Владимир СИНЕЛЬНИКОВ
БРАСЛЕТ АГАСФЕРА
Когда-то темный и косматый зверь,Сойдя с ума, очнулся человеком —Опаснейшим и злейшим из зверей —Безумным логикой и одержимым верой.М. Волошин
Испытанье огнем, испытанье водой,
Медных труб перебор над щемящей душой.
Полосатая жизнь — шкурой зебры в ногах,
Белой пеной блестит в скользких черных волнах.
Ожиданье пройдет, и в закатных лучах
Вдруг поймешь, что прошел, спотыкаясь впотьмах.
Но все чудится мне медный блеск удалой,
Хотя жизнь пронеслась, словно шалый прибой.
Испытанье огнем, испытанье водой,
Медных труб перебор над уставшей душой…
Омар Пехлеви Шариф
Вообще-то он был космополитом. Магометанство, буддизм, христианство, синтоизм, индуизм… да, в конце концов, хоть вуду! Все мировые религии ему были по барабану. Хотя по рождению и воспитанию он должен был шесть раз на дню становиться на колени в сторону Каабы и делать вид, что возносит хвалу… в общем, актерствовать. А как бы, скажите, восприняли шейха его подданные, не соблюдай он все предписанные обряды?
«Шейх, — Омар презрительно скривил губы, — подданные… Какие громкие слова! А что на самом деле? Захудалый оазис, который можно объехать за полдня, да сотня-другая бесплодных и безводных барханов. Подданные — тысяча полуграмотных кочевников…»
Он и шейхом-то стал только благодаря найденной практически под оазисом нефти. Вернее, шейхом стал его отец, а Омару этот титул достался уже по наследству.
Еще его дед был беден и нищ, жил в основном за счет фиников, выращиваемых в оазисе с незапамятных времен, да грабежом караванов. Но с годами грабежом стало заниматься опасно. Кремневые карамультуки не шли ни в какое сравнение с автоматическим оружием купеческой охраны, и однажды деду крупно не повезло…
Его место занял отец Омара. А потом в пустыне появились гяуры и буровые установки. Неподалеку от бесплодных песков пересеклись интересы двух супердержав, и, чтобы не быть раздавленными, шейхам пустыни пришлось становиться на ту или иную сторону. Тогдашний эмир страны принял сторону восточной державы. Ее правители щедро одаривали своих союзников, за уши тащили новоявленных борцов за светлое будущее из каменного века в современность. Правилен ли был его выбор? Кто знает…
Отец Омара вовремя подсуетился и громогласно объявил о собственности на найденное «черное золото». Правитель страны, в подчинении которого состояло около сотни таких новоявленных шейхов, оказался мудрым человеком. По негласному соглашению с племенными вождями доходы от нефти поделили пополам. Но и этого с лихвой хватило для вчерашних нищих кочевников. Именно тогда в песках как по мановению волшебной палочки вырос шикарный дворец, а кочевники пересели с верблюдов на джипы. Отец Омара понимал, что возвысился он только благодаря родному племени, поэтому и подданные должны были в полной мере прочувствовать мудрость и удачливость своего шейха.
Следуя моде, Омар отправился далеко на север, где поступил в военную академию. Кафиры заботились о своих союзниках, и дети шейхов почти поголовно получили образование в северной стране.
Но ничто не вечно под луной. Восточная держава оказалась колоссом на глиняных ногах, и один из ее очередных правителей оказался настолько глупым, что развалил собственную страну. Вторая супердержава немедленно представила чужую глупость как собственный успех и, оставшись в одиночестве, — ибо никто не мог противостоять ее мощи, — принялась наводить порядок в мире.
Стране Омара пришлось срочно замаливать былые грехи, и только нефтяное богатство спасло ее от краха. Правда, доходы теперь надо было делить с пришедшими западными кафирами. Тут все смогли наглядно убедиться, насколько щедрее были предыдущие неверные. Они-то ничего не требовали, а лишь давали.
Может, поэтому так легко и удалось одному глупому правителю сделать то, чего не смогла могучая западная супердержава?..
Слава Аллаху, нефти все еще хватало, даже с учетом появившегося нового жадного рта. Теперь, следуя новой моде, дети шейхов поехали учиться на Запад. Омар Шариф очень скоро пресытился западным миром, как и несколько раньше восточным. Хотя восточный, несмотря на все свои смешные правила и запреты, ему все-таки нравился. В отличие от «свободного» Запада. Как ни старались правители рухнувшего колосса загнать своих подданных в строго определенные рамки, им это не удалось. Люди там были открытые, дружелюбные, не делившие окружающих по вере в того или иного бога или по цвету кожи. И гуляли они так, будто завтра должен был наступить конец света. У Омара на Севере осталось много друзей. А вот Запад, несмотря на все свои «свободы», оказался с гнильцой. «Золотой миллиард» построил для себя сытый замкнутый мирок, в котором чужакам делать было нечего.
Там Омар Шариф, оставшись в одиночестве (те «друзья», что вились вокруг него ради денег, не в счет), пристрастился к чтению. А чем же еще может заняться умный среди поклонников фастфудов? Он запоем глотал исторические хроники. Вот это были времена! Один человек мог изменить весь мир и заставить его плясать на задних лапках! Аттила, Македонский, Чингисхан навсегда стали его кумирами. Омар буквально бредил их свершениями и больше всего хотел оказаться в роли завоевателя мира. Вот только современный мир был полностью поделен, и ему во владение оставался жалкий оазис с несколькими нефтяными качалками.
Так бы и пришлось провести шейху Омару отпущенный свыше срок в бесплодных мечтах, топя тоску в вине и многочисленном, тщательно отобранном гареме, если бы не один, на первый взгляд, незначительный случай.
Охрана нефтяных промыслов задержала невесть откуда взявшегося посреди пустыни полусумасшедшего странника. Омар об этом узнал совершенно случайно, когда начальник собственной безопасности докладывал о происшествиях и вскользь упомянул о задержании девоны. Все бы на этом — и кончилось, если бы не слова о том, что странник упорно пытался выяснить, какой сейчас идет год. Омар от скуки велел доставить задержанного.
Перед ним предстал худой, лысеющий, с неопрятной бородкой человек. На страннике красовался грубый грязный балахон, подпоясанный широким ремнем, обувь его состояла из стоптанных рваных сандалий. Брезгливо оглядев девону, Омар уже решил было погнать его с глаз долой, однако наткнулся на горящий, тяжелый взгляд темных глаз и почему-то оставил для беседы.
А чтобы девона был разговорчивей, подмешал тому в вино кокнара. Наркотик быстро развязал язык странника, и вдруг Омар оказался в совершенно другом мире, где боги действительно существовали и частенько бродили среди людей, где их слова и проклятия имели силу закона, а целые миры возникали и исчезали лишь по прихоти этих высших существ.
Нет, Омар не стал верующим. Просто он принял изменившуюся картину мироздания как данность. Ибо лишь дурак поклоняется, умный же извлекает из поклонения выгоду. Между тем разговорившийся странник описал в подробностях свою несчастную жизнь, неудачное свидание с богом и последовавшее за ним проклятие, из-за которого ему приходится влачить свое жалкое существование вот уже третье тысячелетие. Когда же Омар осторожно поинтересовался, каким образом странник оказался посреди пустыни, потерявший осторожность, опоенный девона рассказал, как он, дожив до изобретения устройства, позволяющего передвигаться по времени, украл его и отправился в прошлое, надеясь еще раз встретиться с богом и решить возникшую проблему полюбовно, ибо бог не реагировал на его мольбы и молитвы. Вот только с устройством что-то случилось, и теперь девона никак не может попасть к той точке, где нахамил богу, а вместо этого мотается между мирами и временами как проклятый, никогда не зная, куда его перенесет в очередной раз испортившийся прибор. К тому времени Омару жутко надоел этот неприятный тип, пытающийся обмануть бога. Однако, глядя на него, шейх вдруг понял, как он может сделать свои мечты реальностью…
Кэлл (заказ первый)
Створка окна тихо скрипнула, открываясь, и комнату залил зеленоватый свет восходящей луны. Менг, замерший в нише слева от оконного проема, довольно улыбнулся и ухватил покрепче рукоять длинного прямого меча.
Не такими уж и неподкупными оказались эти типы из Ночной гильдии, которыми женщины привыкли пугать маленьких детей. Менг очень быстро вышел на одного из членов этой самой гильдии и сегодня днем — нет, уже вчера днем — неприметный оборванец, побиравшийся в придорожной корчме, расположенной неподалеку от въезда на центральный рынок, незаметно уронил на стол, за которым Менг разбирался со второй кружкой эля, маленький клочок бумаги: «Сегодня в полночь. После восхода второй луны».
Это все, что было накарябано на грязноватом обрывке.
Жаль только, хозяин Менга приказал пропустить посетителя внутрь, дабы он не имел никаких шансов скрыться. Может, он хотел лично расправиться с ночным гостем? Или узнать, кто и за что его заказал? Менг не озвучивал своих мыслей по этому поводу (хозяин есть хозяин, и его не переспоришь), но склонялся ко второму варианту. Не зря же Квинт эр Тилл — торговец из провинции Кэлл, разбогатевший на торговле с тамошними рудокопами, — велел наемникам лишь покалечить гостя. Менг подозревал, что ночной визит мог быть связан с поставками руды из шахт Триалетского хребта. Квинт эр Тилл, по всей вероятности, надул подземных жителей. Вот они и решили разобраться с недобросовестным покупателем. А может, поздний гость явился по какому-нибудь иному делу хитрого купца. Интересы эр Тилла были настолько многообразны, что в них не смог бы разобраться и сам Харг. Видимо, поэтому хозяин Менга и решил допросить ночного гостя, прежде чем окончательно отправить его душу на суд к Творцу. Надо же знать, кого из своих партнеров ему следует опасаться в первую очередь.
Менг вздрогнул, выныривая из размышлений, что так некстати им овладели. Окно он держал открытым, но в комнате ночной гость почему-то не спешил появляться. Менг взглянул на Колла, замершего по другую сторону окна. Его приятель, чуть пригнувшись, напряженно всматривался в полуоткрытый проем. В руках он сжимал удавку. Менг ухмыльнулся. Зря Квинт эр Тилл так беспокоился. От Колла, с которым Менг был знаком уже с десяток сезонов, еще никто не уходил. Он творил со своим любимым орудием буквально чудеса. Да плюс еще бычья сила Колла, позволявшая ему преспокойно удерживать любого, пока у того не переставала поступать в мозги кровь из пережатого любовно сплетенной удавкой горла.
