Территория Ордена, остров Нью-Хэвен
22 год, 11 число 10 месяца, воскресенье, 10.00
Мы оказались на второй позиции даже с большим арсеналом, чем рассчитывали. Идти от машин было дальше – почти пятьсот метров, но и спешки не было. И машину на этот раз отгонять не будем: не собираемся засиживаться так долго, как на первой позиции.
Мы ушли с предыдущего места сразу после нанесения удара по противнику, какое-то время у него займет даже то, чтобы понять, что путь дальше свободен, и к тому же наш «хамви» преодолел расстояние между позициями гораздо быстрее, чем целая колонна. Поэтому сейчас мы пришли на позиции не спеша, не утомившись, распределили тяжелое вооружение между собой. Но главное оружие у нас теперь – мины, которые мы установили заранее. А пока мы бились у ворот, группа Совы должна была еще дополнить нашу минную засаду четырьмя противобортовыми ТМ-83, стреляющими в проходящую броню «ударным ядром». Заодно у них сейсмические датчики отключили, переведя на оптические, да еще с активацией по радиосигналу.
Затем, на втором месте, ПТУРы. Мы же здесь не одни. По другой стороне хоть и пологого, но узкого горного дефиле заняла позиции группа Совы, десять человек с двумя пусковыми «метисов» и одним «вампиром», который на такой дистанции боя поэффективней ПТУРа может быть. Серьезная сила против колонны, если действовать по принципу «удар-отход».
– Сова, Сова, здесь Паук, – запросил я вторую группу.
– Сова на связи, – сразу же послышался ответ.
– С колонной идут самоходные минометы – «васильки» на «хамвиках». После того как колонна втянется в дефиле – огонь на них, тебе будет проще. Передовой дозор пропустить.
– Принял. Как вы?
– Нормально. Хорошо отстрелялись. Отбой связи.
Расстояние здесь до самой дальней просматриваемой точки всего четыреста метров, даже чуть меньше. Со стороны Совы дальше – он должен почти на километр видеть, сам проверял. Если все сделаем правильно, без суеты, сможем ударить по всей колонне разом, от головы и до хвоста. Огневой мощи у нас хватает.
Противник пойдет колонной с передовым дозором. Дозор мы пропустим – Раулито с Луисом сейчас заминировали подход с тыла к нам четырьмя МОН-50, две из которых на деревьях и еще две нацелены на двигатели и подвеску, и еще они получили в свое распоряжение аж четыре «аглени» из тех, что нам на аэродроме загрузили. И «печенег» у них – по задаче встретить возвращающийся передовой дозор после того, как мы атакуем саму колонну, когда рванут они назад, на подмогу своим.
Но самое главное ожидает колонну в виде одной-единственной мины М-225, которую закопала группа Совы. Это чудо техники должно нанести главный удар. Защитного цвета бочонок закопан под землю на глубину полметра от крышки – лишь тоненький хвостик антенны торчит наружу. Войдет колонна в дефиле, пройдет репер – и лично Сова с пульта даст команду на активацию. Заработают одновременно сейсмические, магнитные и тепловые датчики с селекцией целей по интенсивности. Процессор быстро классифицирует цели по их массе: людей – отдельно, технику – отдельно, тяжелую технику – тем более отдельно. Но это сейчас и не нужно, все будет видно и так. И мина сработает.
Пиропатрон вышибет крышку вместе с лежащим на ней грунтом, и в воздух взлетят целых сорок поражающих элементов, которые разлетятся почти на сто метров в стороны. За каждым из элементов будет виться тряпочный хвост-стабилизатор – они накроют целый отрезок дороги. Те элементы, которые упадут на грунт, на семнадцать метров вокруг себя поразят все осколками. Те, которые упадут на технику, прошибут ее кумулятивной струей. Достанется всем, мало не покажется. Жаль только, что такая мина всего одна: весу в ней ровно центнер.
Есть одна проблемка – напротив нас сразу две естественные снайперские позиции, вершины холмов. До одной шестьсот пятьдесят, до другой – девятьсот метров. Но растительность на них вовсе не такая густая, как на предыдущем рубеже, и при должной внимательности мы заметим занимающих свои позиции снайперов. Здесь у нас будет преимущество – мы заранее приготовили места, а им придется искать себе таковые с ходу. В снайперской дуэли это заведомый проигрыш.
Вместо Дмитрия за «северок» взялась Мария Пилар. Соединила зеленый кирпич радиостанции с зеленым же блоком ЗАС, установила связь с Тихим. Передала гарнитуру и тангенту мне:
– Тихий, здесь Паук, как принимаешь?
