26

Борис не стал рассказывать Олегу всего. Он не знал, как отреагирует участковый на историю про «грядки Господни». Не нужно было ему пока этого знать. Может, позже, если им всем повезет прожить достаточно долго. А пока Хранитель ограничился версией о войне Света и Тьмы. В принципе, ничего нового он Олегу не поведал, история противостояния добра и зла стара как мир, но конкретную ситуацию новоиспеченный дарх обрисовал достаточно хорошо, так что участковый теперь мог хоть как-то ориентироваться в происходящем. Как любому здравомыслящему человеку, верилось ему во все это с трудом, но Борис видел, что Олег старается принять и правильно осмыслить все услышанное. И Хранитель был благодарен за это. Похоже, ему удалось встретить действительно хорошего человека. Дарх чувствовал это. Причем чувствовал так сильно и отчетливо, словно читал мысли милиционера. Чувствовать мысли другого было странно, но не более странно, чем неожиданно для себя начать создавать заклинания, точно зная, что никогда в жизни ты не мог делать этого.

А ведь Борис действительно создал заклинание! Он сформировал его! Неумело, грубо и угловато, но создал настоящее заклинание! Как маг. Как дарх! И это было невероятно. Только теперь, спустя некоторое время Борис начал понимать, что с самого утра с ним было что-то не так. Изменился он сам, изменилось его мироощущение. Дайлана знала это, наверняка почувствовала, когда утром спросила про Гекату. Но побоялась сказать напрямую. Словно ждала чего-то, ждала, что он сам все поймет. А он, дурак, ничего не заметил. Голова была забита другим. А если разобраться, все началось даже не со странного утреннего сна, а в тот момент, когда ночью его ранил оборотень. Должно быть, именно поэтому так спешила ведьма, умоляя Бориса вернуться на хутор, именно поэтому Убежище не сразу приняло его, почуяв разбавленную пока кровь дарха. Но разве он дарх? Ведьма сказала, что для Обращения требуется сложный обряд. А с ним его никто не проводил. Да Борис и не согласился бы, наверно. Он родился человеком, человеком планировал умереть. Раньше. Похоже, решение приняли за него. Интересно, а может ли он вернуться назад? Кстати, если Борис дарх, то почему Олег видит его? Со слов Дайланы молодой человек уяснил, что тело дарха существует вне обычного мира, в Тесиле — микросмещении реальности, позволяющем видеть все грани мира, делая при этом самого дарха незаметным для существ, рожденных в Творении. Значит, если он стал дархом, участковый не должен видеть его. Или же он пока не дарх? Может, полная трансформация занимает какое-то время?

Но спросить было не у кого. Олег сам ничего не знал, Дайлана была без сознания и едва цеплялась за жизнь. Борис чувствовал, что ее организм уже не в силах восстанавливаться, истощенный последним заклинанием ведьмы, а вся энергия, получаемая через «Глаз Мира», уходит на поддержание жизни в ослабевшем теле девушки. Стоит его снять, и ведьма обречена. Но, кажется, Хранитель знал, как может помочь ведьме. Главное, не ошибиться. Иначе Борис рисковал просто убить ее.

Церквушка была небольшой и довольно симпатичной, отстроенной совсем недавно на месте старого храма, уничтоженного в свое время коммунопоклонниками, за что дьяволопоклонники им аплодировали едва ли не в открытую. К счастью, разрушили безумцы лишь стены. Свет храма остался нетронутым. И теперь, спустя многие годы, вновь служил людям, вычищая Тьму из их сердец и душ.

Едва только машина участкового остановилась возле церковных ворот, Борис рывком распахнул дверцу и, осторожно взяв Дайлану на руки, быстро направился к дверям храма. Сейчас никакой службы в церкви не велось, но дверь была приоткрыта, и Борис решительно шагнул внутрь, ожидая наихудшего. Опыт прошедших дней подсказывал, что его могут запросто вышвырнуть за порог. Причем способом, механизм действия которого он так пока и не понял. Но ничего не произошло. Здесь не было никаких Бледных Границ. Двери этого Дома были открыты каждому, кто желал войти. Дайлана тихонько застонала, мучительно сжав руки в кулаки, когда зарожденная обрядом Осквернения Тьма ее души нервно дернулась внутри, потревоженная очистительным Светом храма. Хранитель почувствовал боль ведьмы, распустившуюся в его сознании огромным багровым цветком. Но пока Борис никак не мог помочь девушке. Он уже сделал все, что мог. Теперь настала очередь других…

— Могу я вам помочь?

Священник, если это, конечно, был он, стоял сейчас около иконостаса, спокойно протирая тряпочкой свои очки. На вид ему было около сорока, среднего роста, крепкого телосложения, с аккуратной бородкой и длинными, ниже плеч, волосами. Больше всего смущала одежда — потертые джинсы и серая рубашка.

— Вы священник? — спросил Борис, остановившись.

— Да, это я, — ответил мужчина. — Отец Василий.

— Отлично. — Борис пробежал глазами по помещению, отыскивая, куда положить Дайлану. Увидев лавку, стоящую у стены, он осторожно опустил на нее едва живую ведьму и, повернувшись к недоумевающему священнику, проговорил: — Помогите ей, батюшка.

— Что с ней? — спросил отец Василий, подходя ближе. — Она ранена?

Борис боялся, что священник не увидит Дайлану, вновь перешедшую в Тесил, но, очевидно, в церкви понятия смещенных реальностей не существовало в принципе. Здесь была только одна реальность — реальность Творца. И даже обычный человек видел здесь истинный лик Бытия.

— Она ранена, она умирает, — ответил Хранитель. — Только не советуйте отвезти ее в больницу. Там ее убьют. Если не врачи, так те, кто охотится за нами.

— Тогда чем я могу помочь? — удивился батюшка. — Я не врач.

— Вы умеете изгонять бесов?

Борис увидел, как брови священника медленно ползут вверх после столь неожиданного вопроса.

— Что? — на всякий случай переспросил отец Василий. Перед ним стоял молодой парень с бешеным блеском в глазах и огромной кровоточащей раной, глубокой бороздой уродующей щеку. Рядом лежала полуголая девушка в разорванной окровавленной рубашке, из-под которой виднелись пропитанные кровью бинты, стягивающие юное тело. Кажется, девушка действительно умирала, а молодой человек находился на грани безумия. Таких посетителей в этой церкви еще не было. Вызов милиции вкупе со «скорой» был самым естественным желанием батюшки.

— Изгнать бесов, отчитать или как там это у вас называется. Вы должны уметь! — нетерпеливо повторил Борис.

— Молодой человек,' мне кажется, вы обратились не по адресу, — спокойно проговорил отец Василий. — Вам обоим, несомненно, нужна помощь. Но не та, о которой просите вы.

— Помогите ему, батюшка.

В церковь вошел Олег. Появление человека, облаченного в милицейскую форму, сделало свое дело. Отец Василий начал воспринимать происходящее несколько иначе, не понимая, впрочем, что происходит. Не он первый, не он последний. Никто и не стремился ему что-либо объяснить.

— Это сложный обряд, его не проводят вот так просто. Тем более что я ни разу не делал этого, — проговорил отец Василий.

Похоже, он был не на шутку озадачен.

— Значит, сегодня будет первый раз, — твердо заявил Борис — И не надо спорить.

— Послушайте меня. Если это какая-то глупая шутка, то я…

— Вы послушайте меня, — перебил батюшку Борис — Эта девушка умирает. Ей не помогут никакие врачи. Сейчас только вы стоите между нею и смертью. Поверьте, если бы был другой способ, я воспользовался бы им, не раздумывая. Но ничего не осталось. Пожалуйста, спасите ее.

Неожиданно для самого себя Борис опустился перед отцом Василием на колени, смиренно склонив голову. Он не приказывал, он не просил. Он умолял.

— Я даже не знаю, получится ли у меня, — промямлил растерянно батюшка. — Мне нужно время, чтобы подготовиться. — Он бросил взгляд на тело ведьмы и понял, что сморозил глупость. Речь шла не о днях и часах. Речь шла о минутах.

— Хорошо, я попробую, — согласился он и перекрестился. — Да поможет мне Бог.

— Спасибо, батюшка, — облегченно вздохнул Борис.

— Она крещеная? У нее есть крестик? — спросил батюшка.

— Крестик есть, — неуверенно ответил Борис, решив не уточнять, чем на самом деле является «Глаз мира» на шее ведьмы.

Это было совершенно не важно в данный момент. Символы веры не имели значения, это всего лишь символы, не более того. У христиан одни, у мусульман другие. У кого на что хватило фантазии в свое время. Значение имела сама вера. Духовная сила. Именно с ее помощью священник мог сейчас спасти Дайлану, выдернуть ее из омута Тьмы. Разбить печать Осквернения, наложенную ею самой. Жаль, что этой силы не хватит для битвы с дархами.

— Но я не знаю, крещеная ли она. Вы все равно проведите обряд. Спасите ее.

— Это опасно в ее положении. Вы когда-нибудь видели, что происходит с людьми, из которых изгоняют бесов? — честно предупредил отец Василий.

Он не пытался напугать странных гостей. Он знал, что говорит. Бесноватые, если девушка на самом деле была таковой, вели себя совершенно неестественно, с точки зрения нормальных людей, когда священник начинал читать над ними свои молитвы. Богохульные речи и внезапные истерики, сопровождаемые судорогами и конвульсиями, были лишь вершиной айсберга. Случались вещи и похуже. Все зависело от силы и количества бесов, сидящих в человеке. Отец Василий ни разу не проводил этого обряда, церковь вообще не одобряла подобной практики, но несколько раз присутствовал при изгнании ранее, когда служил в другой церкви. И, исходя из полученного опыта, мог сделать вывод, что раненая девушка просто не выдержит этого.

— Я знаю, что это такое, — отмахнулся Борис — И я все прекрасно понимаю. Но у меня просто нет выхода. Или так, или она все равно умрет. Дайте ей шанс.

