ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
СЕВЕРНЫЙ КРЕСТ
1
ЯВНЫЕ И СКРЫТЫЕ УГРОЗЫ
БЕЗМОЛВНОЕ ОРУЖИЕ
УСЛУГА
Кано смотрел через бронестекло иллюминатора, как в темноте к нему несутся камни, увеличиваясь в размерах. В вакууме вращались огромные, больше гор, скалы, окруженные густыми облаками меньших обломков размерами от космического корабля до песчинки. Крошечные камушки барабанили по корпусу абордажного корабля типа «Пугио», с грохотом приближающегося к своей цели. Кровавый Ангел видел неподалеку другие корабли того же типа, летящие разомкнутым строем. За ними следовала эскадрилья таранно-штурмовых кораблей «Цест». Маневровые двигатели этих крылатых дубинок испускали ярко-желтый огонь, когда они маневрировали при заходе на цель.
Багровые корпуса кораблей отражали холодный далекий свет громадного синего сверхгиганта во многих световых секундах отсюда — в огромном пространстве пояса Кайвас. То, что некогда было системой из нескольких скалистых планет, теперь представляло колоссальное скопление астероидов. Многие эры тому назад великий космический катаклизм расколол планеты и разбросал их обломки в плоскости аккреционного диска на сотни миллионов километров. Гравитационные узлы вокруг крупнейших, размером с континент, планетоидов старались накопить достаточно массы для преобразования и постоянно терпели неудачу. Кайвас был обречен оставаться скоплением обломков. Его хаотичные, непригодные для навигации окрестности служили идеальным укрытием для слишком глупых или отчаянных, чтобы испугаться непредсказуемых гравитационных течений и постоянных столкновений астероидов.
Орки сделали это место своим убежищем. Многие племена зеленокожих, рассеянные и лишенные руководства после сокрушительного удара на Улланоре, разбежались во все стороны эфирного компаса. И многие остановились в поясе Кайвас, где создали новые аванпосты из дрейфующих, богатых минералами скал, зализывая раны и перевооружаясь.
Чужие поднимали голову, атакуя ближайшие имперские системы и новые дочерние колонии. Долг Легионес Астартес состоял в том, чтобы закрепить урок Улланора. А в случае необходимости снова и снова истреблять мародерствующих дикарей.
Альфа-Легион проследил за ними до самого логова и запросил у Хоруса подкрепление, но после войны на планете Убийце и неудачного контакта с цивилизацией Интерекс Лунные Волки не горели желанием предоставлять корабли для поддержки кампании Альфария.
В конце концов, родичам из XX легиона согласились помочь Кровавые Ангелы. Сангвиний лично мобилизовал крупные силы для поддержки кораблей 88-го Экспедиционного флота. Альфарий заявил, что операция продлится пять лет. Ангел отклонил это утверждение и пообещал победный финал через год при поддержке кораблей из каждой действующей экспедиции Кровавых Ангелов.
Сангвиний был прав — более или менее. Всего через тринадцать месяцев после начала кампании в Кайвасе орки были почти полностью уничтожены, но, подобно загнанным в угол зверям, сражались яростнее, чем когда-либо, и бои были частыми и скоротечными. Кано пытался вспомнить хоть один день за последние несколько недель, когда он не слышал сигналов тревоги и грохота тяжелых орудий на палубах «Красной слезы», флагманской боевой баржи легиона.
Но, по правде говоря, кампания с самого начала вызывала недовольство Кровавых Ангелов. Многим братьям Кано в самом деле не доставало его выдержки, и они говорили о ходе боев открыто и часто. Это была операция Альфа-Легиона, поэтому из уважения Кровавые Ангелы уступили им руководство. Но вместо обещанной славной битвы они получили войну совсем иного рода.
Восемьдесят восьмой Экспедиционный флот забрал свои боевые корабли в поясе Кайвас и исчез с сенсоров, оставив флотилию Кровавых Ангелов ждать на границе системы. Скоро стало ясно, что операция, для которой Альфарий так старался получить подкрепление, являлась обычным патрулированием.
Сначала по одному, затем отрядами и, наконец, целыми флотами орки начали бежать с Кайваса. Каждый раз они направлялись в открытый космос, пытаясь скрыться за громадной тенью сверхгиганта и поясом астероидов, но там их ждали Кровавые Ангелы. Космические корабли легиона и крейсеры орков неделями играли в смертельные кошки-мышки, лавировали в густых пылевых облаках на окраинах системы и безжалостно охотились друг на друга. Могучие корабли сталкивались снова и снова, но месяцы длительных одиночных боев и космической войны вызывали беспокойство у сынов Ваала. Они были рождены для битв лицом к лицу с врагами, а не для дистанционных сражений в огромных пространствах космоса.
В конце концов, шанс встретиться лицом к лицу выпал. Поведение орочьих экипажей начало меняться. Вместо демонстрации присущей им звериной хитрости действия зеленокожих больше напоминали панику. Чужие попытались прорваться через блокаду Кровавых Ангелов, когда удача была не на их стороне. Словно кто-то за ними гнался, кого они боялись больше орудий легиона Сангвиния.
Снова и снова орки бросались на Кровавых Ангелов, как крысы, бегущие с тонущего корабля. Они яростно сражались, даже использовали такие обреченные на неудачу тактические приемы, как прямые атаки на корабли легиона или запуск варп-двигателей в пределах гравиметрически опасной зоны. Внешние границы пояса изобиловали бесчисленными остовами орочьих кораблей, многие из них тлели, подобно горящим тряпкам, когда гаснущие силовые ядра истекали испаряющимися струями плазменного газа.
Неизвестно, что сделал Альфа-Легион, чтобы принудить орков к бегству. Кано был адъютантом капитана Ралдорона и часто слышал обрывки информации, которая проходила через высшие уровни командной структуры Кровавых Ангелов, но даже он знал немногое. Альфа-Легион скрылся, ограничиваясь только регулярными сводками патрулирующему флоту, содержание которых сводилось к фразе «поддерживайте блокаду». Горстка орков, взятых в плен живыми, на допросе дали маловразумительные ответы, которые еще больше запутывали ситуацию. Пока флот оставался на месте и поддерживал блокаду, патрули провели глубокую разведку пояса и перехватили лихорадочные переговоры чужих, а провидческие сенсоры показали явные бои между орками неподалеку от синего солнца. Затем через несколько месяцев после начала кампании корабли в альфа-квадранте обнаружили уничтожение большого, размером с луну, планетозималя неизвестными средствами. Сангвиний лично отправил запросы 88-му флоту, и ему ответили, что случившееся «не имеет значения».
В конце концов, примарх устал от уверток Альфария и отправил фрегат за внешний радиомаяк в нарушение согласованных зон ответственности двух легионов. Когда спустя несколько недель корабль вернулся, экипаж доложил, что они не нашли признаков присутствия союзников, только обломки орочьих кораблей и тела мертвых чужаков. В состав 88-го Экспедиционного флота входили сотни боевых кораблей, но их присутствия не обнаружили.
