Глава 6
Тина медленно шла по коридору и напряженно размышляла. Ее в последнее время очень беспокоил Командор и его странное поведение после Посвящений. Мастер куда-то исчезал, и несколько часов его не могли найти, он не отвечал на вызовы и никто не мог ощутить его присутствия, которое во все остальное время было как теплый огонек, согревающий всех. Да, у великого мага, конечно, много дел, о которых им и знать не положено, но все-таки… Девушка давно ощущала себя лишь частью Илара, частью его души и не мыслила себя без того, чтобы не оказаться рядом в любую минуту, когда она сможет ему понадобиться.
Одна из старых фантазий закрутилась в голове, но Тина отогнала от себя глупые мысли — знает ведь прекрасно, что Мастеру это не нужно! И снова вздохнула — как бы ей хотелось приласкать его, всего лишь приласкать. Обнять, прижаться и тихо гладить… Но Командор никогда и никому не позволял ничего подобного. Он любил их всех, но все равно держал какую-то минимальную дистанцию. Сам мог обнять, погладить, но в этом была только ласка и любовь отца к детям. Хотелось-то совсем другого…
И сама Тина, и многие из ее сестер по ордену пытались переломить его отношение, но Мастер настолько ловко уворачивался, ускользал, что оставалось только изумляться. Причем уворачивался так, что никому не становилось обидно. Девушка много раз пыталась подобраться к нему ближе, но каждый раз оставалась в стороне и в полном недоумении. Потом отступилась и с тех пор только старалась помочь ему всем, чем только могла.
До ордена она даже представить себе не могла, что можно жить так полно и счастливо. И это он, Командор, дал ей и всем остальным аарн любовь и радость, уверенность и полноту жизни. Каждый раз, когда Тина ощущала нечеловеческую, рвущую душу любовь, исходящую от Мастера, она тихо замирала, стараясь не спугнуть, не испортить невозможное и невероятное ощущение. Но все-таки что-то здесь было неправильным. Чем ближе становилась Тина к Командору, тем больше уверялась в этом. Иногда она вдруг ловила мгновенный, непонятно чей укол тоски в присутствии Мастера, и начинала подозревать, что это именно его тоска. Но как к нему подступиться, если при любой попытке приблизиться маг встречал ее таким потоком любви и нежности, что Тина просто захлебывалась в нем и забывала обо всем на свете.
Девушка остановилась и нахмурилась, припоминая подобные моменты. Да, ведь он, пожалуй, намеренно направлял на нее этот поток каждый раз, когда она пыталась глубже проникнуть в его чувства. Поняв это, Тина даже споткнулась. Значит ему, Великому Мастеру, отчего-то плохо, а он молчит и скрывает, оберегает их? Но зачем?! Ведь каждый из аарн готов отдать за него и жизнь, и душу! «Да именно потому, что любит нас… — мелькнула мысль. — И не хочет делать нам больно…»
То, что Тина стала боевым офицером, было, наверное, предрешено свыше. Девушке так хотелось защитить неспособных защититься самостоятельно, помочь тем, кто, как она сама раньше, мучился среди пашу. Помнила свой восторг, свое счастье в тот момент, когда за ней пришли, и одиночество навсегда закончилось. Так что, пробродив около года по Аарн Сарт, Тина пришла в тренировочный лагерь «Бешеных Кошек», одного из самых элитарных боевых подразделений ордена. По мнению других народов, конечно. Ведь среди аарн элиты не было как таковой, но далеко не всякий мог заставить себя, пусть даже ради великой цели, вновь столкнуться с миром боли и ненависти. И далеко не всякий, пусть даже ради спасения сотен и тысяч разумных, был готов убивать и платить ту цену, что платят аарн за убийство. А как они все любили друг друга…
Что странно, весь легион оказался одной большой семьей, каждый мужчина считался мужем каждой женщины, а каждая женщина — женой каждого мужчины. Поначалу Тина очень смущалась, но, ощущая чувства своих партнеров, не могла остаться равнодушной. Да и когда ее впервые начали ласкать другие девушки, было сперва очень стыдно, казалось, что она делает что-то не то, что такого делать нельзя. Тина почти неслышно рассмеялась — что ей теперь до заблуждений, оставшихся от мира боли и зла, заблуждений, не позволяющих принимать и дарить любовь и радость любящим тебя.
Подготовка далась ей нелегко, ведь чтобы стать воином, необходимо полностью изменить себя. Только всеобщая поддержка и нежность огромной новой семьи помогла справиться с собой и собственной слабостью. Тина тренировалась отчаянно, с поражающим ее саму упорством, любую свободную минуту посвящая этим тренировкам. Тело с каждым днем все лучше слушалось девушку, она становилась бойцом, и ей все легче и легче давалось постижение нового. Постоянное включение в Лваха, биокомп легиона, тоже давало силу и уверенность в себе. Двархи очень помогли, без помощи этих бестелесных ехид девушка не сумела бы научиться контролировать сжатые потоки данных и анализировать их.
Благодаря всему этому память Тины стала абсолютной, она научилась мыслить многими потоками и довольно быстро, за каких-то три года, превратилась в одного из лучших тактиков-ментатов среди кошек. Но самым трудным оказалось научиться ставить психощиты, ведь идти полным эмпатом в миры ненависти равносильно самоубийству. И не только щиты, влиять на простых людей их тоже учили — «Бешеные Кошки», помимо чисто боевых операций, осуществляли еще и разведывательные, будучи, по сути своей, внешней разведкой ордена. Тина только покачала головой, вспоминая время учебы — дома она и представить себе не могла, что окажется способной одолеть такие трудности, пропустить через себя такие потоки информации.
А потом был выход в первые Поиски. Только тут Тина окончательно осознала, что сделала правильный выбор. Ибо не было счастья и радости выше, чем помочь какому-нибудь несчастному, отчаявшемуся и одинокому человеку, гварду или дракону. Приходилось, конечно, вмешиваться в местные войны, делать многое, что не слишком нравилось. Но она прекрасно понимала, что все это необходимо, если орден хочет сохранить свою силу и свободу.
Вот тогда-то она постепенно и встала рядом с Командором. Непонятно только, почему он сразу выделил ее и поручил именно ей несколько странных и трудных дел. Но поручил. Тина гордо улыбнулась — справилась! Сумела предотвратить войну между драконьими ареалами, хотя все получилось почти случайно, на ниточке висело и едва не сорвалось в последний момент. Именно во время этой операции девушка научилась убивать, убивать отстраненно, убивать профессионально, убивать и платить страшную цену стыда и боли… Пожалуй, правильно, что никому не позволялось уходить на боевые операции чаще раза в три-четыре месяца, да и то потом с каждым вернувшимся долго возились Целители Душ.
Илар ран Дар постепенно становился все ближе и ближе, он поручал ей все больше дел, девушка справлялась, хотя ох как нелегко ей пришлось. Операция шла за операцией, вскоре в любом важном деле ордена участвовала некая Тина Варинх со своими отчаянными девчонками. В остальной галактике ее тоже хорошо знали и после страшной операции на Белтиаре прозвали Кровавой Кошкой. При воспоминании о подлом эксперименте, поставленном властями Белтиара над собственными гражданами, девушка скрипнула зубами. Всех этих несчастных спасти было уже невозможно, но и оставлять в живых тоже нельзя — чудовища, в которых превратились люди, могли легко уничтожить всю жизнь на планете. Вот и пришлось… А сколько всего случилось потом. За каких-то три года она уже дварх-майор. Причем ведь каждое звание давалось за дело, а не за красивые глазки.
Снова вспомнилась одна из последних операций, и девушка вздрогнула — не хотелось бы еще раз попасть в такую жуткую мясорубку. Из всего посланного отряда живыми вернулись только трое. А теперь она еще и взвалила на себя расследование на Мооване. Мастер полностью одобрил ее инициативу: чудовищную торговлю чужой смертью и болью на потеху извращенцам необходимо остановить. Пожалуй, этого новенького, Раса, когда нагуляется по скоплению, можно будет подключить. При его деятельной натуре парню не потребуется много времени, чтобы соскучиться по настоящему делу. А он моованец, да еще и вертелся в той среде, многих знает сам, и многие знают его. И теперь, после уничтожения Томорроя и его шайки, никто даже не подозревает, что он аарн.
Девушка вздохнула и снова переключилась на мысли о Командоре. Если то, что она поняла — правда, то это страшно. Необходимо во всем разобраться, иначе Тина не могла — речь шла о человеке, которого она любила больше жизни, кто был ей нужнее, чем воздух.
