Книга: Протекторат
Назад: Глава 20 Марчелло Конте, контр-адмирал
Дальше: Глава 22 Марчелло Конте, вице-адмирал

Глава 21
Виктория Ковалевская, дитя звёзд

Коридор был пуст и должен был оставаться пустым ещё восемь с половиной минут. Такое близкое будущее не имело существенных вариаций, и секунда в ту или другую сторону для нас не играла существенной роли. Чтобы добраться до рубки управления, нам требовалось всего полторы минуты. Это уже был сущий пустяк.
Самая сложная часть плана осталась позади – мы успешно проникли на борт «Свободного Аррана» и никем не замеченные просидели в укромном местечке, пока он стартовал и выходил из околопланетного пространства. Лишь теперь, когда интенсивные переговоры с диспетчерской закончились и корабль начал разгон, готовясь к переходу в овердрайв, мы выбрались из укрытия и начали действовать. До запуска ц-привода оставалось чуть меньше сорока минут – за этот отрезок времени нам предстояло провести операцию по спасению двадцати трёх человек.
«Мы уже на месте», – донеслась до меня мысль Тори, которая вместе с Мишелем Тьерри и Генри Янгом должна была проникнуть в машинное отделение.
«Мы тоже, – ответила я, остановившись вместе со своими спутниками перед дверью рубки управления. – Жди сигнала».
Алёна (в скобках замечу: Алёна из будущего, которая дважды убила доктора Довганя и которую я для удобства решила называть Алёной-старшей) прижала ладонь к сенсорной пластине. Дверь послушно открылась, и девушка первой вошла внутрь.
В рубке находилось всего трое человек. Тот из них, который сидел в кресле второго пилота, широкоплечий великан лет шестидесяти, быстро оглянулся, и на лице его мелькнула улыбка:
– Входи, доченька. Ты всё-таки решила посмо... – Тут он осёкся, заметив наконец, что Алёна не одна. – Кто вы, барышни?
Вместо ответа я выстрелила из парализатора в шкипера, а Ева, после секундной задержки, в навигатора. Вопреки моим опасениям, она не промахнулась, и оба пилота мирно расслабились в своих креслах.
Томас Конноли продемонстрировал завидную для своего возраста реакцию. Молниеносно вскочив с места, он бросился к нам, и мне пришлось остановить его выстрелом в ноги. Он грохнулся на пол в каком-нибудь метре от нас.
Алёна подбежала к нему и присела перед ним на корточки.
– Папа, с тобой всё в порядке?
Быстро прощупав его мысли и эмоции, я убедилась, что с ним всё в порядке – не считая, конечно, того, что он не чувствовал своих ног. Не теряя ни секунды, я бросилась к пульту управления и отдала команду наглухо заблокировать все двери и переборки на корабле, за исключением входа в машинное отделение, с которого я, напротив, сняла любые ограничения доступа. Получив от меня мысленный сигнал, Тори с Мишелем и Генри Янгом беспрепятственно проникли к генератору.
– Что случилось, Алёна? – немного оправившись от шока, спросил Конноли. – Кто эти девушки? Что они делают?
С некоторым удивлением я отметила, что он совсем не обращает внимания на то, что его дочка, которую он видел всего лишь четверть часа назад, сильно изменилась внешне, стала старше и зрелее. Он глядел на неё и видел маленькую девочку. Воистину, для родителей дети не взрослеют.
– Это мои подруги, – ответила Алёна. – Их зовут Ева и Виктория. Я их сюда впустила. Не беспокойся, они не причинят нам вреда.
– Они подстрелили МакГи и Хатчесона. Они...
– Папа, не злись, я тебе всё расскажу. Однако у нас нет времени объяснять это всем нашим. Сначала нам нужно спастись.
– От чего?
– От кораблекрушения. Террористы сумели проникнуть в систему безопасности и подложили на борт двести пятьдесят килограммов плутония, который наши датчики не засекли.
– О Боже! – потрясённо воскликнул Конноли. – Где эта гадость?
– На спасательном катере. Все детекторы радиоактивности выведены из строя, а бортовой компьютер катера эмулирует их исправность и выдаёт фальшивые показания.
Тем временем мы с Евой извлекли из кресел парализованных МакГи и Хатчесона и удобно уложили их на пол под переборкой. Тори сообщила, что генератор захвачен, а старший механик с помощником обезврежены и следующие несколько часов проспят беспробудным сном. Остальные члены экипажа и пассажиры оказались замкнутыми в своих каютах. Теперь Генри Янгу оставалось пройтись по кораблю и через систему кондиционирования воздуха попотчевать всех его обитателей усыпляющим газом.
Я села в кресло шкипера и убедилась, что все системы функционируют нормально. Вмешательство диспетчерской не предвиделось, лишь перед самым запуском ц-привода предстояло передать отчёт о завершении разгона – к счастью, не голосовой и не визуальный, а всего лишь текстовый.
Отцепив от пояса коммуникатор, я включила его и произнесла:
– Игорь, ты слышишь меня?
– Да. Как там?
– Всё готово. Выбирайся из своей норы и ступай... сам знаешь куда. Когда будешь на месте, дай знать – я разблокирую дверь.
– Хорошо.
Игорь тоже участвовал в нашей операции, однако ни в одну из двух «групп захвата» мы его не включили, хотя первоначально я предполагала, что он войдёт в нашу с Евой и Алёной команду. Импульсивность и невыдержанность, которую он продемонстрировал в инциденте с Келли Симпсон, могли помешать осуществлению нашего плана, поэтому я предложила ему остаться «в запасе» и взять на себя объяснение с Алёной-младшей, которая сейчас сидела замкнутая в своей каюте. Игорь, разумеется, всё понял и в глубине души немного обиделся, однако вида не подал и в конце концов вынужден был признать, что лучше его никто из нас с Алёной-младшей не сладит. Все мы согласились, что самым худшим вариантом было бы послать к ней Алёну-старшую – в этом случае истерика была бы гарантирована.
