Глава 16
РИМ И ГУСИ
«Фу». — Я с облегчением перевел дух. Приснится же такое! Несколькими секундами раньше, еще до конца не понимая, что уже не сплю, я подскочил к двери каюты в одних подштанниках, зачем-то схватив шпагу и пистолет, причем даже курок успел взвести.
Я присел на постели, чувствуя, как сердце продолжает биться в бешеном ритме. Так, а что же мне приснилось? Что-то нехорошее, и связано оно было с Яной. Она звала меня, и лицо у нее было очень испуганным. Мои ноги стали будто свинцовыми, и я тянулся к ней, тянулся…
За дверью кто-то переругивался яростным шепотом. Наверное, поэтому я и оказался возле нее, услышав сквозь сон непонятный шум. Один голос точно принадлежит Мириам, других женщин на «Мелиссе» нет, а второй, кажется, Оливеру — тот даже шепотом басит.
Дело, похоже, близится к обеду, точнее определить нельзя. Мой репитер лежит вместе с остальными вещами на дне морском в капитанской каюте «Любимца судьбы». Прежний капитан «Мелиссы» промежутки времени между склянками, вероятно, разграничивал бокалами с вином. По крайней мере, бокалов и бутылок в его каюте хватало, а вот часов не наблюдалось. Вино, кстати, закончилось, и вовсе не от хорошей жизни. Когда питьевая вода все больше начинает напоминать мутную жижу и от одного взгляда на нее появляется чувство легкой тошноты, вино любого качества уходит просто на ура. Вчера, когда привезли несколько бочек свежей воды, одну из них поставили открытой прямо на палубе, и люди то и дело подходили к ней и не могли напиться.
Сердце понемногу успокаивалось. Кстати, подштанники мои были шелковые, ниже колен, редкого сиреневого цвета. На них только рюшечек для красоты не хватало. Ни дать ни взять — местные семейные трусы. Это единственная вещь, которая осталась у меня из тех, в которых я покинул Империю.
Что-то живот у меня расти начал. Вроде как жизнь моя к этому не располагает. Или это уже возрастное? Хотя мне всего лишь тридцать три, пока что рановато. Говорят, это самый тяжелый возраст для мужчины, год испытаний. Еще говорят: как этот год проведешь, так и остальная жизнь сложится. Возраст Христа. Это у нас так, а здесь другие поверья.
Я оттянул двумя пальцами складку на животе. Как будто бы нет, просто нагнулся сильно. Да и возраст тут точно не определишь, в местном календаре я так до конца и не разобрался. Если на него переводить, так мне вообще тридцать один получается, год здесь длиннее.
Стук в дверь прервал мои математические экзерциции.
— Минуту! — потребовал я. Негоже в таком виде людей принимать, ведь явно по делам пришли. По пустякам беспокоить бы не стали. Халат у меня знатный, и я себе в нем падишахом кажусь.
После приглашения в каюту вошел Гентье. Из-за спины его выглядывала Мириам, и я тут же сделал грозное лицо. Было из-за чего: умудрилась она все-таки на борт кошку протащить. Не боевой корабль, а полный бардак: бабы, кошки… Не хватает только детей завести и все реи пеленками с ползунками завесить.
Увидев в ее руках поднос, я сразу подобрел, потому что на нем определенно завтрак, а готовит она вкусно. Так оно и оказалось.
Гентье от предложения позавтракать вместе вежливо, но решительно отказался. Он с трудом сдерживал внутри себя нетерпение что-то сообщить, спросить или попросить. Ну, и о чем в нашем случае может пойти речь? Конечно же о деньгах. Даже выражение какое-то есть, напрямую с этим связанное. И, по-моему, звучит оно так: «Неважно, о чем пойдет речь, в конечном итоге все сведется именно к деньгам». Эх, забываю родной язык…
Интересно, и где я их возьму? Тем более, судя по его виду, нужны они очень срочно.
Накануне вечером я подробно проинструктировал Гриттера, и сегодня с утра он должен был заняться в том числе и этим вопросом. Пробивной малый. Все знает, все умеет, везде бывал и обо всем слышал. При себе оставлю, уже давно решил. Найду, чем Гриттера убедить или соблазнить, но не отпущу, вопрос решенный. Такие люди — товар штучный.
— Говори уже, — обратился я к Оливеру.
Речь действительно пошла о деньгах. Я ожидал услышать что-нибудь вроде: «Неплохо бы аванс небольшой, люди недовольны, а в Империю еще неизвестно когда попадем». Но мои ожидания не оправдались. Так что шляпу я натягивал уже на ходу.