Теперь Кайвасская кампания приближалась к заключительной стадии. Последние выжившие из орков в беспорядке покинули пояс и погибли под обстрелом лазерных орудий и в результате торпедных атак, стоило им пересечь линию охранения. Наконец, корабли Альфа-Легиона появились на самом краю диапазона сканирования, сгоняя врага к границам системы.
Перед «Пугио» и другими абордажными кораблями находился последний огромный корабль чужих. По форме он приблизительно представлял овальный гигантский кулак из коричневой скалы, который обшили разномастными металлическими плитами, борта покрывали кратеры, ощетинившиеся орудийными башнями и жерлами ракетных установок. Наспех установленные на поверхности изуродованного астероида разнообразные двигатели выпускали яркие столбы в тщетной попытке увести огромный скиталец с плоскости эклиптики. Когда корабли Кровавых Ангелов приблизились, Кано разглядел характерные лопатки турбогенераторов поля Геллера, опоясывающие корабль, как шипастый ошейник сторожевого пса. Вокруг их кончиков собирался слабый фиолетовый свет, верный признак того, что экипаж готовится включить защитную энергетическую оболочку. Как только это произойдет, следующим этапом станет переход в варп.
Какой бы тактикой Альфа-Легион не пользовался, она сработала, и теперь Кровавые Ангелы собирались нанести последний удар, уничтожив этот командный корабль, прежде чем он ускользнет в имматериум.
— Собраться и приготовиться, — раздался голос. Кано повернулся и увидел, как капитан Ралдорон входит в отсек с верхней кабины экипажа.
— Мы проделаем брешь через несколько минут.
Отсек личного состава «Пугио» был заполнен: несколько тактических отделений и отделений опустошителей выстроились возле установленных на палубе фиксирующих рам, приготовившись занять их, прежде чем адамантиевый нос корабля вонзится в корпус корабля чужих. Все замолчали из уважения к капитану. Кано знал Ралдорона не один десяток лет, и за это время, казалось, он почти не изменился. Великий крестовый поход наградил его несколькими новыми шрамами и добавил седины в волосах. Он был все таким же сильным и суровым ветераном, каким его всегда знал Кано. Остальное было скрыто, как плоть под силовым доспехом.
Капитан кивнул одному из легионеров, и тот открыл металлический ящик, прикрепленный магнитными замками к палубе. Внутри находилась древняя реликвия. Кровавые Ангелы называли ее чашей, хотя она больше напоминала высокий и узкий бокал. Чаша была выкована из черного анодного металла, ее поверхность покрывало множество крошечных шипов с полыми кончиками.
Каждый воин в отсеке снял правую перчатку, и Кано, не задумываясь, поступил так же. Ралдорон взял обнаженной рукой чашу и крепко сжал ее, позволив бритвенно-острым шипам пронзить твердую кожу на ладони и выдавить кровь. Затем капитан передал кубок ближайшему боевому брату — ветерану-сержанту по имени Орексис, который сделал то же самое. Орексис вручил чашу следующему воину, а тот следующему, и так далее до последнего Кровавого Ангела. За несколько минут чаша прошла по отсеку и вернулась к Кано. Он последовал примеру боевых братьев, заметив, что шипы увлажнились от крови, а кубок потяжелел от пролитой в него жидкости.
Наконец Ралдорон взял чашу и надел перчатку. Остальные воины последовали его примеру, послышалась серия резких щелчков керамитовых доспехов. Когда воины заняли места в фиксирующих рамах, Первый капитан прошел вдоль ряда, погружая указательный палец в кровь. Он нанес каждому легионеру знак — красную линию поперек правого крыла алатус кадере, крылатой капли рубиновой жидкости — символа легиона Кровавых Ангелов.
Кано не решался называть это «ритуалом», слово отдавало религией, а в светской гармонии Империума Императора подобные понятия находились под запретом. Нет, более точно было бы назвать это традицией, предбоевым обычаем, который стал частью культуры планеты Ваал еще до Войны Сожжения. Даже рожденные на Терре легионеры, например Орексис, примкнувшие к ваальским братьям после воссоединения, приняли традицию без вопросов. Они понимали ее значение.
Нанося перед боем частицу смешанной крови на доспех, каждый боевой брат таким образом заново скреплял братство. Воины символически подтверждали основную истину — они сейчас и навеки одной крови и тем самым едины. Другие легионы клялись, давая обеты на оружии. Для Кровавых Ангелов эта традиция служила символом единства.
Когда дело было сделано, они вместе произнесли:
— За Сангвиния и Императора.
Затем Кано взял боевой шлем и бросил последний взгляд на иллюминатор. Стена тускло-коричневого камня заполнила окно, и он уловил мелькнувшее собственное отражение в бронестекле. На него смотрело худое, но не болезненное серьезное лицо цвета темного тика.
Ралдорон пристегнулся в фиксирующей раме рядом с адъютантом и лег, закрыв на мгновение глаза. Удивительно, но капитан выглядел почти умиротворенным, словно собирался уснуть.
Кано надел шлем, и мир изменился, изумрудные линзы шлема активировались с мягким звуком. Значки дисплея через невральный интерфейс передавались прямо на кору головного мозга, замигали символы — это остальные воины командного отделения запечатали доспехи и сообщили о готовности.
Таймер обратного отсчета, передаваемый от пилота «Пугио», неуклонно стремился к нулю, пока абордажный корабль приближался к орочьей громаде. Кано почувствовал, как под ним дернулась палуба, — пилот заложил резкий вираж, возможно, чтобы избежать лазерного огня оборонительных батарей чужих.
Ралдорон переключил вокс-сеть на себя, когда хронометр начал мигать красным светом.
— Братья. Мы пробьем брешь у основания этого подобия командной башни. Наша основная задача — прорваться на мостик корабля и отключить системы управления. Как только мы остановим их, то сможем истребить ксеносов… — Кано расслышал холодное веселье в голосе. — И тогда, возможно, мы наконец покончим с этим дополнительным заданием.
Рокот резких подтверждений пробежался по отделениям, и Кано присоединился к нему.
Значки изменили цвет, когда остальные воины подтвердили статус готовности.
— Приготовиться к развертыванию, — приказал капитан.
Затем бронированный нос «Пугио» врезался во вражеский корабль, и голова Кано дернулась.
Он услышал звук разрываемого металла.
Абордаж разрушил их корабль. Осторожные орки, зная, что люди могут попытаться высадиться, усилили обшивку корпуса флагманского корабля. Это сделало проникновение дорогостоящей затеей. Бронированный отсек личного состава был достаточно устойчив и остался цел вместе с воинами, но остальной корпус «Пугио» разрушился при столкновении. Системы на всем протяжении энергетического контура корабля вышли из строя и перегорели. Пилот уже был мертв, при ударе его удушила гравитационная сеть, а когитаторы, которые считались безотказными, оказались непригодны для использования.