– Нужно немедленно поднять тревогу, – заявил Конноли, переварив услышанное. – Остановить разгон, вернуться на станцию и провести дезактивацию.
– Не всё так просто, – ответила Алёна. – Нам нельзя отклоняться от курса и посылать какие-либо сообщения. Мы должны перейти в овердрайв в точно назначенное время.
– Почему? Что, чёрт побери творится, дочка? И займись, наконец, моими ногами – я их совсем не чувствую. Подай мне вон ту аптечку.
– Ева, – сказала я, не оборачиваясь. – Запасной вариант.
Услышав эту условную фразу, Ева действовала без раздумий: выхватила из кармашка на своём комбинезоне инъекционную ампулу и быстрым движением прижала её к шее Конноли. Отец Алёны мигом обмяк.
– Девочки! – возмутилась Алёна. – Мы так не договаривались! Вы обещали, что дадите мне возможность всё объяснить.
– Такую возможность мы дали, – спокойно ответила я. – Но он не поверил... не поверил бы тебе.
– Откуда ты... А-а, твоё чёртово предвидение!
– Не только, ещё и чёртова телепатия. В «вон той» аптечке, которую просил подать твой отец, лежит лучевой пистолет. Он не поверил твоим словам о плутонии. Он решил, что мы террористки, а ты повинуешься нам под угрозой смерти. Или хуже того – мы сделали тебя своей сообщницей, захватив в заложники твоих деда с бабушкой.
– Ты могла бы просто предупредить о пистолете, – настаивала Алёна.
– Да, могла бы. И был неплохой шанс, что ты убедила бы его. Но также существовала большая вероятность, что он попытался бы выкинуть очередной номер. Твой отец неугомонный человек, за ним нужен глаз да глаз. А у меня и без того полно забот, не хватало ещё постоянно следить за его мыслями и оценивать вероятность его реакций. К тому же я ещё не так чётко, как Тори, вижу варианты будущего. Короче, когда закончим, тогда и займёмся разъяснениями.
В этот момент на связь вышел Игорь. По его просьбе я разблокировала дверь, он вошёл в каюту к Алёне-младшей, после чего я вновь установила блокировку. Просто так, на всякий случай.
– Интересно, – произнесла Ева, – как она среагирует на его рассказ. Не дай Бог у неё тоже где-то спрятан пистолет.
– Она им не воспользуется, – уверенно сказала Алёна-старшая, удобнее располагая своего отца на полу. – Против Игоря – ни за что. Даже если он бросится насиловать её, то... гм, она просто расслабится, чтобы получить максимум удовольствия.
Её сомнительная острота вызвала у Евы мимолётную улыбку, а меня вновь навела на грустные мысли о том, что какой бы из Алён не достался в будущем Игорь, для меня он потерян навсегда. Мне было до слёз жаль себя, а также жаль Юлю, которая сильно привязалась ко мне и теперь болезненно переживала наш с Игорем разрыв. Я, конечно, слишком молода, чтобы быть её матерью, но тем не менее...
«Вытри сопли, сестрёнка, – вторглась в мои мысли Тори. – У тебя есть Мишель. Разве он плох?»
«Нет, он хорош, очень хорош, но... Ладно, ты права. Замнём это».
Над пультом вспыхнул один из экранов, и на нём возникло изображение Мишеля Тьерри. Немного в стороне маячила фигура Тори.
– Машинное отделение на связи, капитан, – отрапортовал Мишель. – Докладываю о промежуточной готовности к запуску генератора. Ходовые двигатели работают в плановом режиме предварительного разгона. Все системы функционируют нормально, никаких отклонений не обнаружено. Старший механик доклад закончил.
– Капитан доклад принял, – ответила я, не в силах сдержать улыбки.
Мишель улыбнулся мне в ответ. Даже при этих обстоятельствах он откровенно наслаждался своей ролью. Служить инженером на космическом корабле было мечтой всего его детства, и лишь медицинские противопоказания помешали её осуществлению. В результате Мишель стал дипломатом, однако не забыл о своём прежнем увлечении и на досуге продолжал интересоваться всем, что связано с космосом и звездолётами. Помнится, во время путешествия на «Отважном» он то и дело разрывался между мной, машинным отделением и рубкой управления, где был частым (и, надо признать, изрядно надоевшим) гостем. А сейчас он впервые в своей жизни стал, пусть и временно, полновластным хозяином всех механизмов настоящего космического корабля.
– Что слышно от Генри? – спросила я.
– У него всё в порядке, – отозвалась Тори. – Он как раз закончил всех усыплять и сейчас направляется к вам.
– Вот и отлично. Продолжайте следить за генератором. А мы с Евой займёмся катером.
Ева устроилась в кресле навигатора, и следующие четверть часа потратили на активизацию, проверку и подготовку к автоматическому запуску всех систем спасательного катера, благо тот был оснащён хоть и маломощным, но вполне функциональным ц-приводом.
Тем временем в рубку управления явился Генри Янг, и при помощи Алёны перенёс Томаса Конноли с обоими пилотами в ближайшую каюту. Когда до перехода в овердрайв осталось десять минут, я связалась с Игорем:
– Как там у вас дела?
– Да кажется нормально, – ответил он. – По-моему, она мне верит. Вот только...
Тут его перебил голос Алёны (Алёны-младшей, ясное дело):
– Я хочу её видеть. Сейчас!
Я поняла, что речь идёт об Алёне-старшей.
– Нет, не сейчас. Чуть позже. Сначала дело, а эмоции потом. Дверь я разблокирую только после перехода. Потерпи, девочка. А ты, Игорь, угомони её.
Не дожидаясь ответа, я отключила связь и связалась с машинным отделением:
– Старший механик, объявляю полную готовность к запуску генератора.
