ГЛАВА 3
Остров. Экскурсия для Тани

Я шагнул вперед и увидел знакомые голые каменные стены. Таня пихнула меня в спину и, смущенно извинившись, отодвинулась. Она крутила головой по сторонам, видимо надеясь с первого шага обнаружить что-то удивительное. Большое разочарование ее ожидало. Огромное пустое помещение, размером с футбольное поле, и мы, сиротливо стоящие почти точно в центре. Почти, потому что в центре был переход.

— С возвращением, — приветствовал нас голос из висящего у дверей динамка. — Это, как я понимаю, и есть Татьяна Михайлова.

— Да, — уставившись на него, ответила она. — А ты Протей?

— Я, видимо, теперь папа Протея, — сообщил голос. — Меня еще называют Справочная, поскольку я много знаю. Но давать справки далеко не главное мое занятие.

Он у нас теперь воистину стал Многоликим (в разных ипостасях), только в несколько другом смысле, чем первоначально подразумевалось. Их как бы несколько с разными функциями, и о том, что на самом деле он один, знают Койот, Леха и Дашка. Кроме меня, естественно. Остальные думают, что я пеку искусственные интеллекты, как хозяйка пирожки на праздник. Даша, собственно, знать бы не должна, но она возглавляет список имеющих право беседовать с моим ненормальным родственником (мало ли что не одной матерью рождены, все равно мы с Летчиком одной крови), и он этим правом пользуется. Что поделать, если у любого разумного существа имеются свои личные предпочтения. Вот с Койот он общается исключительно по делу, хотя вроде они никогда не ругались.

Основная его ипостась — Летчик, который водит самолеты-беспилотники. И хотя федералы знают о возможности самолетов общаться между собой, об общем центре им ничего неизвестно. Каждый новый самолет приходится учить некоторым необходимым вещам. Обмен текущей информацией и общие знания — немного разные вещи. Очень Летчик развлекается, демонстрируя разные характеры и воспитывая операторов.

Он и Справочная, которая выполняет функции большой диспетчерской и попутно заменяет нам все коммунальные службы. Снимаешь трубку обычного телефона, звонишь и жалуешься на разные бытовые проблемы, вроде обрыва электричества. Бригада мастеров получит сообщение в кратчайшие сроки. Еще в его ведении регистрация всяких там записей рождения, смерти, медицинских данных и прочего в таком роде.

Он и «Телефон», который на самом деле всеобщая прослушка, но внешне ничем от нормального телефона для посторонних не отличается. Тут он давно уже сам научился решать, что важно, а что не очень. Не знаю, насколько он ошибается, но много раз помогал, и очень серьезно.

Он и Защитник, включающий в себя массу разного оборудования, вооружения, компьютеры. Он осуществляет централизованную охрану и ведет наблюдение за островом и его окрестностями. В перспективе есть возможность расширить эти функции вдоль границы, но сегодня это не особо важно. Тем более что я все время помню про интересы семейства Пост, а в них не входит трудиться за Пинающего Медведя. Это его работа — охрана границы и ловля крыс-конокрадов.

Он и Кладовщик, который один осуществляет контроль за всей производимой в мастерских и хранимой на складах продукцией. Вся бухгалтерия идет через него, и Псица на полном серьезе считает его хорошим специалистом и разносторонне образованной личностью. Учет и контроль важнейшая вещь. Одного из наших шпионов мы как раз подловили при попытке залезть в учет и подправить там цифры. Хотелось ему новый образец телефона спереть, и, если бы не бдительность Кладовщика, непременно бы унес десяток образцов.

И есть, наконец, Клоун. Зачем он нужен, никому не известно. В этой ипостаси он делает то, что ему хочется, и ничем полезным для общества не занимается.

— Судя по происходящему, — сказал Летчик (ну здесь ничего не поделаешь, мысленно он для меня во всех видах остался Летчиком), — я теперь вступил в новую стадию — размножаюсь. Что положено чувствовать в таких случаях? — спросил он меня. — А то, кроме любопытства, ничего не испытываю.

— Тут я тебе не помощник, — надевая ремень с кобурой и ножнами, ответил я. Все время мне этого страшно не хватало, как будто без штанов по улицам ходишь. Только путешествовать с ножом такого размера и без документов по Москве — это глупо, лишь напрашиваться на неприятности. — У меня дети от одной женщины, и то у каждого свои желания и запросы, даже в таком возрасте, а ты уже общаешься со своим родственником из моего «Телефона».

— Как интересно, — мечтательно сказал Летчик. — Там он был частью Протея, здесь он — часть меня. К сожалению, это не вполне размножение. Пока мы раздельно две личности, а здесь одна, просто с новым, дополнительным опытом.

— Вот побеседуй и попробуй разобраться. Должна быть масса интересной информации. Ты тоже надевай на ремень, — подсказал я Тане, протягивая ножны с финкой. Ничего более подходящего я найти не успел, пришлось покупать чуть ли не с лотка на улице. Сталь нормальная, хотя и штамповка, а заочно под руку не сделаешь, тут заранее было не угадать. Ничего, найдем что-то подходящее, или так обойдется. Ей тут долго не сидеть.

— А это обязательно? — проверяя пальцем остроту клинка, спросила Таня.

— Пистолет — нет, нож — да. Это не потому, что опасно, просто взрослый без ножа автоматически ставит себя на уровень ребенка, и отношение к нему соответствующее. Ну как к дебилу, — пояснил я на ее удивленный взгляд. — Можно заставить работать, а можно просто мимоходом по шее дать. Понятно, если незнакомый, а то тут самые разные борзые типы попадаются, можно и нарваться. Потом поймешь.

Таня нацепила ножны с клинком.

— Ну пошли, — с сомнением сказал я, еще раз осмотрев ее с головы до ног. В этом джинсовом костюмчике и кроссовках она непременно будет обращать на себя внимание. Что нам стоило прихватить одежду? Догадывались ведь, что, если получится, на том конце дороги будет поджидать особа женского пола. Ничего не мешало, кроме отсутствия мозгов. Теперь будем выкручиваться. Вся секретность до первого встречного.

— Что у нас происходит интересного? — спрашиваю по дороге к двери.

— Ничего нового, — бодро отрапортовал Летчик. — Мастерские исправно работают, товары в обе Зоны — и славянскую, и озерную — отгрузили. Люди полковника попросили еще одну партию телефонов, готовы платить больше.

