Глава двадцать третья
Шипящая жижа. Все, что осталось от Лизара и его противника. Все, что осталось от одного из лучших нечистых магов в Равалоне и носителя умной энергии, о которых Фа услышала в первый раз, очутившись в Подземелье.
Черные высохшие деревья с железными листьями. Синий гравий под ногами. Кромлехи, небольшие: составляющие их камни едва достигали колен. Неподалеку булькает расплавленным свинцом озеро. Место, где пришлось сражаться с носителями умной энергии, походило на адское посмертие — если бы не титаническая зеркальная сфера, в которую, пробив дыру, вошел Магистр Ракура, а следом за ним Магистр ар-Тагифаль.
С тех пор как они оказались в Аномалии, сфера отражала весь инфернальный пейзаж вокруг, за исключением смертных и убога. Не отображала сфера и носителей умной энергии. Лишь используемая магия воспроизвелась на зеркальной поверхности. А теперь в ней еще отражалась и шипящая жижа, где копошились издыхающие десятиногие жучки. Все, что осталось от Лизара и его противника.
Да будь проклято это Подземелье и все эти убоги, втянувшие ее, Джетуша, Лизара и Райхгера в свои игры за власть!
Смерть товарища разозлила Фа. Злость неожиданно придала сил, тех сил, которых не хватало для решительной атаки.
Безгранична мощь умной энергии, но ограничены ее носители. Носителя можно уничтожить, обойдя его способности. Райхгер просто-напросто овладел сознанием врага, поглотившего его тело. Джетуш и его ученик убили носителей, обрушив на них ураганы невероятной Силы. И Лизар — он уничтожил врага, обманом заставив прибегнуть к самоубийственному заклинанию.
Если бы не Инфекция, отбирающая у Бессмертных их Силу, убоги легко справились бы с врагами. Даже Глюкцифен, не испугайся он за свою бессмертную жизнь, мог попытаться проявленной аурой задавить Гулу. Скорее всего фиолетововолосую давление декарина Глюкцифена не удержало бы надолго, но зато Фа смогла бы ударить всей своей Силой.
Умная энергия превосходит свое выражение, привычную смертным магию, что означает, что она может отменять законы волшебства. Например, делать Онтологический Эфир уязвимым, или, по-другому, отменять свойства Онтоса, делающие его Онтосом. Отменять свойства, делающие магию магией. В бою Джетуша с носителем свойства отменялись в пределах поставленного Ацедием куба. В битве с Ирой та искажала магию прикосновением окутывающего руки поля, воплощающего принципы умной энергии. Похожее поле было и у противника Лизара, с точностью до мельчайшего чара позволявшего продублировать магию оппонента, что в принципе невозможно даже для Архимагов, потому что создание заклинания всегда зависит от личности создающего, от его жизненного опыта и стиля формулировки.
Фа уже знала, как действует умная энергия в носителе, именуемом Гулой. В ее случае умная энергия сосредоточилась не во всем теле, а лишь на отдельном участке, однако концентрация позволяла воздействовать даже на Онтологический Эфир, чего остальные скорее всего не могли. Будь это им под силу, никакой бы Инфекции не понадобилось. Носители устроили бы такую гекатомбу среди Разрушителей, что уже не одна, а десяток Великих Жертв созревали бы в Подземелье.
«Умный язык» (так Фа решила называть способность Гулы) искажал и отменял эфирные закономерности лишь там, где касался их. Коснулся Онтологического Эфира убога и исказил его. Да и то не весь, иначе Глюкцифен потерял бы Функцию и не смог сбежать. Лишь часть. Значит, она не должна позволить «умному языку» прикоснуться к ней. А для этого нужно сделать нечто подобное тому, что творит умная энергия.
Исказить магию. Извратить магическое пространство на пути «умного языка» так, чтобы он не попал в цель. Пусть отменяет эфирные закономерности, но не те, что нужно.
Фа просто-напросто начала выплескивать Силу из гомеомерий в пространство между собой и Гулой. Хаос и Порядок располагались в изгибах магического континуума, Тьма и Свет спорили, кому достанутся лучшие места, пока Тень и Сумрак устраивались в складках, Стихии закручивали зигзаги, не в силах стоять на одном месте. Гомеомерии выплескивали Силу и складывались в заклинания: бытовые и праздничные, военные и боевые, лечебные и строительные, общестихийные и специфически-изначальные, и многие другие магоформы, сыплющиеся на «умный язык» Гулы и сбивающие его с пути.
