Глава 11
ПРИЗРАК И ЕГО НОВЫЕ ИДЕИ

Он открыл дверь своим ключом и тихо вошел. Не дождавшись его возвращения. Света заснула в кресле, положив голову на стол рядом с включенной настольной лампой, в маленькой комнате, упорно именуемой ею «салоном». Призрак посмотрел на тонкую шею, на неудобно изогнувшуюся спину и почувствовал странное смущение. Уж после такого количества баб, как он имел, можно было спокойнее ко всему этому относиться. Не получалось. Зеленые глаза, практически не встречающиеся среди Народа, возбуждали чрезвычайно. И вообще она как будто специально подгонялась старыми, давно забытыми богами под его желания. Совершенно не требовались мелкие ухищрения с организмом. Стоило ей легонько прижаться или даже совершенно случайно повернуться кокетливо, как он готов был наброситься на нее снова и снова. Приходилось даже иногда сдерживать себя, все-таки всему есть границы и человеческое тело намного слабее физически.

Нечто подобное с ним случилось только один раз за его длинную жизнь. Когда женщина умерла от старости, он в первый и последний раз сорвался. Ушел тогда жить к оркам. Уж очень хотелось оказаться подальше и не видеть больше оборотней. Глупость, конечно, время все лечит, но очень уж неприятно привязываться к партнерам и знать, что они умрут, а ты будешь жить и прекрасно все помнить.

Он осторожно погладил Свету по голове.

— Ты здесь, Антон, — сонно пробормотала она.

— Конечно. Где ж мне еще быть, — согласился Призрак, поднимая ее на руки и направляясь в спальню.

— Кто ж тебя знает, — уткнувшись ему в шею, прошептала Света. — Может, уже нашел себе другую. — От девушки резко пахнуло ревностью.

— Дура, — сердито сказал он, — я работаю. Думаешь, просто на себе такой воз тянуть?

— Ну, дура, — успокаиваясь, подтвердила она, — но все равно подозрительно. Давно уже ночь.

— Так, — сообщил Призрак, осторожно укладывая ее на постель. — Я требую на будущее твердо усвоить три необходимые вещи. Можешь, как специалист, законспектировать, застенографировать, заучить и повторять регулярно. Я, без сомнения, изрядный бабник. Не могу равнодушно видеть, как мимо проходит такая вся из себя раскрасавица, но это еще не значит, что я тут же побегу за ней следом. Во-первых, я страшно занят и не верю, что это кончится, даже если все пойдет дальше прекрасно. Чтобы оставаться на уровне, надо постоянно работать. Я вовсе не трудоголик, просто очень люблю деньги. Вернее, не именно деньги, а то, что за них можно получить. Достигнув определенного уровня, а это еще произойдет очень нескоро, я непременно начну интересоваться другими женщинами. А пока у меня просто нет времени, чтобы окучивать незнакомку. Обидно, но такова жизнь. — Во время своего монолога он расстегивал пуговицы на ее домашнем халатике, затем снял его и в завершение ловко сдернул с нее трусики.

— А во-вторых? — заинтересованно спросила Света.

— А во-вторых, — расстегивая ремень на штанах и давая им упасть на пол, ответил Призрак, — посмотри внимательно.

— Ну, интересный вид, — улыбаясь, ответила она. — Полная боевая готовность.

— Вот именно, — залезая на кровать и уверенной рукой раздвигая девушке ноги, заявил Призрак. — Опять же, без всяких сомнений, я сексуальный гигант местного масштаба, но даже мне не удастся прибежать из одной постели в другую в подобном виде. Весь свой пыл я неминуемо утрачу там. Поэтому алиби у меня имеется. Хотя мне оно особо и не требуется. Вот сейчас я осторожно вхожу в тебя, — тихо говорил он, — потом очень медленно выхожу и чувствую интересный отклик твоего тела. И мне это нравится. Я смотрю на тебя, — приподнявшись над ней на руках, сказал он, — на красивое тело, торчащую от возбуждения грудь и широко раскрытые замечательные зеленые глаза, и балдею. Не нужны мне другие женщины, я уже имею все, что хочу. Я буду стараться, чтобы и тебе было хорошо. Вот так, например. — Он встал на колени, взял ее ноги, поднял вверх и закинул их к себе на плечи.