Подразумевается, что мы по-прежнему вовсе не стремимся сильно расширять круг владельцев телефонов. Пусть пользуются начальники. И слушать интереснее, и стоит дороже, чем ширпотреб. На самом деле, у меня натурально есть масса дел, кроме как лепить новые, а доверить процедуру подсадки Летчика во все телефоны я никому не могу, разве что Клоуну, но он обычно работать не желает. Физически. Что там крутится в том, что заменяет ему голову, я давно уже не пытаюсь понять. Как он обрабатывает такое количество информации, что проходит через разные каналы, и не путается при этом — с моими мозгами не разобраться.

Таня внимательно слушала, Летчик говорил по-русски, он в таких случаях всегда соблюдает вежливость, говоря на известном всем языке. Если уж захочет сказать что-то отдельно по секрету, всегда найдет возможность. Не знаю, правда, что она понимала, надо хоть общее представление о нашей жизни иметь, а то появятся разные странные мысли.

— Была очередная попытка проникновения на территорию большой банды конокрадов. Сделали крюк и через реку хотели проскочить, а не как обычно со своей стороны. Семейства у границы не пропускают на нашу сторону воров, так решили попробовать по-другому. Никак не научатся спокойно сидеть. Ближних крыс давно уже выучили, но дальние все время новые появляются. И то, наши кони лучше, — со знанием дела сообщил он. Такое впечатление, что с утра до вечера джигитовкой занимается. — Молодые очень довольны были, давно хотели погонять злобных врагов.

Опять же прямо не сказано, но подразумевается, что уже больше года Клан всерьез не воевал. Между горами и Правой рекой практически не осталось поселков крыс, а те, что есть, сидят тихо и в нашу сторону смотреть боятся. Тут еще интересный вопрос, кто более злобный, но ничего не поделаешь. Тамошние рода и семейства, уцелевшие после погрома федералами, отказываться от каннибализма не собирались. Мы, в свою очередь, не собирались терпеть таких по соседству с торговыми дорогами.

— Острова это мало касается, — продолжал Летчик, — если не считать, что добровольцы сходили в ответный набег. Никаких излишеств себе не позволили, просто ограбили виновные семейства до трусов, а потом еще выкуп потребовали за воров, пойманных на территории Клана, — в назидание. А так почти и не трогали. Наши щенки тоже хотели присоединиться, но опоздали, вернулись с кислыми рожами, а здесь уже огребли за поход без разрешения от начальства.

— Что, — недоверчиво спросил я, — добровольцы даже ничего не взорвали? Они же сначала стрелять начинают и только потом думают — в кого.

— Чтут твои указания, — пояснил Летчик. — И потом, не сами ходили, Младшая пожелала размяться.

Все согласно приказу было проделано. Сильно наглых гонять, а остальные должны бояться, но знать, что наказывают за дело, и без причины мы их не трогаем. Приходили послы крыс из семейства Длинный дом. Они теперь тоже хитрые стали, просились в подданство. Со всех сторон наши данники и при случае обязательно скот уведут, а мы им обеспечиваем защиту и от нашего «большого друга», Стремящегося к свету, прикрываем. Так что попали они в неприятную ситуацию, жаловаться некому, а сделать ничего не могут. Так решили изобразить, что им защита нужна. Говорят, у Стремящегося к свету дурной глаз, и даже готовы дань платить, при условии что мы в их внутренние дела вмешиваться не будем и остальных удержим от покушения на их территорию. Мы коллективно подумали, что такое дело сами решить не можем, пусть Зверь соображает. Он завтра появится непременно, я уже сообщил. Так что вы удачно вернулись.

— Зверь — это же Алексей? — тихо спросила Таня.

— Он самый, — подтвердил я. — Начальство.

— Но ты тоже какой-то большой начальник? Вы же оба молодые, почему остальные вас слушаются? Только не надо заливать про спасенную красавицу-дочь вождя, на которой он женился.

— Красавица имеется, ты с ней познакомишься, но не возраст делает командиром. Надо суметь навязать свое мнение другим, а не слушать, что там большинство хочет. Иногда это достаточно неприятно, особенно если сам знаешь, что не слишком красиво выглядит такое действие, но если считаешь, что ты прав, — дави, пока они не согласятся. Если результат будет хороший, в следующий раз к твоему мнению внимательно прислушаются. А мы, Клан, ко всему еще осколок от большого Народа. Сюда пришли только добровольцы, сильно пожилых и авторитетных среди них не было — исключительно молодые и готовые рисковать. Кто переехал сюда, на пустое место, прекрасно знал, на что идет. Здесь надо доказывать, какая польза от тебя, на старых заслугах не уедешь. А еще, — добавил я, глядя на открывающуюся дверь, — везение нужно. Вот Алексею повезло, но он так не думает. Захочет, сам расскажет.

За дверями находился плохо освещенный коридор, конец которого исчезал бы в неизвестных далях, если бы горизонт не перегораживала приземистая и настолько широкая легковая машина, что до стен можно было достать рукой, не особо напрягаясь. Сверху на ней был установлен крупнокалиберный пулемет, прикрытый металлическими щитами. Мой личный транспорт, с моим личным водителем. Но при этом неожиданно обнаружился его приятель, которому здесь совершенно не место. «Вот она „секретность“», — грустно подумал я, постучав носком ботинка по ногам, торчащим из-под колес.

— И что это вы делаете здесь? — ласково спросил я, когда оба вылезли.

— Тормоза скрипят, — преданно глядя мне в глаза, сообщил младший, пихая локтем приятеля. — Мы проверили и исправили. Теперь уже все в порядке.

Старший говорить был неспособен. Он уставился на Таню и перестал соображать вообще. Хотя челюсть была на месте, глаза стали совершенно стеклянные, как у собаки при виде вкусной кости. Ему явилось неземное видение. Вернее, вполне земное, но очень нестандартное. Ну не красавица, с моей точки зрения, но очень даже симпатичная девочка.

О эта тонкая талия и прочие изумительные виды! О этот длинный хвост волос! Он явно поразил парня в самое сердце. Последние годы он мог видеть только три варианта женских причесок. Или замужние и малолетки с простой косой, то висящей сзади, то заколотой на голове, или стриженные по-мужски незамужние девки. Еще от Дашки появилась мода на промежуточный вариант каре в разных вариантах.

