Глава 18
Я ЕСТЬ ОРУЖИЕ
К СВЕТУ
ВОЗМЕЗДИЕ
Небольшой катер поднимался сквозь слои туч, пересекая зоны турбулентности, образованные в атмосфере взрывами орбитальной бомбардировки.
Внизу, на поверхности Дагонета, лазерный луч метался взад и вперед, пронзая землю. Смертоносные ливни энергии и баллистических снарядов уже стерли границы столичного города и взрыли землю, как обдирочный нож вспарывает мягкую плоть.
Расцвеченное пожарами небо скрывало стреловидный корабль, а он метался из стороны в сторону, обходя каскады горящей плазмы. Ни один человек не смог бы совершать такие маневры, но рулевой «Ультио» был меньше чем человек и больше чем просто корабль. Он вел судно через потоки бурлящего огня, как птица преодолевала бы термальные течения. Его руками были стабилизаторы курса, ногами — огнедышащие трубы реактивных двигателей, а кровь заменяло топливо, перекачиваемое рокочущими моторами.
Единственный пассажир «Ультио», пристегнутый ремнями к компенсирующему креслу в передней части тесной рубки, смотрел на волны раскаленного воздуха через невидимый пузырь войд-щитов и круглый иллюминатор фонаря кабины.
Келл тихонько бормотал в компактный микрофон вокса, который передавал слова в считывающее устройство, негромко гудевшее в ручке кресла. Виндикар уже уделил внимание своим ранам, но поток слов затруднял дыхание. Пилот изменил поле силы тяжести в рубке, чтобы уменьшить перегрузки при вертикальном взлете, но Келл все же ощущал повышенное давление. Однако он был благодарен и за мелкие уступки — если бы не дополнительная защита, при ускорении корабля он мог потерять сознание и рисковал проткнуть легкие каким-нибудь из осколков сломанных ребер.
Необходимость говорить тоже доставляла трудности, но он считал себя обязанным составить рапорт. Умные машины «Ультио» уже сейчас загружали и кодировали содержимое кассеты из шлема Йоты и страницы чрезвычайно небрежного дневника, который Тариил составлял в своем когитаторе. По завершении этого процесса скомпилированный набор данных будет импульсным сигналом передан на модуль двигателей корабля, который до сих пор остается на орбите, в укрытии заброшенной космической станции.
Но Келл решил, что обязан дополнить информацию своим голосовым посланием. Он руководил миссией. И окончательное решение всегда оставалось за ним. Он не собирался снимать с себя ответственность за сделанный выбор.
Наконец он закончил диктовку и опустил голову. Нажатием кнопки на панели считывающего устройства он включил обратную перемотку, чтобы убедиться, что финальное послание записано.
«Мое имя Эристид Келл, — услышал он свой голос. — Я полномочный ассасин круга Виндикар, ранг Эпсилон. И я нарушил приказ».
Он кивнул и выключил запись, а затем снял микрофон. Собственный голос показался Келлу странным и незнакомым. И вся эта запись была скорее не рапортом, а исповедью.
Исповедь. Общепринятое значение этого слова заставило его опустить взгляд, где под обшлагом перчатки он спрятал золотую фигурку орла, данную ему Дженникер. Он попытался сосредоточиться, чтобы подобрать определение охватившим его чувствам, но так и не смог ничего отыскать.
Келл нажал другую кнопку и отослал свое голосовое донесение к остальному пакету информации. Снаружи раскаленное небо сменило голубой цвет на пурпурный, а потом на черный. «Ультио» уже вышел за пределы атмосферы и продолжал подниматься.
Каждый вдох оставлял во рту привкус грязи и металла. В горле собрались сгустки мокроты, и он, морщась от отвращения, проглотил их. Его ноздри ловили запах не чьей-нибудь, а его собственной крови, и хотя болеутоляющее средство, которое он вколол себе в шею, неплохо помогало, к настоящему моменту его действие уже ослабело.
Индикаторная руна на контрольной панели загорелась зеленым светом: «Ультио» принял сигнал прямой видимости от модуля двигателей. Там наверху, на заваленной обломками орбите, модуль потихоньку наращивает мощность субсветовых и варп-двигателей. Спустя несколько мгновений астропат и навигатор выйдут из состояния бездействия. Спускаемому модулю «Ультио» остается только преодолеть разделяющую их дистанцию, пришвартоваться к основной секции, и корабль будет готов к прыжку через Имматериум.
Келл наклонился вперед и выглянул в иллюминатор. Единственным недостатком этого, в общем-то, простого плана было присутствие флотилии военных кораблей между катером и модулем двигателей.
Армада преграждала ему путь. Космические корабли размером с целые города рассекали пространство острыми, словно ножи, носами, горы превращенного в оружие металла громоздились на палубах, поблескивали сталью и золотом. И на каждом орудии горел открытый глаз, злобно смотрящий в темноту.
В центре флотилии стояло настоящее чудовище. Контуры самого грозного судна Келл узнал сразу. Величественная, необъятная боевая баржа, окруженная тучами кораблей эскорта. «Дух мщения», флагманский корабль Хоруса Луперкаля.
— Пилот, — заговорил он охрипшим от боли голосом, — выводи нас на пересечение с курсом флагманского корабля. Всю доступную мощность направь на маскировку ауры.
Некоторое время от киборг-капитана доносились лишь потрескивание и жужжание.
— Увеличение плотности маскировки ауры приведет к потере мощности войд-щитов, — послышался затем механический голос.
Келл перевел взгляд на видимую часть почти человеческого лица на командном возвышении.
— Если они нас не увидят, они не станут стрелять.
— Они станут стрелять, — последовал бесстрастный ответ. — Вектор поражения свидетельствует о высокой степени опасности для «Ультио». Угроза исходит от множества вражеских орудий.
— Выполняй приказ! — крикнул Келл и тотчас поморщился от боли в груди. — И включи связь с навигатором.
— Выполняю.
Виндикару показалось, что в этом единственном слове он уловил оттенок обиды, но катер повернул, направив нос на «Дух мщения». Сенсоры уже зарегистрировали первые нерешительные запросы от дозорных кораблей флотилии Хоруса. Они сканировали все пространство вокруг армады, но еще не были уверены, что их сенсоры дальнего радиуса действия что-то уловили. Система маскировки ауры «Ультио» на много поколений превосходила технологии, принятые в Имперском Флоте, и катер сможет пересечь периметр флотилии раньше, чем дозорные корабли сумеют определить, что показывают их приборы.