Сырая магия многое позволяет, но и многое требует взамен. Например, возможность иметь детей, как в случае Фа. Или память, как в случае ее наставницы Ли. Или тело, как в случае ее коллеги Ци. Или душу, но не как убоги, а поглощая энергему за энергемой, ничего не оставляя на перерождение…
Фа направилась к Гуле. Пульсар только что оторвал фиолетововолосой мизинец на левой руке, а это значило, что пора бить в полную Силу. Вложить всю мощь гомеомерий в один удар и прикончить врага. Вложить всю Силу, — тем самым открывшись для ответного удара, но рисковать придется, «умный язык» бьет все ближе и ближе. Фа предвидела, что умная энергия подстроится под сырую магию, и гомеомериям в один не особо счастливый для нее момент не удастся изменить структуру магического пространства настолько, чтобы Гула промахнулась.
А теперь еще и на помощь Лизара нельзя рассчитывать…
От злости Фа снова перекосило, и она чуть не потеряла контроль над связкой гомеомерий, через которые лилась Сила Изначальных.
«Умный язык» слизнул гравий в метрах пяти от Истребительницы Драконов. В ответ молния подпалила волосы Гуле. Развесистый перун сопровождали Вихревой Клинок и огне-шар, но возвращавшийся после выпада «умный язык» успел поглотить их, упустив лишь молнию. Стремительно теряя роскошную гриву, Гула заревела, хлопая руками по голове и обжигаясь.
Хватит ждать. Пора. Все или ничего.
Гомеомерии существуют на тонкой грани между да и нет, быть и не быть, яви и нави. Виртуальное существование, заявляют высоколобые умники Школы Магии, исписав тысячи листов бумаги теоретическими выкладками. Чародеи, владеющие сырой магией, не оставляют о ней упоминаний. Не потому, что Божественным Императором приказано Канцелярии Исправления скрывать все, что известно о гомеомериях. Причина в другом. Они просто не понимают, что делают. Соединить несоединимые Хаос и Порядок? Без проблем. Совокупить извечных антагонистов Свет и Тьму? Легче легкого. Связать из Воды и Огня такое полотно, где они не потеряют своей уникальности, но еще и усилят друг друга истечениями? Беремся не глядя. Но объяснить? Пояснить, что сделал? Самому понять? Нет. Не получится. Сырая магия позволяла творить все, на что способна магия, не позволяя лишь постигать, как она это делает.
Научить другого волшебника сырой магии невозможно. Лишь сделать. Именно — сделать. Долгие, растянувшиеся на месяцы ритуалы. Многочасовые моления и экстатические взывания к богам. Запретная в Восточном Равалоне, но практикующаяся в Западном магия крови, формулы которой непонятны, а большинство к тому же утеряно. Вливание эликсиров и втирание мазей, созданных алхимией. Прозрения миров Суперсимметрии, где странствуют Номады Порядка, и миров Диссипации, где буйствуют Монады Хаоса. Расщепление тонкого тела на слои и перестройка ауры…
Из тысячи кандидатов, способных стать чародеями сырой магии, в живых остается лишь один. Это ничего. В Преднебесной всегда хватало подданных. Но оставшийся в живых получает огромную Силу.
Не понимая и, стоит признать, временами страшась этой Силы.
Особенно ночами, долгими зимними ночами, когда кажется, что с тобой пытается кто-то заговорить, а ты пытаешься ответить, но тебя не слышат и продолжают настойчиво просить об ответе, умолять, взывать, и ты уже готова на все, лишь бы тебя услышали, но просящий умолкает, и ты не знаешь, когда ждать его следующего визита — через день, месяц, год, десятилетие…
Все или ничего.
Сверкая идеально прямыми гранями, вокруг Гулы весенним разнотравьем потянулись зеленоватые клинки кристаллических громад. В изумрудной глубине мельтешили тени, угрожающе вспыхивали и гасли багровые огоньки. Порядок методично окружал мишень математически выверенной структурой декаграммы, и даже поглотивший несколько кристаллов «умный язык» не помешал завершить Фигуру: Изначальный проклюнулся из серого гравия новыми изумрудами, быстро заменившими исчезнувшие.
Антрацитово-черное облако надувшейся лягушкой вспухло над Гулой, растянулось покрывалом, словно заботливая мать укрывала ребенка. В аспидных клубах прокатились раскаты иномирового грома, иномирового всем мирам Становления и Порядка. Хаосу было плевать на правила, он воплощался рваными бросками Силы, не обращая внимания на проделанные «умным языком» прорехи, затянуть которые ему было еще проще, чем Порядку вырастить новые формы воплощения. Изначальный никогда не щадил ни себя, ни подвластных его воле существ, ни присягнувших в верности слуг.
Зеленые кристаллы Порядка и черное облако Хаоса потянулись к Гуле, отчаянно полосующей «умным языком» окружающие ее Силы, словно Лесной эльф, атакующий боевой лозой роланских легионеров во время осады Дирендагатана. Потянулись, едва коснулись — и исчезли.
