так, теперь займемся чтением. Конечно, подмывало сразу поискать одного из названных Ровеной авторов, но вдали от ее прекрасных глаз любовная лихорадка оставила меня, не мешая здравому смыслу.
Почти полтора месяца постоянных посещений этого подвальчика облегчили мой кошелек, но при этом не только улучшили познания в языке, но и обогатили важной информацией. Начал я с географии. О том, сколько континентов имел этот мир в действительности, прочитанные мною книги умалчивали. Хорошо исследован был только один, еще об одном свидетельствовали диковинные предметы, рассказы мореплавателей и чернокожие рабы. Также ходили мифы о Восточном континенте, но это были только слухи.
Обжитый континент населяли в основном люди. Да, именно в основном, потому что имелись здесь и нелюди, причем «птицами»-хорохами дело не ограничивалось.
В свое время «животворящие» колодцы были разбросаны по всей Земле, так что неведомые «благодетели» заселили этот мир довольно густо. Судя по количеству только славян, одним колодцем у вятичей дело не обошлось. Изначально это был дикий винегрет из разных славянских и родственных им племен, но так как невольных эмигрантов было не так уж много, сейчас их потомки выступали единым фронтом под общим названием.
Попаданцы из Ближнего Востока образовали на западе континента мусульманское государство Аравия. В восточной части поселились выходцы из Индии, но об этом государстве в доступных мне источниках говорилось мало. На севере континента расположилась россыпь мелких государств и племенных союзов, которые населяли одичавшие скандинавы и другие северные народности с Земли. Ни грозы, ни пользы от этих народов основным государствам не было. Особняком на островах жили потомки викингов.
На огромном полуострове под названием Ландо «высадились» представители множества племен с общими корнями. Они долгое время варились в собственном соку и, закончив эту варку, вернули себе исконное название «кельты», причем в плане религии среди них были как христиане, так и приверженцы друидизма. Вдалеке от мощной поддержки своих единомышленников христиане вели себя достаточно либерально. И только в последнее время, опираясь на королевскую династию, начали активную агитацию.
С течением столетий политическая карта этого мира менялась. Постепенно весь юг континента — в основном огромный полуостров Ландо — и треть центральной части континента заняло государство Брадар. Ранее на этой территории жили славяне — леса центральной части континента; кельты — полуостров Ландо и гунны — южная часть континента вне полуострова, включая устье самой крупной реки континента Дольги. Все началось с того, что быстро расплодившиеся гунны стали слишком опасными соседями.
Понимая, что совладать с гуннами в одиночку невозможно, славяне и кельты объединились. С арабами разговор не получился — они сами были не против захватить кого-нибудь.
Военный союз оказался удачным, и скоро государство гуннов попало под союзный протекторат. Еще через двести лет государство Брадар приобрело цельный вид. Однажды у великого князя славян и короля кельтов из прямых наследников остались только сын и дочь — причем по политическим мотивам история умалчивает, к какому народу принадлежал первый король, а к какому королева. В итоге наследник этого брачного союза стал правителем объединенного государства. Чтобы не наводить людей на ненужные мысли, с тех пор у королей не было фамилий, только имена, которые также брались из разных источников.
В тысяче километров на юг от устья Дольги лежал большой остров Хоккайдо. Как становится понятно из названия, там поселились японцы. Именно благодаря их наследию, постовым у ворот моей школы приходится париться в самурайских панцирях, а мне носить такие странные одежки. По той же причине все магические звери в этом мире носят японские названия. Именно на острове появились первые поводыри, впрочем, как и сами магические звери.
Теперь что касается нелюдей. С севера на юг гигантский полуостров Ландо пересекала гряда гор под названием Лорх. Язык можно сломать, особенно когда произносишь словосочетание: Лорхские горы. И все из-за того, что обжившие эти горы существа говорили на зубодробительном наречии. Это были гномы, причем не хиляки из германских сказок, а словно сошедшие со страниц книг Толкиена угрюмые крепыши. Людей они сторонились, но полностью не изолировались — вели торговлю и даже кое-какие военные действия.
Помимо гномов в этот мир попали яхны — таинственный народ магов. Причем появились они через человеческие и гномьи порталы. Сначала этот таинственный народ жил по всему континенту, обучая магии и людей и гномов, но затем яхны начали переселяться на Хоккайдо, под крылышко нихонского императора. В данный момент теперь уже остатки нихонского народа расселялись по континенту, а Хоккайдо стал мертвым островом, ежегодно приманивающим к себе сотни охотников за сокровищами погибшей цивилизации. Назад возвращаются единицы, остальные становятся пищей для новых хозяев Хоккайдо. Магический народ яхнов исчез в катаклизме, сделавшем столицу острова проклятым городом, оставив нам в наследство своих рабов хорохов — тех, кого я называл «птицами».
Именно эту информацию мне и удалось почерпнуть сегодня, изучая рукописный альманах славянского историка Горана Витомировича. В объемной книге имелись даже иллюстрации созданий, которых почти никто в Брадаре, конечно, кроме поводырей, не называл иначе как чудовищами. У них имелось общее название — «они», с ударением на первый слог. Также как и остальные термины поводырей, это слово было почерпнуто из японской, точнее, нихонской мифологии. Кстати, своих будущих подопечных я пока видел только на иллюстрациях, потому что основная база корпуса находилась в двух днях хода речного дракара вверх по реке.
Местные христиане, по обрядам больше похожие на католиков, чем на православных, почему-то считали они дьявольскими созданиями, но вынужденно терпели их ввиду полезности. Кстати, птицеобразных хорохов они тоже недолюбливали.
Увлекшись чтением, я не заметил, как прошло три с половиной часа, и, поднявшись на первый этаж, увидел, что книготорговец внимательно всматривается в значки на песочных часах. Казоир готовился к жаркой торговле, но лишь рассерженно пожевал губами, когда я без разговоров выложил на стойку четыре серебряные гривны. Название денег в Брадаре возникло так же, как и у земных славян, от нашейного украшения «гривны», которое на заре местного государства часто пускали в оборот как денежное средство. Теперь же они приняли привычный вид монет — бронзовых, серебряных и золотых.
— Да, совсем забыл. Мэтр, у вас случайно нет работ Мапоноса Мак Одхана или Бажена Бояна? Я искал их на полках в подвале, но не нашел.
— И не удивительно, — фыркнул книготорговец. — Подобной пачкотни там не найти. Книги этих сопливых писак я держу наверху. Они отпечатаны на станках, потому что популярны лишь у барышень, а гривен им вечно не хватает.
Книготорговец подошел к полке и взял оттуда две тоненькие брошюрки. Причем обратно он нес их так, словно боялся запачкаться.
— Серебряный и шесть медяков за все. Не думал, что вас интересуют подобные вещи.
Цена была вполне нормальной для печатных изданий, и я, рассчитавшись, покинул лавку под осуждающим взглядом книготорговца.
Интересно, чего это он? Неужели Ровена увлекается порнографией — иначе гримасу торговца объяснить было нельзя.
