Как ни хотелось верить моему другу, но наш поход занял времени больше, чем мы рассчитывали. Янош смеялся и говорил, что это ценный урок мне, если я собираюсь быть хорошим командиром солдат. Ни в коем случае не сообщай, что предстоит пройти более пяти лиг, иначе неизбежно падает боевой дух. Пять лиг, потом еще пять и еще, и ты завоюешь весь мир.

Шли мы быстро, гораздо быстрее, чем в самом начале, когда покидали Перечное побережье. Но двигались мы совсем не по прямой, обходя высокие холмы и глубокие ложбины, внимательно осматривая местность на предмет опасности. Ночные стоянки мы устраивали на всякий случай без костров — лишь днем мы позволяли себе разогревать пищу на сухих и быстро горящих ветках, ужин же и завтрак съедали холодным. Кроме того, наше путешествие замедлялось моим настойчивым желанием весь маршрут заносить на карту с описанием достопримечательностей. Яношу достаточно было самого по себе открытия Далеких Королевств. Я же должен был помнить о том, как в будущем стану показывать моим торговцам, как проходить этот маршрут.

Округлые холмы сменились более крутыми, но настоящие горы были еще настолько далеки, что казалось, до них никогда не дойти. Кассини нехотя обучил Яноша заклинанию, с помощью которого оживлялась карта наблюдателей. Карта ясно указывала, что мы идем совершенно правильно и что впереди действительно расположен Кулак Богов.

На третий день пути я почувствовал, что кто-то наблюдает за мной. И тут я понял, что это ощущение не покидало меня с тех самых пор, как нас покинули прибрежники — и даже заклинание Кассини на реке не позволяло мне избавиться от него. Только в Долине я чувствовал себя свободным от наблюдения. Но мне казалось, эти мысли недостойны внимания. И вдруг Янош заговорил о том же самом. У него были такие же ощущения. Он даже сравнил себя с кроликом, над которым вверху завис голодный ястреб, и тут нам вспомнился образ, придуманный Кассини, — большая хищная рыба в пруду. Впрочем, Янош сказал — он вовсе не чувствует, что невидимый зритель так уж обязательно настроен недоброжелательно по отношению к нам. Впрочем, не ощущал он и благожелательности. Разве что просто интерес.

И именно в этот день мы снова увидели конных наблюдателей. Их было двое — сидящих на лошадях на вершине холма невдалеке. Мы как раз выходили из рощицы, когда увидели их. Я собирался продолжать путь, не обращая на них внимания, как мы это делали и ранее, но Янош остановил меня. Не говоря ни слова, он пригнул меня к земле, заставляя спрятаться за кустарником.

— Ты — олень, — прошептал он. — Представь себя в его шкуре.

Я решил, что он перегрелся на солнце, но постарался прислушаться к его совету, особенно не вникая в причины такого поведения.

Правда, у меня было смутное понятие о жизни оленя, я вспомнил лишь об одном, увиденном мною в лесу на тропинке, и подумал — что же его может заботить? Но мысли мои продолжали притягиваться к тем всадникам на вершине холма, и мне почему-то казалось, что они настроены против нас. Несколько минут спустя Янош похлопал меня по спине, призывая подняться. Он указал на гребень холма — наблюдатели исчезли.

— Не нравится мне это, — сказал он. — Ведь мы так и не знаем, что же на уме у этих наблюдателей. Я даже не уверен, действительно ли они появились здесь затем, чтобы выследить нас. Но вот чего я боюсь: мы ведь давно их уже не видели, а как только ожила карта, они и появились. Я почти забыл, что она принадлежит им, а ведь подобное всегда притягивает подобное, будь то в магии или в жизни. И если я правильно мыслю, то картой мы должны пользоваться по возможности реже. Нам теперь совершенно ни к чему привлекать к себе внимание.

Лично я полагал, что эта мысль запоздала и вряд ли наблюдатели случайно появились на нашем пути; но все же предостережение Яноша не помешает. И с этого момента мы стали двигаться еще осмотрительнее, по возможности избегая открытых мест. Любой водный поток старались проходить по длинной диагонали, чтобы сильнее запутать след. Старательно избегали тропинок, кажущихся самыми удобными.