— Почему это так важно? — спросил батюшка.

Он до сих пор не понимал, зачем проводить обряд экзорцизма над раненой девушкой, вполне возможно обрекая ее на смерть, вместо того чтобы везти ее в больницу, где еще могут попытаться помочь бедняжке квалифицированные специалисты.

— Объяснять слишком долго, — ответил Борис, голос которого был исполнен мольбы и нетерпения.

Он не мог, да и не хотел ничего объяснять. Стоит ему только сказать, что лежащая сейчас в храме Господнем женщина на самом деле умирающая шестисотлетняя ведьма, которой нужно пройти обряд Очищения, чтобы снова иметь возможность «пить» жизни людей, как священник откажется проводить экзорцизм даже под страхом смерти.

— Но если не поможете вы, ей уже ничто не поможет.

Наступила пауза. Недолгая. Просто священник осмысливал услышанное. Всегда тяжело быть в ответе за чью-либо жизнь. А сейчас, когда отец Василий не понимал и половины происходящего, — вдвойне.

— Мне нужно переодеться. Это не займет много времени, — решившись, наконец, проговорил священник.

— Только быстрее, прошу вас, — поторопил его Борис и, когда отец Василий удалился, повернулся к Олегу, стоящему в дверях:

— Мне здесь находиться, наверно, не стоит. Я не знаю, что со мной происходит, но рисковать не хочу. Вдруг из-за моего присутствия что-то пойдет не так. Лучше я побуду на улице.

— А я? — испугался участковый.

Он сам был не прочь подождать на улице, не становясь участником непонятного обряда, но, похоже, Борис опередил его.

— Ты останься здесь. Поможешь батюшке, если что. А я действительно не могу рисковать. Ты видел, что я сотворил с машиной? Вдруг во время обряда я не смогу контролировать свою силу и натворю бед? Я ведь не знаю, как молитвы действуют на дархов, если, конечно, я дарх.

— Куда я попал… — обреченно вздохнул Олег, но спорить не стал.

Борис подошел к Дайлане, склонился над ней, осторожно касаясь взглядом ее лица и ощущая при этом все оттенки ее боли. Он хотел бы забрать эту боль, выпить ее всю одним большим глотком, чтобы избавить девушку от страданий хоть на какое-то время, но этот глоток убил бы ведьму, ибо вместе с болью он испил бы и ее Жизнь. Борис — обращенный дарх. Сошар. А все сошар каннибалы. В отличие от нефалимов, они способны питаться энергией других дархов. И молодой человек твердо знал, что теперь способен на это. Умирая, Сатико Акутагава отдала ему все свои знания и Силу. Неосознанно, конечно. Просто когда когти-иглы умирающей японки пронзили плечо Бориса, высвобожденная жизненная энергия оборотня перетекла через рану в тело человека, мгновенно обратив его в Древнего.

Такое случалось нечасто, всего несколько раз за всю историю Войны. Но случалось, и тогда обычный человек, подчас даже не желая того, становился дархом, уже имеющим приличный багаж унаследованных знаний и силы. Так случилось и с Борисом. Часть знаний Сатико была утеряна, часть Силы растворилась, отторгнутая в момент обращения неподготовленным к процессу телом Бориса. Но то, что осталось, начало постепенно проявлять себя. Пока медленно и лениво, ибо процесс Обращения еще не был завершен. Сейчас Борис был иедархом — так называли дархов, не принявших или отвергнувших по каким-то причинам свою Изначальную Суть, как сделал это в свое время Андрей. Иедарх не питался жизненной силой людей, старел, как простой смертный, и, хотя мог творить заклинания, использование только собственной энергии сильно ограничивало его магические способности, приравнивая к камперу. К счастью, энергия, полученная во время Обращения от японки, пока переполняла Бориса.

— Только не уходи, — попросил он у Дайланы и, увидев, как возвращается переодевшийся в служебную рясу батюшка, вышел из церкви.

— Куда он? — удивленно спросил отец Василий, растерянно посмотрев в спину уходящему Хранителю.

— Ему не нужно здесь находиться, — не вдаваясь в подробности, ответил Олег. Впрочем, подробностей он и не знал, находясь в почти таком же положении, что и священник. — Если что, я помогу.

— Хорошо. — Отец Василий посмотрел на ведьму. — Давайте положим ее на пол. Так, думаю, будет лучше.

Они с участковым переглянулись, и во взглядах обоих читалось одно и то же: «Боже мой, что же я творю!» Когда Дайлана оказалась на полу, Олег хотел было отойти в сторону, но батюшка остановил его:

— Постой. Будешь мне помогать. Если она начнет биться в конвульсиях, держи ее крепче, иначе она ранит себя.

— Ладно, — согласился Олег и покорно опустился на колени рядом с девушкой.

Происходящее нравилось ему все меньше и меньше. Когда сегодня утром вездесущая бабка Нюра позвонила ему с подаренного внуками мобильника и сообщила, что в сторону «заколдованного» хутора проехали несколько дорогих иномарок, он сразу заподозрил неладное, но по какой-то совершенно необъяснимой причине никому больше не позвонил, а поехал разбираться сам, надеясь неизвестно на что. Идиот. Сидел бы дома и смотрел футбол. А теперь вместо этого помогает экзорцисту-недоучке изгонять бесов из настоящей ведьмы, не будучи твердо уверенным в успехе процедуры да и в разумности происходящего вообще. Он, конечно, был не прочь посмотреть какой-нибудь ужастик про оборотней и колдунов, хохоча над несуразными поступками главных героев и наивностью помыслов главных злодеев, но когда эта реальность неожиданно обступила его со всех сторон, стало совсем не до смеха. Стало по-настоящему жутко, чего уж скрывать. Теперь Олег понимал, почему так изменился с момента их последней встречи Борис. Его эти события закрутили два дня назад. И досталось ему гораздо больше, чем пока Олегу. Можно сказать, участковый еще ничего и не видел. Да и не хотел видеть. Только вот было уже поздно. Священник прошептал что-то, трижды перекрестился и начал читать молитву. А спустя минуту неподвижное тело Дайланы внезапно выгнулось дугой, практически сделав «мостик», из-под повязок вновь брызнула кровь, а из раскрывшегося рта донесся глубокий утробный рык, совсем не похожий на нормальный человеческий голос. Тьма, так уютно устроившаяся в оскверненном теле ведьмы, не желала покидать его. И готова была убить своего носителя, лишь бы не отдавать Творцу. Олег испуганно отпрянул, не зная, как реагировать на происходящее.

— Держи ее, не стой! — приказал отец Василий, отрываясь на секунду от своей молитвы.

Он был напуган не меньше участкового, но успешное начало придало ему уверенности. Раз бесы реагировали на его молитвы и реагировали столь бурно, значит, он обладал силой и властью одолеть их. Пришедший в себя Олег хотел было удержать Дайлану, как вдруг тело ведьмы распрямилось и… повисло в воздухе, в полуметре над полом.

— И что мне делать, — растерянно спросил Олег, не веря своим глазам.

— Не знаю, — честно признался батюшка, продолжая обряд.

Останавливаться было поздно.

Борис тем временем сидел на паперти, закрыв глаза, обхватив голову руками и вслушиваясь в происходящее внутри. Боль девушки он, к своему облегчению, больше не чувствовал. Ведьма была недосягаема для него за стенами храма. Но Хранитель слышал ее невыносимые стоны, смешанные с монотонным бормотанием священника и отдельными высказываниями Олега. Хранитель хотел помочь, его душа рвалась в храм, к Дайлане, но он знал, что будет там лишним, что если появится в храме во время обряда, то только навредит. Но и слушать это безумие Борис больше не мог. Открыв глаза, он огляделся. Лес, дорога…

Небольшой симпатичный домик, стоящий возле церкви и немного похожий на теремок из его недавнего сна, сразу привлек внимание молодого человека. Словно магнитом притянул. Решение пришло моментально. Вместо того чтобы слушать стоны и выкрики несчастной девушки, понимая при этом свою полную беспомощность, Борис решил разведать окрестности, начав именно с пристройки. Поднявшись со ступеней, он сделал всего один шаг в сторону домика и вдруг понял, что уже стоит у его двери, а рука сама тянется к изящной бронзовой ручке. Что еще за фокусы? Оглянувшись, Борис прикинул расстояние, которое преодолел за долю секунды — метров тридцать, не меньше. Дайлана говорила что-то о заклинании, позволяющем дарху моментально перемещаться в пространстве. Но его невозможно сотворить просто так, как бы между делом, даже не заметив этого. Или возможно? Интересно, какие еще способности он получил от красавицы Сатико?

Дверь тихонько… нет, не скрипнула. Петли отозвались совершенно неожиданным скрежетом, словно перетирали мелкий речной песок. От столь странного звука по спине Бориса пробежал холодок. Решение войти в дом казалось уже не столь интересным, но отступать, едва ли не войдя внутрь, было попросту глупо. Хранитель перешагнул порог, оказавшись в просторном коридоре. В нос сразу ударил запах яичницы с луком, такую обычно готовила на завтрак его мама, когда Борис еще учился в школе. Желудок, уже который день находящийся в состоянии комы, отозвался теперь бурным ликованием.

— Проходи на кухню, я здесь, — услышал Борис знакомый мужской голос, не сомневаясь, что обращаются именно к нему.

— А где кухня? — негромко, спрашивая скорее у самого себя, проговорил Хранитель, сразу принимая странное предложение и силясь понять, где он уже слышал этот голос. Из коридора вели три двери, и блуждать по незнакомому дому ему не хотелось.

— Вторая слева, там увидишь, — пояснил голос — И дверь закрой. Не в пещере родился.