Вместе с ними поспешили исчезнуть из рук Фа кристаллы и черные огоньки.
Гула недоуменно огляделась, радостно засмеялась.
— Глупая невкусная! — закричала она. — Глупая, глупая, глупая!
Дразнится. Думает, что магия Фа дала сбой. Пускай думает.
Темная сфера взбухла справа от носительницы умной энергии; слева поспешно возникла и разрослась светлая сфера, словно желая не только отстать от первой, но и обогнать ее. Миг — и фиолетововолосая оказалась заключена в союз темного и светлого, объединившихся в одну черно-белую сферу. По округлым бокам пробежали серые полосы Тени и Сумерек. Сила Начал крутанула сферу, ускоряя ее ход, Тьма и Свет слились, словно Инь и Ян, порождающие десять тысяч вещей.
Слились — и исчезли.
И тени под ногами Фа, задрожав, словно тульпы, попавшие под действие орба, вернулись к естественному положению, протянувшись одной-единственной тенью.
Если Гула сейчас ударит…
«Умный язык» взбил гравий рядом с Фа, синие камешки взвились, осыпав Истребительницу Драконов. Она пошатнулась от неожиданности, возвращаясь, «умный язык» сумел задеть ее. Правую кисть словно лизнул Яшмовый Господин — и кисти не стало.
— Дура, дура, дура, невкусная дура! — веселилась фиолетововолосая, радостно наблюдая, как перекосило Фа. Поспешно накладывая обезболивающие заклинания и заклятия, останавливающие кровь, Истребительница Драконов чуть не упустила последнюю связку гомеомерий. Убогова Гула отреагировала быстрее, чем она ожидала. А ведь большая часть гомеомерий уже была задействована ею в готовящемся к завершению заклинании. Неужели ее бой закончится, как и поединок Лизара, смертью обоих противников?
Присвистнул ветер, словно поздний гуляка вслед спешащей домой девице; жаром гномьей домны, где закаляется подгорная сталь, дохнуло пламя; вода растеклась по пространству, точно капли дождя по стеклу; каменные пальцы поползли из синего гравия. Покоряясь воле Фа, Стихии выполняли свою работу, довершая сложное заклинание, выстраивающееся вокруг Гулы. Воздух, Огонь, Вода и Земля оставили Истребительницу Драконов, устремившись к фиолетововолосой.
А вот если Гула сейчас ударит…
Целый пласт гравия перед Фа просто растворился, она отшатнулась, теряя равновесие, с ужасом представляя, как сейчас лишится части тела, как вообще лишится жизни, и в Великий Беспредел, называемый в Западном Равалоне Тартарарамом, рухнет тщательно выстроенное ею заклинание…
Светло-серебристый блеск — словно декариновую ауру Разрушителя натерли воском.
И разросшийся до размеров слона веер — Веер Хаоса, созданный восточными убогами, но воплощенный в мире продавшими им душу магами во избежание нарушения Договора между Небесным Градом и Нижними Реальностями. Артефакт, позволяющий смертному использовать концентрированную энергию Разрушения, ликвидируя связи и логику взаимодействия между элементами системы, любой системы: материальной, магической, духовной. Личная плата Фа за службу Аваддану. Ценная плата, потому что, даже имея в распоряжении всю возможную магию смертных, магу не овладеть Мощью Бессмертных. Изначальные, Начала и Стихии толпятся в гомеомериях, но высвобождают лишь те магические энергии, которые по плечу смертному.
Первый веер был уничтожен в коридоре, где маги столкнулись с Гриссом Шульфицем, второй… Второй уничтожался сейчас. Словно верный рыцарь, бесстрашно защищающий хозяина от нападения безумных гноллов, Веер Хаоса прикрыл Фа. И погибал, как тот же рыцарь, окруженный превосходящими силами псоглавцев. Варрунидей, отдавая артефакты, предупредил, что магические опахала обладают зачатками разума, потому что иначе как через привязанность к владельцу связь с Веерами не установить.
Фа могла быть довольна собой. Веера привязались к ней. И — погибли. Раскрывшись перед Истребительницей Драконов, заслонив магичку, Веер Хаоса обрушил всю имеющуюся Силу Разрушения на «умный язык» Гулы. Веер не мог ни уничтожить его, ни остановить, но, внимательно следя за действиями хозяйки, попытался отклонить неодолимую для него мощь. Слегка, немного, чуть-чуть — но отклонить.
Секунда, растянувшаяся на века, покрытые серебряной пылью, сменилась следующей секундой.
Веер оплыл расплавленным металлом, декариновый удар, брошенный навстречу выпаду Гулы, сгинул в ненасытном потоке умной энергии. Умной энергии, которая не коснулась Фа, а снесла дерево в десяти метрах от нее. Падая на гравий, железные листья возмущенно зазвенели.