И в этот момент ночной гость дал о себе знать. Он неслышно перемахнул через подоконник и, не останавливаясь ни на мгновение, нырнул в ноги рванувшемуся в его сторону Коллу. Последний взмахнул удавкой, но она захватила лишь воздух, скользнув по голове ночного пришельца. Менг от удивления замер, увидев, как Колл первый раз за время их знакомства промахнулся. Удавка лишь содрала капюшон с головы гостя. В свете луны серебристо блеснули обнажившиеся волосы пришельца, а непобедимый Колл глухо застонал и мешком осел на пол, схватившись руками за низ живота. Менг прыгнул вперед, забыв все наставления хозяина и целя мечом в голову беловолосого, но того не оказалось у скорчившегося на полу наемника, под которым очень быстро растекалась темная лужа. Судя по той скорости, с которой прибывала кровь, ночной гость перебил Коллу паховую жилу, и жить последнему оставалось всего ничего.
Менг с трудом затормозил, разворачиваясь в поисках исчезнувшего противника. От нахлынувшего ужаса при мысли о несущемся ему под лопатку клинке у наемника встали дыбом волосы на голове. Менг уже мысленно распрощался с жизнью, но рокового укола не последовало. Почему-то пришелец его пощадил. Ночной гость будто заранее знал, сколько и где притаилось наемников Квинта. Беловолосый уже был около двери в соседнюю комнату, которую прикрывал Бэрк — начальник охраны купца. Ночной гость шагнул влево и, поймав летящий ему в голову клинок на свой короткий меч, вскинул вверх и в сторону правую руку, одновременно разворачиваясь к Бэрку спиной. Последний дернул клинком, собираясь нанести режущий удар по подставленной спине, но меч лишь скрежетнул, пойманный в один из щелевидных разрезов на клинке беловолосого.
«Вот почему клинок мне показался таким широким», — запоздало сообразил бегущий к месту схватки Менг.
Беловолосый же, продолжая удерживать защемленный меч Бэрка, не глядя, отточенным движением ударил назад левой рукой и прыгнул в сторону. Менг второй раз за сегодняшнюю схватку опоздал. Да еще вдобавок ко всему ему прямо в лицо ударил фонтан крови из рассеченного горла Бэрка. Он вскинул руку, пытаясь протереть так некстати залитые глаза и второй раз покрываясь холодным потом в преддверии неминуемого смертельного удара. Но смерть миновала его и на этот раз. Почему-то беловолосый щадил наемника. А может, просто не принимал в расчет…
Когда Менг прозрел, то увидел лежащего на полу Бэрка и полуоткрытую дверь в соседнюю комнату. И тут позади него скрипнула оконная створка. Наемник развернулся, но его глазам предстало лишь настежь распахнутое окно, в которое пялилась зеленоватая луна.
Менг, готовый в любой миг отразить нападение, осторожно шагнул в соседнюю комнату, но его встретила мертвая тишина. Лишь посреди комнаты распластался на полу Квинт эр Тилл со стилетом, вогнанным в грудь по самую рукоять…
Бегство
Карета летела по разбитой лесной дороге, удерживаясь на колесах только благодаря искусству кучера. Пассажиров внутри мотало, как тряпичные куклы. На передней скамье, спиной к движению, восседал средних лет мужчина, чье обветренное суровое лицо, украшенное давним рваным шрамом, с головой выдавало его принадлежность к касте воинов. Об этом же говорил длинный, слегка изогнутый меч в ножнах, который мужчина упирал в пол. Второй рукой он придерживал мальчика, одежда его резко отличалась от потертого кожаного камзола и штанов мужчины. Напротив расположились стройная молодая девушка и пожилая женщина.
Девушка находилась как раз в том возрасте, когда детство осталось позади, но юность еще не наступила. Однако ее голубые глаза, пепельные длинные волосы, в живописном беспорядке лежавшие на плечах, прелестное личико — все говорило о том, что недалек тот день, когда из нескладного подростка, подобно бабочке из куколки, выйдет настоящая красавица. Девушка была одета в бархатное платье в тон ее глазам, из-под длинного подола его временами выныривала маленькая изящная ножка в кожаном башмачке, которой девушка, упираясь в пол, пыталась удержать равновесие при особо сильных скачках кареты. Но это мало помогало. Пассажирку, несмотря на отчаянные усилия, частенько отрывало от скамьи, и только поддержка сидяшей рядом женщины помогала ей удержаться на месте.
На женщине, как и на девушке, было бархатное платье, только темно-коричневого, почти черного цвета. Шляпку женщина давно обронила на пол, а от некогда шикарной прически осталось одно воспоминание. Волосы женщины были темнее, чем у девушки и мальчика, но глаза ее безошибочно указывали, что дети с ней состоят в самом близком родстве.
— Баркет, — женщина еле удержалась при очередном толчке, — сколько нам еще терпеть эти мучения?
— Благородная солла, — мужчина учтиво склонил голову, — еще два-три часа, и мы будем в безопасности. Мы уже в лесу, — он кивнул в сторону дверного окна, — значит, недалеко владения вашего брата…
— Дяди Элиана? — спросил мальчик.
— Совершенно верно, сол Кир, — улыбнулся ему мужчина.
— Он нехороший, — нахмурился мальчик.
— Кир! — одернула его женщина. — Сейчас же прекрати!
— Нехороший! — упрямо произнес мальчик. — Почему он не приехал к нам?
— Значит, ему что-то помешало, — в свою очередь нахмурилась женщина.
Она отвернулась к окну и, закусив губу, уставилась на проплывавшие мимо угрюмые ели. Судя по ее лицу, женщина и сама не верила в только что сказанное.
По скептическому выражению глаз мужчины было понятно, что и он не убежден в занятости неведомого Элиана.
— Мама, — произнесла девушка, подтверждая своим обращением, что они действительно родственники, — а если Кир прав?
— Нам больше некуда податься, — дрогнувшим голосом произнесла женщина. — И, пожалуйста, Айя, перестань повторять глупости вслед за братом…
— И вовсе это не глупости, — опять подал голос мальчик.
Женщина повернулась в его сторону, собираясь в очередной раз одернуть мальчика, но не успела. Карета неожиданно начала притормаживать.
— В чем дело, Легон?! — высунулся в окно мужчина.
— Марвик! — крикнул кучер.
Мужчина посмотрел назад. Карету нагонял всадник, отчаянно махая рукой.
— Что случилось, Марвик? — все также властно спросил мужчина.
— Погоня! — крикнул всадник, пытаясь удержать на месте разгоряченного коня. — Десятник послал меня к вам с сообщением. Они пытаются задержать преследователей.
Мужчина глубоко вздохнул и повернулся к женщине.
— Благородная солла, — произнес он, — я вынужден оставить вас, чтобы выполнить свой долг.
— А как же мы, Баркет? — растерянно спросила женщина.
— Надеюсь, вам удастся благополучно добраться до замка вашего родственника. — Баркет вытащил из-под сиденья арбалет и сумку с болтами. — Мы задержим погоню на какое-то время. Прошу вас сообщить соллу Велту, что мы выполнили свой долг до конца.
Он спрыгнул на землю и скомандовал кучеру:
— Гони!
Легон щелкнул кнутом, и карета понеслась дальше.
— Сколько их? — Баркет повернулся к всаднику.
— Я видел около двух десятков, — сообщил Марвик, спешиваясь и расчехляя точно такой же арбалет, висевший на луке седла.
— После Эрга на нашу долю останется немного, — криво ухмыльнулся Баркет.
— Если их действительно только двадцать, — пробурчал Марвик, взводя пружину арбалета.
— Я, пожалуй, обоснуюсь вон там, — Баркет огляделся и указал на небольшой холм рядом с дорогой. — А ты, — он повернулся к Марвику, — перейди на другую сторону.
Наемник кивнул и пошел к кустам на противоположной стороне дороги, ведя за повод коня.
— Эх, дерево свалить нечем, — с досадой проворчал Баркет, оставшись один и щурясь от полуденного яркого света, бившего прямо в глаза, на высокую разлапистую ель, торчавшую почти на дороге. — Так было бы намного вернее. Клянусь, если останусь целым, никуда не выходить без топора.
Он поднялся на холм, лег на землю и повозил арбалетом, прилаживая его поудобнее. Наконец его устроило положение оружия, смотревшего точно на дорогу, и Баркет начал выкладывать по левую руку в ровный ряд запасные арбалетные болты.
От этого занятия его оторвал звук приближающегося конского топота.
«Значит, у Эрга не получилось, — с мимолетной досадой подумал мужчина, приникая к прицелу. — Что ж, теперь наша очередь доказывать, что солл Велт кормил нас не напрасно».
Оставшиеся пассажиры кареты повели себя по-разному. Женщина с отрешенным видом шептала молитву. Айя попыталась взять под свою опеку брата, пересев на освободившееся после Баркета место, но Кир, живо вывернувшийся из-под руки сестры, перескочил на ее место и прилип к заднему окошку. Вот только, к глубокому сожалению, ему мало что довелось разглядеть. Последнее, что он увидел, — стоящих под лучами светила Баркета и Марвика, смотревших вслед исчезающей карете.
Но беглецам так и не удалось добраться до цели. Карета еще некоторое время мчалась, не снижая скорости по лесной дороге, как вдруг пассажиры услышали сдавленный вскрик кучера, потом сильный удар и храп испуганных лошадей. Девушке повезло больше других. Ее просто сильно прижало к спинке неожиданно вставшей кареты. Мать и брата от неожиданного толчка швырнуло на пол. Только чудом они ничего себе не сломали, отделавшись ссадинами и сильными ушибами.
Внезапно перекосившаяся дверца кареты хрустнула и отлетела в сторону. В проем глянула скаляшаяся зверская рожа.
— Вот они, голубчики! — довольно загоготал обладатель лика, на коем отпечатались все мыслимые пороки.
— Тащи их оттуда! — скомандовали снаружи.
— С удовольствием! — осклабился говоривший и протянул волосатую ручищу по направлению к Айе. Девушка в ужасе взвизгнула, отползая в глубь кареты от тянущихся к ней лап. Еле очухавшийся от удара Кир решил вступиться за сестру и не раздумывая кинулся на обладателя зверской рожи.