– Приказ к исполнению принят, капитан. Есть полная готовность.
В соответствии с программой автопилота компьютер начал предстартовый отсчёт. За семь минут тринадцать секунд до запуска маршевого генератора спасательный катер, следуя заранее составленной нами программе, отстыковался от корабля и с включёнными на полную мощность реактивными двигателями стал уходить назад и немного в сторону, пока не потерялся в термоядерных сполохах за кормой.
В рубке повисло напряжённое ожидание. Ева, Генри и Алёна неотрывно смотрели на экраны, а я полностью сосредоточилась на вероятных линиях ближайшего будущего. После многочисленных сеансов тесного мысленного контакта с Тори я переняла все её знания и опыт, но мои способности ещё не были в достаточной мере развиты, чтобы видеть так чётко, как она. Варианты дальнейших событий представали перед моим внутренним взором в довольно размытом виде: одни сулили успех, другие предрекали неудачу – либо из-за сбоя программы, либо из-за того, что следящие устройства орбитальной станции всё же зарегистрируют двойной переход в овердрайв вместо одного, либо катер сгорит в пламени дюз корабля, либо будет замечен... либо... либо... либо... И тогда всё придётся переигрывать сначала.
«Не придётся, – прозвучали в моей голове мысли Тори. – Всё получится с первого раза. Я точно вижу, что получится. Мы здорово всё рассчитали. То есть не мы, а Ева. Она просто молодчина!»
За несколько секунд до нулевого отсчёта я тоже это увидела. Чётко увидела. Генераторы корабля и катера включились синхронно, с разницей всего в тысячные доли секунды. Резонансный взрыв четверти тонны плутония захлестнул окружающее пространство вспышкой жёсткого гамма-излучения и бушующими потоками высокотемпературной плазмы, а наш мирный и спокойный переход в овердрайв остался совершенно незамеченным. Показания наружных датчиков корабля свидетельствовали о том, что нас лишь слегка задело взрывом, да и то весь удар пришёлся в отражатели дюз, которые были рассчитаны и не на такие всплески энергии.
Второй переход, уже не пространственный, а темпоральный, который был совершён буквально сразу после запуска генератора, бортовые приборы вообще не зафиксировали. Просто потому, что они «не знали» о существовании такого природного феномена, как перемещения во времени.
«Вот так-то, сестрёнка, – констатировала Тори. – Всё уже позади. И никаких „дублей” не потребовалось».
Ева, всегда такая сдержанная и уравновешенная, даже завизжала от восторга и принялась исступлённо хлопать в ладоши. Чисто автоматически я отключила блокировку дверей каюты, где находились Игорь с Алёной-младшей, и облегчённо откинулась на спинку кресла. Генри Янг, который сидел на месте второго пилота, вытер со лба пот и произнёс:
– Да уж, мне будет что вспомнить на старости лет. А Лайонел просто от зависти умрёт, что не участвовал в этом. – Генри оглянулся на кресло запасного навигатора, которое на таких небольших кораблях чаще называлось «гостевым». – Кстати, а где Алёна?
– Уже побежала знакомиться со своей двойняшкой. Вернее, знакомить её с собой.
– Ага, понятно. – Он поднялся. – А я, пожалуй, схожу на камбуз. После сильного волнения у меня возникает чувство голода. Вам что-нибудь принести перехватить?
– По одному сандвичу, – ответила я. – И по стакану сока. Желательно апельсинового.
Ева молча кивнула, соглашаясь со мной.
Вскоре на связь снова вышел Мишель и доложил, что генератор работает в норме и наращивает мощность согласно установленному графику. Я, впрочем, и сама могла это видеть на своём пульте, но правила есть правила – за всю ходовую часть корабля отвечал старший механик. И ему (то есть данному конкретному старшему механику) это было приятно.
Когда экран интеркома погас, перейдя в режим ожидания, Ева сказала:
– Я не заметила в машинном отделении Тори. Где она?
– У неё возникла та же идея, что и у Генри. А после камбуза она либо зайдёт к нам, либо присоединится к компании Игоря и обеих Алён. Когда я в последний раз слышала её мысли, она ещё не решила, куда идти. Скорее всё-таки пойдёт к ним.
– Боится, как бы Игорь выбрал не ту Алёну?
– Тори сама ещё не знает, которая из них ей нужна. – Я растерянно тряхнула головой. – Это какое-то безумие! Ведь мы с ней одинаковые, но я... я просто не понимаю её. По-моему, она сошла с ума.
– Гм... А она знает, что ты так о ней думаешь?
– Конечно, знает. И в глубине души согласна со мной.
Через минуту в рубку вошла Тори с сандвичами и двумя стаканами сока.
– Мы с Генри решили поменяться постами, – сообщила она, выкладывая угощение на специальную подставку между нашими креслами. Затем заняла место второго пилота и скользнула быстрым взглядом по показаниям приборов на командном пульте. – Кажется, всё в порядке. Нужно только перевести вперёд бортовые часы.
– Переведём, когда вернёмся в настоящее, – сказала Ева, съев кусочек сандвича с сыром и запив его глотком сока. – Нечего торопить события... – Она умолкла и с внезапным подозрением уставилась на меня: – Или мы уже вернулись?
– Да, – кивнула я. – Вернулись, как только перешли в овердрайв. Мы с Тори решили, что вам нечего лишний раз нервничать.
Ева осуждающе покачала головой:
– Это нечестно. Ведь мы одна команда.
– Извини, – сказала Тори. – Но так действительно было лучше. И вообще, чья бы корова мычала. Кто-кто, а ты постыдилась бы говорить о честности. Ты же не спрашивала у Вики разрешения, когда цепляла на неё «жучок». – Она махнула рукой. – А впрочем, ладно. Не будем поминать старое. Сейчас у нас есть заботы посерьёзнее. Прежде всего нужно убедить господина Конноли, что мы не террористы и не покушаемся ни на чью жизнь.
