Глава семнадцатая. НОСТРАНД
Песнь Крови стояла посреди внутреннего двора Ностранда. Она оглядывалась по сторонам, ища малейшие признаки опасности, но не видела ни одного солдата. Она посмотрела вверх и обнаружила лишь несколько часовых, несших службу на стенах у главных ворот. Больше в замке, похоже, не было ни души.
Редкие факелы, закрепленные в настенных подставках, могли слегка освещать ее. Песнь Крови взглянула на землю и не увидела своей тени. Тарнкаппе по-прежнему защищала ее от магии Нидхегга. Воительница стояла и размышляла, может ли в стенах крепости волшебство карликов одолеть колдовские чары короля?
Через пустой двор она отлично различала, что главная дверь дворца открыта настежь. Правда, пара солдат все же охраняла этот вход. Они стояли по обе стороны от двери, ярко освещенные многочисленными факелами, отбрасывающими желтые и оранжевые блики на массивные дверные створки, украшенные золотой резьбой.
Она внимательно изучила сам дворец, обратив внимание, что кое-где высокие каменные стены потеряли цельность кладки под напором неумолимого времени. Высоко над головой виднелись узкие прорези окон, больше походившие на бойницы. Стены башен уходили ввысь и неясно прорисовывались на черном фоне ночного неба, а крутые крыши терялись в темноте. Все было обычным. Таким же, как много лет назад, когда она жила здесь рабыней. И, насколько она помнила, ничто не изменилось в Ностранде, за исключением опущенного подъемного моста, открытых на ночь ворот, пустого внутреннего двора и армии, демонстративно расположившейся лагерем на равнине за стенами замка.
Воспоминания лавиной хлынули в ее сознание: боль, унижение, ненависть и клятва отомстить. «Месть! — Эта мысль вспыхнула в ней с новой силой. — За Эрика, за нашего сына, за меня, за Гутрун, за многих других, погибших в застенках и на арене, и за множество веков безнаказанного зла, которое чинил деспот-колдун…»
Ступая осторожно и медленно, Песнь Крови старалась не издавать ни единого звука, хотя жесткие подошвы башмаков шуршали и стучали по каменным плитам двора. Оставаясь невидимой, воительница Тьмы повернула направо, подальше от приглашающе открытых дверей. Она продолжала продвигаться вперед, пока не добралась до конюшен, быстро нырнула внутрь и замерла, напряженно всматриваясь и вслушиваясь в темноту, пока не убедилась, что никаких солдат здесь нет. Она направилась к дверям, которые обычно использовались рабами, ухаживающими за лошадьми, и попыталась их открыть, но безрезультатно.
Запертая дверь только еще больше уверила ее в том, что впереди ждет ловушка. Если бы они были распахнуты настежь, то, по идее Нидхегга, она заподозрила бы нечто неладное и стала бы искать иной вход внутрь замка.
Песнь Крови пошла через загородки для лошадей, однако ни одного животного здесь не оказалось. Она шла по узкому проходу и считала крепежные балки, чтобы сориентироваться в кромешной темноте. Когда она насчитала седьмую, то повернула налево и уже на ощупь направилась в темноту, теперь ее вели только воспоминания.
Воительница нагнулась и пальцами нащупала в деревянных яслях небольшую трещину. Она поддела край трещины с помощью лезвия кинжала и вытащила из нее маленький кусочек металла. Еще будучи рабыней, она знавала одного кузнеца, вот он-то и изготовил ей эту копию ключа для этой двери в конюшне. Еще до того, как она стала бойцом на арене, у нее уже созрел план побега. Вот для чего ей тогда понадобился ключ, правда, она им так никогда и не воспользовалась.
Вернувшись к двери, она вложила это грубое подобие ключа в скважину, слегка повернула его, почувствовав, как язычок ключа за что-то цепляется, встречая сопротивление, женщина надавила, ключ начал гнуться. Она вытащила его, выпрямила пальцами, снова вставила в замок, осторожно, медленно стала поворачивать, и на этот раз раздался легкий щелчок…
Замок открылся. Песнь Крови осторожно, стараясь не шуметь, отодвинула засов и приоткрыла дверь ровно настолько, чтобы можно было протиснуться в проем.
Узкий коридор, ведущий в недра замка, был совершенно пуст и никогда никем не охранялся, насколько она помнила.
