Ларри Хатала проводил взглядом съехавший с аппарели на палубу последний в очереди зеленый микроавтобус «фольксваген» 1968 года выпуска. Отслуживший тридцать лет в Департаменте транспорта штата Вашингтон на посту смотрителя паромной станции на острове Вашон, Ларри улыбнулся пожилому бородатому хиппи в бандане и допотопных солнцезащитных очках за рулем раздолбанного «ФВ» и помахал ему вслед рукой. Убедившись, что он припарковался, смотритель опустил оранжево-белый полосатый шлагбаум на въезде и расслабился. Он свое дело сделал и в ближайшие полчаса может отдыхать. Потом подойдет следующий паром, и все начнется сначала. Хатала снял потертую бейсболку, вытер рукавом пот со лба и дал отмашку коллеге на борту. Молодой человек в сером джемпере и голубых джинсах замкнул ограждение фальшборта на корме парома и, белозубо оскалившись в ухмылке, по-военному откозырял Ларри. Смотритель дождался гудка к отплытию и только после этого отвязал швартовочный конец и перебросил его на палубу. Парнишка в джинсах ловко поймал его на лету и сноровисто намотал на палубный кнехт, чтобы не путался под ногами до следующей остановки.

Эхо сирены еще не успело заглохнуть на водных просторах, когда до слуха Хаталы донеслись необычные звуки, которые он не сразу определил как визгливый скрежет шин по асфальту. Посмотрев на дорогу, он ничего толком не увидел, кроме периодически мелькающих в просветах между деревьями двух автомобилей, мчащихся друг за другом на бешеной скорости. Звуки приближались и нарастали, перемежаясь частыми дробными хлопками, в которых бывший военный моряк безошибочно опознал автоматные очереди. Но вот обе машины вынырнули из-за деревьев, и старый смотритель застыл в изумлении.

Огромный древний «крайслер» поразительно напоминал летящего на бреющем зеленого дракона. Сходство усугублялось клубами дыма и пара, изрыгаемыми из-под капота. Вцепившийся в руль черноволосый мужчина полулежал на сиденье, что не мешало ему удерживать огнедышащего монстра в пределах трассы, несмотря на невероятную для такого реликта скорость. Отставая футов на тридцать, за ним гнался черный «кадиллак» одной из последних моделей. Наполовину высунувшись из окна, молодой волосатый парень азиатской наружности хаотично обстреливал «крайслер» из незнакомого Ларри короткоствольного автоматического оружия, нанося при этом больше ущерба лесным насаждениям вдоль дороги, чем преследуемому автомобилю и его водителю. К ужасу смотрителя, зеленое чудовище, не сбавляя скорости, выскочило на набережную и полным ходом устремилось к пирсу.

По всем законам физики, «крайслер» давно должен был испустить дух. Изрешетившие корпус пули пробили и перебили чуть ли не половину проводов и шлангов в его механических внутренностях. Смесь кипящего масла с охлаждающей жидкостью из простреленного радиатора пузырилась и чадила, попадая на раскалившийся докрасна двигатель. Но несгибаемый ветеран упрямо цеплялся за жизнь, чуя, быть может, своим железным нутром, что силенок еще достанет на последний рывок, чтобы выручить нового хозяина и его девушку, которая так искренне и непосредственно им восхищалась.

— Дирк, где мы? — встрепенулась Сара; лишенная возможности видеть дорогу, она на слух уловила, что под колесами машины уже не асфальт, а деревянные доски.

— Почти на борту, — буркнул Дирк. — Держись крепче, скоро взлетаем!

Ярдах в пятидесяти, в дальнем конце причала, что-то кричал и размахивал руками пожилой человек в темном свитере и бейсболке. А за его спиной уже вскипала вода под лопастями винтов отходящего парома. Теперь все решали дюймы и доли секунды.

«Кадиллак» чуток подотстал, едва не проскочив мимо, когда «крайслер» свернул на пирс, и теперь стриженый водила пытался наверстать упущенное, до отказа выжав акселератор и сосредоточив все внимание на том, чтобы нагнать ускользающую добычу. Он видел перед собой только бампер зеленого автомобиля, не замечая больше ничего вокруг. Примерно то же самое происходило со стрелком. Одержимый одной мыслью — всадить, наконец, пулю в башку этого упертого придурка, каким-то чудом умудрившегося остаться живым и невредимым под свинцовым градом, — он ни о чем другом даже не помышлял.

