28

— Почему все называют тебя «Севанским палачом»? — спросил Борис у Дайланы, разглядывая при этом большие часы, висящие на стене в гостиной. Они остановились в тот самый миг, когда Инквизитор переступил порог Убежища. Почему — Борис так и не спросил. Просто устал от всех этих фокусов. Принимал реальность такой, какая она есть.

Сидящая на диване ведьма вздрогнула, покосилась на Олега, расположившегося рядом и старающегося помалкивать. Уезжая, они оставили священника в разрушенной церкви. Отец Василий после всего произошедшего наотрез отказался ехать с ними куда-либо. А когда Лард отозвал его в сторону и что-то прошептал на ухо, то и вовсе упал на колени, бормоча слова каких-то молитв. Что сказал ему дэв, никто спрашивать не стал. Но теперь Олег был единственным человеком во всей этой компании колдунов и чувствовал себя от этого не совсем уютно.

— Меня прозвала так моя наставница, Тира, — не вдаваясь в подробности, ответила ведьма. — Около шестисот лет назад. Когда я только стала дархом.

Олег невольно покосился на Древнюю, но промолчал. На вид девушке было не больше двадцати пяти.

— Как это случилось? — уточнил Борис, чувствуя мощный эмоциональный всплеск, порожденный девушкой.

С непривычки у него едва не закружилась голова. Дайлана явно не желала отвечать на этот вопрос. Борис поднял руки, машинально растирая виски. Как оказалось, быть эмпатом вовсе не так весело. Приходилось постоянно отсеивать чужие эмоции, закрываться от них, чтобы не утонуть в бесконечном водовороте. Боль, наслаждение, усталость, злость, страх… И так далее, и тому подобное… Молодой человек был уверен, что со временем привыкнет к своему новому дару, научится использовать его правильно и с выгодой для себя, как делают это все дархи. Но пока получалось неважно, что вызывало у новообращенного оборотня массу неприятных ощущений, включая тошноту и легкую головную боль.

— Если не хочешь, можешь не говорить, — пробормотал Хранитель.

— Лучше я расскажу все сейчас, чем потом ты услышишь мою историю от кого-то другого, — отозвалась Дайлана, закрыв на секунду глаза и мысленно возвращаясь в свое далекое прошлое. В то самое прошлое, в которое она так не любила возвращаться. — Я ведь не родилась дархом. Я обращенная. Сошар, как и ты. Только я прошла Обращение по собственной инициативе.

— Хотели получить бессмертие? — все же не удержался от вопроса Олег.

Дайлана криво усмехнулась и покачала головой.

— Хотела отомстить, — ответил за ведьму вошедший в комнату Инквизитор.

К удивлению Бориса, часы неожиданно щелкнули, тяжелый маятник сделал один вялый взмах и остановился вновь. Причем в положении замаха, в котором он никак не смог бы самостоятельно удержаться. Воздержавшись от комментариев, Борис перевел взгляд на вошедшего. Обычный мужчина, неплохо сложен, но далеко не атлет, взгляд холодный и проницательный, легкая щетина на щеках придает лицу штрих дополнительной мужественности, хотя, встретив Инквизитора на улице, Борис никогда бы не сказал, что в этом невзрачном человеческом теле скрывается тысячелетняя мощь существа из иного мира. Сейчас, когда Лард никак не проявлял свои способности, он ничем не отличался от простого смертного. Даже Дайлана совершенно не ощущала его Силу, лишь общий магический фон, позволяющий ей отличить дэва от человека.

— Отомстить? — переспросил Олег.

