Глава 2
ВОЙНА В ЧУЖОМ НЕБЕ
Вместе с Маратом на барже летели монтажники — администрация завода затребовала их для срочного ремонта. Работяги сильно обиделись, узнав, что орбитальник элитного ранга не хочет сидеть с ними в каюте. Пришлось растолковать, почему нужно разместить измерители поближе к антиграву. Монтажники его объяснений, конечно, не поняли, но загорелись энтузиазмом и тоже устроились в машинном отделении.
Посторонние мешали, однако выгнать их Ирсанов даже не пытался — все равно не послушаются, только шуму станет еще больше. Смирившись, он расставил гравиметры, подсоединив приборы к своему карманному компьютеру. С четверть часа, пока грузовик всплывал сквозь атмосферу Венеры, сила тяжести почти не менялась, так что Марат немного успокоился и даже подсел поближе к спутникам.
Работяги, потягивая мерзкое, на Венере сваренное, пиво, судачили, что Земля эксплуатирует орбитальников, а потому давно пора объявить старой планете войну и как следует наказать. Еще говорили, что за последнюю неделю возле куполов Северной шахты несколько раз были замечены чужие гусеничные машины. Бригадир даже объявил без тени сомнения: мол, вездеходы такого типа есть только у наземников Полариса — богатого космического поселения, которое стремилось удушить конкурентов с Гермессиона, Авроры и Афродиты.
От упоминания о наземных машинах Марат поневоле поморщился и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить неровно застучавшее сердце. Ему, выросшему под броней орбитального города, становилось жутко всякий раз, когда по видео показывали стальные черепахи, ползающие по камням Венеры.
Немедленно вспоминались другие кадры хроники, которые он не раз видел в детстве — обломки вездехода и то немногое, что осталось от людей. Углекислота под давлением в сотни атмосфер обещала верную смерть: если в броне найдется хоть щелочка, экипаж вездехода мгновенно превращался в желе. Такое случалось не часто, но случалось, потому что техника Гермессиона была старой и дряхлой.
В молодости Марату дважды пришлось ездить по Венере в грузовой машине, и оба раза он испытывал жесточайший, на грани помешательства, ужас. Даже оказавшись впервые под открытым небом Земли, он испугался не так сильно…
— Знаем мы, зачем эти танки возле нашей шахты шныряют, — заявил Живорад Коди. — Наверняка дирекция Северной продает Поларису часть урана.
Другой механик добавил завистливо:
— Небось, лучшими кусками торгуют, сволочи.
Возмутившись, Ирсанов заявил, что директор Северной шахты Эдгар Малыгин — честный и порядочный человек, который никогда не стал бы сотрудничать с конкурентами. В работягах немедленно проснулась классовая ненависть к образованному сословию, и вся бригада завопила: дескать, все вы — шкуры продажные и дармоеды, привыкли жировать за счет простых трудяг, потому как с детства не работаете, а только учитесь и детей своих кормите до двадцати лет, пока те в колледжах уроки прогуливают.
Возражений они, конечно, не слушали да и не смогли бы понять, поэтому Марат сделал вид, что не слышит глупостей. Только это не помогло: накричавшись на общие темы, работяги взялись за него.
— Ты вот тоже простого человека презираешь, — злобно сузив глаза, прошипел Живорад. — Брезгуешь нашими скафандрами пользоваться. На собственный разорился.
Скафандр был отцовский. Еще лет двадцать назад, когда поселение процветало и работникам платили хорошие деньги, Роберт Ирсанов грохнул на эту роскошь чуть ли не половину сбережений.
Марат огрызнулся:
— Откуда мне знать, чем был болен ублюдок, носивший скафандр до меня? Вы же любите слюнявить нагубники, а спиртом после себя не протираете.
— Спиртом мы себя изнутри протираем, — радостно заржал механик с четкими признаками мутаций.
Вспомнив о выпивке, работяги сразу подобрели и перестали лаяться. Посыпались вопросы о Земле. В основном монтажников интересовало, сколько и какой водяры Марат выпил и сколько землянок успел пощупать? Не объяснишь ведь придуркам, что землянки на нищего по столичным меркам провинциала даже смотреть не желали.