— Ах ты, змееныш! — бандит с легкостью оторвал от себя вцепившегося мальчика и швырнул его наружу.
Кир с такой силой рухнул плашмя на землю, что едва не лишился сознания. В глазах потемнело. Как сквозь вату, он услышал давешний голос:
— Не троньте девку, идиоты! Вам в жизни не отработать тех денег, что удастся за нее выручить!
— А мамашу? — раздался молящий голос — Никогда не пробовал благородной соллы!
— Мерзавцы! — рявкнул командир, но, услышав недовольный ропот соратников, благоразумно пошел на попятную. — Ладно, бабу, так и быть, можете оставить себе. А этих двух — живо в лагерь!
Кир, грубо брошенный поперек седла, гаснущим взором успел увидеть, как мать окружили остановившие их бандиты. Всадник послал лошадь в галоп, и лесная дорога с развалившейся каретой и мертвым кучером на облучке осталась позади.
Дрок, неслышно вынырнувший из тонущих в вечерних сумерках лесных дебрей, остановился возле холма, оглядывая представшую его взору мрачную картину.
На дороге валялось несколько лошадей, безжалостно расстрелянных из арбалетов. Видимо, нападение было внезапным. Один из всадников не удержался в седле и раскроил себе голову о торчащий сук. Второго придавила умирающая лошадь, и он был растоптан копытами оставшихся в живых животных. А дальше люди схлестнулись в рукопашной. Дрок был прекрасным следопытом, выделяясь даже среди сородичей, которые издавна славились непревзойденными качествами незримых разведчиков и наблюдателей. И теперь он со все возрастающим изумлением читал открывшуюся его взору недавнюю драму.
Нападавших было двое. Они с полным пренебрежением к собственным жизням встретили намного превосходивший их отряд выстрелами, после чего вступили в схватку. Вернее, вынудили это сделать всадников. Часть конных, потеряв еще пару лошадей, спешилась и пошла на штурм холма, где притаился один из стрелков. Оставшиеся занялись вторым, засевшим в кустах по другую сторону дороги.
Дрок с изумлением пересчитал распластанные на склоне тела. Получалось, что находившийся в засаде на холме человек прикончил девять всадников. Причем пятерых из них он успел зарубить мечом, прежде чем нашел смерть от шестопера одного из атакующих. Второму, с той стороны дороги, повезло меньше. Он расправился только с двумя и погиб от арбалетного болта, поразившего его прямо в голову.
После боя оставшиеся в живых всадники, даже не озаботясь похоронами погибших товарищей, умчались дальше. Похоже, их очень интересовала проехавшая чуть раньше повозка или карета, чьи следы на дороге не ускользнули от острого взгляда дрока. Еще больше его поразила торопливость победителей, когда он увидел привязанный к поясу мертвого арбалетчика из засады кошель с деньгами. Жадность людей давно вошла в поговорку среди его народа.
Дрок еще раз оглядел маленькими черными глазами побоище, не торопясь срезал с убитых кошели и ссыпал монеты к себе в наплечную сумку, справедливо рассудив, что мертвецам серебро ни к чему. Скользнув к арбалетчику, он выдернул из его руки длинный, чуть изогнутый меч и, пристроив его за спину, так же неслышно, как и появился, канул в лесную чащу.
В плену
Очнулся Кир, наследник солла Велта, в полной темноте. Тело совершенно заледенело и занемело от неровного каменного пола, на котором он лежал. Мальчик со стоном приподнялся и пошарил рукой вокруг себя. Вдруг он наткнулся на чье-то тело, дернувшееся под рукой. От неожиданности Кир вскрикнул и отпрянул. От удара о невидимую в темноте стену из глаз брызнули такие искры, что на мгновение мальчику показалось, будто сделалось светлее. А потом он услышал голос, заставивший его вздохнуть с облегчением.
— Кто здесь? Кир, это ты?
Испуганный голос сестры показался ему гласом небес.
— Я, — он пополз на голос — Где ты?
— Здесь.
Их руки встретились, переплелись, и они прижались друг к другу.
— Где мама? — задал вопрос Кир.
— Ее нет, — тихо всхлипнула сестра, — и, наверное, не будет.
Кир молча гладил плачущую Айю по голове, пытаясь проглотить стоящий в горле колючий комок. Он изо всех сил сдерживался, чтобы не разреветься вслед за сестрой.
«Мужчина никогда не должен показывать свою слабость окружающим, — прозвучал в его голове голос отца. — Напротив, ты должен встать на защиту обиженного…»
И теперь мальчик вовсю старался показать, что он уже мужчина.
Постепенно рыдания сестры начали стихать. Усталость брала свое. Брат и сестра поплотнее прижались друг к другу, чтобы сохранить остатки тепла и хоть немного согреться.
Кир начал проваливаться в липкую, тягучую дремоту, в которой мелькали лица матери, отца, Баркета. Потом он долго бежал за сестрой по ставшим вдруг бесконечными переходам замка, а сзади бушевало всепоглощающее пламя, от которого трескался и проседал, обращаясь в песок и пыль, вековой камень стен…
Из ночного кошмара его вырвали скрип отпираемой двери и колеблющийся свет, отбрасываемый факелом. В дверной проем шагнул, чуть покачиваясь, мужчина.
— А-а, вот вы где! — Он поводил перед собой факелом и уставился на сжавшихся возле стены детей.
Затем пришелец воткнул факел в расщелину стены и двинулся к пленникам.
— Ты не замерзла, крошка, в этой пещере? — пьяно осклабился мужчина. — Котес сейчас тебя обогреет…
Он протянул руки к Айе. Кир начал отползать в угол. Сестра, скованная ужасом, замерла на месте. Пришелец уцепился за лиф платья девушки и с силой дернул. Материя лопнула, в прорехе сверкнуло девичье тело.
— Хороша-а, — протянул мужчина.
И в этот момент Кир, преодолев ужас перед мучителем, решительно кинулся вперед и впился зубами тому в руку.
— А-а-а, тварь! — завопил не ожидавший нападения мужчина.
Он схватил второй рукой мальчика за длинные волосы, пытаясь отодрать его от себя. И вдруг его вопль перешел в странный булькающий звук. Руки пришельца разжались, и он мешком осел на пол.
В груди ночного гостя торчал всаженный по самую рукоятку кинжал, мгновение до этого болтавшийся у него на поясе. Айя ударила так, как учил Баркет: снизу вверх, под грудину. При таком ударе лезвие пробивает легкие и достает до сердца.
Вот и сейчас брат и сестра смогли воочию убедиться в эффективности приема. Несостоявшийся насильник лежал на полу, пуская кровавые пузыри, уставившись недоумевающим стекленеющим взглядом на девушку.
В коридоре, ведущем в пещеру пленников, послышались шаги, и на сцене появились новые персонажи.
— Допрыгался, козел! — Вошедшая женщина, не обращая внимания на детей, пнула носком сапога испускающего дух мужчину. — Предупреждала же, что когда-нибудь кобелячьи привычки выйдут ему боком!
— Рана смертельна? — деловито спросил вошедший за ней мужчина.
— Уж будь спокоен, — хмыкнула женщина. — Девчонка не промахнулась…
— Значит, место главы свободно? — вкрадчиво осведомился ее спутник.
— А вот тут ты ошибаешься! — резко отреагировала на его слова женщина. — Не для того я терпела столько лет выходки этого ублюдка, чтобы отдать его место еще кому-нибудь…
— Это должен решить общий сход, Лика, — возразил ей мужчина.
— Уж не ты ли метишь на освободившееся место? — презрительно расхохоталась женщина.
— А хотя бы и я, — с вызовом ответил мужчина. — Не тебе это решать.
— Что ж, — задумчиво произнесла Лика, — может, ты и прав…
Он нагнулась над остывающим трупом и выдернула клинок. А в следующий момент Кир и Айя опять испытали шок.
Женщина скользнула к своему спутнику. Тот только и успел, что отшатнуться… Сверкнула в колеблющемся свете факела окровавленная сталь, и второй недруг, хрипя, рухнул на пол. Из рассеченного горла хлынул поток темной крови, увеличивший размеры лужи от предыдущего посетителя.
— Сход решил в мою пользу, Эйб, — наклонившись к умирающему и глядя ему в глаза, произнесла Лика. — Я сожалею, но ты проиграл…
Затем, повернувшись к пленникам, она с усмешкой поглядела на них:
— Что притихли, благородные соллы? Не нравится?
Дети потрясенно взирали на это чудовище в теле женщины.
— Молчите? — Она презрительно скривила губы. — Не считаете нужным разговаривать с низкорожденными? Ничего, придется привыкать. В тех местах, где вы в скором времени окажетесь, из благородных спесь вышибают на раз…
— Где Котес? — Всадник внимательно всмотрелся в стоящую на опушке толпу.
— Зачем он тебе? — вперед выступила Лика. — Мы вроде ничем не хуже. Или ты не желаешь иметь с нами никаких дел?
Всадник окинул взором разбойников и повернулся к женщине. Лика, нехорошо улыбаясь, смотрела на него.
— Что с ним случилось? — спросил он женщину. Та молча возвела очи к небу, продолжая усмехаться.
— Он погиб? — спросил всадник, но ему никто не ответил.
— Что ж. — Он толкнул коня ногой, побуждая его к повороту. — Всего доброго, свободные охотники…
— Стой! — Лика схватила поводья. — Мы бы хотели тебе кое-что предложить…
— Боюсь, это не сможет меня заинтересовать. — поморщился всадник.
Он оглянулся. Сопровождавшая его охрана угрожающе двинулась на толпу разбойников. Те в ответ тоже загомонили, готовясь к схватке.
— И даже благородные соллы? — вкрадчиво спросила атаманша.
— Соллы?! — с изумлением воззрился на нее всадник. — Да ты сошла с ума, женщина! Кто же связывается с благородными?
— Сколько за них можно выручить в Ирремеле? — продолжала женщина, не обращая внимания на последние слова всадника.
— Раньше спроси, в какую сумму ты оцениваешь собственную голову? — хмыкнул всадник. — А заодно и мою, раз предлагаешь такой товар…
— Свою голову я ценю очень высоко, — ухмыльнулась Лика. — А насчет товара… все дело в том, что ЭТИХ соллов искать не будут!