Кабак «Усталый Барсук» находился всего в трех кварталах от лавки, поэтому я добрался туда еще до заката. Как ни странно, мои товарищи еще не появились. Так что было время бегло осмотреть покупку. Для этого я выбрал столик прямо под большой люстрой — сложной конструкцией со множеством масляных ламп.
Хм, довольно интересно. Никакой порнографией любимые авторы Ровены не баловались. Это даже не женские романы, а скорее романтическая поэзия. Мапонос Мак Одхан «оперировал» чуть тяжеловатой рифмой, а вот славянин со знаковой фамилией Боян по стилю очень напоминал Шекспира. Конечно, мое знание языка пока не позволяло оценить все тонкости, но слог был недурен. Сам я не люблю слезливых стихов, что не мешает восторгаться творчеством Шекспира.
— Что, пытаешься подъехать на кривой козе слюнявых стишков? — послышался над головой ехидный голос. Берислав стоял возле выбранного мной столика и криво улыбался.
Я бы уже давно разругался с ним, но его подколки пока не переходили границ приятельской пикировки, а ссориться с единственными товарищами не хотелось. Других у меня пока не было, а информацию о местных реалиях необходимо пополнять, причем регулярно.
— Да брось ты собачиться, — как всегда, попытался сгладить острые углы Олан, подошедший от стойки с кувшином пива и тремя кружками. — Уверен, ты сам пел бы под ее окнами строки Бояна, если бы смог заставить себя прочесть хоть пару страниц.
— А ты, похоже, прочел? — тут же набычился Берислав.
— Да, а как еще прикажешь охмурять ласточек из благородных домов. Кстати, гулящим девкам бред Мак Одхана нравится не меньше, чем эрлинам и княжнам. — Олан поставил кувшин на стол и тут же принял одухотворенную позу. — «Изгиб твоей улыбки чудной наполнен сладкой страстью, как обещанье неги, как предвкушенье счастья». Запоминай, Берислав, на дамочек действует убойно.
— Да идите вы. — Берислав с хмурым видом налил себе в кружку пива и опустошил ее залпом.
Как только мы расселись, прибежала смешливая официантка и переставила на стол со своего подноса сковородку с шипящими колбасками, тарелку с нарезанными овощами и глубокую пиалу с орешками. В другое время я бы уделил девушке внимание, как это бывало не раз, но не сейчас — глаза Ровены не давали покоя. Похоже, у остальных было аналогичное настроение.
Не знаю, случилось бы то, что произошло чуть позже, если бы мы пребывали в более благодушном состоянии? Или это судьба?
На столе появился уже третий кувшин, а столешницу покинула пустая сковородка, когда в практически заполненном зале кабака появилась довольно колоритная парочка. Первым в низкий дверной проем вошел лысый мужик в ниспадающей до середины бедра кольчуге. Из защиты на нем была только эта кольчуга, словно оборванная с левой стороны, там, где висел похожий на саблю клинок, а также короткие щитки на предплечьях. Вслед за лысым в двери вошел совсем молодой парнишка. На его виске красовалась татуировка, а на губах играла презрительная ухмылка. В руках дворянин, судя по такой же, как у Олана, татуировке, эрл, находился только короткий жезл. Брони на нем не было, лишь модный кафтан сине-красных расцветок.
Лысый осмотрелся вокруг. В зале оставалась еще пара свободных столиков, но он их проигнорировал, а направился прямо к нашему.
— Мой господин желает занять этот столик, — без обиняков заявил он нам.
— А не пошел бы… — начал злой и изрядно захмелевший Берислав, но был остановлен Оланом.
— Успокойся. Вой, — обратился он к лысому, — ты внимательно осмотрел мое лицо?
Лысый только криво ухмыльнулся.
— Я не хочу ссоры, но если вы узнаете, кто мой господин, то не станете выпячивать ни свои родовые знаки, ни гонор. В этом зале еще есть свободные столики.
— Вот и шел бы ты туда со своей подружкой! — не выдержал Берислав, схватившись за горлышко кувшина.
Но оторвать сосуд от стола ему не удалось. Словно атакующая кобра, лысый ударил Берислава в нос. Брызнула кровь, и мой товарищ схватился за лицо. Я как встал, так и сел обратно на скамью, пытаясь вдохнуть воздух после удара под дых. Третьим свою порцию «нравоучений» получил Олан. Как это произошло, я не заметил, — только в воздухе мелькнули ноги, обутые в дорогие, но уже поношенные сапожки. Род Олана никогда не отличался богатством, о чем говорила его одежда и обувка.
Пока мы получали плюхи от незнакомца, пришел в себя Берислав и конечно же сделал очередную глупость. Выхватив меч, он чуть отпрыгнул назад и резко ударил параллельно столу. Лучше бы он этого не делал. Я не успел заметить ни того, как сабля лысого покинула ножны, ни как она вернулась обратно. В воздухе разлился звон, и меч Берислава воткнулся в деревянный потолок.
Побледневший и мгновенно протрезвевший Берислав отшатнулся, выставляя вперед руки, словно ими можно было остановить удар сабли.
Наконец-то ухватив глоток воздуха, я на секунду задумался над своими дальнейшими действиями. Нападать было глупо, но…
А, да ну вас всех к такой матери!
Увы, выхватить меч мне не удалось. Я только оторвал пятую точку от лавки и тут же нелепо застыл раскоряченным изваянием. Не двигалась ни единая мышца моего тела. Даже голову повернуть было невозможно. Хорошо хоть глазные яблоки по-прежнему работали. С трудом скосив глаза, я увидел, что на моем плече лежит оголовье посоха юного дворянина.
— Совсем обнаглели, черви? Вы такие же тупые, как ваши чудовища. Кто вам позволил вякать в присутствии Высшего?
Маг заглянул мне в глаза, и я почувствовал, как мозг буквально утопает в дикой смеси стыда и бессильной злобы. Неожиданно живот пронзила сильная резь. Неимоверными усилиями мне все же удалось противостоять коварной задумке мага и не опозориться на всю оставшуюся жизнь. Впрочем, скорее всего, меня спасли слова лысого.
— Мой господин, не стоит тратить силы на этих недостойных, к тому же магистр будет недоволен.
Похоже, мальчишка все же боялся этого неведомого магистра, потому что практически сразу отступил на шаг назад.
Какое счастье, когда твое тело подчиняется тебе, а не кому-то еще!
Дальнейшее я помню смутно — как-то мы все же выбрались из кабака, причем Берислав умудрился забрать свой меч.
В школу возвращались молча, так же, как и занимали свои койки в казарме. Еще не скоро мы сможем смотреть друг на друга, не вспоминая свой позор.
Не знаю, как моих товарищей, но меня этот день словно выдернул из сладкой дремы. Сначала встреча с Ровеной, которая напомнила мне, что в этом мире я никто и звать меня никак — перспектива поводыря, как оказалось, не очень радужна из-за предвзятого отношения окружающих, — так что любимой женщине мне предложить нечего. Но даже понимание этого меркло на фоне бессильной злобы, которая поселилась во мне по отношению к магам.