— Да, отомстить, — подтвердила слова Инквизитора Дайлана. — Я родилась в Армении, на границе с Азербайджаном. В небольшом горном селении, расположенном вдали от крупных городов. Никому и никогда не было до нас никакого дела. Это был самодостаточный мирок, тихий и спокойный, где жизнь текла размеренно и умиротворенно. В четырнадцать меня выдали замуж, в пятнадцать я родила и была счастлива. Мой муж был всего на пять лет старше меня и, несмотря на знакомство только в день нашей свадьбы, сразу понравился мне. Он оказался мил, неглуп и обаятелен. Кажется, даже любил меня. Сама же я влюбилась в него самозабвенно. Все было прекрасно, пока однажды некое кочевое племя, кажется тюрки, теперь уже и не вспомню, не наведалось в наше селение.

Дайлана вздохнула, на глазах блеснули слезы. Воспоминания отозвались в ее сердце болью. Борис почувствовал эту боль, но не остановил ведьму. Она начала рассказ и должна была его закончить. Древняя тем временем продолжала:

— Они убили всех мужчин и детей, не пощадили никого. Спаслись всего несколько женщин, в том числе и я. Меня изнасиловали. Несколько… Много раз. Очень много. Я помню, как теряла сознание, а когда снова открывала глаза, видела перед собой очередную похотливую физиономию. Я перестала что-либо чувствовать. Просто лежала и смотрела в небо. Должно быть, меня бросили, решив, что я умерла. Но я была жива. На следующий день я пришла в себя, похоронила родителей, сына и мужа, попрощалась с тем, что осталось от моей прежней жизни, и навсегда ушла из мертвой деревни. Мне было все равно, куда идти и зачем. Мне было наплевать, останусь я в живых или умру. Я просто шла. Не ела и не пила, словно в бреду. На третий день потеряла сознание. На шестой пришла в себя в маленькой лесной хижине. В доме Тиры, которая подобрала меня и принесла к себе. Она знала, что делает, и знала, что я не откажусь от дара, предложенного ею. Во мне был огромный потенциал.

Тьма, зарожденная в душе после смерти родных, росла с неимоверной скоростью, питаемая болью и отчаянием, смешанными с неудержимой жаждой мести. Поэтому, когда ведьма рассказала мне о том, кто она и на что способна, я сразу поняла — это мой единственный шанс отплатить обидчикам. Мне даже не пришлось умолять ее, как делают многие другие. Она была готова дать мне этот дар. И Тира обратила меня, отдала часть своей Силы. Полное перерождение заняло двое суток. Когда во сне ко мне пришла Геката, я приняла ее сразу и с радостью. Она открыла мне доступ к моей Силе, Темной Силе, ибо в моей душе тогда не было места Свету. Тира обучила меня основам ведьмовства за неделю. Времени требовалось значительно больше, но я не хотела ждать. Я попрощалась с ней и отправилась в погоню. На поиски ушло меньше суток.

Ведьмы способны на многое, они чувствуют Творение иначе, видят то, на что не способны даже другие дархи. Я нагнала этих тварей, которых и людьми-то назвать нельзя, на берегу озера Севан, в час заката, когда моя Сила расцветала всеми оттенками Тьмы, не сжигаемая очистительными лучами солнца. И я отомстила. О, как я отомстила! Я убила их всех, одного за другим, вместе с их лошадьми, и никто не был способен остановить меня. Я была восхищена своей силой и властью. Я купалась в крови своих врагов, и их боль была невероятно сладка мне. К рассвету на берегу было семь сотен растерзанных тел, людей и животных. Вода была красна от крови, а воздух пропитан ароматом смерти. И среди всего этого ада стояла я, ликуюшая и властная, переполненная энергией своих жертв, окутанная плотной вуалью Тьмы, в избытке сочащейся сквозь поры моего тела. Тира пришла, когда все закончилось. Она не мешала и не помогала мне, она просто наблюдала за работой своей ученицы и была восхищена. «Я не ошиблась в своем выборе, — сказала она мне тогда. — Запомни этот день. Первый день твоего величия. Ты будешь могущественной ведьмой, и имя твое отныне будет „Севанский палач“.