Борис усмехнулся осведомленности обладателя голоса, словно тот тайком следил за гостем, захлопнул наружную дверь и направился по указанному маршруту. За второй слева дверью оказался узенький коридорчик, заканчивающийся дверью из матового стекла. Сквозь стекло на пол и стены лился поток мягкого розового света. Не слишком задумываясь, почему стекло белое, а свет, проходящий сквозь него, приобретает совершенно другой цвет, Борис открыл дверь и оказался на очень просторной кухне, в которой при необходимости могла вместиться целая бригада поваров. Правда, сейчас на кухне находился всего один человек. Высокий темноволосый мужчина в тренировочных штанах, майке и шлепанцах на босу ногу. Вполне домашний вид. Стоя спиной к своему гостю, мужчина «колдовал» над газовой плитой.

— Есть будешь? — поинтересовался владелец дома, не оборачиваясь.

На сковороде шипела яичница, и мужчина следил, чтобы она не подгорела.

— Сказать просто да, это значит не сказать ничего, — ответил на предложение незнакомца Борис.

После двух дней голодовки Хранитель был не прочь перекусить чего-нибудь. И побольше, побольше…

— Отлично. — Мужчина ловко подхватил горячую яичницу лопаткой, бросил ее на неожиданно, словно по волшебству, появившуюся в руках тарелку и повернулся к молодому человеку: — Приятного аппетита.

Перед Борисом стоял его погибший брат Виктор. Живой и невредимый. Точно такой, каким запомнил его Хранитель, когда они виделись в последний раз много лет назад.

— Витек?!

Борис думал, что его уже невозможно чем-либо удивить. Оказалось, он глубоко заблуждался.

— Точно, брат, это я, — жизнерадостно, слишком жизнерадостно для покойника, отозвался брат, делая шаг в сторону Бориса.

Парень испуганно попятился. Это существо не могло быть его братом. Хранитель лично видел могилу Виктора, а значит, кто бы перед ним ни стоял, он лишь имитировал убитого. И вряд ли делал это из добрых побуждений. Борис уже привык видеть в каждом втором врага. Попытавшись использовать свои новые эмпатические способности, он вдруг понял, что совершенно не чувствует эмоционального фона собеседника. И одному Творцу было известно, что все это значит.

— Если бы я хотел тебя убить, то давно свернул бы шею, а не предлагал перекусить, — довольно рассудительно заметил Виктор, спокойно ставя тарелку с яичницей на стол и отказываясь от дальнейших попыток приблизится к брату.

— Ты же покойник. Уже месяц, как похоронен, — сдавленно проговорил Борис.

Он был растерян и потрясен, совершенно не зная, как реагировать на происходящее.

— На любое событие есть, по крайней мере, две точки зрения. Ты можешь придерживаться одной, я предпочитаю другую. Ту, что позволяет нам разговаривать сейчас и с удовольствием позавтракать этой чудесной яичницей. Чайку? Кофейку? — спокойно проговорил Виктор.

— Чаю, — машинально ответил Борис, после чего мотнул головой, осознавая всю абсурдность ситуации. С колдунами и оборотнями он уже общался. С покойниками еще не приходилось. — Какой, к чертям, чай? Что происходит? Это вообще реальность или бред?

У Виктора, словно у фокусника, в руках появилась вторая тарелка. Спокойно положив на нее еще одну горячую яичницу, он поставил тарелку на стол, сел и принялся есть. Причем вилка в его руках появилась так же, как и тарелки, — прямо из воздуха.

— А что для тебя реальность? — спросил Виктор, запивая яичницу соком, кажется апельсиновым, судя по запаху и цвету. Откуда взялся в руках мертвеца высокий прозрачный стакан, Борис не заметил. — Этот стол? Эта яичница? Ты? Я? И что вообще ты подразумеваешь под словом «реальность». Ты уже разбил все представления о ней, когда надел «Глаз Мира» и увидел истинный лик бытия глазами дархов. Вроде ничего необычного, но что-то все же меняется. Реальность многогранна, и эти грани становятся зримыми. Проявляются вещи и существа, которых ты не замечал ранее. Те, кто обитает в Тесиле.

— Ты находишься в Тесиле? — удивленно спросил Борис.

— Я лишь привел пример, — ответил Виктор, уплетая яичницу за обе щеки.

— Но ты мертв? С точки зрения людей? — спросил Борис напрямую.

У него совершенно не было желания углубляться в философию.

— К сожалению, ты знаешь ответ на этот вопрос не хуже меня, — ответил Виктор. — Но дело не в этом. Я уже в прошлом, теперь твоя очередь спасать мир. Задача не из легких, как ты, наверное, мог заметить. Я вот, например, не справился. У тебя еще есть шанс.

— А что я могу?

— Для начала хотя бы принять свою новую Суть. Ты ведь уже понял, что в тебе произошли перемены. Ты уже больше не человек и никогда им не будешь. Но ты пока и не дарх.

— Я не хочу быть паразитом, живущим за счет жизней людей.

— Все существа паразиты, если рассматривать их с твоей точки зрения. Все жрали и продолжают пожирать друг друга. Паук ест муху, лиса ест зайца, человек ест корову, дарх ест человека… В этом нет ничего необычного. Ты просто переместился в этой пищевой цепочке на самый верх.

— Но человек не корова!

— Да, человек — это человек. Всего лишь человек. Ты еще не почувствовал этого, но скоро почувствуешь. Ты теперь волк, тигр, лев, а вокруг тебя стада овец, косуль и антилоп. Ты можешь стать злым львом, можешь быть добрым, это ничего не меняет. Когда придет время, ты заберешь чью-то жизнь, чтобы продлить свою. Ради себя или ради кого-то другого, не суть важно. Тебя таким создали, ты другой. И, как я уже говорил, этого не изменить. Я знал одного дарха, нефалима, который семьдесят лет обманывал судьбу, пытаясь быть человеком. Сегодня он понял, что судьбу не переиграть, и исполнил свое предназначение.

— Я не верю в судьбу.

— Не важно. Главное, что Судьба верит в тебя.

— Я не понимаю.

— Ты должен закончить обращение. Ты должен стать дархом. Если не ради себя, то хотя бы ради этого Творения.

— Я не хочу становиться чудовищем.

— Значит, не становись им. Твой выбор всегда останется за тобой. Когда рождается новый дарх, нефалим или сошар, его душа наполнена сумраком, и только он сам избирает для себя Тьму или Свет. Тьму выбирают чаще. Ее проще впустить и вырастить и гораздо сложнее изгнать. Но ведь никто не заставляет тебя впускать в себя Тьму. Сейчас твоя душа наполнена Светом. Тебе нужно будет просто удержать его.

— Я не знаю…

— Не знаю. Не понимаю. Твоя ведьма умрет, если ты не примешь Суть. Решайся же, наконец.

— Моя ведьма?

В душу Бориса снова закрались нехорошие предчувствия. Виктор слишком хорошо знал Дайлану. Он мог назвать ее по имени, но не сделал этого. Вывод напрашивался сам собой — сидящее перед ним существо Виктором не являлось.

— Кто ты такой?

Виктор медленно отставил в сторону тарелку с недоеденной яичницей, встал, отступил в сторону и при этом ни на секунду не сводил взгляда с Хранителя. Глаза в глаза.

— Кто ты? — повторил свой вопрос Борис.

Ему было жутко от этого взгляда, но глаз он не отводил.

За окном потемнело. Мгновенно, словно задернули шторы на окнах. Кухня погрузилась во мрак, послышался тихий треск, скрежет, вой ветра в ветвях деревьев. Стандартный набор звуков для дешевого фильма ужасов. Не хватает только тревожной музыки за кадром. Правда, самому Борису было совсем не весело от подобного сравнения. Когда являешься непосредственным участником этого самого фильма, смеяться не очень хочется. Особенно если пока не знаешь, кто ты — главный герой или проходной персонаж. Тем временем на стенах кухни внезапно вспыхнули десятки маленьких масляных светильников в виде бронзовых змеиных голов, которых — Борис мог поклясться — раньше там не было. Мрак сразу превратился в сумрак. Виктор или его имитация отступил еще на шаг, сложил руки на груди, опустил голову. В мерцании десятков тусклых огоньков бесшумно появились призрачные ленты Тьмы. Длинные, изящные, похожие на струи черного дыма. Робко и осторожно приблизились они к замершему существу, коснулись его тела, слились с ним.

— Ты знаешь, кто я, — проговорила имитация брата.

— Геката, — догадался Борис.

Догадался и вдруг осознал, что теперь не боится ее. Скорее даже рад ее появлению.

— Так меня тоже называют, — ответило существо.

Его тело поплыло, стало похожим на мираж, сотканный из струй раскаленного воздуха, а затем на месте мертвого брата возник уже знакомый силуэт демоницы. Черные перепончатые крылья взметнулись к потолку, сверкнули в отблесках светильников лишенные зрачков, абсолютно черные глаза, поскреб линолеум покрытый мелкими шипами змеиный хвост. Перед Хранителем снова стояла обнаженная девушка с золотистой кожей и длинными, почти до самого пола, прямыми черными волосами.

— Что тебе нужно от меня? — спросил Борис.

Знакомый образ девушки-демона помог Борису окончательно овладеть собой. Теперь он был уверен, что Геката не причинит ему вреда. Кем бы она ни являлась, у демоницы другая цель.

— То же, что и в начале нашей беседы. Прими свою новую Суть. Стань тем, кем тебе суждено стать, — ответила Геката.

— А если я откажусь? — спросил Борис.

— Я приду снова. Ты готов закончить обращение, просто боишься перемен, происходящих в тебе. Но это неизбежно. Ты уже дарх, просто пока не принимаешь этого. Именно поэтому я здесь. Я есть суть Сути. Древнее знание Знания. Сила Силы. Меня нельзя отвергнуть. Никому это не дано. Для обращенных я Неизбежность. Ты сопротивляешься, но твое сопротивление бессмысленно. Нити твоей судьбы сплетены в новый клубок. У тебя новая дорога, пускай даже ее выбрал не ты. Твоя ведьма умирает, Творение готово погрузиться во Тьму. Разве этого мало, чтобы принять всю полноту Силы дарха и постараться помешать беде?