Уловив волну чьей-то нежности, девушка послала в ответ эмообраз радости встречи. По потолку, весело пощелкав на ходу жвалами, пронеслась Тра-Лгаа, симпатичная юная арахна, которую на крейсере буквально обожали. Доходило до смешного — командиры десантных отрядов, седые волки, на каждом из которых висело не по одной сотне трупов, едва ли не цапались за право расчесать ей шерстку на спинке. Хотя это было закономерно — одна из лучших Целителей Душ среди аарн, арахна стольких вытаскивала из психошоков после боевых операций, что почти каждый вспоминал ее с благодарностью. Тина не могла не улыбнуться вслед этому милому непосредственному существу.
А потом снова нахмурилась, вернувшись к своим размышлениям. Неужели никому не приходило в голову разобраться в том, что на самом деле происходит с Командором? Или обаяние его личности настолько велико, что никто и не пытался?
— Тина, сестренка, что это ты такая хмурая? — упал на нее чей-то жизнерадостный эмообраз.
Перед девушкой стояла в своем обычном коротком платье Лли Яр, в свое время забравшая ее с родной планеты. Тина взвизгнула и кинулась обниматься — радость от встречи с этой чудесной женщиной оказалась столь большой, что сдерживать себя было бы попросту глупо. Да, такого почти не и случается — наследная дочь герцога целой планеты оказалась «странной» и ушла с орденом, не обратив никакого внимания на проклятия разъяренного отца, собравшегося выгодно выдать ее замуж. Не спросив, конечно, мнения самой дочери. Кроме нее из высших аристократов в ордене можно было припомнить разве что Лиэнни Т'а Моро, дочь великого князя Кэ-Эль-Энах, да Лара даль Далливана, наследного принца с какой-то средневековой планеты, одного из самых великих бардов среди аарн. Впрочем, муж Лиэнни, Дерек, кажется, тоже аристократ в прошлом. Неважно, впрочем.
Лли Яр, единственная из аарн, никогда не носила формы, и Око Бездны красовалось на коротком платье невозможного фасона — она была одним из лучших модельеров обитаемой галактики, и ее платья раскупались богатыми людьми внешнего мира за баснословные деньги. К тому же многие из братьев и сестер ордена любили носить дома одежду работы Лли. Вторым делом этой невероятной женщины был системный анализ, и трудно было найти аналитика лучше. С ней, что ли, посоветоваться? Пожалуй. Тина снова стала серьезной и тихо сказала:
— Лли, меня очень беспокоит Командор…
— Мастер? — встревожено расширились глаза женщины. — А что с ним?
Тина, запинаясь, рассказала о своих подозрениях. Лли внимательно слушала, иногда задавая совершенно неожиданный вопрос, не имеющий, казалось, никакого отношения к обсуждаемому вопросу. Но девушка отвечала, зная парадоксальный способ мышления Лли. Бывшая герцогиня руководствовалась неформальной логикой и выводила логические связи из совершенно не связанных между собой вещей. С точки зрения формальной логики, конечно. Тина все же попыталась объяснить, почему пришла к таким выводам, почему почти уверена, что Командор скрывает какую-то свою боль, но Лли нетерпеливо оборвала девушку взмахом руки. Она довольно долго молчала, потом задумчиво протянула:
— А я все думала, зачем ему эти странные каюты? Похоже, сестренка, ты права…
— Какие каюты?
— На каждом из крейсеров у Мастера есть небольшая замаскированная каюта, стены которой покрыты теуром. Я чисто случайно о них узнала, заинтересовалась странными тенями несуществующих файлов в некоторых из корабельных биокомпов. Влезла, но наследила, наверное. Наутро ничего не было. Нигде.
— Теуром? — изумленно расширились глаза Тины. — Но ведь он же…
— Да-да, теур защищает от эмпатии. Я не стала искать дальше, подумала, что ему просто нужно иногда отдыхать от постоянного напряжения чувств, и никогда не связывала этих кают с его исчезновениями после Посвящения. А связь ведь видна сразу…
— А почему не стала?
— Каждый имеет право на что-то личное, а уж Мастер — тем более. Да и преклонение перед ним, пожалуй, роль сыграло. Посчитала, что не вправе лезть в его личные дела, которые он хочет скрыть от других.
— Где искать такую каюту на «Пути Тьмы»? — спокойно спросила Тина, однако ее глаза сузились, в глубине зрачков загорелся желтоватый огонек.
— Не знаю, — вздохнула Лли. — Давай попробуем Эстарха спросить.
— Нечего меня спрашивать! — раздраженно отозвался с потолка дварх. — Ни хвоста Проклятого я вам не скажу. Не лезьте вы сейчас к Мастеру, ему и так плохо!
— Плохо, говоришь? — нахмурилась Тина. — Знаешь. И молчишь. Зараза ты. Мы же ему помочь хотим!
— Чем вы ему поможете? — в эмообразе бестелесного существа промелькнула досада. — Только заставите еще глубже забиться в свою нору. Я сдуру однажды залез… Больше не хочу, такого кошмара никому не вынести!
— Чего не вынести?! — едва не взвыла от отчаяния Тина. — Значит, ему еще хуже, чем я думала?!
— Эстарх, — вздохнула Лли. — Ты уже проболтался, пойми. Мы ведь с тебя не слезем, пока не заставим рассказать все. Мы любим Мастера, и уж чего-чего, а вреда ему не причиним.
— Он не просто так скрывает, — попытался выкрутиться дварх, поняв, что таки проговорился. — Он имеет право на свои тайны! Он — Мастер!
— Если ему больно, не имеет! — сжала губы бывшая герцогиня. — Мы не сможем спокойно жить, зная, что ему плохо.
— Эстарх, прекрати, — сжала кулаки Тина. — Давай координаты каюты, морда ехидная.
— Передаю в твой голар, — раздраженно буркнул дварх. — Учти, больше я тебе ничего не скажу. Сама посмотри, авось, да поймешь, почему его нельзя трогать. Тогда и поговорим.
Он отключился и на попытку повторного вызова не ответил. Лли долго хмурилась, потом негромко сказала:
— Выясни все, что сможешь, сестренка. Как бы беды не было…
— Почему он не подпускает нас к себе?! — вскрикнула Тина. — Ну, почему?! Мы же его любим!
— А вот именно потому… — грустно улыбнулась бывшая герцогиня. — Слишком привык быть несгибаемым Командором. И слишком боится показать хоть кому-нибудь малейшую слабость.
— Но ведь вместе легче… — растерянно пробормотала девушка. — Легче. Я не могу понять…
— Попробуй, — невесело рассмеялась Лли. — Попробуй поставить себя на его место. Ты захотела бы, чтобы несчастные перепуганные дети, какими все мы были до Посвящения, узнали, что Великий Мастер в чем-то слаб? Чтобы им пришлось утешать и поддерживать его, а не наоборот, как происходит всегда? Вспомни, как он сегодня утром ребенка из отчаяния вытаскивал. Вспомни, как он слышит каждого, кому плохо и тут же бросается на помощь, совершенно забывая о себе.
— Да, ты права… — вздохнула Тина. — Но я все равно должна узнать, что тут и как. Иначе не могу. Я его люблю.
— Мы все его любим, если бы не он — и ордена бы не было…
Тина быстро обняла Лли на прощание и побежала к теуровой каюте — времени терять нельзя, Посвящение вот-вот завершится, а значит, Мастер скоро должен объявиться там. Она искренне надеялась, что научилась хорошо ставить психощиты, и он не сможет ее обнаружить. Ах, все хвосты Проклятого! Не успевает! Тина остановилась на секунду, пытаясь понять, что делать. Ждать следующего Посвящения? Ну, уж нет! Есть выход! Не хочется, конечно, но придется.
Она рванулась к ближайшему порталу, одновременно отдавая своему голару приказ и игнорируя вспыхнувшие сигналы предупреждения. Придется скрутить путь через двенадцатимерность, воспользовавшись сразу четырьмя совмещенными порталами — другого выхода нет. Без постоянного подключения к биокомпу ни один человек не сумел бы сделать подобного — человеческий мозг физически не способен столь быстро рассчитать все вероятности переходов и выбрать из них единственно нужный вариант. Да и не рекомендовались никому подобные переходы, слишком опасно.
Все тело Тины после перехода жгло как огнем, и девушка тихо ругалась сквозь зубы, шипя от боли. Но боль не имела никакого значения. Она успела — и это главное! Только где эта проклятая Благими каютка? Голые стены служебного коридора у кормовых трюмов и больше ничего. Тина в недоумении оглядывалась, пытаясь найти хоть что-нибудь. Нет. Ни хвоста Проклятого тут нет! Неужели так скрыто? Что ж, есть еще одна возможность…
Выудив из голара точные координаты, девушка встала напротив места, где должна была находиться замаскированная дверь, и приложила к стене один из личных ключей Командора, который довольно давно выпросила у него на непредвиденный случай. Ой, мама… Это что же тут такое деется? Контур двери медленно проявлялся на стене перед удивленной Тиной. Да, Мастер постарался скрыть эту каюту от посторонних глаз. Хорошо постарался, от души. Девушка вздохнула, сдвинула появившуюся дверь в сторону и вошла внутрь.
