Глава 18
Составной частью моего соглашения с комендантом было право беспрепятственно покинуть систему Лунги. Оставшись единственным членом экипажа разведчика, я незамедлительно развернул свое судно в направлении, избранном чуть ранее эскадрой тзи-нов. Флот наших противников продолжал оставаться на орбите, но я был уверен, что могу положиться на слово его адмирала.
Мой разведчик не имел сверхсветовых двигателей. Единственной моей надеждой была случайная встреча с одним из кораблей Содружества в обычном пространстве. Весьма призрачная надежда, космос велик, и подавляющее большинство кораблей пересекают его на сверхсветовой скорости, но на что ещё я мог рассчитывать?
Впрочем, на этот счет у меня были и кой-какие собственные соображения.
Я включил автопилот и дал задание компьютеру немедленно известить меня, если какой-нибудь корабль, принадлежащий скорписам или Гегемонии, окажется поблизости. Затем я откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и воззвал к Творцам.
На сей раз затруднений с установлением контакта у меня не было. Золотой бог появился почти немедленно, излучая величие и силу. Можно было подумать, что он болтался в пространстве где-то поблизости и только и ждал случая откликнуться на мой зов.
— Ну и странное же ты существо, Орион, — произнес он раздраженно. — Это надо же додуматься: угрожать взорвать себя и корабль, если противник откажется вернуть тебе твоих солдатиков.
— Мне случалось умирать и раньше, — напомнил я.
— Не можешь же ты ожидать, что каждый раз я стану воскрешать тебя?
Невольно я вспомнил тихого индуса с темной кожей и большими бархатными глазами.
— «Облегчение уйти навсегда из вечного обращения колеса жизни», — процитировал я.
— Ну да, — фыркнул Атен. — Уйти в небытие… Быть преданным забвению… Какая прелесть!
— Навсегда избавиться от страдания, — поправил я. Атен с любопытством посмотрел на меня.
— Твоя нирвана ещё очень далека от тебя, Орион. У меня другие планы относительно тебя.
— Сначала верните к жизни моих солдат, — потребовал я, — и позвольте им дожить свой век нормальной человеческой жизнью. Они заслужили хотя бы этого.
— Я выполню твою просьбу, обещаю тебе, но немного позднее. Я не оставил ещё надежду добиться помощи патриархов и других представителей древних рас. Твои солдаты помогут тебе выйти на новый контакт с ними.
— Покончите с войной, — попытался убедить я его. — Прекратите бессмысленное кровопролитие. Никакая, самая благородная цель не может оправдать гибель миллиардов людей.
— Какое тебе дело до этих ничтожных существ, Орион? Они всего лишь результат акта творения. Моего творения! Они принадлежат мне, и я могу использовать их по своему усмотрению.
— Но почему я должен помогать вам продолжать эту войну? Почему вы не хотите остановить ее? Какова ваша цель?
Атен разочарованно покачал головой.
— Ты мало чему научился, Орион. Ты думаешь, я могу окончить эту войну в любой момент, когда захочу? Все не так просто.
— Я не понимаю вас.
— Воюют всегда две стороны, и столько же требуется, чтобы заключить мир. Аня и её компания не хотят принять его на моих условиях. Со своей стороны, я не могу принять их требования, поскольку предлагаемый ими путь приведет нас всех к катастрофе.
— Вероятно, у неё другое мнение.
— Она ошибается!
Я задумался.
Если бы я только мог найти Аню, поговорить с нею, услышать её доводы, узнать её цели.
Золотой бог читал мои мысли так же просто, как если бы я произносил их вслух.
— Она убьет тебя, Орион. Убьет сразу же, едва увидит тебя. Богиня, которую ты любишь, не думает ни о чем другом, кроме мести. Она жаждет крови. Всех тех, кто служит мне, она уничтожает без всякого сожаления. Она мой смертельный враг, Орион, а следовательно, и твой тоже.
Нет! — подумал я. — Аня никогда не станет моим врагом.
— Болван! — бросил Атен, прежде чем исчезнуть.
Я снова оказался в рубке своего разведчика. Сигнальные лампочки на контрольной панели налились тревожным красным цветом, извещая о приближении чужого корабля.