— Этого вполне достаточно, — согласился Борис. Демоница была права. Пока Хранитель был человеком, он ничего не мог противопоставить врагам. Человек против дарха не более чем беззащитная букашка.

— Тогда чего ты медлишь?

— А что я должен сделать? — спросил Борис.

— Просто впустить меня.

Геката плавно взмахнула рукой, оставляя дымчатый след, и в воздухе появилась одна из злосчастных бабочек-камикадзе. Бориса передернуло. Если безумие с самосожжением насекомых повторится, он отказывается продолжать. Ему вполне хватило недавнего ночного шоу.

— Не бойся, — поспешила успокоить его Геката нежным шепотом, снова взмахивая рукой и заставляя бабочку исчезнуть без следа: — Мои маленькие помощники уже практически выжгли твою человеческую Суть еще при первой нашей встрече. Ты почти переродился, просто пока не осознал этого. Твое тело обрело Силу, но разум не принял Знания. Поэтому пока ты слаб. Позволь мне закончить, и я уйду.

Борис не стал испытывать судьбу и проводить эксперимент, сколько раз Геката будет навещать его, пока не убедит закончить обращение. Ему действительно нужны были и Сила и Знания. Только так у него появлялся шанс выжить и попытаться спасти других.

— Делай, что считаешь нужным, — сдался он.

— Для тебя это будет всего лишь поцелуй, — улыбнувшись, произнесла демоница и плавно, едва касаясь пола кончиками пальцев, подошла к Хранителю. Нежно обняла его за шею.

Только теперь Борис получил возможность поближе рассмотреть лицо девушки. Оно действительно было прекрасно, но при ближайшем рассмотрении оказалось покрыто тончайшей паутинкой золотой татуировки, состоящей из тысяч микроскопических рун. Язык Древних. Именно поэтому издали ее кожа выглядела столь эффектно.

— Не бойся, — ласково прошептала Геката.

Ее губы, неожиданно сладкие и горячие, коснулись губ Бориса. В нос ударил дурманящий запах невиданных трав и цветов. Хранитель мог ожидать от этого поцелуя чего угодно, вплоть до адских страданий, но только не той страсти и возбуждения, что внезапно захватили его. Мир поплыл, сердце растерянно замерло в груди, чтобы через миг затрепетать, словно пойманная в силок птица, руки сами собой потянулись вперед, желая притянуть к себе прелестную демоницу и не выпускать уже никогда. Но схватили они лишь пустоту…

Борис открыл глаза, растерянно оглядываясь. Гекаты не было. Не было яичницы, кухни, да и дома вообще. Он стоял неподалеку от церкви, пытаясь осознать произошедшее. Неужели заснул и ходил во сне? Как лунатик. Или для Гекаты нет ничего невозможного, и ради их короткой беседы она смешала реальности, втянув его в свой собственный мир грез и завершая таким образом обращение. Теперь Борис мог поверить во что угодно.

Быстро сделав ревизию собственной памяти, Хранитель оказался немало удивлен. Возможно, он слишком идеализировал процесс обращения, но на данный момент знаний и навыков в его голове практически не прибавилось. Какие-то крохи, фрагменты, словно обрывки вчерашних газет. Впрочем, это было вполне естественно. Чтобы стать полноценным дархом, нужно было начать жить как дарх. Испить хотя бы одну человеческую жизнь. Именно тогда в организме иедарха запускались процессы, превращающие его в сверхсущество. Но пока Борис этого еще не знал. У него, как у киношных и книжных вампиров, не появилось неудержимого чувства голода. Он не рассматривал пока людей только как ходячие батарейки, которые в нужный момент можно использовать в своих целях, а потом выбросить на свалку за ненадобностью. Хранитель все еще мыслил как простой человек. Осознание своей новой Сути приходило к дархам далеко не сразу.

Единственное, что почувствовал Борис, как только открыл глаза, так это то, что его тело не принадлежит больше Творению. Оно перешло в Тесил, стало частью смещенной реальности, позволяя Борису на законных основаниях воспринимать мир таким, каким еще совсем недавно он разглядывал его, лишь надев на шею амулет «Глаз Мира». И еще пришло неожиданно горькое осознание, что для людей он теперь никто, пустышка, невзрачная тень, не стоящая даже мимолетного взгляда. Незаметность — благословение и проклятие всех дархов. Теперь главное — научиться вновь возвращать свое тело в Творение. Формула заклинания, совсем простенькая, как детская считалочка, вертелась в голове Хранителя, но пока он не знал, как правильно использовать ее. Нужен был другой дарх, способный преподать ему пару уроков колдовства. Только вот единственный известный ему дарх, действительно готовый помочь, лежал сейчас в церкви поодаль от него, и неопытный священник пытался провести над ним обряд Очищения.

Внезапно легкий ветерок донес до Бориса уже знакомый аромат лесных трав и цветов. Нежные пальчики коснулись его плеча, горячее дыхание демоницы приятно погладило щеку.

— Встань, Хранитель. Тебе пора. Твоя ведьма умирает! — прошептала Геката.

Пальцы до боли сжали плечо Бориса. Черные когти прорвали кожу, погружаясь в плоть новообращенного дарха. Борис попытался закричать, но другой, неожиданно сильный крик резанул его по ушам, заставляя испуганно вздрогнуть и… открыть глаза.

Джип. Дорога. Лес. Он сидел на ступенях церкви и, похоже, никуда отсюда не уходил. Просто задремал. И увидел очередной кошмар. Только вот что там сказала Геката о его ведьме?!

Резко вскочив на ноги, Борис обернулся к двери храма и встретился взглядом с участковым. Не нужно было даже быть дархом, чтобы понять, что сейчас чувствует Олег. Но Борис, став отныне оборотнем, а значит, неплохим эмпатом, сам не желая того, ощутил весь ужас и растерянность, пропитывающие сейчас трепещущую душу человека, впервые видевшего воочию обряд Очищения, проводимый над настоящей ведьмой. Олег был в шоке. Но пока держался неплохо. Наверное, потому, что у него было одно незавершенное дело. Он должен был сказать Борису… Должен был сказать… Должен…

— Что с ней? — едва ворочая вмиг онемевшим языком, прохрипел Хранитель.

Олег посмотрел на него, словно видел впервые. Но нашел в себе силы и ответил:

— Это было чудовищно. Она так кричала, так страдала! Я пытался ее удержать, но у меня просто не хватило сил. Ее проволокло до алтаря, а потом бросило под самый свод. Батюшка не остановился и продолжал читать молитву, а она билась в какой-то совершенно безумной истерике, сорвала повязки, выкрикивала непонятные слова. Я видел, как из ее ран течет кровь. Там весь алтарь… — Олег запнулся, не в силах продолжать.

Понимая, что больше от него ничего не добиться, Борис оттолкнул участкового в сторону и бросился в церковь.

Дайлана лежала на полу, возле забрызганного ее же кровью амвона, по пояс обнаженная и совершенно неподвижная. Рядом полулежал отец Василий, растрепанный, изнеможенный и совершенно опустошенный. Не зря изгонять бесов брался далеко не каждый священник. Многие просто не выдерживали этой борьбы. Тьма была слишком сильна для людей. Эффективно провести обряд Очищения мог только очень сильный кампер. Батюшка таковым не являлся.

Оставив сочувствие на потом, Борис подбежал к ведьме, склонился над ней, осторожно коснулся кончиками пальцев щеки девушки. Ничего! Холод. Пустота. Ничто. Хранитель не знал, что дархам дано так ясно видеть и чувствовать чужую смерть.

— Она мертва, — тихо сообщил отец Василий, едва ворочая языком. — Я ведь предупреждал.

Борис посмотрел на него так, что священнику захотелось моментально провалиться на месте. Это была даже не ненависть. Ведь нельзя ненавидеть того, кто старался помочь. Просто сейчас Борису не хотелось слышать объяснения отца Василия.

— Заткнитесь, батюшка, — сухо прошептал он, осторожно приподнимая еще теплое тело ведьмы и прижимая к груди.

Дайлана была еще здесь, рядом, такая близкая, но уже такая недоступная. Хранитель не чувствовал этого, как ведьмы и ведьмаки, он просто знал. Ведьма уходила от него. И от понимания собственного бессилия перед старухой Смертью Борису хотелось кричать.

И он закричал. Громко и отчаянно, не выпуская тело Дайланы из своих объятий. Глядя на огромное мозаичное изображение седого старца, летящего среди облаков под сводом церкви.

— За что? Ну что она сделала Тебе? Что сказала? Что же Ты творишь, всесильный Создатель, почему так поступаешь с теми, кто так предан Тебе! Или Ты уже привык забирать самых чистых, самых лучших, оставляя всю грязь здесь? Тогда я не удивляюсь, почему Ты проигрываешь эту Войну!

— Что ты такое говоришь! — опомнившийся священник тронул Бориса за плечо, стараясь образумить его.

Хранителю нужно было лишь обернуться, взглянув на батюшку, и отец Василий, получив мощный удар в грудь, кубарем отлетел к стене. Как это получилось, Борис даже не задумался. Ему было совершенно безразлично, как себя чувствует несчастный. Сейчас он прижимал к груди девушку, которую встретил всего два дня назад. Успел полюбить. Успел потерять. Так бессмысленно и нелепо. Потерять, стараясь спасти. Что же это, Всемогущий Творец? Жестокость или безразличие? А может, Ты действительно не слышишь? Или, как считают дархи, не желаешь слышать!

— Прошу, не забирай ее у меня, — взмолился он, понимая всю бессмысленность своих слов. — Прошу, оставь ее здесь. Она так нужна мне, неужели Ты не понимаешь этого? Прошу…

Борис не плакал, когда умер его отец. Борис не плакал, когда стоял над могилой Виктора. Но сейчас, сам не понимая почему, он вдруг почувствовал, как глаза наполняются слезами, а мир превращается в большое размытое пятно.