Волшебница не теряла драгоценных мгновений, подаренных Веером. Последний, завершающий штрих — пассы, складывающиеся в Жест. Сила покинула Локусы Души, без остатка вливаясь в заготовленное заклинание.
По губам скользнула горькая усмешка. Личная плата не покинула пределов Подземелья, и теперь ей в ближайшем времени точно не достичь более высокой должности в Коллегии. Но зато она жива. Жива — и заставит фиолетововолосую расплатиться сполна!
Гула смеялась, радуясь своим удачам. Молнии и огнешары больше не спешили ударить ее, не сковывал руки ужасный холод, ноги не погружались в зыбучий песок. А глупая невкусная лишилась кисти и подарка Разрушителей. Отчего бы не порадоваться?!
Смех оборвался — разорвав кожу, на плечах выросли кристаллы, ярко-зеленые и светящиеся изнутри, словно трава Радости в Лесах карлу. Радость сменил испуг — пальцы начали извиваться змеями, вытягиваться и падать черными каплями на синий гравий. Гула закричала — черно-белая колючая цепь, появляясь из подмышек, засновала по туловищу, разрезая плоть и кости. Хлынувшая кровь неожиданно обернулась языками пламени, жадно лизнувшими фиолетововолосую. Окаменевшие ноги трещали, словно стены замка, на которые обрушились катапультные ядра. Глаза вытекли из глазниц зеленоватой, как волосы русалки, жижей. Кожа, избежавшая воздействия предыдущих Сил, начала отпадать и дробиться, закручиваясь во все более быстрый вихрь, оторвавший Гуле руки и голову.
«Умный язык» не спас носительницу умной энергии. Гомеомерии, чье виртуальное существование помогло элементам незаметно проникнуть в тело Гулы и внутри него создать связки, извергающие из себя Изначальных, Начала и Стихии, пронзили фиолетововолосую Силой, словно прямые клинки Светлых эльфов — пиратов, посмевших зайти в Сияющие моря.
Фа слабо улыбнулась, глядя на блестящий черный монолит, оставшийся от разгула эфирной мощи. По сути монолит являл собой сгусток Силы, чистой Силы, второй после гомеомерий формы Эфира, где не бесконечность волшебных преобразований выходит на первое место, а четко выверенный ритм магических энергий и пульсация колдовских полей.
Фа знала, что в этом сгустке Гула сгинула бесследно, как Райхгер в Красоте Хаоса.
И…
И что ей теперь делать? Лизар мертв, как мертвы Джетуш и Райхгер, Глюкцифен удрал, а Истребительница Драконов стоит перед Меоном, таинственным Меоном, опасным даже для Бессмертных. И теряется в догадках, какими будут ее следующие действия.
Последовать за Магистрами? Кто знает, может, студенты Школы Магии уже сгинули в зеркальной сфере. Идти к поблескивающему декарином горизонту, чтобы покинуть Аномалию? Барьеры на границе Аномалии и Подземелья могут оказаться для нее непреодолимыми. Дожидаться возвращения Глюкцифена или хотя бы появления поисковой группы Архистратига, обеспокоенного, что Максвеллиус так и не перенес магов куда требовалось? Кто его знает, чем закончилось творившееся в Цитадели, да и находиться здесь, рядом с Меоном, когда с минуты на минуту может вернуться чубастый Супербий с господином, щедро одаряющим умной энергией своих слуг, довольно глупо.
Однако Магистр Ракура обладает неким артефактом, могучим магическим оружием, разрезавшим Меон, как рог единорога мифриловую броню. Исходя из этого, ученики Джебтуша не только могли выжить в зеркальной сфере, но и добраться до нужной неведомым устроителям Великой Жертвы вещи: магическому объекту, живому существу, созданной, может, самим Тварцом креатуры.
Главным доводом при принятии решения оказалась мысль, что Магистры выжили. Фа быстро направилась к зеркальной сфере.
Огромная шестикрылая тень накрыла Истребительницу Драконов. Следом за тенью спешил океан — океан декарина, схожий с тем, который бушевал при столкновении Грисса Шульфица и Варрунидея Асирота.
Серебро придвинулось лихим приливом, который любят устраивать в портовых городах молодые водные маги, оседлав верхушки волн и споря, кто удержится дольше, не поддастся недовольному выходками обнаглевших смертных морю.
Фа, полностью выложившаяся в заклинание, убившее Гулу, могла поставить лишь простенькую Защиту, которую и деревенский колдун развеял бы не вспотев. А против серебра, что течет в жилах убогов, такая Защита и защитой-то называться не смеет…
И последнее, что еще успела увидеть Истребительница Драконов, прежде чем эннеарин накрыл ее с головой, была перекошенная морда Глюкцифена.
