// 08. ОСОБЕННОСТИ НАЦИОНАЛЬНОГО е-БИЗНЕСА

– Ну и ну, – сказала Лил. – Стр, твое мнение?

Мужчина прокашлялся:

– Кхм… вообще – бред. Но довольно правдоподобный, явных нестыковок я не заметил. Вот только непонятно – зачем? Зачем придумывать такую муть, когда можно просто свалить из игры? Ну заплатил десятку за неправильный выход, так ведь пятьсот евро в кармане? Да и просто мог бы нас послать в пеший эротический поход. Мы бы и пошли, правда, Лилечек? В конце концов, деньги-то не твои, а сканер никакого нарушения не засек.

– Во-во. Я тоже удивилась. Ты, друг, часом, не по «обкурке» в игру пошел?

Сергей пожал плечами:

– Просто подождите немного. Еще от часа до трех – и я исчезну.

– А откуда нам знать, дорогой мой Сережа, по какой причине ты исчез? Потому что у тебя игровое время вышло или потому что ты правду рассказал?

– Вообще-то у Безрукова на самом деле есть сын-инвалид… И о продаже акций я что-то слышал, – задумчиво произнес Стрейнджер, глядя в потолок.

– Ха, – сказала Лиля, – ты слышал, значит, и он тоже мог слышать. Что делать будем? Слушай, друг, – обратилась она к Сергею, – если ты все это придумал, то можешь уже признаться. Бить не будем, обещаю. И денег отбирать – тоже. Ну?

– Не придумал. И нам действительно нужна помощь.

– У меня знакомый опер в Москве есть, – сказал Стрейнджер, – в отделе «Р» раньше работал, потом куда-то на повышение ушел. Я с ним, правда, давно не списывался, но попробовать можно.

– Да ты что! – с наигранным удивлением сказала Лиля. – А что ж ты мне раньше не сказал, когда мы с теми козлами московскими разбирались?

Стрейнджер поджал губы, а Сергей понял, что его смущало с самого начала их общения, – Лиля не шевелилась. Точнее, двигались только губы, все остальные мышцы девушки сохраняли полную неподвижность. Особенно это было заметно на фоне сидевшего рядом Стрейнджера: он ерзал на стуле, периодически откидывался на спинку, нагибался обратно, улыбался, двигал головой – в общем, вел себя как нормальный человек.

– Вообще-то мне тогда и в голову не пришло, что он может помочь, – сказал Стрейнджер. – Москва же не деревня, на которую один участковый. Да и потом, он по информационным технологиям, а не по липовым компаниям следователь.

– Все равно мог бы помочь – звякнул бы куда-нибудь, мент с ментом всегда договорится. Ну ладно. Как ты с московским следаком-то познакомиться умудрился? Мне вот только пэпээсники попадались.

– Я же говорю, он в отделе «Р» работал, когда я дисками занимался. И в «Русском щите» одновременно. Конторка такая есть, сильно с ментами завязанная, программы от пиратства защищает. Я тогда за дисками к оптовикам ездил, а он их как раз и пас, встречались частенько, вот и познакомились.

– Тоже мне знакомый, – сказала Лиля с насмешкой, – дружил заяц с лисою. Он небось к тебе подкапывался, чтобы дело завести, а не то, что ты думал.

– Скажешь тоже, больно я ему нужен, на хрен ему сдался какой-то мелкий оптовик из региона. У него там своих дел по горло было, да и мужик он ничего, с соображением…

– Погоди, – перебила Лиля, – у меня телефон звонит, – и замолчала.

Сергей недоуменно поднял брови: «Какой телефон»? Но, судя по невозмутимому виду Стрейнджера, ничего странного в происходящем тот не видел.

– Кхм, – сказал Сергей, – какой телефон?

Лиля не ответила, даже не пошевелилась, зато ответил Стрейнджер:

– Обычный телефон. Она же не через саркофаг в игре, а просто за компом сидит. В этом весь смысл.

– Не понял. – Сергей нахмурился. – Как это «за компом?» Это же виртуал?

– Ну и что? – Стрейнджер пожал плечами. – Кто мешает подключиться по обычной Сети с обычного компа? Эта игра когда-то была вся онлайновая, то есть все игроки не через узел «Реалити-два» подключались, а просто по Сети. Потом большая часть стала через саркофаги заходить, но еще остались динозавры, которые по-прежнему по Сети играют.