Никто, мать вашу, не смеет распоряжаться моим телом! Меня можно пытать и даже убить, но только не это. А вот ловкость мечника если и вызывала гнев, то только на собственную неуклюжесть.
Следующий день стал для меня первым днем новой жизни. Как бы это странно ни звучало для того, кто уже несколько месяцев живет в неродном мире. И первое, о чем я подумал, — это об оружии. То, что было у меня в данный момент, совершенно никуда не годилось.
Приглушенное звучание колокола за стеной казармы возвестило о начале утренней зарядки. Мы лениво начали одеваться в свободные рубахи и шаровары. Никакого сравнения с побудкой в родных пограничных войсках. Даже по сравнению с учебной частью в княжестве то, что творилось в школе поводырей, можно назвать курортом.
Немного побегав и попрыгав, мы отправились на завтрак, а затем на теоретические занятия. Здесь нам рассказывали о повадках они и правилах поведения с этими существами.
Они по сути своей являлись магическими мутантами, причем очень дорогими. Возможно, во времена расцвета магии на Хоккайдо все было по-другому, но сейчас процесс появления боевого зверя в рядах корпуса поводырей состоял из двух этапов. Сначала казна выкупала у искателей сокровищ — тех, кто сумел выжить в островном кошмаре, — яйца одичавших чудовищ, а затем хорохи высоких рангов инициировали изменения в зародыше. Кстати, хорохи низких рангов — более тупые и ленивые — очень часто управляли тягловыми они: в воде угри-акаяси, а на суше не боевой модификацией хах-ковай. Старшие нелюди занимались ментальной магией и инициацией зародышей, занимая высокое положение в обществе. Но при этом никто даже не думал о том, чтобы пускать хороха-раба в седло боевого они. Этой привилегией пользовались только люди с особым даром.
После инициации проходил очень быстрый рост малыша, который, вылупившись из яйца, уже представлял собой опасное существо.
Я не биолог, поэтому не могу сказать, к какому виду или классу принадлежат они, но из теоретических уроков понял, что существа эти хладнокровные, часто впадают в летаргический сон и легковнушаемые.
Учеба давалась мне легко, чего нельзя сказать об остальных. При этом даже возникал информационный голод, который приходилось утолять в лавке книготорговца. Исходя из небольшого объема преподаваемого материала, возникало подозрение, что главную информацию о подопечных мы будем получать, так сказать, на практике, которую мы ждали с нетерпением. Но и здесь крылся изрядный облом.
По большому счету всем нам светило забраться на спину своего зверя лет этак через пять, потому что новые яйца появлялись в королевстве довольно редко. Большинство курсантов, прослужив помощниками поводырей, получат в свое распоряжение хах-ковая в комплекте с двумя коваями. Некоторые станут разведчиками и оседлают верховых коваев — раскормленную версию обычных симбионтов. Ну а счастливчики сумеют получить в свое распоряжение хидоя и стать наездниками, что очень почетно. Пока все эти названия были для меня пустым звуком. И даже иллюстрации не позволяли осознать, с кем придется столкнуться в будущем.
После урока теории, на котором уже месяц как не присутствовал мой персональный «птиц»-переводчик, наша рота в составе пятнадцати человек направилась на «выездку» — самая неприятная часть дневной учебной программы.
В большом зале, который скорее напоминал ангар, чем спортзал, были установлены своеобразные тренажеры — большие каркасные конструкции с седлом сверху, которые олицетворяли наших будущих подопечных. Здесь были представлены макеты и ездовых коваев, и хидоев, но тренировались мы в основном на трехметровой высоты манекене хох-ковая.
— Молчун, в седло, — прозвучала команда инструктора, отвлекая меня от размышлений.
Немного растерявшись, я забыл плотнее затянуть ремни на броне, поэтому делал это на ходу. А в это время на полу возле макета с кряхтением вставал на ноги парень по имени Борщ, а по прозвищу Зеленый. Кстати, на старославянском слово «борщ» отнюдь не означает то, о чем подумает мой современник, так называли ботву растений, отсюда и прозвище. Впрочем, парень и без имени выглядел молодым и зеленым.
Быстро вскарабкавшись на конструкцию — за два месяца под палкой и не такому научишься, — я закрепил себя в седле.
— Готов? — спросил инструктор, одновременно с этим стегая невысокого ослика палкой, которой, кстати, не раз прилетало и мне.
Интересно, а почему в магическом мире используют такой примитивный движитель?
— Го… — Ни додумать, ни договорить я не успел, потому что усилие животного, переданное тренажеру с помощью ремней и блоков, привело конструкцию в движение.
Это словно попасть на родео и оседлать быка.
— Давай! — скомандовал инструктор.
Я тут же дернул застежку ремней, которые удерживали меня верхом на бешено дергающейся конструкции.
Так, сгруппироваться и-и-и-и! Утяжеленное доспехами тело рухнуло на деревянный пол и покатилось к стене. С большим трудом мне все же удалось разобраться, где голова, а где все остальные конечности, и выйти из переката на ноги.
— Да, Молчун, вроде нормально встал на ноги, но все равно упал как мешок с ковайскими отходами. Заставить бы тебя побегать, но у вас с Погремушкой пока что получается лучше всех, если это можно так назвать. Следующий! — тут же завопил инструктор, теряя ко мне всякий интерес.
Мне же осталось лишь отойти к скамейке, проверяя, не ослабли ли ремни, и высчитывая, сколько в моей коллекции появилось новых синяков. Возможно, когда-нибудь, вылетая из седла бьющегося в агонии хах-ковая, я поблагодарю инструктора, но точно не сейчас, ведь сегодня мне предстояло еще девять «приземлений».
После обеда у нас был небольшой отдых и урок управления. Настоящих они под рукой не было, поэтому мы тренировались на детенышах хорохов. Маленькие существа были похожи на птиц значительно больше своих взрослых сородичей, мозгов у них практически не было, и поэтому «птенцы» были легкоуправляемыми.
Посреди небольшой аудитории, построенной в виде амфитеатра, имелась крошечная арена с лабиринтом. У начала лабиринта прямо на песке сидели маленькие хорохи. Оба птенца тупо пялились по сторонам, моргая своими необычными глазами.
Наш учитель — старый поводырь — одобрительно улыбнулся мне и кивнул на птенцов. Я почувствовал недовольство сокурсников — выскочек не любили ни в том мире, ни в этом. Подобные приступы эмпатии иногда возникали у меня, когда одинаковая эмоция одолевала нескольких человек сразу.
Что тут поделаешь, придется терпеть, — такова цена за место первого в классе. Да, мне действительно лучше вех удавалось управлять маленькими хорохами. Возможно, мое первенство долго не продлится, ведь никто из нас еще не прошел «пробуждение».
Напрягшись, я «нащупал» мыслью сознание хороха и заставил его двинуться по лабиринту.