– Какие у тебя предложения? – спросила Ева.
– Ну, например, связать его, привести в чувство и поставить перед ним обеих Алён. Пусть они поговорят по душам. Насколько я сейчас вижу варианты будущего, то с подавляющей вероятностью он поверит им уже через двадцать минут. Хотя остаётся маленькая, но ненулевая возможность, что... – Вдруг лицо Тори исказила гримаса испуга. – Что это?! Я... я опять не вижу будущего! Ничего не вижу... А ты, Вика?
Я не ответила. В этот самый момент у меня закружилась голова, в глазах потемнело, а всё тело пронзил колючий ледяной холод. Это не было похоже на мои предыдущие перемещения во времени – и вынужденные, и добровольные. Это больше походило на те ощущения, вернее, на воспоминания о тех ощущениях, которые испытывала Алёна-старшая, когда переносилась из своего будущего в наше настоящее. Неужели и я...
С этим обрывком мысли я потеряла сознание.

 

*
Очнувшись, я обнаружила, что лежу среди густой лиловой травы, а надо мной сверкает бирюзово-зелёное небо. Оно слепило мне глаза, поэтому я повернулась набок и увидела, что невдалеке начинается лес или, скорее, роща громадных деревьев с широкими, в несколько человеческих обхватов, тёмно-зелёными стволами и густой фиолетовой листвой.
«Что же это за планета? – вяло размышляла я. – Касабланка?.. Нет, там немного другое небо. А таких деревьев я вообще нигде не видела...»
Приподнявшись на локте, я огляделась вокруг и наконец обнаружила, что в этом диком уголке природы нахожусь не одна. В двух шагах от меня стояла... я сама, собственной персоной, одетая в короткое светло-голубое платье и с перекрашенными в медово-золотистый цвет волосами. Я-блондинка смотрела на меня-шатенку с каким-то жадным любопытством, словно бы я представляла из себя некую диковинку или, в лучшем случае, уникальное произведение искусства.
– Здравствуй, Вика, – произнесла она с лёгким акцентом, который мне не удалось распознать. – Ты чудесно выглядишь.
Я поднялась на ноги, протёрла глаза и внимательнее присмотрелась к ней. Моё первое впечатление, что её волосы крашеные, похоже, было ошибочным. Слишком уж натуральным был их цвет, да и брови с ресницами у неё тоже были светлыми. Кроме того, девушка явно была выше меня – на три, а может, и на все четыре сантиметра. И однако же, если отбросить эти различия, то она была моей точной копией.
Я попыталась проникнуть в её мысли, но мне это не удалось. Положительной обратной связи, как с Тори, не было – я просто натолкнулась на плотную непроницаемую стену, окружавшую её разум.
– Меня зовут Софи, – сказала девушка. – Не обращай внимания на мой рост и цвет волос, это искусственные изменения в генотипе – мне всегда хотелось быть высокой блондинкой. А от рождения мы с тобой генетические двойники.
– Так ты ещё одна «я» из будущего?
– В некотором роде, да. В некотором – но совсем не в таком, как Тори. Я действительно из будущего – из далёкого будущего, отстоящего от твоего времени на пять веков. Ты никогда не станешь мной и не смогла бы стать ни при каких условиях. Как раз наоборот: хотя ты из более ранней эпохи, я была прежде тебя. Можно сказать, что я твоя предтеча из грядущего.
– С ума сойти, – пробормотала я, вконец сбитая с толку. – Скажи хоть, где мы сейчас? То есть, когда? В твоём времени?
– Нет, сейчас мы находимся вне обычного времени и пространства. Это место называется Безвременьем.
– Гм. Звучит так, будто здесь вообще нет времени.
– В определённом смысле так оно и есть. Вот мы с тобой разговариваем, для нас время вроде бы течёт, но во всём остальном мире не проходит ни единого мгновения. Сколько бы ты здесь ни провела, ты вернёшься к себе на корабль в тот самый момент, когда и покинула его. Заумно выражаясь, Безвременье состоит из дискретного множества бесконечных интервалов своего собственного псевдовремени, именуемых сегментами, каждый из которых соответствует определённому кванту времени реального мира. Этот сегмент, в котором мы с тобой находимся, «привязан» к тому мгновению, когда я выдернула тебя из корабля.
Я немного подумала.
– Это чем-то похоже на Вечность из одной древней фантастической книги.
Софи кивнула. Как видно, она тоже читала эту книгу.
– Только здесь нет никаких Вечных, которые вмешиваются в ход истории. Есть несколько людей, имеющих доступ в Безвременье, но они могут попадать только в те сегменты, которые соответствуют настоящему, а путь назад, в сегменты прошлого, для них закрыт.
– А для тебя?
– Я исключение. Есть ещё один человек... женщина, которая... впрочем, к делу она прямого отношения не имеет, и лучше я не буду запутывать тебя. Всё и так сложнее некуда.
– Что правда, то правда, – согласилась я. – Но, надеюсь, ты мне всё объяснишь?
– Именно для этого ты здесь, – ответила Софи, опускаясь на траву. – Присаживайся, Вика. Нам предстоит нелёгкий разговор.
Я присела напротив неё, и тотчас между нами возникла небольшая клетчатая скатерть, на которой невесть откуда появились два хрустальных бокала, графин с какой-то жидкостью рубинового цвета (наверняка это было вино) и ваза с разнообразными фруктами. Я удивилась, но решила пока воздержаться от лишних вопросов, чтобы не уводить наш разговор в сторону. Вместо этого я взяла из вазы крупную виноградину и отправила её в рот.
– Я не могу проникнуть в твой разум, – произнесла затем. – У тебя очень сильная защита. Это врождённое?
– Нет. Я приобрела эту защиту в... гм, при тех же обстоятельствах, при которых стала высокой блондинкой. Насколько мне известно, она непробиваема. Никто не может влезть в мою голову и узнать, что я думаю. Однако это не мешает мне мысленно общаться с другими людьми.