Дирк тоже не отпускал педали газа, но преследовал при этом совсем иную цель. Затаив дыхание, он молил небо, чтобы ресурсов «крайслера» хватило еще на несколько секунд. От кромки причала его отделяло около дюжины ярдов, но на преодоление этого короткого отрезка ушла, казалось, целая вечность. А паром тем временем продолжал удаляться от пристани, отойдя от нее уже на пару десятков футов.

Двое юных рыболовов, неторопливо бредущих по пирсу с удочками в руках, едва успели метнуться в сторону, пропуская прогрохотавшие на бешеной скорости друг за другом по деревянному настилу автомобили; их инстинктивно отброшенные снасти разлетелись под колесами в шепки. К удивлению Дирка, мужчина в свитере и бейсболке уже не размахивал руками, а деловито и сосредоточенно поднимал полосатый шлагбаум, очевидно, смирившись с неизбежным и решив убрать последнее препятствие на пути взбесившегося на старости лет детища детройтского автомобилестроения. Мысленно поблагодарив за любезность, Дирк помахал ему рукой, проносясь мимо, и даже успел заметить краем глаза отвалившуюся челюсть остолбеневшего смотрителя.

«Родной» крайслеровский движок типа «V-8» уже не стучал, а колотил, как кузнечный молот, но еще сопротивлялся, выдавливая из себя последние капли жизненной энергии и без оглядки отдавая их лучшему из хозяев, владевших им на его долгом веку. Подпрыгнув, как на трамплине, на аппарели у кромки причала, «крайслер» взмыл в воздух, как заправский летающий лыжник. Дирк мертвой хваткой вцепился в баранку, собрался и приготовился к жесткому приземлению, словно со стороны наблюдая, как проплывает под колесами голубая лента воды шириной в сорок футов. Ошарашенные пассажиры на корме, дружно завопив и отнюдь не горя желанием свести счеты с жизнью под бронированным брюхом зеленого монстра, бросились врассыпную. Момент собственного движения и отрыв под возвышенным углом нашли выражение в траектории полета. «Крайслер» вознесся ввысь по правильной, почти идеальной дуге, и завис на неуловимое мгновение в высшей точке, как космонавт в невесомости. Потом снова вступили в силу законы гравитации, и машина пошла на снижение. Если у кого и были сомнения, то теперь всем, кто оказался свидетелем этого незабываемого зрелища, стало ясно, что она не упадет в воду, а свалится на палубу.

Передние колеса «крайслера» миновали поручни фальшборта с зазором в несколько футов и тяжело грохнулись на стальное палубное покрытие. Шины моментально лопнули, а покрышки расползлись в клочья. Ровно через секунду к передним присоединились задние, только рухнули они не на палубу, а на кормовое ограждение. Смяв колесами горизонтальные прутья, машина всей своей тяжестью напоролась на опорный штырь, пробивший насквозь днище и сыгравший роль якоря. Если бы не этот вертикально торчащий металлический стержень, застрявший между колесной осью и выхлопной трубой, тяжеловесный монстр, продолжая двигаться по инерции, мог врезаться в ряды запаркованных автомобилей и нанести немалый материальный ущерб их владельцам, да еще и зацепить, не дай бог, кого-нибудь из пассажиров. А так все обошлось малой кровью. Удержать махину в две с четвертью тонны весом штырь, разумеется, не смог, но притормозил в достаточной степени. Выдрав, наконец, с корнем впившийся в зад «крючок», до неузнаваемости изуродованный зеленый «крайслер» проскользил юзом по палубе не более двадцати футов и остановился, уткнувшись в передний бампер другого зеленого страшилища, только европейского происхождения и на десяток лет помоложе.

Не повезло лишь черному седану и его экипажу. Целиком поглощенный погоней, водитель слишком поздно заметил, что паром уже отошел от причала. А когда осознал, что происходит, впал в ступор от страха и вообще перестал что-либо соображать. Так и продолжал машинально давить на акселератор вместо тормозов и вслед за Питтом отправился в полет. Вот тут-то и сказались те две секунды, что отделили первый прыжок от второго. За этот ничтожный промежуток времени паром успел удалиться еше на десяток ярдов, и дистанция между его кормой и кромкой пирса стала непреодолимой.