На палубе «Мелиссы» под руководством Бронса кипела работа. И правильно, с утра наводим порядок, а после обеда можно и в увольнение. Судя по всему, сегодня покинуть Мойнстоф нам вряд ли удастся. Дай бог, чтобы завтра вышли.
Бронс, увидев мой взгляд, буквально подбежал ко мне. Все верно, время дорого.
— Возьми двух-трех ребят, снимите вот тот фальконет — и за нами, только быстро.
Фальконет, тот самый, при помощи которого Биглоуз приглашал наших гостей в Ривеньере пройти в капитанскую каюту, блестел надраенной бронзой. Вот и отлично, товарный вид — дело немаловажное. Мрост, взявший на себя обязанности главного канонира после гибели Биглоуза, только хлопал глазами от удивления, когда Бронс с помощниками освобождал ствол орудия от креплений.
— Чего стоишь, помогай, — обратился к нему Бронс, приглашая поучаствовать. Этот ствол потяжелее будет, чем на прежней «Мелиссе» фер Груенуа, центнера полтора-два.
Наверное, зрелище было довольно комичное: впереди — два явно спешащих куда-то человека (мы с Оливером), а затем — четыре носильщика с фальконетом на плечах, пытающиеся за нами поспеть.
Вот и рынок. Середина дня, так что народу — не протолкнуться. Вчера мы с Фредом проходили здесь, и фер Груенуа просвятил меня, что здесь торгуют людьми. Он даже плечами передернул, видимо вспоминая какой-то факт из своей биографии.
На невольничьем рынке я оказался впервые, но времени на любопытство совершенно не было. Успели.
— Вот он. — Гентье, не заботясь о правилах приличия, ткнул пальцем в босого человека, худого, с длинными спутанными волосами.
Человек был гораздо моложе Оливера, но сильно похож на него. Оказалось, что это — его младший брат. По моему знаку парни положили фальконет у ног хозяина-торговца.
Уважаемый, не надо никаких слов, ведь мы оба понимаем, что цена раба и цена фальконета несопоставима. Но не та у нас сейчас ситуация, чтобы торговаться.
Торговец, в облике которого ничего не указывало на то, что он торгует людьми, а не зеленью или, к примеру, мануфактурой, молча склонился над орудием, погладил бронзу рукой, колупнул небольшую раковинку на стволе и, выпрямившись, кивнул головой: согласен. На лице его мелькнуло выражение, говорящее о том, что денек сегодня выдался отличный. Мне же больше всего хотелось привязать его к стволу этого фальконета и выстрелить, так, как это делали колонизаторы-англичане с восставшими сипаями. Только не к животу ствол приставить, а с другой стороны и пониже.
Мы уже уходили, впереди нас шел Гентье, обнявший своего брата за плечо и что-то ему рассказывающий, когда торговец окликнул:
— Господин!
Ну что еще? Хочешь сдачу отдать? Дождешься от тебя. Но вышло именно так, хоть и не деньгами. Торговец предложил на выбор еще одного раба из почти дюжины имеющихся. Что ж, внакладе он все равно не останется.
Вообще здешний невольничий рынок не такой уж и большой. Оно и понятно: остров расположен вдалеке от торговых морских путей, словом, место для таких товаров не самое бойкое. Просто приторговывают либо лишними рабами, либо по необходимости, и этот торговец чуть ли не самый крупный на рынке. Не очень выгодно, наверное, содержать невольников как товар, они же только едят и ничего взамен не производят. Ладно, не мои это проблемы, да и рассуждать так негоже. Надо хоть одному рабу помочь, раз уж так сложилось. Тем более у нас людей не хватает.
Кого же выбрать? Может, вот этого? Он определенно опытный моряк — их сразу можно отличить, специфика работы такая, что верхняя часть тела обычно выглядит более развитой. Ну в самом деле, надо о команде думать. А вон та девчонка лет одиннадцати-двенадцати пусть с хозяином остается.
«Идиот ты, Артуа, и жизнь тебя ничему научить не может, — думал я, гладя девчонку по голове. — И не смотри так на меня, торговец, знал бы ты, какая красавица меня дома ждет. По себе не суди».
По дороге к рынку Оливер рассказал, что его что-то словно толкало в город, хотя дел у него там никаких не было. На невольничий рынок он заглянул совершенно случайно и увидел там брата. Торговец запросил за раба просто несусветную сумму, сказав, что за своего родственника он бы всех своих денег не пожалел.
Сигер, брат Оливера, тоже был моряком и ходил на торговце. Затем судно взяли на абордаж, и Сигеру невероятно повезло, что он не оказался за бортом со вспоротым брюхом — здесь так принято. У пиратов не хватало народу, чтобы составить экипаж призового корабля, это парня и спасло. Затем — невольничий рынок, потом еще один, а уже на следующем он попал в руки своего последнего хозяина.