На контрольной панели загорелась еще одна руна — открылся вокс-канал между катером и модулем двигателей. Келл торопливо заговорил, опасаясь, что долгие переговоры сведут на нет усилия по маскировке ауры.
— Говорит Келл. Оставайтесь на месте, пока не получите импульсное закодированное донесение. Передать только в «Омнис Октал». — Он судорожно вздохнул. — Новый приказ заменяет все предыдущие инструкции. Протокол «Пердитус». Отправление немедленно. Повторяю: переходите к протоколу «Пердитус».
Прошло несколько неимоверно долгих секунд, пока из решетки динамика не послышался шелестящий шепот навигатора.
— Это будет нелегко, — сказал он. — Но попытка будет предпринята.
Келл уже потянулся к кнопке отключения связи, как навигатор заговорил снова:
— Удачи тебе, ассасин.
Руна связи погасла, и Келл опустил руку.
За стеклом иллюминатора лучи лазера пронзали небо вокруг катера, а впереди росла громада боевой баржи, вытесняя собой темноту космоса.
Орудия ближнего боя на корпусе модуля двигателей пробили тонкую, как бумага, металлическую оболочку, скрывавшую кормовую секцию корабля, и толчок взрыва отделил «Ультио» от каркаса космической станции. В недрах двигателей зажглись миниатюрные термоядерные солнца, и судно рванулось вперед, быстро разгоняясь в сверкании войд-щитов и выбросов перемещенной энергии. В мгновение ока корабль достиг четверти скорости света.
Дозорные корабли на самой окраине флотилии — фрегаты и эсминцы бывшего Имперского Флота, укомплектованные только экипажами, состоящими из людей, заметили удаляющийся корабль и открыли огонь. Большинство кораблей, принадлежавших Дагонету, за последние несколько часов было уничтожено, а оставшиеся суда либо сбрасывали на поверхность планеты, либо резали лазерными лучами на части. Однако прицелиться в странное судно, появившееся на их голоскопах, оказалось делом нелегким. Орудия никак не могли захватить объект в сетку прицела. Сканирование постоянно давало противоречивые данные: мощность корабля намного превосходила обычную для судов такого размера; в какой-то момент оно казалось автоматически управляемым аппаратом, а потом появлялись признаки присутствия людей. И что самое странное, чем дальше корабль уходил из тени планеты, направляясь к варп-переходу, тем отчетливее становилось на его бортах мерцание Имматериума.
Сторожевые корабли покинули строй и пустились в погоню, преследуя неопознанное судно по всей плоскости эклиптики Дагонета. Но они никогда не сумеют его догнать.
Оставшиеся одни на лишенном командования корабле, навигатор и астропат общались между собой непривычным для людей их специальностей способом: при помощи слов.
И их обоих беспокоила одна и та же проблема: протокол «Пердитус». В этом слове скрывалась закодированная цепочка команд, известных им обоим и не допускавших двусмысленного толкования. Они должны незамедлительно покинуть область проведения операции и следовать по заранее установленному маршруту, включающему в себя несколько варп-переходов. Они не имеют права останавливаться, пока не увидят свет Солнца. Миссия закончена, операция прервана.
На пороге критического момента, когда впереди уже появились первые отблески ворот варпа, космос вокруг корабля осветился взрывами снарядов.
Эреб выбрался из кабинки лифта и растолкал толпу прислужников, ожидавших распоряжений на командной палубе. Из носа у него продолжала течь кровь, и несколько капель попало на бороду, заставив его поморщиться и провести рукой по лицу. К счастью, шок психического удара ослабевал, но в какой-то момент ему казалось, что рассудок не выдержит.
Он медитировал в своих покоях на борту корабля и при помощи гадания на пепле и предсказаний мамбилы пытался найти ответ. Линии восьмиконечного символа путались, и он никак не мог отыскать их конечных точек. С самого момента прибытия в систему Дагонет Эреба не покидало ощущение, что что-то неладно.
Его тщательно разработанные планы, работа, проводимая по указанию Великих, обычно таких понятных для него, все это было осквернено тенью, источник которой он никак не мог обнаружить. Это раздражало его, но, с другой стороны, не стоило такого беспокойства. В конце концов, это всего лишь мелкий элемент грандиозной схемы. Эта планета и производимые на ней действия не что иное, как мелкий отвлекающий маневр, уводящий внимание от спектакля на главной сцене.
И тем не менее Хорус Луперкаль снова и снова совершал подобные поступки. Да, он, безусловно, следовал руководству Эреба, но делал это не так быстро, как в самом начале. Взгляд Воителя порой демонстративно блуждал по сторонам. Время от времени Несущий Слово задумывался, не прислушивается ли лидер мятежников к каким-то другим голосам?
Но не стоит расстраиваться. Этого следовало ожидать. Хорус — примарх, и им невозможно командовать. Первый капеллан не уставал напоминать себе об этом.
«Хорусу надо позволить оставаться Хорусом, — говорил он себе. — И когда придет время… он будет готов».
И все-таки: остановка на Дагонете, смешение линий. От этого никуда не деться. Мало того, ситуация ухудшилась. Во время медитации Эреб зондировал эгосферу летящей под ним планеты, но вопль и выброс страха нарушили деликатный процесс. Он только и успел, что отыскать знакомый след.
Пария. Его Копье. Возможно, его уже и нет в этом мире, возможно, это лишь давно оставленный след, но он определенно существует. В первый момент Эреб был готов смириться с этим, но прошло несколько часов, а он никак не мог отвлечься и постоянно возвращался к пси-метке, словно к свежему шраму.
Зачем Копью потребовалось посещать Дагонет? Какая весомая причина могла заставить убийцу свернуть с пути, проложенного для него Эребом? И еще более тревожный вопрос: почему Хорусу вздумалось именно здесь продемонстрировать свои силы? Несущий Слово был твердо убежден, что совпадение существует только в слаборазвитых умах людей, которым не под силу рассмотреть суровую правду истинного сплетения судеб во Вселенной.