Песнь Крови вступила в сам замок и сразу же ощутила подавленность, преследовавшую ее все те годы, пока она была рабыней в Ностранде. Это чувство уничтожало ее морально тем древним злом, которым, казалось, пропитались даже сами стены замка.
Она постаралась избавиться от этого ощущения, молча продвигаясь вперед по коридору. Песнь Крови лишь немного задержалась на повороте, затем проскользнула в другой проход, там тоже не было ни одной живой души. Воительница Тьмы прошла дальше, миновав горящие факелы, установленные в стенах, а затем внезапно остановилась. Прямо перед ней на полу растянулась ее тень. Магия карликов больше не могла защитить ее от колдовских чар короля, и чем дальше она углублялась в подземелья Ностранда, тем эфемерней становилась ее защита. И если до сих пор Нидхегг был неспособен ощутить ее присутствие, то теперь наверняка смог. Единственным спасением были скорость и внезапность нападения.
Песнь Крови торопливо устремилась вперед, выбежав к аркообразному порталу. Оглядевшись по сторонам и заглянув в один из основных дворцовых коридоров, она не заметила ни одного охранника.
Она вбежала в этот коридор и повернула направо, устремившись к лестнице, ведущей на нижний уровень подземелий крепости. Там, глубоко под землей, гораздо ниже застенков, в которых заключались непокорные, и находилась та самая заветная пещера Черепа Войны. Песнь Крови хорошо представляла, как до нее добраться. Сама она никогда там не была, но знания свои черпала из введенной в ее сознание самой Хель информации.
У начала лестницы она замерла, услышав громкий звук шагов, раздающихся снизу.
Ее голова машинально повернулась, оглядывая помещение. Воины уже вбегали в основной коридор за ее спиной.
Она бросилась вниз по лестнице, вступив в бой с первым стражником, попавшимся ей на пути. Одним мощным ударом она пробила его кольчугу, и фонтан крови ударил в стену, вырвавшись из обширной раны на шее.
Песнь Крови пнула его. Пронзив следующего охранника мечом в грудь, она с силой оттолкнула его, и он, сорвавшись вниз, полетел по ступенькам, сбив с ног следующего солдата, похоже, не успевшего сообразить, что произошло. За ее спиной послышался топот тех, кто выскочил из коридора и сбегал по лестнице вслед за ней. Воительница продолжала мчаться вниз по ступенькам, силой прокладывая себе дорогу. Она раскидывала воинов в разные стороны, сбивала их с ног и, если было необходимо, применяла оружие. Некоторые теряли равновесие и падали, катясь вниз, другие пытались отшатнуться к стене, но все они кричали, ругались и бесцельно размахивали оружием, пытаясь достать своего невидимого врага.
Копье просвистело рядом с головой воительницы, с гулким стуком врезавшись в ступени лестницы впереди. Острая боль пронзила левую руку, она даже не обратила внимания на этот удар кинжала и продолжала спускаться все ниже и ниже по лестнице, стремясь в подземелье замка, туда, где находилась заветная пещера.
И вот наконец она добралась до уровня подземелья, выскочила в узкий коридор, в который выходили многочисленные запертые двери камер, и побежала по нему дальше, не останавливаясь ни на секунду, слыша за спиной топот солдатских башмаков. Затем воительница наткнулась еще на одну лестницу, ведущую вниз, и бросилась по ней, точно зная, что именно этот ход ведет в пещеру Черепа Войны. Теперь все зависело только от ее сил и умения сражаться. Она должна была прикоснуться к заветному Черепу и произнести слова заклинания, вызывая из Нифльхейма богиню Смерти.
Песнь Крови очень быстро добралась до конца лестницы и увидела маленький проем впереди. Ее сознание подсказывало ей, что если она сейчас пройдет через эту дверь, то впереди будет еще один пролет лестницы, и уже там перед ней откроется темный туннель, ведущий к Черепу Войны. Но неожиданно из этого проема выскочил воин, потом еще один и еще… За спиной воительницы слышались приближающиеся шаги трех стражников, гнавшихся за ней по пятам. Теперь магия карликов лишилась своей силы окончательно, солдаты видели ее.
Она перебросила щит в правую руку, чтобы освободить левую, вооруженную серебряным кольцом богини Хель, для заклинания. Песнь Крови вытянула ее вперед, в сторону бросившихся на нее солдат, и выкрикнула несколько слов заклятия, стараясь сконцентрировать собственную волю и мысли.