На пути у нас возникли развалины. Сначала округлый каменный форт. Он был заброшен, потому что его словно разнесло в свое время ураганом — огромные деревянные ворота, сорванные с петель, лежали на расстоянии многих футов от входа. Однако все деревянные элементы строения — потолочные балки или подпирающие сваи — были обуглены. Очевидно, форт все же был предан огню завоевателями. Теперь я понял, почему Янош отстаивал важность присутствия Кассини — сейчас мне очень хотелось бы узнать, одолели ли солдат, удерживавших форт, в обычном бою или магией? Однако, судя по тому, что на этом месте сражения, которое, очевидно, имело место много лет назад, не проросло ни травинки, ни кустика, не обошлось здесь без колдуна. По размерам дверей и ступеней можно было заключить, что строение принадлежало людям нормального роста, отнюдь не гигантам. Мы не воспользовались развалинами как приютом, а поскорее пошли дальше.

Должно быть, форт был пограничным сооружением, поскольку дальше развалины стали попадаться все чаще. Я спросил у Яноша, как давно, по его мнению, прошла война по этим холмам. Он сказал, что, во всяком случае, кажется, это было еще до его рождения. За околицей одной из сожженных деревень мы услыхали лай и увидели, как стая собак преследует полосатую антилопу. Собаки были разных пород, и, значит, одичавшими, а не дикими по-настоящему. Сельские жители, подобные некогда жившим здесь, просто так собак не бросают. А оказавшись внутри одной из лачуг, я нашел маленького, вырезанного из дерева коня. Ребенок тоже не бросит игрушку, если только она не сломана. Или если ребенка не увели насильно. И я представил, как в деревушку пришли солдаты, забрали все ценное и угнали людей в плен. И никто не успел сбежать, подобно нашим друзьям из Долины. Спорные земли, если мы еще находились в них, оправдывали свое название.

На ночлег мы расположились недалеко от этой деревни, а разбудил нас стук лошадиных подков. Мы еще плотнее прижались к земле, надеясь, что нас не заметят. Судя по звукам, всадников было много — Янош три раза сжал и разжал пальцы на одной ладони. Мне казалось, что я вижу высокие плюмажи на шлемах в предрассветном сумраке не далее как в броске копья от нас, но возможно, заблуждался. Наутро, когда мы с предосторожностями провели разведку, никаких следов от копыт там, где проезжали всадники, не оказалось.

— Итак, наблюдатели разъезжают уже группами, — сказал Янош. — Мы недалеко от цели.

Спустя — час или чуть более мы вошли в густой лес с ветвями, далеко вверх уносящими свои кроны. Солнце скрылось за их стеной, и направление приходилось определять по компасу. Ночь застала нас посреди этой чащобы. Спали мы беспокойно. И не только из-за странных звуков, которые издавали неведомые звери, охотившиеся или на которых охотились, но и потому, что я впервые попал в настоящие душные джунгли. Однажды я услыхал, как над головой пролетела, хлопая громадными крыльями, какая-то птица. Утром мы торопливо поели и поспешили дальше, пробираясь сквозь переплетения лиан и густой кустарник.

И тут лес совершенно внезапно и резко закончился. Мы стояли на краю громадной равнины, изрезанной оврагами и выгоревшей до коричневого цвета. Весною же здесь, должно быть, все было пестро и благоухало.

Вдали виднелась зелень других лесов и серебро рек. А еще дальше вставали горы. В гряде самыми высокими были четыре пика, а пятый был несколько в стороне, как большой палец. Вот он, столь долго ожидаемый нами Кулак Богов, еще не покрытый снегом. Мы оказались ближе к горам, чем в моем видении, поэтому я мог различать все особенности рельефа черных вулканических скал. Итак, мы достигли священного места. Кулак Богов, а за ним лежали Далекие Королевства.

Я повернулся к Яношу, а он посмотрел на меня. И в следующие несколько минут мы вели себя как ненормальные: потрясенные, вытирающие глаза, мы бормотали что-то бессвязное, не слыша друг друга. А потом вдруг замолчали.

