ГЛАВА 32

— Добрый день, Асмодей. — Ольга приветливо улыбнулась. — Как ваши подопечные?

— Тьфу-тьфу-тьфу. — Я притворно испуганно сплюнул через плечо. — Нормально.

— Скажу вам по секрету, что Магистр остался доволен последней акцией. И, что самое главное, ваше предположение оказалось верным. Никто из наблюдателей Конвента не связал деятельность «наземной группы» с нашим Отделом.

Я молодцевато расправил плечи и гордо улыбнулся. И вспомнил, каких трудов мне стоило уговорить руководство принять участие в судьбе молодых людей. Тогда, после выдворения восвояси спецназовцев, я отправился в Санаторий и попросил аудиенции у Магистра. Именно так, ибо вынужден был умолять о личном одолжении. Связанным к тому же с довольно нестандартной ситуацией.

Поздоровавшись, он хмуро взглянул на меня.

— Докладывайте.

— Согласно приказу присутствовал как наблюдатель.

— И что? Как вы объясните, что двум, смею заметить, совершенно неподготовленным людям пионерского возраста удалось уйти от десятка матерых волков, у которых на счету не одно успешное задержание?

Осознавая всю ответственность момента, я смотрел ему в глаза. Сейчас решалась судьба не только Игоря и его желторотой пассии, но и моя собственная. Прикажи Магистр сообщить о местонахождении юной парочки, и я бы пошел на должностное преступление. Да-да. Несмотря на то что давал присягу. Прекрасно осознавая, что для того, чтобы прекратить мое существование, Магистру достаточно отдать приказ вывести тело из зоны действия установки, я бы выбрал единственно возможный путь. Ибо клятвы, присяги и прочие обещания не идут ни в какое сравнение с инстинктами, заложенными в нас на подсознательном уровне. И те, кто способен поставить под угрозу существование потомства — неважно, по какой причине, — очень скоро исчезают с лица Земли. Перестают существовать как вид. Конечно, в истории есть несколько примеров сильных личностей, но положа руку на сердце признаюсь, что я не из их числа.

— Дело в том… — не зная, как отнесется Магистр к моему сообщению, я немного помедлил, — что у этого дуэта явно выраженные паранормальные способности. Не знаю, как это у них получается, но помимо физических тел они имеют своеобразную эфирную оболочку. В чем-то подобную нашему теперешнему состоянию.

— Повторите, — попросил Магистр.

— Они находятся в, если можно так выразиться, естественной раздвоенности. Кокон в точности повторяет очертания тел, служа своеобразным скафандром. Выступая за физический объем не более чем на сотую долю миллиметра, он тем не менее вполне реален… — Я в нерешительности умолк, но сидящий напротив человек кивком приказал продолжать. — Во всяком случае, я наблюдал такие способности, как умение левитировать и чудовищную быстроту реакции, ни при каких обстоятельствах невозможную у простых смертных.

— Интересно, интересно, — в задумчивости пробормотал Магистр. — И что, чем теперь занимается современная молодежь?

— Полагаю, как и мы в свое время, прожигает жизнь и ниспровергает устои.

Магистр усмехнулся, показывая, что оценил шутку.

— Каковы шансы вербовки и, что самое главное, лояльности вновь прибывших рекрутов к Отделу?

— Учитывая то, что они успели нагрешить и с сегодняшнего дня находятся в бегах, думаю, что высокие. Можно сказать, стопроцентная вероятность успеха.

Магистр улыбнулся:

— Неплохо, неплохо, Асмодей.

— Есть еще одно обстоятельство.

Он благосклонно взглянул, и я продолжил:

— Они свободно проникают в зону действия глушилок. Как вполне нормальные, ведущее только физическое существование люди. А учитывая нечеловеческие рефлексы и умение летать, думаю, что мы сможет извлечь максимальную пользу из привлечения их к делу.

— Что ж, Асмодей. Благодарю за службу. В конце концов, интересы МВД могут иногда идти вразрез с нашими. И отстоять честь мундира долг каждого офицера. — Он сделал отрицательный жест рукой. — Сидите, сидите. В общем, считайте, что с сегодняшнего дня повышены в должности. Под мою личную ответственность в Отделе создается Группа Наземного Реагирования. Старшим назначаетесь вы. Да, и прошу привезти наших уникумов для личного знакомства. Скажем, часикам к семи…

Он встал, давая понять, что аудиенция подошла к концу.