«Вот интересно, — думал Призрак, ощущая, как Света заводится и начинает двигаться встречными движениями, — почему мне, особенно после убийств, всегда хочется? Стресс, что ли, таким образом скидываю? Так я и в другое время не прочь. Тоже интересный метод — прикончил парочку и в постель — доказывать Светке, как я ее люблю».

Хотя возбужденная его сущность и отвечала на Светину страсть, мысли его все-таки были там, откуда он только что вернулся.

«Грязно все-таки вышло, — думал он. — Шесть человек отправил к праотцам, если Китайца считать живым, как бы шум не поднялся. Давно уже такого количества сразу не было. Всегда убирал только опасного для себя, а шестерки интереса не вызывали. Надо всерьез подумать о том, чтобы завести парочку неболтливых помощников с соответствующим опытом. Напрягу завтра Митрича — это, в конце концов, его сфера деятельности. Если бы было кому проследить, не пришлось бы убивать всех. Пришел заказчик, как я и думал. Хотя и так неплохо вышло. Наведаюсь завтра с утра в банк, заберу кубышку Олежки из абонентского ящика. Пусть потом думают, когда именно ему дополнительный рот на шее сделали».

Мысли мешали, отвлекая от остроты ощущений момента.

«Кровать, сволочь, — недовольно подумал он, — скрипит. Непременно выкину и новую куплю. Нет уж, я не дам тебе меня отвлекать. Я хочу слушать, как моя женщина стонет от удовольствия. Вот так! Еще!»

— Ой, мама, — закричала Света во весь голос. Еще несколько секунд, и Призрак почувствовал, как его тоже захлестывает волна наслаждения.

Он прилег рядом, поцеловав ее губы.

— Ты живая? — спросил Призрак, устраиваясь удобнее и обнимая девушку.

— И даже очень, — не открывая глаз, ответила она. — Почему ты раньше не появился? Где ты был столько лет?

— Очень далеко, — серьезно сказал Призрак, накрывая ее одеялом. — Как возможность появилась, сразу примчался.

— А возьми меня к себе на работу, — поворачиваясь на бок и прижимаясь, попросила Света.

— Я-то как раз не против, мне очень нужен человек, который освободит меня от мелких хозяйственных дел. Вот только даже не обращая внимания на то, что я не смогу столько платить, сколько ты сегодня получаешь…

— Какая ерунда, — перебила она, — знал бы ты, как мне надоело выслушивать упреки, что это не сделано и то тоже, хотя начальничек сам про это слова не сказал. А напомнишь — непременно взбесится и начнет орать, что не мое дело.

— Вот! — подхватил Призрак. — Это именно то, что я хотел сказать. Не бывает совместной работы без ругани по делу и без дела, иногда обидной и несправедливой. А потом это невольно переносится в личные отношения и выплескивается дома, — «А еще, — не озвучивая вслух, подумал он. — Светка уже не просто ждать будет, а еще и постоянно контролировать мои встречи. В некоторых случаях незнание благо…»

— Не хочу я у моего жирного борова больше работать, — с тоской сказала она.

«А вот это — уже серьезная заявка, — подумал Призрак, — опять, что ли, вздумал приставать? А вариант все равно прекрасный, за эти годы на Заводе она знает всех и вся, и ее знают. Всегда со знакомыми проще договориться, чем приходить с улицы».

— Ладно, — ответил он, — секретарша мне без надобности, но если первый блин не выйдет комом, обещаю место заместителя по хозяйственной части. Мне нужен кто-то, кто займется доведением до ума игорного дома. Посмотрим, на что ты годишься.

Тут он удостоился радостного поцелуя.

— Вот только не надо рассчитывать на снисходительное отношение. Я тебя предупреждал. Спи, часа через три уже вставать.

— Антон, — через минуту спросила она. — А в-третьих что?

— Какое еще «в-третьих»? — с досадой переспросил Призрак.

— Ты сам сказал — «запомни три вещи».

— А, — вспомнил он, — в-третьих, если я найду себе другую, я не стану врать. Так и скажу. Я не самый честный человек на свете, но, что касается тебя, — обманывать не буду. Спи давай…

— Можно? — спросил Митрич, заглядывая в дверь.