Лицо Песни Крови вдруг вспыхнуло темно-красным светом и превратилось в уродливый костяной оскал, точно с живой плоти содрали кожу, и в то же мгновенье череп на кольце вспыхнул багровым лучом и ударил неистовым светом в приближающихся солдат. Их тела охватило яростное пламя, они закричали, корчась и дергаясь в агонии. Многие из них попадали, стараясь сбить с себя огонь, но все было напрасно, в воздухе повис сладковато-тошнотворный запах горелого мяса. Песнь Крови слабо пошатнулась. Это заклинание всегда отбирало слишком много драгоценных сил, зато теперь путь был свободен. Но она потратила слишком много времени на заклинание, и теперь преследовавшие ее солдаты оказались совсем близко.
У нее даже не оставалось времени, чтобы перехватить щит. Она просто стала отбиваться от нападавших, парируя удары мечом и атакуя сама. Воинское мастерство, приобретенное ею за долгие годы сражений на арене, и теперь спасало ее от неминуемой смерти. Она отбивалась, нанося врагам сокрушительные удары, тем временем пятясь назад и пробиваясь к заветной двери.
Запах паленой плоти и едкий дым, поднимавшийся от трупов, мешал дышать, однако воительница продолжала движение к двери.
Ее бок молнией прожгла боль, когда один из ударов все-таки миновал защиту и пробил доспехи. Песнь Крови крутанулась на месте, умело уходя от следующего удара, размахнулась и отрубила по локоть руку с занесенным над ней мечом. Солдат закричал, отпрянув назад, она добила его ударом в грудь, с усилием выдернула меч и тут же обрушила его на следующего, вставшего на место своего упавшего товарища.
На пол повалился еще один солдат, затем еще один. Она решила броситься в открытую дверь. Жар от горящих трупов едва не спалил ей глаза и брови, когда она ринулась через стену пламени, перепрыгнув через валявшиеся под ногами тела. Пот ручьями катился по ее лицу.
Внезапно острая боль пронзила правую ногу. Она со стоном споткнулась, едва не упав, но все же усилием воли заставила себя двигаться дальше. Она услышала, как совсем рядом раздался металлический звук ударившегося в стену копья, потом еще и еще…
Песнь Крови добралась до двери, проскользнула в нее и быстро закрыла, нашла ключ в замке и заперла ее изнутри.
Воительница на секунду замерла, глядя на уходящую вниз лестницу. Маленькая комнатка в конце этой лестницы была пуста. Она дотянулась до правого бедра и с усилием выдернула кинжал, вонзившийся в ее плоть по самую рукоять. С чувством выругавшись, она отшвырнула его, и кинжал полетел вниз, бряцая лезвием по каменным ступеням. То же самое она проделала и с кинжалом, застрявшим у нее в левой руке, и только тогда направилась вниз по лестнице.
Еще до того, как она достигла маленькой комнатки внизу, она услышала глухие удары. Солдаты явно намеревались разнести дверь в щепки с помощью мечей и боевых топоров, однако, обшитая железными пластинами, она оказалась слишком основательным препятствием, разбить которое было не так-то и легко. Песнь Крови знала, что это занятие займет у них довольно много времени.
Она приблизилась к проему в темный туннель, ведущий прямо к Черепу Войны. Из него сквозило стылым, затхлым воздухом.
Ощущение триумфа охватило ее, но Песнь Крови подавила это чувство и мысленно предупредила себя, что самое худшее ждет ее еще впереди. Она нисколько не сомневалась, что внутри туннеля Нидхеггом припасены опасные ловушки. Однако другого пути, ведущего к Черепу Войны, не было, во всяком случае, она его не знала.
Схватив из настенной подставки единственный факел, она мужественно шагнула в темный проем, мысленно ожидая немедленного нападения неведомых сил.
Однако ничего не случилось. Напряженно вслушиваясь в темноту и пытаясь уловить малейшие ощущения, воительница сделала шаг, потом еще один. Кровь текла из ран, капала на каменные плиты, но она даже не обращала внимания на такие мелочи. Что-то мягко коснулось ее шеи сзади, пощекотало, точно дуновение ветерка. Она не обратила на это внимания, продолжая осторожно ступать и внимательно всматриваясь в черную пустоту со всех сторон, ожидая опасности. Она еще не знала, что смертельная опасность, которую Нидхегг приготовил для нее, уже сидит в ней самой. Этот маленький пожиратель плоти успел проникнуть в ее тело и теперь медленно, но верно пробивал себе путь к позвоночнику.