Дайлана замолчала, посмотрела на Бориса. Едва их взгляды встретились, ведьма тут же потупила взор, а затем и вовсе отвернулась к окну. Наступила неловкая пауза, грозящая затянуться на неопределенное время. Стоявший у двери Инквизитор легким взмахом руки привлек к себе внимание скромно сидящего на диване Олега и глазами указал участковому на дверь, давая понять, что тому пора прогуляться. Милиционер тихонько вышел. Следом за ним исчез и Лард. Ведьма и Хранитель остались наедине. Маятник часов сделал еще один медленный взмах и снова замер в таком же невозможном с точки зрения законов физики положении. Борис нерешительно потоптался на месте, после чего подошел к девушке сзади и осторожно обнял ее за плечи. Дайлана вздрогнула, но попытки высвободиться не предприняла, а лишь тихо прошептала:

— Не надо меня жалеть.

— Кто сказал, что я жалею тебя? — с напускным удивлением в голосе спросил Борис.

После случившегося в церкви он стал совершенно иначе относиться к Дайлане. Не как к Древней ведьме, на плечах которой лежала тяжесть прожитых веков, а как к беззащитной девушке, которую он спас от неминуемой смерти и готов был спасать вновь и вновь, если это потребуется. И даже рассказ Дайланы никак не изменил его отношения к ведьме.

— Значит, осуждаешь, — грустно предположила девушка.

— И не осуждаю. Просто теперь я понимаю смысл твоих слов.

— Каких? — спросила Дайланаа.

— Помнишь, ты сказала, что на момент Обращения уже ненавидела Творца. Я все думал тогда, почему ты могла испытывать к нему такую неприязнь. И только теперь понимаю.

Не оборачиваясь, Дайлана взяла правую руку Бориса в свою, прижалась к ней щекой. Нежно и ласково, как не касалась его руки еще ни одна девушка.

— Спасибо, — произнесла она.

Неожиданно Борис понял, что это тот самый момент, которого многие люди ждут долгие годы. Момент, когда можно сказать все, что угодно, признаться в самых сокровенных чувствах, открыть свое сердце и не опасаться услышать холодный ответ. Хранитель был готов сказать девушке все так долго и тщательно приберегаемое в душе, но в итоге, в самый последний момент, когда заветные слова уже были готовы сорваться с уст, он вдруг почувствовал, что еще не время, что будет другой момент. И тогда уже он не упустит его. А пока…

— А как стал дархом я? — спросил Борис.

Дайлана явно не ожидала такого поворота. Она вздрогнула, но теперь не испуганно, а скорее разочарованно. По крайней мере эмоциональная волна, с ног до головы окатившая новоявленного эмпата, содержала именно такие оттенки чувств. Мягко высвободившись из объятий Бориса, Дайлана смущенно отступила и, словно не зная, с чего начать, спросила:

— Что именно интересует тебя?

— Как произошло, что я за одну ночь из обычного человека превратился в сверхсущество, способное чувствовать чужие эмоции, плавить взглядом стекла машин и оживлять прекрасных ведьм.

Улыбнувшись самым уголком губ, Дайлана прошла в глубь комнаты, остановилась перед замершими в неестественном положении часами, легонько коснулась маятника указательным пальцем. В часах снова что-то щелкнуло, и они пошли! Борис удивленно посмотрел на ведьму, а та в свою очередь, спокойно подведя стрелки, проговорила:

— Это случается. Очень редко. В тебе теперь Суть оборотня, которую ты получил от Сатико.

— Она обратила меня?

— Неосознанно. Ты был в непосредственном контакте с японкой в момент ее смерти. Когти Сати насквозь пронзили твое плечо, помнишь? Именно через эту рану жизненная сила умирающей Сатико и просочилась в твое тело. Произошло спонтанное Обращение. Ты получил от нее весь багаж накопленных магических знаний и энергии. Естественно, не рассчитывай, что теперь ты будешь столь же силен, как она. Сати была Древней, а ты пока еще младенец. Тебе придется научиться очень многому. Но, отдав тебе всю свою жизнь, Акутагава даровала тебе пару сотен лет могущества авансом. Плюс мощь оборотня. Поверь, это многого стоит.

