62
Стоило опуститься темноте, как от дневного тепла ничего не осталось, с побережья приполз густой липкий туман и заполнил сначала небольшие канавки, затем низины, а потом стал подниматься все выше, словно наступающая в половодье вода.
— Вот и нырнули, — сказал Углук, зевнул и почесал под поддевкой живот.
— Я-то давно нырнул, это ты еще сверху плаваешь, — со вздохом сообщил гном. С приходом тумана его ночное зрение никуда не годилось.
— Скучно здесь, возле крепости.
— А чего скучного? Служба как служба, казна нам жалованье платит, и еще его милость… то есть его превосходительство из своего кошелька отсыплет.
— Да отсыпать-то отсыплет, только все равно скучно. Драки нет, в засады нас не берут. Отсиживаемся при штабной палатке, жрем вовремя. Выходит, зря мне Одигул меч точил и ножны выделывал. Эх, хороший парнишка, я бы его в орки принял, честное слово.
Последнюю фразу Углук сказал специально, чтобы подразнить товарища, и Фундинул сейчас же откликнулся:
— Ну конечно, очень ему надо быть зеленым прожорливым громилой безо всякого ремесла! Ему и в гномах неплохо.
— Не хочешь — не надо, пусть остается гномом, — пожал плечами Углук и, поправив пояс, остановился.
— Ты чего?
— Думаю, что предпринять.
— А чего предпринимать? Сказано же «свободный патруль», вот мы и ходим вдоль стены — в одну сторону, потом в другую.
— Что толку ходить мимо стены в пятидесяти ярдах от нее? — резюмировал орк, вглядываясь в густую, замешанную на тумане темноту.
— А ты чего хотел, через стену перебраться? Так там камни на старом растворе лежат, даже нож просунуть невозможно.
— Когда ты рассмотреть успел? — недоверчиво спросил Углук.
— Давно. Еще когда мы с сынком в Капекслаа ходили. Я тогда поинтересовался, пощупал даже.
— Ну так то ж в Капекслаа, а тут, может, по-другому.
— Да говорю ж я тебе, морда ты зеленая, в такой темноте ничего предпринять невозможно! — начал сердиться гном.
Углук вздохнул, гном был прав, и им маячила перспектива полночи шляться в сыром тумане без всякой возможности найти что-нибудь съестное. Ужин давно прошел, а два черствых калача с бараньим салом были съедены еще полтора часа назад.
— Эх, на берегу бы мы ракушек насобирали, а то и на тюленя наткнулись бы.
— Вот только не надо про тюленя… — попросил гном и передернул плечами. — Я как вспомню твой рассказ, так меня в дрожь бросает.
— О, смотри, чего это там замерцало?
— Где? — Гном повернулся в сторону крепости и тоже разглядел огонь. — Должно, факел на стену вынесли.
— А зачем?
— Посты проверяют. Видишь, огонь движется медленно?
— А теперь не движется, — через минуту заметил Углук.
— Значит, остановились и сержант часовым наставление дает… Давай пройдемся.
Они пошли дальше, но Углук все не успокаивался, ему нужно было чем-то занять себя, чтобы не думать о еде.
— Нет, гном, это они сигнальный огонь поставили, — сказал Углук, снова останавливаясь.
— Кому сигналить-то?
— Лазутчиков спустили и огонь поставили, чтобы те потом в темноте не ошиблись, когда назад пойдут.
— А спускать на веревках будут? — заинтересовался Фундинул, снимая с плеча зачехленный топор.
— Конечно. Обратно придут, за веревку дернут, их и подымут. Меня так тоже разок спускали вместе с командой лазутчиков.
— И чего?
— Обошлось. Один я тогда вернулся.
— Охо-хо, — покачал головой Фундинул, еще раз вздохнул и сказал: — Ну пошли, что ли?
— Пойдем, хоть одним глазком взглянем…
И они двинулись, ориентируясь на огонь, сначала скорым шагом, прислушиваясь на ходу, потом медленнее, задерживая дыхание.
Огонь по мере приближения становился все ярче. Вскоре Углук и Фундинул могли различать даже сполохи пламени, а тонкий нюх голодного орка определил, что в факеле жгут тюлений жир.
— Только зря добро переводят… — прошептал он.