— Мы дошли, — сказал я спустя минуту. — Да.

— Ты верил, что мы дойдем?

Теперь мы уже старались не смотреть в глаза друг другу — слишком много магии, опасностей и разочарований таило в себе это открытие для нас обоих, и потому мы погрузились каждый в себя.

А затем нервы не выдержали, и мы заскакали как сумасшедшие. Но постепенно пришли в себя.

— Проклятье! — выругался я. — Ну почему в моем мешке не нашлось места для фляги вина, чтобы мы могли отметить такое событие!

— А мы и не нуждаемся в этом, Амальрик, — сказал Янош. — Я думаю, вода вон в той речке на вкус благороднее любого вина. Там мы и передохнем. По-моему, до перевала осталось не более трех или четырех дней пути.

— Ну хорошо, три дня вверх по горам, возможно — пробормотал я, — затем через перевал и…

— … и перед нами откроются Далекие Королевства — закончил Янош.

Мы взвалили на плечи поклажу и двинулись к реке. Это расстояние я пролетел как на крыльях. Я уже не обращал внимания на колючие кусты, цеплявшиеся за ноги, на разбитые башмаки и дырявые подметки. Мы сделали это. Мы дошли туда, куда не доходил ни один ориссианин или ликантианин. И в этот момент я понял, что мы входим в историю и даже ее изменяем. Как только мы на той стороне перевала увидим Далекие Королевства и вернемся назад целыми и невредимыми, в чем я был совершенно уверен, — все будет совсем по-другому.

Я заметил в отдалении пару наблюдателей, в стороне от нашего маршрута, но не стал придавать им большого значения.

Мы находились еще недалеко от опушки, возле реки, когда зазвучала труба. Из зарослей, что находились от нас на расстоянии в несколько бросков копья, появились три всадника. Затем к ним присоединились еще двадцать. Это были не наблюдатели — мы слышали, как они перекликались — так перекликаются ориссианские охотники, когда кабан выскакивает из своего логова, а они, подняв копья, устремляются вслед за ним. Да и одеты они были не в безукоризненно блестящие доспехи наблюдателей, а в простые, кожаные, укрепленные стальными полосами куртки. Эти люди, немедленно привстав в стременах, натянули тетивы луков. Три стрелы ударились в землю в каком-то ярде от нас, мы повернулись и бросились бежать. Был единственный путь назад, в бурелом, и еще никогда в жизни я не был так рад видеть этот бамбук, переплетения лиан и густые заросли кустов.

Теперь я уже не нуждался в подсказках Яноша, кем представлять себя, поскольку чувствовал себя одновременно и зайцем, и белкой, и ежом, и барсуком, за которыми гонятся собаки и охотники. Терновые шипастые ветки цеплялись за нашу одежду, пытались задержать, как в ночном кошмаре, а позади уже слышно было, как, ломая кусты, в лес с криком ворвались всадники. Но теперь они должны были отстать. Верхом в этих зарослях проехать невозможно. Можно было или преследовать нас пешими, или объехать вокруг леса и залечь там в засаду. Нас пока устраивали оба варианта — в этом буреломе мы могли скрываться годами, если только сюда не придет целая армия прочесывания. И теперь все эти заросли были так же моему сердцу, как моя спальня в дни завывания зимней вьюги.

Дух мой воспарил. Мы все-таки видели Кулак Богов, знаем путь к нему. Все, что теперь от нас требовалось, это оторваться от наших преследователей, вернуться в Долину, а затем, соблюдая величайшие предосторожности, повторить этот маршрут. Наши люди наверняка уже восстановили силы, а сержант Мэйн с его солдатами в состоянии противостоять такому отряду, от которого мы только что улизнули.

Ничто уже нас не остановит. И еще до зимы мы сможем добраться до Далеких Королевств.

Так мне хотелось думать. Когда же мы вернулись в Долину, то обнаружили, что нас ждут только Диосе и сержант Мэйн. Остальные нас покинули.