Очень странная каютка… Совсем небольшая, стены непонятного и довольно неприятного сиреневого цвета — самой Тине не доводилось видеть теура, и она не знала, как он должен выглядеть. Но когда девушка вошла, то поняла, что это именно теур. Ее вдруг начисто отсекло от чувств остальных аарн, она снова, впервые за много лет, осталась наедине сама с собой. Это оказалось настолько неожиданным и страшным, что Тина едва не вылетела из каюты с воплем. С большим трудом она пересилила себя и вышла наружу не спеша. И только затем, чтобы вслушаться в происходящее. Да, Посвящение завершено, девушка слышала радость и изумление пробуждающихся новичков. Значит, пора прятаться.
Тина снова зашла в каюту, тщательно закрыла и заперла ключом Мастера дверь. Вот уж не думала, что эмоциональное одиночество так тяжело дастся. Отвыкла… «А ну спокойно! — скомандовала она сама себе. — Ты боевой офицер или тряпка? Делом займись!» Внимательно окинув взглядом каюту, девушка снова приподняла брови. Мало мерзкого сиреневого цвета стен, так еще и мебели почти никакой. Узкая кровать напротив, застеленная мягко шевелящимся биотом. Пара глубоких, удобных кресел, да шкафчик в нише. Хотя стоп, это не шкафчик, это, похоже, пищевой синтезатор.
Тина быстро подошла к нише и сдвинула вбок дверцу. Выходная полость синтезатора оказалась под завязку забита какими-то литровыми колбами странной формы, наполненными прозрачной жидкостью. Девушка недоуменно пожала плечами и открыла одну. Ой, мама, да это же спирт! На кой хвост Проклятого Мастеру сдался спирт? Он что, пьет эту гадость? Никогда Тина не видела Командора, употребляющего что-нибудь крепче коньяка, не пил он такого. Нонсенс… Но тогда зачем здесь такое количество спирта? Литров пятьдесят, никак не меньше. Оставалось только вздохнуть и пожать плечами в недоумении, что Тина и сделала. Она внимательно обследовала небольшой санузел, но там вообще было пусто. И больше в каюте, кроме дверцы мусоросжигателя, не нашлось ничего.
Однако надо искать, куда спрятаться. Тина подошла к кровати и снова удивленно искривила губы. Как будто кто-то специально для нее создал удобное место. За узким ложем виднелась глубокая, но почти незаметная со стороны ниша. Девушка быстро залезла туда, постаравшись не смять биот покрывала. Осмотрелась и удовлетворенно хмыкнула — да, здесь ее обнаружить будет совсем не просто. Но теперь необходимо сделать главное… Тина села в позу лотоса и расслабилась, медленно и уверенно выстраивая односторонний психощит, дающий ей возможность ощущать все вокруг, но не позволяющий ни одной ее эмоции вырваться наружу. Она едва успела — дверь распахнулась, и в каюту буквально влетел Командор.
Тина сжалась в нише и настороженно наблюдала за ним — лицо мага было серым и смертельно усталым. Таким усталым она Мастера, пожалуй, что и не видела… А Командор медленно стащил с себя комбинезон и обнаженным поплелся в ванную. Именно поплелся. Одно это уже сильно настороживало. Его шатало, и он едва ли не падал. Девушка даже помотала головой, избавляясь от наваждения. Всегда полный сил и радости Илар ран Дар шатается и чуть не падает? Да что это с ним?! Да никто же представить себе не мог, что с ним такое вообще может быть! Она внимательно вслушивалась в доносящиеся из ванной звуки, но кроме шума воды ничего не услышала. Уже и терпение заканчивалось, когда Мастер выполз. Тина просто задохнулась, увидев это — он не мог идти, он полз, хрипло и надрывно кашляя. А когда с трудом встал на колени, девушка едва смогла удержаться, чтобы не рвануться к нему — изо рта ее кумира толчками выплескивалась кровь, он хрипел и стонал. Девушке хотелась тут же бежать к Целителям, подымать тревогу, что-то делать, как-то помочь ему.
Но Тина продолжала сидеть и молча смотреть на весь этот ужас, понимая, что все бесполезно — не стал бы Командор прятаться без очень серьезной на то причины. И была намерена, твердо намерена эту проклятую причину выяснить. А Мастер вдруг хрипло, протяжно застонал и рухнул плашмя. И точно так же, как он сам, рухнули его психощиты. Как Тине удалось сдержать вопль боли, она бы никогда не смогла сказать, но сдержала. Только точно так же, как и Илар, скорчилась на полу. Каждый нерв казался раскаленной проволокой, каждую мышцу дергали судороги, в мозгу что-то взрывалось и грохотало. «Это что же, — забилась в голове девушки мысль, — он за каждое наше Посвящение ТАК платит? Благие, да что же вы творите?!»
Илар ворвался в каюту и поспешил запереть за собой дверь. Щиты уже не выдерживали и вот-вот должны были рухнуть. Счастье, что успел, а то дети могли бы что-то почувствовать… Только этого ему и не хватало — праздник им испоганить этой своей болью. Пусть радуются, они должны радоваться, сколько им всем мучиться пришлось. Маг с трудом стащил с себя форму, почти ничего не видя вокруг и едва сдерживаясь, чтобы не выть, как подзаборная шавка.
Странно, но казалось, что в каюте есть еще кто-то. Как будто какая-то тень на грани восприятия не давала ему окончательно отдаться своей боли. Хотя все понятно. И не такие видения в эти моменты бывали. Но все-таки надо проверить, мало ли что… Не дай Создатель, кто из детей узнает о его боли и попытается помочь. Им ведь не объяснить, что без боли не обойтись, что это та плата, которая должна быть уплачена, что не бывает в этом безжалостном мире счастья, за которое кто-нибудь не уплатил бы страшную цену. И платить за них всех — его долг и его дело. Только его одного!
Новый приступ заставил Илара забыть обо всем, он снова едва сдержал вопль. Потом заставил себя доплестись до ванны и забраться под ледяной душ. Именно там его прихватило окончательно. Изо рта Командора потоком хлынула кровь, он надрывно кашлял, выплевывая вместе с кровью куски легочной ткани. Потом с трудом выполз из душа, заставил себя встать на колени, и в этот момент щиты рухнули. Он плашмя упал на пол и забился в судорогах. Странно, но ему с какой-то стати показалось, что рядом еще кто-то закричал от боли. Илар даже заставил себя встать на ноги и осмотреться. Проклятье, даже каюту прощупать сил нет… Да нет, ошибся, никого тут не может быть.
Маг собрал все оставшиеся силы и привычно скатал боль в тугой комок, поместив его в солнечное сплетение. Слава Благим, самое страшное позади, теперь будет постепенно утихать. Он доплелся до синтезатора и залпом выпил целую колбу спирта, совсем не почувствовав вкуса. Испытанное средство помогло, и его начало понемногу отпускать. Но впереди несколько часов ада… Ладно, не впервые, вынесет. Главное сделано — еще несколько сотен детей влились в орден, и теперь они радуются. Легкая улыбка раздвинула губы при воспоминании об их изумлении и упоении чувствами друг друга.
Илар снова едва сдержал стон. Каждый нерв горел болью, дергался, и, казалось, выдирался из тела, каждая мышца жила своей жизнью, свиваясь в клубки и узлы. Он снова с трудом заставил себя встать и, упав несколько раз по дороге, взял еще спирту. Ноги подгибались, мага шатало, но он, несмотря на то, что был один, заставлял себя сдерживать стоны. Нельзя распускать себя! Эту истину Командор всегда знал твердо и всегда старался ей следовать. Добравшись обратно до кресла, рухнул в него и залпом выпил сразу полколбы. Немного легче. Легкие начали восстанавливаться, и это восстановление было как бы не болезненнее всего остального. Да еще и проклятое желание, как всегда в таком случае, не давало покоя. Маг с отвращением покосился на собственную вздыбившуюся плоть и сквозь зубы выругался.