Да уж, надо же было им именно здесь встретиться! Ведь и мы в Мойнстофе случайно, и с Сигером судьба могла обойтись по-другому. А сейчас они шли, счастливые… Что тут говорить, родная кровь. Повезло им.
Здешние пираты очень жестоки, никаких тебе джентльменов удачи. Да никто их так и не называет. А уж этот их обычай… Не хочу, только не так. Лучше уж сразу, чтобы и не понять ничего.
Мириам, как квочка, захлопотала вокруг Гиссы — так звали эту девчонку, гладила ее, шептала что-то ласковое, а потом увела с палубы в свою каюту. Ну вот, еще одна проблема, пусть и мелкая, — куда теперь Гиссу девать.
Когда придумывал себе фамилию, надо было сразу взять Идиот, неплохо бы звучало и полностью соответствовало внутренней сущности, как когда-то сказал Шлон Брокон. Граф Артуа фон Идиот, так было бы правильнее.
Гриттер ожидал нас на борту, буквально переполненный новостями. Хорошо хоть мне нормальные люди попадаются, давно бы без них пропал. Когда я выслушал его, то в очередной раз подумал: «Определенно его оставлю при себе. И как я раньше без него обходился?»
— Покупатели на орудия есть, — обрадовал он. Более того, имеется несколько вариантов, и, что самое важное, один из них очень интересный.
Ему удалось найти человека, который согласен поменять «Мелиссу» на один из своих кораблей. Этот человек еще и доплатить обещал: обмен-то неравноценный. Корабль, вернее сказать, кораблик выглядел малышом даже по сравнению с коутнером, не требовал большого экипажа, и мы могли бы справиться с его управлением собственными силами. Кроме того, он быстроходнее, и на его борту всего четыре пушки малого калибра. Установлены они только потому, что не принято в этом мире без них обходиться. Кроме всего прочего, это будет уже не бывший корабль Изнерда, что тоже на руку.
— И еще! — Гриттер вознес к небу указательный палец. — Наш новый корабль будет полностью оснащен всем необходимым для плавания к берегам Империи.
— Имей в виду: название менять не будем, — сразу сказал я фер Груенуа.
Вариант мне очень понравился и обсуждать его я не намерен. Это удача, которая в последний месяц не слишком-то ко мне благосклонна.
— Вот задаток на тот случай, если вы согласитесь. — С этими словами Гриттер положил на стол передо мной звякнувший металлом кошель.
Я невозмутимо положил кошель на ладонь, прикидывая вес, затем высыпал на столешницу его содержимое, придержав рукой раскатывающиеся в стороны монеты.
«Первым делом нужно купить пару новых сорочек, — мелькнула мысль, и я невольно улыбнулся. — Точно нужно было брать другую фамилию, ту, о которой недавно подумал».
Разворошив кучку монет, я отобрал с десяток золотых, выглядевших совсем новенькими, — не слишком комфортно себя чувствую, когда остаюсь без гроша в кармане, затем решительным жестом пододвинул оставшиеся монеты к фер Груенуа. А то смотри-ка, решения он принимать не хочет. Вот пусть теперь этим и занимается, решает, кому сколько дать, а сколько оставить на будущие нужды. Не все же мне голову ломать, пусть тоже поработает.
— Ваша светлость, — окликнул меня Фред, когда я уже поднялся на ноги, собираясь выйти на палубу. Ладно, на людях такое обращение допустимо. — Ваша светлость, вечером мы приглашены в дом губернатора. Очень просили не отказать.
Ну вот, жизнь опять наполнена смыслом. По крайней мере, на сегодняшний день. Сейчас мы пойдем, посмотрим на наш новый корабль, ведь вполне может такое случиться, что попытаются нам подсунуть нечто, хотя Гриттер и уверял, что подвоха не будет. Затем отправлюсь к цирюльнику, гардероб обновлю, опять же сорочки… А вечером почему бы и не навестить местный бомонд? Почтить своим визитом, так сказать. И еще я очень надеюсь на нескромный ужин.
Мы уже подходили к дому губернатора, когда Фред, обернувшись, промолвил: «Гляди-ка». С места, где мы находились, вся акватория гавани просматривалась, как на ладони, даже «Мелиссу» было видно. Но внимание фер Груенуа привлекла не она.
В порт вошли три корабля. Первый имел заметный крен на правый борт. Два других, следовавшие позади, встали на якорь у входа в порт, а первый пошел дальше, к причалу. И даже с такого расстояния мы смогли разобрать, что все корабли немало потрепало в недавнем бою.
