Обе стрелы застряли в правом легком. Та, что пониже, прошила тело вампира насквозь, и окровавленный наконечник выглядывал между пятым и шестым ребром. Еще одна стрела вонзилась под правым крылом и торчала из спины наискось, по-видимому, уткнувшись в грудину изнутри.

Вал присвистнул, сноровисто взрезая ножом окровавленную куртку:

– Эк тебя припечатало!

– Вытаскивай давай! – прохрипел Лён, сплевывая кровью. – Чтоб вас всех… вторая куртка за неделю… где я их наберусь?

Сидя рядом с Лёном, я поддерживала его за плечи. Слышно было, как в груди у вампира клокочет кровь.

– Ну, держись, – тролль осторожно прощупал спину вокруг стрел, легонько подергал за древки. – С чего начнем? Какая больше мешает?

– Иди ты… – из последних сил выругался Лён.

Трясина изрядно разъела осиновые стержни. Вал легко сломал нижнюю стрелу у самого оперения и выдернул ее со стороны груди.

Лён закашлялся, кровь хлынула у него изо рта и из носа.

– Дай воды… – сдавленно попросил он.

– А хуже не будет?

– Куда уж хуже…

В это момент Вал потянул вторую стрелу на себя, а затем с силой вогнал ее в спину раненого под другим углом. Прорвав плоть, наконечник выскочил на два пальца левее грудины. По животу зазмеилась узкая струйка темной крови.

Лён не закричал, только до боли стиснул мое запястье, заскрипев зубами.

– Ну вот и все, – Вал вытащил вторую стрелу. – Не переживай, цыпа, чтобы убить этого поганца, нужно приложить куда больше усилий.

Не переживать? Да меня колотило от страха! Раны почти не кровили, но Лён кашлял, не переставая. Все было заляпано кровью, алой и темно-коричневой. Чем дальше, тем труднее ему было дышать. Спекшаяся кровь забивала легкие и отхаркивалась в виде черных тягучих сгустков. Лён все тяжелее наваливался на меня, судорожно вздрагивая всем телом. Я начала было плести заклинание, но вампир отрицательно мотнул головой.

– Не трать силы, – прошептал он. – Я сам. Не бойся, я справлюсь.

– Ну, тогда ты лежи, а нам надо ехать, – решил тролль, вставая.

– Куда?

– В Косуты, куда же еще? Телегу найму, не век же тебе здесь валяться.

– Не стоит… – простонал Лён. – Я в порядке… Почти…

– Возвращаться не стоило, – сплюнул тролль. – Ну, схарчевали бы они эту идиотку, в деревне порезвились, да и вернулись в Попрыгушки догнивать. Ладно, чего попусту языком трепать, до вечера ты все равно не встанешь, а сыра земля, может, кому и мать, а кому и могила. В селение ехать надо, телегу искать. До Нижних Косут, ежели верхами, за двадцать минут добраться можно. Туда-обратно за час смотаюсь. Собирайся, цыпа!

– Зачем? Ты что, один не справишься? Я с Лёном останусь! А вдруг…

– Вот именно, – подхватил тролль. – А вдруг. Так что полезай в седло без разговоров, Сивка у меня крепкий, двоих вывезет.

– Никуда я не поеду! Я Лёна одного не оставлю!

– А я вас двоих не оставлю! – Вал начинал сердиться. – Вот уж где жгрыба дурная, сама голову в петлю сует!

– Поезжай с ним, – неожиданно прошептал вампир, совершенно обмякнув и начиная сползать с моего плеча. Губы побелели и слушались с трудом. – Уходи…

– Нет! – Я бережно опустила Лёна на землю, скомкала и подоткнула ему под голову свою куртку. – Вал, ему совсем плохо! А вдруг он умрет?!

– Он – вряд ли. – Тролль бесцеремонно схватил меня за шиворот и попытался оттянуть от вампира.

– Отойди! – зашипела я, выбрасывая правую руку в защитном жесте. В землю рядом с Валом ударила острая тонкая молния.

Тролль отскочил, заслоняя лицо рукавом, грязно выругался.

– Ну, сама заварила, сама и расхлебывай! – пригрозил он, опираясь на конскую холку и вскакивая в седло. – Я тебя предупреждал!

Вал злобно пырнул Сивку каблуками, бедный мерин мотнул головой и тяжело зарысил по лесной тропке. Тролль еще раз пришпорил его, вынуждая перейти в галоп.