— Да? — Всадник на мгновение задумался. — Тогда поделись, на чем зиждется твоя уверенность. Может, мы и сговоримся…
— Ну, не на коне же ты будешь меня слушать, — широко улыбнулась женщина, демонстрируя радушие. — Давай перейдем в место, более подходящее для беседы…
— Где я последую за Котесом? — Всадник повторил жест Лики, возведя очи горе.
— Что ты! — затрясла головой атаманша. — Я надеюсь на долгую взаимовыгодную дружбу с тобой. Неужели ты считаешь меня такой глупой?
Всадник не стал озвучивать, кем он считает стоявшую перед ним женщину, иначе кровопролитной схватки не удалось бы избежать. Он молча сошел с коня и, кинув предостерегающий взгляд в сторону своей охраны, последовал за новой атаманшей.
Дорога на восток
Кир, ощущая непривычное жжение в обритой голове, тащился за неторопливо двигающейся по пыльной дороге повозкой. В компании с ним брело еще человек десять. Это были по большей части крестьяне, проданные каким-то соллом, но попадались и бродяги, которыми не гнушался Ривас. Его охранники рыскали по окрестностям и отлавливали беглецов, бандитов, бродяг. Всех тех, из-за пропажи которых не будут устанавливать кордоны на дорогах или высылать погоню. Таким образом Ривас промышлял уже лет десять, скупая и отлавливая живую силу в Марвии и переправляя ее в Койгард и Ирремель.
Тамошние невольничьи рынки славились на всю империю. На них можно было купить и меднокожих жителей Тауланского канноата, и сероглазых зангарцев, и черноволосых горцев, населяющих Мокрые горы далеко на юге. Да что там людей! На этих рынках можно было приобрести, правда, за очень большие деньги, и дроков из Золотых лесов, и даже пустынных шелтов. Эта категория товара наиболее ценилась покупателями. Если покупались детеныши, из них можно было вырастить непревзойденных телохранителей, душой и телом преданных хозяину. Взрослые же шли в многочисленные школы, воспитывающие бойцов, бившихся друг с другом на потеху свободным жителям империи на аренах городов. В этом смысле Койгард был наиболее продвинутым местом, игравшим в разваливающейся, одряхлевшей Мерианской империи первостепенную роль. Не зря же династия императоров происходила именно из Койгарда.
— Не отставай, щенок! — Свистнула плеть, обжигая плечи мальчика.
От неожиданности он споткнулся, а потом дернулся в толпу невольников подальше от подъехавшего конвоира.
— Ты бы потише с ним себя вел, Страйк, — хмыкнул второй надсмотрщик. — Не то Ривас продаст тебя вместо этого мальчишки…
— С чего бы? — Названный Страйком развернулся к напарнику. — Никак и тебе, Сими, начали нравиться мальчики?
— Я тебе уже сказал — с чего, — угрюмо взглянул на Страйка Сими. — А насчет мальчиков — не приписывай другим свои дурные наклонности…
— Ха-ха-ха! — расхохотался Страйк, глядя на насупившегося Сими. — А что в этом дурного?
— Если ты этого не понимаешь, на кой ляд мне тратить время на объяснения? — Сими толкнул коня коленями, посылая вперед.
Оставшийся наемник с кривой ухмылкой посмотрел вслед отъехавшему приятелю, потом перевел взгляд на старавшегося укрыться в еле бредущей толпе невольников Кира.
— Честно говоря, я не думал о такой возможности, — задумчиво произнес Страйк, разглядывая мальчика, — пока меня не навел на эту мысль Сими…
Он направил коня на толпу, распихивая будущих рабов, и приблизился к мальчику. Рукоятью плети Страйк приподнял голову невольника.
— А ты вообще-то ничего, звереныш, — хмыкнул он, глядя в горящие ненавистью глаза мальчика. — Люблю непокорных. Думаю, мы с тобой неплохо развлечемся вечерком. Добавим, так сказать, разнообразия в наше монотонное путешествие…
Шайка
Лика с отвращением глядела на разворачивающуюся на поляне оргию. Доставшаяся ей в наследство от Котеса шайка праздновала удачную сделку с работорговцем. Моментально были забыты все распри. Остался в стороне и повисший в воздухе вопрос о главенстве Лики. Но ее это не сильно беспокоило. После того как она убрала Эйба — одного из главных претендентов на власть, — с остальным сбродом справиться не составит большого труда.
Новоиспеченную атаманшу волновало другое. Она была в курсе, что ее сожителя кто-то навел на карету соллов. Иначе он не стал бы в течение трех суток держать половину шайки в засаде на пустынной лесной дороге, по которой и в добрые-то времена никто не ездил. Что уж говорить об этом сейчас? А если еще вспомнить, что заброшенная дорога вела через Золотой лес дроков… Эти загадочные жители лесов не терпели, когда в их владениях появлялись посторонние. Исключение делалось разве что для купцов, торгующих с ними, или для тех, кто по каким-либо причинам смог завоевать благорасположение этих существ. Разбойничья шайка в этот круг явно не попадала. А значит, преждевременно почивший главарь сильно рисковал. Подвигнуть же его на подобный риск могло либо соответствующее вознаграждение, либо что-то или кто-то, кому Котес не мог отказать…
И теперь Лика пыталась вычислить: кто же он, настолько могущественный или богатый, что смог заставить главаря шайки пойти на такое дело? И когда этот таинственный заказчик явится проверить выполнение уговора? Лика, естественно, не знала, какие указания получил Котес… Может, надо было просто ликвидировать пассажиров кареты, но если… Про «если» не хотелось и думать.
Все-таки не стоило так поспешно продавать оставшихся в живых щенков… С другой стороны, Лике надо было кровь из носу, но успокоить членов шайки, и этой продажей она фактически купила повиновение и свое атаманство…
Додумать Лике до конца так и не удалось. И, может быть, вообще не пришлось бы заниматься этим дальше, если б не глупая случайность… Хотя для кого как. Для Брена, поднявшегося с целью провозглашения очередного тоста, случайность как раз и оказалась глупой. Для Лики же, которую невольно прикрыл своим телом разбойник, это оказалось спасением. Тренькнули тетивы арбалетов. Лика моментально прянула назад, подальше от костра, вокруг которого расположились члены шайки, и скользнула в спасительную тьму, под защиту нависавших над поляной скал.
Все произошло в одно мгновение. Брен еще оседал на землю, расплескивая вино из кубка, когда Лика, цепляясь на ощупь за еле заметные выступы, взлетела на каменный карниз и распласталась на площадке, стараясь как можно плотнее слиться со скалой.
На поляну, где оставшиеся в живых разбойники так и не успели сообразить, что произошло, из тьмы скользнули стремительные тени. Сверкнули клинки, и последние полупьяные подчиненные Лики разделили участь своих собратьев, нашедших смерть от арбалетных болтов.
«Слава Творцу, среди них нет ни одного чувствующего, — мелькнула в голове атаманши мысль, — иначе мне бы тоже не миновать конца». Лика, вжавшись в камень, следила, как появившиеся на поляне ночные убийцы деловито обошли тела, методично добивая еще живых разбойников, и так же бесшумно, как и появились, канули обратно в ночную мглу.
Дорога на Восток-2
Ривас подъехал к толпе связанных друг с другом невольников. Маленький сол, которого уговорила купить безумная Лика, еле брел. На спине и плечах мальчишки пламенели кровавые знаки внимания наемников Риваса. Его сестру Ривас сразу благоразумно посадил в повозку. Кому нужна невольница со сбитыми в кровь ногами и обожженной кожей? А Ривас собирался выручить за эту девку очень даже неплохую сумму. На койгардских рынках изредка появлялись плоды не совсем законной любви северных соллов. Разве ж мог отказать себе в маленьком удовольствии благородный властитель, повстречав на дороге симпатичную селянку? Но не каждый из них был согласен терпеть в своих владениях народившегося бастарда. И, во избежание потенциальных неприятностей, соллы частенько сплавляли своих голубоглазых отпрысков от прислуги и крестьянок в Койгард, на невольничьи рынки. Опять же, и выгода от таких сделок была неплохая. Мальчики шли нарасхват по бойцовым школам, на девочек тоже был неослабевающий спрос, правда, по другому профилю. У богатеев особым шиком считалось иметь в наложницах северянку, пусть и нечистых кровей. И продать с хорошей прибылью эту девку можно только в Галате. Самый крупный центр торговли живым товаром располагался на востоке Койгарда в очень удачном месте, где сходились границы сразу трех провинций: Зангары, Таулана и Ирремеля. А с востока к ним примыкало владение шелтов. Естественно, там сбывались и законно купленные рабы, и краденые. Правда, дорога туда займет немного дольше времени, чем Ривас планировал, но если сделка будет удачной, то окупит все. Главное, чтобы в самом Галате не нарваться на неприятности с властями и местными юрговцами. Но риск стоил того…
Вот сейчас Ривас и пытался подсчитать в уме, во сколько же можно оценить не полукровку, а настоящую благородную северянку, что он вез в своей повозке? Да к тому же девушку… У работорговца от цифр будущей выгоды сладко щемило в груди и кружилась голова. Лишь единственная мысль отравляла думы о грядущем богатстве. Правду ли ему сообщила безумная Лика, захватившая власть в шайке Котеса? Кстати, она так и не сказала, куда делся предыдущий вожак… А если новоиспеченная атаманша солгала, и сейчас по всей Марвии мчатся гонцы с указами о розыске пропавших детей благородного солла? Тогда Ривасу можно распрощаться не только с грядущим богатством, но и с глупой головой… «Все-таки не надо было так торопиться с шайкой, — Ривас глубоко вздохнул, глядя на катящуюся впереди телегу с большой прибылью, — и оставить хотя бы одного бандита для душещипательной беседы…»
Споткнувшийся в очередной раз остриженный наголо парнишка вызвал поток брани у ехавшего рядом с толпой невольников надсмотрщика и оторвал Риваса от мучительных раздумий.
— Страйк! — окликнул он надсмотрщика, уже готового опустить плеть на плечи парнишки.
— Слушаюсь! — повернулся в седле в его сторону Страйк.
Ривас мрачным взглядом обозрел лисью физиономию надсмотрщика. У него иногда мелькала мысль, а была ли у Страйка хоть какая-то привязанность? Или этот тип сразу родился ярко выраженным садистом, для которого удовольствием являлись лишь муки ближнего?
— Посади мальчишку в повозку! — скомандовал Ривас.
