9 июля, понедельник, утро. Кронштадт, городская больница № 36
Уснул. Боль не боль, а уснул и спал до завтрака, который оказался вполне приличным. Познакомиться с соседями по палате и не успел толком — позвали. Пришла какая-то молодая чернявая девчонка, постреляла глазами, провела куда-то коридорами, пахнущими лизолом, — оказалось, что на рентген. Завела и сразу смылась.
Там меня покрутили, поставили правильно, щелкнули, затем отправили дальше все с той же вертлявой черненькой. В конце концов завела она меня еще в какой-то кабинет, я так и не понял — процедурная это или операционная, да мне и без разницы. Пришлось подождать минут десять, после чего туда зашли еще двое — давешний высокий доктор и еще один, постарше, басистый и хриплый, со странным шрамом на щеке — косым крестом, вроде как следом ошибок молодости. За что это его пописали, интересно?
«Мой» доктор нес за зажимчик влажный рентгеновский снимок. Дальше вообще шумно становится: за пописанным медиком ввалились сразу трое, причем все разом вызвали подозрения и буквально вынудили вспомнить восточную пословицу про то, что ученик цирюльника учится на голове сироты. Учеников трое — голова одна, и за сироту тут явно буду я.
Девчонка с чудной прической, симпатичная, но не внушающая доверия как представитель медицинской науки, матросик-санинструктор в форме, отчего сердце и вовсе сжалось, а третий персонаж такой, что словами не опишешь, — со страшным малоросским акцентом.
— Отрабатывать приемы оказания помощи на мне будем? — поинтересовался я с ехидством. — На три счета?
— Обезболить надо качественно, — довольно терпеливо вздохнул «мой» доктор. — Анестезиологов осталось после эпидемии — по пальцам мастера с лесопилки пересчитать можно. Вот и приходится работать такими анестезиологическими командами — по сумме знаний и навыков трое как раз соответствуют одному дореформенному анестезиологу. А колоть вас надо обильно: дырок у вас густо.
Он повесил рентгеновский снимок на белую панель и щелкнул выключателем. Появились белые кости на темном фоне и россыпь мелких белесых кружочков. Ага, вот она, дробь-то.
— Сейчас еще снимочек вот тут повесим, чтоб видно было, где у вас дробины засели, и приступим, — сказал Резаный. — Можете петь песни, но лучше рассказали бы, что это вас за американца выдали и что да как. И вам веселее, и нам интересно.
Я с сомнением посмотрел на бригаду анестезиологов, которым бы даже клизму кошке поставить не доверил, и спросил:
— Уверены, что у нас так все получится: вы там ковыряетесь, а я байки травлю?
— Уверены, уверены, — хрипло вздыхает Резаный. — Работа простая, привычная, но долгая и нудная. Анализы ваши пришли, ничего сложного нет, а возни много — сами обалдеть успеете. Давайте уж друг другу процесс облегчим: мы вам максимально небольно все вытащим из спины, а вы нам новости расскажете. Договорились?
О том, что это надолго, я и сам догадывался. Так что осталось только согласиться на условия. После пары наводящих вопросов рассказ как-то удалось начать. Когда, правда, сказал, что приехал из округа Юма, Аризона, девчонка издала какой-то странный звук, но я уже решил не обращать внимания. «Бригада анестезиологов» стояла у меня за спиной, громко сопела, а доктора пальцем показывали, куда тыкать шприцем, искренне полагая, что я ничего не вижу. Вроде как шкаф со стеклянными дверцами передо мной не стоит и тени на стену от окна не падают. Ну ладно, пусть думают, что великие конспираторы, я боли-то не боюсь, — в общем, я тут только застрять опасаюсь. Вдруг за котом плохо следят на «Мариетте»? Хотя «девы» за ним вроде как по-честному, уважали…
Сначала шприц ткнулся больно, потом с каждым разом все «тише и тише», вскоре спина вообще как не моя стала. В ней ковырялись, звякали дробинки в белом лотке, «анестезиологи» Уже просто топтались здесь без всякого дела, а я все рассказывал и рассказывал. О наших приключениях — немного, основное разве что, а больше о том, что где видел и как это все теперь выглядит. Под конец их даже придавило вроде как — не очень оптимистический рассказ у меня получился.
По ходу дела успел попросить доктора помочь мне с тверскими встретиться. Раз уж учит на мне учеников, то пусть поможет немного. К удивлению моему, он возражать вообще не стал, легко согласился.
Затем доктор со шрамом пересчитал дробинки в лотке, попрощался и ушел, прихватив заодно благодарных слушателей. Уже «мой» доктор расположился сзади и начал что-то делать со спиной — я все равно уже ни черта не чувствовал.
— А что вы все нервничаете? — вдруг спросил он меня. — Я же говорил, что у нас тут военный порядок, не воруют, не безобразничают, ничего тут не случится.
— Да как сказать, — чуть запнулся я. — У меня попутчики такие, что… нет, вроде нормальные, но я их знаю очень мало. А на борту у меня и кот мой, и грузовик, и все имущество, и груз еще, который на продажу приперли. Если они с якоря снимутся да обратно пойдут, то будет очень, очень неприятно. Получится, что башкой рисковал не пойми для кого и сам с голым задом остался.