На экране появилось изображение одинокого судна, двигавшегося со скоростью, близкой скорости света. Переключив экран на максимальное увеличение, я различил на его борту гексагональный символ Содружества.
Это оказался фрегат тзинов. Его капитан первым появился на экране моего монитора.
— Насколько я понимаю, это разведочное судно «Кровавого охотника», а вы сам гуманоид, известный под именем Орион? — спросил он, по-видимому нисколько на сомневаясь в том, какой получит ответ.
— Совершенно верно.
— Причаливайте к моей посудине, и уносим ноги, прежде чем крейсеры Гегемонии засекут нас.
Я остался в рубке, наблюдая на экране дисплея за тем, как команда фрегата пришвартовывает моего разведчика к борту своего корабля.
Капитан тзинов счел ниже своего достоинства пригласить меня перейти на борт его фрегата. По-видимому, он заранее решил свести к минимуму наши взаимоотношения. Полученный им приказ предписывал ему проникнуть на заданную территорию, найти моего разведчика и отбуксировать его на ближайшую базу. Он не включал пункта о гостеприимстве или даже простой вежливости. Впрочем, на это я не претендовал.
База тзинов находилась на искусственном спутнике, расположенном примерно в сотне световых лет от системы Лунги. Она неподвижно висела в пустоте пространства, отчетливо вырисовываясь на фоне облака ионизированного газа — следствия недавнего выброса новой (Имеется в виду вспышка так называемой новой звезды, во время которой происходит сильный выброс гака. — Примеч. ред) — ближайшего к ней космического тела.
На станции имелся отсек, предназначенный специально для людей, куда я и был препровожден под конвоем двух рептилий. Теперь мне оставалось только гадать, что меня ждет в ближайшем будущем — медаль или полевой суд.
Я не получил ни того ни другого.
Хозяин отсека, поседевший ветеран в чине бригадира, по имени Акслей, имел протезы вместо ног и постоянно недовольное выражение красного опухшего лица.
Доставив меня по назначению, конвойные развернулись и, так и не снизойдя до традиционного военного салюта, молча покинули помещение.
— Вы получаете новое назначение, Орион, — произнес бригадир Акслей, сразу переходя к делу. — Отныне вы командир батальона. Не спрашивайте меня почему. Сам не знаю. Очевидно, некто из генерального штаба либо питает к вам безграничное доверие, либо, напротив, только и мечтает о том, чтобы вы поскорее свернули себе шею. А может быть, и то и другое.
Его явно не обрадовала встреча со мной. У меня не было воинского звания, и, что хуже всего, на меня даже не существовало обязательного досье в памяти его компьютера. Несомненно, что в его глазах я был протеже некоего высокопоставленного генерала или политика, лишенный всякого боевого опыта. В отношении первого своего предположения бригадир был, разумеется, прав.
— Существует одна небольшая куча дерьма под названием Бититу, — продолжал он, вызывая на висевший на стене экран изображение черного астероида. — Какое стратегическое значение может иметь это нагромождение камней, я не знаю и знать не хочу. Но вы со своими солдатами должны захватить его, и причем в кратчайшие сроки.
— Сэр, — произнес я, продолжая стоять по стойке «смирно», — я хотел бы взять с собой и оставшихся в живых участников операции на Лунге.
— Какого черта, — произнес он, сверля меня своими налитыми кровью глазами. — Зачем вам они понадобились?
— Я знаю их, и они знают меня, сэр. Мы славно поработали вместе.
— В самом деле? — поинтересовался он кислым тоном, переводя взгляд на экран стоявшего перед ним компьютера.
Я не мог видеть сведений, извлеченных из памяти машины, но по отблескам света на его лице нетрудно было заключить, что бригадир серьезно подходил к исполнению своих служебных обязанностей и не склонен был принимать поспешных решений, не ознакомившись предварительно со всеми материалами, имевшими отношение к тому или иному конкретному вопросу.
Наконец он поднял на меня свои выцветшие глаза:
— Вы вытащили их из лап скорписов? В одиночку?