Под истошный вопль обезумевшего от ужаса энтузиаста стрельбы по движущейся мишени «кадиллак» грациозно оторвался от трамплина аппарели и описал в воздухе не менее красивую и изящную дугу, чем его предшественник, однако, в отличие от последнего, до палубы не дотянул, а со всего размаху впечатался в выведенное большими белыми буквами на корме название судна «ИССАКВА». От сокрушительного удара вся его передняя часть смялась в гармошку, и сплющенные останки с громким всплеском ухнули в воду. А вместе с ними пошли ко дну и незадачливые киллеры, которых так приложило и зажало вдавленным в салон мотором, что они не только выбраться, но и пошевелиться не могли.

Дирк тряхнул головой, разгоняя красноватую муть перед глазами, и прислушался к посылаемым организмом сигналам тревоги. Болела разбитая коленная чашечка. Саднило левое бедро. Из рассеченной нижней губы сочилась кровь. Но все остальные части тела продолжали функционировать в нормальном режиме. Он с тревогой посмотрел на неподвижно скорчившуюся на полу в позе зародыша Сару и с облегчением перевел дух, когда она зашевелилась, чихнула, открыла глаза и даже изобразила на искаженном болезненной гримасой лице некое подобие улыбки.

— Кажется, у меня сломана нога, — хладнокровно сообщила девушка. — Все прочее вроде бы в порядке.

Дирк на руках вынес ее из машины и осторожно опустил на палубу. Обступившие их пассажиры наперебой вопрошали, чем они могут быть полезными. Хлопнула дверца «фольксвагена», и из микроавтобуса вылез, пошатываясь, бородатый хиппи-перестарок с перевязанным ленточкой конским хвостом и выпирающим из-под давно не стиранной футболки с надписью «БЛАГОДАРНЫЕ МЕРТВЕЦЫ» объемистым пивным животиком. Выпучив глаза на дымящийся капот многострадального «крайслера», он протиснулся в первый ряд и скривился от шибанувшей в нос смеси запахов перегретого машинного масла, раскаленного металла и горелой резины. Еще полчаса назад блиставшая лаком и хромом обшивка превратилась в решето. Мягкие сиденья из натуральной кожи, изодранные в клочья доброй дюжиной пулеметных очередей, были усыпаны осколками стекла. Протекторы передних колес разошлись по швам и свисали лохмотьями, а между задними торчало карикатурное подобие причудливо изогнутого китобойного гарпуна. Широкая гаревая дорожка в четыре полосы протянулась по палубе от кормы до заднего бампера. Дирк вяло улыбнулся похлопавшему его по плечу мужчине и вопросительно посмотрел на него.

— Вот что я скажу тебе, парень, — глубокомысленно изрек великовозрастный хиппующий бородач, сочувственно покачивая головой, — Тачке твоей теперь полный абзац, уж можешь мне поверить. Надеюсь, она у тебя застрахована?

Местным властям хватило нескольких часов, чтобы все согласовать, утрясти и направить самоходную грузовую баржу с водолазом на борту к пристани на Вашоне. Двадцатитонный подъемный кран без напряга поднял с глубины в сорок футов подцепленные на крючья захвата останки «кадиллака» и перенес их на палубу. Команда спасателей бережно, но не без помощи автогена извлекла полураздавленные тела из салона и отправила их в морг, записав в графе «причина смерти» сопроводительного документа прозаическое «автомобильная катастрофа».

Начатое ФБР по инициативе НУМА расследование на федеральном уровне не смогло установить личности мертвых киллеров. Никаких документов при них не оказалось, а «кадиллак» числился в угоне. Подключенные к следствию сотрудники иммиграционной службы пришли к выводу, что погибшие — предположительно, японцы по национальности, — скорее всего, проникли в страну нелегальным путем через канадскую границу.

Главный коронер Сиэтла раздраженно проворчал, выпроводив еще одну пару агентов ФБР, посетивших морг для осмотра тел:

— С тех пор как к нам привезли этих чертовых японских гангстеров, стало совершенно невозможно нормально работать. Всё шастают и шастают, никак не насмотрятся!

Помощник коронера, бывший военврач, год отслуживший в Сеуле, согласно кивнул и шутливо заметил:

— Если так и дальше пойдет, придется установить в холодильнике вращающиеся двери.

— Жду не дождусь, когда они, наконец, оформят все бумаги для отправки их на родину.

— Надеюсь, Япония — их настоящая родина, — с сомнением в голосе произнес помощник, задвигая последнее тело в ячейку морозильника. — Только, на мой взгляд, они куда сильнее смахивают на корейцев.