Если бы на абордажном корабле находились обычные люди, они бы все погибли — не от удара, так как фиксирующие рамы выполнили бы свое предназначение, но впоследствии, когда корабль отключил питание и выпустил воздух в космос. Легионеры, закованные в герметичные доспехи и неуязвимые к таким незначительным трудностям, быстро освободились. Ведомые Ралдороном, они открыли похожие на лепестки секции переднего люка.
На них тут же обрушился поток раздражителей. Воздух с воплем плачущей вдовы вырывался через отверстия временной заслонки, образованной стабилизаторами абордажной капсулы; орочьи орудия громыхали отрывисто и хрипло; тяжелая навозная вонь ксеносов дезориентировала, как и внезапное изменение гравитации.
Ралдорон первым ступил на каменную палубу корабля, поднял оружие к плечу и дал знак остальным следовать за ним. Кано шел позади, задержавшись на мгновение, чтобы убедиться в готовности болтера нести смерть.
Надежную модель «Умбра Феррокс» украшали почетные знаки и отметки о поверженных врагах. В ранние годы службы Кано пользовался совершенно другим оружием. Он по-прежнему не доверял такой простой вещи, как баллистическое огнестрельное оружие, принципиальная схема которого почти не изменилась со времен Древней Ночи.
Следуя за капитаном, Кано занял место во втором ряду командного отделения и вошел в длинный, низкий коридор, который протаранил «Пугио». Магнитные зажимы ботинок глухо застучали, когда вытекающий воздух пытался сбить их с ног. Дальше в открытом пространстве другой абордажный корабль пробил корпус и застыл среди искореженных обломков, осыпаемый ливнем желтых искр. Рампы опустились, наружу хлынули воины в багровых доспехах. Они атаковали первых часовых, которые появились из-за угла, сжимая в когтистых руках тяжелое оружие с ленточной подачей боеприпасов.
Ралдорон проигнорировал завязавшуюся схватку и махнул рукой, указывая вперед.
— Не останавливаться! Мы не можем позволить себе замедлиться и принять бой. Нам нужно двигаться.
Кано кивнул, направляясь вперед. У них не было возможности узнать, когда у орков на мостике завершится предпрыжковая подготовка. По данным наблюдений из имперских записей процесс занимал от нескольких минут до нескольких часов. Орочья техника была, как правило, произвольно и примитивно сконструированной, не существовало двух идентичных кораблей зеленокожих. Поэтому следовало спешить. Кровавые Ангелы не знали, когда и куда придут… и даже выживут ли они. Остальные подразделения космодесантников высадились в других местах. Они атаковали двигатели и навигационные блистеры, но для выполнения целей операции легион не мог полагаться только на один отряд.
Коридор разделился и расширился: вместо сделанной на скорую руку трубы из ржавого металла на несколько сотен метров тянулась громадная вентиляционная шахта. Чужие превратили ее в подъездную дорогу, соорудив в стене винтовой пандус. Он поднимался по кривой, закручиваясь вовнутрь, а паутины гудящих, гибких кабелей пересекали внутреннее пространство, придавая платформам некое подобие устойчивости.
— Одна громкая команда, и все рухнет нам на головы, — пробормотал один из воинов Орексиса.
— Тогда держите язык за зубами, — резко ответил Ралдорон, не поворачиваясь. — Третье и четвертое отделение, удерживайте этот уровень. Второе и первое со мной, продвигаемся по ярусам.
Он перешел на легкий бег.
— Держать шаг!
Кано побежал за боевыми братьями, которые тут же перестроились в боевой порядок по двое, поднимаясь по пандусу. Палуба опасно раскачивалась, вибрируя с каждым шагом космодесантников, но держалась.
На четвертом ярусе их ждали автоматические стрелковые турели — ящики, сваренные из металлолома и нефтяных бочек. Заполненные боеприпасами магазины снабжали блоки многоствольных установок. Ралдорон, не сбавляя шага, вывел из строя механизмы, уничтожив первый крак-гранатой, а второй — точным пистолетным выстрелом в прицельную амбразуру. Возможность разделаться с остальными он предоставил воинам второго отделения, которые превратили устройства в дымящиеся груды обломков.
Но автопушки были скорее устройствами раннего оповещения, чем согласованной попыткой остановить продвижение легионеров, и глухой стрекот их атаки привел к тому, что с верхних уровней входной шахты посыпались орки, спускаясь на подвесных канатах.
Кано заметил их приближение, на мгновение удивившись ловкости зеленокожих, наблюдая, как они раскачивались над зияющей пропастью, подобно обезьянам, цепляясь руками друг за друга. Другие спускались на веревках, свисая вниз головой и стреляя с обеих рук. Чужие что-то орали на своем разбойничьем бессмысленном языке.
Продолжая подъем и ведя огонь на ходу, Кровавые Ангелы столкнулись лоб в лоб с орками. Чужие в бронежилетах, усиленных металлическими пластинами, приземлялись группами на краю рампы и бросались в атаку, бешено стреляя и рубя огромными клинками, прикрепленными к почерневшим стволам.
Один из них с ревом рухнул рядом с Кано, желтые глаза застилало какое-то опустошительное безумие. За эту долю секунды Кровавый Ангел отметил ожерелье из костей и зубов на шее, гнилой смрад дыхания, самоуверенную позу орка.
Внутри шлема Кано скривил губы, нахлынуло отвращение к нечеловеческому уродству. Орк был шире космодесантника, но такой же массы и отнюдь не медленный. У него было оружие с двумя длинными стволами, соединенное с двухлезвийным топором. Чужой выстрелил и нанес рубящий удар одновременно.
Реакция Кано была не сознательной, но инстинктивной. Он схватился за болтер на бедре и нажал на спусковой крючок, позволив мощной отдаче оружия подбросить ствол вверх полуавтоматической очередью из трех снарядов. Первый врезался в ногу орка, вырвав из бедра зеленокожего кусок плоти размером с кулак, второй и третий снаряды попали в живот и грудь. Удар отбросил чужого за край рампы, и он полетел вниз, срывая кабели, и рухнул на палубу ниже.
Цель была уничтожена, воин уже бежал вперед, переключив болтер на одиночный режим и подняв его к груди. На бегу он выпускал снаряды в каждого орка, у которого хватало безрассудства оставаться на ногах. Грохот его выстрелов слился с оглушительным хором, который издавало оружие братьев Кано. Они, не задерживаясь, прорвались через ряды защитников и продолжали подъем, палуба за палубой, к вершине шахты.
— Гранаты, — приказал Ралдорон. — Взрыватель на мгновенное действие.
Передовое отделение повторило действие Первого капитана, сняв с поясов цилиндрические боеприпасы и взведя их.
— Готово. Бросаем!
Полдюжины вращающихся гранат ударили в тяжелую бронированную дверь, преграждавшую путь на верхний уровень.