Хальд вела Вельгерт и Торфинна обратно к лагерю, стараясь держаться подальше от солдат. Они еще надеялись выбраться из ловушки незамеченными. Однако стена солдат за их спинами с каждым шагом становилась все ближе и ближе.
— Не думаю, что солдаты могут вообще нас заметить, если лунный свет не появится в ближайшее время, — рассуждала Хальд, оборачиваясь и глядя на приближающиеся ряды воинов. — Многие из них недовольны таким бесцельным маршем по темноте, некоторым уже явно наскучило тащиться через лес. Но я уверена, что если напасть внезапно, то далеко не все окажутся готовы к такой атаке, возможно, мы даже заставим их немного отступить, но их слишком много, и пробить брешь в их рядах нам не удастся.
— Тогда я вижу единственный способ вырваться на свободу, — решительно сказала Вельгерт.
— Напасть на лагерь? — спросил Торфинн.
— Да. — Женщина вытащила из ножен меч, а затем приготовила лук. — Если мы приблизимся еще немного, то я смогу уложить нескольких воинов, охраняющих ближайшие подступы к лагерю. А затем мы ворвемся в лагерь. Используя внезапность и быстроту, нам необходимо проскочить его насквозь до того, как часовые поднимут по тревоге всех солдат. В конечном счете, мы можем хотя бы отвлечь внимание от Песни Крови, если у нее вдруг возникли трудности по дороге к крепости. У меня до сих пор ее плащ и щит, так что, возможно, нам даже удастся одурачить самого Нидхегга, если он решит, что я — это Песнь Крови.
Лук готов, стрела легла на тетиву, Вельгерт медленно направила лошадь вперед.
— Возьми, ведьма. — Торфинн вынул из ножен боевой кинжал с длинным стальным лезвием и протянул его Хальд.
Она приняла оружие неуверенно, точно боялась порезаться.
— Я не знаю, как пользоваться кинжалом.
— Настало время научиться, — жестко сказал Торфинн. — Просто наноси удары своим врагам до того, как они нанесут свой. Вот и все.
Хальд уверенней сжала рукоять тяжелого кинжала, и все же оружие в руках тревожило ее.
— А может, ты лучше воспользуешься своими чарами и вытащишь нас из этой ловушки? — спросил он с надеждой.
Но Хальд не ответила. Она оглянулась на солдат, нагонявших их с каждой секундой.
— Они слишком близко от нас, — заметила она шепотом.
— И сколько, ты говоришь, тебе довелось учиться магии у Норды Серый Плащ? — переспросил Торфинн, явно насмехаясь.
— Ну, возможно, я и преувеличила самую малость, — резко парировала Хальд.
— Самую малость?
— Я рада, что ты нашел время повеселиться, Торфинн, — недовольно фыркнула она. — Нам грозит неминуемая смерть, а ты еще насмехаешься надо мной.
— Незачем вступать в сражение, если уверена, что впереди тебя ждет поражение, Хальд. И прости мне мои шутки. Я очень ценю твою дружбу.
Лук Вельгерт едва слышно пропел свою короткую песню где-то впереди. Часовой, стоявший ближе всех к ним. беззвучно упал на землю с торчащей из груди стрелой.
— Пошли, Хальд, — велел Торфинн, направив лошадь вперед. — Старайся держаться рядом со мной и не используй нож до тех пор, пока на тебя не нападут солдаты.
— О, я просто уверена, что на меня вообще никто не нападет, — саркастически ответила Хальд. — Уж, по крайней мере, пока у меня в руках этот кинжал, никто не посмеет. Так что мне и беспокоиться-то не о чем.
Мужчина мягко рассмеялся. Он подъехал к Вельгерт и приостановил лошадь.
— Вель, — позвал он, подался вперед в седле, изучая ее лицо в сумрачных отблесках далеких факелов и костров, заполнявших лагерь солдат.
Она улыбнулась, привстала навстречу ему. Их губы коснулись, на несколько секунд они оба застыли в поцелуе, потом отстранились друг от друга.
— За Песнь Крови и свободу, — сказал Торфинн.
Вельгерт снова улыбнулась, в ее глазах вспыхнул давно забытый огонек азарта и ярости, казалось, она не просто ожидала сражения, она наслаждалась самой возможностью сразиться с кем-нибудь на мечах. Она привязала лук к седлу, вытащила из ножен меч и сжала в левой руке щит Песни Крови.
