Глава 20
Тишина стояла такая, словно мы находились на кладбище. Сражение как-то само по себе прекратилось, и пыль, столбом стоявшая в катакомбах, понемногу осела. Арахноиды перебрались на нижние горизонты лабиринта и, судя по всему, собирались оставаться там в ожидании новой нашей атаки.
Я приказал медику развернуть полевой госпиталь и оказать первую помощь всем пострадавшим, а тем, кто не нуждался в ней, воспользоваться стимулирующими средствами, имевшимися в их походных аптечках. Лекарственные вещества, заключенные в специальные мини-контейнеры, превосходно снимали физическую усталость и стимулировали деятельность головного мозга. Солдаты окрестили их «напитком радости», «материнским молоком» или ещё более хлесткими эпитетами, малопригодными для употребления в сколько-нибудь приличном обществе.
После этого я послал команду из нескольких человек на поверхность астероида с приказом собрать и принести все гранаты и шашки, оставленные нам экипажами шатлов.
Как это ни удивительно, но им удалось поймать и нескольких арахноидов, вероятно поджидавших там возвращения людей.
— Мы взяли их всех, сэр, — с гордостью объявил мне возглавлявший группу сержант. — Живыми! Хотя, — добавил он, немного подумав, — кто знает, может быть, и не совсем всех, сэр.
— Имели ли они при себе какое-нибудь защитное оборудование? — поинтересовался я.
— Не думаю, сэр, — сказал сержант. — Во всяком случае, я не заметил ничего подобного, сэр.
Ну, теперь ученые должны быть довольны, подумал я. Наконец-то сбылась их заветная мечта.
Я приказал раздать взрывчатку солдатам — её следовало обязательно использовать перед спуском в очередной, ещё не исследованный туннель.
— Взрывайте каждый люк, — напутствовал я. — Вас не должно интересовать то, что за ним находится. Разбираться будем потом. Не жалейте ни врагов, ни взрывчатки. Будьте предельно осторожны. Прежде чем сделать один шаг, подумайте дважды. Запомните главное. Вы нужны мне живыми! А теперь за дело!
Мы продвигались вперед медленно, но верно. Минуты складывались в часы. Часы в дни. Мы скрупулезно проверяли каждый туннель, каждую пещеру. Я связался со штабом и потребовал прислать нам дополнительный груз взрывчатых средств.
— Если у вас есть какая-нибудь дрянь, способная давать при горении высокую температуру, высылайте её не задумываясь. Нам пригодится все.
Завскладом, после консультации со специалистами, предложил мне несколько различных веществ, которые при смешивании обладали способностью самовозгораться, создавая при этом высокую температуру.
— Подойдет, — тут же согласился я. — Высылайте все, что имеется в наличии.
Тзин явно колебался. На экране моего визора я видел, как нервно подергивался его тонкий язычок.
— Это очень дорогое средство и очень опасное, — объяснил он.
Я рассмеялся ему в лицо.
— А вы как думаете, чем мы занимаемся здесь? Собрались на пикник?
Он не понял последнего слова, но интонации моего голоса не нуждались в переводе. Через несколько часов грузовой шатл доставил на поверхность астероида несколько больших ящиков. Прибывший вместе с ними офицер зашел настолько далеко, что отважился самолично спуститься на второй уровень лабиринта, часть которого я переоборудовал в свой командный пункт. Как и все мы, он был одет в защитный космический скафандр и отличался от нас только тем, что его доспехи были чище наших. И не имели видимых повреждений.
Он объяснил мне, что жидкости, содержавшиеся в металлических канистрах, были последним достижением науки тзинов и давали при смешении столько тепла, чтобы расплавить даже алюминий.
— Отлично! — воскликнул я. — Это как раз то, в чем мы сейчас нуждаемся.
Канистры были испещрены различными символами, которые ровным счетом ничего не говорили мне.
— Вам необходимо будет проявить максимум осторожности, — проинструктировал меня офицер на прощанье, — они чрезвычайно взрывоопасны.
— Это для нас самое ценное, — заверил я его.
Тзин постарался не задерживаться и удалился со всей скоростью, на которую был только способен.
Мы немедленно принялись за работу.
Ящер нисколько не преувеличивал. При смешении жидкости воспламенялись почти мгновенно, низвергаясь по наклонным туннелям бушующим водопадом адского пламени.
Теперь мы очищали туннели один за другим, продвигаясь вперед, как только температура в туннелях падала. Тем не менее это было далеко не простым занятием, несмотря на наше защитное снаряжение.
Повсюду валялись обгоревшие останки арахноидов. Их были тысячи!
Битва превратилась в безжалостное истребление противника, не имевшего и шанса устоять против адского изобретения тзинов. Под влиянием высокой температуры плавился даже камень, и стены туннелей были покрыты характерной корочкой, похожей на стекло.