– А скорость? В виртуале же скорость быстрее в несколько раз… вроде?

– Очевидно, здесь – не быстрее. – Стрейнджер хмыкнул. – Хозяева этой игры вообще не жмоты, но игра как таковая им уже глубоко фиолетова. Основной бизнес у них другой, поэтому на поддержку игры они почти забили. Убытков не приносит – и хорошо.

– Ага, – сказала вдруг Лиля, – не представляешь, Сережа, сколько времени я билась, только чтобы выпивку тут внедрить. Причем от них вообще почти ничего не требовалось – одну подпись поставить, и все. Программисты, поставщики алкоголя, рекламщики, дизайнеры – я их всех уже свела вместе, все на мази было, только эти «тормоза» тормозили. Причем они не против были, совсем даже за, но им совершенно некогда было этот договор подписать. То есть это они говорили, что некогда. Сколько мы из них эту подпись выбивали, а, Стр? Три месяца, что ли?

Стрейнджер хмыкнул:

– Ты забыла, что мы еще три месяца просто до них достучаться пытались, чтобы нам хоть что-нибудь ответили. В итоге – полгода, а то и больше. Одного не пойму: почему они ее до сих пор не продали?

– Некогда, видимо, – саркастически ответила Лиля.

– Подождите, – Сергей удивленно переводил взгляд с Лили на Стрейнджера и обратно, – это у вас вроде как бизнес, что ли? То есть вы не часть игры?

Стрейнджер усмехнулся, а Лиля возмущенно фыркнула:

– Почему «вроде как»? Между прочим, до десяти тысяч в месяц с одной точки бывает, а точек у меня три. Сорок один человек работает. Стр, ты чего лыбишься?

– Ситуация забавная, – посмотрел он на Сергея, – я тут особо ни при чем, я так, на подхвате, это все ее одной дело.

– Ты давай в кусты не прячься, ни при чем он, конечно. Кто мне вообще эту идею подал?

Стрейнджер пожал плечами:

– Деньги лежали на дороге, должен же был их кто-нибудь подобрать.

– Мы что-то от темы отвлеклись, товарищи.

– Погодите, – Сергей решил все прояснить, – сорок один человек – это бармен, охранники, да?

Стрейнджер кивнул.

– Да, – сказала Лиля.

– И все они перед компами сидят и на вас работают?

– Не все. Перед компьютерами не все сидят. Четверо – через саркофаг. Одного такого ты видел – Дзар, темный эльф на входе, сейчас его смена. Они – наша самая большая статья расходов, все деньги от рекламщиков и алкофирм им идут, и еще немного выручки.

– А почему не все? В смысле зачем эти двое нужны?

Лиля шумно вздохнула. Выглядело это странно, потому что девушка при этом даже не шелохнулась.

– Иногда бывают ситуации, когда нужен сильный воин. Даже не иногда, а часто – накостылять кому-нибудь по шее. А воин может быть хорошим, только если он через саркофаг зашел, те, которые по Сети, двигаются, как сонные паралитики. Маги – ладно, бывалый игрок и с клавиатуры может быть вполне конкурентоспособен, а с бойцами проблема. Вот и приходится платить… Ну да ничего, подключение дешевеет, народу все больше, так что перспективы вполне радужные. Я вот с ужасом думаю, как бизнес расширять – пригодных помещений нет ни фига, а в имеющихся и так уже плюнуть некуда, не то что новые столы ставить.

Сергей хмыкнул:

– Это же виртуал. Дизайнеры, я думаю, быстрее строят, чем строители?

Фыркнули оба, Стрейнджер еще и сморщился.

– Прежде чем дизайнера звать, надо опять подпись хозяев получить, – сказала Лиля с сожалением, – а это, скажу я тебе, шибко непростое дело… Ты на стол перед собой посмотри. На чем сидишь, посмотри.

Сергей посмотрел. Ножки стола в виде дубинок, сиденье и спинка стула в виде щитов. Пожал плечами:

– Ну стильно. Дубинки, щиты, мечи – как настоящие. Я вообще-то сразу заметил и оценил. Барная стойка внизу так вообще шедевр. Все соответствует. А что? Я чего-то не так сказал?

