Хардин

Крепко обнимаю ее и чувствую ее нерешительность, чувствую вкус собственных слез на ее губах. Я тяну ее ближе к себе и целую еще настойчивее – это жаркий и полный чувств поцелуй, и я едва не теряю сознание от одного только касания ее губ.

Я знаю, что она быстро оттолкнет меня, так что наслаждаюсь каждым движением ее языка, каждым едва слышным стоном, который она издает.

Боль последних одиннадцати дней почти исчезает, когда она обнимает меня, и в этот момент я чувствую, как никогда раньше, что мы всегда найдем дорогу друг к другу, как бы сильно мы ни ругались. Всегда.

Когда она зашла в дом, я посмотрел ей вслед, вернулся в машину и лишь спустя пару мгновений набрался гребаной смелости, чтобы пойти за ней. Я так много раз давал ей уйти, и я не смирюсь с мыслью о том, что больше ее не увижу. Я не справился – как только Лэндон закрыл за ней дверь, я не сдержал слез. Я понял, что должен пойти за ней, что должен бороться за нее, пока кто-нибудь другой не отобрал ее у меня.

Я докажу ей, что могу быть таким, каким она хочет меня видеть, – не изменяясь полностью, но все же показывая, как сильно я люблю и что я не отпущу так легко. Больше не отпущу.

– Хардин… – Она упирается рукой мне в грудь и осторожно отталкивает меня, прерывая наш поцелуй.

– Прошу тебя, Тесса, – умоляю ее я. Я не готов оторваться от ее губ.

– Хардин, думаешь, ты меня поцелуешь, и все сразу станет хорошо? Только не в этот раз, – шепчет она, и я становлюсь перед ней на колени.

– Я понимаю, и я не знаю, почему снова позволил тебе уйти. Прости меня. Прости меня, детка, – говорю я, надеясь, что, назвав ее так, я сумею до нее достучаться. Я обхватываю ее ноги, а она кладет руку мне на голову, гладит меня по волосам. – Я знаю, я всегда все, на хрен, порчу, и я не должен так с тобой обращаться. Просто я люблю тебя так сильно, что эти чувства переполняют меня, и я часто вообще не знаю, что мне делать, поэтому говорю что-то, не думая о том, как ты воспримешь эти слова. Да, я все время разбиваю тебе сердце, но прошу тебя… пожалуйста, позволь мне все исправить. Я исцелю все твои раны и не посмею снова причинить тебе боль. Я извиняюсь, я все время извиняюсь, я знаю. Я найду себе чертова психолога или еще кого-нибудь. Неважно, я просто… – Я всхлипываю, уткнувшись в ее колени.

Я стаскиваю с нее трусы.

– Что ты… – Она хватает меня за руки, останавливая.

– Пожалуйста, просто сними их. Я не могу тебя в них видеть, прошу… Я не прикоснусь к тебе, просто дай мне их снять, – умоляю я, и она отпускает мои руки, снова запуская пальцы мне в волосы.

Я стягиваю «боксеры» до пола, и она переступает через них.

Она касается моего подбородка и заставляет меня поднять голову. Она гладит меня по щеке, а затем пальцами вытирает слезы. Она выглядит озадаченной и внимательно смотрит на меня, будто изучая мое лицо.

– Я тебя не понимаю, – говорит она, проводя рукой по моим влажным щекам.

– Я тоже, – соглашаюсь я, и она хмурится.

Я все так же стою на коленях, умоляя ее дать мне последний шанс, хотя она уже предоставила мне их больше, чем я заслуживал, – и я ими не воспользовался. Я чувствую, что ванная комната наполнилась паром, ее волосы прилипают к лицу, на коже проступает пот.

Боже, как она красива!

– Мы не можем ходить по замкнутому кругу, Хардин. Нам обоим от этого только хуже.

– Этого больше никогда не повторится: мы сможем пройти через это. Мы справлялись и с более серьезными вещами, и я знаю, как быстро могу потерять тебя. Я принимал тебя как само собой разумеющееся, и я это признаю. Я прошу лишь дать мне еще один шанс.

– Все не так просто, – отвечает она.

Ее нижняя губа начинает подрагивать, и я сам никак не могу остановить свои слезы.

– Это и не должно быть просто.

– Но и так сложно. – Она плачет вместе со мной.

– Нет, должно. Нам никогда не будет просто. Мы такие, какие есть, но так трудно будет не всегда. Мы просто должны научиться говорить друг с другом, не устраивая скандала. Если бы мы сумели поговорить о будущем, все не зашло бы так чертовски далеко.

– Я пыталась, но ты меня не слушал, – напоминает она.

– Знаю, – вздыхаю я. – И как раз этому мне придется научиться. Без тебя я просто жалок, Тесса. Я ничто. Я не могу есть, спать и даже дышать. Я проплакал несколько дней подряд, а ты знаешь, что я вообще никогда не плачу. Просто… ты нужна мне.

