– Никогда бы не подумал, что на свете может быть такая девушка.

Это полусонно бормотал Ларри. Закинув руки за голову, он уютно устроился на одном из просторных диванов. Лакла, оставив нас отдыхать в этой комнатке, сама отправилась выполнять свои обязанности перед Молчащими Богами.

– Клянусь честью и славой рода О'Кифов, и душой моей покойной матери, я буду вечно благодарить Бога за то, что он соединил меня с ней.

Ларри надолго замолчал, устремив в потолок мечтательный взор.

Я стал прохаживаться по комнате, внимательно все изучая: в первый раз мне выпала возможность без помех рассмотреть одну из комнат в обители Трех Богов, и я, конечно, не мог ее упустить. Комната представляла из себя восьмигранник - я измерил ее шагами по диагонали - получилось пятьдесят ярдов. На полу лежал толстый мохнатый ковер, который, как мне показалось, был соткан из нитей, имеющих структуру какого-то минерала, но при этом мягких, как шерсть, - ткань слабо мерцала бледно-голубым светом. Сводчатый потолок то ли целиком сделанный из нежно-розового металла, то ли это было металлическое покрытие, служил источником рассеянного освещения комнаты: он собирал свет, падающий из высоких стрельчатых окон, и распространял его дальше равномерно по всей комнате.

Невысокая галерея (приподнятая над полом не больше чем на два фута) с балюстрадой из тесно поставленных, изящной формы столбиков огибала кругом всю комнату. Я заметил, что в каждой стене, расположенные прямо напротив друг друга, находились зашторенные двери. Тяжелые, отливающие тусклым золотом занавеси, закрывавшие их, создавали такое же впечатление металлической или каменистой структуры вещества, что и лежащие на полу ковры. Каждую стену, чуть повыше балюстрады, украшала колоссальных размеров плита из ляпис-лазури, расписанная изысканными, но абсолютно непонятными узорами ярко-алых и сапфировых цветов.

В комнате стоял тот громадный диван, на котором с задумчивым видом возлежал Ларри, и еще два, поменьше, с полдюжины низких кресел и стульев, вырезанных, по-видимому, из слоновой кости и отделанных инкрустациями из тусклой позолоты.

Особое любопытство у меня вызвали треножники, расставленные по всей комнате. Мощные словно пики ножки из золотистого металла высотой в четыре фута поддерживали небольшие круглые диски из ляпис-лазури, с выгравированными на них странными символами, чем-то напоминающими китайские иероглифы.

Во всей комнате - ни пылинки, вообще, сколько мы ни прожили в этих подземных пустотах, мне ни разу не пришлось встретить этого постоянного попутчика нашей земной жизни.

Вдруг мое внимание привлек какой-то блеск в дальнем углу, и я направился туда. На одном из низких кресел лежал прозрачный, слегка выпуклый кристалл овальной формы, по внешнему виду очень похожий на линзу. Прихватив его с собой, я поднялся на балкон. Я обнаружил, что если встать на цыпочки, то можно достать подбородком до нижнего края окна, и через узкую прорезь открывается прекрасный вид на мост. Тщательно его оглядев, я почему-то не увидел ни одного солдата из гарнизона, охранявшего мост, и никаких зеленых вспышек тоже теперь не было. Я поднес к глазам кристалл, и с ошеломляющей четкостью устье пещеры оказалось у меня прямо перед глазами, точно я стоял около него на расстоянии сотни футов - решительно этот кристалл представлял из себя чрезвычайно мощную линзу.. Но где же охрана? Я пригляделся внимательнее.

Никого!

Но сейчас, разглядывая мост через линзу, я заметил множество крохотных, танцующих искорок в том месте, где обычно стоял гарнизон. Оптический эффект, решил было я, и повернул кристалл в другом направлении. Ничего подобного нигде больше не было видно. Наведя кристалл на прежнее место, я снова увидел искорки. Что-то они мне напоминали.. И тут меня как обухом по голове ударило - точно такие же светящиеся мельчайшие частицы, еще некоторое время собранные воедино, плясали на том месте, где стоял Зонгар из Нижних Вод, прежде чем он окончательно растворился в пустоте. А зеленые вспышки, те, что я видел раньше, - это пламя кеза!