— Чего? — так же шепотом переспросил гном и в следующее мгновение получил по голове деревянной дубинкой, а на орка набросили веревочную сеть.
Резко повернувшись, Углук упал на землю и покатился, сбив кого-то и подмяв под себя. Задавленный заверещал, как попавший в капкан заяц, кто-то подал голос рядом, и орк лягнул на слух, сбив еще одного противника.
— Куртра кимяса! — закричали под самой стеной. Наверху заплясали огни еще двух факелов. Углук сорвал с себя сетку и, вскочив, хлестнул ею по уровню голов. Задел кого-то, выхватил меч и ударил точно в цель.
— Фундинул, ты жив?! — крикнул он, не преставая хлестать сеткой по кругу.
— Да-а… — прохрипел гном. Под стеной продолжалась какая-то возня, и Углук несколько раз хлестнул по этому месту сеткой.
— Ай-яй, суллисала!
— Кейки огу! — стали ругаться те, по чьим спинам прошлись веревочные узлы.
— Хватит, а то меня зашибешь! — попросил Фундинул. — Поберегись!
Послышался свист топора, а затем звук его страшного удара. Несчастная жертва свалилась на землю.
— Куртсеми пау?! Куртсеми пау?! — раздавались сверху озабоченные голоса.
Огня стало больше, и Углук увидел болтавшуюся вдоль стены толстую веревку. Не задумываясь, он сунул меч в ножны, схватился за веревку и дернул. На стене знак поняли, и Углука потащили наверх.
— Эй! — крикнул подоспевший гном, но времени на совещание уже не было. Он схватился за другую веревку и тоже дернул ее.
Суеты на крепостной стене стало больше, команда поддержки лазутчиков взволнованно переговаривалась на вердийском.
— Это ты, что ли, ползешь? — спросил Углук обгонявшего его гнома.
— Я…
— Ногами-то об стену придерживайся, а то они удивятся твоему легкому весу…
— Понял, — ответил Фундинул и стал придерживаться за камни. Работа у его подъемщиков пошла тяжелее.
Снизу стали что-то кричать, и Углука с Фундинулом поднимать перестали.
— Ну вот… — выдохнул гном, прикидывая, сколько футов лететь до земли. Выходило уже более десяти.
— Киси, киси луреа, курва! — зло закричал кто-то совсем рядом. Вердийскому лазутчику тоже не понравилось, что его подъем приостановился.
— Киси! — поддержал его Углук.
— Ки-си! — потребовал Фундинул, и движение возобновилось.
Вскоре Углук сумел ухватиться за край зубца, подтянулся и, опершись другой рукой на второй зубец, перекинул ноги на ярус.
Едва его гвардейский мундир показался в свете факелов, двое плечистых подъемщиков испуганно отпрянули и один из них закричал:
— Табис, табис! Харнлон курва!
— Ками колу, — ответил орк единственное, что знал по-вердийски, и ударом кулака отправил вердийца с яруса вниз.
Двое других, что тянули на веревке гнома, тоже бросились прочь, Углуку пришлось подхватить узловатый канат.
— Держись, Фундинул! — крикнул он и, резко рванув веревку, словно морковку выдернул гнома на ярус.
— Ты мне чуть руки не оторвал! — пожаловался тот, вытягивая из-за пояса топор. — Куда теперь?
Первыми на его вопрос ответили вердийцы, несколько лучников показались на другом конце яруса, и, едва гном с орком прижались к стене, рядом пропели стрелы.
Из-под стены стали доноситься ругань и стоны сброшенных с веревками лазутчиков.
— Давай сюда, Фундинул, — сказал орк и, выдернув из скобы факел, подбросил вверх, чтобы увидеть, где находятся нижние ярусы. По доскам затопали солдаты — известие о нападении распространилось быстро, но поскольку никто не знал, столько рембуржцев просочилось в крепость, на ноги поднимался весь гарнизон.
Пока факел крутился в воздухе, Углук прыгнул на нижний ярус дощатого настила. От сильного удара тот загудел, затрещал, однако выдержал. Мгновение спустя рядом приземлился гном.
— Теперь куда, ты запомнил? — спросил он, засовывая бороду под мундир.
— Направо!
В деревянную стойку впилась стрела.
— Пригнись!
