Книга: Инженер его высочества
Назад: Глава 23
Дальше: Глава 25

Глава 24

«Количество Михаилов в Георгиевске растет ударными темпами», — подумал я, приглашая своего гостя садиться. Бывший казачонок, а ныне младший лейтенант Мишка-ас, Налетов — два, третий — высочество… Вот и еще один появился, найденный шестым отделом на роль руководителя нашего ракетного проекта. Примерно ровесник мне или чуть помоложе, полковник-артиллерист, Михаил Михайлович Поморцев.
— Я давно слежу за вашими достижениями, еще со времен первых путаных сообщений о полетах в Аббас-Тумане, — сказал он после взаимных представлений. — И рад, что наконец довелось познакомиться лично.
— А мне про ваши успехи в аэронавтике и смежных областях доложили совсем недавно, — признался я, — и вот поэтому я вас и пригласил. Чтобы не ходить вокруг да около, давайте я сразу поделюсь своими планами. Вам не надоело регулярно ругаться со своим артиллерийским начальством? Это я к тому, что со мной собачиться при желании можно ничуть не хуже, а возможностей для научной деятельности, если вы перейдете на работу к нам, будет гораздо больше.
— Вот как, — развеселился Поморцев, — и чем же вы мне предлагаете заняться?
— Ракетными двигателями и разработкой новых приборов для навигации и управления. Если же у вас появятся какие-либо инициативные разработки, это будет только приветствоваться. Я тут собираюсь создать специальное подразделение, особое техническое бюро, и сватаю вас на роль его начальника.
— Ну раз сватаете… Вроде невесте не положено соглашаться сразу, для приличия поломаться маленько, но я не невеста и приму ваше предложение. А как конкретно будет выглядеть мой переход на работу к вам?
— Да как хотите. Можете уволиться со службы и наняться к нам как штатское лицо. Или я могу сделать так, чтобы вас прикомандировали к нам, но этот вариант мне не очень нравится. В этом случае вы теоретически остаетесь в подчинении у вашего прежнего начальства, что не есть хорошо. Можно устроить вам перевод в авиацию со сменой звания на того же полковника, но в этом случае придется получить диплом летчика-наблюдателя, это пять полетов.
— Очень интересно, — оживился собеседник, — давно хотел полетать на аэроплане. В случае перехода в авиацию моим начальством будете вы?
— Да, а надо мной только его высочество цесаревич, на этом начальственная пирамида заканчивается.
— И какой конкретный результат от меня потребуется?
— Самолет с ракетными двигателями. В проектировании самолета окажу помощь я, порох для ракет вам сделает Зелинский. Слышали про такого? Но руководить всей работой будете вы, параллельно с организацией самого Остехбюро и его материальной базы. Да, что касается оклада. Тысячи полторы вас устроит? В месяц, естественно, а не в год.
— Ничего себе, — удивился Поморцев, — это у вас такое содержание полковника?
— А хрен его знает, — честно ответил я. — Во всяком случае, сейчас полковники авиации получают примерно столько. Правда, их мало, пока только один я.

 

Перед беседой с Циолковским, который приехал через два дня, я соответствующим образом настроился. Пару раз спел сам себе «На пыльных тропинках далеких планет…», перечитал «Страну багровых туч» и «Звезду КЭЦ», освежил в памяти расстояние до Луны, Венеры и Сириуса. В результате Константин Эдуардович, встретив в моем лице столь горячего сторонника экспансии человечества в космос, был потрясен до растроганности и обещал в ближайшее же время закончить свое «Исследование мировых пространств реактивными приборами». Восторженно заявив, что это архиважно, я попросил его еще и составить несколько уравнений для частных случаев движения тела переменной массы, а также при необходимости консультировать не только меня, но и начальника Остехбюро. Поинтересовался: не хочет ли уважаемый Константин Эдуардович съездить в Германию, познакомиться с графом Цеппелином и его дирижаблем? Возможно, удастся подсказать графу какое-нибудь удачное решение.
Похоже, мне удалось достичь своего, и от меня Циолковский ушел воодушевленным по самое дальше некуда.
А я, вздохнув, сел читать бумагу от информбюро — план мероприятий по подготовке общественного мнения к скорому открытию Санкт-Петербургского эротического театра.