Вскрикнув, я обернулся к Ларри. и крик замер у меня на устах, когда я увидел, что справа от меня тяжелые драпировки заколыхались, раздвинулись, как будто через них проскользнуло чье-то тело, снова задрожали, и снова раздвинулись, и так много, много раз, наводя на страшное предположение, что через них проходят чьи-то невидимые тела.

– Ларри! - обрел я дар речи. - Ко мне! Быстро!

Он вскочил на ноги, дико озираясь по сторонам, и... пропал. Да., исчез с глаз долой, как будто задули пламя свечи или чья-то рука схватила его и с быстротой света утащила прочь!

Затем на диване поднялась шумная возня, послышалось напряженное пыхтенье, кто-то хрипло выругался голосом Ларри. Я перепрыгнул через балюстраду, на ходу вытаскивая пистолет... и тут меня поймала пара могучих рук; мне крутили локти, заводя их за спину до тех пор, пока я не уткнулся лицом в чью-то широкую, волосатую грудь., и через это препятствие бесформенное, бесцветное и прозрачное, как окружающий воздух., я все еще мог видеть диван, на котором шумно возились невидимые фигуры.

Раздался резкий щелчок пистолетного выстрела, и шум на диване стих. Из точки, находившейся примерно в футе над диваном, просачиваясь как будто из воздуха, начала капать кровь, все быстрее и быстрее; тоненькая струйка, вытекающая прямо из пустоты.

А в стороне, на расстоянии дюжины футов, опятьтаки прямо из пустоты, выскочило лицо Ларри, перекошенное от ярости. Покачиваясь на высоте шести футов, оно плыло по воздуху - сверхъестественное, до ужаса невероятное зрелище. Он размахивал ладонями., одними ладонями, без рук. Они мелькали, то появляясь, то исчезая, точно Ларри судорожно отдирал кого-то от себя. И затем на этом месте, с той же головокружительной быстротой, что сопровождала его исчезновение, возник сам О'Киф. Набычившись, он стоял, широко расставив видимые только до лодыжек ноги, с дымящимся пистолетом в руках.

Красная струйка продолжала литься из пустоты, растекаясь по дивану лужицей, медленно капала на пол. Я сделал мощное усилие, чтобы освободиться... бесполезно, меня стиснули еще сильнее. Около Ларри, совсем рядом с его лицом, с той же пугающей стремительностью, что сопровождало появление ирландца, вынырнула голова Йолары. Дьявольская ухмылка, какую мне еще никогда в жизни не доводилось видеть, озаряла бессердечное, жестокое лицо, подобно бледному серному пламени преисподней... но как оно было прекрасно!

– Не двигаться! Не трогать его, пока я не прикажу, - обернувшись, прокричала она кому-то позади себя, по-видимому, адресуя эти слова сопровождающим ее невидимкам. Я отчетливо ощущал, как постепенно наполнялась комната.

Прекрасная, плавающая в воздухе голова, увенчанная короной шелковистых пшеничного цвета волос резко приблизилась к ирландцу. Он быстро сделал шаг назад. Потемневшие глаза жрицы стали темно-пурпурового цвета, загорелись злобой.

– Вот так! - сказала она. - Вот так, Лаарри. Ты что же - думал так просто уйти от меня! - она рассмеялась. - В руке, - той, что невидима для тебя, я держу кез, - ласково промурлыкала она, - и прежде чем ты успеешь поднять свою смертоносную трубку, я ударю по тебе... и будь, что будет. И вот учти, Лаарри, если появится служительница, если придет шойя, я могу исчезнуть - вот так, - ухмыляющееся лицо исчезло, и снова внезапно вынырнуло из пустоты, - и убить ее кезом... или, еще лучше, приказать моим людям схватить ее и бросить в объятия Сияющего Бога.

Крошечные капельки пота выступили на лбу О'Кифа; я знал, что он сейчас думает не о себе - о Лакле.

– Что ты хочешь от меня, Йолара? - охрипшим голосом спросил он.