— Готовы? — спросила она, глянув на Торфинна и заметив, как тот молча кивнул, затем посмотрела на Хальд.
Молодая ведьма лишь неуверенно пожала плечами, на ее бледном, в отблесках костров, лице лежал отпечаток страха.
Вельгерт и Торфинн пришпорили лошадей, пустив их галопом. Хальд сделала то же самое, стараясь не отставать. Они приблизились к лагерю, впереди показались костры, и ей пришлось мысленно произнести заклинание, чтобы убрать ночное зрение. Совсем не хотелось еще раз ослепнуть.
Стальные клинки так и искрились в свете огней, когда Вельгерт и Торфинн на полном скаку принялись сеять смерть среди ничего не подозревавших солдат. Хальд старалась держаться позади них, прижавшись к своей лошади, которая в страхе тоже неслась галопом. Ее даже поражало, как удачно началась их атака. «Может, нам все-таки повезет, и мы сумеем пробиться!» — подумала она. Но через несколько мгновений натиск потерял свое преимущество внезапности, солдаты предсмертными криками подняли на ноги весь лагерь, и теперь к ним со всех сторон бежали вооруженные люди, готовые броситься наперерез коням.
Все три всадника так и пронеслись до самой середины лагеря: двое воинов впереди затаптывали лошадьми, кромсали и рубили мечами, сея смерть и прокладывая дорогу, выкрикивая в черноту ночи девиз восставших рабов Нидхегга.
Неожиданно Хальд увидела, как Торфинн дернулся в седле, стрела торчала из его левого бедра. Он с усилием вырвал ее вместе с куском мяса, отбросил прочь и продолжал скакать дальше. Стрела просвистела совсем рядом с головой ведьмы, заставив ее склониться к шее лошади и сжаться от страха. Она слышала, как солдаты кричали, зовя на помощь лучников.
В левую руку Вельгерт впилась стрела, но женщина только крепче стиснула зубы, стремясь справиться с болью, и еще сильнее пришпорила лошадь, стремясь поскорее добраться до другого конца лагеря.
Но вот Хальд увидела, еще несколько солдат, целившихся во всадников из лука. Стрела попала Торфинну в правое плечо со спины. Ведьма услышала, как он закричал от боли, увидела, как неловко пошатнулся в седле, наклонился вперед и безвольно повис на шее лошади, продолжавшей нестись галопом.
Резкий удар заставил ведьму опустить взгляд. Она увидела, что из кожи седла, как раз рядом с ее бедром, торчит стрела. Другая стрела со свистом пронеслась мимо лица, едва не задев щеку. И тут боль молнией пробила правой бок.
Хальд закричала от этой нестерпимой боли и увидела окровавленный наконечник, торчавший как раз из-под нижнего ребра. Стрела впилась в спину под углом и прошила тело насквозь. «Они и не собираются нас убивать! — вдруг с отчаянной ясностью осознала она, чувствуя, как ей становится дурно от одной этой мысли, рождавшей бесконечный страх в ее душе. — Они специально стреляют так, чтобы только ранить, а потом захватить нас живьем!»
Она слышала, как солдаты вокруг них смеялись, наслаждаясь этой забавной охотой на людей. Прямо впереди она вдруг увидела лучника, неторопливо, точно на турнире, натягивающего тетиву, целясь в Вельгерт. Ярость захлестнула сознание молодой ведьмы.
— Да проклянет тебя Фрейя! — выкрикнула она и метнула тяжелый кинжал.
Нож пронзил воздух по дуге, поворачиваясь в полете, и ударил лучника прямо по руке, которой он направлял лук. Лезвие не причинило ему никакого вреда, но солдат сбился с цели, рука сорвалась, выпустив стрелу, и та, полетев совершенно в другом направлении, вонзилась в грудь другого солдата.
Гоня галопом вперед, Хальд оглянулась и заметила лучника, целившегося ей в спину. Она нырнула, прижавшись к самому седлу в последнюю секунду, и успела избежать смерти, но вот другая стрела, пущенная откуда-то со стороны, впилась в шею лошади.
Несчастное животное захрипело в агонии и метнулось в сторону, делая гигантский прыжок. Хальд впилась в седло, стараясь удержаться. В какое-то мгновение ей даже показалось, что это удастся сделать, но тут же лошадь стала заваливаться на бок, ведьма упала и закричала от нестерпимой боли, когда стрела, торчавшая в ее боку, ударилась о землю.
