Вполне естественно, что скандал разразился порядочный. И наибольшую истерику закатила графиня Оката. Правда она никого из посторонних конкретно в гибели Мальвики не обвиняла, а почему-то решила, что это она лично виновата в трагической экскурсии по этому опасному месту:

— И дёрнуло меня за язык полюбоваться на это проклятое Сопло! — беспрестанно восклицала она, отталкивая и отвергая всякие успокоительные средства. — Бедная девочка, она была так молода и наивна! За что мне такое наказание?! За что?

Вскоре о трагедии узнали все близнаходящиеся Эль-Митоланы, подтянулись помощники миссии, примчались ошарашенные баронеты Шиловски. Но все их метания были изначально тщетны. Мрачная и неизвестно где заканчивающаяся бездна даже распластанное тело своей жертвы не желала вернуть растерянным людям.

Кого только не призвали на помощь и у кого только не спрашивали советов, но все старожилы и исследователи в один голос утверждали, что достать тело из Сопла нет и малейшей возможности. Как оказалось, случаи неосторожного поведения на краю сопла уже бывали в истории, и в мерцающих внутренностях в общей сложности погибло около десятка таги и сорфитов. Ни от одного из них не нашлось даже кусочка тела. Для всех туда павших Сопло однозначно стало могилой.

Ближе к вечеру изнервничавшиеся дипломаты всё-таки стали усаживаться в вагон. Гибель одного человека ни в коей мере не могла остановить всей остальной жизни, тем более, когда на кону стоят судьбы целых государств.

Именно там, прямо на перроне и догнали их отправленные из Энормии депеши. Одна из столицы для миссии, а вторая из Агвана для Мальвики.

Когда дипломаты плотным кружком прочитали посланные им длинное сообщение, их неформальный лидер протёрла платочком уголки глаз и жёстко скомандовала:

— Господа, немедленно отправляемся. Как вы понимаете, нам теперь надо спешить ещё больше.

Тогда как вскрывшие и прочитавшие своё короткое сообщение баронеты, так и остались стоять на перроне. Один из герцогов обратил на это внимание:

— Садитесь быстрее, мы отправляемся немедленно!

— Увы, нам предписано всем троим немедленно возвращаться в Энормию. Хоть маркизы с нами и нет, но придётся. Да вы и сами прекрасно сумеете задобрить другую сторону хорошими подарками. Так что….

— Тогда, до встречи!

Через окно хорошо просматривалось, как графиня получила пояснения от своего коллеги и печально помахала ручкой, остающимся на перроне телохранителям. Затем состав тронулся и набирая скорость скрылся в темном зеве тоннеля. А Мирта вдруг с тоской вспомнила:

— Она ведь хотела, чтобы Арку назвали её именем.

На что ей брат с тяжёлым вздохом ответил:

— Теперь уж точно никто возражать не станет. Да-а…. как всё-таки печально иногда заканчиваются замечательные прогулки. Порой пяток стрел тебя пронзит — и выживешь. А чтобы вот так, на ровном месте….

— Бедняжка, — Мирта неожиданно всхлипнула. — Мы с ней в столичной цитадели смерти избежали, а вот тут не сберегли….

Затем подкатился на своих ножках Рафа Зелай и Алехандро сунул ему в руки депешу:

— Сегодня ночью Кремон вернулся, так что организуй нам, пожалуйста, место на самой скорой карете обратно.

Сорфит почитал сообщение и даже рассердился:

— Надо же, какое совпадение! Ну нет, чтобы на один денёк раньше! — потом махнул одной из лап и развернулся в другую сторону. — Ладно, тогда поспешим, поеду с вами. Думаю, что к утру успеем пересечь границу.

Действительно, свет поднимающегося Занваля путники увидели уже в Каретном Порту Агвана. На площади они взяли одну, большую карету и втроём поспешили к замку Давида Сонного. Не смотря на радость предстоящей встречи, на душе вихрились самые тяжёлые и неприятные чувства. Да и хочешь, не хочешь, а придётся всем признаваться в ответственности за гибель юной маркизы. Не говоря уже о том, что баронетам Мальвика приходилась лучшей подругой, а для Мирты так вообще названной сестрой.