— Пожалуйста… Помоги…

Не было света, льющегося с небес. Не было голоса, идущего из стен. Не было грома и молний. Не было ничего, о чем успели нафантазировать те, кто представлял себе встречу со Всевышним. Просто Борис внезапно ощутил, как что-то коснулось его сознания, пробуждая ото сна. Это были знания, заложенные в мозгу во время его Обращения. Заклинание сформировалось мгновенно и как бы само собой. Борис даже ничего не успел понять. Сила могучим потоком хлынула из него. Но не рассыпалась в пространстве бесполезными брызгами, а, скрученная в одно неимоверно сложное заклинание, которое разум Бориса даже не мог осознать и постигнуть, ударила в грудь мертвой девушки. В тот же миг что-то могущественное и непостижимое коснулось окаменевшего сердца Дайланы, нежно сжимая его и посылая застывшим мышцам один-единственный коротенький импульс, пробуждающий к жизни мертвую плоть. Сердце ведьмы нервно дрогнуло, сделало пробный удар и снова затихло. Но ненадолго. Спустя несколько секунд оно ударило вновь, уже более уверенно. И еще раз. Из горла оживающей донесся едва слышный хрип. Легкие вновь начали свою работу, насыщая кровь кислородом. Дайлана была сейчас полностью опустошена. В ней не сохранилось ни капли Силы, способной удержать жизнь. Но теперь энергия тоненьким ручейком текла из тела Бориса, образовав Нить Жизни, и Хранитель с радостью отдавал свою Силу. Отдавал столько, сколько было нужно, и не жалел ни о капле энергии, возрождающей очаровавшую его ведьму. А Дайлана действительно возрождалась. И уже поднявшийся на ноги священник и вбежавший в церковь участковый Олег видели, как, выплевывая сгустки крови, затягиваются раны на теле ведьмы, как наливаются румянцем впалые щеки, как выравнивается дыхание. И как бледнеет Борис, теряя силы. Должно быть, он отдал бы все. По крайней мере, он сам был готов к этому. Но подобной жертвы от Бориса не потребовалось. Заклинание оказалось универсальным. Оно забрало ровно столько энергии, сколько было необходимо для оживления мертвой плоти, не убивая при этом донора. Мягко, осторожно. Так, что даже Хранитель практически ничего не почувствовал. Однажды он сдавал кровь. Так вот, тогда он чувствовал себя приблизительно так же. Легкое головокружение, небольшая слабость. Но не более того. Впрочем, и этого оказалось достаточно. Борис был обессилен, и случись ему сейчас вступить в схватку с кем-либо, будь то даже обычный человек, поражение Хранителю было бы обеспечено. Он проиграет даже младенцу. А ведь по следу беглецов идут отнюдь не дети.

Борис понимал это, но ему было все равно. Мысли и чувства его были устремлены сейчас к девушке, которую он едва не потерял и буквально выдернул из ненасытных объятий смерти. Воскресил ее, действительно воскресил! И Борис не сомневался, что ему кто-то помог. Некто непостижимо могущественный, сначала заставивший принять Суть дарха, а затем использовавший его Силу для создания невероятно сложного заклинания, способного возвращать к жизни мертвую плоть. Возможно ли такое вообще? Борис не знал. Слишком мало времени прошло с момента его Обращения. Но он просил помощи и получил ее. А значит Он, тот самый Он, которого любят и ненавидят, не глух вовсе и не слеп.

— Спасибо, — прошептал Борис, вновь глядя на седовласого старца, чье изображение украшало свод храма, — Спасибо.

В этот момент дверь церкви распахнулась настежь. Мощный порыв ледяного ветра ударил по многочисленным свечам, заставляя их мгновенно погаснуть. Олег, стоящий ближе всех к выходу, испуганно вздрогнул и попятился. Он первым увидел, кто наведался к ним в гости.

— Не стоит благодарить Его. — Вблизи входа в церковь стояла ведьма. Та самая, которая встретила их на дороге. — Если Он что-то делает, значит, в первую очередь это нужно Ему. Поверь мне на слово, если бы Творцу нужна была смерть твоей ненаглядной Дайланы, Он проигнорировал бы тебя. Просто ее время еще не пришло.

— Это твоя правда, ведьма, — зло ответил Борис, осторожно укладывая Дайлану на пол и тяжело поднимаясь на ноги.

Воскрешение забрало у Хранителя слишком много сил, но стоять перед отступницей на коленях он не мог себе позволить.

— Это вся правда, другой нет, — спокойно проговорила Элина, делая шаг вперед.

Олег отступил в глубь храма. Он уже понял, что элегантная незнакомка вовсе не человек, и ничего хорошего от нее ждать не стоит.

— Не бойся, — успокоил его Борис — Она не посмеет переступить церковный порог. И колдовство ее здесь бесполезно. В священном месте ее темную силу затмит Свет, и она станет беспомощна, как простой человек.

Борис знал это совершенно точно, помнил слова Дайланы. Но, как оказалось, всего он не предусмотрел. Просто был молод и неопытен. Неожиданно Элина рассмеялась и уверенно ступила на паперть, шаг за шагом приближаясь к церковным дверям. Она знала что-то, чего не знал Хранитель. Видела, чувствовала.

— Глупец, — произнесла она. — Ты доверил проведение обряда простому человеку. Даже не камперу. Поздравляю, твоя ведьма чиста и даже выжила. Но обряд не завершен. Священник не уничтожил Тьму, просто изгнал ее из тела «Севанского палача». Однако она здесь. Клубится у стен, разлита по полу, окутала колонны и закрыла церковный свод. Со временем она растворится, Свет сожжет ее, но пока она здесь, это место осквернено. И у вас нет защиты от моей магии. Эта церковь теперь не более чем простой дом. Дерево и камень. И я без проблем могу войти сюда, как и в любое другое здание.

Докатились… Теперь он еще и церковь умудрился осквернить. Интересно, когда Элина отправит Бориса на встречу с Творцом, какое наказание его ждет?

Нужно было срочно что-то предпринять, но сейчас у Хранителя не было с собой даже оружия. Он забыл пистолет в машине, а магией, энергии для которой уже практически не осталось, он пользоваться не умел. Пара совершенно спонтанных заклинаний, выданных скорее с перепугу, не считается.

Элина вступила в храм и остановилась на пороге, прислушиваясь к своим ощущениям. Самодовольная улыбка на ее лице стала шире. Похоже, жрица Тьмы была права. Неграмотно проведенный обряд Очищения в конечном счете сослужил плохую службу. Ведьма — не просто бесноватый человек с крохами Тьмы в душе. Тьма Дайланы была значительно сильнее. И когда ее изгнали из ведьмы, она расползлась по храму, затмевая на время священный Свет. Тот самый Свет, на который уповал Борис в поиске защиты. За спиной ведьмы появились еще двое дархов. Но прежде чем они успели войти, Элина повелительно подняла руку, проговорив:

— Оставьте меня. Вы не нужны. Подождите снаружи. Я надолго не задержусь.

Тихие Воины, посланные Клавдием в помощь жрице, покорно поклонились и разочарованно вышли. Спорить с Древней они не решились, хотя были не прочь поразвлечься в церкви. Сейчас, когда храм был осквернен, в их силах было разрушить его до основания, не прилагая особых усилий. Но у Элины были другие планы, и дархам ничего не оставалось, как смириться с волей жрицы.

Элина сделала еще несколько шагов вперед. Борису показалось — она не шла, а парила, едва касаясь пола мысками изящных черных сапожек. Скорее всего, он был недалек от истины. Для Древнего дарха изменить вес тела — что пальцами щелкнуть.

— Творец пощадил «Севанского палача», позволил тебе вернуть ведьму в мир живых, но я не служу Творцу. И буду рада нарушить его планы, — произнесла Элина.

— Ты не получишь ее! — твердо заявил Борис, вставая на ее пути и лихорадочно соображая, что на самом деле он может сейчас противопоставить силе Древней.

— С дороги, червь! — зло прошептала Элина.

Она не сделала ничего, разве что бровью повела, но внезапная боль скрутила руки и ноги Хранителя, заставляя его со стоном упасть на пол. Мышцы жгло огнем, кости ломило. Борис даже не знал, что бывает такая боль, не позволяющая даже кричать. Будь Борис немного опытней, он разорвал бы наложенную на него «Сеть боли» с той же легкостью, с какой рвут мокрую бумажную салфетку. Но опыта не было, а инстинкты, как в случае с разбитой на дороге ледяной стеной, не сработали.

Резкий порыв ветра откуда-то сверху неожиданно загасил все свечи, погружая церковь в полумрак. Элина приблизилась к Дайлане, склонилась над ней. Жрица Тьмы не собиралась дожидаться, пока девушка придет в сознание. Зачем, если Элина все равно хочет убить ее. В руке у Древней появился коротенький серебряный нож с сильно изогнутым лезвием. Ведьмы редко использовали холодное оружие, отдавая предпочтение чистой магии. Но у каждой при себе была подобная игрушка. Всегда может возникнуть ситуация, когда магия бессильна. Или попросту не нужна, как сейчас.

— Жаль, что ты так и не пришла в сознание, — проговорила Элина. — Я убивала бы тебя медленно, чтобы наслаждаться каждым твоим стоном. Но сойдет и так.

Жрица поднесла нож к горлу девушки. Борис мог только беспомощно лежать на полу и смотреть, как безжалостный дарх Тьмы готовится убить его возлюбленную.

— Не волнуйся, ей будет не очень больно, — заверила Хранителя Элина.