Кано поднял руку, чтобы прикрыть линзы шлема от многочисленных ярких вспышек. Раздалась серия громких взрывов, и люк провис на сломанных петлях, а затем рухнул на палубу с глухим гулом.
Ралдорону не надо было отдавать приказ. Кровавые Ангелы перестроились в две колонны, первая вошла в широкое помещение за дверью и заняла позицию для прикрытия огнем, вторая направилась вперед, чтобы найти новый рубеж. Два отделения двигались по туннелю, обмениваясь передовой и замыкающей позициями.
Коридор впереди расширился достаточно, чтобы по нему проехали рядом пара бронетранспортеров «Носорог». Через неравномерные промежутки ответвлялись предположительно складские помещения и отсеки оборудования, а под ногами и над головами металлические решетки скрывали линии трубопроводов и кабелей, которые сыпали синими искрами. Грибковая вонь ксеносов усилилась, пробиваясь через фильтры дыхательных решеток.
Кано заметил, что Орексис остановился у кучи тряпок в нише. Нет, не тряпок. Это лежали останки орка-стрелка.
— Здесь шла перестрелка, — доложил сержант. — Совсем недавно.
Легионер огляделся и обнаружил других мертвых ксеносов, явно разделенных на две группы по обе стороны коридора.
— Они перебили друг друга?.. — удивился вслух Кано. На первый взгляд разные банды орков выглядели одинаково, у всех на броне были грубо изображены одинаковые племенные глифы, тела украшали те же самые татуировки и ритуальные шрамы. Он встретился взглядом с сержантом и задался вопросом, думает ли сержант о том же самом: были ли это новые свидетельства работы Альфа-Легиона?
Но затем нечто чуждое проникло в разум Кано, он тут же напрягся, рефлекторно сопротивляясь, и почувствовал тошноту.
— Орексис!
Имя сержанта сорвалось с губ в крик в тот самый момент, как пошевелилось тело мертвого орка, открыв под ним еще одного. Мелькнул зазубренный клинок — спрятавшийся чужой сделал выпад, целясь в гибкое сочленение между пластинами на бедре ветерана. Нож проскрипел по красному керамиту, но происходящее тут же растворилось в грохоте возобновившейся атаки.
— Засада! — закричал капитан, когда другие орки, также спрятавшиеся под телами своих мертвых товарищей, разом вскочили. Еще больше зеленокожих было на верхних площадках, их тепловые сигнатуры терялись в жаре, исходящем от плохо экранированных силовых кабелей. Орки сбросили решетки и прыгнули скопом в центр строя Кровавых Ангелов, паля во все стороны.
Кано был ближе всех к Орексису и бросился к нему, врезав орку, который пытался преградить ему путь, прикладом болтера. Удар был такой силы, что вдавил кости черепа зеленокожего в мозг, убив на месте.
Спину Кано окутало пламя, и, повернувшись, он увидел орка с массивным огнеметом на плече, который хаотично заливал помещение пылающим топливом. Кровавый Ангел кувыркнулся вперед и открыл огонь. К нему присоединились другие, и внезапно орк с огнеметом взорвался, словно бомба. Наверняка один из болтерных снарядов случайно нашел слабое место в топливной цистерне.
Орексис был занят убийством чужого, который намеревался проткнуть его, воины поблизости атаковали приближающихся орков. Но последствия взрыва огнемета не ограничились оранжевым пламенем, пронесшимся по коридору над их шлемами.
Вдруг начали рваться снаряды, а пламя, вместо того чтобы погаснуть, охватило трупы чужих. Слишком поздно Кано заметил, что горит тело орка с сумкой на спине, набитой бронебойными винтовочными гранатами.
Второй, более мощный взрыв, прозвучавший в замкнутом пространстве каменного коридора астероида, сбил с ног всех сражающихся. Оглушительный звук за долю секунды достиг предела авточувств Кано, прежде чем включилась защитная блокировка, предохраняющая невральный интерфейс. Каменные стены раскололись, и огромные куски породы и металла рухнули, завалив коридор. Невезучих, как космодесантников, так и орков, завалило. Неожиданно штурмовой отряд Ралдорона оказался разделен, большинство легионеров остались на другой стороне вместе с ксеносами.
Сержант Орексис покончил с последним из чужих на их стороне завала и неуверенно шагнул вперед, постучав рукой по шлему. Только тогда Кано увидел, что ветеран ранен. Темная артериальная кровь блестящей струйкой стекала по бедру в лужу на палубе. То, что жидкость тут же не свернулась, означало, что рана не только глубока, но и отравлена.
Кано указал пальцем на ветерана, и тот пришел на помощь сержанту.
— Капитан! — обратился адъютант по воксу, оглядевшись. — Что нам делать?
Через щели в стене он видел вспышки стрельбы, слышал рычание орков, сражающихся в рукопашной. В шлеме раздалось тяжелое дыхание Ралдорона:
— Не ждите нас, Кано! Отправляйтесь на мостик!
Он кивнул, понадобилось бы несколько минут, чтобы убрать рухнувшие обломки и добраться до боевых братьев, а космодесантники не могли позволить себе тратить на это время.
Кано повернулся к Орексису.
— Сержант, ты можешь бежать?
— Да, — резко ответил ветеран, но затем с трудом сделал шаг и зашипел от сильной боли. — Проклятье! Нет.
Кано взглянул на ближайшего к Орексису легионера.
— Помоги ему, — затем подозвал пару космодесантников, которые стояли неподалеку — ваалитов Кадора и Расина. — Вперед, мы не должны останавливаться.
В конце коридора трех Кровавых Ангелов снова ждали собранные из металлолома автотурели, они безостановочно водили стволами орудий. Кадор нес тяжелый болтер, который облегчил им задачу. Кровавый Ангел выпустил очередь крупнокалиберных снарядов, которая разорвала турели на части в клубах красного пламени.
Расин, как и Кано, вооруженный стандартным болтером, подошел вместе с адъютантом к люку, который вел на мостик флагмана. Вместе они приоткрыли дверь и вслепую швырнули несколько гранат. Кано захлопнул люк и прислушался к взрывам. Затем снова открыл его, и трое космодесантников ворвались в командный центр громадного орочьего корабля.
Он оказался пуст.
— Трон… — поморщился Кадор, водя тяжелым оружием по сторонам. — Где эти твари?
Кано прошел вперед и нашел несколько мертвых орков на палубе и у гудящих панелей управления.
— Все мертвы, — произнес он, подняв голову одного за жесткие волосы. — Но не будем повторять ошибок, — он извлек боевой клинок и ткнул мертвому орку в глаз. Чужой даже не дернулся. — Проверьте всех для гарантии.
Расин уже занимался неприятным делом, методично пронзая каждый труп, разыскивая мины-ловушки и тому подобное.
— То же, что и в коридоре. Они перебили друг друга.