Спирт опять закончился, и Илар в который раз пустился в бесконечный путь к шкафчику, захватив на сей раз сразу несколько колб, чтобы подольше не вставать. Обратная дорога до кресла показалась измученному Мастеру бесконечной, он падал, наверное, раз десять. Но сознания, к сожалению, не терял, такая милость не даровалась ему никогда. Рухнув в кресло, маг долго еще не мог придти себя, кашель продолжал раздирать грудь. Но все же через некоторое время стало легче, и Илар откинулся на спинку кресла. Воспоминания неслышной поступью непрошенно поднялись со дна души, и почти незаметная улыбка скользнула по губам бессмертного. Щелчком пальцев он вызвал голографию Тины и с грустью уставился на нее. Боль продолжала дергать тело, но первые, самые страшные моменты миновали, дальше можно терпеть. Привычно терпеть. Маг снова глотнул спирта и глухо, хрипло рассмеялся.
— Девочка моя хорошая… — прорвались сквозь этот горький смех слова. — Как же тебя хочется порой обнять и никому-никому не отдавать… Нельзя. Права не имею, скот я старый. Терпи, сволочь, это только твоя ноша.
Тина корчилась в нише от его боли, из последних сил заставляя себя молчать. Вот, значит, как ему приходится? Вот что он из-за них всех терпит? Но почему же все так несправедливо?! Почему человек, который дает счастье другим, должен так мучиться?! Неужели иначе невозможно? Она невероятным усилием воли заставила себя отвлечься от боли. Затем, стиснув зубы, стала внимательно наблюдать за Мастером, стараясь не упустить ни одной детали происходящего. Вот он встал и снова поплелся за спиртом. Девушке до дрожи страшно было видеть того, кого она привыкла видеть полным сил и любви к другим, в таком состоянии. Вот Командор повернулся, и в глаза бросилась одна деталь, при виде которой Тина даже икнула от неожиданности. Мастер вовсе не являлся бесполым, как думали аарн. Да она и сама часто грешила подобными мыслями, особенно после того, как он в очередной раз ускользал от попытки сближения. Тина находилась в шоке — Илар был мужчиной, мужчиной в полном смысле этого слова, и сейчас этого мужчину явно снедало желание.
«Значит, ничего, кроме дружбы, тебе не нужно? — набатом загрохотало в голове. — Зачем ты выдумал эту жестокую ложь, Мастер? Да любая из нас до конца жизни была бы счастлива, если бы хоть раз тебе радость дать смогла! Зачем ты с нами так?» А он тем временем добрался до кресла и снова выпил спирта. Вдруг посреди комнаты повис голографический образ. Ее, Тины, образ! Девушка замерла, совсем перестав что-либо понимать. А потом услышала его слова… «Но почему нельзя?! — ей хотелось кричать и плакать от этого страшного слова. — Почему нельзя, Мастер? Почему ты считаешь, что не имеешь права на каплю той радости, которую имеет каждый из нас ежедневно?! Зачем ты так? Почему ты считаешь, что только ты вправе давать счастье другим?! Почему ты отбираешь у этих других право дать немного счастья тебе?!»
Ей так хотелось встать перед ним и выкрикнуть эти вопросы в лицо, но Тина безумными усилиями воли сдерживала себя — ему сейчас и так очень больно. Кем бы она стала, если бы позволила себе усугубить эту боль? Девушка вцепилась себе зубами в руку, прокусив ее до крови, только бы не заорать от отчаяния. Так горько и обидно ей не было за все годы в ордене, ни разу. Почему он не хочет принять любовь от любящих его? Ну, почему?! Нет, это так оставлять нельзя. Тина понимала, что обязана что-то сделать. Знать, что он так мучается и не помочь? Невозможно.
Илар продолжал заливать боль спиртом. А потом вызвал образ Иллинель и поместил его рядом с образом Тины. Создатель, как же они похожи! Хорошо, хоть Тина не знает о том, что можно облегчить ему эту боль. Не то бы она, глупенькая, обязательно настояла на своем. Илар даже вздрогнул при воспоминании о том одном разе, когда он позволил Иллинель соединиться с ним после Посвящения. Какую страшную боль испытала его бедная любимая девочка… Как бы не тот один раз заставил ее так быстро состариться. Она ведь уже так никогда и не пришла в себя полностью. Нельзя было разрешать ей, она бы дольше, возможно, прожила. Нет уж, больше он никому не позволит и никого близко не подпустит. Нельзя! Это его, и только его, мука.
Два почти одинаковых, таких милых лица стояли перед глазами, и Илар тихо улыбался, смотря на них. Он и так позволил себе слишком многое, разрешив этому маленькому чуду, Тине, находиться около себя. Девочка даже не подозревает, каким свежим ветром для него стало само ее присутствие. Воспоминание о Тине пронеслось в голове, и вдруг на секунду показалось, что она где-то рядом и сильно чем-то огорчена. Илар даже оглянулся. Да нет, наваждение, конечно же, он один. И Слава Создателю! Не хватало только ей или кому другому из детей узнать об этом вот кошмаре.
Тина никогда еще не видела Командора со снятыми щитами. Точнее — раньше думала, что видела. А оно вон как, оказывается… Чувства и мысли Мастера захлестывали ее, она расширенными глазами смотрела на голограмму женщины, так похожей на нее саму. Женщины, которая была его подругой, и которую он до сих пор не мог забыть. Благие, да она же умерла тысячу лет назад! А он помнит и любит?! Какая же это была любовь…
Слезы текли по лицу девушки, но она не замечала этого, поглощенная чужими чувствами. Он, значит, уверен, что, позволив любить себя, убьет этим возлюбленную? И потому переносит весь этот ужас в одиночестве? Как же страшно такое вот беспросветное, безнадежное, бесконечное одиночество… Но как одновременно приятно было ощущать его нежность, ему, оказывается, само ее, Тины, присутствие, радость несет. Девушка нахмурилась и раздраженно помотала головой — так разрешил бы себе еще немного радости, каким бы счастьем было отдать ему всю любовь и всю нежность. И сдаваться теперь она не намерена — Илар будет принадлежать ей и она больше не позволит ему так страшно мучиться одному!
Выход должен найтись, и всем вместе его найти куда проще. Мастер зациклился на своей боли и уверен, что по-другому быть не может. Но Тина твердо знала — может! Может и должно быть по-другому! Просто нужно искать выход и верить в возможность его найти. Да и это его «нельзя»… Хорошо, пусть после Посвящения действительно нельзя, но в другое-то время?! Почему не получить немного радости? Нежности? Любви? Чего он боится? Она изо всех сил продолжала вслушиваться в Командора, пытаясь найти разгадку его странного поведения, но ничего не находила. И все-таки Тина знала, уверена была, что выход есть.
Время шло, боль постепенно сходила на нет. Илар не спеша начал заново наращивать щиты. Уже почти утро, дети скоро начнут просыпаться, и он должен быть во всеоружии. Да к тому же, буквально через несколько дней предстоит новый Поиск в Тиуме. При воспоминании об этой закостеневшей в своих глупых законах и обычаях кастовой цивилизации Илар поморщился. Вот уж точно — заставь дурака богу молиться… Сам ведь когда-то это гнусное общество создавал. Но только и представить себе не мог, что из его идей о всеобщей справедливости вырастет такое чудовище. Да и крейсера с новичками из Сееванского Гнезда Гвард должны вскоре прийти. Их тоже нужно посвящать.
Маг вздохнул и внимательно прислушался ко все еще дрожащему от боли телу. Оно постепенно возвращалось к генетической норме, и Командор негромко рассмеялся. Ну вот, еще один кошмар пережил, уплатил свою цену. Сколько еще этих кошмаров будет… Возбуждение тоже спало, и Илар перекрыл в мозгу центры, ответственные за сексуальные желания. Теперь можно не беспокоиться, что вид какой-нибудь девочки вызовет желание, и это глупое желание выдаст его детям. Его дети… При воспоминании о них нежность наполнила душу мага, и так захотелось закрыть их собой от любой беды, какая только может прийти.
Как больно ему было после смерти несчастной Ланы, он никогда бы не смог рассказать словами. А самым страшным наказанием стала набатом бьющая мысль: «Не сумел защитить! Не смог!» От боли остались только отголоски, но лицо все еще слегка подергивалось. Любой аарн при виде нервного тика сразу забеспокоится, а это Илару совсем даже не нужно. Что ж, придется немного подождать, хотя дел — немерено.
Боль почти ушла, и Тина, молча ломая пальцы, наблюдала как постепенно встают на место щиты Илара, и он превращается в того Командора, которого аарн привыкли видеть каждый день и к которому шли с любой своей бедой или проблемой. Шли, твердо зная, что он совершит чудо, и все разрешится само собой. И он совершал эти маленькие чудеса… Вот только теперь она знала, каким Мастер бывает наедине с самим собой, и как же горько было девушке от этого знания. Да, Лли полностью права — он смертельно боится показать малейшую слабость.