— Четверть меры, — довольно заявил преподаватель, указывая на песочные часы. В Брадаре время измеряли мерами песка в песочных часах, поэтому у эталона веса и времени были одинаковые названия. По моим ощущениям одна мера времени была чуть больше часа, но ненамного.
Улыбнувшись похвале, я с сожалением посмотрел на птенцов — беднягам еще придется намучиться. И в основном им достанется от добряка Олана. Увы, его добрый нрав не компенсировался талантами поводыря. Кстати, вторым в этом предмете после меня был Берислав.
Сразу после занятий по управлению мы направились на фехтование, и на меня с новой силой навалились вчерашние переживания. Увы, проведенное в фехтовальном зале время в очередной раз показало мою никчемность как мечника, что вполне закономерно, ведь этому предмету в учебной программе выделялась лишь пара занятий в седмицу. В корпусе вообще считалось, что оружие поводыря — это его зверь, а разные железки нужны только для вида и отпугивания воров. Лучше всех в нашей группе мечом орудовал Олан, что было неудивительно для дворянина.
Бою на мечах нас обучал бывший тяжелый пехотинец из отрядов прорыва. Он отрабатывал свои деньги с ленцой, так что рассчитывать на качественный прогресс в обучении не приходилось, а на частные уроки у нас тупо не хватит денег.
Похоже, мысли в головах нашей троицы вращались одинаковые, потому что все остались после занятия в фехтовальном зале.
— Парни, натаскать вас так, чтобы вы смогли противостоять мечнику из кабака, я все равно не смогу, — вздохнул Олан, отвечая на незаданный вопрос.
— Но научи хоть чему-то, а то обделались, как малыши, — со злостью заявил Берислав.
Он-то не знал, что пришлось пережить мне, «общаясь» с магом. Вся его ненависть была направлена на лысого телохранителя, а вот я искал хоть что-то, что можно противопоставить магу. Впрочем, чего уж скрывать — оба наших стремления были из разряда несбыточных мечтаний.
Еще полчаса бестолковых маханий имитирующими мечи палками лишь подтвердили первоначальный вывод.
— Владислав, все бесполезно. Нормального мечника нельзя выучить ни за год, ни за два. Берислав хоть и нечасто, но с детства учился фехтованию, и даже из него толку будет мало.
Новость была невеселой, но слова об обучении с детства задели меня. Ничего не объясняя, я пошел в кладовку и среди всякого хлама нашел обломок учебного копья. Для моих нужд он был толстоват, да и длина не подходила. С диаметром древка ничего не поделаешь, зато подогнать длину удалось с помощью меча и такой-то матери. Получился шест высотой по мое плечо.
Вернувшись в очерченный посреди деревянного пола круг, я стал в боевую позицию.
— Давай еще раз.
Олан равнодушно пожал плечами и резко шагнул вперед. Как выяснилось через пару секунд, рефлексы никуда не делись, а вот мышцы иногда не доводили удара или чуть запаздывали, но разминка уничтожила бы эффект неожиданности, так что пришлось рискнуть. Косой удар меча Олана я принял на передний край палки и в провороте увел клинок соперника в сторону, затем качнулся в быстром шаге вперед, нанеся удар небоевым концом шеста в живот спарринг-партнера. Еще один проворот шеста, и хлесткий удар боевым концом вдоль ребер Олана.
— Что это было? — удивленно спросил Олан, прижимая руку к ушибленному даже сквозь защитный жилет боку.
— Да так, в детстве один человек учил меня работать с такой палкой.
— Давай еще раз.
Я выиграл еще две схватки, в третьей мы обменялась «смертельными» ударами, а вот дальше в основном побеждал мой друг, несмотря на разницу в длине оружия.
— Это уже лучше, — заулыбался мой друг.
— Подумаешь, — фыркнул непонятно чем разозленный Берислав. — Ты что, будешь постоянно таскать с собой это дышло? Да любой мечник настрогает из этой палочки кучу щепок и запихнет их тебе в одно место.
— Не хочешь потренироваться? — вместо ответа спросил я, проворачивая в руках вышеупомянутую деревяшку.
— Обойдусь, все равно без толку.
На этом наши эксперименты закончились, и мы отправились в школьную баню. Местный «помывочный пункт» совместил в себе как японскую, так и русскую культуру — имелась хорошая парная с вениками, а рядом неглубокий бассейн и маленькие скамеечки у кадушек.
И детали одежды, и стилистика в постройках были неслучайными. Все дело в том, что школу, как и весь корпус, основали беженцы с Хоккайдо, поэтому здесь было много от нихонской культуры. Старые времена канули в Лету, и теперь в школе не встретишь ни одного раскосого лица, а в обиход проникла русская баня, блюда славянской кухни и видоизменения в одежде. Даже стандартным оружием стала не одна из разновидностей японского клинка, а прямой кельтский меч.
Уже поздно вечером, лежа в кровати, я много думал о сложившейся ситуации. Берислав был прав, но не во всем, потому что кое-чего я своим товарищам не рассказал. Владению шестом я действительно обучался с детства, точнее, с семи лет. Насмотревшись японских боевиков, захотелось приобщиться к восточным единоборствам. Увы, цирковая жизнь и постоянные переезды не способствовали стабильным занятиям ни в обычной школе, ни в спортивной. Если с академическими знаниями все было относительно нормально — отец и директор цирка хорошо подгоняли школьную программу, а все остальное восполняли книги, — то со спортом дела обстояли намного хуже.
Помощь пришла, откуда не ждали. Одной из старых визитных карточек нашего цирка было метание ножей, но после несчастного случая, когда кореец Кан Ден Дек приколол руку своей русской жены к щиту, этот номер был удален из программы. Возможно, все произошло случайно, а возможно, нет, но после этой истории женщина покинула цирк. Ден Дек, которого отец называл Дундуком, выписал из Кореи новую жену и вместе с ней занялся вращением тарелок. Так вот именно Ден Дек и стал моим учителем. О рукопашной схватке пришлось забыть, но зато я за пять лет научился неплохо махать шестом и бросаться острыми железками. Где-то на третий год наших занятий до меня начало доходить, что обучаюсь не просто бою с шестом, а осваиваю искусство владения нагинатой. Во-первых, в рубящих ударах использовался только один конец шеста, а хваты рук отрабатывались только на половине древка. К тому же однажды удалось подсмотреть, как мой учитель тайком тренируется с короткой нагинатой. Вот эта деталь и давала мне надежду на то, что я смогу использовать свои умения по назначению. Ведь что такое нагината или ее китайский аналог гуань дао, как не меч, посаженный на древко? У славян имелся свой аналог под названием совня, но здесь ничего подобного не наблюдалось.
С этими мыслями я и уснул. Не скажу, что решение проблемы пришло ко мне во сне, но утром в голове созрел план.
Все будние дни седмицы мы с Оланом усиленно тренировалась. Мое тело вспоминало прошлые навыки и приобретало новые.