— Мне пришлось вести переговоры об их освобождении, сэр.
Его отношение ко мне определенно изменилось.
Откинувшись на спинку своего вращающегося кресла, он направил в мою сторону свой костлявый обвиняющий палец.
— Насколько я мог понять, вы не имеете отношения к регулярной армии?
— Не имею такой чести, сэр.
— Тем не менее вы сумели в одиночку захватить разведочный корабль тзинов и направились на нем на выручку своих солдат.
Мне было нечего добавить к его словам. Я только молча кивнул.
— Все в порядке. Вы можете взять их с собой. Я добавлю их к вашей команде, поскольку её численность все равно меньше штатного расписания батальона. Дежурный сержант покажет вам, где расквартированы ваши люди. Не тратьте времени даром, сразу принимайтесь за изучение Вититу и данных разведки о силах Гегемонии, обороняющих астероид.
— Слушаюсь, сэр. Разрешите идти, сэр.
Отсалютовав ему, я покинул помещение и направился прямо в криогенный центр, где должно было произойти возвращение к жизни моих солдат.
Это было обширное помещение, точная копия того, в котором я сам впервые пробудился в этой эпохе. Медики уже хлопотали над контейнерами с замерзшими телами моих товарищей. В одном из них находилась Фреда. В других — Куин, Джеррон и все остальные. Капсулы, испещренные знаками алфавита скорписов, казались исправными, хотя и старыми на вид.
— Они не придут в себя ещё по меньшей мере часов шесть, — информировала меня главный врач.
— Так долго? — удивился я.
Не глядя на меня, она махнула рукой в сторону расставленных на металлических столах контейнеров.
— Чем медленнее, тем лучше для них самих. Это трудный процесс, требующий времени. Особенно в том, что касается функционирования коры головного мозга. Неизвестно, какие воспоминания заключены в их памяти.
Воспоминания должны быть ужасными, подумал я. Они знали, какая участь их ждет. Пытались ли они оказать сопротивление? Или покорились судьбе, убежденные, что они брошены своим командиром?
— Кроме того, — продолжала главврач, — мы получили распоряжение заложить в их подсознание несколько новых программ. На это тоже потребуется время.
Я не позаботился спросить, что представляют собой эти новые программы. Скорее всего, они содержали стандартные сведения, необходимые солдату при высадке на новую планету, в данном случае — Бититу. Я решил вернуться в свою каюту и немедленно взяться за изучение материалов, касающихся этого астероида. Мне не хотелось повторять прошлых ошибок.
Но прежде чем покинуть помещение, я обратился к медику с последней просьбой:
— Не могли бы вы вызвать меня, когда они начнут приходить в себя?
— Боюсь, что нет, сэр. Моя вахта заканчивается задолго до этого времени.
Я поблагодарил её и поспешил в свою каюту. Я провел все эти шесть часов за изучением материалов, имевших хоть какое-то отношение к астероиду, благодаря судьбу за то, что могу обходиться без сна.
Сведения, усвоенные мною, не внушали особого оптимизма.
Бититу был небольшим каменным астероидом в системе Джильберта, едва достигавшим семи миль в диаметре. Сам Джильберт был угасающей красной звездой, имевшей всего один спутник, газовый гигант, расположенный так близко к своему светилу, что фактически они представляли собой одну бинарную систему. Все остальные спутники красного солнца были астероидами. Обычная история для звезд этого типа.
По не совсем ясной причине Гегемония, по-видимому, придавала особое значение Бититу. Согласно данным разведки, астероид был пронизан многочисленными туннелями, а для его обороны был задействован целый полк паукообразных тварей, именуемых арах-ноидами. О самих этих существах практически ничего не было известно. Даже сама их принадлежность к классу разумных существ до сих пор оспаривалась рядом специалистов. Другие относили их к формам коллективного разума, присущим многим видам насекомых.
Хуже всего было то обстоятельство, что оставалось совершенно неясным, насколько этим данным вообще можно было доверять, поскольку никто из арахноидов так никогда и не был взят живым. Разумные или неразумные, но они всегда стояли насмерть.