Солдаты тут же окружили ее со всех сторон. Она попыталась вскочить на ноги, но тяжелый солдатский башмак тут же ударил ее в грудь, она опрокинулась навзничь. Хальд слышала, как они смеялись над ней. Ее память вернулась к тому моменту, когда она позволила тем, другим солдатам схватить себя в заснеженном лесу далеко отсюда. Она вспомнила, что эти звери сделали с ней, и едва заставила себя подавить рвавшийся из горла крик.
Торфинн изо всех сил боролся с болью, пронизывающей все его тело, стараясь не замечать ее и удержать сознание. Ему было очень важно видеть, куда скакать и держаться бок о бок с Вельгерт, пока они минуют лагерь. Он слышал, как она ругалась в полный голос, выкрикивая проклятья, видел он и то, как она обернулась и с сочувствием посмотрела на него. Она даже попытался изобразить на лице улыбку, чтобы немного подбодрить ее. А затем его лошадь тяжело споткнулась и грохнулась наземь со всего размаху, вышибив его из седла. Он пролетел еще дальше и больно ударился о каменистую почву, заметив, как лошадь пытается вскочить, несмотря на торчавшую в боку стрелу. Как только он упал, Вельгерт придержала свою лошадь, а затем, натянув поводья, развернула ее и двинулась к нему.
— Нет! — закричал Торфинн, набирая в легкие побольше воздуха. — Скачи! Не останавливайся!
Вельгерт спрыгнула с седла и встала над ним, стрела так и торчала из ее левой руки. Однако, несмотря на свое ранение, женщина была готова сражаться с солдатами, кольцом окружившими ее и теперь приближавшимися с каждым шагом. Луки натянуты, стрелы были нацелены на Вельгерт.
— Видите руну «Бьорк» на ее щите! — выкрикнул один из солдат. — Помните, мы должны стрелять так, чтобы только ранить ее!
— Песнь Крови и свобода! — закричала Вельгерт и не раздумывая бросилась на первого же лучника, оказавшегося к ней ближе всех.
Уже на ходу она выхватила из ножен кинжал, короткий замах — и лучник безмолвно упал с торчащей рукоятью из груди. Другой лучник спустил тетиву, но промахнулся, когда Вельгерт нырнула вниз и влево, уходя от прицела. Женщина вовремя подняла щит и успела защитить себя еще от одной стрелы, но тут же следующая впилась ей в бедро, заставив упасть на одно колено.
Солдаты бросились на нее.
Она отбивала выпады щитом, в то же время нанося направо и налево сокрушительные удары мечом, отрубая руки и ноги нападавших. Они толпились слишком тесно, каждому хотелось похвастаться перед королем вожделенной добычей, и только мешали друг другу. Но их было слишком много, они наседали все сильней, раненые уползали прочь, и на их место приходили другие. Вельгерт закричала от боли, когда мощный удар обрушился на ее голову сзади.
С огромным трудом Торфинн поднялся на ноги. От слабости и невыносимой боли он покачивался из стороны в сторону, и все же ему хватало сил удерживать в руках щит и меч. Он увидел, как Вельгерт повалилась на землю после этого сокрушительного удара по голове.
— Песнь Крови и свобода! — закричал Торфинн, бросившись вперед. Он одним ударом меча разрубил солдата надвое, потом еще одного, отбил выпад, еще один, затем почувствовал, как стрела вонзилась ему в бок. Со всех сторон его схватили руки солдат. Он повалился под натиском тяжелых ударов и все же еще пытался сопротивляться, раздавая удары своим врагам, когда чей-то меч обрушился ему на голову. Он даже не успел вскрикнуть, потому что боли не почувствовал. Внезапная темнота навалилась на него тяжестью, и сознание отключилось.
Песнь Крови продвигалась вперед, слегка хромая на раненую ногу. Темный коридор был довольно узок, и ее смущало лишь то, что до сих пор на нее никто не попытался напасть. Возможно, в самой пещере ее уже ждала какая-то западня, вопрос заключался лишь в том, что это была за ловушка и до какой изощренности мог дойти Нидхегг. Все ниже и ниже она спускалась по темному туннелю, петлявшему под Нострандом. Песнь Крови старательно вслушивалась в едва различимые звуки, изредка доносившиеся издали, и все ждала погони за спиной. Ее удивляло, что ни один из солдат не осмелился преследовать ее по этому коридору. Она была уверена, что им давно уже хватило времени взломать дверь и пуститься в погоню.