Кано нахмурился, осматривая мостик. Вопрос «Почему чужие оказались охвачены братоубийственной яростью?» подождет. Даже со своими ограниченными техническими познаниями Кано мог судить по мерцающим датчикам и багровым огонькам на панелях управления, что орочий корабль собирался высвободить огромное количество энергии. Это могло значить только одно — скоро откроются варп-врата. Он занервничал, осознав смысл увиденного, — другие подразделения не смогли нейтрализовать реакторы и двигатели. Только они могли остановить бегство корабля чужих.
— Мы — единственные, кто добрался сюда? — спросил Расин, думая о том же. — А что с остальными отделениями?
— Должно быть, застряли внизу, — предположил Кадор. Высаженные абордажными кораблями на противоположной стороне башни другие подразделения должны были направиться к ним. И если орки оставили турели-часовых и устроили засады на воинов Ралдорона, очевидно, что другие боевые братья столкнулись с теми же проблемами еще на корабле.
— Мы добрались сюда первыми. Напомним об этом на «Слезе», когда покончим с нашим мрачным делом.
Кано слушал не слишком внимательно. В центре круглого, похожего на арену мостика находилось возвышение, с которого командир-орк наблюдал за теми, кто располагался ниже, и отдавал необходимые команды. Помещение опоясывали рабочие терминалы, снятые с кораблей людей, и собранные на скорую руку механизмы. Под ногами, словно корни разросшегося дерева, извивались кабели, в стенах были видны и другие входы, похожие на тот, через который они вошли, но все они были закрыты. Наконец Кано увидел то, что, по его мнению, было командным устройством управления, — низкая площадка, над которой висел гололитический проекционный шар. Сферу наполняли векторы и пятнышки света, которые напоминали звездные скопления.
Он поднял болтер. Время для гибкого подхода к операции давно миновало. Если одолевают сомнения, убедил он себя, отбрось их.
Когда это снова произошло, его палец на спусковом крючке напрягся. Такая же слабая тошнота глубоко в горле, словно после глотка соленой воды, такое же нежелательное присутствие, скользнувшее по поверхности его сознания, даже когда он пытался отогнать подобные ощущения.
Кано был так сосредоточен на этом, что пропустил тот момент, когда у основания командной платформы неожиданно полыхнула вспышка изумрудной энергии. От разряда варп-энергии загрязненный воздух приобрел металлический и маслянистый запах. Из ниоткуда появился орк, мутировавший сородич тех мертвецов, что лежали на покрытой засохшей кровью палубе.
Ксенос не уступал ростом облаченному в доспех Кано, клыкастый череп был странным образом деформирован. Болезненного вида кожа плотно обтягивала кости, а глубоко посаженные, похожие на тлеющие угли глаза сверкали так ярко, что Кано не мог смотреть прямо в них. За мгновенье до того, как разверзся ад, Кано увидел знакомые психические искры, пляшущие вокруг головы орка. Небольшие сполохи света образовали сверкающий ореол, часть лучей собиралась в руках твари, в одной она держала длинный медный посох.
Орочий псайкер. Казалось, невозможно представить, чтобы эти животные обладали достаточно сложной психикой, необходимой для использования сверхъестественных сил, но доказательство стояло перед ними. Одной лишь силой разума чужой телепортировался на мостик. Возможно, он был неподалеку, телепатически разыскивая захватчиков. Это было неважно. Все, что требовалось, — убить его.
Кадор открыл огонь из тяжелого болтера, и оглушительная очередь накрыла командирскую платформу, но орка там уже не было. Он переместился по мостику размытой рябью варп-свечения слишком быстро, чтобы стрелок успел прицелиться. Ксенос застиг врасплох Расина, болтер которого был опущен, а боевой нож все еще зажат в руке. Космодесантник отклонился назад, пытаясь воспользоваться огнестрельным оружием, но орк опередил его.
Из кончика металлического посоха ксеноса-псайкера ударила зеленая молния и пронеслась через всю палубу. Разряд пробежал по телам мертвых товарищей орка, и трупы задергались, словно молния пыталась оживить их. Расина окутал поток энергии, парализовав тело, и легионер зарычал от боли.
Кано выстрелил в чужого, но тот снова переместился пятном, похожим на преломленный в залитом дождем окне луч янтарного света. Затем адъютант почувствовал незримое присутствие ксеноса у себя в голове.
Он давно не работал со своими ментальными барьерами и не успел их поднять, когда орк проник в его разум. Вдруг нос наполнила тошнотворная вонь дерьма, и у Кано закружилась голова. Орочий псайкер направился к нему, но затем ментальное вторжение исчезло так же быстро, как появилось. В воздухе просвистели тяжелые болтерные снаряды. Рассвирепевший Кадор обрушил огонь на чужого.
Кано развернулся, встряхнув головой, чтобы избавиться от последствий психической атаки, и увидел, как орк в ответ напал на Кадора. Лучи ярко-желтого огня вырвались из глаз ксеноса и метнулись через комнату, как прожекторы, сжигая все на своем пути. Они ударили в Кровавого Ангела и отшвырнули его назад, поверхность боевого доспеха выгорела, изменив цвет с кроваво-красного на угольно-черный.
Кано нажал спусковой крючок болтера, выпустив очередь в бок твари. Чужой вскрикнул от боли и повернулся к космодесантнику, свет в глазах на мгновенье потускнел, затем снова вспыхнул. Затвор оружия несколько раз щелкнул, и Кано выругался про себя. Сбитый с толку мысленным ударом, он забыл отслеживать расход боеприпасов в магазине, и теперь тот был пуст.
Чужой поднял медный посох и прохрюкал нараспев подобие мантры, призывая силы варпа. Для Кано время замедлилось, и он вдруг понял, как именно орочий псайкер проникает в телепатическое безумие имматериума. Кровавый Ангел видел это своим мысленным взором в виде последовательности сложных уравнений или строф поэмы. Он знал, как эта энергия работала, потому что сам когда-то использовал ее, направляя через собственные пальцы.
И хотя это было словно в прошлой жизни, Кано знал с абсолютной точностью, что смог бы сделать это снова. Его руки натренированным движением поднялись в атакующую позицию, и чужой увидел это. Зеленокожий понял, что столкнулся с тем, кто понимал.
Но затем воздух снова наполнился болтерным огнем, и орка разорвали очереди из дюжины стволов. Кано резко повернулся и увидел, что другие люки открыты и через них врывается отделение легионеров. Их вела фигура в черном, как космическая пустота доспехе, лицо скрывала зловещая череполикая личина шлема. Воин указывал коротким жезлом с крылатым навершием.
— Чисто! — прокричал грубый скрипучий голос.
Кано ушел с линии огня и бросился к первоначальной цели — командному пульту управления. Когда он добрался до него, то почувствовал откуда-то снизу низкий рокот. Весь корабль сильно затрясло, когда энергетические системы достигли заключительной фазы перехода в варп.