– Паук, принимаю чисто. Что у тебя?
– Мы на позиции, противника не наблюдаю. Что у тебя по обстановке?
– Группа Тучи заняла позиции на следующем рубеже. Ты пройдешь через них прямо на поле – и жди возле самолета. Я с последними прикрываю отход. Будет хорошо, если присоединишься ко мне. У тебя ружжо мощное, будешь полезен.
– Понял, присоединюсь, – подтвердил я. – Как дозаправка идет?
– Заканчивают. Остались самолеты, вертолеты уже снимаются. «Крокодилы» пригрозили по радио потопить патрульный катер ракетой, и тот свалил. Сейчас они патрулируют маршрут эвакуации. После взлета последних вертолетов с аэродрома они вернутся и еще дозаправятся, после чего уйдут следом. Иначе им не дотянуть.
– У них еще пять сторожевиков здесь.
– Два отошли на другую сторону острова. Дальность их ЗРК ниже дальности ракет «воздух-корабль» в несколько раз, поэтому бой принимать они не намерены. Да и бесполезно.
– Что с «апачами»?
– Сломали. Чинить недорого, но долго. Специалисты ломали. Что сейчас планируешь?
– Минная засада, затем обстреляю из гранатометов. Думаю, еще минут тридцать-сорок вам выкуплю с момента появления противника в зоне действительного огня. А затем – извините, сваливаю отсюда. Дальше Туча пускай рубеж удерживает. И вот еще что: если «двадцать четвертые» уходят после дозаправки, то пусть задержатся на аэродроме. У них еще запас НУРСов должен быть – вот пускай и выпустят его с толком. В группах, что вокруг объекта в обороне, толковый авианаводчик найдется?
– Есть такой. По плану так и задумывалось, но только если противник в зоне прямой видимости. Рисковать они не будут, и топлива у них как раз на обратную дорогу. Подвесные баки-то уже сброшены.
– Если задумывалось, то могли бы и мне сказать, – возмутился я. – Официально я тебе пока еще начальник. Последний вопрос: живые в аэродромной охране остались?
– Нет. Ни одного. И всю запись мы аннулировали.
– Всю? Точно?
Вот это действительно важно.
– Гарантирую.
– Хорошо, – сказал я и добавил: – Считай, что головой мне отвечаешь. Причем моей.
Лишь смена аэродромного караула видела меня в лицо во время моего участия в нападении на остров. Никто из гражданского персонала меня не видел, никто не видел и после, когда мы вели бой у ворот и когда занимали нынешнюю позицию. Теоретически я могу сейчас встать, сбросить «лешего», снять камуфляж, в каком щеголяли напавшие на аэродром, выбросить шлем и, если найдется нормальная одежда, превратиться снова в господина Яковенко из Отдела специальных проектов. Равно как и Бонита. Впрочем, Бониту и на аэродроме никто не видел: она находилась за его пределами, на скрытой позиции. Единственное, что нас сейчас может выдать, – это камуфляж как у групп Совы и Тучи, ну и зеленая краска на лице. Свидетелей и записей не осталось. Именно поэтому я и сказал, что хорошо.
– Сова, как принимаешь? – запросил я фланг нашей позиции.
– Принимаю чисто.
– Минометы выбивай, минометы. Как понял?
– Принял, не боись.
Опять у меня мандраж начался, людей дергаю не по делу. Но минометы не должны подойти к аэродрому, могут много проблем создать. От всего остального отобьемся, а если удастся на рубеж открытия огня выйти минометам… Да хоть одного корректировщика в зону прямой видимости загнать или просто беспилотники запустить…
Шум автомобильных двигателей мы услышали минут через тридцать после того, как заняли позиции. Противник не спешил. Видимо, они задержались еще на площади «ворот», затем осторожно двинулись в нашем направлении, регулярно доразведываясь. Беспилотников видно не было, кстати: бензинчик кончился у их игрушечных моторов, посадили. Сейчас, после того как в течение минут пятнадцати ничего не происходило, они должны были немного расслабиться. И в любом случае они шли в составе механизированной колонны, в то время как для нас наиболее опасным противником были бы пешие патрули.
Еще через пару минут из-за поворота дороги в четырехстах метрах перед нами и в ста метрах ниже вынырнули два «хамви», идущих уступом на всю ширину проезжей части и направивших толстые стволы крупнокалиберных в противоположные стороны.
– Этих пропускаем! – скомандовал я.