— Кхе, — сказал я демонстративно.

— Я — Серый, — вздрогнув, сообщил старший парень и попытался протянуть Тане руку, измазанную в каком-то масле. Заметил непорядок и срочно начал вытирать ладонь о брюки.

— В смысле Сергей, — пояснил я, — только если захочешь его найти, спрашивай именно Серого, иначе могут не понять. — «Впрочем, — подумал, не озвучивая вслух, — искать его не придется, где-то по соседству обязательно обнаружится сразу. Теперь при желании можно будет Таню отпустить погулять самостоятельно, добровольный охранник и экскурсовод уже появился». А вот это, — показываю на второго, — хм, в некотором роде твой родственник. Второй сын Алексея. Неждан. Приемный, чтобы не удивлялась. У него таких взвод, здесь на острове Первый и Второй сыновья имеются и три дочери. Еще один у Рафика в доме проживает, но в гости иногда заходит. Он еще маленький.

— Еще и последний приехал, — сообщил Неждан. — Койот здесь и с собой его взяла. Буду рад служить тебе, Первая Тетка.

Серый наконец оторвал взгляд от Тани и изумленно посмотрел на приятеля. До него дошло, кто такая девушка. Теперь он будет уверен на все сто, что слухи, ходящие про Зверя, верны и выход короткой дороги как раз в наших подземельях. Поэтому я и не люблю, когда сюда лезут. Но так тоже неплохо, пусть лучше люди думают про тайны подземелий, чем о том, куда я отправился и каким образом. Способ всем понятный и подавляющему большинству прекрасно знакомый — дырки в пространстве, организуемые Зверем.

— Повторяю вопрос, — напомнил я о себе, — что именно вы здесь делаете? Вот он, — показывая на Неждана, — я даже догадываюсь, меня встречает, машину без присмотра оставить боялся, здесь бродят угонщики буквально толпами, а ты?

— Я виноват, — поспешно сказал Неждан, — одному было не проверить тормоза.

— В смысле скучно? — заинтересовался я. — Сказали тебе — дело семейное, все должно быть секретно, но вечно лезешь с дурацкой инициативой, куда не просят. Ну раз виноват, значит, ответишь. Непременно придумаю что-нибудь неприятное. — Неждан еле заметно загрустил, он знает — за мной не заржавеет. — А если кто-то из вас откроет пасть и начнет рассказывать, откуда я взялся, или про нее, — жест в сторону Тани, — я изобрету что-то ужасное. Ничего не видели, ничего не слышали, и, кроме тормозов, других мыслей и впечатлений не было. Вам понятно?

— Да, командир, — хором ответили оба, становясь по стойке «смирно». Щенки еще. Вот в мое время… Старый я, что ли, стал? Уже молодежь мне не такая, скоро начну рассказывать окружающим про то, что раньше трава была зеленее и порядка больше было. Ага, они траву на равнинах уже плохо помнят, в это время она как раз не сильно зеленая, жухлая становится. Дожди позже начинались, а здесь воды полно и всегда тепло, да я и сам не больно-то слушался старших.

— Ладно, поехали.

Серый сел за руль. Мы с Таней на заднее сиденье, Неждан резво полез наверх к пулемету — соображает, что без него можем захотеть поговорить. Умный парень, только никак не пойму, чего он от Лехи набрался, а что свое. Иногда прорвется мимоходом: не может он знать такого! Что-то и ему в мозги загрузил наш большой специалист, но помалкивает Неждан, не рассказывает. Эта его странная любовь к технике. Он всегда больше знал, чем показывал. Такое впечатление, что всю техническую информацию Леха ему слил, как мне остальное. Я по-прежнему остаюсь в глубоком недоумении, что за зверь инжектор, а уж где находится коленчатый вал — тайна эта глубока. Водить машину научился, да это и не требует особого ума, а в нутро пусть специалисты лазают, за это они деньги и получают.

Зато у Неждана хватило соображалки попроситься ко мне на обучение. Мою методику скрещивания местных артефактов с техникой уже начал самостоятельно совершенствовать. Его машины ходят везде, не ломаясь, и обычные рации прекрасно работают — есть ли поблизости аномалия или нет. Гораздо удобнее, чем каждому выдавать по телефону. Ими разбрасываться нельзя — ценить должны.

Не особые в принципе тайны, как экранировать технику (половину таких вещей давно клепают в мастерских), но некоторые тонкости каждому желающему не показывают. А с чего мы, Мастера, деньги немерено гребем? С того, что имеем множество маленьких секретов. Покупатель получает результат, а повторить у него не получится. Для особо любопытных я до сих пор в телефоны и еще кой-куда ставлю махонький заряд взрывчатки. Убить не убьет, но без пальцев оставит. Сам не без греха, хотя понятие это совсем не из лексикона Народа. Как защиту ставят на машины в Федерации общин, очень внимательно изучал.

Серый рванул с места и понесся, почти не притормаживая на поворотах, по коридорам. Вряд ли таким образом удастся произвести впечатление на девушку. Она и сама не прочь погонять на мотоцикле, мотороллер ее решительно не устраивает, просто денег нет. Я даже хотел купить ей в подарок, потом решил, что не стоит. Угробится еще, на мою голову.

— Что значит «приемный сын»? — спросила Таня вполголоса, поворачиваясь ко мне.

— То и значит, — пожав плечами, отвечаю тоже тихо. Особых тайн я не выдаю, но лишние подробности посторонним знать тоже ни к чему. Соседи — они соседи и есть. Сегодня здесь, завтра уедут, пойдет потом лишний звон по Зоне. — У нас сирот не бывает. Если родители погибли, ребенка непременно возьмут к себе родственники, а если их нет или они по каким-то причинам не могут, то старший в семействе. У них точно такие же права и обязанности, как у родных. Бывает, что приемный ближе родного становится.

У нас вообще очень сложная система родственных связей. Куча всяких близких, которые, по вашим понятиям, друг другу совершенно посторонние, максимум вместе воевали, или троюродный брат твоего хорошего друга. Есть несколько глав семейств — вот я к таким отношусь, и у меня в подчинении почти две тысячи взрослых разумных. Они мне все вроде как родственники, хотя и не кровные. А есть моя семья. И это не только я с женой и детьми (а у меня тоже есть приемный сын), но и добровольно признавшие меня своим старшим братом две сестры и два брата. И у каждого свои семьи и дети.