Тут их своими философскими рассуждениями во время пути старался успокоить Рафа. С его более чем столетним жизненным опытом такие перипетии судьбы вообще воспринимались как данность. А так как у сорфитов существовали свои поверья о множественности жизни, то он и говорил в таком же оптимистическом духе:

— Не повезло ей. Просто не повезло. Но с другой стороны могло не повезти ещё больше, останься она калекой или попади какому-нибудь хищнику на обед. Мало того, она могла всю свою жизнь прожить несчастной и озлобленной, а так умерла молодой и прекрасной. Да ещё и вдобавок в новой жизни она имеет шанс стать ещё боле счастливой, активной и прекрасной.

— М-да, куда уж больше активной, — возразил в задумчивости Алехандро.

— Запросто! Она ведь может родиться теперь в теле принцессы или королевы. Вы себе только представьте, что она начнёт вытворять со своей неуёмной энергией лет через двадцать. Так что если вдруг услышите в те времена про особу царского рода с такими характеристиками….

Мирта перебила сорфита всхлипом:

— Ей и титула маркизы вполне хватало.

Пришлось Рафе применить добавить в голос строгости и применить запретный приём:

— И переставай хныкать! Или ты уже не воин и решила свалить на пенсию? Если тебя в таком виде увидят протекторы, сразу откомандируют навсегда в Пладу. А там сама знаешь, что может случиться.

Такой ход подействовал. Баронета сразу подтянулась и спешно с помощью зеркала стала наводить на себя внешний лоск. Только её брат посоветовал сорфиту:

— Тогда уж вы будьте добры и возьмите лично на себя смелость обрисовать всю трагедию, коей стали свидетелем.

— Запросто! Вы ни о чём не переживайте, постараюсь поведать об этом агванцам в более оптимистическом свете.

Но когда стали выходить из кареты Мирта шепнула Алехандро:

— Если бы он ещё точно так же нашу совесть успокоил.

А сорфит уж с радостными воплями бежал на встречу Кремону:

— Ха! Отлично выглядишь!

Когда Невменяемый обнялся и с баронетами, то вполне естественно спросил:

— А где же Татил с Мальвикой?

— Нет их с нами, — обыденным голосом, но очень быстро стал повествовать Рафа Зелай, идя вместе с людьми к столу. — Татил так и остался прикомандированный к этой вашей дипломатической миссии и отправился к самому Аслидскому перевалу. А Мальвика неосторожно оступилась и погибла в Сопле. А мы вот здесь, перед тобой и ждём, когда ты нам поведаешь про свои дальнейшие планы. Поговаривают — они просто грандиозны. Так ведь?

— Планы? — нахмурился Кремон, пытаясь вычленить в скороговорке сорфита нечто самое важное, — Да вроде ничего особенного…. — и тут до него дошло: — Постой! Как погибла? Почему? Или ты шутишь?

— Делать мне больше нечего, — проворчал Рафа, обмениваясь приветствиями и с замершими от внимания протекторами. — Во время экскурсии проигнорировала строжайший запрет подходить к краю Сопла и сорвалась вниз. Хлеби, прими соболезнования по поводу твоей внучки.

Тут уже сам Избавляющий рот открыл и стал заикаться:

— А-а, в-вы, где были?

— Да рядом. Но чтобы не терпеть сейчас укоров с твоей стороны, нам надо было с Таталом тоже броситься за ней следом в бездну. Ты это хочешь услышать? Поверь мне, в том, что случилось только её вина. И это только её личный путь, который она прошла до самого конца целиком добровольно и с ясным сознанием. — Заметив взгляд в сторону Шиловских, сорфит пригрозил: — Баронетов тоже не вздумай винить. Их оставили в Порту для перегрузки кареты. Ведь у каждого своя должность и чётко расписанное место в этой жизни, а они числились помощниками. И познакомит меня кто-нибудь с этим мощным драконом?

Ему стали представлять Гишера, да и сам воин «Молний» впервые в своей жизни увидевший сорфита наяву, повёл самый оживлённый разговор с исконным врагом Альтурских Гор. Ведь для него имя Мальвика совершенно ничего не говорило.

