«Пурпурная Мечта» опускалась в атмосфере Земли, которая приобрела теперь ядовитую красноватую дымку, на западе Северной Америки на площадку возле Зеленого Холла, на коричневый участок под зубчатым, в милю высотой, Сан-Диасом.

Джон Стар сам добровольно вызвался покинуть крейсер и поискать железо. На борту корабля, с тех пор, как они вернулись, железа не было. Космический корабль был немагнитным, поскольку магнитные поля интерферировали с геодинами. И медузиане, восстанавливая корабль, сняли с него все немногие детали из железа и стали.

— Принеси его, — сказал Джей Калам и дал ему старый кинжал-шип. — И будь осторожен, если встретишь людей. Они будут безумны и опасны. И торопись. Мы должны раздобыть железо и побыстрее удрать куда-нибудь, прежде чем придет черный корабль. Надо спрятаться и ждать пробуждения Аладори.

Выпрыгнув из воздушного шлюза, Джон Стар с ужасом смотрел на то, что осталось от гордой и величественной столицы Системы.

Небо было затуманено алой дымкой, сквозь которую кроваво-красным злым светом пылало полуденное солнце. Под этим смертоносным свечением голые места и зубчатые горы выглядели чужими и мрачными, и невероятно одинокими.

Зеленый Холл был разрушен огромным снарядом с Луны.

На краю площадки, где некогда был широкий ухоженный газон, разверзся рваный кратер, окаймленный сырой, изодранной скалой. За воронкой находились колоссальные развалины зданий. Гора битого изумрудного стекла, из которой торчали ржавые прутья стального каркаса. Мгновение он не двигался, пораженный ужасом. Затем, вспомнив о необходимости спешить, он бросился вперед сквозь ряды кустов, мимо голых скелетов деревьев, погибших, должно быть, от жидкого газа, по мертвым газонам, заваленным камнями, прилетевшими из кратера, и осколками зеленого стекла.

Странно, заметил он вскоре, как трудно оказалось найти хотя бы с ноготь железа в этом месте. Он находил многочисленные металлические предметы: бронзовое основание лампы, маленькую статуэтку, отлитую из свинца, разбитый алюминиевый остов аэросаней. Даже огромная стальная балка свисала со здания, разумеется, слишком тяжелая для переноски.

Он спешил, отчаянно выискивая на пострадавшей земле хоть кусочек железа, достаточно маленький для транспортировки, время от времени бросая испуганные взгляды на малиновое небо. Если медузиане заметили их, если черный корабль шел для того, чтобы напасть…

Он обогнул большую груду битого зеленого стекла и оказался лицом к лицу с зеленым ужасом.

Это был человек. Огромный человек. Должно быть, он пережил дни ужаса исключительно благодаря грубой силе. Примерно семи футов ростом, полуобнаженный, полуоблаченный в лохмотья, жалкие остатки формы Легиона, формы стражи Зеленого Холла. Кожа его представляла собой массу кровоточащих язв, усеянных и покрытых жесткой зеленой чешуей. Окаймленные красные глаза, затуманенные зеленью, смотрели с ужасного лица, едва видя его. С обнаженными клыками, что скалились в зияющей красной пасти, этот человек казался химерой. При виде человека-зверя, скорченного, оскаленного, рычащего, он почувствовал тошноту. Ибо это значило больше, чем судьба одного человека. Он олицетворял собой обреченность всего человечества, гибель его под натиском старейшей и более жизнеспособной расы, мудрой, смелой расы, много раз жестоко проверенной на живучесть. Он невольно вскрикнул при виде этого зеленого рокового зверя. Затем, осознав опасность, он попробовал ускользнуть. Но зверь уже знал о нем. Он издал странный полуголосовой вопросительный звук — хриплый, однотонный и пронзительный, ибо голосовые связки, очевидно, уже разложились. Туманные глаза в красных кольцах всмотрелись и обнаружили его. Зверь пошел, оступаясь и волоча ноги.

— Ни с места! — резко вскричал Джон Стар. В голосе его была паника.

Эффект от этой резкой команды был странным. Так как волочащая ноги тварь внезапно проявила военную дисциплину. Она жестко подняла невообразимую зеленую лапу, отдавая честь. Однако это была не более чем механическая реакция, оставшаяся от забытой человеческой сущности. Она снова вернулась в прежнюю позу и неуклюже побрела к нему.

— Внимание! — закричал он. — Стой!

На мгновение зверь замедлил движение, затем пошел вперед быстрее. Бессвязные, протестующие звуки изливались из безгубого рта. И Джон Стар стоял, ослабев от ужаса и пытаясь понять эти крики, пока они не сменились внезапно страшными животными и зверь не перешел на неуклюжий оступающийся бег.

Он понял, что зверь облюбовал его себе в пищу. Он быстро огляделся в поисках пути к спасению. С волной тошноты он понял, что попал в ловушку. Животная хитрость еще не исчезла. За спиной у него возвышались горы зеленого битого стекла. Надо было встречать опасность лицом к лицу.Да, у него был черный шип. Однако он знал, что не настолько силен и едва оправился от долгой болезни. А этот дикий завывающий зверь, видимо, в два раза превосходил его весом. Очевидно, зеленая гниль еще не убавила у него сил.

Когда они схватились, он надеялся, что приемы рукопашного боя, усвоенные в Академии Легиона, восполнят недостающие силы. Но, когда когтистая, в зеленой чешуе лапа схватила запястье руки, в которой был кинжал, в настоящий жесткий захват, он сразу понял, что перед ним действительно бывший легионер. Безумный мозг еще не забыл, как надо бороться.