– Нет, - в голосе жрицы звучала издевка. - Я для тебя не Йолара, Лаарри... назови меня теми нежными именами, что ты придумал для меня. Ми-ед диких пьче-ол, пленительница сердец... - снова зазвенел ее смех.

– Что ты хочешь от меня, Йолара? - напряженно спросил ирландец, еле шевеля одеревеневшими губами.

– А... так ты боишься, Лаарри...

Дьявольское ликование прозвучало в этих словах.

– Что же я еще могу хотеть, как не вернуть тебя? Разве бы иначе я стала ползти через нору дракона-червя и идти той дорогой, где меня подстерегает смерть? Только чтобы увести тебя, могла я все это сделать. Шойя плохо охраняет тебя, Лаарри, - она снова рассмеялась. - Мы подошли ко входу в пещеру, и там стояли ее Акка. Они могут видеть нас... как тени. Но мне так хотелось сделать тебе сюрприз и появиться без предупреждения, - голос звучал мягко и вкрадчиво, - и я испугалась, вдруг они сами поспешат сообщить тебе эту приятную весть, и я не увижу, как ты обрадуешься. И вот поэтому, Лаарри, мне пришлось пустить в ход кез.. и подарить им мир и отдохновение от суеты этого мира, отправив их в ничто... А вход внизу уже поджидал нас открытым добро пожаловать!

И снова раздался злобный смех, словно задребезжали серебряные колокольчики.

– Что ты хочешь от меня?

Ирландец уже еле сдерживался, лицо его исказилось от исступленной ярости.

– Чего я хочу? - прошипел серебристый голосок, холодно и ядовито. - Или ты думаешь, Сийя и Сийана не огорчились, когда прервали на середине обряд, посвященный им? И ты думаешь, они не хотят, чтобы его довели до конца? Или я не прекрасна? Не так хороша, как твоя шойя?

Глаза ее, горящие демоническим огнем, вдруг нежно заголубели, мягко освещая прекрасное лицо. Покрывало, делающее ее тело невидимым, медленно сползало у нее с шеи... плеч, наполовину обнажив восхитительную грудь. И невозможно выразить словами, как дико, противоестественно выглядел этот плавающий в воздухе бюст и дивная, чудной красоты голова жрицы., и так же невозможно передать всю притягательность ее зловещей красоты. Мне невольно пришло на ум, что, наверное, так же хороша была Лилит, первая женщина на земле, в ту минуту, когда она коварно соблазняла Адама.

– Не знаю, почему мне так хочется этого, - томно протянула она. Возможно, потому что я тебя ненавижу, возможно - потому что люблю, а может быть, чтобы сделать приятное Лугуру или Сияющему Богу.

– Что будет, если я пойду с тобой? - спокойно спросил О'Киф.

– Тогда, быть может, я смилуюсь над служительницей - и кто знает? отведу назад свои войска, что уже собраны около входа в пещеру, и оставлю с миром Молчащих Богов в их обители... ибо что они могут сделать мне? прибавила она ядовито.

– Ты клянешься в этом, Йолара? Клянешься, что не причинишь никакого вреда служительнице? - нетерпеливо спросил Ларри.

Глаза жрицы загорелись сатанинским коварством.

Задыхаясь и отплевываясь, я вывернул голову, избавившись на миг от омерзительного соседства с волосатым телом.

– Не верь ей, Ларри! - крикнул я, и меня снова стиснули так, чтобы я не мог пошевелиться.

– Этот дьявол впереди или сзади вас, дружище? - спокойно произнес ирландец, не отводя глаз от жрицы. - Если он впереди, я попробую пристрелить его, тогда вы сможете убежать и предупредить Лаклу.

Но я уже не мог произнести ни слова; к тому же, Йолара наверняка не дала бы мне уйти, подумал я, вспомнив про ее кез.

– Решай быстрей!

Голос жрицы звучал холодно и грозно.