Поэтому как-то совершенно незаметно скорбная кучка друзей и родственников переместилась на другой край двора. Уже там они выслушали более подробный рассказ баронетов о последних сутках жизни юной маркизы и выразили друг другу соболезнования по поводу такой неожиданной утраты.

С тяжёлым вздохом Давид Сонный поведал, как перед отъёздом девушка ему оставила довольно интересные выписки из библиотеки, касающиеся Малой Арки. И в частности там упоминалось что у древних каждая Арка именовалась именем собственным, и всегда женским. А потом юная маркиза потребовала за свои услуги увековечить её имя в дуросовой пещере. Конечно, протектор Клаковской гущи прекрасно всё понял, и догадался о подноготной: весь торг был затеян только с одной целью — вырвать из скучной рутины ничегонеделания своих друзей баронетов. Но в данный момент так получалось, что теперь и в самом деле Малую Арку отныне волей-неволей придётся переименовать в Арку Мальвики.

Такое заявление поддержали все. А в завершении Хлеби Избавляющий ещё и процессуально подтвердил такие намерения:

— Всё оформим по закону. Да и уверен, в данной ситуации сам король Рихард Огромный ничего не будет иметь против нашего решения. Уж он о Мальвике знал много и всегда интересовался её последними выходками. Даже ему малышка сумела понравиться….

Кремон Невменяемый почему-то никак не мог поверить, что хрупкой но необычайно подвижной Мальвики больше не существует. В его иерархии о ценностях девушка прочно занимала место младшей сестрички, и нелепая смерть воспринималась как личная трагедия. Но и ещё что-то неприятно-тягучее, помимо обычной потери, ворочалось в его душе. Словно вдруг чужое и неприятное сознание ворвалось в его сущность и поселилось там навсегда. Одновременно со своим вторжением вытолкав наружу частичку чего-то непонятного, но светлого, прекрасного и очень ценного. Что-то такое, чего уже нет больше в этом мире Тройной Радуги и никогда больше не отыщется даже в других мирах.

Терявший в этой жизни ещё и не таких близких людей, Хлеби Избавляющий первым обратил внимание на мрачное, угнетенное состояние своего бывшего ученика. И сделал самый верный в таком случае ход: потянул Кремона к столу. А там уже все остальные попытались не сдерживать желание Невменяемого крепко напиться.

В итоге поздней ночью молодой герой проснулся в страшном похмелье, а когда вернул своему организму должную здоровую форму, то с ностальгическим удивлением обнаружил в себе, что уже не так тяжело скорбит по безвременно ушедшей сестричке. Тут же припомнились и ждущие его возвращения мать с отцом, старший брат Стас. А вместе с этими воспоминаниями вернулись мысли и о грядущем полёте через моря-океаны. Как только вереница незавершённых дел нескончаемой лестницей выстроилась перед мысленным взором, Кремон вскочил на ноги, быстро оделся и бросился разыскивать протекторов. В предбоевой обстановке время на тризну принято заполнять только делами.

Пополудни к Чальшагу под руководством Карага отправилась первая часть отряда, состоящая только из боларов. Тридцать летающих растений, половина из которых были выходцами из стаи, теперь могли без всяких условностей считаться настоящими воинами. Настолько их толково вооружили, обучили методам ведения воздушного и наземного боя и натаскали для решения разведывательных и диверсионных задач. Ко всему прочему они несли в своих внутренних полостях такое количество защитных амулетов, что практически не боялись огня и могли с уверенностью выдержать прямое попадание магической зажигательной молнии.

Кремон оглядывал готовящихся к отлёту боларов и только диву давался. Да и не только он. Сопровождающий его повсюду Спин удивлялся не меньше:

— Да ты только посмотри на них! Это же летающие крепости! Они ведь сомнут любую преграду на пути!

— Здорово, — протянул Невменяемый с восхищением, но его летающий друг оказывается, наоборот, всем этим возмущался:

— Чего же тут здорового?! Ведь это не наше призвание: воевать и носить оружие. Болары обязаны нести в этот мир не войну и разрушение, а доброту и взаимопонимание между всеми расами. И поверь мне, добрым словом и справедливым судом можно добиться гораздо большего для нашей планеты.