— Уже лежу, — отозвался гном, распластавшись на досках. — Давай ползи, только ногами сучи осторожнее!
Углук пополз, но вскоре почувствовал дрожь сосновых досок — спереди приближались вердийцы.
— Так, бородатый… нужно прорываться, другого выхода нет!
— Да уж вижу, — отозвался Фундинул, заметив, как все ярче разгораются факелы. — Начинай, я тебя поддержу!
Углук вытянул из ножен меч, поднялся во весь рост и побежал навстречу вердийцам.
Те заметили угрозу слишком поздно, и двое первых полетели с яруса вниз, прежде чем успели что-то предпринять. Другие попытались организовать сопротивление и яростно бросились контратаковать, но длинному мечу Углука и его способности лягаться как боевой конь они ничего противопоставить не могли. Сбросив дюжину вердийцев и заставив попрыгать вниз остальных, Углук побежал дальше, а за ним, часто стуча подковками сапог, мчался Фундинул.
Они беспрепятственно спустились с третьего на второй ярус и, перепрыгивая через раненых и покалеченных, побежали к следующей лестнице.
С освещением трудностей не возникало, по мере нарастания паники факелов на ярусах становилось все больше.
Вот и первый ярус, орк и гном прыгнули с настила на камни и помчались к галерее, надеясь, что она выведет их на городские улицы.
— Это выход? — на всякий случай спросил Фундинул.
— А я знаю?! — ответил орк. Длинная, освещенная светильниками галерея изгибалась вправо. Углук первым выскочил на последний прямой участок и увидел бегущих навстречу вердийцев — не менее трех десятков.
Справа камень, слева камень, позади сотни две-три разозленных солдат, которые появятся в галерее с минуты на минуту, и спереди тоже неслось:
— Харнлон курва!
— Харнлон курва! Тодес, тодес!
— Ну это мы еще посмотрим, кому «тодес», — сказал Углук, без перевода поняв значение слова. — Ты готов?
— Готов, — ответил гном, вытаскивая из-за пазухи бороду.
— Если худо придется, я тебя через них перекину, и ты беги…
— Ладно, морда зеленая, не торопись меня спасать.
— А-а-а-а! — дико заорал Углук, сразу заставляя поверить во все страшные истории про орков. И помчался на врага, замахиваясь мечом.
Его необычная внешность и крик заставили вердийцев немного смутиться, чем орк и воспользовался, он принялся наносить страшные разящие удары, от которых не защищали ни латы, ни щиты, ни шлемы.
Первые три ряда вердийцев полегли как под ураганом, потом противник восстановил порядки и с неменьшей ответной яростью начал наступать. Орк рубил, как мельница, не останавливаясь ни на полмгновения, но длинному мечу требовался простор и он все чаще вышибал искры из каменных стен. Ответные удары сыпались градом, однако врагов было слишком много, они мешали друг другу и не могли рубить в полную силу. Вердийцы шипели от ярости, толкались, в результате большая часть ударов приходилась на наплечники, Углук лишь вовремя убирал голову да парировал накладками быстрые выпады, спасая свое выпиравшее брюхо.
Фундинул стоял наготове, пресекая любые попытки зайти орку за спину и оттаскивая стонущих раненых, чтобы те не мешали Углуку двигаться.
Сзади послышались крики — по следами лазутчиков бежали преследователи.
— Фундинул, готовься прыгать!
— Готов! — отозвался гном, перехватывая топор покрепче.
— Давай! — крикнул Углук и отскочил назад на три шага. Потом сунул меч под мышку и, повернувшись к гному, сложил ладони лодочкой. Фундинул запрыгнул на них, и через мгновение взвился под потолок галереи, а Углук бросился в бой с прежней яростью.
Перелетев почти через всех, Фундинул приземлился на головы двух алебардистов. Сбитые солдаты покатились по мостовой, а Фундинул вскочил на ноги и, подражая Углуку громким криком, ударил вердийцам в тыл.
Его топор оказывал на вражеские порядки опустошающее и устрашающее действие, поскольку из-за спин первого ряда уже не было видно того, кто наносит столь разрушительный ущерб. Зажатые с двух сторон, вердийские солдаты не выдержали натиска и побежали вдоль стен в обе стороны, а Углук с Фундинулом все еще кричали, нагоняя страху на отступавших.