Едва дождавшись выходных, я сразу после утренней зарядки и короткого занятия по управлению побежал в город. Вопросов за последние дни в голове накопилось громадье, и все они требовали ответов.
С ходу спускаться в подвал книжной лавки я не стал, а подошел к прилавку.
— Мэтр, мне нужны новые книги.
— Что именно из лирики великих поэтов желает почитать благородный вой? — с легкой иронией спросил книготорговец, явно намекая на мою недавнюю покупку.
— Мне нужно все, что у вас есть о магии и противодействии ей.
Сначала смысл моих слов не дошел до собеседника, а когда его мозг наконец-то осознал, что именно было сказано в стенах его лавки, торговец резко побледнел. Осмотревшись вокруг и не увидев ненужных свидетелей, он немного отошел от испуга, но не полностью.
— Владислав, нельзя задавать такие вопросы слишком громко.
— Это противозаконно? — удивился я.
— Нет, закон об этом умалчивает, но магам подобные слова очень не нравятся. А когда им что-то не нравится… — Увидев, как меня перекосило, торговец понятливо кивнул. — Похоже, уважаемый вой уже имел дело с недовольными магами. Тем более удивительно, что вы так громко об этом говорите. С другой стороны, становится понятно, зачем вам эти книги. Если бы ко мне пришел кто-то иной, то получил бы отказ, но, зная вашу порядочность, могу предложить интересные тексты. Увы, обычной серебрушкой мы не обойдемся.
— Я понимаю.
Торговец хитро подмигнул, и мы спустились в подвал. Искомые книги лежали отнюдь не на общедоступных полках — одна в запертом сундуке, а другая вообще в отдельной кладовке. Именно в этом дополнительном помещении подвала мне и пришлось заняться чтением. Торговец принес магический светильник и стул, так что я читал с коленок.
Первая книга называлась «Мощь магов» и являлась своеобразным пособием по магическому искусству для «чайников» — именно то, что мне и требовалось.
Магия людей оказалась немного не тем, что мог нафантазировать начитавшийся книжного фэнтези и голливудских киношек обыватель, — никаких управлений погодой и летающих огненных шаров. Как писалось в книге, тело человека — это единственная защита для души, а человеческая аура — все, что способен изменять человек в окружающем его мире с помощью своей магической силы. В общем, маг мог повлиять на что-то или кого-то, лишь когда этот предмет или существо попадет в поле его ауры. Скажете, слабовато для грозных колдунов? И будете правы. Именно по этой причине маги и тратят десятки лет на обучение, постоянно совершенствуясь. Одни увеличивают свою ауру и учатся выпускать своеобразные щупы, но даже самым великим магам едва удается дотянуться на пару десятков метров. Остальные вообще ограничиваются расстоянием вытянутой руки.
Другие маги используют артефакты, которые как бы становятся частью их тел и продолжением аур. Именно с таким магом мне и «посчастливилось» столкнуться. Жезл соединил наши ауры, и со мной случился жутко неприятный паралич.
В книге, помимо введения, меня заинтересовал раздел защитных и боевых артефактов. С боевыми артефактами было все понятно — это стрелы, с эффектом гранаты и огненного взрыва. Также артефактами являлись очень острые мечи, непробиваемые латы и другие апгрейды обычных вещей. Имелись и защитные амулеты, а вот здесь все оказалось сложнее. Мой вспыхнувший интерес тут же угас, когда я прочел, сколько стоит самый простой защищающий от магии амулет — несколько тысяч золотых. Моя стипендия курсанта составляла пять желтых кругляшек в месяц.
Просмотрев первую книгу по диагонали, я перешел ко второй под названием «Магоборцы». Увы, и здесь мне ничего не светило. Этих самых магоборцев готовили с детства и к тому же обвешивали дорогущими артефактами, как новогодние елки игрушками. Надежду внушал лишь последний раздел книги с разными «курьезами».
В одном из описаний автор упоминал о случаях, когда магов убивали метательными топорами северян. Стрелы и метательные ножи маги легко отводили от своих тел, а вот с топорами случались осечки. Скорее всего, дело в кинетической энергии тяжелого предмета.
Возьму на заметку.
Еще в книге вскользь упоминались гномьи руны, но как именно они влияют на магию, оставалось непонятным.
Вернувшись на первый этаж, я увидел, что провел за чтением больше двух мер и серьезно попал на деньги, но желание остановиться не появилось.
— Мэтр, у вас есть что-нибудь про гномов? — помня недавнюю реакцию книготорговца, почти шепотом спросил я и вновь не угадал.
— Конечно, есть, — бодро ответил торговец. — Только изучением этого народа почти никто не занимался. Имеется довольно занимательная книжица, в которой один умный человек свел вместе заметки разных торговцев. Она, кстати, напечатана, так что никак не отяготит даже ваш курсантский карман. Хотя после сегодняшних посиделок даже не знаю, как вы сведете концы с концами. В общем, с вас три золотых и шесть серебряных гривен.
Блин, больше половины моей стипендии! За два месяца я сумел сэкономить всего лишь пять золотых. Еще два взял у Олана. Так что на воплощение в жизнь моих планов остается только три золотых и шесть серебряных монет — здесь считали дюжинами, так что все подгоняли под эту величину.
Печатную брошюрку под названием «Путеводитель торговца» пришлось читать уже в кафе, потому что урчание в животе звучало как угроза нерадивому хозяину от всех частей возмущенного организма.
Подкрепившись пищей и знаниями, я направился на набережную Дольги. В ремесленный квартал проще всего было попасть на лодке. У ворот, пропускающих сквозь себя всех желающих попасть за пределы оборонительной стены на узкую каменную набережную, столкнулся с Оланом и Бериславом.
— О, Молчун, давай с нами. Я тут с утра посылал мальца с цветами для Ровены, и она прислала ответ, что будет обедать с подругами в три пополудни. — Упоминание довольно изящного хода Олана явно покоробило Берислава, но он все же потащился следом за другом на, можно сказать, чужое свидание.
— Может, подойду попозже. — Я повернулся и, прищурившись, посмотрел на далекую часовую башню. — Если успею. Дела.
— Что, Молчун, решил сдаться? Уже не надеешься на стишки?
— Берислав, охота на девушку — это не ловля овцы, тут важно умение и терпение, а не скорость и азарт.
Олан заржал, а Берислав покраснел от злости. В глазах купеческого сынка отразилось желание двинуть мне в морду. Наше товарищество вообще непонятно на чем держалось — скорее всего, на Олане. Обострять отношения с кем-либо из-за тупых подколок совсем не хотелось, поэтому со спором следовало заканчивать.
— Все, парни, мне пора, — махнул я на прощание рукой и убежал через открытые ворота к набережной.
Согласившись на невысокую плату, лодочник пустил меня на борт своего похожего на гондолу суденышка и направил его в короткое плавание вниз по реке.
