В комнате было темно. На правой стене сияли двадцать экранов. Адама сидел у левой стены в резном деревянном кресле вроде трона. Рядом возвышался сияющий мраморный пьедестал, на котором горел огромный драгоценный камень, похожий на бриллиант размером с кулак. Тикки в своем естественном обличье ждала, лежа на полу.

В центре комнаты, привязанная к металлической стойке, была распята рыженькая женщина. На ее теле бликами вспыхивали красноватые и оранжевые отблески стереоэкранов. Всякий раз, когда она вскрикивала, эхо образовывало целый хор звуков, кружащих по комнате. При каждом новом вопле Адама усмехался, и казалось, это заставляло гигантский камень вспыхивать бриллиантовым блеском.

Все это — не волшебство. Тикки знает — Адама не любит волшебства, как и она сама.

Пытки продолжались уже давно. Адама давал точные инструкции. Исполнителем его приказов на сей раз был одетый в черное эльф по имени Стикс, которому, похоже, нравилось мучить жертву. Эльф снова и снова поворачивался к сверкающим стальным инструментам, лежащим на столике рядом, тщательно выбирал нужный и испытывал на избраннице Адамы.

Его Леандре.

Кровь лужами стояла на блестящем ониксовом полу. Тело избранницы все больше напоминало труп только что добытой дичи. У Тикки побежала слюна. Когда момент смерти приблизился, жертва стала задыхаться, дергаться, стонать.

— Вот оно! — воскликнул Адама. Глаза его горели.

Запах смерти распространился по комнате, одновременно Тикки почуяла мощный аромат удовлетворения, которое испытал Адама. Это было не обычное удовлетворение, не сексуальное, это был аромат экстаза, вмещающего в себя радость, восторг, возбуждение и торжество. Для Тикки это означало, что Адама придает моменту смерти своей избранницы какое-то особое значение. Это было хорошо ей понятно. Когда она впервые убила — конечно, полностью под присмотром мамы, — она тоже испытала что-то вроде экстаза. Всякое убийство с той поры напоминало ей, кто она и чем является для окружающих, напоминало о ее роли в этом мире. Тикки находила странным, что Адама убивает, не прикасаясь к жертве, но его удовольствие разделяла полностью. Из-за этого она и испытывала какое-то влечение к нему. Может быть, поэтому он и был ей ближе всех остальных людей.

Стикс отвернулся от жертвы и посмотрел на Адаму. Единственным интересом эльфа во всем этом были деньги. Ему была обещана некая сумма за то, чтобы он помучил жертву. Есть в этом что-то забавное. Когда жертва начинает охотиться на жертву, охотнику не остается никакого интереса. Люди могут считать это странным, какой-то близорукостью, а Тикки считает, что это просто глупо. Очень глупо.

— Она мертва, — сказал Стикс, хотя это и так было ясно. — Что дальше?

Широко улыбаясь, Адама кивнул и сказал:

— Да. Это так. Все.

— А теперь деньги.

— Что?

— Мои деньги. Помнишь уговор?

— Ах, да, — сказал Адама. — Помню. Деньги. Ты ждешь, что я тебе сейчас заплачу.

— Эй, мужик, не пудри мне мозги!

— Пудрить мозги? Разве я это делаю?

— Я хочу получить деньги!

Тикки заворчала. Звук зародился глубоко в гортани, низкий, рокочущий, разносящийся по всей комнате. Обнажившись на мгновение, коротко сверкнули клыки. Она уставилась на эльфа. До Стикса только теперь дошло, что она здесь не просто мебель в рыже-черной меховой обивке, а трехсотпятидесятикилограммовый хищник, самый что ни на есть плотоядный, который может запросто откусить голову хоть человеку, хоть эльфу.

Стикс отступил на шаг, глаза его расширились. От него запахло злостью, неуверенностью, тревогой и даже легкой паникой.

Адама все ухмылялся.

— Да, ваши деньги. В какой форме вы бы предпочли получить оплату? Золотом? А может быть, чипами, наркотиками? Может быть, оружием? Автоматическим оружием? Пулеметом?

Эльф злобно рявкнул:

— Черт подери, кредитной карточкой!

Тикки снова заворчала, на этот раз звук был больше похож на рычание, опасное и злобное. Стикс отступил еще на шаг, глядя на нее и на Адаму. Запах его страха усилился. Адама широко улыбнулся:

— Кредитные карточки. Да. У меня их много.

— Кончай эти шуточки!

— Но вы должны еще кое-что сделать, прежде чем я заплачу.

— Черт! Что еще?

— Тигрица чувствует себя забытой, — Адама указал на Тикки, — а она очень страстное существо. Горячая кровь. Вы должны сыграть с ней в маленькую игру.

— Рехнулся, да?

— Рехнулся? Нет, определенно нет. — Адама радостно улыбался. — Вы должны позволить тигрице вас поцеловать.

— Что?!

Тикки вскочила: на все четыре лапы, от эльфа запахло ужасом.

— Она хочет вас поцеловать, — сказал Адама.

— Эй, держи это от меня подальше! — заорал Стикс.

Это?… Тикки обиженно рыкнула и вышла на середину комнаты. Стикс схватил со столика один из сияющих стальных ножей и метнул ей в морду. Она отбила летящий нож в воздухе, лезвие поцарапало ей лапу, но было почти не больно и тут же прошло. Она обнажила клыки и зарычала на полную мощность.

Глаза Стикса чуть не вылезли из орбит, от него уже не просто пахло, а жутко воняло.

— Вам не следовало этого делать, — сказал Адама, смеясь. — Это плохо. Очень плохо. Тигрица этого не любит.

Жертва никогда не должна бросаться на охотника. Это неправильно.

Тикки приближалась. Эльф обложил Адаму последними словами и забежал за стол, хватая его за ножки. Тикки это не обеспокоило. Она ткнула мордой в столик и опрокинула его. Сверкающие инструменты полетели на пол. Эльф отпрыгнул. Тикки подцепила столик лапой и отшвырнула к стене. Эльф заорал и принялся кидать ножи. Тикки подождала, когда он с этим закончит, а потом двинулась на него. Проделанные ножами царапины зажили еще до того, как последний из них звякнул о пол.

Она загоняла эльфа в угол.

— Нет! — завопил эльф. — Ты дерьмо! Адама ухмыльнулся:

— Не принимайте это так близко к сердцу! Таков бизнес. Я не могу рисковать своей безопасностью. Тигрице я доверяю. У нас с ней договор. А с вами? Уверен, вы понимаете мое положение.

Волна ужаса снова заполнила воздух.

Тикки привстала на задние лапы и коротко шлепнула эльфа по груди. Будто муху прихлопнула. Она постаралась сдержать силу удара, но этого хватило, чтобы сбить эльфа с ног, бросить о стену и опрокинуть на пол. Она в несколько раз тяжелее и сильнее, а по скорости реакции не уступит ни человеку, ни эльфу. Она дала ему встать на ноги. Время у нее есть, чтобы сделать все как положено. Она предпочитает жертву, которая бежит, охваченная ужасом перед охотником, с бешено стучащим сердцем, с кипящей кровью. Вот тогда убийство похоже на настоящее убийство. Тогда и мясо слаще.

Адама тихо засмеялся — охотник в его душе все понял.