Потеря крови и использование заклинания совсем обессилили ее. Она уговаривала себя, что должна добраться до Черепа Войны раньше, чем силы окончательно покинут ее. Ей необходимо сражаться до последнего и суметь преодолеть любую преграду, какой бы она ни была.
Она все еще сомневалась и выжидала. Далеко впереди раздался пульсирующий низкий гул, казалось шедший прямо из-под земли. Однако, судя по колдовским знаниям, введенным в ее сознание самой Хель, Песнь Крови поняла, что этот звук издает Череп Войны. Воительница двинулась дальше, и вскоре впереди показался проем. Она выбросила факел и увидела багровое свечение, дрожащее в такт глухому рокоту, теперь несущемуся как бы отовсюду.
Она почти добралась до цели своего похода, и все же до сих пор на нее никто не напал. За спиной было тихо, похоже, ее никто и не собирался преследовать.
Она сделала несколько шагов вперед и вошла в саму пещеру. Массивная хрустальная структура была установлена в самом центре, именно она и пульсировала багровым светом. Перед ней около стола, заваленного целой грудой свитков, спиной к воительнице стоял человек в вышитой золотом одежде.
«Нидхегг!» догадалась Песнь Крови. Она не видела больше никого в пещере, казалось, что ей ничто больше не угрожает. Возможно, самую большую опасность для нее представлял сам колдун, решила она мысленно. В полном молчании она ступила на каменные плиты пещеры, оглядываясь по сторонам.
Слабый мерцающий свет факелов, вставленных в настенные подставки, сливался с багровым свечением Черепа. Она заметила обнаженную девушку с длинными темными волосами, прикованную тяжелой цепью к стене. Все тело девушки было покрыто ранами и кровоподтеками. Она лежала неподвижно, грудь тяжело вздымалась и опускалась, дыхание с хрипом вырывалось из горла. Она явно была без сознания, но молодое здоровое тело продолжало бороться с болью и ранами, удерживая жизнь из последних сил.
Недалеко от девушки валялась целая куча камней, заваливших половину пространства, а за ними виднелся черный проем в стене пещеры.
«Уж слишком все это легко», — подумала Песнь Крови, поднимая левый кулак и целясь серебряным кольцом Хель в спину Нидхегга.
Она сконцентрировала все свои силы и волю и зашептала заклинание, вызывавшее саму богиню Хель.
Лицо Песни Крови превратилось в череп трупа. Багровые лучи ударили из кольца, осветив фигуру, закутанную в богатые одежды.
Мантия вспыхнула ярким пламенем и рухнула на пол пустая. Под ней не было ничего.
Неожиданно Песню Крови охватила такая боль, которой она никогда до сих пор не испытывала. Боль молнией впилась в ее шею и спину, добираясь до позвоночника. Она с силой сцепила зубы, стараясь криком не выдать своей слабости. «Я должна… должна добраться… до Черепа», — подумала она, делая еще один шаг вперед, потом еще один. Боль стала совсем невыносимой. И вдруг она прошла так же внезапно, как и появилась, но тут же ее ноги подломились, став мягкими и непослушными, и Песнь Крови упала на каменные плиты пещеры.
Она попыталась подняться, но не смогла. К своему ужасу, воительница ощутила, что не чувствует собственного тела ниже талии, она была парализована, и в этом-то и заключалась подлая ловушка Нидхегга. Она беспомощно лежала на полу, не в силах подняться, не в силах бороться, когда услышала злорадный смех. Она приподняла голову и увидела мужчину с лицом сгнившего трупа, неторопливо выходившего из черного зияющего проема в стене за грудой выбитых камней.
Песнь Крови вскинула левую руку, направляя на него кольцо Хель. Но Нидхегг вдруг оборвал смех, ему хватило времени, чтобы успеть собрать собственную волю и крикнуть слова команды.
Верхняя часть тела воительницы перестала слушаться ее. Она мешком повалилась на пол, не способная двинуть даже рукой. Подвижными оставались лишь глаза. Властитель подошел к ней и пнул носком башмака. Зловоние гнили заполнило воздух вокруг, мешая вздохнуть.
Она попыталась дернуться и стряхнуть с себя этот магический паралич.