— Заходи, — махнул ему Призрак. — Ты сегодня какой-то сильно стеснительный. Обычно входишь без церемоний, уверенный, что твое присутствие крайне необходимо. Ну что, — сообщил Призрак, дождавшись, пока тот усядется, — мы тут с Василисой Геннадьевной посовещались, переворачивая бумажки и заглядывая в конечную цифру, и пришли к приятному выводу. Собственно, на сегодняшний день мы прочно по нулям.

— Это хорошо? — недоверчиво переспросил Митрич.

— Это прекрасно, — уверенно сказал Призрак. — Мы свои деньги, вложенные в строительство и участок, уже вернули. Основные затраты закончились. Конечно, расходы еще предстоят немалые, но начинаем выходить в плюс с этого месяца. Проблема была не вылететь в трубу первые полгода. Большинство фирм заканчивают свою деятельность еще до окончания первого года. Еще треть гибнет не позже конца третьего года, когда больше не могут держаться на плаву. Это естественно, даже если их не гнобят конкуренты. Нам с этим легче, второй ипподром страшное излишество по здешнему населению. Скачки себя оправдали, тотализатор работает и приносит стабильную прибыль. У меня прекрасный нюх на лошадей, а к тому же и замечательный бухгалтер. При этом никакая сволочь не посмеет сказать, что я подыгрываю кому-то. Кроме меня, как организатора и судьи, есть еще и фотофиниш. Честность, — наставительно сказал он, — лучшая политика. Вполне хватает процента от ставок, платы за вход и лошадей, а что выигрыши со временем упадут, так ничего не поделаешь. Это сейчас можно дурить, пользуясь возможностью предварительно познакомиться с лошадьми, скоро лучших скакунов каждый знать будет. Миллионерами нам не стать, но жить будем неплохо.

Вот останавливаться на этом нельзя. У меня большие планы по выкачиванию лишних денег из карманов наивных соотечественников. Не просто на выигрыш ставки, а еще на два первых в разных заездах, на тройку лидеров, и еще масса вариантов. Надо найти хорошего компьютерщика, чтобы программку для тотализатора слепил. Еще не хватает прогореть на выплатах. Выигравшие много тоже должны быть, и надо, чтобы об этом все знали, но и про себя забывать не стоит. Что там с казино?

— Все готово. Открытие в воскресенье.

— И как впечатление?

Митрич замялся.

— Можешь не стесняться, — разрешил Призрак. — Как есть, так и говори.

— Ну, я все равно при своем мнении остаюсь. Не будет от этого проку. Скорее, наоборот, — проблемы на шею поимеем. И шулеры непременно заявятся, и проигравшие начнут права качать. Лучше бы подумал, как бои без правил организовать.

— Ничего не бывает без правил. Где их нет, там начинается злоупотребление положением. Вот раскрутимся с этим и начнем перестройку помещения. Я уже здание подходящее присмотрел под ринг. Не отвлекайся.

— Ну, если так, я только в твою сторону должен кланяться, — сказал Митрич. — Идея поставить Светлану Петровну, — он хмыкнул на отчестве, — на это дело неожиданно себя прекрасно оправдала. И расходы оказались намного меньше, чем мы думали, и вид очень симпатичный у зала. Она даже умудрилась откопать несколько настоящих профессионалов по карточным играм и пристроить их к делу. У нее в голове самый настоящий компьютер — всех знает. Будет отличная управляющая. И удобно, — усмехаясь, добавил он, — девчонка при деле, вечно занята, и некогда ей задумываться, как ты время проводишь и с кем. Для этого иногда вполне достаточно обеденного перерыва.

— А вот это, — сердито ответил Призрак, — не твое дело.

«И все-то он знает, — подумал с одобрением. — Не ошибся, беря его на работу. Так и надо, начальник по безопасности должен все знать и все видеть».

Когда с размазанной под глазами тушью прибежала молоденькая симпатичная кассирша с тотализатора и с рыданиями начала виниться в недостаче, кто угодно купился бы моментально, кроме перевертыша. Ей бы в актрисы идти. Слезы, покрасневший нос, чуть ли не сопли текут от расстройства нежных чувств. Но живозапах выдавал расчетливость умной стервы. Еще и одета соответственно. Вроде не легкомысленно, но с определенным намеком. Сарафан, не скрывающий ног, отсутствие лифчика и продуманно растрепанная прическа. Тут минут двадцать надо было стараться, чтобы все выглядело соответствующим образом.