Борис молча прошелся по комнате, затем уселся на диван, обхватив голову руками.

— А если я не хочу? — спросил он.

— Не понимаю тебя, — Дайлана удивленно взглянула на Хранителя.

— Если я не хочу быть дархом. Есть обряд, способный снова сделать меня человеком? — уточнил Борис.

Дайлана нерешительно приблизилась к молодому человеку, села рядом.

— Это необратимо, — произнесла она.

Словно прочла приговор. Борис растерянно посмотрел на ведьму.

— Ты ведь знала об этом уже давно. С той минуты, как японка ранила меня, — сказал Борис.

— Да, знала.

— Тогда почему не сказала сразу?

Дайлана смутилась, снова отвернулась от Бориса. Она не знала, как сказать ему то, что должна была сказать.

— До того момента, пока ты не принял свою новую Суть, ты не был дархом, — ответила она, наконец.

До Бориса далеко не сразу дошел смысл ее слов. Он просто смотрел на ведьму, ожидая продолжения, пока его мозг переваривал уже услышанное. Наконец, не веря самому себе, он прошептал, отчетливо проговаривая каждое слово:

— Значит, пока я не согласился на предложение Гекаты, я был человеком?

— Да, вернее, что-то среднее между дархом и кампером, — голос Дайланы стал тихим и робким.

— Но в первую очередь — человеком? — уточнил Хранитель.

— Столько, сколько бы пожелал, — ответила ведьма и добавила, окончательно «добивая» Бориса: — Со временем ты истратил бы полученную тобой Силу. И Геката больше не тревожила бы тебя. Ты, как Андрей, стал бы иедархом. Смертным магом без магии. А затем, спустя несколько лет очистился бы полностью, вернув человеческую Суть.

— И ты не сказала мне этого?!

Внезапная ярость взорвала Бориса изнутри. Ему не лгали, ему просто не сказали всей правды! Ждали, пока он самолично подпишет себе приговор! Хранитель набросился на Дайлану, схватил за горло:

— Почему?!

Его тело неожиданно налилось силой, в груди что-то хрустнуло, рубашка на спине расползлась по шву, открывая округлые бугры витых мышц, выпирающих из-под бронзовой кожи. Ногам, прибавившим сразу четыре размера, в ботинках стало тесно и неуютно. Шнурки лопнули сами по себе, ремень на брюках затрещал, но выдержал, а вот сами брюки, как и рубашка, лопнули в нескольких местах.

В один миг Борис из обычного человека превратился в фаната бодибилдинга, объевшегося анаболиков. При этом он прибавил в росте добрых десять сантиметров. Беспомощное тело Дайланы стало для него не больше, чем невесомой игрушкой. Он мог сломать ей шею, словно спичку! И Хранитель готов был сделать это. Ему нужен был только повод. Удар, магический выпад в его сторону! И Борис покончит с лгуньей, обрекшей его на это.

Но Дайлана не сопротивлялась. Она знала, что ей нечего противопоставить силе оборотня. Пускай он был значительно младше нее. Ведьма не успела бы убить Бориса, даже если захотела бы этого. Дайлана пока еще была слишком слаба для настоящей драки. А ярость оборотня прибавляла сейчас Борису дополнительные силы. Поэтому девушка просто висела в его стальных объятиях, ожидая развязки, не в состоянии даже позвать на помощь. К счастью для нее, дарха всегда было очень трудно задушить.

Гнев покинул душу Хранителя так же быстро, как и зародился в ней. Испуганно разжав пальцы, Борис отпустил ведьму, и та без сил упала на пол.

— Поэтому… — прохрипела она, с трудом поднимаясь.

— Что «поэтому»? — спросил Борис, прислушиваясь к тому, как бешено бьется сердце в его груди, перегоняя кровь, перенасыщенную адреналином и магией.