Его мучило сознание, что ответ находится там, внизу, и ему лишь надо до него добраться.
Все эти мелочи оставили его совершенно неподготовленным к тому, что произошло. К черной волне внезапного псионического взрыва. И это случилось в его каюте, когда он мысленно углубился в темноту и позволил бездне говорить с ним.
Ошибка. Энергетический выброс в момент смерти его доверенного ассасина взметнулся с поверхности планеты, и убегающий демон, скрываясь в безопасности Имматериума, пролетел мимо него.
Несущий Слово почувствовал, что Копье умер, а вместе с ним умерло и мощное оружие. Призрачное оружие, направленное в голову ничего не подозревающего Императора, развалилось, не успев даже выстрелить.
Ярость заставила Эреба покинуть покои и погнала по коридорам. Его план, его нить грандиозного маршрута оборвалась, и он готов был поклясться преисподней, что узнает причину провала. Он спустится на Дагонет и, если потребуется, просеет сквозь пальцы весь пепел. Он должен узнать причину.
Несущий Слово постарался успокоиться и вошел в помещение Двора Луперкаля, не дожидаясь приглашения. Малогарст шагнул навстречу, намереваясь его остановить, но в этот момент Воитель отвернулся от огромного окна и жестом подозвал Эреба к себе. Первый капеллан только тогда осознал, что вокруг завывают сигналы тревоги, а за бронированным окном, выполненным в форме глаза, мечутся лазерные лучи, пронизывающие пространство перед носом флагмана.
Хорус кивнул ему. В свете смертоносных лучей его суровое лицо казалось высеченным из камня. Воитель, как и всегда, выглядел величественно в полном боевом облачении, а Эреб в спешке пришел в стратегиум в простой черной одежде и на мгновение ощутил свою незначительность перед возвышающимся над ним примархом.
Но его лицо не выдало ни тени этого чувства. Он, не дрогнув, прогнал непрошеное ощущение. Эреб был непревзойденным мастером обмана и никогда не переставал совершенствоваться.
— Мой лорд, — заговорил он, — если Воитель не против, я хотел бы изложить свою просьбу. Разрешение на посещение…
— Поверхности планеты? — Хорус отвел взгляд. — Мы вскоре посетим Дагонет, друг мой. Необходимо там кое-что сделать.
Эреб сохранил бесстрастное выражение лица, но это стоило ему немалых усилий.
— Конечно. Но может быть, я бы мог спуститься до начала торжественной церемонии и… сгладить некоторые шероховатости?
— Вскоре, — повторил Хорус.
Его голос звучал совершенно спокойно, но капеллан понял, что решение окончательное.
С информационным планшетом в руке к ним, прихрамывая, подошел Малогарст. Огибая Эреба, он бросил в его сторону косой взгляд.
— Донесение дозорных, — заговорил Малогарст. — Преследуемая цель движется слишком быстро. Они открыли огонь, но попадание маловероятно.
Губы Воителя сжались в тонкую линию.
— Пусть уходят. А как насчет второй, призрачной цели?
Он показал на освещаемый лазерами иллюминатор.
— Неясно. — Советник пренебрежительно фыркнул. — Артиллеристы со сторожевых кораблей рапортуют о ложных сигналах и множественных отражениях. Они пытаются прицелиться, но ничего не видят. — Эреб заметил, как потемнело и без того мрачное лицо советника. — Боевой экран убран, мой лорд, как ты и приказывал.
Хорус кивнул:
— Если он осмелится подойти так близко, я должен посмотреть ему в глаза.
Несущий Слово вслед за Воителем выглянул в иллюминатор.
Информационный планшет в искалеченных пальцах Малогарста издал мелодичный звон, совершенно не соответствующий срочности очередного сообщения.
— Сенсоры… что-то уловили, — доложил советник. — Объект быстро приближается. Встречный курс! Но орудия не могут найти…
— Маскировка ауры, — сказал Эреб, вглядываясь в бушующий за бортом ураган. — Но эта технология недоступна на Дагонете.
— Верно. — Хорус беспечно улыбнулся. — Вы его видите?
Воитель встал у окна и прижал ладони к серому стеклу.
В вихрях энергии за окном, среди сходившихся и расходившихся лучей, прочесывающих небо в поисках невидимого нарушителя, капеллан на мгновение заметил нечто вроде масляного пятна на воде. Просто впечатление о хищном силуэте судна, заслонявшем собой свет далеких звезд.
— Вон он! — показал он направление.
Малогарст тотчас схватился за свой вокс-передатчик:
— Цель определена. Приказываю уничтожить!
Артиллерийские расчеты откорректировали прицелы. Но корабль был уже близко, гораздо ближе, чем его иллюзорный призрак. Эреб непроизвольно отступил на шаг от окна.
На лице Хоруса появилась улыбка, и Несущий Слово уловил слова, произнесенные самым низким рокочущим голосом.
— Убей меня, — сказал Воитель. — Если посмеешь.
«Ультио» был объят пламенем.
Пилот уже фактически погиб, когда короткое замыкание, вызванное попаданием снаряда в правое крыло, выжгло способность к высшей психической деятельности, однако центральная зона мозга киборга еще сохранилась, и потому корабль метался, уворачиваясь от снарядов, хотя вокруг, казалось, разверзлось само небо.
Корабль лишился фрагментов фюзеляжа, и за ним тянулся длинный шлейф обломков и горящей плазмы. Палуба непрерывно дрожала, а рубка уже наполнилась дымом. Куда бы ни обратился взгляд Келла, он повсюду натыкался на красные тревожные руны. Автономные системы уже перешли к действиям в обстановке непоправимых повреждений, и в полу открылся люк, ведущий к миниатюрной спасательной капсуле. Голубоватый свет, струившийся из люка, на мгновение привлек внимание виндикара. Он еще жив, и на бедре висит пистолет «Экзитус». Надо только сделать шаг…
Но куда? Даже если он переживет следующие десять секунд, где он может скрыться? Ради чего беспокоиться о своей жизни? В опустевшей душе Эристида Келла осталось одно — долг.
Навстречу ему, освещенные артиллерийскими залпами и красными лучами лазеров, вздымались арки командной башни «Духа мщения». На ее вершине виднелся единственный немигающий глаз из серого и янтарного стекла, окаймленный золотом.