Портьеры, к которым О'Киф медленно и незаметно передвигался мелкими шажками, распахнулись настежь. В дверях стояла служительница! И тотчас лицо Йолары обрело тот жуткий, похожий на маску Горгоны облик, которой мне уже довелось видеть раньше на празднестве в ту минуту, когда она неожиданно увидела Золотую девушку. Йолара, потеряв голову от бешенства, забыла набросить на себя покрывало, делающее ее невидимкой. Из пустоты, точно распрямившаяся в смертельном прыжке змея, вылетела рука, и в ней подрагивал маленький серебряный конус, наведенный на Лаклу. Но не успела она как следует прицелиться, не успела жрица привести в действие свое оружие, как служительница бросилась на нее.

Одним молниеносным прыжком, точно загнанная в угол гибкая сильная волчица, Лакла преодолела разделявшее их расстояние и, вцепившись одной узкой белой рукой в горло жрице, другой обхватила запястье руки, грозящей ей смертельным оружием. Я видел, как белые руки и ноги девушки переплелись с невидимым телом, как наклонилась золотая головка; как, судорожно дернувшись, взметнулась вверх рука, сжимающая кез; видел, как Лакла зубами впилась в запястье... Вместе с потоком хлынувшей крови раздался пронзительный визг...

Конус выпал из руки жрицы и покатился в мою сторону; напрягшись изо всех сил, я высвободил руку, в которой все еще держал пистолет, и, слепо ткнув его прямо в навалившуюся на меня грудь, выстрелил.

Руки, сжимающие меня, ослабили хватку; на моей одежде стали пятнами расплываться красные капли; маленькая струйка крови забила фонтанчиком у моих ног., из пустоты вынырнула ладонь, судорожно хватая воздух, и снова исчезла.

Повалив Йолару наземь, Лакла старалась прижать к полу извивающееся в корчах невидимое тело.

Дралась она отчаянно, словно обезумевшая мать, защищающая от ядовитой змеи своих детей. Нависнув над сцепившимися в клубок телами женщин, стоял О'Киф, зажав в руке как пику ножку одного из огромных треножников: увертываясь и нападая, он размахивал ей, отражая сыпавшиеся на него со всех сторон удары, защищаясь от зажатых в невидимых кулаках кинжалов, которые, внезапно выскакивая из пустоты, угрожали его жизни. Ирландец с бешеной скоростью вертелся, как заведенный, из стороны в сторону, все время перепрыгивая с места на место, так, чтобы, наклонившись, он мог прикрывать Лаклу своим телом.

Совершенно дикая сцена из первобытных времен, - словно пещерный человек сражался вместе со своей супругой, защищая свои жизни.

Удар страшной кувалды ирландца - и на полу оказалась половинка туловища карлика, то появлялись, то исчезали сведенные предсмертной судорогой руки и ноги. Рядом с карликом валялся разбитый треножник, ножку которого Ларри использовал в качестве оружия. Ринувшись к треножнику, я лихорадочно стал разламывать его, высвобождая одну из оставшихся ножек, с намерением вооружиться таким же образом. Неожиданно в центр подставки вонзился кинжал, с невероятной силой брошенный в меня одним из невидимок. Удар пришелся очень кстати - лазуритовый диск раскололся, и в моем кулаке остался зажатым огромный золоченый штык. Я прыгнул к Ларри и, прикрывая ему спину, принялся размахивать своей железякой.. Раз или два мне почудился отвратительный хруст и треск ломающихся костей.

Из-за дверей послышался гулкий рев - и в комнату ворвалось десятка полтора человекообразных лягушек. Часть из них тут же заняла все имеющиеся в комнате входы и выходы, а другие бросились прямо к нашей компании. Образовав вокруг нас защитный крут, они отбивались шпорами и когтями от нападавших невидимок. С визгом и с дикими воплями те вскоре обратились в бегство. Но у дверей их встречали такие же отчаянные бойцы. То тут, то там на голубом ковровом покрытии стали появляться огромные кровяные пятна, головы карликов, оторванные конечности, растерзанные тела - и что самое омерзительное - лишь частями и отдельными кусками открытое нашим глазам.

Наконец и жрица, обессилев, перестала сопротивляться. Она лежала, не двигаясь, белое тело просвечивало неровными пятнами - жуткое зрелище! сквозь ее разорванные защитные одежды. Наклонившись, О'Киф оторвал от нее Лаклу. Йояара, поднявшись на ноги, стояла теперь покачиваясь, не в силах сдерживать бьющую ее дрожь.