А потом она, не прекращая всхлипывать, неожиданно бухнулась на колени и, прежде чем Призрак успел сообразить, что происходит, расстегнула молнию ему на брюках. Хорошее, кстати, изобретение, на равнинах до такого не додумались. Сопротивляться было глупо, не привык он отталкивать женщин. А стервочка оказалась страшно умелой… Потом и говорить ничего не пришлось. Сама быстро и непринужденно сняла сарафан через голову. Осталось только развернуть к себе спиной и нагнуть к столу.

Растрату ей прощать он все равно не собирается, но вот гнать не станет. И в кассе долго держать не будет. С такими талантами ей самое место работать на другом поприще. Подсунуть нужному человеку — и она из того веревки вить будет. Сумеет хорошо себя показать — непременно получит, что хочет, — и большие деньги, и обеспеченного мужа. Правда, придется постараться.

— Настоящий мужчина никогда не признается, кого он имел на стороне, — с возмущением отчитывал Призрак между тем Митрича. Тот покорно кивал и, похоже, не особо слушал. — И только дура будет об этом трепаться сама на всех углах. Повторного раза больше не дождется.

«А девочка совсем не дура, — подумал Призрак, не озвучивая мысль для собеседника. — Что я ей объяснил про возможный шанс и работу лично на меня, очень хорошо поняла. Постель тут дело десятое».

А вслух продолжил:

— Видишь недостатки в работе или подозрительное что, я всегда готов тебя выслушать, а в мои личные дела не лезь своими грязными ботинками. Сам как-нибудь разберусь, без непрошеных советников. И кто там вздумает зубоскалить или намеки строить за моей спиной про продвижение по служебной лестнице через постель, пожалеют. Не справится Светка — уберу. Только уже видно, что справится. Она училась на практике думать, планировать и принимать решения. Начальник без знающей секретарши, способной принимать правильные решения, только думает, что он что-то может. Умная женщина, да еще желающая доказать окружающим, что она не на одни «подай-принеси» способна, — страшное дело. Всех за пояс заткнет. А казино — это нужное дело.

Во-первых, — по привычке подняв руку для привлечения внимания, заявил Призрак, — ничего, лучше казино, еще никто не придумал для отмывания черных денег. Не все можно через жизняк проводить. Будут у нас левые доходы непременно. Я уже кое с кем на эту тему говорил. Свой маленький кусок масла, не облагаемый налогом, мы непременно отщипнем от чужого бутерброда.

Во-вторых, минимальный, но постоянный доход казино нам обеспечит. А вот создать там порядок — это твоя задача. Ты у меня заместитель по безопасности. Дополнительных людей мы согласовали, найди человека для казино и не нуди в дальнейшем про проблемы и трудности. У каждого своя работа. Моя — обеспечить бесперебойный поток денег, твоя — следить, чтобы их не украли. Работников это тоже касается. Очень желательно поймать в самом начале кого-нибудь из тех, у кого к рукам прилипнет, и показательно наказать.

Митрич согласно покивал.

— Слушай, — задумчиво добавил Призрак после паузы, — а что у нас с мечеными?

— В каком это смысле?

— В прямом, — нетерпеливо ответил Призрак. — Бывают чувствующие опасность, бывают лекари или техники, видящие машину насквозь. Как насчет определяющих с первого взгляда шулера или агрессивного идиота? Поставить парочку таких в зал или на вход, и половина твоих вопросов сразу снимается. Вот что. Ты пошустри среди своих полицейских, они таких людей могут знать, и дай объявление в газету. Ну, что-то типа: «На хорошо оплачиваемую работу по обеспечению безопасности требуются люди с нестандартными возможностями. Анонимность для меченых сохраняется». Уродов всяких, — подчеркнул он интонацией, — не гнать.

— Э? — спросил Митрич заинтересованно.

— Если у него вместо человеческой головы на плечах волчья, то и нюх должен быть как у волка, — пояснил Призрак. — Такому только взрывчатку с наркотой искать. Чтоб там даже и не пахло такими вещами! Впрочем, — пробурчал он, — это я тебе уже раз десять говорил.

— И где такие есть?

— Не знаю как в Славянске, а вот в Нахаловке видел. Откуда я знаю, может, у кого нос нормальный, а чует за десять верст? За такое не жалко и заплатить. Расспросить меченых, — продолжил он, — что могут, потом бумагу мне — и на собеседование, я проверю.