Мог бы и не говорить: и так все всё знают. Передовой дозор на наших глазах проехал открытый участок дороги и скрылся за поворотом. Теперь он попадает в зону ответственности Раулито и Луиса. А я подтянул к себе РПГ-7 с заряженным кумулятивным выстрелом. Кто-то у нас теперь из-за поворота покажется, следом за передовым дозором? Справа завозился Дмитрий, устраиваясь поудобней за пусковой установкой ПТУР. Бонита при нем заряжающей. Карлос пристроился заряжающим ко мне – хоть пару секунд, но все же можно сэкономить на том, что кто-то будет подавать выстрелы. А Маноло припал к пулемету.
Шум приближающейся колонны нарастал, и через минуту на дорогу выкатили еще два «хамви» с крупнокалиберными пулеметами, броневик LAV-25 с бойцами на броне, сразу же за ним шли два «вулкана», затем – целых три сверхсовременных трехосных «кугуара» – наглухо бронированных грузовика весом в двадцать три тонны, с двенадцатью бойцами внутри. На крыше по М2 в «собачьей будке». Созданы специально против мин и обстрелов из стрелкового оружия, для Ирака. Для чего созданы – хрен его знает, денег заработать, наверное. Не дешевле и не проще бэтээра, но похуже. При этом – самый обычный грузовик, высокий, по какому не промахнешься.
– Всем ждать, не стрелять… – скомандовал я, сопровождая головной «хамви» прицельной маркой. – Сова, не забудь сообщить.
– Сейчас… – послышалось в наушнике. – Сейчас. Есть!
Активированы «восемьдесят третьи». И почти немедленно – первые два срабатывания. Грохот внизу, как будто ослепительно яркие стрелы метнулись из кустов к дороге. Первый «вулкан» рванул сразу же, превратившись в бесконечный шипящий и трещащий фейерверк. Второй получил тоже, но уцелел. Рванулся назад, завертев по сторонам блоком-стволом, и нарвался на следующую спицу огня. И тоже рванул.
– Огонь! – скомандовал я и выстрелил из гранатомета.
Головной «хамви» как будто на стенку наткнулся: рвануло моторный отсек, откинув крышку капота, под ней что-то немедленно и жарко запылало. Гулко выстрелил «метис», ракета рванула вперед и поразила LAV-25, бойцы с которого успели ссыпаться на дорогу. Быстро сообразили, пятерку им. Броневик свернул с дороги и замер, упершись покатым носом в кювет. Затем быстро и сильно загорелся.
Снова срабатывание «восемьдесят третьей» на дороге, один из «кугуаров» вспыхнул. И следом за ним – два срабатывания противопехотных, «монки» и ОЗМ. Последнюю по звуку ни с чем не спутаешь.
«Баммм!» – донеслось из-за поворота, и в воздухе повисли ленточки с грузиками на конце. Как гайки с бинтом в фильме «Сталкер», ленточки разлетелись в стороны, опустились, и за поворотом раздался треск нескончаемого взрыва. Это сработала «двести двадцать пятая». На взрывы поражающих элементов наложились еще два, сопровождавшиеся выбросами огненных шаров и черного дыма. Это какая-то техника там накрылась, попав под кумулятивный удар сверху.
Уцелевший «хамви» сначала было притормозил, но затем водитель понял, что спасет его только скорость, и нажал на газ. И через пять секунд попал в створ фотоэлементов двух установленных с перекрытием «монок», которые Маноло активировал. Броню ролики из направленной мины не пробили, но колеса и подвеску разнесли в клочья – никакая центральная подкачка не помогла. Вездеход сел на обода, завилял, попытался ускориться, оставляя за собой масляный след и клочья резины.
Тем временем я успел перезарядить РПГ-7. Навел его на неподвижную уже машину, из которой разбегался экипаж, и выстрелил. Дымная полоса провела прямую между мной и мишенью, «хамви» загорелся.
Из-за поворота бухали пусковые ПТУРов и гранатометы.
– Сова, что с минометами?
– Все извели. А вот пехоты на дороге уже до роты.
– На чем?
– Спешились, а вообще на «пираньях».
«Пиранья» – это и есть LAV-25. Машина ведь изначально швейцарская, американцы их у себя лицензионно выпускать начали.
– Много?
– С десяток. И сзади еще два «вулкана»… Один уже.