Дайлана снова уселась на диван, сделала несколько глубоких вдохов, выравнивая дыхание. Затем ответила:

— Я знала, что, если скажу тебе всю правду, ты никогда не согласишься стать дархом. А мне так нужна твоя сила. Всем нам нужна твоя сила. Оборотней, перешедших на сторону Света, практически не бывает. Они питаются человеческой болью, и именно это делает их отступниками. Когда я очнулась в Убежище и увидела тебя, лежащего без сознания на полу, мне показалось, что ты другой. И я до сих пор думаю, что не ошиблась. Ты вовремя вернулся в Убежище. Поток вычистил Тьму, которой тебя заразила Сатико, и ты остался таким, каким был до преображения. По крайней мере, я очень надеюсь на это. Ведь ты смог получить ключ Бледной Границы Потока, уже не будучи человеком. А на это способен лишь дарх Света.

— И ты просто ждала… — грустно усмехнулся Борис, не глядя на девушку.

— Мне тоже было тяжело, поверь. Я знала, как в итоге ты отреагируешь на случившееся. Но поступить иначе тоже не могла. Хранителем должен быть дарх. Ты подходишь на эту роль идеально. К тому же, только дарх может творить заклинания высшего уровня. Как заклинание «'Обратной дороги», вернувшее меня…

И тут, наконец, Борис вспомнил, почему, встретив Гекату во второй раз, согласился завершить Обращение. Ему нужны были Сила и Знания, чтобы спасти Дайлану. А теперь, когда молодой человек получил все, чего хотел, он же едва не убил ведьму!

— Прости! — прошептал Хранитель с дрожью в голосе, понимая, как близок был от самого страшного поступка в своей жизни. Убить того, кого любишь. Что может быть страшнее? — Пожалуйста, прости меня!

Упав на колени перед Дайланой, Борис притянул ее к себе, уткнулся лицом ей в живот, пытаясь при этом сдержать слезы, брызнувшие из глаз. Он едва не убил ее! Как он мог даже подумать об этом, как смел прикоснуться к ней!

— Не надо.

Нежные пальчики девушки робко коснулись его головы, лица, опустились на плечи.

— Я так виноват! — прошептал Борис.

— Не ты, твоя новая Суть. Ты оборотень. Тебе придется многому научиться, чтобы контролировать свою силу. Посмотри только, во что превратила тебя мимолетная вспышка гнева. Ты выглядишь… — Взгляд Дайланы скользнул по трансформированному телу Бориса. С губ сам собой сорвался неожиданный смешок, — восхитительно!

Не ожидавший такого поворота, Хранитель отпрянул, разжимая объятия. Внимательно осмотрел себя.

— М-да, — задумчиво проговорил он. — Очевидно, я просто хотел быть сильнее.

— У тебя явно мания величия. Ты сейчас похож на Аполлона! — заметила Дайлана, не сдерживая улыбки.

Такой странной боевой трансформации она у оборотня еще не видела.

— Скорее всего, это собирательный образ. Насмотрелся в детстве фильмов с участием Шварценеггера и ему подобных, — смущенно пробормотал Борис.

— Думаю, Шварценеггеру до тебя далековато! — рассмеялась Дайлана, оценивая пропорции тела Хранителя.

— А назад-то мне как вернуться? — осведомился Борис, постепенно начиная паниковать.

Ему было совсем не так весело, как Дайлане. Трансформация была спонтанной, и как она получилась, молодой человек совершенно не представлял.

— Понятия не имею, если честно, — не в силах унять смех, отозвалась Дайлана. — Я ведьма. Могу обучить тебя колдовству. Объяснить, как работает магия, научить правильно использовать формулы заклинаний и читать руны. Но трансформировать тело я не умею, уж извини. Так что придется тебе самому выкручиваться.

— Ничего себе предложение, — покачал головой Борис, пытаясь сообразить, как ему вернуть свой прежний облик.

— Это должно быть в тебе на уровне инстинктов. Сати передала тебе все. Попытайся следовать интуиции. Что она подсказывает тебе. Чего тебе хочется?