— Слушаюсь. — Я тоже вскочил. — Разрешите выполнять?

— Выполняйте. — Он уже открывал портал, в котором мелькнуло звездное небо. — В семь вечера жду всех троих.

В следующее мгновение я остался в кабинете один и, пройдя сквозь стену в приемную, присел рядом с Ольгой.

— Что-то случилось? — участливо спросила она.

— Скорее, произошло.

— Надеюсь, ничего необратимого? — пошутила она.

— Кто знает, — задумчиво пробормотал я. — Кто знает…

Она показалась мне жительницей другого мира. Стройная и гибкая, Прекрасная и совершенная. Идеальная, как статуэтка, вылепленная искусными руками древнего мастера. Виденье, порожденное сладостными грезами пылкого юношеского соображения. Сон Востока… Изумительно сложенная брюнетка в плотно облегающем современного покроя брючном костюме из тонкой черной шерсти. Фасон брюк позволял угадывать восхитительно длинные ноги, а лаковые туфельки, подчеркивающие маленькие ступни, поражали своим изяществом.

И, дополняя эту фантазию, навеянную сказками Шахерезады, Майя притворно обидчиво оттопыривала нижнюю губку, показывая, что, как истинная женщина, видит огрехи и упущения, недоступные грубому мужскому глазу.

— Вы только посмотрите на эту волшебную ночь, — стараясь поднять ей настроение, проникновенно заговорил я, ибо хорошее расположение духа такого агента много значит в нестандартной ситуации. Если быть лаконичным, чем больше улыбок — тем филиграннее работа. И соответственно меньше трупов потенциального противника. — Луна, похожая на аппетитный кусочек сыра, словно приклеена на темно-синем полночном небе. Мы будто находимся среди декораций, расположенных на театральном заднике.

— Ага. — Майя засмеялась. — И среди статистов. Медлительных, неповоротливых манекенов, озабоченных разной чепухой вроде престижа и потеющих от страха при мысли об угрозе собственной безопасности.

— Будет вам, девочка моя. — Я смотрел на нее с отеческой любовью. Да так оно и было в какой-то мере. Ведь эта молодая женщина — избранница моего внука. Вернее, он ее. — Вот мы с вами сидим здесь, в вестибюле, и ждем прибытия очередной шишки, которой, по мнению Магистра, требуется негласный бодигард. Но это не значит, что мы должны любить эту VIP-персону. Или ненавидеть. Это просто работа, и ничего более.

— Ах, бросьте, Асмодей. — Она снова засмеялась. — Я же не Игорек с его мальчишеским упрямством. И прекрасно понимаю, что свобода — вещь достаточно относительная.

— Зачем же тогда дуетесь?

— На всякий случай. Кстати, Асмодей, а как вы воспринимаете свою невольную зависимость от Отдела?

— Ну, во-первых, большую часть жизни я провел в армии. И должен вам сказать, что чувствовал себя не так уж плохо. А во-вторых… Свободу всяк понимает по-своему, — в задумчивости произнес я. — Каждый, кто обладает хоть толикой разума, вкладывает в это понятие собственное значение. Но, на мой взгляд, свобода — это всего лишь совпадение того, что есть, с тем, что должно быть. Если вы не просто коптите небо, но живете так, как нужно, вы в прямом смысле слова ни от чего не зависите и ни в чем не нуждаетесь. То есть в этом смысле вы свободны. Догматики говорят о свободе как об осознанной необходимости, но, на мой взгляд, понимается это довольно искаженно и зачастую из рук вон плохо. Получается, что я нахожусь в рабской зависимости от объективной реальности и действую против своей воли, только сознавая подневольность. И только в этом заключается свобода. Мне же, молодая леди, хочется высказать совсем другую точку зрения. Та надобность, которой я подчинен, не есть внешнее насилие. И, когда повинуюсь, я вовсе не чувствую себя рабом. Наоборот, эта непредубежденная необходимость и есть мое естественное внутреннее побуждение. Если вы хотите, чтобы ваш труд был осмысленным, нужно, чтобы движущими причинами являлись не какие-то внешние приказы — это было бы рабство. И не достижение узкоэгоистических целей — это просто каприз. Но и не какая-то чуждая и идущая извне нужда. Всякое деяние осмысленно и свободно лишь тогда, когда оно понимается, с одной стороны, как стремление к общечеловеческой свободе, а с другой — как моя собственная, чисто личная потребность.