Лезвие ее ножа медленно прорвало кожу на шее девушки. Проступила кровь, в полутьме едва заметно фосфоресцирующая алым. Борис понял, что еще несколько секунд, и он потеряет Дайлану навсегда. Никакая сила не способна воскресить дарха, убитого Чистым металлом Силиорда. Не помогут ни молитвы, ни заклинания. Все будет кончено. Хранитель зажмурился, чтобы не видеть этого, хотя и знал, что все равно почувствует смерть Дайланы. И именно в этот самый момент, когда казалось, что остановить неизбежное невозможно, Олег вспомнил, наконец, что у него при себе имеется табельное оружие. Выхватив из кобуры пистолет, он выстрелил. Пуля, естественно, была обыкновенной, не серебряной. В милиции пока не сражаются с оборотнями и колдунами. Но сам факт выстрела стал для Элины настоящим сюрпризом. Выпущенная с расстояния всего пары метров пуля проделала аккуратную дырочку в груди ведьмы и вышла из спины. Элина вздрогнула, выпрямилась, удивленно дотронулась до кровоточащей раны рукой, после чего, не меняя выражения лица, посмотрела на Олега.

— Ой, — спокойно и немного наигранно произнесла она и сухо улыбнулась. — Больно.

— Не трогайте девушку! Иначе я вынужден буду открыть огонь на поражение, — пробормотал Олег, даже не заметив всей абсурдности своей фразы.

— Интересно, а что ты сделал только что? Предупредительный выстрел? — усмехнулась ведьма, показывая участковому руку, перемазанную кровью.

— Отойдите! — не улавливая иронии в голосе жрицы, приказал Олег.

Он был испуган и растерян. Раньше ему никогда не приходилось иметь дело с дархами. Парень привык жить в мире, где люди после ранения в грудь попадают либо на операционный стол, либо на кладбище. Но никак не ухмыляются в лицо стрелявшему.

— Жалкий человечек. Похоже, ты еще плохо понимаешь, с кем имеешь дело, — прошипела Древняя, медленно разводя руки в стороны.

Ее ноги плавно оторвались от пола, и ведьма, к изумлению участкового и вконец оторопевшего священника, начала подниматься в воздух.

Олег снова нажал на курок. Но больше его фокус не удался. Убить дарха из пистолета можно. Даже не используя Чистый металл Силиорда. Просто нужно нанести колдуну такое количество ранений, при котором он не сможет быстро восстановиться и умрет естественной смертью от потери крови. Но это только если застать его врасплох. И только если у дарха в данный момент нет ни одной Нити Жизни. Если же колдун ожидает нападения, а энергия уверенным потоком поступает к нему из тела какого-то несчастного чарва, сделать это уже практически невозможно. Так случилось и на сей раз. Пистолет выстрелил. Вполне эффектно и громко. Олег даже почувствовал отдачу. Вот только пуля почему-то не вылетела, а вывалилась из ствола, упав на пол под ноги участковому.

— Кажется, ты промахнулся, — усмехнулась ведьма и замерла в воздухе. Теперь мыски ее сапожек были в метре от пола. — Или порох отсырел?

Олег выстрелил еще дважды. С тем же результатом. Неизвестно, что сделала с его оружием ведьма, но стрелять, как полагается, пистолет больше не желал.

— Я же сказала — ты не понимаешь, с кем имеешь дело, — проговорила Элина, звонко щелкая пальцами.

Погашенные ветром свечи моментально вспыхнули, все до единой, освещая полутемный храм. Громко и отчаянно ударил церковный колокол. Пол дрогнул, из-под потолка посыпалась мелкая каменная крошка.

— Стоит мне только пожелать, и это место будет проклято навечно.

— Ты не посмеешь, бесово отродье! — прокричал, опомнившись, отец Василий.

Схватив обеими руками висевший на груди крест, священник выставил его перед собой и стал наступать на парящую жрицу Тьмы. Губы отца Василия шептали молитву. Кажется, ту же самую, что он произносил, изгоняя бесов из Дайланы.

Элина недовольно поморщилась. Но не более того. Священные слова, слетающие с губ батюшки, были бессильны перед Тьмой, давно захватившей душу ведьмы. Новый взмах ее рук — и священник и участковый, подхваченные невидимой силой, взлетели вверх и разом схватились за горло. Оба чувствовали одно и то же — словно невидимые пальцы мощно сдавили шею, лишая возможности дышать.

— Кто мне помешает? — спросила служительница Тьмы, не выпуская жертвы из своих смертельных объятий. — Неужели ты со своими глупыми молитвами? Или этот солдатик, не способный даже выстрелить из пистолета? А может, полуживая ведьма?

Жрица Тьмы посмотрела на скованного «Сетью боли» Бориса и промолчала. По лицу скользнула самодовольная улыбка. Сил у Хранителя было вполне достаточно, чтобы сражаться с Элиной на равных. Вот только использовать их он не умел.

— Бог остановит тебя! — прошептал, задыхаясь, священник, нелепо болтающий ногами в полуметре над полом.

— Жалкий человечишка, — засмеялась ведьма. — Знал бы ты, о чем говоришь. Кресты, молитвы и святая вода хороши только для таких, как «Севанский палач». Я ведь уже сказала, что не служу Творцу, и Он не может повелевать мной. Что, удивлен? Почему, как ты думаешь, я перешла на другую сторону? Потому что мне не понравилась уготованная мне жизнь. Я хочу сама творить свою судьбу. И я создаю ее. А пищей для Великого Ничто, безликого и вечно голодного, пускай становятся святоши, вроде тебя. В грядущей Тьме я буду жить вечно!

Внезапно Элина вздрогнула и замолчала. Она была ведьмой и первой почувствовала чужака, ступившего на паперть. Почувствовала и испугалась, ибо было в этом чужаке нечто совершенно нереальное, запредельное, давящее своей незримой мощью. Это была не Тьма, это был не Свет. Элина вообще не решилась бы определить, чем является существо, идущее к храму. Затем тяжелые шаги потрясли церковный свод, словно на ноги идущего были надеты чугунные сапоги.

— Вечность — удел Творца, — произнес гость негромко. — Ты не похожа на него.

Не опускаясь на пол, ведьма развернулась в воздухе. Вошедший оказался мужчиной лет тридцати пяти — сорока, коротко стриженный, слегка небритый, среднего роста, крепкого телосложения. Одет дорого и элегантно, но не броско, в классическом стиле. Серый костюм, остроносые ботинки, рубашка, галстук. Типичный банкир. В другое время на него не обратили бы внимания. Но только не сейчас и только не в сложившейся ситуации. Ко всему прочему была еще одна деталь, сразу смутившая и даже напутавшая Элину. Мужчина с совершенно невозмутимым видом тащил за ногу Тихого воина, и тот был мертв! Тело было не повреждено, а вот голова… Проще было сказать, что голова отсутствовала.

— Твой солдатик, — проговорил чужак, оставляя обезглавленное тело колдуна на пороге храма.

— А второй?

Вопрос жрицы Тьмы был риторическим. Она прекрасно понимала, что второго Тихого воина постигла та же участь.

— Снаружи. Частично… — ответил чужак.

Элина не стала уточнять, что значит последняя фраза. Она была склонна верить каждому его слову, ибо уже увидела то, чего не заметили пока остальные. Тень незнакомца. Огромную, сгорбленную, совсем не похожую на тень, отбрасываемую обычным человеком. И Элина сразу поняла, кто стоит перед ней, хотя за девятьсот лет жизни она ни разу не видела эту тень.

Заклинание ведьма сформировала мгновенно, породив «Огненную розу» — локальное термическое заклинание высшего уровня, доступное далеко не каждому дарху. Невероятно красивое и столь же смертоносное. Многим приходилось десятилетиями оттачивать навыки, дабы научиться создавать правильные «бутоны», способные распуститься в нужный момент и в нужном месте. Воздух над головой вошедшего затрещал, поплыл, брызнул алым, распускаясь огромной пылающей розой, роняющей пышущие жаром лепестки, и спустя секунду тело чужака уже было охвачено огнем, словно Элина вылила на него ведро напалма.

Ревущее пламя взвилось до потолка, одежда обуглилась, кожа почернела и пошла гигантскими волдырями. «Огненная роза» могла превратить человека в горстку пепла уже через минуту. Ведьме оставалось только вышвырнуть пылающую жертву из церкви легким пинком «Воздушной волны». Но уже сформированное заклинание, посланное в чужака, внезапно рассыпалось, так и не достигнув цели. Элина почувствовала, как завибрировали насыщенные чужеродной мощью незримые щиты, выставленные незнакомцем, разрушая ее ударную магию. А спустя еще мгновение пламя, окутывающее тело чужака, полыхнуло особенно ярко и погасло, оставив после себя лишь длинный дымный след, быстро тающий в воздухе. Затем по обугленному телу незнакомца прошла волна изменений, на пол посыпались горячие, мгновенно исчезающие сажа и пепел. И… будто ничего не было. Одежда чужака снова была в порядке, на коже ни следа от ожогов. Словно не распускалась над головой гостя гигантская «Огненная роза», несущая смерть любому живому существу. Словно не горел незнакомец, объятый чудовищным пламенем. Впрочем, Элина не удивилась. Она ожидала от чужака чего-то подобного. Просто надеялась, что ошибается, и тень на полу храма — всего лишь иллюзия, призванная напугать ее. К сожалению, она не ошиблась. Незнакомец тем временем поправил галстук, разочарованно покачал головой и проговорил спокойно:

— Ты ведь знаешь, кто я, Элина.

Это был не вопрос. Это было утверждение. Элина действительно знала. Как и любой другой дарх, переживший хотя бы одну инквизицию.

— Инквизитор, — отозвалась обреченно ведьма, медленно опускаясь вниз.

За ее спиной на церковный пол, жадно хватая ртами воздух, мешками рухнули полуживые священник и участковый. Отступила и боль, скрутившая тело Бориса. Жрица Тьмы отпустила свои жертвы, не желая распылять столь необходимые сейчас силы по пустякам. Будь она нефалимом, Элина прикончила бы людей и забрала их силу. Но сошар, к коим она относилась, для этого требовалось время, которого сейчас совсем не было. Ладно. Пускай живут.