— Ну да, скажи вам, — хмыкнул Марат. — У вас ведь языки без тормозных клапанов — сегодня же к вечеру какая-нибудь сука жене настучит.
Подумав, он все-таки сказал самое заманчивое: на Земле практически нет мутанток. Орбитальники мечтательно застонали.
И почти одновременно просвистел бравурную мелодию компьютер. Спустя секунду-другую люди даже без приборов почувствовали колебания силы тяжести. Оборвав осточертевшую беседу, Марат бросился к монитору.
Как он и опасался, поле антигравитации резко изменило структуру. В течение трех минут параметры беспорядочно вибрировали по амплитуде, а частота норовила сдвинуться за величины, после которых начинается резонанс. Это и был пресловутый эффект Ирсанова-Ирсанова, открытый его отцом и исследованный Маратом. Глубоко внутри Солнца происходили непонятные процессы, каким-то образом влиявшие на работу антигравов.
— Сейчас рванет, — предупредил Марат и начал надевать скафандр.
— Много ты понимаешь, — привычно брякнул Живорад Коди. — Второй день Солнце чистое, даже старые пятна рассосались.
— Придурок трусливый, — заржал электрик, который два часа назад не мог толком подсоединить блок питания. — Со страху в штаны наложил.
Другой монтажник мстительно добавил:
— Вы, образованные, живете, как свиньи. У тебя вот комбинезон потерт и порван — на что только деньги копите.
И он туда же. Эти алкаши, обреченные существовать по уши в дерьме, обожают поучать тех, кто сумел подняться на пол ступеньки выше.
Игнорируя насмешки недоумков, Марат защелкнул замки шлема и направился в рубку. Единственный пилот дремал, выдыхая перегар. Если верить приборам, грузовоз успел забраться намного выше Гермессиона и через час-полтора должен был причалить к орбитальному заводу.
Ирсанов не стал будить пилота. Сам связался с диспетчерской городка и потребовал принять меры: опустить бронещиты, вернуть людей во внутренние отсеки.
— Ты уверен, что будет вспышка? — растерянно переспросил дежурный. — Ладно, попробую разбудить начальничков.
Ну, естественно, сейчас ведь глубокая ночь по местному времени. Порядочные люди спят, только Ирсанов должен за всех отдуваться!
Он готов был распсиховаться, но в этот момент налетела первая волна излучения — свет и гамма-лучи. Завизжал дозиметр, разбудив пьяненького пилота, который лениво поинтересовался, из-за чего шум и почему в рубке посторонний. Потом вдруг сообразил, что схватил неплохую дозу, запаниковал и бросился искать свой скафандр. Тут вломились монтажники, завопившие: почему, дескать, образованная сволочь не предупредила о вспышке.
— Предупреждал же, — опешил Ирсанов. — Это вы смеялись, как идиоты. Не желали слушать.
— Предупреждал, предупреждал, — передразнил Живорад. — Кто так предупреждает! Если со мной чего случится, я тебя, мать твою, сначала покалечу, а потом по судам затаскаю. Всю оставшуюся жизнь на мои лекарства работать будешь!
Он долго и мастерски перечислял всякие эпитеты, но поток красноречия был прерван новыми воплями дозиметра. Это достигли окрестностей Венеры выброшенные Солнцем протоны. Тоже не лучший подарок ко дню рождения.
— Чем капать на мозги, шли бы в центральный коридор, — миролюбиво посоветовал физик. — Там хоть радиация слабее.
— Он меня еще будет учить, где радиация слабее! — Бригадир обрадовался новой возможности поорать. — Я с двенадцати лет вкалываю, получше всех профессоров знаю, с чем радиацию кушают…
Случай явно был безнадежный, поэтому Марат отвернулся. Вмонтированная в его скафандр видеокамера работала без перерыва, записывая все, происходящее вокруг Ирсанова. Алиби в случае чего гарантировано: он этих придурков оповестил. А крикливые выродки пусть хоть сейчас подохнут от лейкемии — не жалко.
Между тем двое монтажников — метис и белый — бочком-бочком покинули рубку. Наверное, вняли доводам разума и решили спрятаться в самом центре баржи под защитой множества переборок. Толковые рйбята, имеют шанс дожить до пенсии.