Не слишком обнадеживающая перспектива для того, кому в самое ближайшее время предстояло выступить против этих малосимпатичных созданий.
В заключение я ознакомился с весьма любопытным документом, содержащим требование специалистов Содружества захватить в плен как можно больше арахноидов для проведения научных исследований. Документ был составлен в таких тонах, что создавалось впечатление, что ученые мужи вполне серьезно полагали, что армия сознательно проводила политику геноцида паукообразных с единственной целью досадить научной общественности.
«Вопреки их внешнему облику, не имеющему ничего общего с человеческим, — провозглашал документ, — арахноиды являются вполне разумными существами, требующими к себе и соответствующего отношения. Неоправданные убийства этих существ противоречат кодексу чести нашей армии и, по сути, являются военным преступлением».
Я выключил монитор, чувствуя почти физическое отвращение к лицам, проводящим всю свою жизнь в уютных кабинетах, будь то военные или гражданские. Ясно было одно: на Бититу нас ожидала очередная кровавая бойня. Превращенный в настоящую крепость астероид, обороняемый к тому же тысячами хитрых и беспощадных тварей, можно было взять только лобовой атакой, не сулившей нам ничего хорошего. Было очевидно, что, вопреки излишне оптимистичным заявлениям ученых, сами арахноиды отнюдь не горели желанием стать объектом их научных исследований.
Отложив более углубленный анализ полученных материалов до следующего дня, я вышел в коридор и направился к криогенному центру.
Здесь хозяйничал уже новый врач, пожилой мужчина с седыми волосами и таким бледным лицом, что можно было подумать, что он годами не выходил из помещения.
— Они вот-вот должны прийти в сознание, — прошептал он, указывая в сторону криогенных капсул.
Сообщив эту приятную новость, он вернулся к изучению по меньшей мере дюжины дисплеев, расположенных полукругом вокруг его рабочего места.
Я почувствовал, что холод, стоявший в помещении, буквально пронизывает мое тело.
— У вас всегда так холодно? — поинтересовался я.
Он бросил на меня неодобрительный взгляд.
— Я знаю, что делаю, солдат.
— Конечно, конечно, — поспешил успокоить я его.
— Первое время им будет немного не по себе. Инструктаж, который они непрерывно получают, идет преимущественно на подсознательном уровне, вплоть до заключительного момента, когда будет произнесена кодовая фраза.
Кодовой фразой, по моим сведениям, было всего-навсего само название астероида — Бититу.
— Основой для оценки окружающей обстановки станут для них последние воспоминания, полученные ими перед впадением в анабиоз.
«Последние воспоминания… — подумал я, — вряд ли они были приятными».
… Скорписы, волочащие их к криогенным контейнерам… Сознание своего полного бессилия и ужасная мысль о том, что отныне ты всего лишь кусок мяса в холодильнике победителя…
— Нельзя ли как-нибудь сообщить им, что они уже не пленники скорписов… что они в безопасности? Медик сердито уставился на меня.
— Так вот что случилось с этими солдатами. Они были заморожены этими чертовыми кошками?
— Да.
— Черт бы побрал всех этих сукиных детей в золотых погонах! — рявкнул он, стремительно перебирая пальцами кнопки панели управления. — Никто ничего не объяснил мне… Подонки… Бюрократы проклятые.
Он смачно выругался.
— Слишком поздно. Я ничего не могу сделать. Они проснутся через пять минут, продолжая думать, что все ещё находятся в лапах у кошек. Если не произойдет пары инфарктов, это будет настоящим чудом.
Мой мозг лихорадочно работал. Мог ли я сам что-нибудь сделать? Мог ли я проникнуть в их сознание и убедить, что они находятся среди друзей в полной безопасности?
Поздно! Я услышал знакомый щелчок и характерный звуковой сигнал. Бросив взгляд в сторону капсул, я убедился, что крышка одной из них была уже открыта и над ней клубилось облачко белого пара.
Звук повторился, и ещё одна крышка отскочила в сторону. Затем ещё несколько.
Кто-то застонал, кто-то заплакал, как брошенный матерью ребенок.
Я бросился к ближайшей капсуле и увидел лицо солдата с наполненными ужасом глазами.