– Значит, кроме нас, на свете есть ещё телепаты?
– Да, и немало. Но они не такие, как ты. В основном они способны лишь обмениваться между собой мыслями. То, что с лёгкостью делаешь ты, – проникать в разум людей и свободно читать все их мысли, – они не умеют... Вернее, уметь-то они умеют, но это даётся им с огромными усилиями и обычно заканчивается глубокими психическим шоком. В этом отношении ты выгодно отличаешься от остальных. Есть, правда, ещё Дейдра – это та женщина, о которой я тебе говорила, – но она вообще случай особый.
– А ты? У тебя есть такие способности? Ведь если мы генетически идентичны, то они должны быть.
– Они есть, только находятся в латентном состоянии. Самопроизвольно они у меня не пробудились, а позже, когда я обнаружила их существование... словом, я решила их не трогать. Мне и без них хватает забот.
Это я могла понять. Если бы у меня предварительно спросили, хочу ли я слышать мысли и воспринимать эмоции окружающих людей, я бы ещё хорошенько подумала, прежде чем соглашаться. И, возможно, отказалась бы. Эти способности отгородили меня от всего остального мира, на протяжении многих лет я чувствовала себя отчаянно одинокой, а порой – и глубоко несчастной. Эти способности позволили мне узнать о жизни и людях много такого, относительно чего я предпочла бы остаться в неведении. Иногда я поражаюсь, почему я до сих пор не стала циником и не возненавидела всё человечество...
– А у меня они почему пробудились? – спросила я. – Случайно или по твоей воле?
– По моей воле. Ты нужна была именно такой, какая есть.
– Для кого нужна? Для чего?
Софи наполнила наши бокалы вином и первая сделала глоток. Вслед за ней я пригубила свой бокал и с удовлетворением отметила, что вино полностью на мой вкус – хорошо выдержанное, в меру тёрпкое и лишь слегка сладковатое.
– Прежде всего пару слов об общей картине мира, – заговорила Софи. – Она гораздо сложнее, чем было принято считать в твою эпоху. Вселенная, какой ты её представляешь – как совокупность планет, звёзд, галактик и прочих космических объектов в замкнутом пространстве-времени, – это ещё не всё. Это лишь малая часть Большой Вселенной, которая состоит из бесконечного множества таких малых вселенных.
– Да, понимаю, – сказала я. – Мне известны гипотезы о параллельных мирах.
– Ну, «параллельные» – это слишком узкое определение. Оно подразумевает близость, подобие, чуть ли не одинаковость. А миры во Вселенной разные – бывают похожие, бывают лишь отдалённо напоминающие друг друга, а бывают и такие, между которыми нет ничего общего. Но даже схожие, почти идентичные миры по-своему уникальны. Вот, скажем... – Софи помедлила, очевидно, подыскивая подходящий пример. – Раз мы помянули Вечность, то писатель, придумавший её, жил во многих мирах. В некоторых он был американским фантастом, в некоторых – русским, кое-где стал известным учёным-биохимиком, а в одном из миров он даже занимал пост президента Государства Израиль... Впрочем, это так, лирическое отступление. Вернёмся к нашему миру – моему и твоему. Он принадлежит к довольно многочисленной группе миров, где человеческая цивилизация возникла и развилась на третьей планете системы жёлтого карлика, расположенного на окраине западного спирального рукава Галактики. Такая группа миров называется Теллурианскими, от латинского Tellus – Земля. Примерно до конца XX века – начала XXI цивилизация в нашем мире развивалась по довольно типичной схеме, как и во многих других мирах этой группы, где преобладали так называемые «западные ценности» – выбор технологического пути развития, примат личности над обществом и этическая система, основанная на христианском и иудейском вероучениях. Тем не менее наш мир особый в этом ряду – он пока единственный из известных миров, где человечество при помощи научно-технических средств сумело вырваться за пределы родной планеты и начало расселяться по Галактике.
– А остальные?
– Остальные цивилизации этого типа либо гибли в результате глобальных техногенных катастроф, либо из-за тех же катастроф оказывались отброшенными назад в своём развитии, либо разочаровывались в своей системе ценностей и выбирали другую – восточный мистицизм вместо западного рационализма и коллективизм взамен индивидуализма. Это лишь наиболее распространённые причины – а есть и масса других. Так что наш мир смело можно назвать уникальным. Помимо этого, он обладает ещё одной особенностью, на сей раз не очень приятной: в нём, единственном во всей Вселенной, нарушены причинно-следственные связи.
– Значит, в остальных мирах они соблюдаются?
Софи кивнула:
– Строго и неукоснительно. Принцип причинности – один из фундаментальных законов Вселенной. Прошлое – это то, что свершилось и чего изменить нельзя; будущего как такового не существует, оно лишь создаётся в текущий момент, мгновение за мгновением; а единственная реальность – настоящее, через которое Вселенная движется из прошлого в будущее. Отсюда, – взмахом руки Софи как бы очертила всё окружающее, – из сегментов Безвременья, соответствующих прошлому, я могу видеть Вселенную, какой она была раньше, при желании я могу наблюдать за ходом развития отдельных миров буквально от начала времён, с момента образования самого Безвременья. Но всё это лишь картинки прошлого – не реальность, а её отпечатки, хранящиеся в неком вселенском банке памяти, своего рода фильм о днях минувших. И только в нашем мире прошлое последних пяти веков обрело черты настоящего, оно стало изменчивым и многовариантным, его можно создавать и переделывать по своему усмотрению.
– Пять веков, это если считать от твоего настоящего?
– Да, от моего. От действительного, истинного настоящего. А ты находишься у самого начала этого критического периода.
– И почему же так случилось? – поинтересовалась я.
– К этому привели некоторые патологические процессы, происходящие во Вселенной. Их нельзя назвать однозначно негативными, но на наш мир они оказали весьма отрицательное влияние.