«А не зря я про Нахаловку брякнул? — подумал Призрак. — Считается, что я совсем с другой стороны приехал. Да ладно, пусть копает, если хочет. Там меня никто не видел».

— Водка у тебя есть, Антон? — неожиданно спросил Митрич.

— В сейфе возьми, — удивленно ответил Призрак. — Ты чего это вдруг?

— На, почитай, — вынимая из кармана толстый конверт, ответил тот.

Призрак пожал плечами и вытряхнул на стол несколько вырезок из газеты и копии протоколов. Митрич достал полную бутылку из железного ящика, стоящего у стены, недоуменно покачал головой при виде нетронутой пробки. Одним движением свернул ее и налил себе в стакан.

— Будешь? — спросил он.

Призрак отмахнулся, изучая бумаги.

— Как хочешь. — И Митрич, крякнув, выпил полный стакан.

— Закусить нечем, — не поднимая головы, сообщил Призрак, — и в твоем возрасте такие порции уже называются большими.

— Один раз можно, — бодро ответил Митрич, наливая снова, и с интересом уставился на начальство.

— Ну и что? — быстро пролистав и отодвинув в сторону документы, спросил Призрак. — С чего это тебя так понесло? И стакан поставь, — повысив голос, сказал он. — Будешь уходить — выжрешь на прощанье, а теперь изволь объяснить свое странное поведение.

— Я из первого поколения, — усаживаясь на стул, сказал Митрич. — Не из самых первых, но в первые годы. Знаешь, что это значит?

— Все знают. Первое поколение эльфы выкинули на пустое место. Вручили оборудование и пайки на полгода — и крутитесь как можете.

— Это вы головой знаете, — со злобой сказал Митрич, — а представить, как это выглядело, кишка тонка. Как после атомной войны. Власти никакой, жить негде, все сбиваются в стаи, за паршивые ботинки зарежут и глазом не моргнут. Баб ловили и толпой насиловали. Еще и воспитание наше волчье — моментально вспомнили, как оно в 90-е было, когда жизнь ничего не стоила и у кого нож с пистолетом, тот и прав. Только там можно было гнать за бугор остатки советской роскоши за зеленые бумажки, а здесь то же самое эльфам за автомат с патронами. У кого оружие в руках — тот король, пахан и начинает свои условия диктовать. Вот только в отличие от бывшего СССР, надо налаживать производство, если жить хотим. Эльфы, суки, разборчивые. Свое добро обратно не принимали. И то, — подумав, добавил он, — если бы покупали, так немногие уцелевшие сейчас ковырялись бы в земле палками-копалками, как бибизяны. За первый год тысяч двадцать погибло. Кого убили, кто с голоду. И вот были такие Захаров с Рублевым…

— Это те, в честь которых «завод Захарова» и «кладбище Рублева»?

— Те самые. Рублев был обычным инженером, но с мозгами и руками. Как получил возможность нормально работать, не опасаясь, что продукцию из глотки вынут вместе с зубами, поставил практически всю промышленность, что сегодня существует. У него была своя команда производственников, и в остальные дела он не лез. А вот Захаров был, сто процентов, контуженный на голову бывший офицер вэвэшник. По разным Чечням с прочими Дагестанами так наследил, что непременно заработал бы пожизненное, но очень вовремя подсуетился и отбыл сюда. Прокуратура с милицией, надо думать, до сих пор с нетерпением ждут его возвращения. Тот еще волчара был. Кличка у него была среди своих же товарищей соответствующая — Людоед.

Когда в стране или вот как здесь бардак, такие оказываются востребованными. Ровно до тех пор, пока порядок не наведут. А потом их самих к стенке. Собственно, так и случилось. Взорвали Захарова, и не удивлюсь, если его же соратники. Под конец он всех достал. Зато завод теперь его имени стоит, и есть почему. Наверное, в то время по-другому и нельзя было. Только так — расстреливать на месте пойманных на любой противоправной мелочи, вешать публично убийц и сажать на кол насильников. Страшное дело, как кричат люди, когда их на кол сажают, — покачал он головой, — уже видели и знают, как долго можно мучиться. Были такие специалисты у него в команде. Не то в Афгане научились, не то еще где.