И впрямь за поворотом расцвел еще один дымный взрыв. Колонна влезла в засаду по полной программе, и теперь ее рвали на части. И недаром всю ночь возились наши в кустах вокруг дороги, высаживая «монки» с «озээмками» и заплетая растяжками кусты. И группа Совы не поленилась, внесла свой вклад в нашу «посевную». Несколько раз рвануло в стороне от дороги, и атаковать нас никто не рвался. Пехота занимала позиции за подбитыми машинами и в кювете вдоль дороги, который простреливался.
– «Шмели»! – крикнул я, откладывая РПГ-7.
Пехота противника пока никак не может рассредоточиться – мины кругом, техника горит, вот инстинктивно и сбились в кучки в местах, выглядящих побезопасней других. Явно не хватает им реального боевого опыта, ошибки делают.
Я откинул рукоятки на тяжелой трубе «шмеля», озаботился ушными затычками, а то и так уже в голове гудит. В РПГ-7 стартовый заряд тоже прямо под ухом стрелка взрывается – удовольствия от этого мало. Откинул прицельную планку, сдвинул плюшку прицела на тройку с нулем. Рядом со мной то же самое повторял Маноло.
Я выбрал в качестве цели кучку бойцов Патрульных сил, сгрудившихся за дымящим и развернувшимся поперек «кугуаром». Для Маноло выделил в качестве цели подобную же группу за LAV-25, уткнувшимся в кювет. Прицелился, нажал на клавишу предохранителя, сморщился от гулкого и громкого выстрела. Снаряд упал точно туда, куда я и хотел. Грохнуло, разметало людей по дороге. Второй взрыв накрыл группу укрывшихся за броневиком.
Я отбросил трубу, оглядел поле боя. Разбитая и горящая техника, растерявшаяся пехота, дым, треск взрывающихся боеукладок, гранатометные взрывы. Ад на дороге. Но скоро шок пройдет и начнется сопротивление…
Я схватил РПГ. Новая граната встала в ствол гранатомета. Кто у нас в зоне видимости? Еще «пиранья», но броневик уже сдает назад, прикрываясь горящими корпусами других машин. Ни мне, ни Дмитрию в него уже не попасть. Теперь ждем пехоту. Неожиданно сзади раздался взрыв МОН-50, затем, сразу за ним, взрыв от гранатометного снаряда, еще один. Грохот очереди из крупнокалиберного – и вновь гранатомет, после чего там затихло на несколько секунд. Ударил короткими очередями автомат, ему ответили М16. Что-то не так пошло там, не так. Не должно было быть очередей из американских винтовок.
– Карлос, с винтовкой к тыловому заслону, оказать помощь! – скомандовал я.
– Есть!
– Рауль, Луис! Обстановку!
В наушнике послышался голос Раулито:
– Луис вышел из строя. Веду бой с двумя патрульными Они укрылись за машиной.
– Рауль, к тебе идет Карлос, командуй.
– Пусть поддержит огнем с фланга, с вершины хребта.
– Карлос?
– Принимаю. Ищу позицию.
– Сразу доклад от обоих! И что с Луисом?
Вот и потери. Луис убит или тяжело ранен. Послать никого к нему не могу: основные силы противника с этой стороны. А вот и они, кстати. В кустах на границе видимой зоны замелькали фигуры пехотинцев, занимающих подходящие для боя позиции. Паника закончилась, начинается противодействие.
– Дима, достреливай ПТУРы в кого попало – и бери РПГ. Бонита, за винтовку, выбор целей на твое усмотрение. Всем огонь, короче!
Я, пока Дмитрий выбирал себе достойную цель для противотанковой ракеты, зарядил в РПГ рубчатую дубину осколочного выстрела. Взвалил деревянную трубу гранатомета на плечо, навел его в кювет, откуда уже начали постреливать. Не промахнусь. Ловите подарок. РПГ-7 подпрыгнул немного, граната быстрой стрелкой пролетела до точки, куда я целился, и рванула. Даже отсюда я услышал крики раненых. Досталось им. А я сразу рухнул на землю, и надо мной по кустам и листьям застригли пули. Засекли позицию.
Снова гулко ударил выстрелом «метис», и звездочка ракеты настигла один из остановившихся «кугуаров». Не знаю, что они везли – может быть, запасные боекомплекты, но рвануло так, что почти двадцатипятитонная машина подлетела на несколько метров и рухнула на дорогу, после чего взорвалась уже повторно, накрывая огненным шаром пехотинцев вокруг. На какой-то момент в нас просто прекратили стрелять.
– Сова! – уже заорал я в микрофон. – Как принимаешь?
– Принимаю.
– Дострелял ПТУРы? Начинай отход! И бегом! Бегом!
– Есть!