Стрейнджер смеялся, Лиля тоже.

– Это и есть дубинки, – сказала Лиля, – и щиты. И мечи. А стол перед тобой – орковский деревянный щит. Нет в этом мире мебели и пока не предвидится.

– Стильно! – воскликнул Стрейнджер, вытирая слезы. – Лиль, ты слышала? А тебе всё мягкую мебель подавай.

Лиля фыркнула:

– Мне-то ладно, я сейчас в хорошем кожаном кресле сижу, а вот клиенты жалуются. Посиди-ка на двух щитах несколько часов. Вон позавчера один разбушевался – у него, говорит, ноги затекли, он поморщился, и сосед, дескать, поэтому решил, что он блефует. А он, вот досада, и в самом деле блефовал. Еле успокоили.

Сергей удивился:

– Но должна же у вас быть какая-нибудь договоренность с хозяевами… доступ к игре…

Лиля хмыкнула:

– Есть договор. Который не стоит бумаги, на которой написан, потому что он фактически ни о чем. Я здесь обычный пользователь игры, понимаешь? И ничем не отличаюсь от других. Даже то, что в игре выпивка появилась, – это, конечно, моя заслуга, но юридически я тут ни при чем – у алкофирм отдельный договор с хозяевами. Я плачу за вход в игру по Сети, плачу за моих работников и все тут организовываю.

Сергей начал понимать и проникся нешуточным уважением к хозяйке.

– Ничего себе! А как вы игровые деньги в реальные превращаете?

– Ну это просто. Вниз спустись, там обменник. Любую валюту на окто и наоборот.

– Понятно… но как тогда вас еще никто не ограбил? У вас всего четыре бойца, правильно? А тут их сотни. Если они все нападут… Вы ведь просто игроки…

Стрейнджер хмыкнул:

– Не нападут. Вместе – не нападут. Здесь не те люди, чтобы ради какой-то цели объединяться. Здесь все сплошь одиночки, любителям компаний в этой игре некомфортно. Единственное, ради чего несколько игроков тут могут объединиться, – это ради того, чтобы не дать кому-то что-нибудь сделать, понимаешь?

– У нас один боец, – сказала Лиля, – они посменно работают. Зато несколько сильных магов на каждой точке всегда есть. Но не это главное, главное тебе Стр уже сказал.

Стрейнджер кивнул:

– Первое время нас частенько ограбить пытались. По абсолютно одинаковой схеме – они врываются, наши маги успевают пустить пару фаерболов, пока клиенты встают из-за столов и забирают свое оружие. А потом остается только трупы на улицу вынести да мебель порушенную восстановить. Так что последние месяцы нас уже не трогают.

– Не трогают, как же! А эти, которые со своими сюрикенами ходили? Кто им только про маркер проболтался? Наверняка кто-то из наших, найду – задушу и уволю!

Сергей ничего не понял и только глазами хлопал в растерянности.

– Да так, местные разборки, – пояснил заметивший недоумение Сергея Стрейнджер, – я хотел сказать, что грубыми методами не трогают. Мошенников, наоборот, только больше становится. Но в целом – ничего страшного. Так что основная наша проблема сейчас – помещения. Видимо, придется на улицу выходить…

Сергей покачал головой. Улыбнулся:

– Ну, вы даете. Молодцы. Никогда бы не подумал, что можно так деньги делать. Как же вы догадались?

Стрейнджер пожал плечами:

– Ничего нового, на самом деле. Нечто подобное еще до появления «вирта» было. И сейчас в других играх полно людей, которые как-нибудь подрабатывают, вещами торгуют или за деньги задания выполняют. Но такого масштабного дела ни у кого в «вирте», конечно, нет. Тут просто мир в этом смысле удачный. В других играх эту нишу сами хозяева игры занимают – зачем деньгам пропадать?

– Хорош, – сказала Лиля, – у меня в двенадцать встреча, до того надо уже решить с этим делом. Стр, как? Мы поверили?