А еще устраивали селекцию по профессии и заставляли работать — кого за станком, а кого на земле, не спрашивая мнения. На заводе за опоздания или невыполнение нормы отправляли на стройки народного хозяйства без оплаты и с половинной пайкой. Как всегда в таких ситуациях, и доносы расцвели пышным цветом. Лет за пять настала тишь и благодать. Право на беззаконие и безнаказанность осталось только у его личной гвардии. Уже были и городские структуры, вроде полиции и коммунальных служб, но власть была только у одного человека. Что там произошло, никто толком не знает, а если знает, так помалкивает. То ли ему в голову моча стукнула, то ли время пришло избавляться от соратников и остаться единственным Светочем Лучшей Жизни и первым заместителем Бога, но вторая составляющая власти — Рублев, обеспечивающий бесперебойную работу заводов и фабрик, — неожиданно скончался, причем открыто говорили про дырку в голове от пули. А потом обнаружился заговор против Захарова. Парочка его ближайших друзей загремела в тюрьму с нехорошими перспективами.

Митрич остановился и демонстративно выхлебал второй стакан водки. Призрак, заинтересованный неожиданным монологом, промолчал. В первый раз он слышал подобный рассказ. То есть в разговорах иногда что-то мелькало, но без подробностей — люди не любили об этом говорить. Сегодняшняя жизнь всех устраивала, а прошлого вроде и не существовало.

— Весь интерес, — продолжил Митрич, — что в таких случаях и не понять постороннему, был сначала заговор или он появился, когда стало понятно, что и за ближайший круг соратников не сегодня, так завтра возьмутся. Мемуаров такие ребята не оставляют, а даже и найдутся, пойди проверь, где он там привирает. Каждому хочется выглядеть покрасивше перед читателями. Оправдать себя непреодолимыми обстоятельствами: «Да вообще-то я лично стрелял в затылок, но по приказу, и чувствовал при этом негодование перед неправильной политикой на этом этапе», — с сарказмом пояснил Митрич. — Хотя через абзац выяснится, что в маузере патронов не было и он гордо прямо в лицо говорил зарвавшемуся тирану гневные слова. Другие, правда, этого не слышали, но у них с памятью от возраста проблема приключилась.

— А ты? — заинтересованно спросил Призрак.

— А что я? — переспросил Митрич. — А я не лучше других. Отслужил в армии свой срок обычным вованом…

— Чего?

— Внутренние войска. Обеспечение порядка внутри страны. В теории никакого отношения не имеет к вооруженным силам, а на практике и артиллерия с авиацией имеется, и в разные горячие точки сунуть могут. И посылали. Нормально так отслужил, вернулся домой и загудел с приятелями по полной программе. Вот по пьяни, как водится, и залетел. Пошли еще добавить вечером в ближайший магазин, встретили другую веселую компанию прямо у собственного подъезда. Слово за слово — драка. Раз — и покойник. Вокруг куча свидетелей, приятели моментально испарились, и остается только ждать, пока придут и под белы рученьки кинут в черный воронок. Вот батя и сказал: «Уноси ноги. Теперь есть куда — в другие миры. Все лучше, чем сидеть».

Вот и прибыл сюда, как раз к началу местных разборок. Понравился чем-то Захарову, он меня к себе взял. В жизни так часто бывает: «Где родился? Где служил? А, да мы практически земляки! От моего блокпоста до твоего всего полсотни километров было. Я вэвэшник и ты вэвэшник — это уже почти родственник». Сначала у его заместителя личным шофером был. Ну, — взглянув на Призрака, пояснил Митрич, — ты все равно его не знаешь, пару лет назад скончался от естественных причин. Старость. И при начальстве, и нет необходимости с автоматом по разным опасным местам бегать. Потом у Смирнова во взводе служил, откуда и знакомы. Тоже бывший гвардеец Захарова. Сейчас и не скажешь, что вытворял. Остепенился, брюхо отрастил и про законы рассуждает. А тогда — самолично табуретки из-под ног висельникам вышибал. Или, допустим, выстрелили по нам из дома — в ответ «Шмелем», прямо в окно, не разбираясь, есть ли там посторонние. Какие заложники? С нами такие дела не проходили, не демократы долбаные. Потом не то что живых, и дома-то никакого не было, одни обгорелые останки.