В пространстве бесновались все мыслимые и немыслимые излучения Солнца, вдобавок словно свихнулись радиационные пояса Венеры. Волновая связь, естественно, прервалась, радары видели от силы на мегаметр.
— Дотянем до завода? — осведомился встревоженный Марат. — Долетишь вслепую?
— Как-нибудь, — неопределенно буркнул пилот. — Мужик, ты вроде физик… Надолго эта хренотень?
— Спроси чего полегче. Бывало, за сутки успокоится, но иногда неделями буянит.
Они немного поспорили на вечную тему: что делать? До хрипоты решали, куда лететь — возвращаться на Гермессион или все-таки тянуть к заводу. В конце концов пилот объявил, что выбирает завод. «Там стыковаться легче, — сказал он. — Об город как шмякнемся — брызг не соберут».
На том и порешили. Монтажники, продолжая ворчать, убрались из рубки, а Марата пилот попросил занять свободное кресло и повкалывать за штурмана.
— А где сам штурман? — не понял Ирсанов. — Я думал, в сортир отлучился.
— Запой у него. Пришлось на Венере оставить. В шахте.
Поскольку в навигации Марат был не силен, основной его задачей стало определение расстояния до завода по оптическому дальномеру. Радар к этому времени ослеп окончательно, а лазерный локатор, как в насмешку, показывал самые разные дистанции. К тому же от шквалов ионизированных частиц то и дело зависал компьютер, и физику без конца приходилось перезагружать капризную машину.
— Часа через три налетит волна плазмы, тогда вообще ничего видеть не сможем, — озабоченно сообщил Ирсанов. — Поторопись.
Протрезвевший пилот энергично подергал шлемом, прилипнув взглядом к курсовому экрану. Неуклюжая туша заводской платформы медленно увеличивалась, расползаясь по клеточкам масштабной сетки.
— Раньше все так стыковались, — пробормотал астронавт. — В двадцатом веке. Без дальномеров, на глазок. Он бы еще времена Колумба вспомнил!
— А ты сможешь?
— Придется… — Пилот надолго примолк. — Врезаться-то наверняка смогу. А вот, чтобы мягко… тут уж без радара навряд ли.
Впрочем, когда дистанция сократилась до сотни километров, радар и лидар стали выдавать осмысленные показания, так что дела пошли веселее. Грузовоз выполнил замысловатый маневр, направляясь к свободному причалу. Пилот на радостях даже предложил выпить, но в этот самый момент по экрану заднего обзора мелькнул неприятно знакомый силуэт.
— Истребитель, что ли? — поразился астронавт. — Вроде бы у нас таких не должно быть.
Оправясь от первого шока, Марат подтвердил:
— У нас только старые «Шершни», а это — «Москит».
Машины именно такого класса, серийно производившиеся в конце прошлого века, предлагали ему на Земле. Дилер «Локхид-Мартина» прямо сказал: дескать, ваши соседи с Полариса купили у «МакДоннел-Боинга» старфайтеры FA-63 «Москиты», а потому Гермессиону позарез нужны изделия посолиднее. Американцы предлагали сравнительно новые FA-77 «Звездный тайфун», а человек из Комсомольска — кажется, это где-то в Азии, — намекал, что можно приобрести партию ЛаМиГ-95. Увы, сделка лишь намечалась, и теперь мощные быстроходные «Москиты» не знали соперников в небе Венеры.
Звено из трех старфайтеров Полариса приблизилось к барже на дистанцию эффективного огня автоматических пушек и потребовало отключить двигатели.
— Эй, на грузовике, не трепыхайтесь, — приказал наглый голос из динамика. — Берите курс на Поларис. Пилот был напуган и спросил, заикаясь:
— Чего делать? Расстреляет ведь, если не подчинимся.
— Не уверен. — Марат приподнял забрало шлема и перчаткой обтер вспотевшее лицо. — Груз им нужен, а не наши трупы. На абордаж возьмут — это вернее.
— Ты меня успокоил. — Астронавт криво улыбнулся. — У нас даже пистолетов нет, чтобы отстреливаться.