– Что за процессы?
– Это долгая история. Позже я всё расскажу, а пока тебе достаточно знать, что два года назад по моему собственному времени, в 3127-ом, мне удалось оградить наш мир от их дальнейшего воздействия. К сожалению, это не привело к автоматическому восстановлению всех причинно-следственных связей. Прошлое по-прежнему оставалось изменчивым – а это грозило катастрофическими последствиями, вплоть до полного разрушения реальности и исчезновения нашего мира из Вселенной.
– Ага! – Я решила, что теперь всё поняла. – Поэтому ты создала меня, своего генетического двойника, чтобы я следила за прошлым и исправляла все отклонения от основной, так бы выразиться, магистральной линии развития нашего мира. Но не кажется ли тебе, что само моё появление в прошлом привело к нежелательным изменениям реальности, о сохранности которой ты так печёшься? Я, конечно, не считаю себя чересчур выдающейся личностью в истории, но, оглядываясь назад, всё-таки не могу не признать, что оставила после себя достаточно следов – взять хотя бы тех преступников, которые по моей милости загремели в тюрьму. Разве не проще было тебе самой уйти в прошлое и заняться его охраной без всяких посредников, вроде меня или Тори?
Софи сделала ещё один глоток вина.
– Ну, во-первых, вы с Тори и есть результат моего перемещения во времени. Я – дитя будущего, и мне было не так-то просто стать частью прошлого. Одно дело сидеть здесь, в Безвременье, и наблюдать за всем со стороны, а другое – внедриться в саму ткань реальности, которая существовала за пять сотен лет до моего рождения.
Софи допила своё вино и поставила пустой бокал на скатерть. А до меня наконец дошло, с каким акцентом она разговаривает. Это был фарси – персидский язык, который я знала очень плохо, так как не имела приличной практики общения на нём. Собственно, я изучила его лет пять назад от безделья, и с тех пор у меня не было возможности закрепить своё знание в естественной языковой среде, поскольку единственная планета, где разговаривали на фарси (помимо Ирана на Земле), Великая Персия, находилась на самом краю Ойкумены, к тому же там, если верить справочникам, действовали законы шариата, запрещавшие под страхом смерти любые азартные игры. Я, впрочем, не сомневалась, что подпольные казино там существуют, но рисковать своей головой не хотела...
– Вот тут мы переходим к самому сложному, – между тем продолжала Софи. – Чтобы проникнуть в реальность твоей эпохи, мне пришлось прибегнуть к помощи Источника. Это... такой метафизический объект вселенского масштаба, с которым я тесно связана и который даёт мне... м-м, значительно расширяет мои возможности.
– Например, позволяет проделывать подобные фокусы, – предположила я, указывая на «скатерть-самобранку».
– Да, в частности и это. Но этим потенциал Источника не исчерпывается, он способен и на более серьёзные и масштабные вещи. Кстати, ты тоже с ним связана и перемещаешься во времени с его помощью. Позже ты узнаешь о нём больше – как и обо всём остальном. Сейчас же главное, что для проникновения в твою реальность я использовала ресурсы Источника. В итоге я... ну вроде как раздвоилась. Одна «я», которую ты видишь перед собой, осталась в Безвременье, а другая превратилась в оплодотворённую яйцеклетку и оказалась в теле твоей матери. То есть, та другая «я» – это ты. И в равной степени – Тори.
– Боже милостивый! – ошарашенно пробормотала я.
Софи заботливо долила в мой бокал вина, и я залпом осушила его. Затем прокашлялась, вытерла тыльной стороной ладони губы и снова уставилась на Софи.
– Это... это просто невероятно.
– Да, – согласилась она, – невероятно, но факт. Пожалуй, с этим тебе сложнее смириться, чем даже с существованием Тори. Хотя, на мой взгляд, твоё последующее раздвоение на тебя и Тори – случай более поразительный. Возможно, из-за того, что это не было мной запланировано.
– Потеряла контроль над ситуацией?
– Можно сказать, что так. Я не рассчитывала, что Тори так рано сумеет пробиться сквозь нижний барьер и попасть во время, предшествующее моменту своего появления в прошлом. Это сразу же вычеркнуло из реальности все произведённые ею изменения и уничтожило плоды её многолетнего труда.
– Подневольного труда, – уточнила я. – Ты... Впрочем, не будем затрагивать темы морали. Пока что не будем. Сначала разберёмся с фактической стороной дела. Как я уже говорила, тот способ, который ты выбрала, чтобы удержать в нужном русле прошлое, нельзя назвать удачным.
Софи отрицательно покачала головой:
– Ты была нужна для другого. Исправлять временные парадоксы я могла и отсюда, из Безвременья, но этого было мало. Я стремилась вообще излечить прошлое, лишить его гибкости и изменчивости, вернуть в нормальное состояние стабильности и необратимости. Внешний фактор губительного воздействия на наш мир я уже устранила, оставалось навести порядок изнутри. Вся проблема была в том, что в результате упомянутых мной вселенских пертурбаций этот пятисотлетний отрезок прошлого расщепился на два параллельных потока реальности, которые непрерывно взаимодействовали между собой. Образно говоря, они интерферировали, создавая различные варианты вероятного будущего. Как раз твоей задачей и было устранение этой аномалии. Ты появилась лишь в одной из двух реальностей и уже одним своим присутствием отклонила её от другой – той, которой предстояло стать истинным прошлым нашего мира. В результате взаимодействие между реальностями начало ослабевать, и чем дальше, тем слабее оно становилось, а в перспективе должно было сойти на нет.
– Погоди, – сказала я. – Здесь что-то не так. Если твоей целью было развести два потока реальности, то почему ты не сделала это сама, из Безвременья. Ведь ты же можешь вмешиваться отсюда в ход событий.