Кремон с округлёнными глазами воззрился на своего друга:

— Ого! Ты никак уже стал великим философом! Поздравляю! Да только ведь твои товарищи ещё не доросли до сути и полного понимания таких великих проблем стоящих перед твоей расой. Вот когда вы в каждом уголке планеты начнёте присматривать за справедливостью и нести остальным разумным искру толерантности, вот тогда от твоих рассуждений будет толк. А пока ответь: сможешь ты сейчас хоть со всеми не дикими боларами остановить шаманов Кремниевой Орды?

— Нелепый вопрос! Конечно, нет! Да я и сам понимаю, что вначале придётся полетать не с добрым словом, а с доброй булавой и ещё долго мозжить ею тупые мозги некоторых идиотов. Только вот очень обидно такое делать и очень хочется дожить до того времени, где для нас главным оружием станет доброта. А главным занятием — выбор из всех разумных самых достойных для овладения тайнами мироздания.

— Ничего, не расстраивайся и посмотри оптимистически на последние события: союз с драконами! Переговоры с колабами! Сотрудничество с Огами! Да кто ещё недавно мог о таком мечтать? Конечно, тут довольно помогают шаманы, наведшие страх на всём континенте, но если вдруг удастся и их приструнить? Ты себе представляешь, как тогда станут необходимы разумные болары в своих постоянных миграциях по всему миру? Так что будет и в нашем замке праздник, не сомневайся!

Ещё долго они провожали взглядом отряд из тридцати зелёных сфер, и переговаривались при этом о поставленных перед ними задачами. Карагу и его бойцам обязывалось донести в каждый форт важный приказ: ни в коей мере не атаковать одиноко летящего с севера дракона. Ну и в самом Чальшаге служить для Гишера основным щитом от любых неожиданных неприятностей. Уж там однозначно собрались самые ярые дракононенавистники, и спонтанные действия на почве мести следовало предотвратить самыми жёсткими и наглядными методами. А лучше обученных боларов с этим никто не справится: взгреют самых резвых и другим неповадно будет.

Сам дракон должен был вылететь через сутки и, совершив только одну посадку в знакомом ему форте, прилететь в древнюю крепость чуть позже отряда боларов. К тому времени туда намеревались добраться самые ответственные лица Энормии, которые могли смело вести переговоры на самом высоком уровне. Ожидалось, что сам Первый Светоч Тормен Звёздный не пропустит такую возможность, как заложить первый камень в основание зарождающегося союза между тысячелетними антагонистами. Вернее даже не первый, а второй. Потому что, по словам Хлеби Избавляющего первый камень уже собственноручно заложил не кто иной, как Кремон Невменяемый. И оспаривать никто из окружения протекторов эту мысль не стал.

Чуть позже дракона, собирался отправиться в путь и весь основной состав отряда. Здесь уже насчитывалось более чем две сотни разумных. Сто восемьдесят зеленых шаров в полном вооружении несли с собой не только два десятка людей, но и пятерых таги, которые считались по праву одними из лучших специалистов и знатоков, доставшихся от Древних артефактов. В основном на их помощь и рассчитывали, надеясь, что миниатюрные таги быстрее всех найдут наилучший выход и придумают как навсегда обездвижить Титана. Но и это было ещё не всё. Прямо в Чальшаге в состав отряда обязаны были влиться ещё сорок Эль-Митоланов, наилучших людей-воинов из числа тех, кого удалось бы стянуть к тому времени со всей Энормии.

Но в конечном итоге только командиру отряда Кремону Невменяемому надлежало решать: кого именно и сколько брать с собой в дальний полёт через Альтурские Горы, баронство Стали и Радужное море. Многое в его решении зависело и от того как и с кем начнутся переговоры возле древней крепости. Вряд ли драконьей стороне есть смысл особо тянуть при таком раскладе дел и нехватке времени, но ведь могли взыграть ненужные амбиции с обеих сторон и отряд воинов просто не пропустят на свою территорию.

Именно для этого и должен бал раньше всех прибывший Гишер, вместе с Карагом наводить первые контакты на самой границе. Ведь не стоило забывать и об основном правиле выживания в тех краях; сначала убей врага, а потом подумай чего тебе от него надо. А как рассказывал воин «Молний», на границе с той стороны служили как раз самые отъявленные садисты и кровожадные маньяки. Так что переговорить их считалось задачей не из лёгких. Они могли и своих не пропустить для простой атаки, а уж тем более для переговоров потребовали бы присутствие самого короля Старгела, не меньше.