Оружия им действительно не полагалось. С минуту Марат пытался представить, что победители сделают с пленными. В лучшем случае помурьгжат в карцерах, а потом вернут на Гермессион. Неприятных вариантов можно было вообразить гораздо больше, причем сводились они в основном к различным видам мучительной смерти.
— В плен попадать не стоит, — печально резюмировал физик.
Пилот уныло вздохнул и сказал в микрофон:
— Не могу взять курс. Приборы не пашут. Сам видишь — магнитная буря.
— Следуй за мной, — приказал вражеский старфайтер. — А трепыхнешься — дам очередь по кабине.
«А может, и не убьют. — Ирсанов продолжал меланхолично обдумывать ситуацию. — Все-таки, известный ученый. Предложат работать на них? Там, говорят, жизнь побогаче, но семья же на Гермессионе останется…» Он сильно сомневался, что Голубович и Хебер выпустят Веронику с детьми на Поларис. Нет, перспектива плена совсем ему не нравилась…
Обстановка изменилась внезапно. Пока неповоротливый грузовоз пытался сменить курс и лететь к соседнему городу, появились «Шмели» Гермессиона. Забыв о трофейной барже, «Москиты» отскочили на сотню километров, принимая предбоевое построение.
Пилот грузовика заголосил: дескать, спасайте, братишки, нас едва в плен не увели, — но бравые защитники Гермессиона совершенно не рвались в бой. Две стаи старфайтеров неторопливо кружили на безопасной дистанции, время от времени постреливая из пушек, но совершенно не заботились о том, чтобы попасть в противника.
Утомленный этим безобразием, Марат приказал пилоту:
— Быстро делай ноги, пока про нас забыли.
— Я все-таки на завод полечу, — решил астронавт. — Совсем близко.
Орбитальный завод по переработке сырья начали строить во времена Марка Голубовича и Роберта Ирсанова, но так и не достроили. Из сферического центрального блока несимметрично торчали цилиндрические отсеки цехов, так что сооружение напоминало ощипанного морского ежа. Весь этот комплекс висел на стационарной орбите точно над Гермессионом.
Сейчас вокруг завода кипели страсти похлеще любого бразильского видеосериала: не меньше десятка «Шмелей» вяло отстреливались, а дюжина «Москитов» наседала с разных сторон. Вдобавок радар показывал, что со стороны Полариса движется крупный объект — не иначе, соседи подвозили десант, чтобы захватить орбитальную платформу.
Пока приковылявший с Венеры грузовоз швартовался к причалу, в корпус завода попало несколько лучей. Жилые помещения вроде бы не пострадали, хотя точно сказать никто не мог. Тем не менее пилот на всякий случай прибавил тягу, и баржа довольно жестко уткнулась в стыковочный узел.
Монтажники в коридоре немедленно заорали: не картошку, мол, везешь, осторожнее надо рулить, руки-ноги бы поотрывать за такую навигацию. Впрочем, узнав о нападении полароидов, бригада мгновенно присмирела.
— А как же наша доблестная армия? — осведомился Живорад.
— Делают вид, что защищают город и завод, — пилот сплюнул. — По-моему, эти трусы спешат израсходовать боекомплект и сбежать на Гермессион.
— На них похоже, — согласился электрик, настраивавший лазер в шахте Венеры. — Они герои, когда на танцах погонами скрипят и наших девок тискают.
Как давно убедился Марат, пролетарии обожали ныть, что все вокруг сволочи, тунеядцы и норовят жить за счет честных трудящихся. Только сейчас не было времени слушать эти надоевшие стенания.
Подключив интерком баржи к внутренней сети завода, Марат поболтал с местным диспетчером. После этого разговора впору стало в петлю сигать — жаль только, в невесомости не повесишься. Заводской персонал пребывал на грани истерики, никаких способов спастись не видел и на защиту героических воинов Гермессиона не надеялся. Воины же — взвод солдат с автоматическими винтовками — понятия не имели, как оборонять завод от атаки из космоса.
— Всем заткнуться! — прикрикнул Ирсанов, отключившись от связи. — Никто нам не поможет, придется самим выкручиваться.