— Тримуры, все три. Скардар, — сказал Фред, наблюдая за этой картиной.
С кораблями понятно. Трехмачтовые, с двумя орудийными палубами каждый. А что такое Скардар? Уж ты, друг любезный, просвети меня, пожалуйста. Или опять, как с Изнердом, полгода ждать?
Фер Груенуа с минуту помолчал, словно собираясь с мыслями:
— Там, — и он махнул рукой, указывая куда-то на северо-запад, — есть полуостров. Он называется Скардар. И страна, на нем расположенная, именуется так же. До недавнего времени Скардар был соперником Изнерда на море. И, если у Изнерда был только могущественный военный флот, то Скардар имел еще и многочисленный торговый. Не так давно, полвека назад, флаг Скардара на мачте корабля был гарантией, что команде нечего бояться нападения. Потому что все понимали: рано или поздно об этом узнают в Скардаре…
Вот именно об этом я и мечтаю. Чтобы любой из кораблей Империи обходили далеко стороной только из-за того, что на нем висит имперский флаг.
— Тогда между Скардаром и Изнердом существовало негласное соглашение, и каждый делал свои дела, не вмешиваясь. Торговые корабли Скардара беспрепятственно ходили там, где им вздумается, а Скардар закрывал глаза на то, что делал Изнерд. Но с тех пор многое изменилось, Артуа.
Началось все с того, что однажды, далеко не самым добрым для Скардара днем, погибли чуть ли не две трети его лучших военных кораблей.
Раз в несколько лет Скардар огромной эскадрой наносил дружественные визиты, заходя в порты многих стран. Такое, знаешь ли, ненавязчивое напоминание о себе с демонстрацией собственной силы. И до поры до времени этого хватало. В один из таких визитов эскадра попала в шторм. Будь он обычным или даже просто жестоким, ничего бы и не случилось. Но шторм оказался таким, что, как выражаются поэты, само небо поменялось местом с землей, и застал он эскадру далеко не в самом подходящем месте, в тесноте пролива Снейда. Это на юге. — На этот раз фер Груенуа показал рукой почти в противоположную сторону.
Бывает, Фред, такое бывает. Вон, гуси Рим спасли, а что было бы, если бы они проспали? Даже представить страшно. Все в этом мире, да и в остальных тоже, зависит от удачи или от случайности.
— Кроме того, последние лет тридцать в самом Скардаре не прекращаются распри. Никак они не могут выяснить, кто же должен там править. Наследников хватает, и прямых, и не очень, да, на беду, оказалось их слишком много. Боюсь, что, когда они наконец с этим разберутся, уже и править будет особо нечем. И поможет им в этом прежде всего тот же Изнерд.
Да, господин граф, страшненькая сказочка. И радует в ней только то, что у Империи одним соперником в могуществе на море будет меньше.
Вечер в доме губернатора прошел на удивление хорошо. Фред обратил внимание сразу на двух дам, довольно миленьких, не обходя стороной и дочь хозяина дома, тоже совсем не дурнушку. Я с понимающим видом слушал разглагольствования губернатора, господина Тескье. Благо, что он не задавал мне вопросов, поскольку не все слова из его речей мне были понятны, и я с трудом улавливал сам смысл разговора. Кроме того, камзол я купил не самый удачный, и он мне жал, хорошо хоть в плечах, а не в талии. В остальном все было отлично, а ужин великолепен. И даже тост за хозяина дома и присутствующих здесь гостей мне удался. И это удивительно, потому что больше всего на свете я не люблю говорить именно застольные спичи.
Ближе к вечеру я успел убедиться, что у дочери господина Тескье под платьем корсет, а грудь довольно упругая. И понять это мне помогла сама девушка, которая внезапно навалилась на меня, всячески извиняясь за собственную неуклюжесть.
Со стороны гавани послышалась частая пушечная стрельба. Мы все вышли во внутренний дворик, где располагалось множество беседок, украшенных вьющимся виноградом. В темноте было трудно что-то разобрать, но мы все-таки поняли, что стреляют оба корабля Скардара, те, что встали на якорь у самого входа в порт.
Будь на моем месте аналитик, он бы непременно сказал, что это не нападение на Мойнстоф, потому что оба форта молчат. Фред говорил, что у Скардара есть только один враг — Изнерд, которому мы тоже совсем не друзья. Мойнстоф славится своей независимостью, но черт его знает, как он себя поведет в такой ситуации, так что мне пришла пора откланяться.
Леди, вы должны были почувствовать, с какой нежностью я поцеловал вам ручку. Не стоит делать такие несчастные глаза, потому что у нас все равно ничего не получится и мне действительно пора уходить.
Фер Груенуа догнал меня на полдороги к порту.