По лицу Страйка мелькнула еле заметная тень недовольства, но тем не менее он с готовностью отрапортовал:
— Будет сделано!
— И не вздумай развлекаться с ним, как с остальным быдлом! — продолжил Ривас — Это слишком ценный товар, чтобы ты его изувечил или забил до смерти ради своего удовольствия!
Дай этому извращенцу волю — и придешь в Койгард порожняком. А случись что с мальчишкой, и неизвестно, довезешь ли до покупателя его сестру. Кто их знает, благородных? Перегрызет себе вены на руках — и прощай, денежки…
— Кир, ты как? — Ласковые руки коснулись обожженного лица маленького сола.
— Айя, это ты? — прохрипел Кир. От палящего светила и бесконечной дороги у него кружилась голова и темнело в глазах.
— Я, я. — Сестра приподняла голову брата. — Пей!
Губ Кира коснулась восхитительная влага, и он, забыв обо всем, жадно приник к протянутой бутыли.
— Куда нас везут? — сорвался с его губ первый вопрос, как только он утолил жажду и немного пришел в себя.
— Скорее всего, в Койгард, — тяжело вздохнула Айя.
— Там мы сможем добиться аудиенции у императора, — воспрянул духом брат. — Отец говорил, что император всегда на стороне благородных соллов…
Айя с тоской смотрела на маленького братишку, горячо развивавшего мысль о просьбе помощи у императора. Уж она-то знала точно, зачем их везли с Севера почти в центр империи. Койгардские невольничьи рынки — вот что их ждало в конце пути.
— Ты меня не слушаешь? — взглянул на нее Кир.
— Слушаю, — машинально ответила Айя, погруженная в мрачные раздумья.
— Зачем меня обрили? — вдруг спросил с обидой Кир. — Они нанесли мне оскорбление, и я потребую у императора смертной казни для них…
Вот, кстати, и еще одно подтверждение, что караван направлялся на невольничьи рынки. В противном случае благородному солу ни за что не осмелились бы брить голову. Взрослые соллы и маленькие солы гордились своими прическами и отращивали их с раннего детства. И чтобы покуситься на это тщательно оберегаемое украшение… Такое всегда каралось смертью.
— Сол Кир, — обратилась к брату сестра. Он замолк, прислушиваясь к такому необычному и торжественному обращению. — Запомни навсегда, что ты — сол и, когда повзрослеешь, станешь благородным соллом…
Мальчик во все глаза смотрел на сестру, ожидая продолжения.
— Я тебя заклинаю, — всхлипнула Айя, но справилась с волнением и продолжила: — Постарайся найти того, кто организовал нападение на наш замок и отомсти.
— Клянусь, — торжественно произнес мальчик.
Невольничий караван остановился на ночлег в полудне пути от границы Марвии и Койгарда. Ривас спешился возле повозки и влез внутрь. Его встретили ненавидящие взгляды брата и сестры.
— Выйди из повозки, — произнес командным тоном Ривас, обращаясь к Киру.
Кир упрямо набычился, глядя исподлобья на работорговца.
— Ты не понял? — Ривас взглянул на мальчишку. — Вон, я тебе сказал!
— Нет! — Мальчик мотнул головой, прикрывая своим худеньким телом сестру.
Девушка обняла брата рукой.
— Хм, — осклабился работорговец, — как трогательно видеть такую любовь…
— Тебе этого не понять никогда…
— Куда уж нам, простым смертным, понять благородных, — все так же насмешливо протянул Ривас.
— Да, — подал голос мальчик, — мы — соллы, а ты — плебей!
— Благородная солла, — издевательским тоном обратился к Айе Ривас, — не будете ли вы столь снисходительны и не почтите беседой плебея?
— К чему ты спрашиваешь? — сверкнула в его сторону глазами Айя. — Кривлянье тебе не идет.
— Тогда перейдем к делу без рассусоливаний, — кивнул Ривас, усаживаясь на скамейку, идущую вдоль борта повозки.
— Что еще тебе надо от нас?
— Я бы хотел поговорить с тобой, солла, без лишних свидетелей, — ухмыльнулся Ривас. — Поэтому скажи своему родственнику, чтобы оставил нас наедине.
— Кир, — тронула брата за плечо Айя, — прошу тебя, оставь нас одних.
Кир некоторое время нерешительно переводил взгляд с Риваса на Айю и обратно. Но сестра успокаивающе кивнула и мальчик, недовольно сопя, полез наружу. Ривас с преувеличенно почтительным видом посторонился, пропуская его.
— Итак, что ты мне хотел сказать? — холодно спросила Айя.
— Завтра мы будем переправляться через Черную Реку, — начал Ривас.
— Ну и что?
— Река является границей между Марвией и Койгар-Дом, — пояснил работорговец. — Я бы не хотел, чтобы у меня возникли какие-либо проблемы с пограничной стражей Марвии.
— Боишься, они обнаружат, что ты везешь благородных соллов на продажу? — усмехнулась Айя.
— Вот именно, — не стал отпираться Ривас. — Поэтому ты должна быть заинтересована в том, чтобы мы благополучно переправились на ту сторону и все прошло без сучка и задоринки.
— С чего это я буду помогать подонку, везущему меня и брата на продажу? — осведомилась Айя.
— Ради брата, — гадко улыбнулся Ривас — Ведь ты, девочка, хочешь, чтобы твой братик еще пожил?
— Подлец! — больше Айя ничего не смогла сказать.
— А я и не отрицаю этого, — продолжал ухмыляться Ривас — И для гарантии спокойствия твой родственничек будет в момент переправы рядом со мной.
Он повернулся и полез из повозки, столкнувшись по дороге со стоявшим у опущенного полога Киром.
— Да, — Ривас повернулся к Айе, — и не забудь научить братика, чтобы вел себя соответствующим образом…
Повозка, скрипя колесами по бревнам, въехала на мост и не спеша покатилась на противоположный берег реки. Айя тоскующим взором провожала остающуюся позади землю родины. Пограничная стража Марвии не проявила особого внимания к грузу примелькавшегося за последние сезоны работорговца. Стражники даже не соизволили проверить, что находится в крытой повозке, двигавшейся во главе каравана. Гораздо сильнее их заинтересовала пошлина, что уплатил Ривас на переходе. По радостным лицам стражников можно было легко догадаться, что мзда сильно превышала установленный размер.
— Держи своего щенка. — Ривас подъехал к повозке и грубо ссадил ехавшего вместе с ним Кира.
Айя еле успела подхватить брата!
— Какая же ты все-таки сволочь, — произнесла она, глядя на работорговца.
— Уж какой есть, — ухмыльнулся тот, довольный до невозможности благополучным переходом через пограничный кордон. — У меня ведь не было, как у некоторых, родового замка…
— Разве это что-то изменило бы?
— Естественно, — пожал плечами работорговец. — Отпала бы нужда отлавливать бродяг по дорогам и перепродавать их…
Переход по территории Койгарда запомнился Айе длинной чередой ничем не примечательных, похожих друг на друга, как близнецы, дней и пыльной нескончаемой дорогой. Ривас вел свой караван одним ему известным путем, избегая оживленных трактов, где могли возникнуть совершенно ненужные вопросы к содержимому его груза. И если бритый наголо Кир еще мог сойти за обычного крестьянского ребенка, то Айя с ее пышной светлой гривой волос, несомненно, привлекла бы внимание встречных путников. Поэтому караван пробирался давно не хожеными, а часто и совершенно заброшенными, начинавшими зарастать молодой лесной порослью проселками. Ночевать же приходилось на нищих хуторах, если их удавалось встретить, или просто в поле, что, естественно, вызывало вполне объяснимое раздражение охранников. Они-то предвкушали, что, въехав на территорию Койгарда, отведут душу в многочисленных трактирах на главных дорогах провинции, тем более что Ривас выдал им полагающуюся по договору половину жалованья. А вместо этого пришлось колесить по буеракам, где не то что хорошего вина, но и просто продовольствия не всегда можно было достать и приходилось частенько делить ужин, состоящий из отварного непросеянного проса и родниковой воды, наравне с невольниками. Обозленные стражники срывали свое раздражение на безответных пленниках, и Ривасу стоило большого труда сдерживать их выходки. Но он не мог быть сразу везде, и охранники навострились шпынять живой груз втихую. Пока хозяин не видит. Правда, Айю и ее брата этот беспредел коснулся несильно. Стражники понимали, что в повозке находится слишком ценный груз, чтобы позволить себе распускать руки. Ривас, без сомнения, пришиб бы на месте любого, кто покусился на детей соллов. Слишком уж большую выручку сулили они в недалеком будущем.
Но в конце концов все кончается. Закончилась и эта дорога.
В один из дней сестра и брат проснулись раньше времени от лихорадочного оживления за стенкой повозки. Там орали грубыми спросонья голосами надсмотрщики, щелкали бичи, слышались вскрики измученных людей.
Пока Айя торопливо приводила себя в порядок, Кир, привыкший за время дороги спать одетым, змеей скользнул из повозки в рассветный сумрак. Через некоторое время он вернулся, поеживаясь от ночного холода.
— Сегодня мы прибываем в Галат, — сообщил он Айе давно с затаенным ужасом ожидаемую ею весть.
— Значит, все кончено. — Айя судорожно прижала к себе брата, как будто неизбежная минута расставания уже наступила.
— Не плачь. — Кир неуклюже гладил ее по голове, стараясь успокоить.
— Запомни, Кир, — еще раз повторила Айя слова, что твердила брату изо дня в день на протяжении всего пути, — ты — солл и когда-нибудь вырвешься из той ловушки, где мы очутились. Только не забывай, что ты должен отомстить за мать и отца…
— Я же все помню, — с обидой произнес мальчик.
— … и за меня, — одними губами произнесла сестра, прижимая к себе брата.
Этот день оказался последним, когда Айя и Кир были вместе. Сразу по прибытии в Галат Ривас разлучил брата и сестру. Кира загнали вместе с другими невольниками в один из загонов при рынке, а Айю Ривас забрал в дом, который снял для себя.
— Тварь! Чтоб твою душу высосали призраки Снежных гор! — Айя как начала проклинать работорговца после разлуки с братом, так и не могла остановиться.
— Замолкни, женщина! — наконец не выдержал Ривас — Надоело!