А внутри этого глаза темнела фигура. Келл был уверен, что это огромный силуэт полубога, следящего за его приближением. И когда орудия наконец обнаружили его, виндикар взялся за рычаг ручного регулирования мощности и передвинул его вплоть до самой красной черты.
Келл снова поднял голову, и в памяти всплыла первая из заученных им мантр созерцания. Три слова, элементарный коан, как нельзя больше подходивший к данному моменту.
Продолжая падение на цель, Келл произнес эти слова вслух:
— Я есть оружие.
Утреннее солнце поднималось в туманном небе над похожими на горы башнями Императорского Дворца, но его свет не сразу мог проникнуть во все закоулки великого города-крепости. Во многих районах еще царила ночь, и их население только начинало просыпаться для нового дня, а кое-кто бодрствовал из-за проблем, которые никогда не дремали.
В роскошно убранных переходах было еще тихо и торжественно, но в Убежище не было никаких намеков на украшения.
Сир Эверсор первым поднялся над столом из розового дерева и с такой силой хлопнул по крышке, что подпрыгнули хрустальные кубки с водой. Костяная маска не могла скрыть ни его сверкающего взгляда, ни его ярости.
— Провал! — бросил он, источая яд. — Я вас предупреждал. Я с самого начала говорил, что этот идиотский план никуда не годится!
— И теперь мы упустили единственный шанс убить Воителя, — пробормотал сир Ванус синтезированным голосом, безжизненным и невозмутимым, как у машины.
Глава круга Эверсор, не в силах усидеть на месте, порывисто вскочил со своего места и обогнул восьмиугольный стол. Все остальные сиры и сирессы молча смотрели, как он остановился перед массивной, закутанной в плащ фигурой, все время остававшейся в тени.
— Не надо было тебя слушать, кустодий! — сердито рыкнул он. — Все твои замыслы только стоили нам еще больше жизней.
Магистр ассасинов, сидевший во главе стола, резко поднял голову, и его серебряная маска сверкнула в лучах ламп. Вокруг него не было видно ничего, кроме темноты, и со стороны могло показаться, будто этот человек парит в бесконечной бездне.
— Да, — бросил сир Эверсор. — Я знаю, кто он. Не кто иной, как Константин Вальдор!
При этих словах человек отпустил полы плаща, и перед собравшимися предстал капитан-генерал Кустодес.
— Как угодно, — произнес он. — Я не боюсь показать вам свое лицо.
— Я так и думала, — вступила в разговор сиресса Вененум. Ее лицо закрывала зеленая с золотом фарфоровая маска, выражавшая легкую насмешку. — Только кустодий с такой готовностью отправляет на смерть чужих подопечных, лишь бы не пострадали его подчиненные.
Вальдор обернулся в ее сторону и холодно улыбнулся:
— Если это и так, значит, мы с вами похожи, миледи.
— Эверсор, — спокойным тоном окликнул магистр, — вернись на свое место и прояви немного сдержанности, если только это возможно.
Безликая серебряная маска кривым зеркалом отразила усмехающееся костяное лицо.
— Сдержанность?! — воскликнул сир Виндикар, чья личность скрывалась под обычной маской снайпера. — При всем моем уважении, мой лорд, я уверен, все согласятся, что гнев сира Эверсора полностью оправдан.
— Хорус послал на смерть вместо себя другого человека. — Сир Эверсор сел в свое кресло, и в его голосе появился оттенок горечи. — Должно быть, его предупредили. Или это просто дьявольская удача.
— Это или что-то другое… — мрачно подхватила сиресса Вененум.
— Миссия провалена, — вмешалась из-под своей шелковой маски сиресса Каллидус. — И так было уже не раз. Нам с самого начала было известно, что эта цель отличается от всех остальных.
Сидящий напротив сир Кулексус, скрытый стальной маской, выражающей задумчивость, подался вперед.
— И этого достаточно, чтобы все объяснить? — Его свистящий голос разнесся по всей комнате. — Еще шесть наших лучших оперативников пропали, предположительно мертвы, и ради чего? Ради того, чтобы мы могли расслабиться в уверенности, что усвоили очередной урок ценой их жизней? — Выражение маски не изменилось, но тени вокруг как будто стали длиннее и глубже. — Оперативник Йота многое значила для моего круга. Она была редкой личностью, и на нее было потрачено много усилий и времени. Ее утрата не пройдет бесследно.
— Всегда приходится платить, — вставил Вальдор.
— Но только не тебе, — съязвила Вененум. — Мы лишились своих лучших агентов и самого передового оружия, а Хорус Луперкаль продолжает жить.
— Возможно, его нельзя убить! — воскликнул сир Эверсор.
Прежде чем командир Кустодес успел ему ответить, магистр ассасинов жестом прервал разговор.
— Сир Ванус, не пора ли покончить с пустой болтовней и вместо этого обсудить, что нам достоверно известно о провале операции?
Ванус кивнул, и его мерцающая стекловидная маска мгновенно изменила оттенок.
— Конечно.
Он нажал на определенную секцию розовато-красного дерева, и из стола беззвучно поднялась панель с рядами бронзовых кнопок. После набора необходимой комбинации включился спрятанный внизу голопроектор, и над головами собравшихся зажглись голубоватые прямоугольники. На дисплеях появились тактические звездные карты, фрагменты донесений разведки и записи систем дальнего наблюдения.
— Новости из Таэбианского сектора поступают крайне нерегулярно. Тем не менее можно с уверенностью сказать, что большая часть, если не все основные миры торгового союза вышли из-под контроля имперского правительства.
На звездной карте шарики, обозначавшие планеты, быстро сменили голубой цвет на красный, что означало причастность к мятежу.
— Весь этот район охвачен анархией. У нас есть веские доказательства того, что Таллат, Боуман, Дагонет, Таэбия Прима и Йеста Веракрукс разорвали все связи с Террой и перешли на сторону Воителя и его бунтовщиков.
За столом послышался свистящий голос сира Кулексуса:
— Они пали не столько под ударами оружия, сколько из-за своего страха.