Кинжал выпал из парализованной руки. Вонючие зеленые руки сдавили его в сокрушительных объятиях. Затем тварь применила еще один прием — колено в спину, другое вокруг бедра. Плечи изгибаются, изгибаются, пока не сломается хребет. Он безуспешно боролся в безжалостном захвате, ослепший от боли и страха. Твердые зеленые чешуйки царапали тело, запах гниения вызывал тошноту. Он слабел и чувствовал, как уплывает сознание. Обнаженные клыки впились в плечо. Тварь испустила злобный вой. Она была голодна.

Отчаяние вернуло ему хладнокровие и выдержку. Сквозь туман боли он вновь почувствовал себя в Академии. Он ощутил запах пота, кожи и втертого спирта. Он услышал скучный носовой монотонный голос инструктора:

— Изогнись всем телом, так, вдави локоть в солнечное сплетение, так, руку просунь сюда, так, теперь сомкни ноги и поворачивайся.

Он сделал так, как шептал в памяти сухой старый голос, едва сознавая, где он находится, едва понимая, что лишь так сможет избавиться от мучительной боли и получить свободу для поисков кусочка железа.

Раздался треск!

Он медленно поднялся возле дрожащей массы зеленоватой гнили. Он побрел вокруг руин разрушенного Зеленого Холла, осматривая изрытую землю. Надо спешить. Если прилетит черный корабль… Его внимание привлекла детская игрушка. Маленький сломанный детский паровозик, которому уже не бегать по тоненьким рельсам. Однако, возможно, ему удастся спасти Систему.

Он выломал из него ось, убедился, что она из славного серого железа и поспешил обратно к крейсеру.

Взобравшись на груду битого зеленого стекла, он оглянулся и увидел черный корабль-паук. Тот несся в красном туманном небе. Он был уже очень близко.

Перейдя на спотыкающийся усталый бег, Джон Стар приблизился к «Пурпурной Мечте». Крошечная серебристая торпеда-пигмей в тени огромного, с черными лопастями аппарата, спускающегося над темным Сан-Диасом на жарких зеленых струях. Он был над кратером, в четверти мили от них.

В сердце, как игла, колола боль истощения. Он безнадежно бежал, спотыкаясь. Крейсер был безоружен. Оружие черного корабля могло аннигилировать его в один миг.

На бегу он различил маленькую группу, появившуюся на опущенном люке воздушного шлюза и торопливо опускающую трап, Джей Калам, Хал Самду, Жиль Хабибула — он узнал их — несли неподвижное тело Аладори.

Люк закрылся над ними. Адам Ульмар не появился.

Они побежали прочь от крейсера! Очевидно, он готовился к старту, и возле управления был Адам Ульмар. Но зачем?

Продолжая бежать, Джон Стар вспомнил свои старые сомнения. Неужели его знаменитый родственник опять сменил курс? Неужели он высадил остальных, чтобы вернуться к медузианам?

Джон Стар не мог поверить в это. Адам Ульмар не был предателем. Но…

Затем «Пурпурная Мечта» тронулась с места. Она бросилась вперед с такой стартовой скоростью, какой он никогда не видел. Она помчалась так быстро, что он на миг потерял ее из виду. Он увидел ее снова — она неслась к кораблю-пауку, и корпус ее уже светился.

Когда он понял, что движет ее не сравнительно слабая сила дюз, а ужасная мощь геодинов, она врезалась в круглое черное брюхо вражеского корабля со вспышкой слепящего света.

Горящий черный захватчик падал с красного неба с неожиданной неторопливостью. Он врезался в пустынные темные склоны Сан-Диаса, покатился по ним, по-прежнему похожий на чудовищного паука, но уже в медленной агонии смерти.

Застарелые сомнения Джона Стара исчезли.

— Ты теперь последний Ульмар, — приветствовал его Джей Калам. В его голосе было новое мрачноватое уважение. — Адам Ульмар сказал, что должен возвратить долг, и велел мне, чтобы я сказал тебе, Джон Ульмар, что он надеется, ты будешь счастлив в Пурпурном Холле.

Джон Стар опустился на колени возле неподвижной белолицей девушки и в тревоге прошептал:

— Аладори? Как она?

— Ах, дружище, — пробормотал печально Жиль Хабибула, поправляя подушку под ее головой. — Похоже, ей не лучше. Не лучше! Это тот же злобный транс, в котором она провела эти смертельные недели! Она может никогда не проснуться. Ах, бедная девочка!

Из рыбьего глаза выкатилась слеза.

Они попытались устроить ее поудобнее под маленьким кровом, сооруженным из ветвей расщепленного дерева. Они нашли грубые дубины, чтобы защитить ее от зеленых тварей. Хал Самду и Жиль Хабибула отправились на поиски еды и воды. Они вернулись в тусклых малиновых сумерках с пустыми руками.

— Смерть моя! — ныл Жиль Хабибула. — Мы потерялись в ужасной пустыне, в мертвых руинах, без продуктов и воды для себя и для девочки! Ах, я, несчастный! И жуткие воющие твари рыщут вокруг нас и охотятся за жалкой человечиной! Ах, что за коварные времена!

В алом закате взошла Луна — огромный кроваво-красный шар над рваными стенами Сан-Диаса. И они увидели на ее пятнистом и зловещем лике гроздь маленьких черных пятнышек, растущих, расширяющихся. Маленькая стая черных насекомых, которые уверенно и зловеще становились большими.

— С Луны идет флот, — прошептал Джей Калам. — Так как один корабль не вернулся, целый флот кораблей-пауков идет, чтобы убедиться в нашей гибели. Они будут здесь через час.