Мы с Яношем пересекли лес и холмистый край без особых происшествий. Правда, попадались конные разъезды, разыскивающие, по-видимому, нас, патрули, состоящие из настоящих солдат, не призраков. И весьма искусных в своем деле, как заметил Янош. Но, ловко пользуясь умением скрываться в лесу и среди камней, мы легко ускользали, от них. Видимо, предположил Янош, разыскивался более многочисленный отряд, нас же приняли или за отставших, или за разведчиков. Мы удерживались от пользования картой наблюдателей, удовлетворясь тщательно нарисованной мной копией, по поводу которой Янош в свое время брюзжал, что это, дескать, пустая трата времени.

Но, оказавшись в безопасности в Долине, я ощутил, как мир шатается под моими ногами, увидев, что натворил этот ублюдок воскреситель. И пока я предавался гневу, никто ничего не говорил. Янош с помрачневшим лицом ушел к озеру.

Когда я наконец совладал с собой, я попросил подробно рассказать, что же случилось. Через два дня после того как мы с Яношем ушли, сержант Мэйн свалился в приступе болезни. И в этом Кассини, должно быть, усмотрел свой шанс. Той же ночью из его хижины поднимались странные дымы, а внутри мелькали причудливые тени.

На следующий день он с прискорбием объявил, что беда настигла меня и Яноша. Мы попали в руки врагов. Он даже не был уверен, живы ли мы еще.

Я проклял Кассини всеми самыми грозными проклятиями, которые только мог придумать. Затем я сказал:

— Каково же тебе было, Диосе? Как ужасно, что он заставил тебя горевать.

Диосе покачала головой:

— А я и не горевала, Амальрик. Я знала, что ты жив и здоров.

— Откуда?

— Поверь мне, когда… я бы знала, даже если бы ты прошел тот перевал… я бы знала.

Больше я не стал ее расспрашивать на эту тему.

— И что же было после того, как Кассини объявил эту ложь?

Диосе, по ее словам, стала горячо возражать Кассини и даже попросила Утренний Туман погадать в подтверждение своих ощущений. И Утренний Туман не обнаружил ничего, что указывало бы на угрозу нашим жизням. Правда, ничего не подтверждало и то, что у нас все в порядке. Тогда Кассини сказал, что отряд должен немедленно возвращаться назад к Перечному побережью и затем в Ориссу.

В этот момент рассказа я подумал, что сержант Мэйн, уже вставший с постели, разразится слезами.

— Ведь я их обучал, — сказал он мрачно. — Я-то думал, что знаю этих мерзавцев. Я думал… я думал, они останутся непреклонными.

Они таковыми не остались, особенно после того, как Кассини объявил, что его заклинание показало — за нами остался след, по которому наши неведомые враги выследят всех до Долины. И не важно, что вожди племени Долины заверили, что ничего страшного в ней случиться не может. Началась паника. В течение дня они собрались, погрузили пожитки на осликов, поднялись по каменной лестнице и вышли из Долины, направляясь на запад.

— Я прокляла их, — сказала Диосе. — Но ведь я не воскреситель. Я просила и Надежду проклясть их, но та сказала, что среди них такое не принято. Иначе это погубит великое заклинание и все племя останется незащищенным.

— Чтоб эти ублюдки сдохли в пустыне, — проворчал Мэйн. — Или пусть их сожрут те чудовища из ям.

— Нет, — сказал подошедший Янош. Он уже полностью владел собой. — Нет, этого не случится. У меня предчувствие. Тот, кто сбежал от Далеких Королевств, может ничего особенного не страшиться, разве что обычного коварства этих земель. И что-то подсказывает мне, что Кассини нормально доберется до Ориссы.

— Ну так мы там с ним разберемся, — мрачно сказал я.

— Если сможем. Но все это мелочи, — сказал Янош, и увидел, как светятся его глаза — ну в точности как в первый раз, когда он поведал мне о своей грандиозной мечте Я понял, что он имеет в виду. Мы потерпели неудачу и надо было в этом признаться. Но ведь это была первая попытка. Будут и другие, и не одна, если потребуется. Я протянул руку, и Янош крепко пожал ее.

— Мы все равно вернемся, да помогут нам боги, — и Далекие Королевства станут нашими, — сказал я.