Кровавый Ангел не мешкал и обрушил пустой болтер на панель управления, разбив гололитический проектор и приборы, обнажив кристаллическую схему и безгранично сложное переплетение поперечно соединенных серебряных проводов. Подобно падающему молоту, Кано наносил удар за ударом по машине, пока не осталось ничего, кроме искрящихся обломков и тишины под палубой.
Ему показалось, что прошла вечность. Когда он отвернулся от панели, над ним словно вырос воин в черном.
Из дыхательной решетки череполикого шлема Кано услышал совершенно неожиданное.
— Ты знаешь, кто я? — голос звучал повелительно.
Кано постарался всем видом продемонстрировать непокорность.
— Этот черный доспех может означать только одно. Ты хранитель легиона.
Череполикая маска слегка кивнула.
— Такова моя ноша и моя честь.
Воин снял шлем, обнажив лицо, словно вырезанное из куска мрамора, — холодное и бледное. Суровые глаза, не ведающие жалости, изучали Кано, и Кровавый Ангел также был вынужден снять шлем. Космодесантник подавил желание вытереть пот с темной кожи. Поведение собеседника уже раздражало его.
— Я Ясон Аннеллус. Идем со мной, — это был, вне всякого сомнения, приказ, и через секунду Кано неохотно подчинился. Должность «хранителя» была сравнительно редкой в легионе, и звания тех, кто занимал этот пост, были самыми разными. Все, в чем Кано мог быть уверен, — лавровые венки старшего ветерана, которые Аннеллус носил на наплечниках. И, по крайне мере, они в определенной степени заслуживали уважение.
Но только в «определенной степени», напомнил адъютант себе.
Кано последовал за Аннеллусом через второй открытый люк в широкий коридор. Он уловил смрад орочьей крови и, оглянувшись, заметил дюжину трупов чужих. Жалкие останки еще одной засады, догадался Кровавый Ангел.
Аннеллус обошел вокруг него.
— Ты Мкани Кано, ваалит из Дальней пустоши, легионер первой роты.
— Ты знаешь меня?
— Я знаю всех вас.
Кано нахмурился из-за необычного ударения в словах хранителя, и по телу пробежал холодок, когда адъютант постепенно понял, что имел в виду Аннеллус.
— Всех нас? — повторил он, стараясь говорить спокойно.
Аннеллус вложил фигурный жезл в набедренную кобуру из кости. Жезл имел два назначения: оружие, похожее на булаву, смертельную в ближнем бою, и церемониальная реликвия. На древнетерранском языке оружие именовалось «крозиус арканум». Как и черный доспех, жезл был знаком должности хранителя и навеки отдалял его от боевых братьев.
Хранители были стражами Кровавых Ангелов. Они выступали в качестве наставников для младших легионеров, боевых инструкторов и опытных ветеранов, которые делились своими знаниями с остальными воинами. Им также поручили поддерживать сплоченность между десятками тысяч воинов IX легиона Астартес. Это подразумевало многое: от роли советников капитанов по вопросам ведения боевых действий до проведения церемонии памяти павших. Они стали хранителями знаний, советниками, наставниками. В далеком прошлом людей, которые исполняли подобные роли в армиях, называли дьяконусами, замполами, капелланами. Званий было больше дюжины — некоторые политические, некоторые религиозные, некоторые светские. Хранители стояли вне командной структуры командования и тем не менее находились внутри нее, поддерживая в легионе самый важный из имперских идеалов — единство.
Но эта роль также была и наказанием.
— Сколько времени прошло со времен великого конклава Императора и его сыновей на Никее? — спросил Аннеллус, и Кано понял, что его подозрения верны.
— Немало, — ответил он, изучая черты лица хранителя. — Я не был там и не видел, как Ангел и его братья предстали перед своим отцом…
— Но ты достаточно хорошо знаешь, что там произошло. — Это был не вопрос.
Терпение Кано подходило к концу.
— Не будь глупцом. Конечно же, знаю. Безусловное решение суда. Никейский эдикт.
— Приказ от самого Императора Человечества, — продолжил Аннеллус нравоучительным тоном. — Предупреждение о темном потенциале сил варпа.
Хранитель повернулся к нему лицом.
— Приказ подтвердил Сангвиний, запретив использовать сверхъестественные силы среди Легионес Астартес. Приказ, который Кровавые Ангелы приняли без возражений.
Кано молчал, ожидая официального обвинения. Несмотря на свою должность адъютанта капитана Ралдорона, формально он не был выше по званию ветерана-космодесантника, обладая таким же количеством штифтов выслуги. Он — обычный воин, один из ста двадцати тысяч. Но до решения на Никее Кано был кем-то намного большим.
Тогда он был либрариус минорис Кано, санкционированным псайкером и воином разума. Не бесконтрольным колдуном с захолустных миров, но отточенным оружием на службе Кровавых Ангелов и Империума. Он был горд направлять беспорядочные и могучие энергии варпа против врагов легиона. Список почета Кано включал множество сражений, исход которых он помог решить в пользу своего примарха.
Но после Никеи все изменилось. Он помнил тот день так отчетливо, словно это произошло несколько часов назад. Ралдорон пришел к нему с приказом Сангвиния, у него за спиной стоял воин в черном доспехе. Руки протянулись, чтобы отсоединить от горжета боевого доспеха кристаллический психический капюшон Кано и забрать его.
Рука Ралдорона на плече. Его слова. «Это ни в коем случае не преуменьшит твою значимость, Кано. Исчезла только одна грань твоего арсенала. Как и тысячи твоих братьев, ты по-прежнему входишь в число величайших воинов, которых человечество когда-либо призывало на службу. И на данный момент этого будет достаточно».
— Императору нелегко далось это решение, Кано, — сказал Аннеллус. — Но после действий Магнуса Красного и его Тысячи Сынов выбора не осталось. Я знаю, ты понимаешь это.
Кано по-прежнему хранил молчание. Для него было бы анафемой даже подумать о нарушении воли Императора и Сангвиния, но он не отрицал, что в тот день в его душе зародилось крошечное зерно сомнений. До принятия эдикта Кано ни разу не чувствовал недоверия со стороны боевых братьев. А теперь он задумался, не был ли наивен тогда. Всегда находились те, кто враждебно относился к силам разума и видел только опасности, которые они в себе содержали. Великий примарх-псайкер Магнус своим безрассудным изучением варпа обострил ситуацию до предела, навлек на себя гнев отца, который призвал его к ответу.
Кано думал о своих возможностях, таких же, как болтер или меч: опасная вещь в руках глупцов и неучей, но отличное оружие, если им пользуется мастер. Возможно, где-то в глубине своего сердца он почти возмущался словам о неспособности контролировать свои возможности. Нахмурившись, он отбросил мысль, следя за Аннеллусом и ожидая, что тот скажешь дальше.