Лес быстро проглотил одинокого всадника. Ели тревожно перешептывались между собой, покачивая острыми верхушками. Порывы ветра запускали ледяные щупальца под куртку. Я вспомнила, что среди поклажи Вольта должно быть одеяло и какая-нибудь одежда, хотя бы запасная рубашка. Какие бы жизненные силы ни таились в худощавом теле беловолосого вампира, отдых на сырой и холодной земле вряд ли пойдет ему на пользу.

Вольт, казалось, не заметил меня. Подняв голову, конь разглядывал клочья тумана над болотом. Вокруг глубоко засевшей в крупе стрелы запеклась черная корка с потеками. Внезапно осмелев, я протянула руку и погладила его по мокрой шее. Конь скосил на меня змеиный глаз. Помедлив, ткнулся мордой в плечо и тяжело вздохнул.

Я разревелась, прижавшись к конской щеке. Вольт покорно стоял в явно неудобной позе, опустив голову и позволяя мне неловко перебирать гриву.

Выплакавшись и благодарно чмокнув коня в лоб (Вольт с явным облегчением высвободился из моих судорожных объятий), я немного успокоилась. Забрала сумку и одеяло, насобирала хвороста. Дождя не было, но в воздухе висело мелкое туманное марево, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы разжечь костер.

Лён не подавал признаков жизни. Согрев в котелке немного воды, я смыла кровь со спины и груди раненого. Розовые ручейки разбежались во все стороны, не желая впитываться в твердую, начавшую подмерзать землю. Исколóв руки, я наломала зеленых еловых лап, поверх них расстелила одеяло, и, пыхтя от усилий, перетащила Лёна на более удобное ложе.

Проклятая Ромашка убежала вместе со всей поклажей – запасной одеждой, третью провизии, одеялом. Ох, как бы оно сейчас пригодилось! Подобрав свисающие края, я худо-бедно укутала Лёна и села рядышком, положив его голову себе на колени.

Почти сразу тело вампира изогнулось в судороге, отбросив одеяло, мышцы напряглись до предела, только что не прорывая кожу, изо рта вырвался сдавленный хрип. Судорога прошла так же быстро, как и возникла. Медленно осев на постель, Лён глубоко, свистяще вздохнул и открыл глаза.

– Лён! – обрадовалась я, наклоняясь к нему. – Лён, ты как?

Раненый не отвечал. Расширенные зрачки бездумно смотрели в серое небо. Узкие каемки радужек отливали желтизной.

– Лён, ты в порядке?

Вместо ответа Лён рывком повернул голову и вперился в меня страшным, нечеловеческим взглядом. На запястье словно стиснулись железные зубья капкана.

– Лён… Уй! – я взвизгнула. Из-под ногтей вампира брызнула кровь. – Лён, отпусти меня… ну пожалуйста…

Он словно послушался. Глаза медленно закрылись, голова завалилась набок, хватка ослабела. Шипя от боли, я по одному отогнула жесткие пальцы. На запястье остались синяки с полумесяцами кровоточащих ранок.

Безнадежность, острая, страшная, захлестнула и понесла меня за собой, как морской прибой тащит по песку пустую раковину. Беззаботный мир маленькой девочки разлетелся на колючие осколки.

Взрослая женщина стояла на коленях рядом с умирающим другом.

Зачем я вообще взяла в руки этот идиотский лук? Зачем помешала Лёну получить приз? Зачем вернулась на болото? Цепь ошибок, звенья которой выкованы моей глупостью.

Исчезни хотя бы одно звено – и цепь рассыплется. Не будет этих хмурых туч, знобящего дождя, пятен крови на одежде, тяжелой головы Лёна на немеющих коленях…

Исчезни… ну пожалуйста… я хочу проснуться…

– Дать тебе ремень? – слабым, но довольно бодрым голосом осведомился Лён.

– Зачем? – провокационный вопрос вампира, как всегда, застал меня врасплох.

– А это уж смотря по тому, как далеко ты зайдешь в размышлениях о смысле своей никчемной жизни. Можешь на нем повеситься. Или ограничиться самобичеванием.

– Можно, я тебя им задушу? – с надеждой спросила я.

– Послушай, уж коль ты не собираешься умерщвлять плоть, зачем умерщвляешь дух? Вольха, если мое мнение для тебя что-нибудь значит, то знай – я просто восхищен твоим поступком. Признаюсь, я всегда считал, что ранняя смертность испортила людей, задушив на корню благородные порывы. Все они только мечтать горазды, как – ого-го-о! – упыря голыми руками уложат, оборотня в бараний рог согнут. А на деле – увидит такой вояка кикимору или захудалого василиска – и славы не нужно, уйти бы подобру-поздорову. Ты же все делаешь с точностью до наоборот. Вместо того чтобы, увидев чуду-юду, испугаться и убежать, ты кидаешься на него, пугая своих друзей, а потом тебя начинает мучить раскаяние. Ор-р-ригинальный метод борьбы со вселенским злом.