– Да, могу. Но моё вмешательство отражалось сразу на обеих реальностях. Воздействовать на одну из них, пока они тесно переплетались, можно было лишь изнутри. Поэтому мне пришлось пойти на такой... да, скажем прямо – чудовищный шаг.
– Значит, – произнесла я, – моей обязанностью было не охранять прошлое, а изменять его?
– Грубо говоря, да.
– Тогда зачем понадобилось устранять лишнего Ломбардо, лишнюю Алёну, мешать Келли Симпсон в спасении Мишеля и адмирала Сантини – ну и всё остальное, чего я не делала, но что пришлось сделать Тори? Казалось бы наоборот – это должно было ещё сильнее увести мою реальность в сторону от основной.
– В принципе ты права. Но дело в том, что эти анахронизмы проявлялись в обеих реальностях, и устраняя их в своей, ты одновременно предотвращала их и в основной. Причём там они вообще исчезали бесследно – там не было никакой Алёны из будущего, и Ломбардо-второй не предпринимал никакой попытки взорвать эсминец. Пока реальности взаимодействовали, все парадоксы времени, порождённые их интерференцией, следовало устранять. Я могла и сама это делать, но предпочла воспользоваться твоими услугами, чтобы посильнее раззадорить тебя, разозлить и заставить активно взяться за изменение реальности. При первой попытке для этого понадобилось сорок лет от момента твоего рождения, пока ты – та ты, которая теперь называет себя Тори, – овладела своими способностями и принялась интенсивно создавать своё собственное будущее. Она уже была в одном шаге от успеха, от окончательного разрыва связи с основной реальностью, но тут её подвело любопытство – ей захотелось выяснить, откуда она взялась.
– Это ты виновата, – сказала я. – Тебе следовало поговорить с ней, как сейчас со мной, и всё объяснить. Она, бедняжка, целых пятнадцать лет жила как в аду, мучилась, страдала.
Софи взяла из вазы яблоко и с хрустом откусила кусок.
– Поговорить с Тори, всё объяснить ей было бы и впрямь неплохо. Но это было невозможно, пока её реальность находилась в тесном контакте с основной. Своим вмешательством я могла всё испортить. Ведь я уже говорила, что отсюда, из Безвременья, моё воздействие на прошлое распространялось на обе реальности.
– Да, понимаю... Хотя нет, постой! Как же тогда тебе удалось вызвать сюда меня?
– Потому что теперь ситуация изменилась. Вдвоём с Тори вы оказались таким мощным фактором влияния на реальность, что, объединив свои усилия, сумели в кратчайший срок отделить её от основной линии прошлого.
Я не поверила своим ушам.
– Значит... значит, мы уже сделали то, чего ты хотела?
– Совершенно верно. Прошлое нашего мира стало стабильным и неизменным, оно превратилось в самое обычное прошлое, какое имеют все остальные миры – теперь это просто история, память о минувшем, воплощённая в настоящем. Поэтому за несколько секунд до твоего появления в Безвременье вы с Тори перестали видеть различные варианты будущего – потоки реальности окончательно разделились и интерференция между ними исчезла. Я рада, что для тебя всё закончилось так быстро.
Некоторое время мы сидели молча. Софи грызла яблоко, а я не спеша поедала виноград.
«Интересно, – почему-то думала я, – с какой стати у неё персидский акцент? Ведь в её... в нашей внешности нет ничего восточного. Я всегда считала себя чистокровной славянкой...»
– И что дальше? – наконец спросила я.
– Дальше я отправлю тебя обратно на корабль, ты заберёшь с собой Тори и вернёшься вместе с ней к ключевому моменту – туда... то есть тогда, когда ты появилась в прошлом. Как только вы пересечёте эту грань, лишняя реальность исчезнет без следа, останется только прошлое нашего мира, незыблемое и постоянное, а вы окажетесь в настоящем – в истинном настоящем.
– А как же люди, которые живут в этой реальности? Они тоже исчезнут?
Софи вздохнула и отложила в сторону недоеденное яблоко.
– Да, Вика, исчезнут. Все исчезнут, в том числе и близкие вам люди. Вы никого не сможете взять с собой – ни Игоря, ни Юлю, ни Мишеля, ни Еву, ни обеих Алён, ни Генри и Лайонела Янгов, ни кого-либо другого. Они принадлежат этой незаконной реальности – реальности без собственного мира, – и должны исчезнуть вместе с ней. – Софи сочувственно поглядела на меня. – Однако не делай из этого трагедии. Ведь все эти люди живут... жили в нашем мире. Да, конечно, они не знали тебя, потому что в их реальности ты не существовала. Тем не менее они прожили свою жизнь – кто короткую, кто долгую, – и каждый из них оставил в прошлом свой след.
– В том-то и дело, что они не знали меня, – угрюмо возразила я. – Значит, это не те же самые люди. И мир, который ты называешь нашим, на самом деле не мой, ведь я в нём никогда не жила. Я родилась и провела двадцать шесть лет в реальности без собственного мира и без будущего, в реальности, которую ты обрекаешь на уничтожение.
Софи приподнялась, пересела ближе ко мне и обняла меня за плечи.
– Это не я её обрекаю, она была обречена изначально. Её, можно сказать, никогда не существовало. Как не существовало и той реальности, где жила Тори.
Я кивнула:
– Да, она потеряла её, и оттого очень страдает. Целых пятнадцать лет как будто были вычеркнуты из её жизни. Они превратились в фантом, в нечто нереальное, в то, чего нет и никогда не было. Я знаю, какая это мука, потому что чувствую её боль. Чувствую, как свою, и не хочу испытать это ещё и на собственной шкуре... – Осмелев, я повернулась к Софи и, глядя на неё в упор, заявила: – А если я откажусь? Если не захочу уходить за грань своей реальности? Если Тори не захочет? Что тогда?
Она снова вздохнула:
– Я боялась, что ты это скажешь. И всё же надеялась, что ты будешь благоразумной. Но... но ты такая же упрямая, как и я сама.