— Наш Империум — это средоточие объединенной решимости и сотрудничества, — продолжал хранитель. — В конце Великого крестового похода мы достигнем идеального общественного устройства под руководством Императора. Каждый человек играет свою роль, также как мы служим легиону и Ангелу. Но для того, чтобы так было, никто не может игнорировать высшую волю, — он приблизился. — Те, кто считает, что коллективные соглашения не распространяются на них, даже если они столь же велики, как Магнус Красный, жестоко ошибаются. Мы все идем одной дорогой, Кано. Мы все должны играть свою роль.
Он больше не мог молчать.
— Я никогда не поступал иначе. Я — послушный сын Сангвиния. Ты намекаешь, что это не так, хранитель? Предпочитаю откровенность, нравоучение больше подходит для новобранца.
Аннеллус скрестил на груди облаченные в керамит руки.
— У тебя отличные инстинкты, Кано, — хранителю удалось придать слову негативное звучание. — Они привлекли мое внимание. А затем я оказался на мостике этого чужого монстра и увидел, как ты сражаешься с ксеносом-колдуном. Интересное совпадение.
— Твоя помощь в убийстве орка оценена по достоинству.
Второй Кровавый Ангел продолжал говорить.
— В твоем болтере нет снарядов, не так ли? Скажи мне, если бы я не прибыл с другим отделением, как ты собирался сражаться с ним? — Он повторил атакующую стойку Кано. — Я увидел, как ты поднял руки.
— Зубами и ногтями, раз не осталось другого выхода.
— И только?
Кано стиснул зубы.
— Со всем уважением, — начал космодесантник, его тон ясно давал понять, что он так не считал, — если хочешь выдвинуть обвинение, так выдвигай. У меня нет настроения для игр.
Бледное лицо Аннеллуса потемнело.
— Я не обвиняю, — резко ответил он. — Я поддерживаю волю в легионе.
— Как и я! — так же ответил Кано, его гнев рос. — И делаю это, подвергая свою жизнь опасности ради Сангвиния и Императора, а не предугадывая намерения моих братьев!
Сила его слов заставила хранителя замолчать. Когда Аннеллус снова заговорил, его раздражение пылало ледяным пламенем.
— Я всего лишь беспокоюсь за тебя.
Кано знал, что должен отвернуться и окончить разговор на этом месте, но понял, что не может.
— Не думаю, что ты понимаешь интересы людей, хранитель. Наш великий Империум? Это собрание индивидуальностей, разных людей, собравшихся вместе, чтобы построить нечто немыслимое. И у каждого из них разные сердце и душа, разные потребности и желания. Возможно, ты провел слишком много времени, глядя на великую башню, а не на камни, из которых она построена, — последние слова он произнес, умышленно копируя задиристую манеру Аннеллуса, после чего, наконец, повернулся, чтобы вернуться на мостик.
— Тот, кто не подчиняется правилам, рискует быть осужденным, — сказал ему вслед хранитель. — Это факт, независимо от того, какие у тебя потребности и желания и что тебе говорят твои сердце и душа.
Остатки терпения Кано лопнули, и он резко развернулся, подняв руку и ткнув пальцем в Аннеллуса.
— Ты…
— Адъютант! — за его спиной раздался крик, резкий и громкий, как выстрел болтера. Капитан Ралдорон шагнул через открытый люк и подошел к ним, глаза сузились.
— Докладывай!
— Кано кое-что объяснял мне… — начал Аннеллус, но Первый капитан взглядом заставил его умолкнуть.
— Я обратился не к тебе, хранитель, — бросил он. — Чем бы ты ни отвлекал моего легионера, ты прекратишь это немедленно.
Эти слова дали понять, что Ралдорон слышал часть, если не всю беседу. Кано не придал этому внимания и отчитался перед командиром. Он быстро сообщил об атаке орка-псайкера и разрушении пульта управления. Капитан невозмутимо выслушал, не делая замечаний, и заговорил только после того, как Кано закончил.
— Собрать раненых, отходим на абордажный корабль. Мы получили приказ установить термические заряды на скитальце и уничтожить его.
— А остальные корабли орков? — спросил Аннеллус.
— Кораблей орков не осталось, — ответил Ралдорон, поморщившись. — Альфарий, наконец, связался с нашим примархом. Альфа-Легион утверждает, что полностью уничтожил заразу чужих в поясе Кайвас и благодарен Кровавым Ангелам за содействие. Блокада завершена, а уничтожение этой громадной рухляди ознаменует ее конец. — Он надел шлем. — Ангел приказывает нам вернуться на корабли и готовиться к следующей операции.
— Есть предположения, где она будет проходить? — спросил Кано, его перепалка с Аннеллусом на время забылась.
Замки шлема Ралдорона щелкнули.
— Надеюсь там, где мы сможем вести настоящую войну.
На всех палубах боевого корабля «Андроний» шла подготовка к боевым действиям. Под непосредственным руководством представителя Фулгрима лорда-коммандора Эйдолона воины III легиона Астартес приводили в порядок клинки и доспехи. Их части стягивались к цели 63-го Экспедиционного флота — системе Исстваан. Ведомые магистром войны Хорусом Луперкалем объединенные силы Сынов Хоруса, Гвардии Смерти, Пожирателей Миров и Детей Императора сосредотачивались, чтобы наказать инакомыслящие миры Исстваана.
Это была одна истина. Другая скрывалась за ней, окруженная тенями и секретностью, и раскроется только некоторое время спустя.
В данный момент ни грядущая битва, ни великие планы магистра войны не тревожили мысли апотекария Фабия. Пока каждый воин легиона по-своему готовился к сражению — в тренировочных клетках, медитируя или занимаясь эфемерными искусствами, Фабий находил душевное спокойствие здесь, в своем лабораториуме.
Зал был слабо освещен, но не темен. Отблески экранов когитаторов и биокапсул, расставленных по помещению, придавали ему холодный голубоватый оттенок, который Фабий находил успокаивающим. Здесь он мог работать над головоломками плоти и генома, которые так очаровывали его, не опасаясь вмешательства или вопросов менее любознательных и более консервативных братьев.
Других, возможно, раздражали средства и методы, которыми он пользовался, вынуждая его работать в этом секретном месте, словно эксперименты были чем-то неправильным. Но он знал, что люди с ограниченным разумом скажут, если столкнутся с его работами. Иногда гению необходимо трудиться в тени, и если искусству Фабия для признания понадобится тысяча или более лет, значит быть посему. Он уже улучшил себя, чтобы гарантировать такую долгую жизнь.
Апотекарий прервался и залюбовался результатом: тонкий лоскут человеческой кожи, аккуратно срезанный с живого донора, измененный при помощи генной инженерии в материал, более напоминающий эпидермис бронированного змея. Со временем этот процесс можно перенести на объект за пределами лаборатории, уплотнив кожу даже сильнее, чем у оригинального органического шаблона космодесантников.
Фабий отогнул микрооптические линзы головной гарнитуры и пробормотал новую длинную запись в вокс-пробник, хранящий данные эксперимента.