Наконец мы достигли сердца подземного лабиринта в центре астероида, обширной пещеры с достаточно высоким сводом, чтобы мы могли стоять, выпрямившись во весь рост. Здесь сходились пять туннелей.
Пол пещеры был усеян оплавленными фрагментами машин и приборов, однако самих арахноидов нигде не было видно.
Мы обошли пещеру из конца в конец. Фреда с дюжиной солдат следовали за мной по пятам, держа оружие наизготове.
— Похоже, с пауками покончено. Мы добрались до их последнего бастиона, — заметила Фреда.
— Не думаю, — возразил я, — они слишком хитры для этого. Им нетрудно было сообразить, что реки огня сольются именно здесь. Наверняка остались и другие камеры, о которых мы не имеем ни малейшего понятия.
В тот же самый момент мое предположение оправдалось, причем самым драматическим образом. Сразу четыре потайных люка в потолке пещеры одновременно открылись, и на нас сверху посыпался град омерзительных паукообразных тварей, издававших дикие крики.
Одна из них свалилась мне на плечи. Существо оказалось достаточно тяжелым, чтобы у меня подогнулись колени. Волосатая лапа вырвала у меня ружье. В то же мгновение луч лазера опалил мне руку.
Собрав все силы, я сорвал паука с плеч и отбросил в сторону, почти размазав по стене пещеры. Но пауков оказалось слишком много. Еще несколько длинных лап обхватили меня и попытались сорвать лазерный пистолет, висевший на поясе.
Моя правая рука была жестоко обожжена, но, забыв о боли, я сумел опередить арахноида и выстрелить в безобразную волосатую морду.
Повернув голову, я увидел, что ещё одно волосатое чудовище повисло на спине одного из моих солдат. Своей когтистой лапой оно нащупало гранату у пояса несчастного и вырвало чеку. Взрыв убил обоих на месте, отбросив меня в сторону. Вскочив на ноги, я несколькими выстрелами поразил ещё двух пауков, попытавшихся прижать меня к стене пещеры, и избавил Фреду от отвратительной твари, вцепившейся в её голову. Затем срезал тепловым лучом сразу нескольких пауков, собравшихся у противоположной стены пещеры.
Атака прекратилась так же внезапно, как и началась. Четверо моих солдат лежали на полу мертвыми. Из нескольких десятков пауков не уцелел никто.
Сквозь мои наушники я отчетливо мог слышать тяжелое дыхание Фреды.
— Спасибо, — прохрипела она. — Еще бы немного — и паук повторил грязный трюк своего товарища.
— Самоубийцы, — вздохнул я. — Боюсь, мы плохо справились со своим заданием. Первая партия сумела сбежать, а от этих будет немного проку. У ученых не будет живых пленников для изучения.
Фреда горько усмехнулась.
— Имея таких противников, трудно было рассчитывать на другой исход, — заметила она.
Я смог наконец доложить адмиралу, что после четырех дней ожесточенных боев Бититу был полностью очищен от арахноидов. Мои собственные потери превышали восемьдесят процентов личного состава, да и состояние оставшихся в живых оставляло желать лучшего. У меня самого, помимо обожженного плеча и руки, была и сквозная рана на груди, следствие удара теплового луча.
Адмирал формально поздравил меня, хотя его лицо на экране моего визора отнюдь не выражало восхищения или даже одобрения.
— Гегемония, так или иначе, не в состоянии удержать за собой Бититу, — сообщил он кислым тоном. — Основная задача операции осталась невыполненной. Непонятно, ради чего мой флот болтался здесь столько времени.
Я и сам не совсем понимал, какого черта генеральному штабу Содружества понадобилось положить несколько сотен своих солдат ради обладания никчемным обломком скалы. Очевидно, что и Гегемония была не слишком заинтересована в удержании базы на астероиде, поскольку так и не потрудилась выслать свой флот на помощь обреченному гарнизону.
Раздумывая над этим фактом, уже находясь на борту шатла, я мог лишь печально покачать головой. Либо за всем этим стояли неясные для меня стратегические расчеты генерального штаба, либо, что более вероятно, ещё более непонятная игра Творцов, для которых жизнь людей не имела ровным счетом никакой цены.
Я горько выругался и, отбросив прочь невеселые мысли, задремал в кресле, последовав примеру большинства моих солдат…
— Это не игра, Орион.
Золотой бог появился предо мной во всем своем блеске. Свет, источаемый всем его обликом, был настолько силен, что я невольно прикрыл глаза рукою. Похоже, он говорил вполне серьезно, поскольку на этот раз его голос был далек от характерного для него издевательского тона.
Лицо Атена было мрачным и расстроенным.
— Баланс сил в этой войне постепенно меняется в сторону наших противников, — сообщил он. — Аня и её банда медленно, но верно захватывают одну ключевую позицию за другой. Содружество стоит на грани краха.