— Ничего не поняла, — созналась Таня. — Как это — «добровольно признавшие старшим братом»?

— Ну что такое «побратимство», понимаешь?

— Ага, — согласилась она, — так уже лучше. Смешать кровь, и все такое.

— Вот что-то вроде, — соглашаюсь. — А я считаюсь младшим братом для Алексея, хоть и на пару лет старше по возрасту, поэтому для его сына я не посторонний дядя, а родственник — Первый Дядя. В русском языке для половины названий, кто кому кем приходится, нет соответствия. Мы тоже не идиоты, и чтобы не путаться, а главное, не продемонстрировать, что совершенно не помнишь, как зовут младшего сына двоюродной тетки второго мужа матери, так и говоришь — Третий сын Тетки. Раньше было проще, мы жили небольшими группами и все друг друга с детства знали, как в деревне. Теперь деревня стала большая — свыше шести тысяч только взрослых, пять отдельных поселков, не считая еще двух, которые находятся очень далеко, но входят в Клан, и все вроде как родня. Это и есть Клан. Семейно-территориальное объединение, не племя. Мы принимаем посторонних в свои ряды. А вот кровный родственник, как ты, членом Клана не является. Вот и Рафик тоже, — добавил я, подумав. — Мы таких соседями зовем. Работать можно вместе, но некоторые стороны жизни отдельно, они и живут в отдельном поселке. Так что это не ущемление каких-то прав. Скорее, наоборот, больше свободы. Старшего над тобой нет, но не рассчитывай на помощь Клана. Решил жить отдельно, сам крутись как можешь.

— И как тогда отличать, кто в Клане, а кто нет? — недоуменно спросила она.

— Легко. Нас еще не слишком много, и друг друга помним в лицо, а для тех, у кого девичья память, на верхней одежде непременно эмблема имеется. Сразу глаз цепляется. Красная ладонь. Вот. — Я показал на бляху на ремне.

— Тогда, — после паузы спросила она, — что-то значат и рисунки на майках? Вот у Неждана волк нарисован, у которого на шее эта самая ладонь на цепочке, а в лапе гаечный ключ. А у Серого никакой ладони нет.

— На самом деле это больше выпендривание друг перед другом, но смысл есть, просто не нужна тебе сейчас лишняя информация — запутаешься.

Я подумал, что про нашу вторую форму ей пока знать рано. Некоторые вещи лучше узнавать дозированно. Пока достаточно того, что я ей предварительно объяснял про разумных говорящих зверей. Слушать слушала, да не очень поверила. — Это неофициальные рисунки, — поясняю. — Вроде аватар в Интернете. Моя внутренняя сущность. А Серый действительно не в Клане. Его семья — соседи.

Машина перевалила пандус и выехала из коридоров на улицу, развернулась, и Серый, не дожидаясь от меня указаний, повел ее по дороге вверх. Есть и другая, но там надо через жилой район ехать. Так что он тем самым мимоходом подтвердил, что прекрасно знает, как мне не хочется светиться в глазах прохожих. Распустил язык Неждан, надо ему серьезное наказание придумать.

Здесь наш водила лихость показывать не стал. Медленно, не торопясь, свернул на дорогу к роще. У нас тут права не спрашивают. На возраст не смотрят, главное, чтобы ноги до педалей доставали. Но вот будешь носиться, взяткой не отделаешься. И по шее непременно дадут, и за руль больше не пустят. Одного несчастного случая с пешеходом, сбитым машиной, хватило всем.

— А у тебя на майке ничего нет, — вопросительным тоном сказала Таня, — я помню.

— А мне не надо. Какая я сволочь — и так все прекрасно знают. Так что в нарисованных оскаленных зубах не нуждаюсь. Если требуется, я скалюсь вполне натурально.

— А… — замялась она, — ты много убивал?

— Ты сначала осмотрись по сторонам, — ответил я, подавив желание рассмеяться, — а потом насчет нашего морального облика беспокойся. Это не Земля, а мы не вполне люди. Даже те, кто родился еще там. Все эти странные способности… Экстрасенсы, ведьмы и прочие маги у нас бродят табунами. Я, если честно, вообще не уверен, что привезти тебя сюда — это хорошая идея, но что сделано, то сделано.

Таня хотела было возразить, но промолчала.

— Остановись, — сказал я, наклоняясь к Серому.

Он послушно затормозил у вышки и развернулся на площадке, чтобы лучше обзор был. Догадался.

— Вот, — показывая в открытое окно, сказал я, — здесь мы и живем.

Машина стояла на плоской вершине холма, под которым находились центральные подземелья. Самое лучшее место для обзора местности, еще в самом начале поставили вышку, и до сих пор воздушный шар с камерой постоянно торчит наверху, контролируя окрестности. Лет через …надцать построят здесь аттракцион и будут деньги брать за осмотр острова.

Далеко внизу медленно текли реки, наталкиваясь на остров, они меняют направление течения, разливаясь по котловине, образуя немаленькое, вытянутое почти на двадцать километров, озеро. В месте слияния Правой и Левой рек за века образовалась треугольная коса, вытянутая в направлении острова, из отложения песка, глины, мелких камней и разного мусора, принесенного с гор водой во время половодий. От нее до пристани Поста всего метров триста, а других удобных мест для высадки не имеется. Еще через пару тысяч лет превратится остров в полуостров, но мост придется строить гораздо раньше.

Крутые обрывистые берега как будто специально приспособлены для обороны, что, впрочем, совсем не удивительно при наличии подземелий, построенных предками. Нет в этом ничего странного, если остров изначально был намечен под военную базу. На песчаной косе, по соседству с опорами рухнувшего в неизвестные времена моста, мы в свое время поставили паромную пристань, несколько домов и складов, а теперь по соседству вырос и поселок приматов. Многие из них работают на острове, но основным занятием по-прежнему является скотоводство.

Темная вода отблескивала на солнце, с прозрачностью здесь не ах, несет с юга после дождей всякую муть. На поверхности воды мелькали мелкие лодки, с которых ловили рыбу, и величаво плыл в нашу сторону забитый каким-то грузом большой паром. По обоим берегам высокие деревья и полное отсутствие следов цивилизации. Разве что небольшое стадо пасется на виду, но с такого расстояния толком не разглядишь. Красивое зрелище — полдень в деревне, так и просится на картину местного Левитана.