— Голой задницей? — осведомился пилот. — Ты попробуй, а мы погладим.
Задница сулила неисчерпаемый простор для тонкого рабоче-крестьянского юмора, поэтому Марат не стал отвечать. Между тем среди монтажников наметился раскол. Одни бубнили: дескать, на Поларисе тоже житуха не хилая, рабочий человек без куска хлеба с маслом не останется. Другие мялись, опасаясь чужих порядков, и тревожились об оставшихся на Гермессионе семьях.
Живорад, которому не хотелось идти в плен, бросил хмуро:
— Слышь, физик, на заводе должны быть средства обороны.
— Имеются, — подтвердил Ирсанов. — Два пулеметных гнезда на оси центрального блока. По быстроходным истребителям из таких хлопушек хрен попадешь. Да и гарнизон в штаны наложил, не хотят отстреливаться.
— Из пулемета по старфайтеру — тухлое дело, — согласился бригадир. — Лазер нужен.
Работяги с готовностью принялись материться, проклиная Землю и Великих Гостей, запретивших ввозить мощное оружие на внешние колонии.
— Заткнитесь же! — заорал Ирсанов, однако сорвал голос, долго кашлял и наконец просипел: — Где ошметки лазера с Венеры?
Как он и надеялся, лазер лежал где-то на барже. Конечно, называть эту груду деталей лазером было не слишком корректно: горелая камера с изношенным соплом, разболтанная система впрыска и закопченный резонатор нуждались в заводском ремонте, да и после того пользы от них будет немного. Пригодятся как запчасти на крайний случай. Только сейчас под рукой ничего более подходящего не имелось.
— Быстро собирайте! — приказал Марат. — Хоть два импульса сделаем — поляроиды сами сбегут.
Повеселевшие монтажники с невиданным энтузиазмом взялись за работу. Через четверть часа, когда на полу заводского тамбура возникла кошмарная конструкция, весьма отдаленно напоминающая LaserBlade доисторической модели, Живорад злорадно предупредил:
— Только имей в виду — за борт мы не полезем. У нас скафандров нет.
— Я вас за борт не посылал, — буркнул Ирсанов. — Я вас подальше пошлю. А стрелять буду сам.
Гравитационные установки завода включались крайне редко: сверхчистые монокристаллы полагалось выращивать в вакуумных кассетах при полной невесомости. Никаких транспортных устройств в этом отсеке не имелось вовсе — чтобы вибрация не нарушала режим синтеза.
Передвигаться пришлось по старинке, обезьяньими прыжками. Ухватился рукой за скобу на переборке, раскачался, бросил тело вперед. Через несколько метров поймал очередную скобу и снова оттолкнулся, отправляясь в следующий отрезок маршрута. Скорость таких путешествий не слишком велика, но в невесомости по-другому не получается.
Все орбитальники осваивали эту технику еще в раннем детстве на школьных уроках физкультуры. Кроме того, любимым развлечением младшего возраста были прогулки в Центральном парке, где ежедневно на три часа включались антигравы. Да и взрослые горожане обязаны были хотя бы раз в два года пересдавать зачеты по действиям в условиях антигравитации: считалось, что подобные навыки помогут спастись в некоторых нештатных ситуациях.
За полчаса Марат преодолел почти километровый коридор бокового цилиндра. Мимо проплывали задраенные люки, за которыми плавилась руда, центрифуги разделяли раскаленное желе на компоненты, очищенные материалы разливались по формам, и драгоценные слитки расползались по конвейерам, избавляясь от ненужных примесей. А в других цехах завода перерабатывались даже шлаки и пустая порода, из которых прессовали пористые строительные блоки и создавали массу других полезных изделий. В том числе GKH, гликаудихион — вязкий горючий гель, на котором работали газодинамические лазеры.
Администрация завода наскребла всего четыре готовые кюветы GKH. Остальные заряды были отправлены в шахты, а также на Землю — в трюмах того самого корабля, на котором вчера вечером вернулся Марат.
— Четыре выстрела, маловато, — пропыхтел кто-то из монтажников. — Много не навоюешь.