То ли ему действительно надоело, то ли он испугался последнего проклятия, а может, вспомнил, что соллы из Марвии по ходившим упорным слухам действительно могли проклясть своего врага, вызвав на его голову или его род несчастье. И чем старее были солл или солла, тем сильнее было проклятие. Не все могли это делать, но у многих получалось, поэтому с соллами старались не связываться. Поди определи: владеет он способностью проклятия или нет… И старались обходить этих надменных северных аристократов стороной.
— Боишься? — мстительно усмехнулась Айя.
— Тебя?! — презрительно скривился Ривас — Будь на твоем месте кто постарше — может быть, но ты еще соплячка, чтобы уметь проклинать…
— Соплячка?! — вспыхнула Айя. — Так знай: ты кончишь свою жизнь в лапах снежного призрака!
— Да? — хмыкнул Ривас — Тогда мне предстоит долгая жизнь. Я не собирался и не собираюсь в ваши Снежные горы…
— Когда будешь корчиться в его объятиях — вспомни меня и моего брата!
— В объятиях предстоит корчиться в скором времени тебе, — гнусно осклабился Ривас. ощупывая сальным взглядом фигурку девушки. — Я думаю, тебе это понравится…
— Ничего у тебя не выйдет! — мстительно заявила девушка.
— Ты так думаешь?
— Да! Я перегрызу себе вены, и ты ничего не получишь!
— Ах ты, сука! — Ривас стремительно скользнул к Айе и схватил ее за руки. — Хочешь легко отделаться?!
— Да! — с вызовом заявила девушка, с ненавистью глядя в глаза мучителя.
— Не выйдет, — неожиданно успокоился Ривас и отпустил девушку.
— Выйдет! — девушка отскочила от работорговца. — Ты мне не сможешь помешать!
— А я и не буду, — ухмыльнулся Ривас — Кстати, зачем портить зубы? — Он выдернул из-за пояса нож и протянул его девушке. — Держи!
Айя недоверчиво переводила глаза с оружия на усмехающуюся рожу торгаша.
— Только не забывай про братика, — продолжил Ривас, пристально глядя в глаза девушке. — Я тебе тоже обещаю, что, если сорвешь сделку, я вот этими руками лично удавлю гаденыша…
— Подлец! — Айя, не помня себя, бросилась на своего мучителя.
— Пошла на место! — Ривас с легкостью отшвырнул девушку. Та довольно сильно ударилась о стену и сползла по ней на пол. — И крепко запомни, что продолжительность жизни твоего родственника напрямую зависит от твоего послушания.
Ривас повернулся и вышел из комнаты, хлопнув дверью. Айя сжалась в комок и зарыдала. Работорговец загнал ее в такую ловушку, из которой не искушенная в жизненных коллизиях девушка не видела никакого выхода.
Ривас
— Тьма побери этих торгашей! — Работорговец в сердцах грохнул кружкой по столу. — Не зря говорят: скуп, как галатец!
— Чем ты недоволен? — поморщился Дэнк, хозяин трактира «Полное брюхо», наполняя кружку посетителю. — В этот раз ты очень быстро и выгодно распродал свое живое мясо…
—..! — совсем уж нецензурно выразился Ривас и влил в себя очередной литр эля.
— Не пойму я тебя, — покачал головой Дэнк.
— И не поймешь. — Ривас взглянул на собеседника осоловевшими глазами.
— Так объясни, — пожал плечами трактирщик. — Или прекрати истерику.
— И объясню! — вдруг решился пьяненький и поэтому осмелевший Ривас.
Он налил себе еще одну кружку, с трудом попадая струей из кувшина в емкость.
— У меня есть такой товар, что после его продажи можно завязывать с путешествиями по дорогам, — наконец заявил он, справившись с кувшином.
— Неужели? — усмехнулся Дэнк, с чуть заметным презрением наблюдая за пьяным работорговцем.
— Да! — заявил тот с вызовом.
— Ты добыл детеныша дрока? — недоверчиво поднял брови трактиршик. — Или удачно побывал в Снежных горах?
— Бери выше, — засмеялся Ривас.
— Гномы продали тебе горного тролля?
— Нужны мне эти дебилы с каменной кожей и мозгами с лесной орех!
— Ну, — на мгновение замялся трактирщик, — тогда тебе улыбнулось счастье, и ты держишь в своем жилище шелтянина…
— Пфуй! — пренебрежительно отреагировал на это предположение работорговец.
— Я теряюсь в сомнениях, — покачал головой трактирщик, — в нашей империи нет живого товара выше по цене…
— А у меня есть, — заявил Ривас, — вот только твои земляки слишком скупы и трусливы…
— И что же это? — недоверчиво поинтересовался Дэнк. — Или кто?
— Кто! — поднял палец вверх Ривас — Что ты скажешь про чистокровного солла?
— Ты перепил! — сразу потерял интерес к собеседнику трактирщик. — Не пора ли сделать перерыв?
— Стой! — схватил за руку собравшегося уходить Дэнка Ривас — Ты мне не веришь?
— Конечно, не верю, — скривился трактирщик. — Если бы ты сказал, что привез бастарда, еще куда ни шло, но чистокровного…
— Я тебе докажу! — не унимался Ривас.
— Мне некогда проверять пьяные бредни! — Трактирщик освободил руку и двинулся прочь.
— Подожди! — увязался за ним Ривас — А что бы ты сказал, будь это правдой?
— Ничего, — покачал головой Дэнк. — Потому что говорить было бы некому. Твою шкуру давно бы прибили к крепостным воротам замка родственники того самого солла. Марвийцы в этом отношении очень щепетильны..
— Пошли! — поташил его к дверям Ривас — Я докажу тебе, что не вру.
— Отвяжись от меня! — Дэнк отпихнул работорговца.
— Хочешь заработать десяток золотых? — сменил тактику Ривас, видя, что старый знакомый в противном случае ни за что не согласится иди с ним.
— Каким образом? — моментально проявил интерес трактирщик.
— Пойдем со мной, — предложил работорговец, — и, если я вру, золотые твои.
— Что ж, — в раздумье протянул Дэнк, — раз тебе так не терпится расстаться с деньгами — пойдем. Все равно трактир пора закрывать.
— Тогда давай — пари, — предложил уже на улице Ривас — Если мне удастся доказать, что говорю правду, ты платишь мне десять золотых.
— Согласен, — хмыкнул Дэнк, уверенный, что Ривас просто хвастается по пьянке.
Договоренность
— Она точно из соллов? — Дэнк все никак не мог прийти в себя.
— А я тебе что говорил? — мрачно напомнил Ривас. Его настроение разительно отличалось от того, что было в трактире. Холодный ночной воздух Галата быстро вымел весь хмель из головы работорговца, и он уже пожалел, что открылся трактирщику. Хоть они и были давно знакомы и Ривасу не раз удавалось прокручивать кое-какие делишки с помощью Дэнка, но нынешняя ситуация была достаточно щекотливой. Слишком большие деньги стояли на кону. Да что там деньги, на кону стояла жизнь самого Риваса. Ничто не мешало Дэнку просто пойти и поставить в известность власти Галата (или, того хуже, какого-нибудь приезжего северянина из Марвии), что Ривас держит в неволе аристократку соллу. В этом случае за жизнь Риваса никто бы не дал и ломаного гроша.
Работорговец, насупившись, глядел в спину Дэнку, опять прильнувшему к смотровому оконцу в дверях, прикидывая, куда лучше ткнуть кинжалом, чтобы трактирщик уже никогда и никому, кроме Вседержителя, не мог Рассказать, что за товар находится в задних комнатах Риваса. А уж с Вседержителем торговец живым товаром как-нибудь договорится. Гораздо больше потусторонних и высших сил Риваса беспокоили силы земные.
— Что ж, — Дэнк повернулся к работорговцу, — пожали, я смогу найти покупателя на твой товар…
Ривас, совсем уж было решивший к этому времени, что Дэнк не увидит завтрашнего рассвета, с изумлением уставился на трактирщика:
— Ты?! И не побоишься со мной связываться, как твои земляки?
— Ну, во-первых, я, хоть и живу достаточно долго в этом городе, родился не в Галате, — отверг свою принадлежность к расе местных торгашей Дэнк, — во-вторых, помогать я тебе, естественно, буду не за так…
Трактирщик остановился, выжидательно глядя на торговца.
— Конечно, — преувеличенно радушно заулыбался Ривас, — я заплачу, если ты смо…
— Сколько? — прервал его Дэнк.
— Что сколько? — притворился непонятливым Ривас.
— Сколько ты мне заплатишь, если я найду клиента?
— Ну, как я могу так сразу сказать, — протянул Ривас, лихорадочно соображая, какую сумму назвать трактирщику. — Может, твой знакомый предложит столько, что я не смогу окупить даже дорожные расходы…
— Не виляй, — остановил его Дэнк. — Покупатель заплатит столько, сколько ты запросишь, если, конечно, у тебя не поедет от жадности крыша и ты назначишь разумную цену.
— Почем я знаю, какие у него представления о разумной цене? — не сдавался Ривас. — И кто он такой?
— Я тебе уже сказал, что о деньгах можешь не беспокоиться, — ответил Дэнк. — Мой клиент достаточно богат, чтобы позволить себе маленький каприз. Что же до второго твоего вопроса… чем меньше ты будешь о нем знать, тем дольше проживешь.
— И все же, — не сдавался торговец, — должен же я знать…
— Не должен, — оборвал его Дэнк. — Я же не спрашиваю, где тебе удалось добыть такой уникальный товар.
— Но ты сам согласился, что товар очень редок, и я, естественно, озабочен его целостностью…
— Мне кажется, мы отошли в сторону от моего вопроса, — поморщился Дэнк.
— Да? — изобразил изумление Ривас — А мне кажется, я только и делаю, что отвечаю на твои вопросы.
— Тогда ответь еще раз на последний, а то у меня что-то со слухом, и я не расслышал, — усмехнулся трактирщик. — Сколько?
— Что — сколько?
— Сколько ты дашь лично мне за покупателя твоего товара? — по слогам произнес Дэнк, пристально глядя в глаза Ривасу. — И не вздумай увиливать. В этом случае будем считать, что ты мне ничего не говорил… Подожди, — поднял он руку, останавливая Риваса, пытавшегося что-то возразить, — я еще не все сказал. Ты сидишь в Галате уже десять дней?
— Да, — кивнул работорговец.