Мой голос срывается, а слова звучат по-идиотски.

– Вставай. – Она дергает меня за руку, поднимая.

Встаю с колен и оказываюсь с ней лицом к лицу. Мое дыхание сбилось, и здесь вообще тяжело дышать – пар наполняет каждый уголок ванной.

Пытаясь осознать мое признание, она не отрывает от меня глаз. Если бы я не плакал, она бы мне не поверила. Я вижу по ее взгляду, что она перебарывает себя. Этот взгляд мне знаком.

– Не знаю, смогу ли я, это повторяется снова и снова. Я не знаю, смогу ли решиться вернуться к этому. – Она опускает глаза. – Прости.

– Ну же, посмотри на меня, – прошу я и заставляю ее поднять голову, чтобы она посмотрела мне в глаза.

Но она отводит взгляд.

– Нет, Хардин. Мне надо в душ, а то я опоздаю.

Я замечаю, как по ее щеке катится слеза, и киваю.

Я знаю, что устроил ей настоящий ад, и ни один разумный человек не согласился бы простить меня после того спора, лжи и моей постоянной необходимости все, на хрен, портить. Но она не такая, как все: ее любовь ко мне беззаветна, она отдает этой любви всю себя. Даже сейчас, когда она отвергает меня, я все равно знаю, что она меня любит.

– Просто подумай об этом, хорошо? – прошу ее я.

Я не буду давить на нее, но и не стану отступать. Она просто чертовски мне нужна.

– Прошу тебя, – говорю я, не услышав ответа.

– Хорошо, – наконец шепчет она.

И мне становится легче.

– Я докажу тебе, докажу, как сильно люблю тебя и что у нас все получится. Только не теряй веры в меня, ладно? – говорю я, уже собираясь выйти из ванной.

– Хорошо, – снова отвечает она, и я ухожу.

Мне понадобилась вся моя сила воли, чтобы не остаться там с ней, особенно когда я обернулся и увидел, как она снимает футболку, обнажая свою нежную кожу, которую я, казалось, не видел уже многие годы.

Я закрываю за собой дверь и опираюсь на нее спиной, закрывая глаза, чтобы снова не заплакать. Черт.

Она хотя бы сказала, что подумает. Но ее взгляд был таким тревожным, словно ей больно от одной мысли о том, чтобы снова быть со мной. Открываю глаза и вижу Лэндона: он выходит из своей комнаты, одетый в коричневые брюки и белую рубашку-поло.

– Привет, – говорит он, перекидывая сумку через плечо.

– Привет.

– Она в порядке? – спрашивает он.

– Нет, но надеюсь, что скоро будет.

– Я тоже. Она сильнее, чем думает.

– Я знаю. – Я вытираю глаза футболкой. – Я ее люблю.

– Я в этом не сомневаюсь, – к моему удивлению, отвечает он.

Я снова поднимаю на него взгляд.

– Как мне ей это доказать? Что бы ты сделал? – спрашиваю я его.

В его глазах я замечаю тревогу, но она быстро исчезает.

– Ты просто должен показать, что готов измениться ради нее, должен обращаться с ней так, как она того заслуживает, и дать ей немного свободы.

– Это не так уж просто – дать ей свободу, – говорю я.

Поверить не могу, что я опять обсуждаю это с чертовым Лэндоном.

– Но ты должен это сделать, иначе она отвергнет тебя. Почему бы тебе не постараться доказать свое намерение бороться ради Тессы, при этом не давя на нее? Именно этого она и хочет. Она хочет, чтобы ты приложил усилия.

– «Не давя» на нее? Я и так на нее не давлю.

Ладно, может, это и так, но я ничего не могу поделать и впадаю в крайности: либо отталкиваю ее, либо с силой удерживаю. Не знаю, как найти золотую середину.

– Ага, – говорит он, будто не поняв мой сарказм.

Но раз мне нужна его помощь, нет смысла становиться в позу.

– Ты можешь хоть объяснить, что ты, черт возьми, имеешь в виду? Приведи мне пример или типа того.

– Ну, можно пригласить ее на свидание. У вас хоть когда-нибудь было настоящее свидание? – спрашивает он.

– Конечно, было, – спешу ответить я.

Разве нет?

Лэндон удивленно поднимает бровь.

– Когда же?

– Ну… ну, мы ходили… а еще мы были… – Тут он меня поймал. – Ладно, может, и не было, – признаюсь я.

Тревор наверняка водил бы ее на свидания. А Зед водил? Если это так, то клянусь, я…

– Вот, значит, пригласи ее на свидание. Конечно, не сегодня – это слишком скоро даже для вас.

– И что это значит? – рявкаю я.

– Ничего. Я просто говорю, что вам нужно свободное пространство. Ну, ей точно нужно – иначе ты будешь продолжать отталкивать ее все дальше.

– И долго мне ждать?