Живорад с механиком из его бригады и заводской инженер выполняли обезьяньи прыжки в кильватер Ирсанову, буксируя наспех собранную пародию на LaserBlade. Конструкторы Ливермора удавились бы, увидев этот смонтированный на живую нитку технологический бред.
— Смешные вы, — горько вздохнул Марат. — Никто не обещал, что наша пушка стрельнет хотя бы раз.
— Это она может, — согласился Живорад. — Взорвется к долбаной матери и тебя на куски разнесет! Испытать-то времени не хватило.
Пролетарии жизнерадостно захохотали. «На вас бы, сволочах, испытать лазер», — мрачно подумал Марат. Представив, как луч вонзается в тупую рожу бригадира Коди, он даже повеселел.
— Поднажмем, — приказал Ирсанов. — Мало осталось.
Люк шлюза, расположенного в торце цилиндра, неторопливо приближался. Если верить наблюдателям, десантники Полариса направлялись именно к этой части завода. Может быть, даже подошли вплотную и вот-вот начнут стыковку. Во всяком случае, они пока не причалили — не было толчка, сопровождающего касание.
Длинным прыжком Ирсанов бросился на люк, схватился рукой за скобу, а другой нажал клавишу отпирания. Стальная плита послушно уползла в переборку, открыв просторную камеру аварийной эвакуации. На противоположной от входа переборке имелся еще один люк, за которым простиралась Вселенная — много вакуума. По слухам, даже не просто много, а бесконечно много.
Только ничтожен человек и неспособен постичь, сколь бесконечно мироздание. Да и ни к чему это понимать: испугаться можно, кошмары сниться будут.
Разместив псевдолазер в шлюзе, монтажники ретировались, на прощание пожелав Ирсанову безболезненной смерти и пообещав заботиться о вдове, если последняя хоть чуточку симпатичнее крокодила-мутанта. Послав их по всем положенным адресам, Марат пристегнулся к переборке страховочным тросиком, открыл внешний люк и осторожно выглянул за борт.
Старфайтеров разглядеть не удалось — крохотные машины были слишком далеко, а потому выдавали свои позиции лишь огнями двигателей. Зато грузовой корабль, в котором сидели, вероятно, десантники Полариса, находился совсем рядом. Радар скафандра определил дистанцию в 2— 3 километра .
Ирсанов подтянул импровизированный бластер и прицепил монтажными крючками к заушинам люка. Перчатка скафандра, скользнувшая вдоль нанотехничных трубок, зафиксировала крепления, сделав обрывки шланга жесткими стержнями необходимой длины. Если честно, то Марат сомневался в надежности такой фиксации, но ничего другого придумать не мог. Когда он закончил возиться, расстояние между заводом и кораблем сократилось до сотен метров. Набрав побольше воздуха и затаив дыхание, Марат стал наводить лазер на приближающуюся баржу.
Прицеливание получилось грубым до идиотизма. Кое-как направив ось устройства в сторону межорбитального грузовика, Ирсанов опустил светозащитный фильтр — не хватало ослепнуть от своего же луча! — и нажал кнопку на дистанционном пульте. Звука выстрела он, конечно, не услышал, но вспышку выхлопа почувствовал даже сквозь светофильтр и зажмуренные веки.
В заводском офисе тоже заметили, что сделан первый выстрел — голос в наушниках робко спросил:
— Как там у тебя?
— Сейчас посмотрю.
Он открыл глаза и поднял светофильтр. Отдача бросила самодельную лучевую пушку назад, упругость креплений швырнула обратно, так что теперь лазер выполнял замысловатые, но медленно затухающие колебания. Облегченно вздыхая, Марат снова высунулся из люка.
Неприятельский корабль почему-то вращался вокруг поперечной оси. Причиной такого маневра оказалась струя воздуха, которая слабо светилась в лучах Солнца, вытекая из отверстия в носовой части.
— Попал! — с радостным удивлением прокомментировал Ирсанов. — У них пробоина в отсеке управления.
— Не может быть! — воскликнул кто-то в офисе, и послышался шум возбужденных голосов. — Полароидов-то много положил?
— А ты сбегай туда и посчитай, — раздраженно посоветовал Марат, торопливо заменяя топливную кассету.