— Мне хочется есть, — честно признался Борис — Причем уже несколько дней!

— Забудь о еде. Сосредоточься на трансформации. Постарайся представить, как твое тело возвращается в первоначальное состояние.

— Это я и так пытаюсь сделать. Не получается, — раздраженно отозвался Борис — Еще идеи есть?

— Может, тебе снова разозлиться? — посоветовала Дайлана.

— Не уверен, что все оборотни используют именно это во время трансформации, — с сомнением проговорил Борис.

— Согласна. Тогда сделаем проще. Позовем Ларда. Его трансформации не похожи на твои, но подсказать он что-то сможет.

Дайлана поднялась с дивана, улыбнулась Борису и вышла из комнаты.

Новоявленный оборотень, оставшись наедине с самим собой, взглянул на собственную руку, пытаясь представить, как она выглядела до трансформации. Но в свете последних событий что-то в его воспоминаниях перепуталось, плоть дрогнула, потекла и на огромных пальцах появились приличной длины коготки, отливающие перламутром, который так обожала Сатико.

— Невероятно! — испуганно пробормотал Борис, нервно тряся рукой. — Вот ведь попал!

Похоже, парень с успехом мог производить любые трансформации своей плоти.

— Да я теперь с этой палочкой во что угодно могу превратиться. Вот только в себя не могу, — грустно процитировал он слова из старого пластилинового мультика, осторожно почесав при этом затылок когтем указательного пальца.

Олег тем временем побродил вокруг дома и вернулся на крыльцо, где в комичной наполеоновской позе стоял Инквизитор, созерцавший лес и дорогу.

— А за ограду выйти можно? — спросил Олег нерешительно.

— Нет, — отрезал Лард, не меняя позы. Участковый согласно кивнул и посмотрел на поляну.

Когда они только приехали на хутор, Олег был шокирован количеством лежавших повсюду трупов, а повисший в воздухе запах разложения любого мог довести до глубокого обморока. Дэв это исправил весьма необычным, но довольно эффективным способом. Попросил Бориса открыть ему тайник, который находился под полом в доме. Лард извлек оттуда необычную головоломку, которую сам он назвал руной «Плоти земли». Внешне она напоминала высеченный из черного камня кубик Рубика, с таким же количеством подвижных фрагментов, на каждом из которых были золотом нанесены непонятные символы. Некоторое время Инквизитор пристально разглядывая поляну, словно проводя в уме некие сложные вычисления. Затем Лард покрутил руну, ловко расположив сегменты кубика в необходимом, понятном только ему одному порядке. После этого вышел на середину поляны, припал на одно колено и, поставив кубик на обожженную землю, прошептал что-то на странном певучем языке. При этом Инквизитор дважды коснулся кубика мизинцем. Затем просто встал и ушел. А на поляне начало происходить нечто странное.

Неожиданно земля затрепетала, пошла волнами, после чего тела людей, сгоревшие машины и даже обугленная трава начали медленно погружаться в ставшую вдруг зыбкой почву. На данный момент тела людей, а также их многочисленные фрагменты, были уже полностью поглощены землей. С машинами оказалось сложнее. Земля принимала их с явной неохотой, периодически пытаясь вытолкнуть обратно, но руна делала свое дело, вдавливая стальные остовы в зыбкую почву. Сейчас из земли торчали лишь крыши автомобилей. В том числе и джипа, на котором они прибыли сюда. Исключением стала лишь «Нива» Хранителя. На нее Инквизитор наложил заклинание отторжения. Просто подошел и начертил на грязном бампере две перекрещенные линии. Букву X. Или крест. Кому как угодно. После этого «Нива» перестала «тонуть» и теперь слабо покачивалась на волнах, пробегающих время от времени по поверхности поляны.

— А если все же выйду? — полюбопытствовал Олег.