— Вот, — радостно сказал Серый, добыв бинокль из металлического ящика на полу. Шустрый малый, даже просить не надо. Для меня он так не старается.

— Спасибо, — рассеянно поблагодарила Таня, внимательно рассматривая окрестности.

— Итак, — тоном экскурсовода в музее сообщил я, — смотри вниз.

Она послушно повернулась.

— Это пристань. Построена в давние времена и не нами, но используется по прямому назначению. Сейчас там торчит только одна баржа, но, бывает, и несколько приходят, тогда там большая суета начинается, не то что сегодня. Множество народа занимается погрузкой-разгрузкой и тащит все привезенное прямо через площадь в точно такое же помещение, как то, где мы только что были. Там у нас склады и мастерские, выпускающие продукцию для собственного потребления и на продажу. Коридоры и помещения тянутся на многие километры, и есть где разместиться.

Численность у нас пока не очень большая, поэтому выпускаем… как бы это сказать… эксклюзивные вещи. Ценой подороже, количеством не очень массово, зато качество обязательно очень высокое. А для своих есть постоянный маршрут развозки. Вон та баржа, что стоит у пристани, регулярно ходит по рекам с определенным графиком и развозит то, что на месте сделать не могут. В принципе каждый поселок сам себя обеспечивает продовольствием и всякими необходимыми вещами, но есть кое-что, что в кузнице сделать невозможно. Патроны, например. Так что по заказам в основном работает, как передвижной магазин. А вон там, с левой стороны от пристани, хорошо видно несколько десятков строений. Это поселок соседей, тех, кто приглашался нами как специалист или самостоятельно перебрался, обнаружив, что можно неплохо заработать. Просто так там поселиться нельзя, я сам решаю, кто нам нужен, а кому здесь не место.

— Ты царь в здешних местах? — опустив бинокль, с любопытством спросила Таня.

— На острове в некотором роде царь. Кроме него есть еще большой кусок земли, который мы называем Треугольник, там имеются свои цари с вождями, но все входят в Клан. И важные для всех вопросы решаем совместно. — «Или по приказу Зверя», — добавил мысленно. — Так что, — пояснил Тане, — я царь с ограниченными правами. Имеется совет, который очень сложно обойти в серьезных вопросах, но я член этого совета с решающим голосом. Проще говоря, это земля общины, а я ее глава, и земля не продается, а сдается в аренду на четко оговоренный срок, с правом расторгнуть договор немедленно, если он не выполняется. Даже если завтра помру, на мое место сядет кто-то из моего же семейства и будет гнуть ту же линию. Не нравится — скатертью дорога! Места на планете много.

У нас тут не колхоз, а что-то вроде… — я попытался найти адекватное сравнение и не смог, — мини-государства. Земля во всенародной собственности, а все остальное личное. Каждый занимается, чем пожелает, частным образом, только сбыт общий. Так проще. Чем самим бегать со своим ведром молока, пока оно скиснет, сдают в общую кучу, и потом идет в продажу. Сколько наработал, столько и получил. Кроме того, есть еще всеобщая воинская повинность и общественные работы по графику.

Мы сами дома для нужных нам по профессии ставили, но место выбирали и строили в соответствии с их пожеланиями. Кому побольше коттеджик, кому поменьше. Впрочем, тот же Рафик скорее по знакомству проживает. А кое-кто вначале приехал временно, да потом перебрался в Клан.

— Там совсем одинаковых домов нет, — сказал Серый, — очень хорошее качество, никаких «лишь бы сделать».

— Вот, — согласился я, — кому и знать, как не ему. Сам живет в поселке. Мы по-другому не умеем. Если уж строим или делаем, то в лучшем виде, никакой халтуры. И от приглашенных, — ласково улыбнувшись Серому, — не потерпим. — Кто сачкует, тот быстро вылетит назад. На крышах солнечные зеркала, в домах постоянно горячая вода имеется. У нас только недолго сезон дождей, а так постоянно солнце светит. Правда, когда дожди, так стена воды стоит, но ко всему можно привыкнуть.

Соседей больше сотни человек, считая детей. Такой маленький интернационал, где каждой твари по паре. Русские, украинцы, белорусы, поляки, болгарин, хорват, парочка ирландцев, семья коптов, несколько белых из Африки и даже француз. Рафик числится татарином, а есть еще и калмык, но он у нас пропадает постоянно в стадах. Ветеринар по профессии. Когда приехал, думал, что незаменимый специалист, а оказалось, что мы и сами неплохо умеем с лошадьми и коровами обращаться. Он совсем не дурак оказался, так что наши животноводы его учат своим методикам, а он показывает свои. Все довольны.

Еще там находятся магазины, контора начальства, разные необходимые службы, вроде гаражей и телефонной станции. По проводам вполне можно общаться с любым концом острова. Кабак — без него как обойтись, ментовка с камерой, типография разные книги, пособия, технические инструкции печатает, и местное радио. Масса всякого.

— А вот это что? — показывая на длинную трубу, спросила Таня.

— Это, — непроизвольно скривившись, пояснил я, — эльфийская благотворительность. Совершенно бесплатный подарок. Внутрь отходы и помои, наружу газ с бензином.

— А что тебе не нравится? — удивилась она.

— Это долго объяснять. Мы совсем не старались привлекать внимание наших непонятных эльфов, а получается, что они всё про нас прекрасно знают — и количество, и место проживания. То есть такую штуку ставят не раньше, чем население перевалит за пару тысяч. Такой тонкий намек на глаз Большого брата, притом что вроде и вмешательства в наши дела нет, а неприятно. А кроме того, у нас практически не бывает биоотходов. Ничего зря не пропадает. Мы не хуже эльфов умеем перерабатывать мусор, только в других целях. Клан занимается животноводством и разведением породистых коней. Если все эти кучи мусора, навоза и просто костей бросать у поселков в дожди — будет страшная каша и вонь. Все идет в переработку на удобрения и разные прочие нужды, вплоть до кусков кожи и костей — давно технологии отработаны. Так что совершенно бесполезная штука, разве что соседи пользуются. Мы газ почти не используем, все, что возможно, давно перевели на электричество, так дешевле, чем привозить издалека.

Собственно, на этом можно считать первоначальный осмотр оконченным. Памятников мне пока не поставили и палат каменных не соорудили.

— А вот это что?