 

В апреле младшее высочество Михаил Александрович закончил курс обучения на «Святогоре» — дальнейшие его полеты на этой каракатице были бессмысленны и привели бы только к закреплению вредных навыков. В обстановке сильно повышенной торжественности (то есть в мундире был не только Гоша, но и я тоже) ему был вручен диплом. После чего свежеиспеченный пилот пригласил нас отметить это событие в лучшем ресторане Георгиевска — «Путаниуме». Ей-богу, я тут был ни при чем, Мишель сам выбрал именно этот пункт общепита. А вот вообще к его появлению у нас некоторое отношение я имел. Во всяком случае, смета на его организацию, представленная Татьяной (уже Князевой), была утверждена именно мной, да и название придумал тоже я. Оно представляло собой облагороженный вариант, основанный на Машиной возмущенной реплике: «Все-таки устроили тут б…дюшник!»
После поздравлений зашел разговор о дальнейшей карьере Михаила. Он сразу сказал, что видит ее связанной с авиацией. Мы с Гошей уже обдумывали такой вариант, и у нас было что предложить младшему брату царя.
— Царицынский филиал, — сказал Гоша. — То есть летная школа плюс место постоянной дислокации Особого казачьего отряда. При любой другой кандидатуре обязательно встанет вопрос, что это разные ведомства, но великий князь без проблем сразу может быть назначен моим заместителем и как августейшего атамана, и как главнокомандующего ИВВФ.
— Постойте, — захотел уточнить Михаил, — если я правильно понял, тогда в ранге я сравняюсь с Георгием Андреевичем и выйду из его подчинения?
— Можно сделать и так, — не стал отрицать Гоша, — а можно и по-другому. Например, ты будешь вторым заместителем главкома, подчиненным первому, то есть Жоре.
— Первый вариант — это только дань якобы имеющимся у меня амбициям, — твердо сказал Михаил, — и я, по-моему, пока не давал повода подозревать у меня их наличие. Все равно делами летной школы будешь заниматься не ты, а господин Найденов, и первый вариант приведет только к лишним недоразумениям. Я уже достаточно здесь обретаюсь, чтобы понять действительный статус Георгия Андреевича, и не вижу ничего зазорного в том, чтобы служить в авиации под его началом.
— Тогда присваиваем Мишелю… ну, скажем, капитана? — уточнил Гоша.
Упомянутый Мишель перевел взгляд с брата на меня.
— А зачем? — поинтересовался я. — Любому другому — да, надо было бы, может, даже подполковника, хотя бы для соответствия должности, ну и для авторитета. Но великие князья занимают особое положение, и в данном случае не возникнет вопросов, почему он в таком небольшом чине занимает столь высокие должности. Зато и не будет перешептываний о том, что Мишель сразу после летной школы получил капитана только потому, что он брат главкома и брат царя. По результатам обучения лейтенанта вы вполне заслужили, ну а дальше нормальным порядком растите в чинах, должность позволяет.
Мишель кивнул.
— Ладно, приказ будет завтра утром, — заключил Гоша.
Официантка принесла десерт с напитками и, наклонившись, начала расставлять по столу. Мишель с интересом обозревал открывшуюся ему картину.
«Эх, — подумал я, — приставить бы к нему кого-нибудь из Таниных девочек… Но нельзя, он теперь вроде как свой. Или все-таки можно, если официально, как личного порученца? Да и вообще, в царицынском филиале нужен и какой-то филиал этой службы, надо Татьяне сказать…»
Решив обдумать морально-этические аспекты данной проблемы позже, я потянулся к пиву.