— Достоверно известны два факта, — продолжал Ванус. — Первый: Люк Седирэ, капитан Тринадцатой роты Сынов Хоруса, заметная фигура в войске мятежников, был уничтожен. Предположительно выстрелом снайпера. — Он посмотрел на сира Виндикара, но тот промолчал. — Второй: Хорус Луперкаль жив.
— Смерть Седирэ — это важное достижение, — промолвил магистр. — Но он не заменит Воителя.
— Мой круг уже занялся получением информации из Таэбианского сектора, — сообщил сир Ванус. — Инфоциты работают над корректировкой материалов для публичной и секретной сети информации, чтобы разъяснить позицию Империума в данной ситуации.
— Оклеиваете новые трещины обоями лжи? Ты это хотел сказать? — прервала его сиресса Каллидус.
Мерцающая маска Вануса приобрела голубой оттенок.
— Мы обязаны спасти то, что осталось, миледи. Я уверен…
— Уверен? — Шелковая маска резко повернулась. — В чем ты уверен? У нас ничего нет! Мы ничего не сделали, только протянули мятежникам руку!
Настроение в комнате изменилось, и снова разочарование и ярость грозили выйти из-под контроля. Магистр ассасинов вторично поднял руку, но не успел он заговорить, как в комнате раздался звон тревожного сигнала.
— Что это?! — воскликнул сир Виндикар. — Что это значит?
— Убежище… — Магистр вскочил на ноги. — Убежище подвергается опасности…
Внезапно его посеребренное лицо повернулось к одной из секций стены из красного дерева, как будто он хотел что-то за ней увидеть.
А в следующее мгновение старое дерево и закаленный металл оглушительно треснули, и потайная дверца распахнулась настежь. За ней в сумраке лабиринта виднелись три фигуры. Две были в янтарно-золотой броне, отделанной белыми и черными штрихами, и их лица выражали суровую решимость. Это были ветераны Седьмого Легиона Астартес в полном боевом облачении, но их присутствие затмевал воин, возвышающийся над своими спутниками на целую голову.
В Убежище вступил Рогал Дорн, и в свете люмосфер блеснула его боевая броня. Он обвел комнату взглядом, выражение которого можно было принять за брезгливость. Взгляд примарха заметно задержался на Вальдоре, перешел на магистра и наконец на темноту в дальнем углу помещения.
Ошеломленное молчание, воцарившееся с появлением примарха, первой осмелилась нарушить сиресса Вененум:
— Лорд Астартес, это рабочий кабинет…
Примарх жестом приказал ей замолчать, даже не удостоив взглядом. Он прошел к столу розового дерева и скрестил руки на широченной груди.
— Вот ты где, — сказал он, обращаясь к Вальдору. — Как я и говорил, кустодий, наш разговор не закончен.
— Вы не должны были сюда приходить, лорд Дорн, — ответил тот.
— И ты тоже, — отрезал примарх таким тоном, который мог раскрошить камень. — Но ты привел сюда нас обоих. В это пристанище… уловок и ухищрений.
Последние слова он как будто выплюнул, настолько они были ему неприятны.
— Это место не в вашей власти, Астартес.
Голос магистра был изменен и приглушен, но все отчетливо услышали в нем нотки вызова.
— В настоящий момент — в моей. — Дорн обратил свой жесткий взгляд на зеркальную маску. — Господин Малькадор.
По комнате прошелестели удивленные вздохи, и все сиры и сирессы повернулись к магистру.
— Я знал, — прошипел Кулексус. — Я всегда знал, что это Сигиллит.
— Сегодня день откровений, — пробормотал сир Ванус.
— Я еще только начал, — пророкотал Дорн.
Малькадор, вздохнув, поднял руку и снял маску. Он нахмурился, и в воздухе пронесся вихрь сдерживаемого телепатического раздражения.
— Отлично, друг мой. Вы раскрыли тайну.
— Не совсем, — возразил Дорн. — Я сделал обоснованное предположение. А ты его подтвердил.
Малькадор нахмурился:
— Значит, победа за Имперскими Кулаками. Но у меня еще много секретов.
Воин повернулся.
— Но на сегодня достаточно, — сказал он, окидывая взглядом всех членов Официо. — Маски прочь! Все! Я не стану разговаривать с теми, кто не решается открыть свое лицо. Ваши голоса не имеют никакого веса, пока вы не наберетесь храбрости, чтобы прибавить к ним свои имена. Покажите лица!
Проскальзывающая в его словах угроза даже не нуждалась в прямом подтверждении.
После требования Дорна возникло недолгое оцепенение, а потом послышался шорох. Сир Виндикар отреагировал первым: он снял маску с таким видом, будто давно мечтал от нее избавиться. Потом сир Эверсор сердито бросил на стол усмехающуюся костяную маску, сиресса Каллидус позволила шелку соскользнуть с изящной головы, и наконец Ванус и Вененум последовали примеру остальных. Сир Кулексус сдался последним, он обеими руками снял свой сияющий шлем, словно это был изысканный металлический цветок.
Ассасины впервые посмотрели на открытые лица друг друга, испытывая смешанные чувства: гнев, узнавание, изумление.
— Так-то лучше, — проворчал Дорн.
— Ты лишил нас главного оружия, Астартес, — выразила общее мнение сиресса Каллидус, отбрасывая прядь рыжих волос с бледного лица. — Теперь ты доволен?
Примарх оглянулся назад.
— Брат-капитан Эфрид, — окликнул он одного из своих спутников.
Стоявший у двери Астартес шагнул вперед и протянул командиру продолговатый предмет, а примарх, в свою очередь, положил его на стол и подтолкнул к Ванусу.
— Это информационный планшет, — пояснил он. — Мои воины на окраине Облака Оорта перехватили космический корабль, пытавшийся войти в Солнечную систему, — продолжил Дорн. — При идентификации оказалось, что это обычный танкер «Галлис Файе». Я думаю, это название может показаться вам знакомым.
— А экипаж? — прервал его сир Эверсор.
— Никого, о ком стоило бы упоминать, — ответил ему капитан Эфрид.
Дорн показал на планшет:
— Здесь находится содержимое капсулы, извлеченной из хранилища памяти корабля. Журнал миссии. Голосовое послание и видеопикты. — Он взглянул на Вальдора и Малькадора. — То, о чем здесь говорится, вызывает тревогу.