— Что — это? — не понял я.

— Ну вон те приземистые строения на концах пристани?

— Это доты, чтобы разные лихие разбойники наши магазины ночью не обчистили. Были случаи. Пробраться на остров проще всего с пристани, и там постоянная охрана. Не только это имеется. Там еще по ночам ездит патруль и еще кое-что присутствует, что гостям не показывают. Гулять, любуясь луной, лучше в других местах.

«Оборона у нас, — не озвучивая это вслух, подумал я, — давно уже двухслойная. Кроме живой охраны, которая дело второстепенное, хотя сама об этом не знает, есть контролируемые Защитником постоянно камеры и огневые точки. В верхние этажи подземелья, прикрывая поселок, пристань и сами входы в подземелья, воткнули почти два десятка очень серьезных стволов, которыми он тоже управляет. Снаружи ничего не видно, все закрыто заслонками и управление централизовано. В придачу ездят еще машины с пулеметами, но без водителя и пассажиров. Иногда хочется выдать себе медаль за рождение Защитника, он экономит массу рабочих рук и времени живущим на острове, но чувство юмора у нашего приятеля не всеми понимается. Были случаи, когда он сначала клал мордами в землю всех высадившихся в неположенном месте или без предупреждения и только потом уже ставил в известность начальника караула. Мало приятного, когда для профилактики у тебя над головой регулярно стреляют и дико орет динамик, обещая всевозможные кары. Местные прекрасно знают, куда можно и куда нельзя ходить, но гости или дети, попытавшиеся вылезти на берег без согласования, получали сильное впечатление».

— А теперь, — сообщил я слушателям, — Серый выходит и топает домой. — Он изобразил умоляющий вид. — Захочешь, вечером придешь, — сказал я ему, — а сейчас у меня уже один водитель имеется, второй без надобности. И помалкивай, а то я точно знаю, с кого спросить, если разговоры пойдут.

— Когда это я лишнее говорил, — обиженно пробурчал Серый, вылезая.

— Поехали! — скомандовал я Неждану.

Минут через пять навстречу нам попалась бегущая рысцой цепочка поднимающихся в гору. Каждый тащил на себе оружие, набитый до отказа вещмешок и в нагрузку два больших камня в руках. Передний здоровый мужик шел с отрешенным выражением лица и даже не обратил на машину внимания. Точно с бодуна, еще не прочухался до сих пор. Остальные вежливо здоровались, когда машина неторопливо пропылила мимо. Замыкал шествие примат на лошади, регулярно подбадривающий последнего бегущего хриплым матом на нескольких языках. Он тоже дружески помахал мне. Вот уж с кем хорошо знакомы, без Вертухая ни одно происшествие теперь не обходится. Все-таки не кто-нибудь, а участковый соседей, и в его ведении и кабак, и камера, она же вытрезвитель. Как русские приклеили кликуху, так и ходит. Вроде даже гордится. Звучит гораздо лучше, чем прежняя — Шкелет.

Одет он был в брюки и форменное полицейское кепи, скопированное с какого-то исторического сайта. Немцы в таких кепках с козырьком ходили, но нам без разницы. Рубашку и обувь приматы надевают исключительно по торжественным случаям, своей шерсти в нашем теплом климате хватает. На ремне брюк при наличии хорошего зрения можно было рассмотреть красную ладонь с длинными когтями, отличающуюся этим от стандартной. Эмблема Хищников. За спиной карабин «Гуманоид». В мастерских долго веселились, придумывая название, когда после испытаний признали годным для принятия на вооружение. Первое и пока единственное собственное огнестрельное изделие. До того мы прекрасно обходились копиями. Разрабатывали специально для приматов и по их настоятельным просьбам. Изготовленный из металла и керамики карабин намного легче, чем кажется, при довольно больших размерах. Только ствол в длину семьдесят сантиметров, и стреляет карабин 9-миллиметровыми пулями для СВДК. Метров с восьмисот пробивают даже бронежилет. Не каждый человек может выдержать отдачу, запросто кисть руки имеет шанс сломаться при неправильном обращении с оружием. Сошки здесь не предусмотрены, но людям он и не предназначался, у приматов такие лапы, что как раз нормально будет. Сначала вообще хотели сделать калибром в двенадцать миллиметров, но получался вес под десять килограмм — а это уже даже для приматов многовато.

В обойму карабина входит двенадцать патронов, и при желании есть возможность установки оптического прицела. Единственная проблема, что еще одна собственная разработка — специальная пуля, изготовленная из пластика со стальным донцем, — пока выпускалась в мизерном количестве. Сейчас мучаются в попытке создать безгильзовые патроны. Прессуют пулю в сгорающий при выстреле материал, изготовленный практически из отходов. Результаты пока минимальные, проблемы со сгоранием, и ствол гораздо раньше заменять приходится. Почти в три раза снижается ресурс, но у нас с самого начала упор шел на внедрение нового с применением оригинальных собственных материалов, а не на конвейерное производство старых образцов, так что целая лаборатория ударно трудится, регулярно кормя меня завтраками. Не в последнюю очередь и для этого требовалось притащить оборудование с Земли, а то пока приходится патроны у людей покупать. Мы давно мечтали в патронном деле перейти на самообеспечение. Зависеть от внешних источников опасно.

В других отношениях проще. Достаточно подкинуть идею, у меня на этот счет давно отработана процедура, по которой любой новый неизвестный образец, желательно в нескольких экземплярах, идет на осмотр в мозговой центр, где работает почти две сотни специалистов по разным специальностям, и внимательно изучается с учетом собственного опыта, которым мы делиться с остальными не собираемся. Уже сами наловчились делать гораздо лучшие образцы. В основном, конечно, электродвигатели и накопители энергии вместо аккумуляторов, повышая время их работы и экранируя от местных воздействий. И не только их.

Два вида бронежилетов, притащенных из Новой Варшавы и с гор и внимательно изученных, навели на мысль использовать после некоторой доработки то, что прекрасно служило нам столетия. Сегодня имеем столько заказов из армии Федерации, что справиться не можем. Нет возможности производить такое количество «Ткани», спасает только, что удовольствие не из дешевых. Поэтому поставка идет в двух вариантах. В несколько слоев, притом что внешне выглядит как обычная форма — для офицеров, и попроще, в два слоя, с керамическими вставками — для горнострелков. С титаном в здешних краях большие проблемы. То есть его вообще не нашли. С природными ископаемыми в принципе плохо, предки все легкодоступное давно вычистили. Самая уважаемая профессия в Федерации общин — это геолог. Их там дипломированных, приехавших с Земли, целых три штуки. Уже есть и здесь воспитанные, но руда от этого не появилась. Вот нефть с газом федералы очень быстро нашли в предгорьях.