 

Обдумывание произошло ближе к вечеру, когда перед концом рабочего дня я зашел в департамент охраны материнства. Три мымрочки при моем появлении уткнулись в бумаги — они были специально наняты для организации ясель, роддома и прочего, а что касается основного рода деятельности своей начальницы, пребывали не в курсе. Не обратив на крысок внимания, я прошествовал в кабинет их директрисы, где меня уже ждали чай и Татьяна.
Пока дверь еще была приоткрыта, я громогласно поприветствовал хозяйку: «вы сегодня особенно неотразимы, Танечка» и, выслушав в ответ «ну что вы, Георгий Андреевич, мне прямо неудобно», захлопнул дверь, обладавшую, как и весь Танин кабинет, улучшенной звукоизоляцией.
Вообще-то, вербуя Татьяну, я имел в виду создать всего лишь группу для подкладывания ее персонала в постель нужным людям. Но Татьяна явно оказалась способна на большее, особенно после прочтения специально для нее отредактированных материалов о работе спецслужб двадцатого века.
— Про вашу неотразимость я вам уже сказал, теперь давайте займемся чужой, — предложил я.
— Давайте, — согласилась Татьяна. — Относительно Алексея Александровича. Я собрала предварительные сведения, и они несколько отличаются от тех, на основе которых принималось решение об операции.
— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался я.
— Он не патологический бабник, совершенно. Он просто избалован женским вниманием и не может противостоять квалифицированному натиску, в отличие от… некоторых… — Тут дама слегка улыбнулась, но я нахмурил брови, и она посерьезнела. — Его одна из первых, по некоторым сведениям, даже первая женщина, фрейлина Жуковская, окрутила восемнадцатилетнего мальчика всего за два месяца, это включая женитьбу! А ей тогда было двадцать шесть. Он ей хранил верность вроде бы…
— И Александр Второй спокойно смотрел на такие выкрутасы фрейлин своей супруги? — изумился я.
— Нет, по его настоянию брак был расторгнут, Алексей отправлен в кругосветное путешествие, а Жуковская выслана из России.
— Да уж, та еще историйка, мне даже жалко мальчика стало, но продолжайте.
— Со второй, графиней Богарне, он тоже жил душа в душу, а измены если и были, то эпизодические и не влияющие на их отношения. Причем, насколько удалось узнать, во всех случаях инициатива сближения исходила от женщин. Сейчас, после смерти графини, у него начинается роман с француженкой Элизой Балеттой. И она появилась в окружении объекта не случайно, ее туда ввел князь Волконский.
— Из каких соображений, известно?
— Точно нет, но, скорее всего, он просто хочет упрочить свои связи в верхах. Балетта сама по себе не очень умна и вполне может быть просто марионеткой.
— Вот ведь гад, под ногами путается, — вполне искренне возмутился я. — Ладно, это я шестому отделу поручу.
— Ну я себе примерно представляю, что они сделают, — улыбнулась дама, — сожгут дом, отравят любимую собаку, а потом поймают князя в подворотне и переломают ребра.
— У вас есть другие предложения? — поинтересовался я, а про себя подумал, что в чем-то она права, пусть работают как можно тоньше. — Нет? Тогда при их появлении я вас обязательно выслушаю, а вам хотел поручить разобраться с Балеттой. Упаси боже, не силовыми методами, но в Питере она нам совершенно не нужна.
— Пугать можно?
— Только так, чтобы это было якобы связано с чем-то другим, не с Алексеем.
Дама кивнула.
— Возвращаясь к операции, — продолжила она, — я предлагаю готовить не несколько сменяющих друг друга исполнительниц, а одну, главную, на возможно более долгий срок, и двоих держать на подстраховке, чтобы случайные увлечения происходили не с кем попало и не имели серьезного продолжения.
— Кандидатуры имеются? — поинтересовался я.