Стрейнджер задумчиво кивнул:

– Да. Я склонен поверить. Не совсем, правда, представляю, что делать. Менты же сами по себе не почешутся, а если даже и почешутся, то в первую очередь к самому Безрукову пойдут. А тот и скажет, что ничего не произошло и все в порядке – я так понимаю? Они и успокоятся. Наоборот, на меня еще «гнать» начнут за ложные сведения.

– Вот-вот, – сказала Лиля, – жаль, конечно, что этот Кир уже ушел. Он бы, наверное, что-нибудь подсказал. Вы с ним что, не договорились, какие действия следует предпринять?

Сергей вздохнул:

– Он не верил, что мне удастся кому-то здесь свою историю рассказать. Что меня тут кто-то выслушает и поверит. По-моему, он уже просто не хочет возвращаться. Иначе мог бы сам сообразить и с вами поговорить. Не конкретно с вами, а с хозяином этого заведения.

– Он вообще-то прав, – ответила Лиля после недолгого раздумья, – откуда ему знать, что это за заведение? А народ в этом мире и в самом деле специфический. Если бы не мы, то, пожалуй, ты себе слушателя вряд ли бы нашел… Ты с ним никак связаться не можешь?

– Нет, – Сергей помотал головой, – только когда увижу. Но я могу ему рассказать про вас, и мы назад вернемся. Только нам… то есть мне, защиту как-нибудь обеспечить надо будет, пока мы от края игры сюда добираться будем.

– А если его перехватить? Догнать?

– Я даже не знаю, в какую сторону он пошел, – возразил Сергей, – да и идет он напрямую, сквозь все стены, а не по дорогам.

– Ну не пешком же. Куда пошел, это примерно понятно. Сейчас свистну Дерека, пусть он нам портал откроет к стене. Чего башкой мотаешь?

Последний вопрос относился к Стрейнджеру, отрицательно качавшему головой.

– Там кусты сплошные, – сказал он с сожалением, – колючие. Специально, чтобы народ к краю мира близко не подходил. Знать бы определенно, в какую точку он выйдет, еще был бы шанс. Лучше по-другому сделать. Тебя же переносит к нему поближе, так?

Сергей кивнул.

– Тогда ты ему скажешь, чтобы он шел обратно и сразу сюда бегом топал. Тебя сюда же и перебросит, так?

– Это если он успеет добраться. А если нет?

– Ладно. Другой вариант. Наш маг ставит открытый портал возле стены. Кирилл выходит, находит портал и ждет тебя возле него. Потом ты берешь его в охапку и телепортируешься сюда. Идет?

Сергей подумал, кивнул:

– Идет.

– Вот и хорошо, вот и договорились, – быстро сказала Лиля, – все, время. Я вас покидаю, вернусь часа через два. Ведите себя хорошо. Пока, Сергей, увидимся.

– До свидания, – кивнул Чесноков.

Лиля исчезла. Стрейнджер посмотрел на опустевший стул, вздохнул. Встал и прошелся по комнате.

– Ей все равно, – сказал он задумчиво, – что «Эй-Ай», что пришельцы с Марса. Она в этом не разбирается, да ей и не надо. А я вот немного программист, и знаешь что?

Сергей поднял брови.

– Для искусственного интеллекта ты слишком человекообразен. – Стрейнджер присел на край стола. – Твоя история похожа на правду. Но она была бы похожа еще больше, если бы ты сказал, что ты – человек. Допустим, сопровождающий. В эксклюзивных ВИП-турах роль спутника иногда исполняет реальный человек. Во всяком случае так утверждает реклама. Это было бы вполне логично, если бы сыну Безрукова дали спутника-человека, не находишь?

Сергей насторожился:

– Вы к чему клоните?

– Я? Ни к чему. Я же сказал, что склонен поверить. Но прежде чем это сделать, я собираюсь, во-первых, пообщаться с твоим Киром, хотя бы через тебя. А во-вторых, десять раз все перепроверить, а уже потом что-то предпринимать. И в любом случае, что именно предпринять, я буду решать сам. А не делать слепо то, что вы скажете. И Лиле то же порекомендую.

– Вас никто не заставляет верить, – с раздражением сказал Сергей, – в конце концов, я не навязывал вам свою историю, вы сами потребовали, чтобы я все рассказал.