В том, что Командор искренне любит их всех, она была уверена, ощутила — эта любовь наполняла его даже в моменты самой страшной боли. Но как все-таки обидно, что он не хочет позволить помочь ему. Неужели не доверяет? Ведь среди аарн есть искуснейшие Целители, неужто кто-нибудь, да не нашел бы хоть какого-то облегчения для него? А больше всего задевал отказ Мастера от нее и любой из ее сестер. Тина ведь так и не нашла причины для его непонятного: «Нельзя!»…
Слава Создателю, все завершилось. Илар позволил себе улыбнуться и окончательно поднял щиты. Сейчас бы поспать немного, но некогда — нужно срочно разобраться в причинах кризиса на Альмире. Как бы они там всю планету не погубили, с этих несчастных дураков станется. Маг быстрым заклинанием убрал следы своего пребывания в каюте, погасил голограммы и вышел.
Тина еще некоторое время сидела в нише, приходя в себя от того, чему стала свидетельницей. Слезы текли по щекам, но девушка не замечала их. «Благие! — шептали пересохшие губы. — Благие! Но почему? За что ему такое? Ну, подскажите хотя бы, что мне делать теперь?!» Увы, Благие, как всегда, не соизволили ответить. Тина понимала, что ей необходимо с кем-нибудь посоветоваться помимо Лли, с кем-то более опытным, и пыталась придумать, с кем именно. Сама она эту страшную беду не разведет, силенок не хватит. Но с кем?
Пожалуй, для начала все-таки стоит поговорить с Лли. Бывшая герцогиня прошла хорошую жизненную школу, и многие вещи понимает куда лучше девочки из дикой деревни. Тина быстро выскочила из каюты, запечатала ее и побежала по коридорам крейсера, лихорадочно наращивая свой щит. Не хватало только вопить о том, что она сейчас чувствует, на весь корабль. Только вот не слишком получалось, слезы продолжали течь из глаз. Вызвав по голару Лли и передав символ исключительной важности встречи, девушка снова пустилась бежать, будучи не в силах сдержать себя — ей срочно нужно было поделиться с кем-нибудь всем, что она узнала. Встречные с удивлением оглядывались на дикое для любого аарн зрелище — взахлеб рыдающую девушку, несущуюся куда-то сломя голову.
Лли ждала подругу у себя в каюте, налив по бокалу бренди, она чувствовала, что девочке это необходимо. Лицо Тины, увиденное на экране голара, выглядело просто страшным. Бедняжку всю трясло, она беспрерывно плакала. Что же такое она увидела? Что могло ее так потрясти? Лли молча сидела и кусала губы, пытаясь понять хоть что-нибудь.
Когда Тина вошла, женщина удивленно приподняла брови — глухой, непробиваемый психощит. Странно. Так закрываются только в мирах пашу или если хотят что-то очень важное скрыть. Она молча показала девушке на кресло, и та буквально рухнула в него. Схватила бокал с бренди и залпом выпила. Брови Лли приподнялись еще выше. Ей еще не приходилось видеть, чтобы кто-нибудь из аарн пребывал в таком душевном раздрае.
— Все значительно хуже, чем я думала, — выдавила из себя Тина, чуть-чуть отдышавшись. — Настолько хуже, что мы представить себе подобного не могли.
Лли молча смотрела на нее, ожидая продолжения.
— Вот, послушай, что он испытывает после каждого Посвящения, потому и прячется.
С этими словами она сняла часть щитов и транслировала отголосок того, что испытывал Командор. Бывшая герцогиня зашипела, сжалась в клубок и принялась отчаянно ругаться сквозь зубы. Все ее тело пронзили волны боли, такой боли не могло быть. Не могло, но она была. Казалось, какие-то огромные руки выжимают ее как половую тряпку. Тина изумленно приоткрыла рот, слушая виртуозную брань благородной дамы — ей никогда и слышать не доводилось столь цветистых оборотов.
— И что, так каждый раз? — спросила немного успокоившаяся Лли.
— Я передала тебе только слабую тень.
— Да уж… — вздрогнула женщина. — Если такое — только тень, какова же тогда полная мера? Не представляю, что с этим делать. Какого Проклятого он к Целителям не обращается?
— Похоже, это плата за что-то, — вздохнула Тина. — А в таком случае, сама знаешь, Целитель не поможет. Только если кто-нибудь добровольно возьмет на себя часть его боли. Так он же не отдаст никому. Сам станет мучиться, корчиться, но ведь не позволит никому из нас…
— Мы найдем выход, — твердо сказала Лли, в ее глазах загорелся гневный огонек. — Нас много, и мы его любим. И не позволим ему вот так загибаться в одиночестве! Эстарх, сволочь бестелесная, ты знал?!
— Знал, — мрачно отозвался с потолка тот. — Каждый дварх знает. Мастер взял с нас слово, что мы будем молчать. Но мне сил не хватало слышать, как он там мучается. Думаешь, я просто так проговорился? Не смеши меня, девочка. Слово я не нарушил, вы сами узнали. Скрывать расположение каюты я не обещал. Попробуйте ему помочь… Может, получится. Ты Тина, кстати, рассказала Лли не все.
— Что еще хорошего утворил наш драгоценный Мастер? — устало спросила женщина.
— Он — мужчина! — выдохнула девушка.
— Естественно, мужчина… — удивилась Лли. — К чему это ты?
— То, что ему не нужна женщина — сказки! — поморщилась Тина. — Я видела его обнаженным, и ему хотелось, у мужчин это хорошо видно. А уж чувствовала я это так, что слов подходящих нет. До сих пор в себя прийти не могу.
— Вот даже как? — прищурилась бывшая герцогиня. — Тогда я совсем ничего не понимаю. Почему он никого к себе не подпускает? На кой ляд мучить себя?
— Ты думаешь, я смогла понять? — вздохнула девушка. — Ага, как же…
После чего рассказала подруге обо всем, что смогла ощутить и считать с мозга Командора, пока он был без щитов. На всякий случай окончательно сняла собственный щит и дала просканировать себя. Бывшая герцогиня вполне могла уловить нюансы, которые сама Тина по неопытности упустила. Лли довольно долго сидела молча, обдумывая услышанное и прочувствованное.
— Все далеко не так просто, как тебе могло показаться, девочка… — мрачно сказала она через некоторое время. — Далеко не так просто.
— Объясни.
— Судя по всему, женщина способна оттянуть на себя часть его боли, если будет с ним именно в этот момент, сразу после Посвящения. Но здесь возникает противоречие — любая из нас почувствует его боль, а он почувствует, что ей больно. В итоге — нарастание боли в геометрической прогрессии вместо облегчения. И эта его любимая, похоже, не выдержала. Она то ли слишком быстро состарилась после этой попытки, то ли что-то еще в том же духе. Мастер до сих пор винит себя в ее гибели. И никому больше не разрешит. И не позволит никому приблизиться, боясь, что его снова уговорят. Возможно, для этого нужна женщина, которая тоже маг, и не слабее его самого. Только где же такую взять? Ведьмы все эгоистки, они только ради собственной власти на что-то пойдут.
— Это я сама поняла, хоть и не так точно, — вздохнула Тина. — Я другого не пойму — почему он не хочет доставить себе радость в другое время? Почему он совсем себя не отпускает? Любой канат в конце концов лопнет, если его все время испытывать на прочность.
— Меня, если откровенно, — очень тихо сказала Лли, уставившись в пол, — давно удивляет, откуда у него столько всего берется, как хватает этого всего на любого из нас. Откуда берется такое количество любви и нежности? Он ведь каждого ими как одеялом накрывает… Я сама стараюсь на каждое приветствие новичков прийти, чтобы хоть краем ощутить это невозможное чувство. Ведь тереться рядом и надоедать ему неудобно…
— Так в том-то и дело! — вскрикнула Тина, прижав кулаки к груди. — В конце концов не хватит! Вот только как ему это доказать? Ему же ничего не докажешь! Он же непробиваемый!
— А вот это, девочка, — засмеялась женщина, — кроме тебя, не сможет сделать никто. Так, как к тебе, он не относится больше ни к кому. Все остальные для него всего лишь его дети.
— Да я сейчас ему и на глаза показываться боюсь… — опустила глаза девушка. — Он же меня тут же…
— Попробуй прямо поговорить с ним, — иронично улыбнулась Лли. — Не получится у тебя с Командором тонких игр и придворных танцев. Не тот человек, его в лоб бить надо. И желательно — кувалдой.