— И так и не смог найти покупателя на это. — Трактирщик ткнул пальцем в сторону двери со смотровым оконцем. — Я удивляюсь, как ты вообще еще жив…
— В смысле? — не выдержал Ривас, вклиниваясь в монолог трактирщика.
— В смысле, что твои предложения не дошли до ушей здешних властей или кого похуже, — озвучил сомнения самого Риваса Дэнк. — Ты многим показывал девушку?
— Что ты! — изобразил испуг Ривас — Только тебе, как старому другу. У остальных я лишь зондировал почву на предмет возможной покупки в случае появления такого товара…
— Понятно, — кивнул трактирщик. — И они, конечно, тебе отказали?
Ривас молча кивнул.
— Что и требовалось доказать, — подытожил Дэнк. — Ты можешь возить эту девку по империи до скончания века, и никто не осмелится ее купить. Или, — тут трактирщик взглянул на Риваса, — до следующей пьянки…
— При чем здесь пьянка? — с оскорбленным видом вскинулся работорговец.
— При том, — насмешливо произнес Дэнк, — что, надравшись в очередной раз, ты похвастаешься еще кому-нибудь своим сокровищем. И я не уверен, что тебе это сойдет так легко, как со мной…
«Еще неизвестно, как все закончится с тобой, — подумал Ривас, неприязненно глядя на трактирщика, живописующего страсти, которых следует ожидать на голову работорговца. — Идиот! Чтобы я еще хоть раз притронулся к стакану до завершения сделки…»
— Ну так что? — прервал мысленное самобичевание работорговца Дэнк. — Ты долго будешь раздумывать? Учти, мне завтра рано открывать трактир. А если мы придем к соглашению, у меня будет еще несколько дел нынешней ночью.
— Согласен, — решился Ривас — Сколько ты хочешь за посреднические услуги?
— Половину той суммы, что ты выбьешь из покупателя, — мгновенно ответил трактирщик.
— И чем твое предложение отличается от банального грабежа? — поинтересовался Ривас, когда у него немного прошло изумление от наглости трактирщика.
— Я тоже рискую, ввязываясь в это дело, — пояснил Дэнк. — И мне не хотелось бы остаться внакладе, доведись вдруг спешно покинуть это место.
— Даже так? — протянул Ривас.
— А ты как думал? — удивился Дэнк. — Чем больше сумма сделки, тем рискованней предприятие в целом.
Торговались они еще долго и в конце концов остановились на том, что Дэнк получает за свою помощь сумму, равную стоимости раба-шелта мужского рода. Правда, Ривас и тут попробовал покочевряжиться, но трактирщик, видимо, опустился до нижнего предела своей готовности по оказанию услуг посредника и был непреклонен.
— Все-таки мне кажется, ты оставил бедного товарища в дураках, — уже просто по привычке продолжал Ривас, провожая Дэнка кдверям. — И я почти ничего не выгадаю на этой сделке.
— Расскажи это Вседержителю, — хмыкнул трактирщик. — Ему, судя по тому, что порой несут наши священнослужители, можно впарить любую туфту.
— Да ты знаешь, во сколько мне вылились дорожные расходы… — начал было Ривас.
— Все, — оборвал его Дэнк. — Кончай ныть. И не вздумай больше пить! Не исключено, что покупатели явятся к тебе уже завтра.
Трактирщик исчез в ночи. Умильная улыбка мигом слетела с лица Риваса. Он захлопнул дверь и прошел в комнату, где на лежанке с удобствами расположился Страйк, потягивающий вино из длинного узкого кувшина.
— Ты запомнил моего гостя? — без лишних предисловий приступил к делу Ривас.
— Зачем? — пожал плечами надсмотрщик. — Я его и так слишком хорошо знаю.
— Откуда?
— Ну кто же не знает хозяина трактира, где подают лучший эль в Галате? — усмехнулся Страйк. — Это был старина Дэнк.
— Если ты проследишь, куда пошел «старина Дэнк» и с кем он будет встречаться сегодня ночью, с меня золотой. — Ривас продемонстрировал Страйку одну из монет, что уплатил ему трактирщик, признав свой проигрыш в пари.
— Без проблем. — Страйк одним движением покинул лежанку и беззвучно исчез за дверью.
«Теперь надо бы и мне подстраховаться, — подумал Ривас, поднимаясь по лестнице на второй этаж. — И я, кажется, знаю, кто мне может в этом помочь».
Он растолкал храпящего слугу, которого нанял по прибытии в Галат.
— Что? Кто? — Туповатый парень долго не мог понять, чего от него хотят.
Наконец Ривасу удалось втолковать, что от него требуется, и служка, подхватив масляный фонарь, исчез вслед за Дэнком и Страйком в ночной тиши.
«Кажется, дела пошли на лад, — радостно потирая руки, Ривас прошел к двери, за которой томилась юная солла, и приник к окну. Девушка спала, не подозревая, что этой ночью решается ее судьба. — Скоро, красавица, мы с тобой расстанемся».
Работорговец, все так же улыбаясь, подошел к поставцу и извлек из него бутыль. Он уже было совсем собрался налить вина в бокал, как вдруг его рука замерла. Ривасу вспомнилось предупреждение Дэнка.
«Ладно, — решил работорговец, — подождем до завтра. А там и расслабиться будет не грех».
С этой мыслью он убрал бутылку обратно и присел на лежанку, ожидая известий от ночных посланцев.
Шелтянка
— Надеюсь, дело стоит того, чтобы поднимать меня посреди ночи и тащить через весь город, — проворчала Икейра, входя в двери.
Шелтянка по меркам людей была невообразимо стара. С тех пор как Ривас начал возить свой специфический товар в Галат, прошло почти два десятка Теплых сезонов, а Икейра жила в этом центре работорговли задолго до первого визита Риваса. Что заставило жительницу знойных пустынь поселиться в здешних местах, не знал никто. Икейра же никогда не распространялась об этом.
— Я бы не стал беспокоить такого специалиста, как ты, по пустякам. — Ривас, улыбаясь, сделал приглашающий жест наверх.
— Ну-ну, — с сомнением пробормотала шелтянка, шустро поднимаясь по лестнице. — Итак, зачем я тебе срочно понадобилась? — Икейра мотнула головой, отказываясь от предложенного вина, и вопросительно уставилась на хозяина.
— Мы с тобой не первый год успешно сотрудничаем. — начал Ривас.
— Оставь свое словоблудие для покупателей, — пресекла его вступление ночная посетительница. — Говори прямо: что тебе надо?
— Блокировать память, — ответил Ривас, уже не пытаясь ходить вокруг да около.
— Всего-то? — скривилась Икейра. Ее изборожденная глубокими складками физиономия сморщилась еще больше. Хотя со стороны казалось, что это невозможно. — В таком случае, ты мог бы потерпеть до утра. Я не привыкла мотаться ночи напролет по вызову полупьяных торговцев живым мясом…
— Видишь ли, уважаемая Икейра, — просительно произнес Ривас, — мой случай достаточно необычный. Иначе я бы ни за что не осмелился прервать твой сон.
— Тебе улыбнулось счастье, и ты приволок бастарда? — усмехнулась Икейра. — Или в твоих подвалах находится мой соплеменник?
— Ты почти угадала, уважаемая, — подтвердил Ривас — Мне необходимо, чтобы ты применила свое умение к девушке, что находится за этой дверью.
Икейра просеменила в указанном направлении и прильнула к смотровому оконцу. Когда после довольно долгого разглядывания она повернулась к Ривасу, ее физиономия сменила зеленовато-болотный оттенок на серый. Глаза Икейры горели янтарным светом, а из-под вздернувшейся верхней губы сверкали белоснежные клыки.
— Я всегда предполагала, что у тебя не все на месте, — прошипела шелтянка, ткнув пальцем, украшенным загнутым когтем, в сторону физиономии Риваса, — но теперь я в этом уверена.
— Что с тобой, уважаемая?! — испуганно отшатнулся назад работорговец. Он ожидал какой-то реакции на свое предложение, но не предполагал, что она будет столь бурной.
— Какой придурок надоумил тебя связаться с аристократами Марвии?!
— Какими аристократами? — попробовал прикинуться непонятливым Ривас.
— Сейчас ты будешь утверждать, что за дверью у тебя находится простая крестьянка, а не благородная солла?!
— Именно, — кивнул Ривас — Просто она очень сильно похожа на северянку, и я…
— Пропусти меня, — двинулась на него шелтянка. — И впредь можешь больше не обращаться ко мне за услугами…
— Уважаемая Икейра, — кинулся за ней Ривас, — подожди!
Шелтянка, не слушая работорговца, продолжала решительно спускаться по лестнице.
— Ты совершенно права, — крикнул ей вслед Ривас — Это действительно солла. И я тебе хорошо заплачу за работу.
— Да? — чуть замедлила ход Икейра. — А кто заплатит за молчание твоего слуги?
— Этот недоумок ничего не знает, — презрительно поморщился Ривас.
— А твоя охрана? — продолжала допытываться шелтянка.
— Они ни за что не пойдут доносить, — усмехнулся Ривас, увидев, что Икейра при слове о хорошем вознаграждении остановилась.
— Почему? — продолжала допытываться Икейра.
— Мои ребята предпочитают не иметь дел с официальными властями, — пояснил Ривас. — Никакое, даже самое щедрое, вознаграждение не может заменить жизни.
— Они настолько засвечены? — недоверчиво уставилась на него шелтянка.
— Ты даже не представляешь, насколько, — подтвердил Ривас. — Каждого из них в каком-нибудь уголке нашей великой империи с нетерпением дожидается виселица.
— А что им помешает настучать на тебя на Севере? — Икейра и не думала успокаиваться от слов Риваса. — В Марвии? Ты, кажется, частенько наведываешься в те края?
— Поверь мне, — проникновенным тоном, прижав руки к груди, произнес Ривас, — ее не будут искать ни официальные власти, ни родственники с Севера.
— Ты не пытаешься обмануть старую Икейру? — задумчиво произнесла шелтянка.
— О нет, поверь мне! — все тем же тоном произнес Ривас.
— Я лучше проверю, — блеснула та янтарными глазами.
Ривас не успел ничего сделать, как что-то толкнулось в его голове и на миг потемнело в глазах. Работорговец вскинул вверх руки в тщетной попытке защититься от такого бесцеремонного проникновения, как пришелец в мозгу исчез.