Сигиллит кивнул сиру Ванусу:
— Включи устройство.
При помощи тонких металлических волосков Ванус подсоединил планшет к открытой в столе панели, и голографические дисплеи замерцали, меняя изображение.
Параллельно видеопиктам шло вокс-послание, и в комнате раздался мужской голос, охрипший от боли.
«Мое имя Эристид Келл, я полномочный ассасин круга Виндикар, ранг Эпсилон. И я нарушил приказ».
Вальдор вместе со всеми молча слушал сначала послание Келла, затем отрывочные записи из дневника инфоцита. А когда сир Ванус дошел до видеопиктов, содержащих запись последних моментов жизни Йоты, он с безмолвным отвращением смотрел на мерзкое существо, называемое Черным Парией. Сир Кулексус, глядя на этот ужас, склонил голову и беззвучно заплакал.
Им были представлены все материалы: анализ военной ситуации на Дагонете и план раздуть огонь затухающей гражданской войны; отказ Дженникер Соалм от участия в операции ради ее личной миссии; уничтожение Седирэ вместо Хоруса и жестокое возмездие, которое за этим последовало; и напоследок сведения об ужасных способностях существа, называвшего себя Копьем, и о выборе, который был вынужден сделать командир карательного отряда.
Когда присутствующие ознакомились со всеми представленными материалами, Сигиллит велел сиру Ванусу прекратить воспроизведение. Вальдор обвел взглядом лица руководителей кругов. Каждый из них по-своему переживал то, что узнал из содержимого планшета.
Сир Эверсор в негодовании повернулся к Кулексусу:
— Это омерзительное чудовище… неужели это ваше создание? Кузен, во имя Терры, скажи, что это не так!
— Я сам отдал приказ! — твердо заявил псайкер. — Оно было уничтожено!
— Вероятно, не было, — сквозь зубы бросил Дорн.
— Но теперь оно мертво? — спросил сир Ванус. — Должно быть…
Взгляд Дорна сверкнул гневом.
— У вас слишком узкий взгляд на мир. И ваше племя всегда отличалось этим. Неужели вы не понимаете, что вы наделали? Из вашей попытки хирургически точного устранения Хоруса ничего не получилось! — Его голос разнесся по комнате грохотом бурного прибоя. — Смерть Седирэ стоила жизни населению целой планеты! Сыны Хоруса обрушили на этот мир свою ярость только из-за ваших ассасинов. — Он покачал головой. — Если бы движение сопротивления на Дагонете угасло само собой, если бы эту войну не раздували намеренно и жестоко, Хорус прошел бы мимо. А после того как я и мои братья разбили бы мятежников, Дагонет вернулся бы в лоно Империума. Теперь же его разорение приведет к падению всех ключевых миров этого сектора. Теперь мятежники получат надежный оплот, и, чтобы выбить их оттуда, проливать кровь придется моим братьям! — Он показал пальцем на каждого из собравшихся. — Вот чего вы добились. И ваши усилия всегда приводят к подобным результатам.
Вальдор больше не мог молчать и выступил вперед.
— На Дагонете произошла трагедия, и никто этого не отрицает, — заговорил он. — И Хорус снова избежал нашего возмездия, это верно. Но нельзя забывать о высшей цели, лорд Дорн. Келл и его группа предпочли позаботиться о сохранении жизни вашего отца, на время оставив преследование вашего заблудшего брата. Это ужасное создание — Копье — уничтожено, и тем самым устранена страшная угроза Императору. Я назвал бы это победой.
— Вот как? — Ярость Дорна настолько возросла, что вокруг него начал потрескивать воздух. — Я уверен, мой отец способен сам себя защитить! И о какой победе, в какой войне ты говоришь, капитан-генерал? — Взмахом руки он обвел комнату. — В войне, которая ведется из тайного укрытия, людьми в масках? Когда в жертву сомнительной тактике приносятся невинные жизни? В закулисных междоусобных конфликтах, питаемых секретами и ложью?
На мгновение Вальдору показалось, что примарх Имперских Кулаков разобьет стол, чтобы добраться до него, но ярость Дорна улеглась, как приливная волна, уходящая обратно в океан. Впрочем, Вальдор отлично изучил примарха и знал, что свой гнев он обращает внутрь, чтобы превратить в холодную непоколебимую решимость.
— Эта война, — продолжал Дорн, искоса взглянув в сторону Малькадора, — ведется не ради материальных ценностей, миров или сердец людей. Мы сражаемся за идеалы. Под угрозой оказались наивысшие принципы Империума. Такие ценности, как достоинство, благородство, честь и верность. Как может понять значение этих слов убийца, закрывающий свое лицо?
Вальдор поймал на себе взгляд Малькадора, и его напряжение стало рассеиваться. Он сразу ощутил уверенность и твердо ответил на взгляд примарха Имперских Кулаков.
— Никто из сидящих в этой комнате не знаком с войной так близко, как вы, мой лорд, — заговорил он. — И вам, как никому другому, должно быть известно, что война не может быть чистой и красивой. А войны, подобной этой, еще не было в истории человечества. Мы сражаемся ради будущего! Представьте себе, что могло произойти, если бы на Дагонете не было Келла и его группы? Если бы этот Копье присоединился к мятежникам?
— Он бы попытался довести свою миссию до конца, — вступил в разговор сир Кулексус. — Добраться до Терры, попасть в сферу действия могущества Императора и применить свой… талант убийцы.
— Ему бы никогда не удалось зайти так далеко! — заявил сир Ванус. — Мы бы наверняка обнаружили и уничтожили его. Сигиллит или сам Император обязательно ощутили бы приближение этого существа и сокрушили бы его!
— Ты в этом уверен? — не отступал Вальдор. — У Хоруса много союзников, и некоторые из них находятся ближе, чем нам хотелось бы в этом признаться. Если бы этот Копье смог попасть на Терру и нанести удар… даже не смертельный, а только ранить… — Он умолк, внезапно пораженный мрачностью своих собственных предположений. — Подобная психическая атака могла вызвать непредсказуемые последствия.