Тина откинулась на спинку кресла и задумалась. Может, и вправду поговорить с Мастером откровенно? Она снова вспоминала увиденное, и сравнивала с этим его обычное поведение. Как ни странно, все сходилось. Командор по-другому и не мог, он всегда был уверен, что у него есть только долг и ничего кроме долга. А что, если воспользоваться этим самым гипертрофированным чувством долга, чтобы немного облегчить ему жизнь? Тина закусила губу и внимательно посмотрела на Лли, обдумывая неожиданно возникшую, странную идею. Но сама она не справится, не владеет эмосферой на столь глубоком уровне. Девушка прикинула к кому обратиться за помощью. Кроме одной кандидатуры ничего в голову не приходило. Только тот, кого любили почти как самого Командора, только тот, кто был лишь немногим слабее Мастера в эмпатии, способен ей помочь. Но самой неловко обращаться по такому интимному вопросу к столь уважаемому в ордене разумному… Хотя Лли ведь на короткой ноге с адмиралом. Она прищурилась, внимательно посмотрела на подругу и сказала:
— Лли, мне нужно с Т’Садом посоветоваться. Есть одна идея.
Брови женщины вопросительно приподнялись.
— Мастер не сможет мне отказать из-за своего чересчур большого чувства долга, — улыбнулась девушка. — А я отдам ему всю нежность, на которую способна. Но без дракона не справиться, Т’Сад должен мне помочь.
— Молодец, девочка! — одобрительно сказал Эстарх с потолка. — Я же знал, что ты обязательно что-нибудь придумаешь!
— Помолчи уж, — скривилась Тина. — Слово он, видишь ли, дал! Дать бы тебе по морде, так морды ведь нет.
— Ну, конечно, во всем и всегда виноват Эстарх… — обиженно проворчал тот и умолк.
Лли укоризненно покачала головой — неугомонный дварх в своем репертуаре, — и внимательно посмотрела на подругу. Она мгновенно поняла идею Тины и легкая улыбка скользнула по ее губам. Девочка далеко пойдет… Естественно, что никому из них не создать таких эмощитов и эмовихрей, какие здесь нужны. Действительно, без Т’Сада не обойтись, только он способен потягаться с Мастером на равных. Она немедленно связалась через голар со вторым флотом и попросила в канал дварх-адмирала. Через несколько минут со стены напротив на девушек взглянул большой черный дракон. Он добродушно улыбнулся сестрам по ордену. Правда, эта улыбка была такова, что человека, не знакомого с драконами, могла ввести в ступор.
— Рад тебя видеть, милая! — пылающий силой эмообраз заполнил собой каюту. — И тебя, сестричка. Ты ведь Тина?
— Здравствуй, брат! — улыбнулась в ответ девушка. — Да, я Тина, «Бешеные Кошки».
— Что-то вы мне обе не нравитесь, — почесал дракон когтем около носа. — Смурные какие-то… Или случилось чего?
Тина только вздохнула, и это не осталось незамеченным старым адмиралом. Он внимательно осмотрел девушку, отметил для себя заплаканные глаза, пустую рюмку из-под бренди на столе и дрожащие руки. Да, тут-таки что-то нехорошее произошло. И с этим нужно разобраться.
— Т’Сад, — негромко сказала Лли, — с Мастером беда. Большая беда. Нужна твоя помощь, ты же его знаешь, он никогда сам ни в чем не признается.
— Давно я уже ждал, что с ним что-то случится… — раздраженно махнул рукой дракон. — Странно, что только сейчас.
— Если бы сейчас, — вздохнула женщина. — Если бы… Как бы не все время это с ним, как бы не с самого начала. Он просто скрывал от всех, как ему трудно и больно. И одиноко.
— Иногда мне очень хочется вломить ему по загривку, — проворчал Т’Сад. — Я уже лет триста ощущаю, что с ним что-то не так. Сколько раз подступиться пытался, хоть что-то понять. Ага, как же, разогнался один дурной старый дракон. И мордой в стенку. Ласковую такую стенку, улыбающуюся! Вам все удалось выяснить?
— По крайней мере, многое. Жду тебя на нашем крейсере в главном зале отдыха.
— Буду через десять минут, — кивнул адмирал и исчез.
— Пошли, сестренка, — обернулась Лли к Тине, и они быстро вышли из каюты.
Как ни странно, но девушки опоздали. В углу зала отдыха расположился в огромном кресле четырехметровый, крупный даже по меркам драконов Т’Сад Говах. Его крылья распластались позади кресла. Дракон что-то прихлебывал из бокала, в котором после некоторой утрамбовки легко поместилась бы любая из девушек. Черно-серебристая форма плотно облегала мускулистое тело, и никто бы не сказал, что адмиралу давно перевалило за пятьсот.
Драконов было немного в ордене, всего несколько сотен тысяч — в среде их народа почти не находилось изгоев, желающих непонятного другим. Да и тех обычно довольно умело перевоспитывали. Но все-таки из каждого Поиска в Драголанде дварх-крейсера увозили сотню-другую юных драконов. Те, кто постарше, уже слишком вливались в общество и окостеневали, забывая о собственной необычности. Не все, конечно, находились изредка и старики, уходящие в орден.
Самым лучшим подарком для Т’Сада оказалась эмосфера ордена. Именно чувство общности и всеобщей поддержки стало тем, чего дракону раньше всегда не хватало. Дварх-адмирал снова вспомнил разумного, обеспечившего им все то, что везде считалось невозможным. Командор… Он сам давно с тревогой присматривался к магу, пытаясь понять как можно отдавать столько сил другим, ничего не получая взамен. Дракон не раз подступался к Мастеру с хитрыми вопросами, но тот легко уходил от любых ловушек, ничем не выдавая себя. И никак не удавалось его поймать, хотя за пятьсот лет в ордене Т'Сад не прекращал попыток понять, чем живет Илар ран Дар, чем руководствуется. И всегда подозревал, что тут что-то не так, неправильно. Что сам Мастер очень и очень несчастен. Адмирал огорченно покачал головой — его подозрения, к сожалению, оправдались. Девочки молодцы, раз сумели хоть что-то выяснить.
— Здравствуй, Т’Сад! — оторвало его от размышлений приветствие, волна дружелюбия и радости встречи теплой водой омыла душу.
Адмирал рассмеялся, поставил бокал на пол и сграбастал обеих девушек в объятия. Потом посадил их себе на колени и послал в ответ нежность. Лли и Тина тоже рассмеялись. Дракона, как всегда, было слишком много во всем. И по силе эмпатии он приближался к самому Командору. Странную картину они представляли собой со стороны — огромный черный дракон, на коленях которого сидели две смеющиеся молодые женщины, цепляющиеся друг за друга и старающиеся не упасть.
— Т’Сад, прикрой нас, — стала серьезной Лли. — Не нужно другим пока знать об этом.
— Ладно, сестренка, — прогудел дварх-адмирал, с некоторым удивлением поглядывая на нее, он давно отвык скрывать что-либо от братьев и сестер по ордену, но все же выстроил психощит, закрывший всех троих. Для него это было куда проще, чем для кого другого.
— Рассказывать долго и глупо, — помрачнела Тина, снова вспомнив случившееся. — Смотри сам.
Она снова сняла щит и сжатым эмообразом ретранслировала дракону все, что увидела и ощутила в каюте Командора. Т’Сад протяжно засвистел и даже стукнул хвостом по полу от изумления. Да уж, ожидал многого, но такого… Значит, Мастер настолько страшно платит за каждого из них? Чему, впрочем, удивляться? Разве в окружающем Аарн безжалостном мире что-нибудь бывает без платы? И не помочь ведь никак… Понятно, что любой аарн с радостью взял бы на себя часть его боли, но Мастер же не отдаст, не позволит никому из них мучиться. Это тоже понятно. И полностью ясно, что решимость Командора не поколебать ничем, за пятьсот лет Т’Сад успел хорошо изучить его. Если уж Мастер что-то решал, сбить его с этого решения было физически невозможно. Но вот то, что он вообще отказывает себе в радости, совсем неладно.
Дракону снова вспомнились слова, сказанные Иларом голограмме Тины, и он выругался в сердцах. Здесь налицо какой-то психологический рецидив, зацикленность. Мастеру бы Целителям Душ показаться, да поди загони его. Обольет тебя морем любви и вывернется, что тот змей из пасти. Но все равно нужно что-то делать, оставаться в стороне дракон не мог — слишком уважал того, кто смог создать невероятное общество любящих друг друга разумных. Он покосился на Тину и задумчиво хмыкнул. Да, девочка единственная, кто сможет проделать в броне Мастера маленькую дырочку, а потом уже можно будет наваливаться всем орденом. Мозг дракона работал в полную силу, он анализировал и отбрасывал десятки вариантов действий, не находя ни одного приемлемого. Разве что…
— Тина, — вспыхнул алым цветом эмообраз адмирала, и девушка подняла взгляд на озабоченную драконью морду. — Только его чувство долга. Но для тебя это будет непросто и очень больно.