Пока.

— Тогда ты должна понимать, что сражаться бессмысленно. У тебя не хватит для этого сил, — сказал Лард.

Элина пригляделась повнимательней. Не как человек. Как дарх. Она была ведьмой, и многое, укрытое от людей и других дархов, было доступно ей. Да, Лард разбил заклинание Древней, словно отогнал назойливую муху. Да, он возродил свою поврежденную плоть почти мгновенно, словно в его жилах текла кровь легендарных фениксов. Но это вовсе не означало, что он был силен. Воин Силиорда блефовал. Ведьма чувствовала его слабость и незавершенность. Тело дэва еще перерождалось, воплощаясь в этом мире. Оно не было готово к настоящим сражениям. В нем было еще слишком много изъянов. И пускай Инквизитор расправился с Тихими воинами — те были сильны, но только не для него. Одного он попросту разорвал на куски «Стальной сетью». Оплел тело несчастного невидимыми нитями, мягко и аккуратно, так, что тот даже ничего не заметил, и резко дернул сразу во все стороны. Ужасная смерть. Отвратительное зрелище. Теперь на дороге перед церковью лежали лишь куски остывающей плоти. Второго дарха, прежде чем тот успел применить силу, Лард обезглавил ударом в подбородок. Это было несложно, учитывая, что кулак Инквизитора на момент удара представлял собой скопище острейших бритв и шипов, растущих прямо сквозь кожу дэва. Начальные боевые трансформации были доступны Ларду практически сразу, как только он пришел в этот мир. И его удар был смертоносен. Кто хоть однажды видел, как разбивается брошенный на дорогу арбуз, тот сможет представить себе, что стало с головой колдуна. Но прекрасно подготовленные Тихие Воины все же были молоды — две-три сотни лет, не более. С Древней ведьмой, в три раза превысившей этот возраст, все обстояло иначе.

— Я попробую, — уверенно проговорила ведьма. — Говорят, иногда дархи побеждали даже воплощенных дэвов. А ты пока слаб. Я вижу это столь же отчетливо, как и Тьму, что заволокла сейчас этот оскверненный храм. Она поможет мне. И я верю, что силы наши сейчас равны!

Ведьма ударила вновь. Без предупреждения. Впрочем, когда речь идет о выживании, благородство моментально забывается. Да и не стремилась служительница Тьмы быть благородной. Она намеревалась победить любой ценой. Элине, как и любому другому на ее месте, очень хотелось пережить эту схватку и выйти победительницей.

Заклинание, уготованное для Ларда, ведьма приберегала как раз для подобного случая. Могущественный и смертоносный «Ледяной молот», стоивший ведьме жизни одного из ее чарвов, чью энергию она зачерпнула досуха. Элина не смогла бы сделать этого без специальной подготовки. Только нефалимы обладали способностью мгновенно вырывать из тела своего чарва всю жизнь, до последней капли. Но в тот момент, когда ведьма ударила по Ларду «Ледяным молотом», над одним из ее чарвов раскрылся прикрепленный заранее кокон проклятия, провоцируя у человека разрыв сердца. Маленькая хитрость, которую иногда позволяли себе обладающие опытом Древние. Проклятие оттягивало на себя часть жизненной силы чарва, делая его не столь полезным для дарха, как другие «доноры». Но зато в нужный момент такой чарв оказывался просто незаменим. Так случилось и сейчас. Высвобожденная из умирающего тела жизненная сила ревущим потоком хлынула по разбухшей Нити Жизни, насыщая сформированное ведьмой заклинание чудовищной мощью. Удар «Ледяного молота» был не просто смертоносен для всего живого в радиусе нескольких метров, но и оглушителен, словно в церкви разорвалась граната.

Мгновение — и пол под ногами Инквизитора покрылся инеем, воздух заискрился, а дверь за спиной Ларда затрещала и неожиданно упала на пол — промерзшие стальные петли не выдержали веса и попросту лопнули. Но в тот самый миг, когда Инквизитор уже должен был превратиться в ледяную статую, которую второй уровень заклинания моментально разбил бы в пыль, дэв вскинул вверх правую руку и выставил вокруг себя дополнительные щиты. «Ледяной молот» был значительно опаснее «Огненной розы». Инквизитора, как и дарха, можно убить несколькими способами. Огнем — если ожоги будут столь серьезны, что вызовут летальный исход. Серебром — тело дэва, как и тело дарха, не умеет быстро заживлять раны, нанесенные Чистым металлом Силиорда. И наконец заклинанием — если его воздействие будет достаточно разрушительным. «Ледяной молот», примененный жрицей Тьмы, был как раз из их числа. Яркая вспышка белого озарила фигуру дэва, в воздухе запахло озоном, щиты затрещали, прогибаясь под натиском неимоверной силы, но выдержали, сокрушая магию Древней. И тут же, не дожидаясь третьего удара, Лард атаковал сам.

Накинутая им «Стальная сеть» была моментально порвана в клочья. В отличие от Тихих воинов, Элина была достаточно сильна, чтобы не только почувствовать наложенное на нее заклинание, но и разрушить его. Обрывки «Сети» разметало по храму. На каменных стенах и полу появились длинные глубокие борозды, оставленные острыми кусками незримых нитей. Но радоваться удачно отбитой атаке ведьма не торопилась. Одновременно со «Стальной сетью» Лард пустил в ход «Бритву жизни» — одно из коронных заклинаний Инквизитора, делающее его действительно опасным противником для любого дарха. Элина, будучи ведьмой, ощутила магический удар дэва, но противостоять ему не могла. «Бритва жизни» работала на уровне реальности, практически недоступном простому дарху, сколь бы силен он ни был, отсекая от его тела все питательные каналы, протянутые к чарвам. У Элины их оказалось еще два. Два несчастных человека, кормивших ведьму своей жизненной силой и ставших теперь свободными. Впрочем, даже без подпитки извне ведьма пока не чувствовала себя обессилевшей.

Девятисотлетнее тело само было источником колоссальной энергии. Ко всему прочему, как у любой ведьмы, у жрицы Тьмы имелся еще один источник силы — ее не рожденный ребенок, зачатый от смертного и запечатанный заклинанием «Мертвого сна» в утробе на третьем месяце беременности. С тех пор уже несколько лет маленькая душа младенца была в рабстве у собственной матери и отдавала Элине всю свою силу. А до этого был другой младенец. А до этого еще один. «Мертвый сон» удерживал ребенка от развития и рождения долгие годы, прежде чем неожиданное пробуждение малыша не провоцировало выкидыш. Тогда ведьма находила себе нового партнера, и процедура повторялась. Дархам нужна энергия. Так не все ли равно, как ее получать? Все ведьмы, перешедшие на сторону Тьмы, использовали столь выгодный источник энергии. Элина не являлась исключением. Сейчас, даже лишившись своих чарвов, она могла продолжить схватку. Тем более что энергетический канал, связывающий ее с собственным ребенком, не мог разорвать даже дэв. Но жрица уже успела оценить возможности Инквизитора и поняла, что ничем хорошим для нее схватка не закончится.

Ведьма бегло огляделась, просматривая пространство сразу на всех доступных ей уровнях реальности. Церковь накрывала вуаль «Темного купола», не позволяющая ей использовать «Шаг света» и сбежать от Ларда. И когда только дэв успел накинуть его, да так, что Элина ничего не почувствовала? Должно быть, пока она рвала в клочья его «Стальную сеть». Сам же Инквизитор, стоя в дверях, преграждал выход из храма. Но разве девятисотлетнюю ведьму, спасающую свою жизнь, можно всем этим остановить? Быстро обернувшись, Элина свила потоки энергии в длинную плеть, подхватила едва отдышавшегося отца Василия за шею и вновь подняла его в воздух. Одновременно с этим Олег, совершенно неожиданно для себя самого, подобрал с пола собственный пистолет и ткнул холодным стволом себе в подбородок.

— Дай мне пройти, иначе святоша и милиционер подохнут! — прошипела ведьма, сжимая плеть на шее священника и делая дополнительный посыл участковому.

Милиционер с совершенно остекленевшими от страха глазами взвел курок, готовясь пустить оружие в дело. Он не сомневался, что на сей раз пистолет выстрелит нормально, но не мог противостоять «Шепоту сирен», используемому Элиной.

Лард улыбнулся, покачал головой. Затем спокойно произнес:

— Я не заключаю сделок, падшая. Меня послали, чтобы спасти это Творение от Тьмы. Если понадобится, я уничтожу здесь всю жизнь, лишь бы достичь своей цели. Не забывай, что в первую очередь я — Сумрак. Я не гневаюсь, но и не испытываю жалости. Я — Суд Силиорда. Я его карающий меч. Так было и так будет. Ты не остановишь меня. Преклони колени и прими свою кару.

Впервые Элина не уловила в голосе Инквизитора грани между ложью и правдой. Просто услышала слова, но не почувствовала оттенков. И испугалась. Перед ней стояло истинное воплощение Сумеречного мира. Мира, где ненависть и благо смешаны в равных долях. Навечно и неразделимо. И она поняла, что с таким существом торговаться действительно невозможно. Ведьма прожила долгую жизнь, умудряясь избегать встреч с дэвами. И всегда боялась, что однажды эта встреча произойдет. Стягивающая горло отца Василия энергетическая плеть исчезла. Священник снова рухнул на пол. Олег с облегчением разжал пальцы и выронил пистолет себе под ноги. «Шепот сирен» перестал понукать его покончить с собой.