Пускай его группа уходит, им до машин бежать чуть не километр. И отсечь их могут, если прорвутся, – тогда весь план насмарку. Дело свое они сделали: выбили минометы. А мы еще подержимся, хоть и недолго. Пехота противника рассредоточилась, ведет огонь. И на их беспилотники нам плевать: все равно минометов нет.
Из-за скопления горящих машин высунулся LAV-25, ударил короткими очередями в нашу сторону. Снаряды почти точно по нашей позиции, мелкие осколки секанули по деревьям, но пока нас не задело. Я навел на него прицел гранатомета, рассматривая. Дмитрий тоже уже выцеливал его своим «вампиром», к которому пока выстрелов хватало. «Метис» он с увала уже убрал: к нему тоже пристрелялись.
Цель маловата, но попасть можно, особенно если Дмитрий возьмется. Ну и я попробую. Сменил позицию, приподнялся на колено за кустом. Оптический прицел приблизил противника ко мне, и я увидел, как тонкое длинное жало пушки немного двигается, поправляя прицел. Выстрелили мы с Дмитрием одновременно, расчертила пространство дымная полоска от моей гранаты, граната же из «вампира» пролетела безо всякого шлейфа, мелькнула невыразительной стрелкой. Я промахнулся, рвануло на дороге, а Дмитрий попал. Его граната прожгла башню броневика и взорвала боекомплект. Все, теперь там затор, теперь они не сунутся, пока пехота не сможет подавить нас огнем. Там даже физически проехать невозможно.
Хлопнули два негромких выстрела из «выхлопа», грохотал пулемет Маноло. Я перезарядил РПГ осколочным выстрелом. Техника нам уже не противостоит, а три оставшихся дубины ОГ-7В израсходовать следует. Короче, ищем цели.
– Jefe, бой закончен, имеем одного «двухсотого», – послышалось в наушнике.
Это Раулито. Научил я его нашей терминологии. «Двухсотый», «трехсотый» – а там наш друг погиб. У меня сердце сжалось: первая потеря в отряде. Пока нас судьба уберегала, а теперь вот как вышло. С самого начала мне не нравилось то, что со мной четверо родных братьев, потому что в случае потери одного из боя могут выбыть четверо, пораженные горем.
– Карлос, как ты?
– Я здесь. – Голос убитый, и, кажется, плачет.
– Рауль, Карлос. Грузите Луиса в машину, затем Рауль остается в охранении, а Карлос бегом сюда. Здесь бой. Как поняли?
Пулемет слева молчал. Я оглянулся на Маноло – тот застыл как в ступоре. Он тоже все слышал.
– Маноло, огонь! Не время сейчас! Как понял? – уже заорал я.
– Есть, Jefe.
– Карлос, как понял приказ? Не слышу доклада!
– Приказ понял.
– Выполнять!
Я не черствый, я сам привязался к Луису, но здесь бой идет, и терять сразу трех бойцов, двое из которых будут горевать по третьему, мне не с руки – как хотите, так и понимайте. Отбиться надо сначала: противник пошел в наступление. Слышно было, как вновь рванула ОЗМ в зарослях – кто-то зацепил растяжку.
Огонь из зарослей все усиливался, пули щелкали по деревьям, сбивали ветки с кустов, на склоне взорвалось несколько гранат из подствольников. Уже три реактивных гранатометных выстрела врезались в склон, оставив в нем дымящиеся воронки. Расстояние для подствольников великовато, но если противник подойдет в зарослях метров на сто пятьдесят, то сможет обстреливать нас запросто. Хорошо, что минометы из строя вышли. А вот реактивных гранатометов следует опасаться. Ударит в ствол дерева над головой – и тогда тебе мало не покажется.
Я еще раз огляделся, заметил метрах в трехстах шевеление в кустах, причем явно не один человек там. Положил гранатомет на плечо, поднявшись на колено, прицелился туда и выстрелил. Осколочный выстрел ушел безо всякого следа, в кустах рвануло, было видно, как посыпались ветки. Еще один зарядим – и туда же… Я снова залег, схватил следующую гранату, начал заряжать оружие. Опять хлопнула «лягуха» вдалеке, и где-то правее рванула граната. Судя по мощности взрыва – «эфка», значит, еще кто-то растяжку зацепил. Мы растяжки установили хитро – не то чтобы проволоку натянуть поперек тропы, а дальше хоть трава не расти. Были растяжки на уровне груди, были растяжки просто к кустам, к веткам, которые придется отодвигать, чтобы пройти. Ее отодвинули, проволочка потянулась следом, и – бум!