— Все в порядке! — крикнул я, и эхо повторило мою фразу, отразившись от металлических сводов. — Вы в безопасности! Вы больше не пленники! Вы среди друзей!
Одна за другой открывались крышки капсул, и мои люди просыпались после долгого кошмарного сна. Большинство из них появлялись на свет Божий с пепельно-серыми от страха лицами и дрожащими руками. Только немногие возвращались к жизни со стиснутыми от напряжения зубами и сжатыми кулаками, готовые сражаться до конца. Вид у всех был неважный. Разбитые губы, покрытые ссадинами и кровоподтеками лица, всклокоченные волосы, разорванная одежда. Надо думать, людям-кошкам потребовалось немало усилий, чтобы затолкать их в импровизированные гробы. Стыдно сказать, но я был счастлив уже от осознания одного этого факта.
Убедившись в том, что, вопреки опасениям медика, пробуждение идет относительно спокойно, я отправился на поиски капсулы Фреды. Она как раз открыла глаза, когда я склонился над ней.
— Орион? Значит, они все-таки добрались и до тебя.
Огромный черно-синий синяк украшал её щеку. От рубашки остались одни воспоминания. Голая грудь торчала наружу.
— Нет, — успокоил я её. — Мне удалось все-таки вызволить вас. Все в порядке, старушка. Мы среди друзей.
— В безопасности?
— Мы находимся на базе тзинов, далеко от Лунги и скорписов.
Я помог ей сесть.
— Значит, мы больше не пленники? Ты не обманываешь меня?
Она все ещё не могла поверить в такую удачу и недоверчиво огляделась вокруг себя.
— Черт возьми, как болит голова! — вздохнула она. Затем, без всякого перехода, она обхватила меня за шею и расцеловала с таким пылом, что невольные свидетели этого события наградили нас одобрительным свистом и аплодисментами.
Но тут же едва успевшую разрядиться атмосферу прервал чей-то истошный крик смертельного ужаса и боли. Я вырвался из объятий Фреды и кинулся к капсуле, откуда донесся дикий вопль.
Лейтенант Куин, все ещё лежавший на спине, похоже, испытывал все муки ада.
Его бессмысленные глаза были направлены в потолок, тело содрогалось в конвульсиях, дрожащие руки закрывали голову от воображаемого палача.
— Куин, все в порядке! — крикнул я прямо ему в ухо. — Вы в безопасности!
Он продолжал вопить, словно его резали заживо. Схватив его за ворот рубашки, я наполовину вытащил его из капсулы и влепил ему пару пощечин, надеясь привести его в чувство.
Он сопротивлялся изо всех сил.
Как ни странно, в отличие от других на его лице не оказалось ни одного кровоподтека.
— Очнись же наконец, — повторил я. — Это я, Орион. Ты среди друзей.
Он продолжал дрожать, хотя его глаза и приобрели более осмысленное выражение.
— Ты среди своих, Куин, — продолжал убеждать его я, чуть понижая голос. — С тобой все в порядке. Да успокойся же наконец ради Бога.
Несколько солдат, первыми оправившиеся от шока, собрались вокруг нас. Потянув носом, я первым почувствовал характерный запах и первым догадался о его причине. Грубо говоря, лейтенант наложил в штаны либо в тот момент, когда скорписы заталкивали его в капсулу, либо непосредственно при пробуждении.
Я приказал парням отойти в сторону, прежде чем они успели прийти к тому же выводу, что и я.
— Ладно, ребята. Дайте лейтенанту пару минут, чтобы прийти в себя, а нам пора заняться делом.
Предоставив Куина заботам врача, я отдал распоряжение построиться.
— Никогда мне ещё не приходилось видеть подобной банды ублюдков, — объявил я, — и надеюсь, что больше не придется. Благодарю за службу и поздравляю с возвращением на базу. Сержанты, отведите ребят помыться, выдайте новую форму, покормите и отправьте отдыхать. Офицеров прошу задержаться ещё на несколько минут.