— Но мы все-таки захватили Бититу, — возразил я тоном незаслуженно обиженного ребенка. — Разве это ничего не значит?
— Этого недостаточно, — вздохнул Атен. — Гегемония никак не реагировала на мою приманку. Наш флот был наготове, но противник так и не попался в уготовленную для него ловушку.
— Приманка? Вы пожертвовали жизнями нескольких сотен солдат, чтобы устроить противнику заурядную ловушку?
— Не совсем так, Орион. Настоящий стратег никогда не ставит перед собой только одну цель.
Казалось, что, прислушиваясь к звукам собственного голоса, Атен постепенно обретал присущую ему уверенность в себе.
— Исход проведенной нами операции не принес ожидаемых результатов с военной точки зрения, но её политические последствия могут быть достаточно велики.
— Что вы имеете в виду? — спросил я. Атен величественно скрестил руки на груди.
— Ты поймешь это в надлежащее время, Орион, — провозгласил он, прежде чем исчезнуть. И в то же мгновение я снова оказался в пассажирском отсеке шатла среди своих израненных товарищей.
Корабль задрожал, возвращая к действительности Даже самых заядлых любителей поспать.
— Что они там, с ума посходили? — недовольно проворчал кто-то.
— Я так устал, что не отказался бы даже отправиться в криогенную камеру, — вздохнул другой.
Я нахмурился.
Криогенная камера? Неужели это все, что они заслужили за освобождение Бититу?
Ответ не заставил себя долго ждать. Нам отвели на отдых два дня. Тяжелораненых отправили в госпиталь, остальным после медицинского осмотра и необходимого косметического лечения было позволено вернуться в казармы.
Два дня мы спали, ели и снова спали.
На третий день нам выдали новую форму и приказали построиться в самом большом отсеке корабля. До недавнего времени в нем находилось снаряжение для экспедиции на Бититу. Сейчас он был пуст.
Офицеры-гуманоиды, которых мне никогда не доводилось видеть прежде, все в пышных парадных мундирах, украшенных орденами, обошли строй, после чего мы торжественно промаршировали перед собравшимися под звуки военного марша, доносившегося из заранее установленных громкоговорителей.
Затем представители Верховного командования, среди которых оказались и несколько старших офицеров-теинов, произнесли речи, в которых превозносились наш героизм и верность воинскому долгу.
Бригадир Акслей также почтил нас своим присутствием, прочитав с экрана установленного перед ним монитора заранее написанную речь. Он специально прибыл на корабль с базы, чтобы встретить нас в одной из точек пространства, где корабли снижали скорость перед очередным маневром.
— Стандартная церемония, подготовленная и утвержденная ещё на Лорисе, — прошептала мне Фреда, пока мы стояли навытяжку, слушая речь представителя генерального штаба.
Лорис — столица Содружества. Единственная планета земного типа, расположенная в двухстах семидесяти световых годах от старушки Земли, услужливо подсказала мне памчть.
Затем адмирал эскадры поздравил нас от лица союзников и вручил памятные медали.
Жалкая награда за все наши жертвы, но мои солдаты были рады и этому.
В самом конце церемонии бригадир Акслей торжественно объявил:
— Все вы освобождаетесь от несения службы до прибытия корабля на базу. Там вы получите новое назначение. Вольно!
Строй рассыпался на небольшие группы.
Фреда подошла ко мне:
— Предвкушаешь заслуженный отдых?
— Чем ещё можно заниматься на борту корабля? — усмехнулся я.
— Ну хотя бы любовью, — предложила она.
— На все время перелета до базы?
— Это было бы замечательно, — рассмеялась она, — но боюсь, что впереди у нас всего двенадцать часов.
— Что ты хочешь этим сказать? — не понял я. — Бригадир пообещал нам отпуск.
— Это означает то, что нас отправят в криогенные камеры, — объяснила Фреда. — Станут они тратить свой провиант на нас на протяжении всего путешествия. Обыкновенный финансовый расчет.
— Но я думал…
Она схватила меня за обожженную руку, заставив меня слегка побледнеть.
— Прости, я забыла о твоей ране, — спохватилась она.
— Ты серьезно хочешь сказать, что после всех наших испытаний они засунут нас обратно в холодильник?
Фреда печально улыбнулась.
— Мы уже получили поздравления генерального штаба, медали и речь адмирала в придачу. Завтра отчет о церемонии появится на всех информационных каналах. Мы общепризнанные герои. На что ещё может рассчитывать солдат?
Я покачал головой.
— Вероятно, ты и в самом деле рождена, чтобы стать солдатом.
— Так оно и есть, — подтвердила она. — А теперь пошли, завалимся в постель, пока у нас ещё есть на это время.