— Действительно, — Майя кивнула, — я в это понятие вкладываю немного иной смысл.

К ресторану подъехало несколько черных лимузинов, и вестибюль быстро наполнили мальчики в строгих костюмах и с характерным разворотом плеч. Видимо, их предупредили насчет Майи, так как, скользнув по девушке взглядом, они молча проследовали в зал. Я невольно улыбнулся. Ведь захоти эта хрупкая с виду молодая женщина, и никакие предосторожности не смогли бы уберечь их подопечного от неминуемой смерти. Ни тщательная проверка помещений. Ни внушительных размеров пистолеты, висящие в кобурах под мышками. Они бы попросту не сумели их достать. Не успели бы.

И это просто счастье, что многое из того, что пишут про таких, как эта девочка, оказалось ложью. В конце концов, магия как наука, занимающаяся паранормальными явлениями, существовала с древнейших времен. И если бы в Средние века на любого обладающего минимальными сверхъестественными способностями не начались гонения, кто знает, как выглядел бы сейчас наш мир. Ведь физически уничтожив сотни тысяч людей, большинство из которых были женщины, Европа лишила себя поистине уникального генофонда… Хотя… Я вполне могу понять нормальных, изо всех сил борющихся за место под солнцем. Ведь пойди история по другому руслу, и такие, как Майя с Игорем, безусловно, составили бы элиту, а тем, у кого по каким бы то ни было причинам не обнаружилось дара, пришлось бы довольствоваться вторыми и третьими ролями.

Распространяя заведомо ложные слухи о «черных мессах» и человеческих жертвоприношениях, Инквизиция объявила всех непохожих прислужниками сатаны и за несколько столетий добилась того, что любой «ненормальный» стал восприниматься однозначно негативно. Такая массовая манипуляция сознанием привела к страшным, уродливым формам.

История магии насчитывает множество различных светлых и темных пятен. В Древнем Риме и Греции, в Индии и Китае, в Иудее и Вавилоне ее ценили, к ней относились с уважением, считая одной из самых древних наук. После того как в Средние века магию объявили лженаукой и целенаправленно стали распускать слухи о безумной жестокости и ненависти колдунов ко всему живому, появились отдельные параноидальные личности, которые поверили лжи инквизиторов и в самом деле принялись приносить кровавые жертвы сатане. Несчастные безумцы искренне считали, что это и есть истинное предназначение магии, ее настоящий смысл.

Так, в замке Тиффож, принадлежащем маршалу Франции Жиллю де Лавалю, были обнаружены останки более двухсот мальчиков. Детей замучили и расчленили. Несколько десятков мальчишек этот изувер просто сжег в своей алхимической лаборатории. А в сен-жерменском саду ювелирши Катрин Монвуазен было найдено две с половиной тысячи(!) закопанных детских трупов.

Прием проходил довольно спокойно. Никем не замеченный, я время от времени облетал зал по периметру. Майя, единственная из всех присутствующих прекрасно различающая мои контуры, сопровождала меня взглядом и кивком головы давала понять, что всё в порядке. А я то и дело мысленно возвращался к Игорю, отправившемуся сопровождать энтузиаста, который случайно наткнулся на кое-какие факты и тем самым поставил свою жизнь под угрозу.

Выкроив минутку, я еще несколько раз посетил таинственное место в Атлантике и, понаблюдав за деловитой суетой, всё же решился высказать сомнения Магистру. И был несказанно удивлен тем, что он в общих чертах в курсе того, что мы не одиноки во Вселенной. Не вдаваясь в подробности, он просто посоветовал не вникать глубоко, поскольку «есть вещи, которые нам не вполне подвластны». Да, присутствие имеет место. И мы должны быть благодарны, что незваные гости не прошлись по планете подобно тому, как несколько веков назад Кортес или Писарро по Центральной и Южной Америке.

— Ведь, согласитесь, — сказал он, — имея такие громадные возможности и располагая столь совершенной технологией, человечество вполне можно было не принимать в расчет. По крайней мере, каких-то сто-двести лет назад. Но, просчитав все варианты, нам предоставили право идти собственным путем, беря лишь то, что в ближайшие тысячелетия не понадобится. И, смею заметить, давая взамен кое-какие — по их меркам устаревшие — технологии.