— Похоже, ты прав, — чуть притушила блеск своих глаз шелтянка. — И мы с тобой можем сговориться…
— Это ты шарила в моей голове?! — До Риваса только что дошло, кто копался у него в мозгах.
— Я должна иметь гарантии, — ответила Икейра, — а иначе из тебя ничего не удалось бы вытянуть.
— Да как ты смела, старая карга, лезть без разрешения в мою голову?! — продолжал бушевать Ривас. — Ты забыла, что находишься в империи людей, а не в своей занюханой пустыне, ящерица высохшая?!
— Мне больше нравится, когда ты становишься самим собой, — произнесла с интересом слушавшая словоизвержения Риваса Икейра. — Кстати, если со «старой каргой» я вынуждена согласиться, то «высохшая ящерица» станет тебе в двойную оплату.
— А?! — остановился Ривас, услышав о деньгах.
— Ага, — с удовольствием подтвердила шелтянка, наблюдая за реакцией работорговца.
— Сколько же ты возьмешь, уважаемая? — с трудом справился со злостью Ривас.
— Уважаемая? — хмыкнула Икейра. — А как же «старая карга»?
— Извини, — виновато потупился Ривас. — Погорячился. С кем не бывает…
— Тогда с тебя десять золотых, — тоном, не терпящим возражений, произнесла Икейра.
— Пожалей бедного торговца, — завел свою привычную песню Ривас. — Если бы ты знала, во сколько мне обошлись накладные расходы…
— Знаю, — утвердительно наклонила голову шелтянка.
Ривас тут же замолк, вспомнив, что недавно произошло.
— Хорошо, — наконец произнес он, — но тогда уж заодно обработай и мальчишку, что сидит у меня в подвале…
— А как же с разрешением? — не преминула подколоть его старая карга. — Или ты за то, чтобы законы соблюдались лишь в отношении тебя?
Работорговец промолчал, с плохо скрываемой ненавистью глядя в сторону.
— Ладно, — смилостивилась шелтянка, — гони деньги, и пошли к твоей девке.
Специалисткой Икейра, как и все ее соплеменники, была непревзойденной. Не зря в империи с готовностью принимали на службу шелтов, где требовалось выудить сведения из головы подозреваемых или заставить их что-то сделать помимо воли. За эти способности пустынники снискали неприкрытую ненависть, которую к ним испытывало большинство людей. Император никак не преследовал своих подданных за выражение недовольства в отношении восточных соседей. И тому было несколько причин. Не угоди ему чем-нибудь шелты, и завтра соберется целая армия добровольцев, готовая стереть с лица земли владения пустынников. Но такой необходимости пока не возникало, зато сдерживало миграцию шелтов на территорию империи и позволяло даже в какой-то степени диктовать свои условия в отношении внешних контактов. Люди по численности превышали пустынников на несколько порядков, и культивирование ненависти среди населения позволяло императору быть спокойным в отношении своих восточных границ. Обратной стороной медали этой политики были непомерные цены, что заламывали шелты за свои услуги, но, как говаривали недобитые поклонники Харга, «нет Света без Тени», поэтому действительно нуждающиеся в пустынниках с готовностью платили этим бойцам из Великой пустыни. Или Страны Света, как ее иногда называли сами шелты.
— Всё. — Икейра отвлекла Риваса от мыслей о высокой политике. — Девка не будет помнить почти ничего из прошлой жизни.
— Почти? — поднял брови работорговец.
— Нельзя полностью блокировать мозги, — терпеливо пояснила ему шелтянка. — Или тебе нужна идиотка, пускающая слюни и ходящая под себя?
— Нет-нет. — торопливо ответил Ривас — А что, и такое возможно?
— Возможно, — нехорошо усмехнулась Икейра. — Хочешь попробовать?
— Нет-нет, — повторился Ривас — Но вот в отношении кое-кого такая операция не помешала бы…
— Забудь, — оборвала его шелтянка. — Таким кретином сразу заинтересуется имперская служба безопасности и Кающиеся. Оно тебе надо?
— Нет-нет, — ответы Риваса не страдали разнообразием.
— Тогда веди к твоему щенку, — приказала Икейра. — А то меня что-то начало в сон клонить, да и холодновато в твоем жилище…
Страйк
— Ну?! — не смог сдержать нетерпения Ривас.
— Все в порядке, хозяин, — усмехнулся Страйк. — Вычислил я знакомых твоего знакомого. Если бы ты знал, что для этого мне пришлось пред…
— Меня не интересуют твои похождения, — оборвал его Ривас — Говори, с кем встречался Дэнк.
— Ну, как знаешь, — чуть обиженно проговорил Страйк. — Трактирщик отсюда отправился прямо на подворье Зангары.
— Зангары? — не смог сдержать своего разочарования Ривас. — Да зангарские эрлы бедны, как крысы в Обителях Света. В Зангаре все в дефиците, кроме камней и снега…
— Не скажи, — возразил ему подчиненный. — Через некоторое время после прихода Дэнка там побывал эрл, слуги которого одеты гораздо богаче тебя…
— С чего ты взял, что это был эрл? И именно зангарец?
— Если бы ты дослушал меня до конца, когда я пытался рассказать, как выследил Дэнка, — произнес злопамятный Страйк, — у тебя не возникло бы таких глупых вопросов.
— Хорошо, — после заметной паузы ответил Ривас — Я не буду тебя больше прерывать. Рассказывай…
Страйк довольно быстро догнал идущего по улице трактирщика. Дэнк не захватил с собой фонаря, а на ночное освещение улиц здешний люд не привык тратиться. Сезон лун еще не наступил, и вокруг стояла почти кромешная тьма. Так что трактирщику пришлось полагаться только на редкие фонари, висевшие у домов богатых горожан, да на собственное зрение. С последним у него было не очень. Страйк, видевший в темноте не хуже степного волка, подобрался к Дэнку на минимально возможное расстояние и слышал, как чертыхается трактирщик, вляпавшись в очередные нечистоты или запнувшись об одну из многочисленных колдобин.
Вскоре Дэнк вышел на улицу, где проживали почти исключительно зажиточные горожане и местные купцы. И где перед каждым входом красовалось по масляному фонарю, а то и по два. Тут Страйку пришлось проявить чудеса хитрости, чтобы трактирщик не заметил наблюдения. Но Дэнк не долго двигался этой дорогой и очень скоро опять нырнул в самые настоящие трущобы. Страйк облегченно вздохнул. Здесь не надо было использовать каждое подвернувшееся укрытие и отпускать трактирщика далеко вперед, рискуя потерять объект наблюдения.
Наконец Дэнк достиг цели своего ночного путешествия. Он подошел к высоким воротам и постучал в маленькую боковую дверь. В двери открылось оконце, куда Дэнк, нагнувшись, пробормотал несколько слов. После этого дверь со скрипом отворилась, и трактиршик исчез внутри. К сожалению Страйка, здание, куда впустили трактирщика, было обнесено высоким глухим забором, по верху которого поблескивала заметная даже во тьме колючка, что поставляли на имперские рынки шелты. Эта пустынная травка была сущим проклятием для посетителей, предпочитавших нестандартные пути для своих визитов. Мелкие многочисленные колючки моментально цеплялись за неосторожно прикоснувшегося к ним, и хозяевам особняков или городской страже оставалось лишь снимать поутру влипших в ловушку ночных любителей удачи. И хотя колючка стоила довольно дорого и не росла нигде, кроме как в Великой пустыне шелтов, зажиточные имперцы, считавшие комфорт и спокойствие превыше всего, исправно тратились на недешевый продукт.
Страйк за свою богатую приключениями жизнь имел возможность познакомиться с коварной колючкой не по рассказам, а вживую. Это знакомство обошлось ему в целый сезон каторжных работ в одной из каменоломен. Поэтому наемник не стал рисковать и, проверив, что из особняка нет других выходов, устроился напротив ворот, терпеливо ожидая исчезнувшего за оградой Дэнка.
Через некоторое время к воротам подъехала кавалькада всадников. Страйк сразу определил, что особняк посетила непростая птица, так как ворота мгновенно распахнули настежь, и всадники въехали внутрь. Утвердиться в своей догадке наблюдателю позволила появившаяся во внутреннем дворе целая делегация для приема приехавших. Что там случилось дальше, Страйк не видел, так как ворота захлопнулись. Наемник вздохнул и поплотнее завернулся в плащ, ожидая, когда появится его подопечный. Вскоре сидеть Страйку надоело, и он, отойдя подальше и не упуская из вида ворот, принялся прогуливаться по улице.
Наконец его терпение было вознаграждено. Ворота распахнулись, и оттуда выехала давешняя кавалькада. Одновременно с ней особняк покинул и трактирщик. Всадники сразу же послали лошадей рысью и пронеслись мимо стоящего у стены Страйка, обдав того клубами пыли. Преследовать их наемнику было не на чем. И, судя по всему, выбить золотой из жадных лап Риваса становилось почти невыполнимой задачей. В особняк, что посетил трактирщик, Страйку проникнуть тоже не было никакой возможности. Неожиданно наемнику в голову пришла шальная мысль, которую он не раздумывая воплотил в жизнь. Очень уж притягательным был блеск золотого кругляша, что показывал ему Ривас.
Трактирщик не спеша двигался навстречу Страйку, насвистывая какой-то мотивчик, с видом человека, только что выполнившего трудное задание или заработавшего приличную сумму.
Небо на востоке ощутимо посветлело, и на улице уже не царила та непроницаемая темень. Ночь медленно и неохотно сдавала свои позиции пока еще слабенькому серенькому предрассветному сумраку, за которым должны были последовать настоящие рати дня.
Страйк отлепился от стены и двинулся по направлению к трактирщику. Увидев неожиданно возникшую на его пути фигуру, Дэнк благоразумно перешел на другую сторону улицы. Но Страйк не собирался так легко упускать его из своих рук.
— Добрый человек, — окликнул он пытающегося как можно незаметнее прошмыгнуть мимо трактирщика.
— Чего надо? — Дэнк остановился, и его рука скользнула к поясу, где болтался здоровенный нож.
— Не могли бы вы мне сказать, что это за здание? — как можно более миролюбиво спросил Страйк, демонстрируя пустые руки.
— Зачем это тебе? — подозрительно осведомился трактирщик, оглядывая Страйка с ног до головы. Видя, что ночной прохожий не собирается ознакомиться с содержимым его кошелька, Дэнк немного осмелел и успокоился.
На главную: Предисловие