Высокие стены с одной стороны купеческого, с другой магического кварталов обрамляли могучую реку, но не могли ее сжать даже визуально. Не получилось это и у могучих бастионов, прикрывавших со стороны реки основной город.
Мимо проплыли несколько ворот в главный город, и вот впереди показались первые ворота ремесленного квартала. Мы держались ближе к правому берегу, так что пристали к каменному пирсу буквально за пару секунд.
Каждый квартал великого Лугуса имел собственное лицо. Торговый район радовал глаз невысокими башенками и остроконечными крышами. В магическом квартале преобладали куполообразные дома. А вот в месте обитания ремесленников в основном строились крепкие квадратные дома с односкатной крышей. Все было каменным и черепичным — огнеопасного дерева почти нигде не видно. Украшательством местные обитатели не страдали, так что ни виноградных шпалер на стенах, ни резного камня. Квартал выглядел серо и уныло. Но даже в этой серости была своя строгая красота.
Ну и куда мне идти?
Ведущая от речных ворот улица сразу ударила по глазам яркими вывесками разных мастерских. Те, у кого было много денег, заказывали все в дорогих оружейных салонах в основном городе. Покупатели победнее шли в торговый квартал, а вот середняки, считающие, что за качество и индивидуальный подход можно чуть переплатить, обращались именно сюда.
Денег у меня было не так уж много, но при этом заказ являлся очень нестандартным.
Вывески кузнецов, жестянщиков, скорняков и столяров ничем мне помочь не могли. Да и кто на самом деле мне нужен, инженер, что ли? Уже в конце улицы мой взгляд зацепился за вывеску оружейника, горевшую на солнце начищенным металлом, — приколоченные к щиту два перекрещенных меча. Но привлекло мое внимание не это произведение местного рекламного искусства, а небольшая ржавая табличка на стене дома — жестяной квадрат с выбитой на нем молотом и киркой. Это был герб гномьего королевства.
Увы, гномами в приемном отделении мастерской и не пахло. На звон дверного колокольчика отозвался невысокий бородач, несмотря на свой рост и обилие лицевых зарослей, явно бывший человеком.
— Приветствую вас, уважаемый вой, в моей мастерской. Если хотите, можете купить готовое оружие, или же мы с легкостью сделаем его по персональному заказу.
Если бы я пришел за обычным оружием, то наверняка уже направлялся бы к двери. Передо мной стоял человек, у которого к торговле был больший талант, чем к оружейному мастерству.
— Мастер, у меня немного необычный заказ.
— Сделаем все, что угодно, — жизнерадостно заявил бородач.
— Ну не знаю. Если честно, я зашел к вам потому, что увидел знак гномов.
— А, это, — тут же скис оружейник. — Есть такой, да толку от него немного.
— Но все же мне хотелось бы попытаться, — не унимался я.
— А мне что с этого?
Немного подумав, я решил применить уже сработавшую с книготорговцем схему.
— Давайте я возьму у вас взаймы гнома и его работу за шесть серебряных в сутки.
— Золотой — и делайте с ним что хотите, только не убивайте.
Что-то мне покладистость мастера очень не понравилась. Похоже, с неведомым гномом действительно были проблемы, но слово сказано, и отступать было поздно.
— Два золотых за три дня, и в казармах поводырей все узнают, какой вы хороший оружейник.
— Идет! — Мастер радостно стукнул ладонью по прилавку. — Если, конечно, сможешь уговорить этого упрямца сделать хоть что-то толковое.
— В смысле? Он же раб и не сможет пересилить «наказ».
— Работать-то он будет, но стараться вряд ли. Пучеглазый уродец, запихивавший в голову гнома «наказ», обещал послушание, но не обещал старательности. Эта бородатая тварь уже два десятка лет вспоминает секреты своего рода и места тайников и никак не может вспомнить. Клинки кует, не спорю, изрядные, но такие я и сам могу. Так что толку от него немного. Ну что, не передумали?
— Все же рискну. — Я не стал идти на попятную, хотя слова мастера меня порядком расстроили.
— Дей! — Крикнул мастер, и на его зов появился толстый паренек лет десяти. — Проводи воя к гному. И скажи, пусть выполняет все приказы.
Жилье мастера представляло собой трехэтажный дом с подвалом. Именно там и находилось обиталище гнома. Обширное помещение было обложено камнем, а внутри все завалено всякой рухлядью. В углу имелся небольшой горн с наковальней, а рядом невысокий топчан. На топчане, отвернувшись к стене, лежал кто-то невысокого роста.
— Эй, урод, вставай. Отец приказал тебе выполнять приказы этого человека! — противным голосом завизжал малолетний проводник.
Фигура на топчане зашевелилась, и я увидел гнома. Он выглядел именно так, как я и представлял себе этот народ, — метра полтора росту, широкоплечий и весь заросший. Из кудели волос и бороды выглядывали только нос картошкой и злые глаза.
— Крепких тебе рук, мастер, — произнес я вычитанное из заметок торговцев приветствие.
Глаза гнома удивленно расширились, а затем стали еще злее. Его взгляд впился в меня, выискивая издевку. Я выдержал этот напор и прибавил к приветствию уважительный поклон. Всегда ценил мастеров своего дела, а гном был именно таким — это стало заметно с первого же взгляда. Рабство и внушаемый хорохами «наказ» заставили его покориться, но при этом сквозь вынужденную покорность проскальзывали строптивые отблески.
— Да какой он мастер, — фыркнул мальчишка. — Раб, кусок…
— Заткнись, — сжав кулаки, я шагнул к обнаглевшему пацану.
— Если ударите, я пожалуюсь папе, что вы меня лапали.
Ах ты ж вонючка. Ну ничего, в эту игру можно играть вдвоем.
— Если ты сейчас же не исчезнешь, я расскажу, что ты стянул у меня кошелек. Причем говорить буду не с твоим папашей, а со смотрителем вашей улицы.
Вот теперь пацан испугался.
— Пошел вон отсюда.
Дождавшись, пока мелкий мерзавец выбежит из подвала, я повернулся к гному.
— Надеюсь, моя несдержанность не навлечет на вас беды?
— Навлечет, — спокойно ответил гном по-брадарски с каркающим акцентом. — Но мои глаза и уши наслаждались приятным зрелищем, а оно того стоило. Что привело воя в рабскую конуру?
— Дело, мастер. Тому, кто сидит в мастерской наверху, мне сказать было нечего. Вряд ли поймет. — Избегая слова «хозяин», начал я важный для меня разговор.
Где-то с полчаса я пытался донести до гнома свои идеи. Повторять или уточнять не пришлось. У бородатого гнома по имени Гурдаг голова работала намного лучше моей, по крайней мере в отношении всего, что касается оружия.
— Хорошо, мастер-вой, я все понял. Древко сам не сделаю, но схожу к одному знакомому мастеру-человеку. По крайней мере, он не такой урод, как мой хозяин. Завтра зайдете в мастерскую копий и щитов, это через три дома отсюда, на вывеске копье выкрашено в красный цвет, спросите мастера Бажана и заплатите столько, сколько он скажет. Моему хозяину отдадите три серебряных за бронзу.