– Хотя бы несколько дней. Представь, будто вы только начали встречаться или будто это вообще ваше первое свидание. В общем, сделай так, чтобы она снова влюбилась в тебя.

– Хочешь сказать, она меня больше не любит? – резко замечаю я.

Лэндон закатывает глаза.

– Нет. Господи, перестань наконец быть таким пессимистом!

– Я не пессимист, – защищаюсь я.

Наоборот, я уже давно не был так оптимистично настроен.

– Ладно…

– Ты просто засранец, – говорю я своему сводному брату.

– Засранец, у которого ты постоянно просишь совета по поводу отношений, – хвастается он, раздражая меня своей улыбкой.

– Только потому что ты мой единственный друг, который по-настоящему с кем-то встречается, и к тому же ты знаешь Тессу лучше остальных – не считая меня, конечно.

Его улыбка становится еще шире.

– Ты только что назвал меня другом.

– Чего? Нет, я такого не говорил.

– Да-да, назвал. – Он явно этим доволен.

– Я не имел в виду прямо близкий друг, я хотел сказать… Хрен его знает, что я хотел сказать, но точно не «друг».

– Ну конечно, – усмехается он, и я слышу, как в ванной перестает литься вода.

Наверное, он не такой уж плохой парень, но ему я этого никогда не скажу.

– Мне предложить подвезти ее до универа? – спрашиваю я, спускаясь вниз вслед за ним.

Он покачивает головой.

– Ты точно понимаешь, что значит «не давить»?

– Ты мне нравился больше, когда держал рот на замке.

– А ты мне нравился больше, когда… да ты мне вообще никогда не нравился, – отвечает он, но я понимаю, что он меня подкалывает.

Если честно, я никогда и не думал, что могу ему нравиться. Я считал, что он ненавидит меня за мое ужасное отношение к Тессе. А теперь он единственный, кто может вытащить меня из хаоса, который я сам сотворил.

Я слегка толкаю его, отчего он усмехается, и я тоже едва не начинаю смеяться, но вдруг замечаю отца. Он стоит внизу лестницы и смотрит на нас, как на двух клоунов.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает он, отпивая кофе из своей кружки.

Я пожимаю плечами.

– Привез ее домой… в смысле, сюда.

Здесь теперь ее дом? Надеюсь, что нет.

– Вот как? – удивляется мой отец и смотрит на Лэндона.

Я отвечаю ему, пожалуй, чересчур резко:

– Все в порядке, пап. Я могу отвозить ее куда хочу. Можешь перестать изображать из себя защитника и вспомнить, кто из нас двоих твой настоящий сын.

Лэндон бросает на меня недовольный взгляд, и мы спускаемся и уже втроем заходим на кухню. Я наливаю себе кофе, чувствуя, что Лэндон по-прежнему на меня смотрит.

Папа берет яблоко из корзинки для фруктов и начинает читать свою отцовскую лекцию:

– Хардин, за последние месяцы Тесса стала частью этой семьи, и только сюда она может прийти, когда ты… – Он замолкает, как только на кухню заходит Карен.

– Когда я что?

– Когда ты все портишь.

– Ты даже не знаешь, что произошло.

– Мне и не надо все знать: суть в том, что она лучшее, что есть в твоей жизни, и я вижу, как ты повторяешь те же ошибки, какие совершал я с твоей матерью.

Охренеть, он это серьезно?

– Я совсем не такой, как ты! Я люблю ее и пойду ради нее на что угодно! Она все для меня – у вас с мамой такого не было! – Я резко ставлю кружку на стол, разливая кофе.

– Хардин… – раздается позади голос Тессы.

Вот черт.

Что удивительно, Карен встает на мою сторону.

– Кен, оставь парня в покое. Он старается как может.

Отец смотрит на жену, и его взгляд тут же смягчается. Затем он снова оборачивается ко мне.

– Извини, Хардин, просто я за тебя волнуюсь. – Он вздыхает, а Карен гладит его руками по спине.

– Ничего, – отвечаю я и перевожу взгляд на Тессу.

На ней джинсы и университетская толстовка. С мокрыми волосами и без макияжа она выглядит невинно красивой. Не появись Тесса на кухне, я бы сказал ему, что он чертов засранец и что ему не хрен совать нос в чужие дела.

Хватаю бумажное полотенце и вытираю кофе, разлившийся по их дорогущей гранитной столешнице.

– Готова? – спрашивает Лэндон у Тессы, а она, глядя на меня, кивает ему.

Я очень хочу сам отвезти ее, но мне лучше пойти домой и поспать или принять душ, прилечь, посмотреть в потолок, потом прибраться… черт, да что угодно, лишь бы не сидеть здесь и не продолжать беседу с отцом.

Она наконец отворачивается и уходит. Услышав, как закрылась входная дверь, я шумно выдыхаю.

Выхожу из кухни и слышу, как Карен и Кен сразу начинают что-то обсуждать – естественно, меня.