— В принципе, «Топь» не затягивает быстро. Если не стоять на месте, можно пройти по поляне без проблем. Только зачем тебе это? Осталось совсем недолго. Потерпи, — ответил Лард.

Олег кивнул. Спешить ему действительно было некуда. Все события происходили сейчас здесь, и если он желал и дальше оставаться в их центре, то вынужден был сидеть на хуторе в компании этих не совсем обычных. Хотелось бы назвать новых знакомых людьми, но язык как-то не поворачивался. Особенно в отношении Инквизитора, стоящего сейчас рядом. Участковый уже неоднократно давил |в себе желание расспросить Ларда о происходящем поподробнее, но никак не мог решиться, исходя из древнего утверждения, что чем меньше знаешь, тем крепче спишь. Наконец Лард проговорил, глядя по-прежнему куда-то в лесную чащу:

— Спрашивай.

— Что? — не понял Олег.

— Ты хочешь задать мне вопросы. Спрашивай. Я отвечу на все, на которые сам знаю ответ.

— Отчего такая неслыханная щедрость? — моментально насторожился Олег.

— Ты жаждешь получить ответы, я могу дать их тебе. К тому же, если у меня завтра ничего не получится, начнется Тьма и все будет бессмысленно, — пояснил Инквизитор.

— Оптимистично, — хмыкнул Олег.

— Я реалист. — Лард закатал правый рукав, показывая участковому несколько блеклых черных татуировок, проступающих сквозь кожу. Изображения цветов, рисунки, непонятные иероглифы.

— Что это? — спросил Олег.

— Армы. Боевые руны Силиорда. Моя Сила. Мое оружие. Моя защита. Знаешь, почему дархи боятся меня? Потому что у меня иммунитет на их магию. Но получу я его только когда закончу Воплощение, а мои армы вызреют. Пока же я нахожусь на уровне Древнего — могущественен, но уязвим. Ко всему прочему, пока я ношу оболочку из смертной плоти, я не могу полноценно «питаться». Обычно дэв использует энергию Творения, черпает ее прямо из окружающего пространства. Сейчас я этого сделать не могу. Если завтра мне придется драться с асуром в таком состоянии, я, несомненно, потерплю поражение. На магию лордов Тьмы у дэвов иммунитета нет, следовательно, в сражении с ним мне потребуется вся моя мощь. И если я не буду иметь постоянную энергетическую подпитку, он просто раздавит меня как назойливую букашку. Первым же заклинанием. А потом займется вашим миром.

— Да уж, реалист, — грустно скривился Олег.

Его рука невольно нащупала небольшой серебряный крестик на груди. «Глаз Мира». Участковому пришлось надеть его, чтобы продолжать нормально общаться с дархами и Инквизитором. Это было проще, чем всем троим обитателям Тесила переходить в Творение. Тем более что Борис делать этого еще толком не умел и только бессмысленно тратил свою энергию. — А почему в церкви…

— В храме, даже оскверненном, грань между реальностями стирается, — предугадал вопрос участкового Инквизитор. — Именно поэтому ты видел нас там без «Глаза Мира».

— Понятно. — Олег задумчиво посмотрел на Ларда, усмехнулся.

— По какой причине смех? — спросил Инквизитор, поворачиваясь к участковому.

Поймав на себе взгляд его пристальных глаз, Олег едва не отвернулся. Уж слишком холодны были эти глаза.

— Просто никогда бы не подумал, что буду вот так вот запросто стоять на крыльце и разговаривать с настоящим ангелом. Считал, что это удел пророков.

— Пророки тоже когда-то были обычными людьми, — сказал Лард и умолк. Потом вдруг добавил: — Я дэв.

— Есть разница? — поинтересовался Олег.

— Ангелов придумали люди. А дэвов создал Творец. В принципе, я не против любого определения, просто это звучит, как если бы вместо привычного «молодой человек» ты услышал вдруг на улице «homo sapiens». Чувствуешь разницу?

— Да уж, чувствую. Но хоть крылья-то у тебя есть?