Я знал, что оставшиеся в живых сержанты были опытными ветеранами, прошедшими огонь и воду, и ни секунды не сомневался, что все мои распоряжения будут в точности выполнены, но, главное, мне хотелось удалить людей из центра до разрешения ситуации с Куином.
Состояние его по-прежнему было ужасным. Вместе с Фредой мы вытащили его из капсулы и перенесли в реабилитационный центр. Врач, проводивший процесс размораживания, отправился вместе с нами.
— Мне и раньше приходилось наблюдать подобное, — признался он, когда два робота-няньки приняли лейтенанта на свое попечение. — В лучшем случае, его придется полностью депрограммировать и заново проводить курс обучения, но, возможно, что и после этого он не сможет вернуться к активной деятельности.
— Что же ожидает его тогда? — поинтересовался я. Медик устало пожал плечами.
— Канцелярская работа, скорее всего. Он ещё годится для того, чтобы посылать на смерть других, хотя сам уже не способен встретиться с ней лицом к лицу.
Наверное, после всего случившегося я должен был испытывать, по меньшей мере, сострадание к своему бывшему заместителю, но последние слова врача привели прямо к противоположному результату.
Я почувствовал возмущение и отвращение.
Фреда лучше других поняла мои чувства.
— Он не виноват в том, что с ним произошло, — прошептала она. — От человека нельзя требовать больше того, на что он способен.
— Откуда тебе это известно? Она невесело улыбнулась.
— Какое сейчас это имеет значение? Я понял, что она права, и не стал настаивать. Ни специальные тренировки, ни долгая служба в армии не могут сделать из человека солдата, если эта способность изначально не заложена в нем самом. Уже во время нашей битвы за Лунгу поведение Куина говорило само за себя. Крушение можно было предполагать задолго до того, как оно произошло. Тогда мне просто не хотелось задумываться над этим.
— Солдату вообще не следует думать слишком много, — добавила Фреда, когда, предоставив лейтенанта заботам специалистов, мы наконец получили возможность подумать о себе, — как правило, это плохо кончается.
— Может быть, ты и права, — отозвался я, невольно подумав о Ранда, которая утверждала, что солдаты вообще не способны думать.
— С сегодняшнего дня ты мой заместитель, — произнес я, желая отвлечь её от неприятных мыслей.
— Что же ждет нас теперь? — спросила она. — Останемся на этой станции, или они направят нас на переподготовку?
— Ни то ни другое, — ответил я. — Они направят нас в самое пекло. Мы получили новое задание.
Внезапно до меня дошло, что я даже не позаботился спросить её мнение.
— Извини, я просил командование откомандировать всех вас в мое распоряжение, — объяснил я.
— И какова же наша цель? — поинтересовалась она.
— Бититу, астероид в системе… — я запнулся, сообразив, что ненароком произнес кодовое слово.
Глаза Фреды сверкнули. Сведения, заложенные программой в её подсознании, заполнили её мозг.
— Черт возьми, — пробормотала она, — они что, специально подбирают их для тебя?
— Мне не следовало просить бригадира направить вас в мое распоряжение. Может быть, ещё не поздно исправить положение.
— Не знаю, что хуже, — вздохнула она, — криогенная камера устраивает меня ещё меньше.
Дальше мы шли молча. Я не уставал корить себя. Мне и в голову не приходило, что мои ребята сполна заслужили себе право на отдых и реабилитацию после операции на Лунге. Покинутая нами планета могла показаться настоящим раем по сравнению с Бититу.
— Нам остается урегулировать всего одну проблему, — произнесла наконец Фреда.
— Какую именно?
— Сексуальной совместимости, — пояснила она, скромно отводя глаза в сторону.
— Понимаю, — пробормотал я. — Командование не одобряет длительных связей.
— Правильно, но поскольку ты теперь командир батальона, твое звание позволяет тебе рассчитывать на определенные привилегии.
— Хорошо, я посмотрю, что я смогу сделать, — пообещал я.
— Успокойся, — рассмеялась Фреда. — Этим займусь я! Кстати, это моя прямая обязанность, раз уж я твой заместитель. Можешь не сомневаться, я полностью использую свое служебное положение, чтобы занять место той сучки, которую они приготовили для тебя.