Чувствовать себя в роли туземца, которому в обмен на природные ресурсы дарят стеклянные бусы, было унизительно. И вдвойне обидно оттого, что Магистр был прав.

— Выходит, такие энтузиасты, как Олег Искрин…

— Только мутят воду. Будоражат общественное сознание и нагоняют истерию. Ведь, положа руку на сердце, вы только что почувствовали себя уязвленным, не так ли?

Я смущенно кивнул.

— А теперь представьте, что это стало всеобщим достоянием… Не думаю, что они уйдут добровольно. Попытка же решить проблему силовыми методами вряд ли приведет к чему-то хорошему. Помните казус, допущенный Никитой Сергеевичем во время визита в США?

— Нет. — Я и в самом деле был не в курсе.

— Мало кому известна история с радиоэлектронной разведкой… К началу шестидесятых годов КГБ добился неплохих результатов в дешифровке американских кодов. Радиоразведка и агентура получили возможность добывать массу материала, который в России тут же дешифровывали. Именно благодаря этой работе в Москве в период Карибского кризиса своевременно стало известно: США, не колеблясь, начнут военные действия, если СССР не пойдет на компромисс и не уберет ракеты с Кубы, но в обмен на вывод ракет готовы гарантировать территориальную целостность Кубы. Именно из вовремя прочитанной американской шифропереписки в Москве узнали об истинных целях полетов самолетов-шпионов У-2 над СССР и о возможных действиях США в случае возникновения в связи с этими полетами конфликтной ситуации. И этим далеко не ограничиваются полученные нами выгоды…

Однако Хрущев во время поездки в США — когда колотил в ООН ботинком по трибуне — вновь повел себя как последний идиот. Сначала он в беседе с представителем США в ООН Лоджем совершенно по-детски похвастался, что знаком с конфиденциальными посланиями президента Эйзенхауэра государственным деятелям других стран. Потом стал похваляться директору ЦРУ Даллесу, что его, Даллеса, агенты передают свои шифры КГБ, который с помощью этого дезинформирует ЦРУ и вымогает у него деньги. И в шутку предложил, чтобы, коли уж создалась такая ситуация, спецслужбы СССР и США объединились — всё равно КГБ знает все секреты ЦРУ.

Американские профессионалы мысленно схватились за головы, моментально осознав: русские читают шифропереписку! В сжатые сроки Агентство национальной безопасности США заменило практически все свои шифросистемы. Колоссальная работа советской разведки пошла насмарку, всё, решительно всё пришлось начинать сначала.

— Я понял вас, Магистр, — подтвердил я согласие с его доводами. — Так, выходит, Искрину угрожает опасность физического устранения?

— Не всё так просто.

Руководитель Отдела устало потер виски, и я поразился человечности этого жеста. Удивительно, но, имея возможность принимать в «волновом виде» практически любой облик, мы по-прежнему предпочитаем выглядеть как обыкновенные люди. Зачастую сохраняя собственные черты.

— Как и всякая цивилизация, те, кто, если можно так выразиться, торгуют с нами, имеют… врагов. Насколько я в курсе, для противостоящей стороны наш мир не представляет совершенно никакого интереса. Но подобно тому, как фашистская Германия проводила диверсионные акты в английских колониях и помогала Японии, так и эти… разумные, норовят напакостить лишь из «любви к искусству». Неизменно слабее в экономическом отношении, они тем не менее обладают некоторым военным могуществом, собственной службой шпионажа и появляющимися время от времени диверсионными группами. И именно эти пришельцы, боясь разоблачения, стремятся физически уничтожить любого, кто стал свидетелем даже незначительных фактов их деятельности. Или же подобно Олегу, просто выстроив логическую цепочку, подобрался близко к истине.

— Не верю. — Я чуть было не хлопнул ладонью по столу. — Если, по вашим словам, одна из сторон обладает гораздо большим потенциалом, то не могу понять, почему они не могут справиться с горсткой террористов?

— Воюет же Америка с Ираком уже десяток лет. А до этого мы десять лет не вылезали из Афганистана. А ведь экономические возможности этих отсталых стран не идут ни в какое сравнение с мощью обеих сверхдержав.