Остальные подразделения федералов пока только облизываются на наши изделия. Мало того что в три раза легче, так и удар пули держат не хуже легкого бронежилета, а офицерский может заменить и тяжелый по останавливающему воздействию, а веса в нем намного меньше. При этом одежда еще и водоотталкивающая, огнестойкая, пропускает воздух и выводит пот, отпугивает комаров и прочую кровососущую летающую и ползающую гадость и маскирует бойца в инфракрасном спектре. Заказов у нас на несколько лет вперед, и, как положено нормальным «честным» жуликам, больше половины «Ткани» мы приобретаем, несмотря на существующий запрет на торговлю, у хороших знакомых, вроде Ястреба на равнинах. Туда скот, который сложно проследить, назад материал.

«Пленка» тоже неплохо идет. Гораздо удобнее и легче, чем солнечные зеркала. Крыш в Городе на озере еще много, а ею можно обклеивать не только крыши. Тоже недешевая Вещь, и в ограниченном количестве. Мы просто не можем больше сделать. Все наши мастерские на двадцать — тридцать работников, и у них есть предел физических возможностей.

Еще мы поставляем армии Федерации общин всякую мелочь вроде ночных и инфракрасных прицелов, дальномеров. И все это проходит практическую проверку, и намного лучше стало в сравнении с первыми пробными экземплярами. Телефоны теперь есть нескольких видов. Наручный, внешне выглядящий как часы, нашейный, не отличающийся с виду от обычного мобильника, и военный. В нем, наряду с функцией «громкий разговор», который слышат все, используются наушники и микрофоны с возможностью вибрации. Крепятся на владельце несколько ниже уха, и солдат воспринимает информацию от вибраций, воздействующих на челюстную кость и передающихся затем на внутреннее ухо человека, что позволяет вести переговоры, не повышая голоса даже при самом сильном грохоте боя.

А вот с касками вышел облом. Наши из керамики хоть легче, но не желают жадины платить дороже. По прочности особой разницы нет, а производя малыми партиями, цену не снизить.

— Это была сцена из «Планеты обезьян»? — с удивлением тихонько спросила Таня. — Рабов гонят трудиться на каменоломне?

Неждан спереди громко заржал, похоже, фильм он видел, и слух тоже имел неплохой.

— С автоматами на плече, — согласился я. — Нет, — серьезно отвечаю, — это наш местный мент. Таких приматов у нас числится больше тысячи. Большинство живут на той стороне реки в отдельном поселке, хотя работают и на острове тоже, но есть и постоянные жители здесь. А эти типы, которых он гонял, злостные, но мелкие правонарушители. Тюрьмы у нас нет. Обычно хулигана запирают в камеру отоспаться, а с утра заставляют сдавать нормы на полигоне. Марш-броски с дополнительным весом, вроде этих самых камней, потом полоса препятствий, стрельба по мишеням — много всякого, в зависимости от того, что он натворил. Вот сейчас не успеют добежать на время, пойдут по новой. Такой воспитательный процесс. На глазах у множества знакомых не слишком приятно, тем более скидок не делают. Пока не отработаешь и нормы не сдашь, будешь продолжать. Хоть день, хоть год. Срока здесь нет. Как норму сдаст, пойдет на общественные работы — школу красить или навоз таскать от поселкового стада. Дембельский аккорд, а если задним числом обнаружится плохое качество труда, так легко не отделается.

— А если серьезное что?

— Порка, изгнание, казнь. По заднице многие даже неоднократно получали. Выгоняли всего пару раз, да и смертные приговоры нечасто применяют. Один раз казнили за преднамеренное убийство и уже пять за шпионаж. Тут совсем не рай, и народ изрядно буйный, без палки иногда не обойтись. Так что есть еще и материальное возмещение в некоторых случаях, когда наносится ущерб имуществу и телу тоже. На каждый выбитый зуб и сломанный нос есть расценки. Давно надо их пересмотреть, а то очень дешево по нынешним временам. Слишком хорошо стали жить.

Хочешь выяснять отношения — иди на полигон, на специальную площадку… И бейте морды друг другу сколько угодно. Заодно, пока дойдут, вполне могут остыть и спокойно разойтись. «Пойдем выйдем» у нас несколько по-другому звучит. Все знают, куда идти, и происходит это при свидетелях и по правилам. Даже замена в некоторых случаях возможна. Женщины с мужчинами практически не дерутся, хотя всякое бывает.

Когда-то в начале пределом наших мечтаний было посадить рощу. За эти годы роща превратилась в невиданный на равнинах городок. Три соприкасающихся кольца домов-деревьев, окруженных хозяйственными постройками, огородами и просто обычными домами, раскинувшимися на огромной территории. Мы близко к соседям проживать не любим, да еще и на вырост место должно оставаться. И не город, и не село, и не обычный поселок. Вообще не пойми что, где сегодня проживает почти две тысячи взрослых разумных, входящих в мое семейство, в основном работающие на заводиках и в мастерских, и не меньше малолетних детишек. Народ уже плохо помещается, и пора думать об очередном расширении. Совсем скоро полоса домов-деревьев протянется от одного берега острова до другого. Раньше мы старались не показывать посторонним, как живем, но уже давно на это дело плюнули. Слишком многие видели, как это смотрится, про наш остров в славянской Зоне говорят не иначе как про очередное чудо нового света, и уже предлагали продать семена этих наших домов-деревьев. Может, и до этого дойдет. Почему нет?