Стрейнджер кивнул:

– Согласен. Очень правдоподобно, говорю же. Больше всего меня настораживает то, что твоя история идет на «ура» почти для любого игрока. Слишком все складно, и, не будь я знаком с текущим состоянием дел в области искусственного интеллекта, я бы не нашел к чему придраться. А из своего жизненного опыта я усвоил, что история, в которой совершенно нет нестыковок, скорее всего, лжива. Необязательно вся, но лжива. И еще – пятнадцатилетний подросток, создавший «Эй-Ай», который за пару суток стал неотличим от человека, – это сойдет для фантастического романа, а в реальной жизни такого просто не бывает. Японцы немаленьким коллективом три года писали свой «Эй-Ай», потом год обучали. С ним можно пообщаться через Интернет, доступ к нему свободный, он и в самом деле похож на человека, но до тебя ему далеко. Странно, правда?

– Ну извините, – сказал Сергей зло, – у меня других вариантов нету. Может, у вас есть?

– Есть, – кивнул Стрейнджер, – аж три. Насчет вашего путешествия по мирам и играм – это я верю. Да там и нет ничего важного, важное в самом начале. Вариант первый – никакого Кирилла нет. То есть Кирилл есть и, скорее всего, на самом деле заперт в «вирте», но его нет рядом с тобой. А главное – нет никакой возможности проверить, есть ли рядом с тобой кто-то невидимый или нет – он же невидимый. Но, несмотря на очевидное удобство этого варианта, я в него не верю. Вариант второй – Кирилл есть, он тот, за кого себя выдает, и ты с ним в сговоре. Вы преследуете какую-то цель, о которой я пока не имею представления – слишком мало данных. Надеюсь, что узнаю, когда выпадет возможность переговорить с инициатором вашего предприятия. Если выпадет. И третий вариант – Кирилл использует тебя втемную. Может, и в самом деле убедив тебя, что ты – программа, а может, убедив тебя врать, что ты – программа. И то, и другое сделать проще, чем написать такую программу. Вот так. По степени правдоподобности для меня я бы расположил их так: самый правдоподобный – третий вариант, потом второй, потом – с большим отрывом – первый, а потом – четвертый, твой. Ну как? Ты какой вариант выберешь?

– Четвертый, – хмуро ответил Сергей, – думаешь, я сразу поверил, что я не человек? У меня память – как мозаичное панно. А под ним – плиточный клей. Что-то я не слышал, чтобы настоящему человеку можно было чужую память в мозг записывать. Вот это уж точно фантастика.

– Эксперименты в этом направлении ведутся, это точно. Откуда ты знаешь, что они не ведутся в «Реалити-два»? Потому что Кир сказал? И ты ему поверил? Если кому и удастся сделать что-то определенное с человеческой памятью, так это в первую очередь им – вон сколько у них экспериментального материала, каждый день сотни тысяч человек, никакому военному институту столько не снилось. Если что – извините, сбой произошел, бывает иногда, вот вам, пожалуйста, страховка. А?

Сергей молчал.

– Если такой вариант слишком фантастичен, то можно и с другой стороны посмотреть: с чего ты взял, что у тебя – чужая память? Может, она твоя собственная. Частичная амнезия, слыхал такое? Способы вызвать частичную амнезию известны давно. Они, конечно, не гарантируют определенного результата, ну так никому и не требовалось, чтобы ты забыл что-то определенное. Нужно было всего лишь, чтобы память у тебя стала как дуршлаг. Что и имеем, так?

– Ну это уже вряд ли, – сказал Сергей, – я все же не бомж с вокзала. Не стали бы они брать для своих сомнительных дел довольно известного человека.

– Знаешь, – проникновенно сказал Стрейнджер, – для системы, ворочающей миллиардами, нет большой разницы – бомж ты или вполне состоявшийся человек. Ну миллионом больше, миллионом меньше. Если за тобой не стоит больших денег, действительно больших денег, то твоя известность не имеет никакой роли. Мало, что ли, случаев – вчера звезда, а сегодня уже никто и не помнит.