Продолжая пояснять, гном сразу взялся за дело — в горн полетела порция древесного угля, и тут же брызнули искры огнива. Перед тем как разжечь уголь, гном поджег табак в трубке, а уже после этого скрученную в жгут древесную кору для растопки.
Вдохнув дым, гном закашлялся и ругнулся на своем языке. Похоже, табак его не совсем устраивал, впрочем, как и рабская жизнь.
— Если это все, мастер-вой, то вам лучше уйти. Крохи уважения и добрых слов только разбередят душу раба. Приходите завтра вечером, все будет готово в лучшем виде.
— Крепких рук и мира в душе, мастер-кузнец, — чуть изменил я стандартную фразу.
— И вам крепких рук, мастер-вой.
Поднявшись на первый этаж, я натолкнулся на взгляды: любопытный оружейника и злобный его сынка.
— Ну как, договорились?
— Да, работа не тяжелая, но хитрая, вы получите свое золото.
Хотелось сказать хоть что-то, чтобы облегчить жизнь гнома, но по лицам этих людей я понял, что сделаю только хуже. Впрочем…
— Я заметил, что ваш сын недолюбливает раба. Мне в принципе плевать, но если из-за него гном запорет работу, золота будет меньше.
Вот пусть теперь пацан попробует побороться с родительской жадностью.
— Не беспокойтесь, мое слово верное. Гнома никто не потревожит, пока вы за него платите.
— Вот и чудесно. Я зайду завтра вечером, заберу товар и заплачу за работу и металл.
Оружейник возражать не стал, потому что мы оба знали, что ментальный блок под названием «наказ» не даст гному нанести своему хозяину какой-либо вред, в том числе финансовый.
Меня постоянно коробило от процветающего в этом мире рабства, которое стало очень рентабельным благодаря хорохам и их ментальным умениям, но, увы, ничего не мог поделать с этим, так что просто скрипел зубами. Помочь гному можно было лишь выкупом, а денег у меня не хватало, чтобы обеспечить собственную свободу.
На встречу я все же успел. Даже не пришлось бежать. Когда из-за угла показалось знакомое кафе, Олан как раз уговаривал девушек не уходить так быстро.
— Знаете, эрл, мы останемся ненадолго, хотя бы затем, чтобы услышать оправдания вашего друга, — ответила девушка, увидев мое приближение.
Ровена была еще прекрасней в своем васильковом сарафане. Белая блузка с пышными рукавами выгодно подчеркивала грудь, что тоже не добавляло мне спокойствия, но пока удавалось держаться и не пускать слюни, как это уже делали мои товарищи.
— Оправдания вообще глупое занятие, особо если не чувствуешь за собой вины.
— Да? А мне сказали, что вы предпочли какие-то дела встрече с девушками.
Кто бы мог сомневаться, что Берислав не станет молчать.
— Думаю, мужчина, не способный уверенно двигаться к своей цели и придерживаться своих же планов, может заинтересовать женщину только на первых этапах знакомства.
— В этом что-то есть, — лукаво улыбнулась Ровена.
И ее подружки, и мои товарищи как-то выпали из разговора. Олан, похоже, смирился, потягивая эль и любуясь красотой Ровены, а вот Берислав злобствовал:
— Лучше скажи, что у тебя не нашлось времени, чтобы прочитать пару книжек, потому и прячешься.
— Почему же, хоть немного, но я все же поинтересовался творчеством Мак Одхана и Бояна.
— О, — мило округлила ротик Ровена, — надеюсь, вам, как и мне, Мак Одхан понравился больше.
— Отнюдь. — Я с трудом удерживался в изящной манере изложения на неродном и пока еще не досконально изученном языке, и в этом мне немало помогали вышеупомянутые авторы. — Слог Мак Одхана кажется мне немного тяжеловатым, а вот в стиле Бояна есть какая-то чувственная легкость.
Уф, аж взопрел.
Ровена отреагировала на мой спич звонким смехом, что моментально вывело Берислава из себя. Он раскраснелся как рак и даже привстал со стула, но этот порыв был погашен в зародыше. Ровена лишь коснулась пальчиками сгиба локтя купеческого сына и заглянула ему в глаза.
У меня по позвоночнику словно пробежала ледяная волна, и дело совсем не в ревности, точнее, не совсем в ревности. Я так и не успел присесть за стол, облокотившись на деревянное ограждение, поэтому видел взгляд Ровены. В нем было столько эротизма, желания и тайного обещания, что Берислав моментально сдулся.
Она играла на наших чувствах, как виртуоз на струнах скрипки, и получала от этого особое удовольствие. Не скажу, что почувствовал к ней отвращение, но стало неприятно — никогда не любил манипуляторов.
Ровена словно почувствовала смену моего настроения и тут же засобиралась уходить. Ее подружки, как привязанные, последовали за ней. На прощание она посмотрела мне в глаза, и если бы этот взгляд был похож на тот, что увидел Берислав, я ответил бы пренебрежением. Но он был другим, особенным, и казалось, так она может смотреть только на меня.
А ведь я купился и понял это только минут через пять после ухода необычной девушки.
Ох, женщины, и что вы с нами делаете?! С другой стороны, дамочка играет с огнем. Тот же Берислав вполне способен подловить ее где-нибудь в темном углу и потребовать все, что было обещано в намеках.
Судя по лицу Олана, он тоже получил свою порцию дурмана — парень горестно вздыхал, рассеянно разглядывая вечерние облака.
— А давайте сходим в бордель, — сам не зная почему, предложил я. Но что-то подсказывало, что это правильное решение.
— У вас нет денег, — как-то беззлобно подметил Берислав.
— Но ты же нам одолжишь? — с обезоруживающей простотой спросил Олан, и купеческому сыну нечего было возразить.
Ночь в веселом доме вернула меня на грешную землю, хотя в сладострастном угаре мне постоянно чудилась Ровена.
На следующее утро я быстро отработал программу выходного дня, а затем заставил своих товарищей задержаться для дополнительных занятий по фехтованию. Олан согласился легко, а Берислав хоть и ворчал, но пошел прицепом.
После занятий мы пообедали в столовой — приходилось экономить средства — и побродили по главной торговой площади одноименного квартала, где в выходные дни было много циркачей. Олан звал на прогулку в главный город, но приближался вечер, а значит, пора идти в ремесленный квартал. Но перед этим я заглянул в лавку, где продавались диковинные товары в огромном ассортименте.
Для начала я заглянул в мастерскую под красным копьем и оставил там четыре серебряные монеты, затем пришел черед навестить гнома. Коротко поздоровавшись с оружейником, попросил проводить меня к гному.
— Крепких рук, мастер-кузнец.
— Крепких рук, мастер-вой.
— Как наши успехи? — спросил я, рассматривая накрытый сравнительно чистой тряпкой стол. Под полотном угадывались различные предметы. Гном явно страдал театральностью.