— Сражаться действительно бессмысленно. Молить о пощаде тем более. Попробую убежать! — прошептала ведьма и, резко развернувшись на сто восемьдесят градусов, ринулась к противоположной стене церкви, перемещаясь по проходу огромными трехметровыми прыжками. Элегантное платье, не выдержав такого издевательства, разъехалось по шву до самых бедер. Но сейчас сохранность наряда заботила Элину меньше всего. Умело скрутив потоки силы, ведьма одним могучим ударом разнесла стоящий на пути иконостас и находящийся за ним алтарь, расчищая дорогу. Следующий удар, еще более мощный, пришелся прямо в храмовую икону, хотя целью была отнюдь не она, а церковная стена за ней. Икона разлетелась в клочья — сколь бы ни был силен Свет, заключенный в ней, Тьма Древней была гораздо сильнее. Что уж тогда говорить о стене храма, оскверненного неграмотно проведенным обрядом Очищения. Каменная кладка пошла сетью мельчайших трещин и с грохотом осыпалась наружу, образовав довольно просторный проход. Но упускать Элину Инквизитор не собирался. Это было слишком опасно. Он прибыл в Творение инкогнито и желал оставаться незамеченным до самого последнего момента. Пока его тело не завершило Воплощение, он был уязвим. С парой Тихих воинов и одной Древней он справится. Но что случится, если ведьма сбежит и приведет сразу десяток дархов, чей возраст давно исчисляется столетиями? Риск проиграть схватку слишком велик. Следовательно, никто не должен узнать, что произошло сегодня в этой маленькой церкви. Инквизитор уже не пожалел энергии на создание «Темного купола», запрещающего дархам использовать «Шаг света».

Пол под ногами жрицы Тьмы вздыбился, каменные плиты, вырванные из фундамента, встали вертикально, закрывая образовавшийся проход и преграждая ведьме путь к отступлению. Лард не тратил энергию на создание сложных боевых заклинаний, предпочитая пока оперировать Силой в чистом виде. Он уже мог сплетать заклинания разных уровней, но не спешил применять их на практике, опасаясь выдать свое присутствие. «Бритва жизни» не в счет. Ее может почувствовать лишь тот, к кому она была применена. Фон «Темного купола» смешивался сейчас с общим фоном оскверненного храма, а «Стальную сеть» мог использовать практически любой дарх, обладающий достаточным опытом и силой. Не обязательно даже Древний.

Не останавливаясь. Элина вскинула перед собой сжатую в кулак правую руку, изображая удар. Ближайшая к ней плита дрогнула и развалилась громадными глыбами дымящегося камня. Но на ее место тут же встала другая. Лард не собирался выпускать ведьму. И жрица Тьмы это поняла, останавливаясь в шаге от дымящихся обломков и медленно оборачиваясь. Инквизитор уже шел к ней, и его тяжелые шаги грохочущим эхом звучали в разрушенном храме. Кожа на пальцах Ларда лопнула, выпуская длинные стальные шипы и бритвы, от которых у любого, даже самого бесстрашного, по коже пробежали бы мурашки величиной с кулак. Ведьма не стала исключением. От мысли о том, что может сотворить с ее телом беспощадный дэв, Элине стало не по себе. Но проигравшей она себя пока не считала. Инквизитор был профессионалом своего дела. Он предусмотрел все, чтобы остановить и уничтожить отступницу. Практически все. Но у жрицы еще остались козыри в рукаве. И она использовала их немедля. Момент, когда в руках у ведьмы появился маленький кожаный мешочек, Лард упустил. А когда увидел, как она, шепча только ей одной известные слова древнего заклинания «Золотой тропы», осыпала себя с ног до головы золотым порошком, было поздно что-либо предпринимать.

И все же Инквизитор попытался остановить неизбежное. Он уже не думал о последствиях и пошел на риск выдать себя. Лард понимал, что если ведьма сбежит, о его приходе силы Тьмы узнают еще раньше. «Клеть сумрака», свитая Инквизитором и призванная запечатать заклинание ведьмы, сгорела в языках золотого пламени, вспыхнувшего вокруг тела Элины, так и не исполнив своего предназначения. Древняя только улыбнулась. Она знала, что разрушить ее заклинание Лард не сможет. Принесенное однажды в этот мир асуром Хоферго, оно было устойчиво даже к высшей магии дэвов. Хоферго пал, уничтоженный Инквизитором, а его заклинание осталось, затерянное среди песков Египта, пока не было обнаружено Элиной три века назад. С тех пор жрица Тьмы была его хранительницей, умело используя в своих целях и не спеша делиться секретом с другими дархами. Зачем же делиться столь ценной информацией. Элина достаточно сильна, дабы удержать эту тайну при себе.

Не желая сдаваться, Лард ударил снова, вкладывая в заклинание всю мощь, доступную ему на данный момент. «Воздушный молот» чудовищной силы обрушился на голову ведьмы, он должен был смять жрицу, как сминает пивную банку нога тинейджера, но последовавшие за оглушительным ударом брызги золота и хохот Элины сообщили Инквизитору, что он бессилен что-либо исправить. Стены и пол тряхнуло, словно при хорошем землетрясении, с потолка посыпались кусочки мозаики, одна колонна дала сильную трещину. Сбитые с ног всколыхнувшей воздух магической волной, люди попадали на пол. Но только не Элина. Она продолжала стоять, с удовольствием наблюдая за беспомощным дэвом. Жрица Тьмы все же смогла переиграть Инквизитора и была несказанно счастлива своей победой. Немногим отступникам удавалось уйти от Суда. Элине просто повезло. Обладай Лард всем своим могуществом, он перекроил бы саму плоть Творения, разрывая «тропу» и не позволяя ведьме сбежать. Но пока он был слишком слаб и мог лишь наблюдать, как отступница исчезает, растворяясь в блеске золотого огня. Эхо его удара еще тревожило церковный свод, когда последние блики «Золотой тропы» погасли, погружая храм в полумрак. Ведьма покинула место схватки. И Инквизитор ничего уже не мог поделать с этим.

Стальные ножи и шипы на руках Ларда медленно втянулись под кожу. Разорванная плоть закрылась, не оставляя даже шрамов. Но Инквизитор продолжал стоять на месте, растерянно глядя в пустоту. Он не мог себе простить, что допустил ошибку, позволив Древней воспользоваться заклинанием. Конечно, Лард не ожидал, что ведьме может быть известна магия асуров. Но разве не должен он просчитывать все варианты, исключая саму возможность поражения.

Медленно и тяжело поднялся с пола Олег, отмечая краем глаза, что рядом с ним поднимаются Борис и отец Василий. Лежащая на полу Дайлана тоже открыла глаза и непонимающе посмотрела в потолок. Хлеставшие пространство магические потоки выдернули ее из колодца беспамятства, но ведьма еще слабо понимала, где находится и что с ней случилось.

— Вот это шоу, — прошептал Олег, с трудом разлепляя пересохшие губы.

Произошедшее в храме шокировало участкового, в одночасье перевернув все его представления о мире. Впрочем, ему было немного проще, чем священнику. Тот вообще находился в легком ступоре, совершенно не соображая, что происходит. Тем временем участковый перевел взгляд на Дайлану и спросил тихонько:

— У вас такое часто происходит?

— Бывают моменты… — коротко ответила девушка, осторожно приподнимаясь на локтях.

Она была пока слишком слаба, чтобы пытаться встать самостоятельно, и Борис, сам едва держащийся на ногах, поспешил на помощь. Послав ему благодарную улыбку, ведьма поднялась и осмотрела храм, оскверненный и превращенный в руины. В стене зияет громадная дыра, заваленная вырванными из пола тяжелыми плитами, стены и колонны покрыты трещинами, на полу валяется обледеневшая дверь, а рядом — обезглавленное тело Тихого воина. Сражение явно было нешуточное. Кто-то без лишней скромности использовал высшую магию. Сил ведьмы хватило, чтобы почувствовать пропитавший пространство магический фон могучих заклинаний. «Огненная роза», «Ледяной молот», «Клеть сумрака». И помимо этого куча мелких заклинаний, использованных по максимуму. Нет, это не Борис, схватившийся с Тихим воином и одолевший его. Здесь схлестнулись Древние. И судя по угасающему следу «Золотой тропы», одним из дархов была Элина. Но кто же второй?

— Что я пропустила? — спросила Дайлана осипшим голосом, разглядывая присутствующих.

Священник местной церкви, участковый, Хранитель и какой-то мужчина в дорогом неброском костюме, стоящий к ней спиной. Последнего Дайлана не знала, но ответил на вопрос ведьмы именно он.

— Много чего, Дайя, — произнес Лард, не оборачиваясь к девушке.

Дайлана вздрогнула, растерянно и испуганно, и пристально посмотрела на спину незнакомца. Сначала она не обратила на него особого внимания. Мало ли кто мог оказаться в храме на момент схватки. Но незнакомец сказал всего одно короткое предложение, и его слова, его манера говорить показались Дайлане невероятно знакомыми.

— Обернись, — с дрожью в голосе попросила ведьма, не веря своей догадке.

Уж слишком невероятной она была. Не мог незнакомец оказаться тем, о ком Дайлана пыталась забыть и о ком продолжала помнить многие годы.

Дэв повернулся. Медленно, будто опасался напугать девушку.

— Это действительно я, Дайя. Ты не ошиблась, — проговорил Инквизитор, изображая на лице сухую дежурную улыбку. По-другому он не умел никогда.

— Лард… — прошептала Древняя, растерянно подбирая слова и понимая, что не находит их.

Она не видела Ларда четыреста лет и уже не надеялась увидеть вновь. Из Холода так быстро не возвращаются! Иногда из Холода не возвращаются вовсе! Он изменился, он был совсем другим. Но разве оболочка имела хоть какое-то значение? Внутри Инквизитор был таким, как всегда — холодным, бесстрастным, немногословным. Таким, каким Дайлана запомнила его во время их последней встречи. Воином Сумерек, несущим Свет. Шагнувшим однажды ради нее во Тьму.

— Как… Как ты попал сюда?

— На такси, — отозвался дэв.