Сам Невменяемый тоже готовился к дальнему рейду. Причём готовился, пожалуй, наилучшим образом. Хоть и делал это в совершенной тайне почти от всех. Практически сразу, в самое первое утро нахождения в собственном теле он уединился с обоими протекторами и раскрыл свой самый главный секрет невероятного могущества. Были продемонстрированы Жемчужные ордена, сыграны незатейливые мелодии, а потом влиты в них три первые магические силы. Как потом ни пытались Хлеби и Давид забрать свою одолженную энергию лично, ордена им так и не подчинились. Зато через молодого героя силы Эль-Митоланов вернулись к ним без проблем.

Обсудив триумвиратом эту довольно страшную и опасную силу в руках любого врага, старшие коллеги разрешили Невменяемому ею пользоваться, собирать энергию и забрать с собой на земли Кремниевой Орды. Других мнений и быть не могло, семьдесят две силы, собранные в орденах и находящиеся в одних руках, могут кардинально изменить любые, даже самые неблагоприятные для отряда события.

Поэтому сразу после совещания с протекторами, Кремон стал приставать к каждому встречному и поперечному Эль-Митолану и просить если не всю магическую силу, то хотя бы маленькую толику.

Некоторые конечно возмущались, но большинство просто любопытствовало. И тогда Давид Сонный во всеуслышание подтвердил подобные привилегии Невменяемого, сославшись при этом на ежедневные и очень энергоёмкие эксперименты героя с собственным телом.

Разговоры сразу утихли, хотя и шепотки за спиной раздавались постоянно. Колдуны не могли спросить прямо, но ведь фантазировать на эту тему им никто не запрещал. Вот и шушукались, выдвигая самые абсурдные версии. А жемчужины верно, но уверенно меняли свой цвет на пурпурно-красный. Этому способствовало и то, что коллег скопилось в замке Давида Сонного предостаточно, и почти каждого из них надо было постараться отловить перед сном. Тогда, как правило, Эль-Митоланы уже не работали с магическими силами и отдавали оставшиеся излишки безропотно. Потому что в таком месте о собственной безопасности никто совершенно не задумывался. Любой враг был бы остановлен ещё на далёких подступах к Клаковской гуще мобильными отрядами почувствовавших свою силу боларов или охранными периметрами, которых расставили в округе видимо-невидимо.

Отдавали свои силы перед сном и сами протекторы. Взирая на них, действовали адекватно гостящие здесь же таги и сорфиты. Именно поэтому в момент отлёта Кремон имел в своём стратегическом запасе шестьдесят пять единиц, адекватных силе полноценного колдуна. Остальные семь он намеревался в обязательном порядке поднакопить уже непосредственно в Чальшаге.

И вот настал час общего сбора и отлёта. Добившийся всеми правдами и неправдами права участвовать в походе Бабу, никак не мог оторвать от себя рыдающую Лирну. Оба протектора давали последние советы и наставления своим коллегам. Мирта в последний момент паковала в свою сумку кусок так понравившегося Гишеру окорока. А все остальные члены отряда рассаживались в плетённые из лёгких полосок кремонита сидения, в которых очень удобно путешествовать по воздуху при помощи боларов.

Наконец подошёл к своему сидению и командир отряда. Поприветствовал шлепком ладони по корню Спина, который даже в пути намеревался спорить со своим другом на философские темы и поэтому никому бы не согласился отдать своё почётное право нести Невменяемого. После многозначительного, хоть и короткого взгляда, оторвался от своей ненаглядной и Бабу. С разгону уселся на своё объёмное место, которое поддерживали два самых крупных летающих растения. Между прочим, гиганты сами подобрали своё отдельное трио и успели в последние дни довольно сдружиться. Такие разумные нигде не пропадут.

Кремон подумал об этом с внутренней улыбкой и тоже умостился на своём сидении. И только тогда второй раз потрепал Спина по корню:

— Вперёд, дружище!

А когда они рванули ввысь, крикнул в сторону быстро удаляющейся земли:

— До встречи, Агван!