«Так близко!» — подумала она, скосив глаза и бросив взгляд на Череп.
— Добро пожаловать обратно в Ностранд, рабыня! — Король наклонился над ней и рассмеялся. — Ты, наверно, лежишь и думаешь, что же такое могло случиться с твоими ногами? Это наказание навсегда. Ты больше никогда не сможешь ходить самостоятельно. Если у тебя есть свободное время, можешь попросить меня, и я объясню тебе, как все это произошло.
Песнь Крови с ненавистью посмотрела в черные провалы глазниц Нидхегга.
— Но сначала, — сказал он, — пока ты не натворила новых бед с этим кольцом… — Он наклонился еще ниже и сорвал кольцо Хель с пальца Песни Крови.
Неожиданно ее тело разительным образом изменилось, став таким же полусгнившим трупом, как и его. Боль пронзила ее, перед глазами потемнело, слабость охватила сознание. Зловоние смерти стало разноситься в воздухе. Она с трудом ловила ртом воздух, дышать становилось все трудней с каждой секундой.
Маг с возрастающим интересом следил за всеми изменениями, происходившими с ее внешностью. Он надел кольцо обратно на ее палец. Она снова стала выглядеть, как обычная молодая женщина. Колдун снял кольцо и с удовлетворением заметил, как ее тело вернуло себе прежний вид мертвеца, долго пролежавшего в могиле.
Нидхегг внимательно осмотрел внутреннюю поверхность кольца.
— Тайные руны богини Хель, — заметил он задумчиво. — Ты преподнесла мне великий подарок, рабыня. Само кольцо и руны Хель на нем могут оказаться ответом на все мои вопросы. С ними я, вероятно, смогу восстановить мощь Черепа Войны, восстановить собственные силы и вернуть себе внешность живого человека. Судя по твоему теперешнему виду, я понимаю, что, используя силы Хель и ее магию, это кольцо заставляет любой труп превращаться в живого человека, придав его внешности определенный вид. Мое настоящее положение, вероятно, не такое уж необычное. В конце концов понадобились долгие века, чтобы преодолеть силу моих заклинаний молодости.
Нидхегг надел кольцо Хель на свой мизинец и стал ждать, с нетерпением глядя на руки. Ему так хотелось, чтобы они снова приобрели вид здорового молодого тела. Но плоть его по-прежнему оставалась той же самой плотью трупа. Ничто не изменилось ни в его лице, ни в теле.
Он сорвал с себя кольцо и снова внимательно осмотрел руны, выгравированные на внутренней стороне.
— Должно быть, требуется нечто большее, чем просто надеть его на палец, — произнес он, размышляя вслух. — Нечто, что должно заставить заклинание работать на кого-либо другого, кроме тебя.
Король положил кольцо в карман своей роскошной одежды.
— Но у меня еще будет много времени, чтобы изучить кольцо, — сказал он, снимая с Песни Крови ее боевой шлем и обнаруживая Тарнкаппе.
— А, так карлики все-таки попытались тебе помочь, — заметил он, затем сорвал с нее Тарнкаппе и опустил ее в другой карман плаща. Он взглядом окинул все ее тело. — Похоже, тебе не слишком удобно лежать в этих тяжелых доспехах. Зачем тебе вообще одежда, рабыня? Не помню, чтобы я тебе давал на то свое разрешение, да и потом, мне не удастся пытать тебя как следует, пока ты не останешься совершенно нагой. Как тогда, в последний раз, когда я оставил тебя умирать привязанной к дереву. Ты помнишь то дерево, рабыня? — Он расхохотался. — Но я был негостеприимным хозяином. Ты проделала такой длинный путь, чтобы доставить мне столь дорогой подарок, а я до сих пор так и не объяснил тебе, что же случилось с твоими ногами.
Песнь Крови снова посмотрела на Череп Войны.
«Так близко! — подумала она. Сердце колотилось в ее груди, точно молот кузнеца. — И все-таки должен быть способ! Должен быть!»
Нидхегг заметил ее взгляд и все понял.
— Да, ты проделала такой долгий путь, рабыня. Как жаль, что тебе никогда уже не добраться до своей цели, — продолжал насмехаться он, чувствуя свою неуязвимость. Колдун хохотал от удовольствия, срывая с воительницы одежду и заодно объясняя, что же на самом деле случилось с ее телом и каким еще пыткам он подвергнет ее, чтобы заставить страдать так, как раньше не страдал ни один смертный.