Через пару лет кинули меня на усиление в полицию, как в свое время коммунистов посылали в разные милиции и КГБ. Да так удачно, что самое опасное время, пока они там выясняли, как дальше жить и кто править будет, в стороне отсиделся.

А потом, как у славян принято, была и перестройка с оттепелью, и Зона с человеческим лицом, когда вожжи отпустили. Завод все равно не мог контролировать все и вся. Стало больше разных возможностей, и страх пропал. Тут я со своим отделом и принялся крышевать рынок. Сильно не наглели, еще хорошо помнили, чем это кончиться может. Сегодня у нас демократия, да Кланы никуда не делись. Даже Захарову их искоренить полностью не удалось. А со временем начался и второй передел, когда мне предложили уйти по собственному желанию. Оно ведь как? Знакомых с обеих сторон много, и хороших знакомых. В полиции тоже полно моих бывших товарищей, лучше спокойно договориться. Лишние проблемы никому не нужны. Я и сейчас могу к старым товарищам спокойно зайти и попросить об одолжении.

— И к чему ты все это? — спросил Призрак.

— А к тому, — наваливаясь локтями на стол и наклоняясь вперед, пояснил Митрич, — что все мы дерьмом мазанные, а крови на мне столько, что по колено запачкался. Из-за большинства покойников я душой не страдаю, было за что в ад их отправлять, но вот это… — Он ткнул пальцем в протокол.

— И что такого? Не понимаю такой странной реакции. Я внимательно прочитал. Два трупа с огнестрельными ранениями, еще четверо зарезаны острым предметом, предположительно ножом странной формы. Одного подстрелили, потом дорезали. Еще один свихнувшийся, показаний дать не способен. Ничего удивительного, если он присутствовал, когда из охранника этого… — Призрак заглянул в протокол, — …Васильева обрубок делали. Садист какой-то, пальцы отрезал на руках и нос с ушами. Почему глаза оставил, не понять. А еще странные следы босых ног. — Призрак хихикнул. — Похоже, убийца снял ботинки, чтобы не запачкать, или у него оказался грибок между пальцами и зудело. Вон, даже экспертизу пытались делать, но ничего не поняли. Этот деятель так и пишет: «У человека таких ног быть не может». Хреновые тут криминологи. Пусть сходят сапоги с бибизян снимут, если найдут, а то они все босые. Проверят на соответствие стандарту. Говорят, ступни у всех индивидуальные, не только отпечатки пальцев. Зато нашли во дворе собачью шерсть темного цвета. Непременно надо проверить, не болонка ли там оставила. Лучшие силы уголовной полиции и глубокие умы в недоумении. Срочно беги в газеты, мол, сенсация! Новое в Зоне! Бибизяны научились снимать предохранитель и передергивать затвор! Их тупость сильно преувеличена. Все на борьбу с сильно умными человекообразными, таскающими с собой черных собак!

Что перхоти тоже не обнаружено, еще понять можно, но преступник не оставил отпечатков пальцев, и это ужасно подозрительно. Да, полицейская ищейка след брать отказалась. Ничего удивительного, через два или три дня-то. А, вот еще забыл… В доме явно что-то искали, но огнестрельное оружие не взяли. Точно бибизяна. Продукты сожрала, а ценности даже не подумала в карман положить. Вот жизняки взяла, теперь надо отслеживать, когда расплачиваться придет.

Ты что думаешь, — саркастически спросил он, — я не понял, к чему ты мне эти писульки притащил? Это полицаям невдомек, куда сунуться, а ты сразу решил, что просек фишку. Вот, — поднимая ноги на стол, издевательским тоном поинтересовался Призрак, — мне надо обувку снять, или ты еще не забыл, как мы в баньку вместе ходили? Вполне нормальные ноги. Плевать мне на то, кто и за что замочил этих ублюдков. Даже наоборот, пусть заходит, я его с большим удовольствием на хорошую должность возьму. Такой спец пригодится. Не каждый способен семь человек с оружием и длинным списком разных преступлений за спиной так легко положить. Я ведь проследил тогда за Китайцем и прекрасно знаю, о каком домике речь идет.