Дорн ничего не ответил. На краткий миг могло показаться, что перед мысленным взором примарха мелькают те же кошмары, что и в голове кустодия. Верховный повелитель, смертельно раненный опасным врагом, еще дышит, а Императорский Дворец вокруг него уже превращается в пылающий ад.
Вальдор снова решился заговорить:
— Ваш брат сокрушит нас, лорд Дорн. Он выиграет эту войну, если мы не будем отвечать ему ударом на каждый удар. Мы не можем, не должны пасовать перед сложным выбором и трудными решениями! Хорус Луперкаль не будет колебаться…
— Я не Хорус! — прорычал Дорн, и кустодий покачнулся, как от удара. — И я буду…
— Хватит.
Единственное слово, словно заключенная в кристалл молния, поражающая все вокруг, лишило их дара речи своей непреодолимой и неизмеримой мощью.
Рогал Дорн повернулся на звук голоса, тогда как все — мужчины, женщины и Астартес, — собравшиеся в комнате, инстинктивно узнали говорившего и опустились на колени. Сигиллит задержался дольше других, но, окинув примарха Имперских Кулаков непроницаемым взглядом, тоже продемонстрировал свою преданность.
С губ Дорна сорвался вопрос:
— Отец?
Темнота, которая огромным занавесом скрывала дальний угол комнаты, стала рассеиваться, и когда неестественный сумрак растаял, стали отчетливо видны пол и стены. Странно, он смотрел прямо в эту точку, но ничего не видел. Этот угол был у всех на виду, и у него тоже, но даже он не заметил ничего странного.
А теперь из темноты появился свет. Величественная фигура без всяких усилий господствовала над всеми окружающими, а на патрицианском лице бушевала такая мощная буря эмоций, что даже могучий примарх Имперских Кулаков на секунду замер.
Император Человечества не носил ни брони, ни украшений, а лишь простое одеяние из серой ткани, прошитой тонкими золотыми и алыми нитями шелка, но, несмотря на это, представлял собой царственное зрелище.
Возможно, он слышал их разговор от начала до конца, но казалось невероятным и противоестественным, что существо настолько великое и облеченное властью могло присутствовать в комнате среди людей, Астартес и величайшего псайкера и все-таки оставаться незамеченным.
Но перед ними предстал сам Император, и это был исчерпывающий ответ на все вопросы.
Отец шагнул ему навстречу, и Рогал Дорн опустил голову и наконец последовал примеру остальных, преклонив колени перед Повелителем Человечества.
Император не произнес ни слова. Он пересек Убежище и подошел к высокому окну, закрытому парусиновой портьерой, словно бельмом. Резким движением могучей руки отец Дорна скомкал ткань в кулаке и рванул в сторону. Ткань сорвалась с карниза и упала на пол. А Император продолжал обход, сдергивая занавеси, пока комната не наполнилась золотистым сиянием гималайского рассвета.
Дорн осмелился поднять голову. Золотые лучи, словно обнимая, прильнули к его отцу. На мгновение свет показался ему сверкающей броней, но потом примарх моргнул, и видение рассеялось.
— Больше никаких теней, — заговорил Император. Его голос звучал мягко и доброжелательно. Проходя мимо Дорна, он положил руку ему на плечо, затем тем же жестом приветствовал Вальдора. — Никаких покровов.
Он жестом приказал всем подняться, и они повиновались, но рядом с могущественной фигурой все равно чувствовали себя стоящими на коленях. Аура Императора наполняла все пространство, господствуя над остальными ощущениями.
Дорн удостоился кивка, второй кивок был предназначен Вальдору.
— Мой благородный сын. Мой верный защитник. Я слышал ваши слова и знаю, что вы оба были правы. Нельзя забывать о том, кто мы и к чему мы стремимся. Но нельзя забывать и о том, что нам противостоит могущественный враг и тьма бросила нам вызов.
В глубине глаз отца Дорн уловил чувство, непостижимое для всех остальных. Впечатление было столь мимолетным и неустойчивым, что он едва успел его отметить. Он увидел такую глубокую и неизбывную печаль, что сердце сжалось от сострадания, какое только сын может испытывать по отношению к отцу.
А Император, подняв руку, показал на заглядывающий в комнату рассвет.
— Пришло время вывести вас на свет. Официо Ассасинорум слишком долго был моим секретным клинком, известной всем тайной, о которой никто не осмеливался говорить. Такое оружие, никому не подвластное, не может существовать вечно. Чтобы им управлять, его надо видеть. Ни в одном нанесенном ударе, ни в одном принятом решении, ни в одном предпринятом действии не должно быть никаких сомнений… иначе мы ничего не добьемся. — Его взгляд остановился на Дорне, и Император слегка кивнул. — И в предстоящей войне я должен быть уверен в каждом оружии, которое имеется в арсенале Империума.
— Во имя тебя, отец, — кивнул в ответ примарх. — Во имя Императора.
Дагонет был почти мертв, а поверхность планеты превратилась в мозаику горящих городов, вспененных океанов и остекленевших пустынь. Но Сыны Хоруса все же проявили сдержанность: если бы они захотели, Дагонет могла постигнуть судьба многих других миров, не желавших принять власть Хоруса. Тогда залпы циклонических торпед ударили бы по ключевым точкам тектонического пояса и превратили бы планету в шар оплавленной земли.
Но Дагонету была уготована иная судьба. Он еще пригодится Хорусу на его пути к победе.
Эреб поднялся на вал и заглянул в кратер, образовавшийся на месте столицы. Противоположный край гигантской чаши из мутного стекла и расплавленных скал скрывал ядовитый туман, но Несущий Слово видел достаточно, чтобы оценить общий масштаб. Со всех концов планеты сюда приходили транспортные суда, свозившие всех, кто остался в живых. Он смотрел, как низко пролетавшие «Грозовые птицы» открывали подфюзеляжные люки грузовых отсеков и сбрасывали людей, словно ненужный мусор, прямо в толпы уже собранных внизу обитателей планеты. Людей распределяли вдоль пересекающихся линий, перечеркивающих дно кратера. По всему многокилометровому периметру через равные промежутки стояли воины Астартес, и одно только их присутствие удерживало людей от попыток выбраться наверх и бежать. Тех, кто все же осмеливался на неповиновение, отбрасывали назад выстрелы из болтеров. Такая же участь постигала строптивцев, выходящих за пределы начертанного в пыли восьмиугольника.