Никаких заборов, отгораживающих дома-деревья друг от друга, и никакого асфальтового покрытия дорог. Тяжелая техника, способная испортить вид, внутрь попадает в редчайших случаях. Такое могу себе позволить только я, пожалуй, еще пара больших начальников, но обязательно скажут укоризненно при случае «ай-ай», так что стараюсь не злоупотреблять своим привилегированным положением. Грузы возят при необходимости на телегах. И всадники и стада коров, возвращающиеся с пастбищ вечером, непременная деталь пейзажа. Как и разные виды мохнатых. Некоторые здесь живут, другие в гости заходят, но на улицах мелькают постоянно. А если кто за мелкими покупками или по острову желает прогуляться по своим делам, то у нас в почете велосипеды. Имеется собственная мастерская, их производящая. Очень удачная идея. Большинство не катаются, а на манер рикш возят на них мелкие грузы, или когда в магазин необходимо съездить. Бензина на всех не напасешься, а телегу из-за пары десятков килограммов гонять не требуется. Велосипедов со временем стало так много, что пришлось ввести номера и регистрировать. Табличку каждый сам имеет право придумать, при условии, что нет повторения.

— Ой, — сказала Таня, уставившись в окно.

Наши дома-деревья всегда производят на неподготовленных заранее людей сильное впечатление. Слишком уж это зрелище не похоже ни на что из их предыдущего опыта. Я получаю удовольствие от такой реакции. Интересно смотреть на удивленные лица. Даже совершенно непрошибаемый Кулак в свое время рот открыл. Тот же еще родственничек — сколько с меня выдоил всякого полезного добра, пока с Игорем, подземником, познакомил. Зато теперь никаких проблем в наших подземельях не бывает. Все работает, прекрасно открывается-закрывается, хотя до сих пор только в центральном куполе. Мы еще не настолько разрослись — и только поэтому переход сделали во втором. Кроме посвященных в использование портала, больше туда никто не ходит, незачем.

Вот мы ехали себе, а щенки даже и не подозревают, как плохо для них могли закончиться подобные походы без разрешения, если бы я заранее с Игорем-младшим не договорился. Он при желании угробит в секунды. Потолок уронить на голову или трахнуть током — для него как для меня почесаться. Тот еще вариант доброго дядечки, с острым ножиком охраняющего свою территорию от непрошеных гостей, с генетической копией памяти родителя и вдобавок с привычками вампира. Способ размножения с них скопирован. Или у вампиров с него. Я теперь и ему в некотором смысле папа. Кровушку-то Игорь-старший сосал не по-детски, потом я сутки еле ноги таскал.

— Приехали, — сообщил Неждан, останавливаясь и оглядываясь на нас.

— Выходим, — скомандовал я. — А тебя, — сказал, обращаясь к своему персональному водителю, — чтоб я здесь не видел вместе с машиной. Работать надо, а не прохлаждаться.

У входа в дом, перегородив дорогу, развалился Шустрик — отпрыск нашей несравненной Мави.

— Вот это наша почти домашняя кошка, — пояснил я Тане. — Точнее, кот. У него есть еще и сестра — Соня, но она гуляет сама по себе, а этот странный тип прописался в моей квартире. Сам себя назначил телохранителем моей жены и членом семьи. Ее, не моей.

— Трепач, — недовольно сказал кот и встал. — Я разве против повеселиться, бегая за тобой? Хозяйке так спокойнее, когда она знает, что я любого порву, тебя защищая. — Он потянулся и продемонстрировал большие когти. — Сам отказался, — недовольно заявил Шустрик. — Шляешься неизвестно где.

— Меня предупреждали, — пробормотала Таня, — только я не думала, что животные вот так говорят. А можно тебя погладить?

— Не боится, — с одобрением сказал кот. Ноздри у него раздувались и сужались. Шустрик явно принюхивался. — Это хорошо. Боязливые нам без надобности. Ладно, — милостиво согласился он, подсовывая башку под руку, — гладь.

Горло он, между прочим, даже мне не доверяет, только Дашка имеет право.

— Идем, — сказал я, подождав немного. — Никуда он не денется, — Шустрик глянул недовольно и требовательно пихнул головой Таню, требуя продолжать почесывания, — потом пообщаешься, сейчас у нас на очереди страшный зверь женского пола по имени Койот. Невестки — они такие. Сама увидишь.

Я помог Тане подняться по ступенькам к входу, с одобрением заметив, как дом-дерево подрос за последнее время, и погладил его рукой по коре. Раньше лестница не требовалась.

Внутри возле стола сидели напротив друг друга Койот с Дашкой, моментально замолчавшие при нашем появлении, а под столом возились трое детей. Двое соответственно мои, один Лехин.

— Позвольте представить… — автоматически забубнил я. Язык работал, голова же при этом лихорадочно соображала, пытаясь разобраться, что меня зацепило. Что-то было явно не так.

Дашка встала и, улыбнувшись, обняла меня, шепча на ухо:

— Я соскучилась по моему медведю.

Я втянул знакомый запах, и в мозгах что-то со щелчком встало на место.

— Я требую девочку, — сказал я мыслеречью. — Хватит с меня мальчиков.

— Откуда ты знаешь? — отстранившись, спросила она.

— Паршивый из тебя сновидец, — снисходительно отвечаю. Ну не сознаваться же, что сам только что догадался. Сны-пророчества собственной жены я прекрасно помню, а этот еще к тому же и первый был. Обстановка полностью соответствует.

Тут мне в штанины вцепились двое мальчишек, желая обратить на себя внимание. Я подхватил их по очереди и подбросил к потолку. Борис, младший, радостно засмеялся, а вот Серьезный так и остался глубоко серьезным. Я вначале опасался, что у него с психикой непорядок, может, по мозгам дало, когда его родителей убивали, но потом понял — характер просто такой. Смеяться он умеет, только делает это нечасто, а что крыс — так у каждого свои недостатки. Этот еще не слишком большой. Наш директор рыбацкой артели, и по совместительству начальник заводика засолки и копчения речной продукции, вообще взрослым пришел. Давно на это внимание обращать перестали. Или ты в Клане, или нет. Он теперь при необходимости права качает — куда до него разным медведям.

— Выйди! — приказала мне Койот. — Мешаешь. Нам надо поговорить.

Я возмущенно посмотрел на жену. Это мой дом или не мой?

— Нечего тебе делать при женских разговорах, — извиняющимся тоном согласилась Дашка.

— Да не очень и хотелось, — порадовал я их, зажал под мышками обоих сыновей и отправился наружу, не обращая внимания на жалобный взгляд Тани. Остаться с двумя незнакомыми рыжими тетками, натурально ведьмами, не подарок. И это она еще не понимает, что на майке у Койот написано буквами Народа: «Я сука и обязательно это докажу!» Занесли к нам эту дурацкую моду люди, вот каждый и старается, как может.