– У тебя есть какая-то идея, так ведь? – настаивала я. – Если ты располагаешь такими космическими возможностями, то можешь что-то придумать. В конце концов... – я чуть не задохнулась от дерзости своего предположения, – раз ты сумела расщепить себя надвое и отправить одну свою половину в прошлое, то может... может, тебе удастся создать отдельный мир для моей реальности?
Софи задумалась.
– Это не так просто, Вика. Это потребует колоссальных затрат сил и времени – и с моей стороны, и с твоей. Особенно с твоей.
– Я готова на всё. Сил у меня хватит – я отдам все свои силы. А времени... не знаю. Это не от меня зависит. Я не знаю, как долго продлится моя жизнь.
– Время у тебя будет, – заверила меня Софи. – Впереди у тебя масса времени. Другой вопрос – хватит ли тебе терпения. Тебе и Тори. – С этими словами она поднялась. – Подожди минутку, я сейчас вернусь.
По правде говоря, я ожидала, что она исчезнет, но Софи просто отошла в сторону шагов на двадцать и остановилась спиной ко мне. Тут же рядом с ней возникли две человеческие фигуры – стройная женщина в длинных снежно-белых одеждах и высокий худощавый мужчина, весь одетый в чёрное.
Пару минут они о чём-то тихо переговаривались. Изредка слабые порывы ветра доносили до меня обрывки их речи на совершенно незнакомом мне языке. Обнаглев, я попыталась заглянуть в их мысли, но у мужчины встретила такую же непроницаемую защиту, как у Софи, а сквозь разум женщины я прошла как нож сквозь масло, не зацепившись ни за единую её мысль.
Наконец все трое повернулись и направились ко мне. При их приближении я встала и внимательно присмотрелась к внешности обоих незнакомцев. У женщины были золотисто-рыжие волосы, изумрудно-зелёные глаза и усеянное веснушками лицо с тонкими, правильными чертами. Вообще-то весь мой опыт свидетельствовал о том, что рыжие волосы и веснушки не красят женское лицо, но в данном случае я столкнулась с исключением из этого правила. Женщина была потрясающе красива. Сногсшибательно, умопомрачительно красива. Я ещё никогда не встречала такой совершенной, такой ослепительной, такой безупречной красоты. В сравнении с ней я впервые в жизни почувствовала себя скромным серым мышонком, ничем не примечательной девочкой с вполне заурядным личиком и обычной, не заслуживающей особого внимания фигуркой...
Что же касается мужчины, то он был просто хорош собой – а от мужчин большего и не требуется. Отлично сложен, подтянут, в меру широкоплеч, с волосами цвета вороньего крыла, блестящими чёрными глазами и смуглым, мужественным лицом. Чем-то (но чем именно, хоть убейте, не знаю) он напоминал мне светлоглазого блондина Игоря. Может быть, тем, как смотрел на меня...
– Здравствуй, Виктория, – приятным мелодичным голосом произнесла женщина и тепло улыбнулась. – Зови меня Дейдрой.
Мужчина же галантно поклонился:
– А моё имя Мирддин, принцесса. Весь к вашим услугам.
Я что-то невнятно пробормотала в ответ на их приветствия. Нельзя сказать, что я оробела, нет. Просто я поняла, что эти люди должны решить мою судьбу, судьбу моего несуществующего мира и судьбы тех людей, которые в нём живут, поэтому меня охватило вполне естественное волнение. Но отступать я не собиралась.
– Да, Софи, – сказала женщина по имени Дейдра. – Твоя сестра полна решимости. Она не отступит, не передумает. Она такая же упрямая и настойчивая, как ты.
– И каков твой вердикт?
– Источник даёт своё добро.
Софи повернулась к Мирддину:
– А ты что думаешь, Хранитель?
Он ухмыльнулся:
– Ты же знаешь, принцесса, что я ни в чём не могу тебе отказать. А Виктория – это, по сути, та же самая ты. – Он принял серьёзный вид. – Так тому и быть. Хаос согласен.
– Ну что ж, – произнесла Софи. – К сожалению, от имени Порядка никто не уполномочен говорить. Однако та его часть, что находится во мне, не возражает.
– Значит, решено, – подытожила Дейдра. – Все три Стихии готовы действовать сообща... во всяком случае, не станут мешать друг другу. Можешь приниматься за дело, Софи.
Мирддин опять улыбнулся:
– Да восстанет из праха новый космический мир! Гм... А вам не кажется, что два таких мира будет для Вселенной многовато?
Софи встала рядом со мной и взяла меня за руку.
– Ничего, выдержит. Если что, мы ей поможем.

 

*
Как и обещала Софи, я вернулась на корабль в то же самое мгновение, когда и исчезла, поэтому никто не заметил моего отсутствия. Сидевшая в соседнем кресле Тори, возможно, сумела бы почуять неладное, однако в данный момент она была целиком поглощена своими проблемами.
– А ты, Вика? Ты видишь будущее?
– Нет, – спокойно ответила я. – Не вижу. И уже никогда не увижу. Так же, как и ты.
– Но почему?
– Потому что у нас больше нет предопределённого будущего. Есть прошлое, которое мы пережили, есть настоящее, в котором мы живём, а будущее нам только предстоит построить.
– Откуда... откуда ты знаешь?
Вместо ответа, я просто впустила её в свой разум. Пока Тори с ошалелым видом читала мои недавние воспоминания, я повернулась к сидевшей на месте навигатора Еве:
– Продолжай прокладывать курс, дорогуша. Наши планы не изменились, просто теперь нам не придётся согласовывать их со всякими там вероятными линиями будущего. Теперь будущее будет именно таким, каким мы его сделаем.
Назад: Глава 20 Марчелло Конте, контр-адмирал
Дальше: Глава 22 Марчелло Конте, вице-адмирал