Служительница, все еще пылая яростью, подошла к ней.

– Йолара, - сказала она, стараясь говорить ровно и спокойно. - Ты надругалась над Молчащими Богами, ты осквернила их обитель, ты хотела убить этих людей, которые воспользовались гостеприимством Молчащих Богов, и меня, ту, которая служит им... Почему ты все это сделала?

– Я пришла за ним, - хрипло отозвалась жрица, указывая на О'Кифа.

– Почему? - спросила Лакла.

– Потому, что он мой! - злобно выплюнула жрица, снова принимая свое обличье дьяволицы. - Потому что он обещан мне! Потому что он обручен со мной.

– Ложь!

Голос служительницы дрожал от гнева.

– Это ложь! Сейчас, здесь, пусть он сделает свой выбор, Йолара! И если он выберет тебя, тогда вы, ты и он, уйдете отсюда беспрепятственно... потому что, Йолара, его счастье мне дороже всего на свете, и коли его счастье - это ты, то я отпущу тебя вместе с ним. А теперь, Ларри, - выбирай!

Она быстро встала рядом с жрицей; резким движением сдернув с нее последние лохмотья невидимых одежд. Так они стояли, глядя в упор на ирландца.

Йолара - на которой не было ничего, кроме тончайшей ткани, легким облачком окутывающей ее дивную фигуру, белое тело блестело, как мраморное... женщина-искусительница, прекраснее которой не мог вообразить себе даже Фидий, и демонические огоньки вспыхивали в ее пурпурных глазах.

И рядом стояла Лакла, - похожая на Валькирию, как верно заметил Олаф, словно одна из тех воинственных дев, что бок о бок отважно сражались вместе с мужчинами, защищая свои дома и своих детей. Блестящее и гладкое тело цвета слоновой кости просвечивало в прорехах ее изорванных одежд; большие золотые глаза гневно сверкали, но не тем демоническим огнем, что излучали глаза жрицы, а справедливым гневом, с каким должно быть глядят из рая чистые души праведников на грешные делния земли.

– Лакла, о каком выборе ты говоришь?

О'Кифу было явно не по себе.

– Я люблю тебя, и только тебя... с той самой минуты, как увидел в первый раз... Фу черт, до чего же трудно это говорить... Господи, Гудвин, бросил он мне. - Я чувствую себя последним идиотом.

– Ни о каком выборе и речи быть не может, Лакла, - твердо закончил он, глядя служительнице в глаза.

Лицо жрицы помертвело.

– Что вы сделаете со мной? - безжизненным голосом спросила она.

– Возьмем ее заложницей, - внес я предложение.

О'Киф ничего не сказал, но Золотая девушка отрицательно покачала головой.

– Мне бы тоже этого хотелось, - медленно произнесла она. - Но Молчащие Боги сказали - нет, они велели мне отпустить тебя восвояси, Йолара.

– Молчащие Боги, - рассмеялась жрица. - Это ты сама придумала, Лакла! Просто ты боишься держать меня здесь, рядом с собой.

Глаза у служительницы грозно засверкали, но она сдержалась.

– Нет, - ответила она. - Молчащие Боги приказали мне так сделать, значит, у них есть свои причины. Я так думаю, Йолара, что недолго еще тебе кормить свою злобу... скажи об этом Лугуру... и своему Сияющему Богу, неторопливо добавила она.

Жрица приосанилась, нагло и недоверчиво поглядывая на нас.

– Я пойду назад одна., тем путем, что и пришла? - спросила она.

– Нет, Йолара, нет, тебя будут сопровождать, - сказала Лакла. - И те, кто пойдет с тобой, будут тебя не только охранять, но и хорошенько присматривать за тобой. Они сейчас придут.

Портьеры раздвинулись, и в комнату вошли Олаф и Радор.

Жрица, натолкнувшись на полный неукротимой ненависти и презрения взгляд норвежца, на какой-то момент растеряла свою наглость.

– Не посылай его со мной, - севшим голосом пробормотала она., между тем, как глаза ее лихорадочно шарили по полу.