— На главную роль — да, моя сестра, Ольга. В данном случае ничего придумывать не надо, оставить все как есть. Молодая провинциалка приехала в Питер, устроилась в наш театр, потому что куда ей было еще деться, без всяких связей? Благодаря врожденному таланту быстро выдвинулась на первые роли, но в душе все время тайком мечтала о большой и чистой любви, каковая и явится к ней в лице нашего объекта.
— А точно явится?
— Обязательно, — твердо сказала Татьяна. — Он уже интересовался данным театром, то есть еще до открытия, причем сам, без нашей помощи. Есть несколько вариантов, как подвести его именно к Оле. Во-первых, весь персонал будет предупрежден, и в случае проявления интереса к кому угодно он должен быть тут же переадресован. Есть выход на одного из адъютантов. Прорабатываются и другие варианты, доложу о готовности.
— Единственное, что вызывает некоторое сомнение, — это как раз то, что она ваша сестра. Умные люди быстро сделают соответствующие выводы.
— Я тоже думала над этим. Но ведь на нас не написано, что мы сестры! У меня уже другая фамилия, у нее, кстати, тоже — просто из соображений благозвучности. И если кто-то докопается до действительного положения дел, то он не только умный, но и с большими возможностями.
— И всплывшая правда о неких родственных связях нам непоправимого вреда не нанесет, а вот выпустивший ее в свет может и засветиться, — согласился я. — И под каким именем она сейчас фигурирует?
— Ольга Оболенская.
— А Голициной у вас там, случаем, нет? — засмеялся я.
— Нет, — с некоторым беспокойством из-за непонимания причин моего веселья ответила дама. — Но мы с Олей считаем, что нужен еще и артистический псевдоним, под которым она и будет известна публике. Пока еще не подобрали, все эти Парашки с парижскими именами публике уже несколько приелись… Может быть, что-нибудь восточное?
— Анита Цой, — предложил я.
— А что, оригинально, благозвучно и легко запоминается, — согласилась Татьяна. — Пожалуй, на этом и остановимся.
— Ладно, тут вроде все в порядке. Но у меня есть еще одно дело, относительно которого я хотел бы с вами посоветоваться, — сказал я и озвучил свои мысли по поводу Мишеля.
Дама задумалась.
— Знаете, мне кажется, что какие-либо тайные игры в данном случае не годятся, — произнесла она после паузы. — Но и устраняться от решения этой проблемы тоже не стоит. Я предлагаю сделать так: пусть наша сотрудница, или даже две, для большей надежности, вполне официально едут в Царицын. Не изображать, что им поручена какая-то дурацкая работа, а именно с настоящей, серьезной миссией, я пока не знаю какой…
— Учеба на парашютисток-радисток, — предложил я и, увидев, что Татьяна не поняла, добавил: — Потом объясню, но это действительно может оказаться важным.
— Да, пусть. И им надо сказать, что если вдруг появится желание добиться благосклонности великого князя, то возражений руководство не имеет. И особо подчеркнуть, что в случае успеха никаких, абсолютно никаких дополнительных обязанностей на них не возлагается!
— Спасибо, Танечка, — серьезно сказал я, — вы предложили очень удачное решение проблемы, даже и не знаю, как вас поощрить.
— Ну так уж и не знаете, — кокетливо улыбнулась дама, сделав вид, что собирается расстегнуть крючок платья.
— Не знаю, — с некоторым сожалением повторил я, — но обязательно что-нибудь придумаю.

 

Некоторые считают, что спать с подчиненными категорически нельзя. У меня несколько другое мнение: в принципе можно, если по их инициативе, конечно, но только с не очень нужными. Но Татьяна под эту категорию никак не подпадала. Вот и приходилось, фигурально говоря, наступать себе… ну, в общем, на горло собственной песне.
Назад: Глава 23
Дальше: Глава 25