– Метод действенный, надо признать! – взъерошилась я.

– Так чего ты тогда расстраиваешься? Что сделано, то сделано, плюнь и забудь.

– Но как сделано. – Я прикусила губу, сдерживая слезы. – Гордиться, прямо сказать, нечем.

– Ну что ж ты хочешь, первый блин всегда комом, – попытался утешить меня Лён.

– Если бы первый!

– Как-то раз я хотел поджарить блин, – припомнил Лён, с трудом переворачиваясь на бок. – Боюсь, это не прибавило мне авторитета. Нет, он не скомкался. Он прилип намертво, а когда я попытался перевернуть его на лету, сковородка оторвалась от ручки и разбила горшок с кислыми щами…

Я украдкой смахнула слезу:

– Ну-у-у, сравнил…

– Перестань. Ты уничтожила целую армию зомби, а это главное. Так что запиши их в свой актив и перейдем к обсуждению грядущих подвигов.

– Но если бы не ты…

– Интересно, почему эти доходяги так нас невзлюбили? – резко сменил тему вампир. – Мы ведь не первопроходцы, забредали и до нас на Попрыгушки.

– И не выбредали.

– А Травник со своим учеником? Они ничего не знали о шалостях утопцев, а ведь тропа им хорошо знакома, как и местные легенды.

– Это свежая легенда, она только что сформировалась.

– На голом месте? Брось. Ты же сама знаешь – зомби не крысы, из соседних погребов не набегут.

– Ну хорошо, убедил. Они нас невзлюбили.

– Ни с того, ни с сего? Физиономии наши им не понравились или как?

– Ладно, ты хотел полного ответа – получай. Наши физиономии, как ты выразился, не понравились какому-то магу, тот дунул, плюнул, хлопнул в ладоши, и невезучие арбалетчики покинули трясину, чтобы закончить свой земной путь подпорками для масличной культуры. Доволен?

– Нет, Вольха, дурацкий вопрос. Если бы тебе не понравилась моя физиономия, шляющаяся по болоту, что бы сделала ты?

Я внимательно оглядела Лёна с ног до головы.

– Что ж, пожалуй, это легко представить. Ты мне уже не нравишься. Еще немного усилий, и ты узнаешь, что я с тобой сделаю.

– Брось, я серьезно.

Я задумалась:

– Ох, не знаю… В общем, вариант с зомби мне подходит. Вот только я бы разместила основную их часть перед нами, тогда лошади, не сумев развернуться, метнулись бы в стороны, в трясину. Если бы даже кому-то удалось спешиться, его зажали бы в тиски спереди и сзади и расстреляли из арбалетов.

– Да ты прирожденная злодейка, – одобрительно усмехнулся Лён. – Отсюда вывод – если наш противник не полный идиот, он бы воспользовался твоим планом. Но, видишь ли, мы считаем его идиотом лишь потому, что он не смог нас уничтожить. А может, он и не собирался этого делать?

– Что ж тогда? Припугнуть? Чтобы мы вернулись?

– Исключено. Пугать нужно было до болота. Ясно как день, что, ступив на тропу, мы уже не сможем повернуть назад, как бы нам этого ни хотелось.

– Хочешь сказать, что они просто гнали нас вперед?

– Похоже на то. Боялись, что мы не поспеем вовремя.

– К чему?!

– Если бы я знал, то, думаю, не торопился бы… Нет, ну ты только глянь на этот похоронный кортеж!

Оставив подуставшего Сивку на попечении мальчишки, задобренного мелкой монеткой, тролль вернулся на телеге в сопровождении владельца запряженной в нее маленькой, но шустрой лошадки. Рядом с лошадкой бежал светло-рыжий жеребенок и две собаки, а замыкал процессию дырявый горшок, волочившийся за телегой на веревке.

– Ишь, шутники… – недоуменно покачал головой селянин, поднимая горшок и почесывая макушку. На нас с Лёном он не обратил ни малейшего внимания, даже когда мы взобрались на телегу и вампир со стоном растянулся на охапке соломы.

Вольта привязали к задней обрешетке телеги. Превосходство вороного жеребца над шустрой лошадкой было столь явным, что при желании он мог утащить телегу в противоположном направлении.

Но черная зверюга вела себя послушно, и спустя полчаса мы триумфально въехали в село.