«Печенеги» частили короткими очередями, прочесывая кусты, Мария Пилар достреляла пять выстрелов и сменила магазин. Я вновь взялся выискивать цель. Правее дороги, метрах в двухстах пятидесяти от нас, шевеление. Туда еще Дмитрий выпускает очередь за очередью. Вновь встаю на колено, обитую деревом трубу РПГ на плечо, быстро целюсь, выпускаю туда гранату – и сразу падаю. Все равно результатов толком не разглядишь: слышно только, как рвануло там. Все, остались только две кумулятивных, но они ни к чему.
– Бонита, контролируй вершину слева. Расстояние – шестьсот пятьдесят, – скомандовал я.
– Принято.
– Карлос, где ты?
– Буду через минуту.
Голос запыхавшийся – бежит, видать. И взял себя в руки.
– Занимаешь позицию и обстреливаешь тех, кто в зарослях. Как понял?
– Принял.
Я подхватил свою винтовку, чуть переместился правее нашей позиции, занырнул в заранее подготовленную нишу в кустах. Откинул сошки, выставил прицел на девятьсот метров. Ждем снайперов.
Из зарослей вырвались еще два снаряда из гранатометов: один прошел выше и вдаль, второй ударил в склон перед Дмитрием, но тот примолк лишь на мгновение. Под таким углом, снизу вверх, очень сложно поразить противника из гранатомета, стреляющего по настильной траектории, – проще из подствольника даже: тот может закинуть свою сорокамиллиметровую гранату, со спиралью из насеченной проволоки внутри, по траектории навесной. Я уже успел заметить, что некоторые пехотинцы, разбегавшиеся от горящих машин, несли за плечами толстые трубы одноразовых М163 – американских переделок шведских «Карлов Густавов» – или трубы поменьше – простенькие и незатейливые М72, вроде наших «мух», состоящие на вооружении американской армии еще с вьетнамской войны. Это нам все не страшно, это в основном оружие противотанковое. РПО у них нет и не было никогда, к счастью, а вот если пристреляются из подствольников или сумеют выставить на прямую наводку автоматический гранатомет, то тогда нам придется побегать. Хорошо, что американцы свой «страйкер» на вооружение не приняли, и гранат с дистанционным подрывом для него пока нет, только в проекте. Представляете? Дистанция подрыва гранаты программируется при выстреле, и достаточно дать очередь просто над нами – и гранаты взорвутся в воздухе, и всех накроет, и всем достанется.
Снова целая серия выстрелов из гранатометов – и снова все или в склон, безопасно для нас, или выше. Кроме одной – она ударила в ствол дерева прямо за Дмитрием. Я услышал, как он выматерился в эфир.
– Дмитрий, состояние?
– Нормально, царапнуло слегка и оглушило. Я в норме.
Точно, через несколько секунд его «печенег» вновь затарахтел. Маноло тоже не отставал, и заработала СВД-С Карлоса. Значит, он уже на позиции. Снова дважды хлопнули мины в зарослях. Оттуда донесся чей-то отчаянный крик – видать, сильно кому-то приложило. Я даже посочувствовал: у меня ведь к этим бойцам из Патрульных сил сейчас никакой злости не было. Мы с ними не воюем, мне никто из них ничего плохого не сделал, а мы уже убили их множество за сегодня. Просто так сложилось. Не их вина, что их политическое руководство решило мой народ на Новой Земле обескровить фактической блокадой, которую мы сейчас и прорываем. Так они и в блокаде-то не участвовали и, скорее всего, о ней даже и не знали.
А вот это уже ко мне клиенты! Срез вершины холма, негустые кусты и трава немного неправильно зашевелилась, и в траве что-то есть. Есть, есть, я уже почти вижу, но не пойму, что именно. А если не пойму, это значит, что с вероятностью девяносто процентов там ползет в лохматом камуфляже снайпер противника, с корректировщиком. Корректировщик наверняка слева, поэтому я прицелился в темное пятно справа. Да какое это пятно? Это лицо в краске под капюшоном. Я же прямо в него смотрю. Вон и винтовка лежит на сгибах рук. Чуть правее прицел. Точно, есть второй, замаскирован прекрасно, в руках сейчас дальномер, рядом видна винтовка. Пара полноценная: корректировщик способен за второго стрелка работать.