— Ты будешь разочарован, — холодно улыбнулся Лард. Некоторое время они стояли молча. Не каждый день появляется возможность пообщаться с ангелом, то есть дэвом. И какие вопросы задавать существу из высших сфер, Олег не знал. Затем, наконец, он спросил:

— А кто послал тебя сюда?

— Мудрец, — последовал ответ.

— Мудрец? А это еще кто?

— Повелитель Силиорда. Полководец сумеречных армий и генерал легионов Света. Именно на него возложена вся тяжесть Вечной войны. И именно он каждый день посылает в бой сотни Инквизиторов и Легионеров, пытаясь остановить Тьму.

— Тяжелая работенка, — заметил Олег. — За всеми не уследишь.

— Не нам судить. Взойдя на Трон Мироздания, Мудрец слился с Творцом, его сознание стало многомерным и безграничным. Когда он беседует с кем-то, это совсем не значит, что он всецело поглощен разговором. На разных уровнях реальности, в разных ее смещениях Мудрец может общаться с бесконечным количеством своих подданных одновременно. Когда он говорит тебе, чтобы ты отправлялся в путь, будь уверен, что в это же самое время на твоем месте стоит кто-то, кому он отдает распоряжение показать тебе дорогу.

— Круто, — пробормотал Олег. Потом, совершенно не представляя, как продолжить разговор, он спросил, возвращаясь к изначальной теме: — Так что же случится завтра?

— Я не знаю, — честно признался Лард. — Если я не закончу Воплощение, скорее всего это Творение обречено на Тьму. У меня просто не хватит сил, чтобы уничтожить Ангота.

— Но ты можешь предотвратить его приход в наш мир? Помешать отступникам совершить обряд? — спросил Олег.

— Нет. Обряд свершится. «Чаша воплощения» сама откроет проход в назначенное время. На этой стадии она автономна, теурги, создавшие ее, теперь уже просто сторонние наблюдатели, — ответил Инквизитор.

— А если уничтожить саму «Чашу»? — не унимался Олег. При этом он отлично понимал, что если бы способ был, Лард уже воспользовался бы им.

— «Чаша» неуничтожима, — ответил Инквизитор. — Она примет в себя любое количество энергии, направленной на ее разрушение. Ни магия, ни сталь, ни огонь не способны повредить ей. Но один шанс у меня все же будет. В тот момент, когда откроются Врата Творения, ее защита рухнет. После этого у меня будет всего несколько минут, в течение которых плоть «Чаши» снова станет плотью человека. Момент трансформации Сути, когда она перестала быть бездонной чашей, но еще не стала асуром. В этот момент я и уничтожу ее.

— Если, конечно, тебя не сотрет в порошок охрана «Чаши»…

Бесшумно вышедшая на крыльцо Дайлана заставила Олега вздрогнуть.

Лард медленно обернулся к ведьме, посмотрел ей в глаза. Дайлана не отвела взгляд. Ей уже приходилось иметь дело с дэвом. И не единожды. Инквизитор ничего не сказал. Все было понятно и так. Он пришел в этот мир не для того, чтобы наблюдать, как воцарится Тьма. Инквизитор служит своему Творению до конца. И отступить он не может.

— Ты прав, — согласно кивнула Дайлана. — Конечно же, ты прав, Лард.

— Ты что-то хотела? — спросил дэв.

— Да, — отозвалась ведьма. — Ты нам нужен. У Бориса проблемы с трансформацией.

— Пойдем, — отозвался Лард и вслед за Дайланой скрылся в доме, оставив Олега наедине с его мыслями.

Постояв немного на крыльце и понаблюдав, как остовы сгоревших джипов медленно погружаются в землю, скрывающую все следы недавних сражений, Олег грустно вздохнул и тоже пошел в дом. Теперь он, сам того не желая, стал подис. Человеком, посвященным в тайны дархов. И какие перемены принесет ему это знание, он мог пока только предполагать.