— Так чего хотите-то? — спросил доктор, занимаясь своими делами. — Хотите, попрошу просто кого-то судно навестить? Предупредят, что до вашего возвращения их все равно не выпустят.
Оно бы неплохо, но…
— Тут моментик: они мне настоящего повода им так явно не доверять не дали, — сказал я честно. — Когда тот дурак меня стрельнул, то они на него кинулись, не на меня, — понимаете?
— Да небольшая проблема, я думаю, — пожал плечами доктор. — Пусть просто скажут, что до завершения следствия им положено здесь быть, да и все. А там и вы на борт вернетесь. Может быть, им даже так и сказали уже.
— Неплохо было бы.
— Хорошо, я проверю, — сказал он вдруг. — Есть товарищи, у которых поинтересоваться можно.
— Доктор! — торжественно заявил я. — Век благодарен буду, проставлюсь и отдарюсь! Камень с души.
— Ладно, камень, а вдруг они уже ушли? — усмехнулся он. — И шевелитесь поменьше: я же работаю.
— Хорошо, как скажете, — согласился я и забеспокоился: — Да, вот еще что… а мне здесь, у вас, лежать надо или можно выписываться?
— В принципе антибиотики вам выписаны, со спиной уже ничего страшного, — ответил он задумчиво, — но вот что спросить хотел: косоглазия у вас раньше не наблюдалось?
— Нет, — немного удивился я. — А что?
— А я наблюдаю, — вдруг огорошил он меня. — В глазах не двоится?
— Так я головой не бился, — сразу понял я, куда он клонит. — Это точно.
— А задницей? — усмехнулся он.
— А у меня там мозга нет, даже спинной выше заканчивается.
— От падения на задницу сотрясение получается не хуже, — ответил он. — Все же падали?
— Черт его знает, вроде побаливал копчик, — честно сознался я. — Был момент — сомлел сразу после ранения.
— Вот оно и есть.
— Черт, я думал, что от перебора с анальгетиками, и в башке туман все время был, — сообразил я наконец. — Когда целился, один глаз закрывать стал: никак мушка не ловилась. Это нехорошо — одним глазом нельзя.
— Это я знаю, — солидно ответил доктор.
Мой взгляд перескочил на непонятно как перевернувшийся пистолет у него в кармане.
— Доктор, раз знаете, то скажите: почему пистолет так таскаете? — спросил я его. — Если на вас кинется кто, вы его вытащить не успеете — он же не фиксирован, вам его придется или в самом кармане разворачивать, или вытаскивать не пойми в каком положении, а потом перехватывать. Что чревато, к слову, падением оружия из рук, особенно под адреналином.
— Да бросьте, когда надо будет — я его мигом выловлю! — вроде как немного смутился он. — И вылавливал уже.
— Вытаскивали? — удивился я. — Я бы не смог. Покажете?
— Что покажу?
— Как вытаскивается.
— Ну…
Не откладывая демонстрацию в долгий ящик, доктор лезет в карман за стволом, причем крайне неудачно. Я даже подозреваю, что у него куда быстрее должно было получиться, но вот мое внимание его смутило. Попутно на пол вываливаются какие-то бланки и еще что-то.
— Секунд шесть-семь прошло до готовности к открытию огня, — подвел я итог. — Даже самый медленный зомби успел бы преодолеть за это время метров семь. Вон оттуда бы к вам шел, из коридора, и сейчас бы вы бились врукопашную. А если бы встретили меня враждебного, то за это время я успел бы вытащить ствол, прицелиться и попасть в вас примерно… как минимум целый магазин бы высадил. Даже не слишком торопясь.
Доктор немного озадачился, затем спросил:
— А как надо?
— А хотите — научу? — предложил ему я. — Раз уж я все равно здесь и у меня глаза в кучу?
— Да, — вдруг спохватился он. — Глаза мы вам посмотрим. За отдельную плату, разумеется: вы у нас больной «коммерческий», — добавил он, усмехнувшись. — Дней пять, думаю, вам придется здесь побыть. А по ходу дела помогу уж — машиной или чем надо, — раз обещал.
— Раз так, то планируйте урок стрельбы, — подвел я итог, — вы мне про падения на задницу рассказали, а я вам расскажу, как по заднице зря не получать.
— Ну я сейчас размоюсь, сдам дежурство, а вы пока позавтракайте как полагается, — явно планируя на ходу, заговорил доктор. — Я договорюсь с завотделением, чтобы вас со мной отпустили. Пока завтракаете, смотаюсь за собакой и подброшу вас соответственно на форт Константин да в портовое управление.
— Мне бы еще на судно заглянуть, хотя бы на минутку, — решив, что маневр в стиле «дайте попить, а то так есть хочется, что аж переночевать негде» может и сработать. — Хоть убедиться, что они на месте, да и прихватить оттуда кое-что нужно.
— Ладно, заедем, — кивнул доктор. — Размерчик ваш я вижу, а обувь у вас какая? Надо будет для улицы сменку притащить.