Я перевел прицел левее. Меня сразу не найдешь: они сейчас на вспышки пулеметов ориентируются. А у меня уже патрон в патроннике, причем шестой – я его от жадности через затвор сверху загрузил. Ветер слабый, хотя на горе, куда я целюсь, он явно сильнее. Такое в горах бывает – очень сложная в них роза ветров, можно гарантированный выстрел потерять потому, что ветра нет ни у тебя, ни у цели, а где-то в середине дует боковой, как в аэродинамической трубе, а ты этого не видишь.
Я взял скорость ветра за десять километров в час, причем не сейчас это придумал, а понаблюдал заранее, как дым от горящих машин уходит вбок. И поправку заранее учел, и ввел смещение точки прицеливания примерно на метр, если проще объяснять. Так что оставалось только перекрестие на цель наводить, что я и сделал. Прицелился в середину замаскированного силуэта и нажал спуск. Бах! «Армалайт» лягнулся в плечо, а я уже передернул затвор и сместил прицел на второго – корректировщика. У меня полторы секунды до попадания и три – до того, как туда дойдет звук выстрела. Второй силуэт в прицеле, и мне видно, благо на таком расстоянии поле зрения широкое, как дернулся стрелок. Снова тяну за крючок, снова винтовка толкается, гулкий выстрел, я быстро перезаряжаю, целюсь опять в корректировщика. Я попал в стрелка наверняка, он уже мертв или ранен, и если лишь ранен, то ему надо время, чтобы собраться. А корректировщик мог успеть сообразить, что они под обстрелом, попытаться уйти от пули что на таком расстоянии сделать несложно в общем-то если разглядел дульную вспышку. Попробуйте сами попытаться переместиться куда-нибудь за полторы секунды – на метр минимум можете отскочить даже лежа. Но попал, попал наверняка, хотя все равно там какое-то шевеление. Похоже, что он пытается отползти, и я стреляю вновь с небольшим упреждением. Снова толчок, я слежу за целью и вижу, что тот дернулся и затих. Прицел на стрелка – тот не шевелится: похоже, попадание было в голову.
– Бонита, поразил снайперскую пару в своем секторе, внимательно!
– Принято!
Вполне могли и две пары послать на господствующие высоты – случись, что они у противника есть. И сейчас самое время им проявиться.
Резко хлопнули несколько взрывов гранат из подствольников, и близко от нас. Противник занял позиции достаточно укрытые, чтобы иметь время тщательно целиться. Это плохо: они залпом стреляют, явно координируясь по «короткой» связи. Так и накрыть могут. Снова рванули два гранатометных снаряда на склоне. Нет, так нас не возьмешь, если только прямого попадания в лоб не совершить. Нас только по навесной траектории – не нужно даже изводить гранатометы. Хотя если бы на нашем месте были новички, то этот обстрел их бы нервировал и заставил прижаться к земле, давая возможность противнику сближаться.
Опять грохнула растяжка. Обстрел из двух пулеметов и снайперской винтовки заставляет противника дергаться и нервничать, искать растяжки некогда – и вот результат. А я вновь хватаю винтовку и продолжаю осматривать гору напротив. А что, если вторая снайперская пара пойдет на ту же позицию? Маловероятно, но все же…
– Бонита, что в секторе?
– Никого.
Это заставляет нервничать. Не могу сам наблюдать за ее сектором, потому что в моем вполне может появиться противник, и не могу не думать о том, что Бонита может не заметить снайпера противника, и тот сейчас наводит прямо йа нее прицел.
– Командир, они отходят!
Дмитрий прав. Противник оттягивал свои силы назад. Видно было их не слишком хорошо, но они явно отступали. Сейчас перегруппируются, придумают что-то еще – и начнут заново. Пойдут, скорее всего, в пешем порядке, вдоль склонов дефиле, по хребтам. И нам трындец тогда, между прочим. Вероятно, их арьергард уже сейчас к склонам направился. Да и минометы у них могли быть не последними. «Васильки» – «васильками», а ведь имеются и самые обычные наверняка. Кто мешает их подвезти?
– Командир, с патронами хреново. Почти весь бэ-ка выпустил. Одна «сотая» лента осталась, – доложил Дмитрий.
– У меня тоже полторы ленты всего, – вступил в разговор Маноло.
Да, пулеметы поработали серьезно – не будь это «печенеги», стволы бы уже второй раз меняли. Зато именно они интенсивной стрельбой заставили патрульных отступить. Взгляд на часы. Норма выполнена, даже с перевыполнением. Сорок четыре минуты с момента разговора с Владимирским. Все, больше держаться нечем. И незачем. Можно пострелять из винтовок в спину отступающим, но Дальнейших их планов это не изменит. А просто убивать не хочется.