Я, — сделав паузу, добавил он, — его в лицо видел и послушал под окном тоже. Вот подходить с приветственными криками не стал, ни к чему мне нервная реакция. Тебе, — отвечая на движение, — не скажу. Пригодится еще. Он свои дела решал и нам очень удачно помог. Ни сдавать, ни использовать его не буду и тебе не дам. Может быть, при необходимости, смогу договориться, где его искать, я теперь знаю. Вот этот, — Призрак постучал по протоколу, — гражданин Азаров и есть наниматель. Я тогда грешил на Смирнова — зря. Ошибся. Только хрен редьки не слаще, тоже хотел поживиться. За него теперь никто не впишется, он свои делишки отдельно от Речников обтяпывал.

Я ведь не сомневаюсь, ты в свое время, да, может, и сейчас, — подумав, добавил Призрак, — про меня пытался узнать все, что можно. Не стоят за мной большие дяди с мохнатыми лапами, но трогать меня не стоит. Я вырос в таком месте, где на удар кулаком непременно отвечают ударом ножа. А тебе скажу одну вещь. Ты меня заподозрил, и в каком-то смысле правильно. Если прижмет, я тоже убить могу. И очень просто. У меня за спиной, — он усмехнулся, — много покойников, но я никогда не нападаю первым.

Ничего не имею против всяких бизнесменов, работяг и даже мошенников. Каждый зарабатывает, как может. Но кто захочет с меня получить лишнее, особенно угрожая, заработает не деньги, а большие неприятности. Не появился бы такой удачный товарищ с преступными намерениями, занялся бы бандитами позже. Поодиночке. Как со мной, так и я. С джентльменами я джентльмен, с волками — волк. Поверь на слово и не пытайся проверить — кидать меня опасно. Надеюсь, я ясно высказался. Если в будущем возникнут какие подозрения, прямо говори. Не обещаю всю правду рассказать, но вполне может оказаться, что незачем хитро выглядывать из-за угла. Иди, проспись от своего возлияния и займись делом. Увижу еще такое в рабочее время, найду, как стукнуть побольнее. Лучше всего по карману. Напоминать про то, что мы говорили, не надо? Про меченых и дополнительный набор? Про проверку, чтобы не заслали кого?

— Помню я, — буркнул Митрич.

— И жучок этот, как его там… Что возле конюшни терся и вопросы задавал.

— Усатов?

— Ага. Пошли Славика с Никитой его навестить. Если ему ногу или там руку сломать, никто не огорчится. Еще не хватает, чтобы отраву какую лошадкам подсунули. Свободен.

«И вечно такая проблема, — подумал Призрак, задумчиво разглядывая закрывшуюся за его заместителем по безопасности дверь. — Умные рано или поздно начинают задумываться о вещах, которые им совсем ни к чему, глупым доверять нельзя, а исполнительные теряются, когда ситуация становится нестандартной и четкого приказа нет. Надо в очередной раз создавать еще одну отдельную группу. И самому не потребуется бегать с пистолетом, и присматривать друг за другом будут. Здоровая конкуренция всегда на пользу дела. Меченые — это хорошая мысль, тем более что мне лапшу на уши не повесят, оценивать способности я могу профессионально. Не Старика, конечно, но всяких Койотов с Черепахами прожую и выплюну без особого напряжения.

Охранника резал просто для наглядности, чтоб пациента размягчить. Тут тремя последними днями не обойдешься, надо было хорошо копать на предмет соратников, и сопротивление при прощупывании мне было ни к чему. Это сколько времени с первого приличного скопированного мною паука прошло? Да уж за четыреста лет. А меченые в некоторых смыслах не хуже пауков, тоже многое умеют, а вот способности врожденные можно будет взять и у них. Очень жаль, что так у паука опыт перенять нельзя, а то я бы не прятался, а давно вместо Бога сидел на горе и только подношения принимал».

Он сам себе усмехнулся. И хорошо, что этого сделать нельзя. Это ж скука страшная. Если были на свете боги, они давно свихнулись бы от ничегонеделания. Все знать, все уметь, все мочь — и даже поговорить не с кем. Не будешь же душу изливать муравью или там бобру, а человек для таких по развитию не выше. У животных твои проблемы интереса не вызовут. Разумный должен быть постоянно занят делом, даже если его дело — просто скрываться. Кто ничего не делает и не учится — деградирует. Как больной, который долго в кровати лежал, потом нормально ходить не может, потому что мышцы атрофировались, так и мозги постоянно работать должны.