— Все прекрасно! — Интересная работа очевидно оживила рабскую жизнь гнома. Он торжественно сдернул тряпку. — Я решил не связываться со сталью, хорошая стоит очень дорого. В ход пошла гномья бронза. Мой хозяин уже давно добивается открытия этого секрета, но я его, увы, забыл. Так что могу только плавить готовый состав.
По улыбке гнома было понятно, что он как-то сумел обойти рабский «наказ» и утаить информацию о создании бронзы. Похоже, старинные традиции оказались крепче хорохских установок.
— Это будет надежно?
— Вполне. К тому же все не так просто. Смотрите сами.
Я шагнул ближе к столу и увидел свой заказ. Отдельно лежала удлиненная рукоять для меча, рядом с ней находилась часть усиленного бронзовыми вставками посоха, внешне похожего на обычную трость. Также на столе находились четыре металлические пластины довольно интересной формы. Я вспомнил об этом виде метательного оружия, читая о неприятностях, которые возникли у магов при «знакомстве» с топорами северных варваров. Таскать с собой метательный топорик будет неудобно, так что решение напрашивалось само собой.
Это оружие я видел у своего корейского учителя, который собирал не только восточные клинки, но и западные. Эта конструкция называется хербатом, что в переводе с английского означает «летучая мышь». Вариант гнома мало чем отличался от того, что я видел раньше, — бронзовая пластина вылита в виде правильного католического креста, в котором три оконечности были остро заточенными, а четвертая заканчивалась плоским топориком. При такой форме можно было метнуть это оружие и так, чтобы досталось бездоспешному широким лезвием, и так, чтобы острое окончание противоположной перекладины пробило броню. Мало того, на занятиях с корейцем мне удалось узнать еще об одном преимуществе этого метательного оружия — при неудачном попадании в кромку щита хербат не отлетал в сторону, а «перекатывался» через кромку и хоть так, но все же поражал цель.
— Острия и режущая кромка лезвия топорика сделаны из хорошей стали. Это очень интересное оружие. Я пробовал его метать и был, честно говоря, удивлен, — задумчиво сказал Гурдаг.
— Что у нас с древком? — спросил я, укладывая хербат обратно на стол.
— Не спешите, мастер-вой, — загадочно улыбнулся гном. Он шагнул ближе и продолжил свою речь шепотом. — В прошлый раз ты пытался выспросить меня о рунах.
После этих слов я напряженно замер, но при этом кивком подтвердив предположение мастера.
— На метательных пластинах двойной слой бронзы. Внутри я нанес известные мне руны.
— И как это работает? — так же шепотом спросил я.
— Защиту мага они, конечно, не пробьют, но влиять на такое оружие им будет чуточку труднее. Думаю, мне не нужно объяснять вою, что может значить крошечное преимущество в бою.
— Очень многое. Благодарю вас, мастер.
— Пустое, — отмахнулся гном и взялся за рукоять меча. — Давайте клинок.
Передав гному свой учебный меч, я завороженно наблюдал, как под короткими пальцами казавшаяся до этого прочной рукоять рассыпается, словно гнилая.
Части старой рукояти гном сложил на стол и тут же приладил к обнажившейся металлической основе новую. Затем он взял в руки часть посоха в виде трости.
— Вставляете вот это сюда и… — Гном соединил трость с рукоятью меча и чуть провернул. Раздался щелчок. — Пробуйте.
Взяв непривычного вида нагинату, я тут же провел пару движений из стандартного ката. Баланс был чуть непривычен, но это ерунда. Длина нового оружия была стандартной для короткой нагинаты — если упереть шарообразный набалдашник древка в землю, то кончик лезвия находился чуть выше моего плеча.
— Великолепно, мастер! — совершенно искренне высказался я.
— Пустое, — еще раз отмахнулся гном. — Чтобы вернуть все на место, нажмите на рычажок у лезвия и поверните обратно.
Проделав указанную операцию, я легко разделил короткую нагинату на меч и окованную металлом трость.
— Принимать прямые удары на древко не стоит, а вот скользящие можно.
— Примите мою благодарность, мастер.
— Пустое, — повторил гном и вздохнул.
— Есть ли хоть что-то, что я могу для вас сделать?
— Я раб, и у меня не может быть ничего своего.
— Дать вам свободу пока не в моих силах.
— Мне не нужна свобода, вой. Среди людей гному не выжить, а дома меня не примут. Благодарю за добрые слова, но лучше уходите.
— Я уйду, мастер-кузнец, но кое-что все же подарю.
Достав из поясного кошеля кисет, я передал его гному.
— Табак! — Оживившийся мастер молниеносно заправил трубку и затянулся ароматным дымом.
Сам я не курю, как и мой отец, — хищники плохо переносят резкие запахи, — но вполне способен понять, как важно качество табака для тех, кто подвержен этой привычке.
— Вот за такой подарок благодарствую. Хозяин, конечно, заставит отдать весь табак, но даже одна трубка уже очень хорошо.
— А если спрятать?
— «Наказ» вещь жесткая, — как-то равнодушно пожал плечами гном.
— Тогда давайте сделаем так: сейчас вы отвернетесь, а я спрячу табак по углам. Про «наказ» мне известно, поэтому торговец расфасовал табак мелкими порциями. Постепенно вы найдете все, а хозяину скажете, что не знаете, где я их спрятал, и это будет правдой.
Через пять минут я распихал десяток небольших кисетиков по грудам хлама в разных концах немаленького подвала, а гном в это время дисциплинированно пялился на стену.
Поговорив еще минут двадцать на разные темы, мы расстались — я пошел рассчитываться с хозяином мастерской, а гном продолжал насыщать подземное пространство ароматным дымом.
Уже на середине ведущей наверх каменной станицы я был остановлен голосом гнома:
— Вой, свобода мне не нужна, но есть разница, у кого быть рабом.
— Я услышал вас, мастер-кузнец. Крепких рук.
— И вам крепких рук и каменной удачи, мастер-вой.
С оружейником у нас вышла небольшая заминка — он никак не хотел завершать сделку, не ознакомившись с товаром. Пришлось показывать ему диковинного вида метательные топорики и… щегольскую трость с набалдашником.
— У уважаемого воя проблемы с ногами? — ошарашенно поинтересовался оружейник.
— Нет, просто на моей родине это считается модным.
После того как необходимая сумма легла на прилавок оружейника, я отправился на выход, опираясь на толстую трость, как лондонский денди.
С горестным вздохом посчитав оставшиеся монеты, я все же заглянул в мастерскую, где ладят кожаную сбрую, и заказал набедренные ножны для хербатов. Затем, окончательно махнув рукой на свое финансовое благосостояние, купил пару простых метательных ножей.
Последствиями моего апгрейда стали две недели питания в школьной столовой, а все развлечения свелись к прогулкам по городу, зато освободившееся время и силы были направлены на тренировки.
Назад: Глава 1 ПОПАДАНЕЦ
Дальше: Глава 3 ПОВОДЫРЬ