– Он пойдет с тобой, - сказала Лакла и накинула на Йолару кусок ткани, укрыв соблазнительное дивной красоты тело. - И ты пойдешь через Портал, а не будешь ползти через нору червя.

Лакла наклонилась к Радору и что-то зашептала ему на ухо. Карлик кивнул. Видимо, она сообщила ему тайну открытия Портала, так я подумал.

– Пошли, - сказал он.

Понурив голову, Йолара, сопровождаемая сзади гигантом с ледяными глазами, пошла к выходу, направляясь к тем самым портьерам, через которые еще не так давно, невидимая и торжествующая, она проскользнула в комнату.

Когда они ушли, Лакла подошла к О'Кифу, стоящему с несчастным видом, и, положив ему на плечи руки, посмотрела в глаза долгим проникновенным взглядом.

– Ты в самом деле сватался к ней? - спросила она.

– Да нет же, - ответил он. - Просто я старался понравиться ей, я думал, что это поможет мне быстрее добраться до тебя, милая!

Она недоверчиво посмотрела на него..

– Мне кажется, что ты ей понравился., и дало слишком, - вот только это и сказала она, и наклонившись, поцеловала ирландца прямо в губы, Исключительно непосредственная девушка, подумал я, уже не в первый раз замечая, с каким беспредельным презрением относится она ко всякого рода условностям, и в этот момент я решил, что она, пожалуй, гораздо мудрее, чем можно было бы ожидать от такой хорошенькой девушки.

Ларри сделал шаг к ней и споткнулся. Поглядев вниз на свои невидимые ступни, он наклонился и схватил что-то рукой - тотчас кисть руки Ларри будто растворилась в воздухе.

– Один из этих невидимых плащей, - сказал он мне. - Здесь должно быть навалом этого добра. Я не сомневаюсь, что Йолара привела сюда в полном составе весь штат своих головорезов. Конечно, это драное тряпье уже утратило товарный вид, но, в любом случае, лучше пусть уж они будут в наших руках, чем в ее. А потом, кто знает - может быть они нам еще пригодятся?

Я чуть не вскрикнул от неожиданности - из пустоты, прямо у моих ног показалась половинка головы карлика, приподнялась и со страшным треском дважды стукнулась об пол в предсмертных судорогах, - и снова все исчезло.

Лакла содрогнулась.

По ее приказанию человекообразные лягушки начали обшаривать комнаты, тщательно прочесывая каждый квадратный метр; cни снимали невидимые покровы, открывая один за другим нашим взорам застывшие в искаженных позах трупы карликов. Да, Лакла сказала правду: ее Акка и в самом деле превосходные бойцы.

Лакла сделала знак рукой, и к ней подошла женщина-лягушка, та самая, что была ее постоянной спутницей. Служительница заговорила с ней, показывая на батракианов, которые стояли, протянув вперед передние, словно обрубленные лапы.

Женщина забрала у них собранные невидимые покровы и пошла к выходу. Надо сказать, выглядела она еще более комично, чем обычно, разбитая на части полосами пустоты, в которых время от времени мелькали блестящая чешуя и желтые драгоценные камни, когда лохмотья невидимых полотен реяли вокруг нее, развеваясь по воздуху.

Человекообразные лягушки, собрав всех мертвых карликов и взвалив их себе на плечи, с победоносным уханьем строем двинулись вон из комнаты.

Тут-то я и вспомнил про конус кеза, выскользнувший из руки Йолары, так вот что исступленно искали на полу ее глаза. Но как мы ни старались, осмотрев тщательнейшим образом каждый укромный закуток комнаты, куда мог бы закатиться кез, - найти его не удалось.

Может быть, он находится в кулаке какого-нибудь мертвеца из числа тех, что унесли Акка? Эта мысль одновременно пришла в голову нам с Ларри.

Припустив бегом вслед за чешуйчатыми воинами, мы догнали их, остановили и обыскали каждое мертвое тело. Ничего!

Ну, что поделаешь, наверно жрица все-таки нашла кез и быстро спрятала его у себя на теле, так что мы ничего не заметили. В любом случае было ясно - конус исчез! А жаль - нам бы совсем не помешало, если бы в предстоящей битве один из нас стал бы его счастливым обладателем.