Девушка рассмеялась.
— Я так и подумала, Т’Сад, что ты это увидишь, — ответила она. — Надеюсь, сработает…
Тина зажмурилась и открыла дракону все, что чувствовала по отношению к Мастеру, всю нежность и желание эту нежность отдать, да просто — жажду быть рядом и готовность на все. Адмирал ласково улыбнулся ей, и троица заговорщиков принялась обсуждать детали своего плана.
Илар быстро прогонял сквозь мозг огромные массивы информации по ситуации на Альмире и тихо ругался сквозь зубы. Похоже, без вмешательства не обойтись, проклятые фанатики совсем с ума посходили, несколько кварковых бомб взорвали. Взорвали, не понимая, что воздействие этого адского оружия на биосферу необратимо. Очень не хочется туда лезть, но позволять идиотам продолжать их бессмысленную войну тоже нельзя. Опять принцип меньшего зла, будь он трижды проклят! Командор прикинул, кого послать и как спланировать кампанию. Увы, придется в который раз просить Т’Сада с Сином взять это на себя. Была еще Тина со своими кошками, но девочка не так давно вернулась с операции, во время которой потеряла почти весь свой отряд, и отправлять ее в новую кровавую заварушку попросту жестоко. Пусть маленькая в себя придет. И так она самое тяжелое на себя взваливает.
Теплая улыбка при мысли о девушке раздвинула губы Командора. Но долго думать о приятном некогда, и он снова включился в большой биокомп главного биоцентра ордена, поприветствовавший Мастера ехидным подобием ухмылки. Он послал в ответ волну тепла, и биокомп тихо замурлыкал, как обласканный котенок.
— Пройдись по новостям, дружок, — усмехнулся в ответ на эту непосредственность Илар, ведь Герек, как звали биокомп, по психологическому уровню был совсем еще ребенком, только год назад достигнув стадии разумности. — Буду благодарен тебе за все необычное.
— Сделаем! — уверенный эмообраз малыша так и звенел. — Сразу могу сказать, что на Аствэ Ин Раг неладно, совсем неладно. Кертарх с Весиархом согласны с моими выводами. Они сейчас сканируют все доступные инфосети святой иерархии.
— Что именно неладно?
— Поток непонятных убийств с религиозным уклоном. Ощущение, что людей тысячами приносят в жертву, а они радуются этому как высшему счастью.
— При их фанатизме неудивительно, — скривился Илар.
— Ты всегда учил меня работать на интуиции, а не только на логике, — желчно отозвался биокомп. — Так вот — моя интуиция буквально вопит, что там что-то большее, чем фанатизм. И значительно более опасное. Мы с двархами выясним, что сможем, но боюсь без глубинной разведки не обойтись.
Командор скрипнул зубами — опять кого-то из детей на смертельный риск посылать придется. И выбора ведь особого нет — орден может существовать только до тех пор, пока контролирует все происходящее в обитаемой галактике и не допускает появления чего-нибудь смертельно опасного для всех. Сколько раз приходилось громить лаборатории и стирать память ученым, разрабатывающим какое-то жуткое оружие… И еще не раз придется — любители убивать скопом никак не желают успокаиваться.
Илар устало потер виски. Почему-то сегодняшний приступ особо тяжело дался, и он никак не мог придти в себя. Поспать бы, да нельзя — слышал ликующую радость новых аарн, просыпающихся и снова погружающихся в чувства братьев и сестер. Такого слияния всех со всеми, как в первый день, не стало, но чувство огромной теплой руки, поддерживающей каждого, было, и уверенность каждого в том, что его любят, тоже была. Командор не мог не улыбнуться их радости — она, как чистая вода, омывала душу и доказывала, что он не зря живет. И цена за эту радость совсем невелика. Всего лишь его боль? Какая мелочь, он все выдержит ради того, чтобы детям было хорошо, чтобы они могли создавать новое и прекрасное.
Пора идти. Илар зевнул и заставил себя встряхнуться. Радость и любовь других перекатывалась через него, как вода реки через камни, смывая отголоски собственной боли. Он быстрым шагом вышел из информатория и направился к одному из залов отдыха, где собралось больше всего аарн. Они готовились к встрече со своим новым домом — дварх-крейсера приближались к Аарн Сарт. Каких-то два дня, и дети увидят сияющие миры, где нет ненависти и подлости, где их не может быть по определению.
Тина стояла у стены, закрытая щитами, которые сама никогда не сумела бы выстроить, внутри нее все бурлило. Холодок страха шевелился внизу живота, и оставалось только надеяться, что хоть что-нибудь получится. Т’Сад постарался на славу и довел ее чувства до такого накала, что девушка пребывала в каком-то огненном коконе. Боль, радость, обида, нежность — все это смешалось в такой клубок, что она просто не могла дышать. Тине казалось, что она снова в той каютке, что Илар умирает у нее на руках, что она бессильна его спасти — бессильна, потому что он отказывается принять помощь. Руки тряслись, и девушка была рада, что закрыта, что никто не может ее сейчас прочесть.
Она пришла в зал, в котором собралось много новичков, зная, что Мастер обязательно здесь появится, не может он пропустить это сборище. Никак не может. Точно, вот и он, явился, никуда не делся. Командор шел через толпу, мгновенно сбившуюся вокруг него, раздавая направо и налево лучезарные улыбки. Вот только Тина не верила больше его улыбкам. Совсем не верила… Перед глазами снова вставало, как он корчится на полу от адской боли. А Мастер что-то говорил, что-то рассказывал и смеялся. Так заразительно смеялся, что тянуло смеяться вместе с ним. Забыть обо всем и смеяться.
Илар шел сквозь толпу, радуясь вместе с новичками. Дети были так счастливы видеть его, так хотели поделиться своей радостью и любовью, что маг едва не плакал. Это его счастье и никакого иного ему не надо, а все глупые переживания пусть остаются в той проклятой Создателем сиреневой каютке.
Вот смеющийся Рас вместе со своей мамой, а вот тот бедный ребенок. Как приятно видеть это большеглазое чудо, сияющее силой и уверенностью в любви к ней всех окружающих. Ана подбежала к нему, повисла на шее, и Илар закружил девочку в танце. Глаза малышки горели радостью, она буквально купалась в волнах нежности, исходящих от Командора. Он осторожно опустил ее на пол, поцеловал в лоб и пошел дальше.
Немного в стороне стояла смеющаяся Рада. Илар вслушался в нее и сам рассмеялся от радости — девочке больше не нужна боль! Она избавилась от своего мазохизма! Рада ощутила волну доброты от Командора и смущенно улыбнулась ему. В ее душе легко читались покой и глубокая, тихая радость. Надо только попросить кого-нибудь из Целителей Душ посмотреть, не осталось ли каких рецидивов, а то мало ли что. Впрочем, может и не понадобится. Илар чувствовал ее до самых основ и понимал, что у него на глазах рождается великий музыкант. Он слышал прекрасную музыку, уже гремящую в душе Рады.
Илар раздвинул свои чувства еще шире и вдруг натолкнулся на глухую стену, за которой смутно ощущались горечь и боль. Он немедленно рванулся в ту сторону, не понимая, что могло случиться и с кем. Тина… Глаза девушки походили на два озерца боли и она все время утирала слезы. «Да что с тобой, маленькая?! — все внутри Илара перевернулось при виде этого отчаяния его любимой девочки. — Почему тебе так плохо?!» Он подошел и взял ее за руку, рука была совершенно безвольной. Тина молча подняла заплаканные глаза и уткнулась ему в грудь, содрогаясь от рыданий.
Командор взглядом попросил прощения у замолчавших аарн, понявших, что случилось что-то нехорошее. Потом поднял девушку на руки и понес в ближайшую каюту, пытаясь по дороге взломать ее психощит и понять, что с ней произошло. Странно, очень странно, она никогда раньше не умела создавать настолько непробиваемых щитов… Да почти никто не умел, только драконы, пожалуй. Но уж Тина-то драконом никак не была, разве что во время первого задания ей довелось погулять немного в драконьем теле. Неужто успела научиться? Мда, и почерк создания щита знаком до боли… Одним старым черным драконом попахивает и сильно попахивает. Т’Саду за такое обучение хвост оборвать мало! И притом раз десять подряд! Командор занес продолжавшую плакать девушку в каюту и поскорее закрыл за собой дверь.
— Ну что ты, девочка? — ласково погладил он ее по щеке. — Что случилось?
— Что? — подняла голову Тина, губы девушки тряслись. — Ты еще спрашиваешь?!