– Нет, – сказал Сергей, – не проходит. Может, я и далек от программирования, зато я – бывший психолог. И знаю, что нет таблеток, способных вызвать подобный эффект. Но дело даже не в этом. Может, мне и почистили память, но изменить мою сущность неведомые «они» не могли – я сейчас пишу в другом стиле, чем прежний Чесноков. А этого таблетками не добьешься. Это уже даже не фантастика, а сказка. Да и вообще – паранойей попахивает, не находишь? Неведомые могущественные «они», которым что-то нужно от обычного в общем-то человека. В смысле никакими рычагами власти я не обладаю, сверхважных секретов не храню, да и больших денег, как ты заметил, за мной нет.

– Ну хорошо, – Стрейнджер слегка смутился, – пусть не стерли память, пусть записали. Это всё равно более похоже на правду, чем «Эй-Ай», неотличимый от человека, уж поверь сведущему в этих делах человеку.

Сергей задумался.

– И еще, – продолжил Стрейнджер, – один момент. Вполне возможно, что твой Кир – вовсе не Кирилл Безруков. Ты, как психолог, должен понять – у детей, когда они совсем маленькие, умственное развитие идет через физическое. Если Кирилл парализован с детства, то он должен и в умственном развитии отставать от сверстников. И уж никак не может быть гениальным программистом.

– Допустим, все так. – Сергей вздохнул. – И что мне с этим делать? Тебе хорошо – ты здесь просто гость, ты знаешь, что лежишь в каком-то саркофаге, опутанный проводами, и, когда захочешь, вылезешь из него и пойдешь домой, к жене и детям.

– Я не женат, – вставил Стрейнджер.

– Неважно! У тебя есть опора, понимаешь? То, в незыблемости чего ты уверен. Разумное существо не может жить без опоры. Я – не могу. Если все вокруг – ложь, то какой смысл в моих действиях, вообще в моем существовании? Пока я верю Киру, у меня есть цель, есть смысл что-то делать, есть надежда чего-то добиться. Ты говоришь, что Кир мне лжет. Хорошо, говорю я, тогда где правда? Под вариантом с каким номером? Во что мне верить и к какой цели идти? Ты знаешь?

Стрейнджер смутился окончательно.

– Я вовсе ни к чему тебя не подбиваю и уж подавно не могу сказать, как тебе жить. Я просто сказал, что думал, извини, если тебя это так зацепило.

Сергей хмыкнул и отвернулся.

– Ты, кстати, подумай – тебе ничего странного не вспоминалось и не казалось последнее время?

– О чем ты? – спросил Сергей устало.

– Я по аналогии с компьютерной памятью. Туда даже если что-то записать поверх старых данных, то частенько бывает можно восстановить эти самые старые данные. Пусть не целиком, но почти всегда как минимум можно определить, что они там были. Может, и тебе вспоминалось что-нибудь, что не укладывается в твою память? Или сны какие-нибудь странные снились, нет?

Сергей подумал, но без особого усердия.

– Нет. Вроде нет. Да я и спал всего раза три. Ну с тех пор, как с Киром встретился. А всей предыдущей памяти веры нет. Впрочем, памяти вообще веры нет. Истинно только настоящее, истинность прошлого никто доказать не может. Вот ты, например. Откуда ты знаешь, что все, что с тобой случилось до этого момента, случилось именно с тобой? А не с кем-то другим, чью память тебе секунду назад записали?

– Я… ну просто знаю. Ну скажем… а, черт! Да глупость же, – Стрейнджер криво улыбнулся, – наверняка можно доказать, просто подумать надо. Ерунда какая.

– Не бери в голову, – сказал Сергей, – живи настоящим и радуйся жизни.

Но конца высказывания Стрейнджер не услышал. Да и самого Стрейнджера уже не было – на месте, где он только что стоял, красовалась кирпичная стена. Обычная такая, вполне себе российская кирпичная стена.

– Эх, – сказал Сергей, – такая фраза пропала.

– Почему пропала? – разумеется, Кир. – Я слышал, значит, не пропала. Ты с кем там общался?

Сергей обернулся и увидел сияющую физиономию своего спутника.

– Ты почему такой радостный?

– Я-то? – Кир широко улыбнулся. – Я думаю, мы дошли. Здесь – самая подходящая игра для решения нашей проблемы, вот почему. А вот ты почему такой грустный?

– Не обращай внимания, – Сергей махнул рукой, – кризис экзистенциализма.