– Сворачиваемся, отходим.
Да, отходить надо, и сейчас – самое время. Противник отступил, и мы отрываемся от него. Все, хватай мешки, вокзал отходит. Наше дело не рожать: сунул, вынул – и бежать. Осталось у нас два гранатомета с небольшим запасом выстрелов и личное оружие. И пусковая ПТУР на треноге. Правда, к «армалайту» боекомплект почти полный, так что я вполне смогу занять позицию еще где-нибудь, например на аэродроме.
– Рауль, оставшиеся гранатометы в кузов – и жди нас.
– Принял.
Все энергично поползли на обратный скат хребта, где уже поднялись на ноги и рванули к дороге. Теперь чем быстрее доберемся до машины, тем в большей безопасности мы окажемся. Вниз – не вверх, груза на нас меньше, можно и побегать.
Через минуту выбегаем на дорогу. Наш «хамвик» стоит дальше и глубоко в зарослях. Две разбитые машины противника ближе к повороту, нацелены в обратную сторону – возвращались на шум перестрелки. Одна выгорела полностью, внутри тело на месте стрелка. Вторая просто изрешечена поражающими элементами мины, хоть сквозных отверстий в кузове и бронестеклах не видать. Правда, стекла прозрачность потеряли полностью, лохмы осколков торчат из них во все стороны. Двери открыты, два трупа лежат в кювете.
Ко мне подбежал с докладом наш минер. Раулито, оказывается, переставил МОН-50 на растяжку и ориентировал их на прочесывающие местность патрули. Сюрприз напоследок и еще одна задержка для противника, если тот на растяжки нарвется. Оставшиеся МОН-50 на противоположной стороне хребта по сигналу с пульта перешли на управление от фотореле. Такой вот умелец Раулито. И если их не обнаружат заранее, то снова на дороге будут взрывы, когда машины пересекут луч.
– По машинам!
Где Луис? Они уложили тело в кузов, накрыли масксетью. Прыгаю опять за руль.
– Марш!
«Хамви» сорвался с места. Я разогнал тяжелый внедорожник, затем спросил у Раулито:
– Как получилось с Луисом?
– Дозор вернулся на большом расстоянии друг от друга. Первую машину подорвали миной, во вторую Луис стрелял из гранатомета. Граната угодила в двигатель, но салон уцелел, и стрелок успел начать стрельбу. Луису две пули достались, обе в грудь. Дерево пробило, за которым он укрывался. Я успел схватить второй гранатомет и добил машину, но двое успели из нее выскочить, укрыться и завязать бой. Спасибо Карлосу – обоих достал сверху из СВД.
– Жалко Луиса. Вечная ему память.
Неожиданно сидевший сзади Дмитрий сунул мне тангенту «северка», антенна которого торчала в открытом окне вездехода.
– Паук на приеме, – сказал я.
– Здесь Чайка-Один, как принимаешь?
Вот так, Барабанов лично соизволил. Командующий операцией.
– Принимаю чисто. Что случилось?
– Прорыв. Противник силами до роты со средствами усиления прошел без дорог, по ущелью. По нему остатками бэ-ка отработали «крокодилы», но они остановить его не смогут. Группа Тучи прикроет эвакуацию, к ним присоединяется Сова с теми средствами, что у него остались.
– Я тебя понял, – ответил я. – Мы – голые, отстрелялись подчистую, можем выступить только снайперской парой. Все.
Оставшиеся четыре выстрела к двум гранатометам помочь не смогут. Я понял, о каком месте говорит Барабанов, откуда мог пройти противник с техникой. Последние хребты перед равниной, окружающей аэродром. Они примыкают к другому хребту под девяносто градусов, на котором позиции группы Тихого. Мы изначально выбрали для него это место, чтобы он мог вести огонь и в ту сторону, но расстояние для гранатометов слишком велико. И откуда они взялись? Как сумели так быстро прорваться? Вся операция повисает на волоске.
– Давайте хоть снайперами, – помолчав, ответил Барабанов. – У Тихого два «метиса», и два «корнета» с крыши терминала работают. Хоть сколько-то продержитесь, дайте вертолетам и самолету с технарями уйти.
– И по средствам эвакуации что? – спросил я. – Мне потом в пешем порядке к самолету бежать? Машина одна.
Барабанов запнулся: явно этот момент не обдумывал. Затем сказал:
– Оставят тебе «лэнд», увидишь. Уместятся в остальных.
– Принял, – сказал я и втопил педаль газа почти в самый пол.