Илар окончательно перестал что-либо понимать. Он продолжал пытаться вскрыть ее щит, но все попытки ничего не давали, ментальные щупы соскальзывали с этой непроницаемой зеркальной глыбы. А девочка продолжала рыдать. Отчаянно рыдать! Но на что она намекала? Он в чем-то перед ней виноват? Но в чем?! Видимо, последний вопрос он, сам того не заметив, произнес вслух, так как Тина буквально вскинулась:
— В чем?! Да в том, что не даешь другим хоть немного помочь тебе, хоть немного облегчить твою страшную ношу!
Командор в полном недоумении уставился на нее, и Тина хрипло рассмеялась.
— Я была в той каютке, я все видела, Мастер! Видела и чувствовала!
Илару показалось, что его ударили под дых. Вот и случилось самое страшное… Ведь казалось, что он не один, ощущал смутно какую-то неправильность. Не проверил, идиот старый! Мог еще потерпеть, не впервые, знал ведь, что однажды кто-нибудь из детей обязательно попытается выяснить, куда это исчезает их обожаемый Мастер после Посвящений. Успокоился, привык, что обычно все заняты новичками, их невероятным накалом чувств, и забывают обо всем другом. А Тина вот не забыла… И что теперь делать? Допустить повторение случившегося с Иллинель? Ну уж нет, этого никогда не будет! Этой боли никому не вынести, и он не станет убийцей собственных детей. Но девочка… Что с ней делать?
— Пойми, маленькая, — попытался хоть немного успокоить ее Илар, — пойми, это моя плата. Я ведь изменяю неизменимое, а это никому даром не проходит. Не прощается такое никому. И никакие Целители тут не помогут. Ты думаешь, я вначале не пытался хоть как-то облегчить боль? Пытался. Ничего не получилось, только хуже стало.
— Хорошо, я понимаю, что после Посвящения нельзя, — глухо, сквозь слезы, ответила девушка. — Хотя все равно нужно продолжать искать! Но почему ты отказываешься от нашей любви, от нашей нежности, от нашей поддержки в другое время? Я же часть тебя, пойми ты это! Я не могу больше так!
Командор опустил голову. Как же ей объяснить? Не может он позволить себе раскрыться. Не может расслабиться. Да еще и это страшное пророчество… Истинное пророчество. Снова перед глазами встал тот проклятый Создателем пророк. Все остальные его пророчества уже сбылись, а значит, сбудется и это, если только позволить себе… Нет, он не имеет права, он должен терпеть и быть один, если хочет сохранить орден и возможность давать радость самым несчастным!
— Да прими же ты меня! Да прими же ты от меня немного нежности! — уже кричала Тина, слезы ручейками стекали из ее глаз, похожих скорее на два провала боли, чем на глаза человека.
Она разом отбросила свои щиты, и Илар вздрогнул от накативших из души девушки чувств. Такой жажды отдать себя другому полностью он еще не ощущал ни у кого и никогда. И такой горечи от невозможности сделать это… Тина буквально горела, в ее глазах криком кричало отчаяние. Она стояла, вытянувшись в струнку, и Командору показалось, что она сейчас сгорит, рассыпется пеплом. Такого напряжения чувств девочка не вынесет… Не по человеческим силам такое. Илар видел это и не знал, что ему делать. Настолько растерянным Командор бывал разве что в самом начале своей многотысячелетней жизни. Да и то всего один или два раза. Но он уже понял, что если сейчас отвергнет девушку, то это станет прямым убийством, она ведь вполне способна в таком состоянии и Последний Дар активировать. И что тогда? А тогда он предаст все, чем живет и ради чего живет. Но пророчество?! Как с ним быть?
Командор снова посмотрел в наполненные болью и отчаянной надеждой глаза Тины, и вздрогнул. Да плевать на все пророчества! Он должен спасти маленькую сейчас, а о том, как обойти пророчество, еще будет время подумать. Он не имеет права, просто не имеет права оттолкнуть ее… Ведь он доверие детей потеряет. И сможет ли тогда доверять себе сам? Осмелится ли снова повести стремящихся вверх в иные пространства? Илар молча смотрел, как Тина сбросила с себя комбинезон и стала перед ним обнаженной, в ее глазах горело что-то такое, чему маг и названия подобрать не мог. А уж что творилось в ее душе… Нельзя, нельзя оттолкнуть девочку… Ну не убийца же он?
Илар подошел к Тине ближе и тоже разом сбросил все щиты, впервые полностью передавая ей все, что на самом деле чувствовал. Всю свою нежность и любовь к ней, всю радость, которую испытывал при виде этого маленького чуда. Девушка застонала и кинулась к нему в объятия, стараясь прижаться покрепче, влиться в него, стать единым целым. А Илар в первый раз более чем за тысячу лет отпускал сжатые до предела в душе пружины, включал отключенные в мозгу центры и впитывал в себя ее жажду отдать всю себя, впитывал как губка. Как, оказывается, истосковалась его душа по такому… Он легко поднял девушку на руки и понес к ложу, покрывая поцелуями залитое слезами милое лицо.
Ни Илар, ни Тина не знали, что весь крейсер замер, каждый аарн жил в этот момент только их чувствами, никогда еще по коридорам древнего корабля не носилось эмоций такой силы и напряженности. Т’Сад довольно улыбался — все вышло, броню Мастера наконец-то удалось пробить хоть в чем-то. Дракон был потрясен силой их чувств. Да как же Мастер жил так, настолько сжав себя, настолько скрутив свою душу? Откуда брал силы на любовь и нежность, которыми затапливал всех вокруг?
Дварх-адмирал уже озадачил лучших Целителей ордена страшной платой Командора за Посвящения и знал, что те сделают невозможное, в лепешку расшибутся, но найдут способ хоть немного облегчить его мучения. И нельзя допускать, чтобы он оставался один ночами, а то опять накрутит себя демон знает на что. Потому старый адмирал и транслировал происходящее в той каюте на весь крейсер. И знал, что Эстарх поделится всем этим со своими собратьями, а те, конечно, не оставят в неведении экипажи. Впрочем, Командор ничего и не скрывал, дракон никогда не ощущал его настолько открытым. Какая же страшная тоска жила в нем все эти сотни лет… Горькая, безнадежная, безысходная тоска. Т’Сад даже передернулся весь, представив, что сам живет так. И Мастера при том хватало, чтобы делать счастливыми миллионы и миллионы других? Дарить им столько радости?
Дракон снова покачал головой — да над ним же трястись надо, не дай Создатель, что с ним случится. Все только на нем и держится, нет в ордене ни одного мага, даже приближающегося по силе к Командору. Никто больше не сможет провести Посвящение, а без этого все остальное теряет какой-либо смысл. Дракон снова вспомнил окружающий орден мир подлости и ненависти, и нервно взмахнул крыльями. К тому же, будучи адмиралом второго по силе боевого флота в галактике, он знал многое куда лучше прочих и не питал излишних иллюзий.
Могучие дварх-крейсера и боевые станции Защитного Круга очень легко могут остаться совершенно беззащитными, если прекратится подача энергии через гиперканалы. А откуда она приходила, не знал никто — все шло через самого Командора, это он своей Силой контролировал странные, никуда не ведущие каналы, и никто даже представить не мог, из какого места во Вселенной берется такая дикая прорва энергии. Кто и как ее производит? Не может же она возникать сама собой? А Мастер молчал и только улыбался в ответ на вопросы, давая понять, что его объяснения ничего не скажут тому, кто сам не является магом вероятности. Поэтому все, кто мог, запасали энергию впрок на случай сбоев и лихорадочно искали новые источники. Увы, найти таковые пока никому так и не удалось.
Илар лежал рядом с уснувшей Тиной и улыбался. Сколько же сотен лет душа его не знала такого мира и покоя. В какой океан нежности погрузила его душу Тина.
Но он понимал, что за эту радость ему придется заплатить страшную цену. Всего ужаса этой цены он пока даже представить себе не мог. Знал только, что окажется она настолько жуткой, что даже пытаться думать об этом уже больно. Но все это потом… А пока рядом тихо посапывала такая любимая девочка, маленькое чудо. Ему очень хотелось снова прижать Тину к себе, но Илар боялся потревожить ее спокойный сон и просто смотрел на милое лицо. Ни о чем плохом думать не хотелось, и он сам не заметил, как тоже уснул.
Каждый аарн ходил на цыпочках, настолько все боялись потревожить тихую радость их Мастера. Каждый радовался, что и он получил немного тепла — все уже знали, как страшно платит Командор за счастье других. Но никто даже не подозревал, что сделанное в этот день Тиной и Т’Садом стало началом конца. И первый гонг Страшного Суда уже прогремел.