Пилоты противника запустили тангенциальные моторчики, чтобы затормозить вращение, но баржа успела развернуться, подставив под выстрел агрегатные отсеки. Не желая упускать такой возможности, Марат старательно взял на прицел эмиттер большого антиграва и выпустил луч. Промахнуться с такой дистанции было затруднительно, и поток фотонов проделал в корпусе грузовоза вторую дыру с кулак диаметром.
Минут через пять, когда трение погасило толчок отдачи и лазер перестал биться в истерике, он выстрелил еще раз — уже практически в упор. После этого пародия на LaserBlade сорвалась с креплений, улетела в глубину шлюза и стала летать за спиной Марата, стукаясь о переборки и разваливаясь на куски.
Снова зашипел, включаясь, динамик шлема, сообщивший голосом заводского директора:
— Ирсанов, прекрати пальбу. Полароиды просят милости. Готовы сдаться.
— С чего бы вдруг? — опешил Марат. — Сильно им досталось?
— Говорят, три сквозные дыры в корпусе и человечков пять-шесть внутри — насмерть. Кого лучом, а кто задохнулся.
«Может быть, и так, — подумал Ирсанов, которого жизнь в окрестностях Венеры научила не верить словам. — И знать бы еще, сколько их всего было». Он помнил немало подобных ситуаций, случившихся за почти столетнюю историю космических войн. Под предлогом аварии штурмовые группы не раз проникали на чужие корабли и станции, после чего расстреливали экипаж и становились хозяевами захваченного аппарата.
Он поспешно крикнул директору:
— Надеюсь, ты не собираешься впускать десантуру врага в отсеки завода? Пусть идут к Гермессиону — там достаточно солдат, чтобы взять их в плен.
В разговор ворвался голос с баржи противника:
— У нас воздух кончается! Мы не дойдем до вашего города.
— Ничего не желаю знать, — отрезал Марат. — Если через минуту не врубите задний ход — пущу луч в реактор.
Полароиды не знали, что страшный лазер вдребезги разбился, ударившись о переборку. С неприятельского грузовика торопливо подтвердили, что немедленно уходят, и запустили движки на реверс. Причем двинулись они вовсе не в сторону Гермессиона, но к северному полюсу Венеры, где располагался Поларис. Видать, не так уж сильно были повреждены, а разрешение пристыковаться просили, чтобы высадить десант.
Кажется, это поняли даже в офисе. Когда баржа, неловко маневрируя, отдалилась от завода, нижнее пулеметное гнездо вдруг проснулось, всадив в противника несколько очередей. Брызнули осколки. Прибавив тягу, грузовоз выбрался из зоны обстрела и скрылся в космическом мраке. Какое-то время его силуэт заслонял звезды, потом исчезла и эта тень.
Теперь можно было спокойно оглядеться. Старфайтеры по-прежнему кружили возле Гермессиона, изредка обмениваясь пулеметными очередями. Когда грузовоз с десантом покинул поле боя, истребители Полариса со злобы дали залп ракетами, целясь по городу и трубе планетного лифта. «Шершни» трусливо бросились врассыпную, чтобы не схватить шальную боеголовку.
Марат с ужасом следил, как огоньки ракетных факелов приближаются к орбитальному сооружению. Он мог лишь догадываться, что на Гермессионе заработала система самозащиты. Самих лучей в пустоте видно не было, но некоторые снаряды взорвались, не долетев до цели. Однако перехватить все ракеты не удалось, и не меньше трех вспышек сверкнуло на городской броне — в районе машинных отсеков, нижней жилой палубы и промышленной зоны.
Жилье Ирсановых находилось на противоположной стороне, причем во внутреннем поясе отсеков. Только кто знает, где в этот момент находились его, жена и дети. С мальчишек вполне станется: запросто могли рвануть на опасный участок — поглазеть на настоящую войну.
Пока Марат терзался страхами, центральная станция Гермессиона завопила на всю систему о преступном нападении Полариса, гибели мирных жителей и захвате Северной шахты. А потом налетела горячая плазма солнечной вспышки, забив эфир на всех частотах.
Одна польза — в таком радиохаосе не мог работать ни один прибор, так что полароиды не сумеют повторить атаку.