Подняв глаза, он понял, что не один. За отблеском экранов стоял некто в силовом доспехе, полускрытый тенями, отбрасываемыми стазисными капсулами у дальней стены.
— Лорд-командор? — Фабий сначала решил, что это был Эйдолон.
— Нет, — раздался голос. — Твой командир занимается мобилизацией войск и полирует свой доспех.
Фабий положил лазерный скальпель и выпрямился, охваченный беспокойством. Лабораториум умышленно изолировали, спрятав его под огромным вестибюлем центрального апотекариона «Андрония». Доступ через потайной ход, скрытый декоративной мозаикой вестибюля, предоставили только нескольким избранным.
— Назови себя, — потребовал он.
— Не беспокойся, Фабий. Со мной секреты Детей Императора всегда в безопасности. — Фигура медленно вышла на свет, демонстрируя пустые ладони в жесте искренности. Апотекарий сразу же узнал гранитно-серый доспех легиона Несущих Слово.
— Эреб, — его тут же охватили сомнения, обеспокоенность из-за вероятности разоблачения смешалась с неуверенностью от хладнокровного приближения так называемого Первого капеллана.
— Как ты вошел?
Несущий Слово кивнул в сторону винтовой лестницы, ведущей в вестибюль.
— Я постучал. Наверное, ты не услышал? — он прошел, разглядывая содержимое химических ванн и органы, аккуратно расставленные на рабочем месте Фабия.
— Ты в самом деле казался весьма занятым.
— Кто позволил тебе войти сюда? — спросил апотекарий.
— Это имеет значение? — Эреб остановился перед рядом высоких стазисных капсул, каждая из которых была закрыта пласталевыми заслонками. — Я сказал правду. То, что ты делаешь здесь, немыслимо. Немногим людям хватило бы отваги подделать величайшее творение Императора.
— Я не подделываю, — возразил Фабий. — Я улучшаю. Совершенствую, — он нахмурился, Несущий Слово пытался отвлечь его. — Тебя не должно быть здесь. Это дело моего легиона.
Эреб покачал головой.
— Ну же, Фабий, не ограничивай себя. Ты должен признать, что значение твоей работы выходит далеко за рамки твоего легиона. Возможно, ты не отважился по-настоящему задуматься обо всех последствиях, но ты знаешь, это так.
Когда Фабий не ответил, капеллан продолжил.
— Я знаю, кое-кто посчитает твои… несанкционированные изыскания неприятными, но не я.
Фабий постепенно пришел к вопросу, который ожидал услышать Эреб.
— Чего ты хочешь?
Вопрос вызвал у Несущего Слово едва заметную улыбку.
— Всего лишь услугу.
Фабий поморщился, раздумывая над возможной ценой такой услуги.
— Зачем мне помогать тебе?
Фальшивая улыбка Эреба исчезла.
— Потому что в таком случае я буду у тебя в долгу. И заверяю, апотекарий, для тебя будет лучше записать меня в должники, нежели во враги.
Он на секунду прервался.
— Я буду считать тебя другом среди Детей Императора наряду с другими друзьями в остальных легионах.
— Другими друзьями, — повторил Фабий.
— Да, — подтвердил Эреб, кивая. — Мы на пороге великих перемен. Старые правила и структуры будут разрушены, сметены. Проницательные люди должны держаться вместе.
Он нажал на рычаг капсулы, и пластины раскрылись, показав тело легионера внутри, плавающее в густой маслянистой жидкости.
На первый взгляд воин казался мертвым. Бледно-серое обнаженное тело превратили в рваное месиво многочисленные порезы и травмы. Правый бок от грудной клетки до бедра был содран со звериной жестокостью. Правая рука заканчивалась сразу под локтем лоскутами кожи и обрывками сухожилий. На шее и груди тоже были видны тяжелые раны.
Лицо воина скрывала маска, закрепленная поверх ноздрей и губ, подобно душащей руке, а всклокоченные светлые волосы образовали неровный ореол вокруг головы. В брови были штифты выслуги, а на груди и плечах несколько боевых татуировок. Более всего бросалась в глаза эмблема легиона — алая капля крови на белых крыльях.
Эреб бесстрастно изучал находящегося в резервуаре Кровавого Ангела.
— Это случилось на планете под названием Убийца, — сказал капеллан. — Узнаю работу мегарахнида, — он повернулся к Фабию. — Скажи, как тебе удалось забрать его с поверхности, не привлекая внимание легиона?
Когда апотекарий не ответил, Несущий Слово снова улыбнулся.
— Не имеет значения. Кровавые Ангелы, должно быть, считают его мертвым, в противном случае они бы не прекратили поиски.
Конечно же, воин был жив. Не так, как Фабий с Эребом, но погруженный в глубокое коматозное состояние, которое напоминало успокоение могилы. Ранения Кровавого Ангела были настолько серьезными, что его тело отключило себя, биоимплантаты отчаянно пытались излечить повреждения.
— Ты взял от него все, что хотел? — спросил Эреб без всякого высокомерия.
Фабий покраснел.
— Я собрал то немногое, что осталось от геносемени, но большая часть уже была уничтожена. У меня есть ДНК и биообразцы.
— И тем не менее ты по-прежнему оставляешь его в живых.
Капеллан внимательно посмотрел на апотекария.
— Зачем? Стазисный контейнер поддерживает его в коме, не позволяя ни полностью вылечиться, ни умереть от ран. Кое-кто счел бы это пыткой.
Настала очередь Фабия холодно ответить.
— Я никогда не избавляюсь от того, что может пригодиться.
— И твоя мудрость доказала свою правоту. Я заберу его, а ты получишь мою благодарность. — Эреб повернулся, чтобы позвать безмолвного автосервитора из огражденного участка, но Фабий вмешался.
— Зачем тебе нужен этот полутруп? Какая польза тебе от него?
— Тебя это не касается.
— Допустим, касается. — Апотекарий небрежно положил руку на медицинский игольник, который лежал на рабочем месте. В качестве оружия ближнего боя устройство могло быть таким же смертоносным, как эльдарский сюрикенный пистолет.
Тон Эреба не изменился, и из-за этого последовавшая угроза стала более серьезной.
— Тогда все, чем ты занимаешься здесь, станет известным. Не просто генетические модификации, соединение генокода Детей Императора с генокодом ксеносов и других легионов… Но также систематический и тайный захват раненых воинов на поля сражений Великого крестового похода для твоих экспериментов. — Он кивнул на другие закрытые капсулы. — Ангрона, Мортариона, даже Воителя… Думаешь, они проигнорируют пленение их легионеров?
Фабий презрительно усмехнулся.
— Бери то, что тебе нужно, и убирайся.
— Большое спасибо, — ответил Эреб, в то время как слепой сервитор отсоединил капсулу и установил ее на колесный транспортер.
— И обещаю, что этот дар поможет привести еще легион под знамя магистра войны, — он снова улыбнулся. — По крайней мере, это один из вариантов.