Из толпы пойманных людей — они даже не заслуживали названия пленников — доносились стоны и испуганные вздохи, которые овевали Несущего Слово ласковыми волнами. Было бы отлично остаться здесь и погрузиться в океан темных эмоций, переливающихся через край гигантской ямы, но ему еще предстояло кое-что сделать.
Он услышал, как кто-то ступает по обломкам, образующим край кратера, и обернулся навстречу приближавшемуся Астартес. Вокруг него при каждом шаге вверх поднимались тонкие струйки пара — перегретая земля все еще отдавала жар бомбардировки.
— Первый капеллан. — Деврам Корда старательно отсалютовал. — Ты хотел, чтобы я доложил тебе обо всем, что касается твоего… оперативника. Мы обнаружили интересующие тебя останки.
Эреб нахмурился:
— Копье?
Корда кивнул и что-то бросил ему. Эреб поймал находку. На первый взгляд это был просто почерневший и обгоревший череп, но при более тщательном осмотре обнаружилась трещина, пересекающая челюстную кость, что указывало на воздействие иных сил, чем просто пламя. Он поднял череп и заглянул в черные глазные провалы. Вокруг них еще мерцали призраки энергии, и Эребу вдруг неожиданно представились крошечные осколки золотого листа, уносимые ветром в небытие.
— Рядом находились остальные фрагменты трупа, — заметил Корда. — В том же самом месте, в развалинах космопорта были найдены тела других людей. Вероятно, это агенты Императора.
Сопутствующие потери Эреба не интересовали, и он отмахнулся от дальнейших объяснений Корды.
— Пусть гниют. Неудачники мне не нужны.
И он бросил череп в пыль.
— Что это было, Несущий Слово? — Корда подошел ближе, и его тон стал более настойчивым. — Что это за существо? Ты что-то затеял в этом захолустном мире и из-за этого был убит мой капитан?
— Я к этому не причастен, — ответил Эреб. — Ищи причины где-нибудь в другом месте. — Едва эти слова сорвались с его губ, что-то сдавило его грудь — всплыл давно похороненный вопрос. Эреб отмахнулся от него, не давая оформиться, и прищурил глаза на Корду. — Копье был оружием. Неудавшимся экспериментом, и ничего больше.
— Это пахнет колдовством, — проворчал Астартес.
Эреб холодно усмехнулся:
— Не забивай себе голову подобными вещами, брат-сержант. Это существо было одной из стрел моего колчана.
— Меня начинают тревожить твои игры и загадки, — сказал Корда. Он взмахнул рукой, обводя окрестности. — А какой цели служит все это?
Вопрос воина задел Несущего Слово, но он постарался не показать виду.
— Это часть нашего замысла, Корда. Величайшего замысла. Мы продвигаемся шаг за шагом, наращиваем свою мощь и собираем силы для путешествия на Терру. Скоро… — Он посмотрел вверх. — Скоро звезды займут нужное положение.
— Прости его, брат-сержант, — раздался еще один голос, и из тумана вынырнула фигура воина в броне. — Подопечный моего брата Лоргара излишне многословен.
Хорус, сокрушая тяжелыми керамитовыми ботинками обломки скал, поднялся на гребень. Корда низко поклонился, и Эреб последовал его примеру. Позади Хоруса, негромко переговариваясь и не глядя на своего примарха, шли двое морнивальцев.
— Ты свободен, брат-сержант, — сказал Корде Хорус. — Мне необходимо услышать мнение первого капеллана об одном деле.
Корда снова отдал честь и на этот раз ударил себя кулаком по грудной броне от всей души. Эребу показалось, что в глазах воина мелькнул страх, заменивший обычное уважение к примарху. Возможно, он опасался последствий в случае хоть малейшего неповиновения.
Корда торопливо зашагал прочь, а Эреб ощутил на себе пристальный, пронизывающий взгляд Воителя.
— Что от меня нужно? — спросил он самым легкомысленным тоном.
Взгляд Хоруса опустился к лежавшему в пыли обугленному черепу.
— В процессе этого конфликта ты больше не будешь применять подобную тактику.
Первым побуждением Несущего Слово было изобразить неведение, но он отказался от этой мысли, еще не успев открыть рот. Совершенно неожиданно он подумал о Люке Седирэ. Откровенный и прямой Седирэ, чьи возражения против приказов Воителя, хоть и были уже давно привычными, после возвращения с Исстваана стали более резкими и непримиримыми. Кое-кто говорил, что он займет вакантное место в Морнивале и что его критика необходима такому могущественному лидеру, как Хорус. В конце концов, какая еще причина могла заставить Воителя удостоить Седирэ чести надеть его мантию?
Между ними возник непривычный холодок, и Эреб кивнул:
— Как прикажешь, мой лорд.
Возможно ли это? Мысли Несущего Слово лихорадочно заметались. Или Хорус Луперкаль заранее знал, что к нему подбираются тайные убийцы, подосланные Императором? Но для этого ему нужно было иметь глаза и уши на Терре… Эреб не сомневался, что союзники Воителя пробрались в самое сердце владений его отца, но в сам Императорский Дворец? Он страстно желал получить ответ на этот вопрос.
Хорус повернулся и направился обратно к склону, тогда Эреб набрал в грудь воздуха и снова заговорил:
— Могу я попросить объяснить этот приказ?
Воитель остановился и оглянулся через плечо. Его твердый и решительный ответ не допускал возражений.
— Ассасины — это оружие слабых, Эреб. Испуганных. Они не в состоянии погасить конфликт, а лишь затягивают его. — Он помолчал, ненадолго погрузившись в размышления. — Эта война закончится только тогда, когда я взгляну в глаза своему отцу. И тогда он познает истину и поймет, что я прав. И после этого осознания мы воссоединимся.
Эреб ощутил вибрации темных сил.
— А если Император не поймет?
Взгляд Хоруса стал ледяным.
— Тогда я — я лично — убью его.
Примарх кивком подозвал сопровождающих его офицеров и пошел своим путем. По его команде ряды мелта-бомб, заложенных под сотнями тысяч выживших людей, взорвались, и Эреб услышал вопли принесенных в жертву.
notes
