11
Темная ночь. Тонко и зловеще свистит ветер, продираясь через лабиринт узких и загаженных переулков Минатора. В реальном мире это называется циклоном, но обитатели имперской столицы не знают такого слова, даже ученые Утренней Звезды не ведают законов, которым подчиняется погода в их мире. Нельзя сказать, что они глупы или нелюбопытны, просто им безразличны потоки воздуха, их взоры привлекают только потоки маны. Но разве можно упрекать их за это?
Ветер шелестит ветвями деревьев, ветер свистит в проходных дворах, кто-то не закрыл ставни, и они громко хлопают время от времени. Странно, но никто из соседей не возмущается ночным шумом. Может, это оттого, что в Минаторе не принято выходить на улицы по ночам?
Небо затянуто облаками, но не полностью, облака вьются длинными лентами, а в просветах между ними мерцают звезды. Луны не видно, возможно, она где-то есть, но никто из субъектов Средиземья никогда не задавался вопросом, есть ли на небе луна, и потому этот вопрос остается открытым. Возможно, он решится в ближайшем будущем, а может быть, не решится никогда.
Город спит. Сколько ни смотри вокруг, нигде не проглядывает ни единый лучик света. Если выйти на середину улицы, повернуть направо и пройти двадцать-тридцать шагов, можно увидеть огни императорского дворца. А можно и не увидеть — пиры, балы и другие подобные мероприятия проходят там довольно редко.
Тишину разрывает стук лошадиных копыт. Звук возникает очень резко, видимо, всадник выехал из-за какого-то препятствия, глушащего звуки. Также можно предположить, что всадник прикрыт магическим экраном, затрудняющим обнаружение с большого расстояния, но это предположение маловероятно — вряд ли кто-то будет применять подобное заклинание в черте Минатора, где добропорядочному подданному императора ничто не угрожает, если, конечно, не считать ночных волков. А с ночными волками магией не борются, против них достаточно доброго клинка в умелых руках.
Лошадь идет рысью, как будто ей достаточно призрачного света немногочисленных звезд. Если покрутить головой туда-сюда и определить на слух примерное расположение лошади, а затем пристально взглянуть на это место краем глаза, как и положено делать в темноте, то это предположение становится абсурдным. Глаза лошади не светятся, а существа, не обладающие зеркальной сетчаткой, не способны быстро перемещаться в ночной тьме. Значит, магия. Интересно…
А вот и загадочный всадник. Его силуэт расплывается в ночи, как будто всадник превратился в собственную тень. Когда до него остается около ста футов, начинает ощущаться сплетение магических силовых линий, скрытое где-то на периферии мутного силуэта. Если смотреть на всадника магическим зрением, сразу становится ясно, что сам всадник не обладает скиллом, всю защиту обеспечивает какой-то артефакт, скорее всего кольцо на одном из пальцев левой руки.
Всадник ничего не опасается, он спокоен и расслаблен, а зря. Из подворотни выкатывается еще один силуэт, он не размыт заклинанием, но тоже практически неразличим в темноте. Он огромен, сразу видно, что это не человек — у человека не бывает таких широких плеч и таких толстых рук, похожих на медвежьи лапы. Будь он на полголовы ниже, можно было бы сказать, что это орк, но его рост составляет никак не меньше шести с половиной футов. Он не может быть и Сарумановым урукхаем, их телосложение почти не отличается от человеческого.
Всадник вздрагивает от нечленораздельного ужаса, он тянется к ножнам на левом бедре, но слишком медленно. Что ты делаешь, идиот, неслышно шепчу я, твое решение должно быть мгновенным — или ты принимаешь бой, или отступаешь, разрывая дистанцию. Если ты хороший боец, оправдано первое решение, в противном случае — второе. Но в любом случае сейчас нет времени колебаться.
Орк-великан движется довольно быстро для существа такого размера. Он успевает приблизиться к лошадиной морде на расстояние вытянутой руки, когда всадник наконец принимает решение.
Всадник так и не смог выбрать одно из двух, он выбрал компромиссное решение, и оно оказалось наихудшим. Всадник решил прорываться.
Шпоры ударили в лошадиные бока, аура лошади взвихрилась пурпурными отблесками. Лошадь рванулась вперед, меняя аллюр на галоп (это в темноте-то!), и на долю мгновения все четыре ее ноги оторвались от земли. Орк точно поймал этот момент.
Гигантская лапища точным движением, выверенным до сотой доли секунды, взлетела вперед и вверх и вцепилась в уздечку. Сила инерции оторвала орка от земли, развернула и отбросила в сторону, но так и не смогла заставить его разжать пальцы. Гигантское тело взмыло в воздух, на секунду припало к лошадиному боку, а затем, описав широкую дугу, приземлилось рядом с передними ногами молодого жеребца роханской породы. Теперь, когда они совсем рядом, заклинание не мешает рассмотреть участников ночной схватки во всех подробностях.
Жеребец отчаянно заржал, испуганный неожиданным нападением, и встал на дыбы, пытаясь достать орка шипованными подковами. Орк отскочил в сторону, довольно проворно, если учесть его размеры.
В следующую секунду все кончилось. Всадник мягко скатился с лошадиного крупа и рухнул в грязь, как мешок с репой. Жеребец заржал еще раз, на этот раз тонко и неуверенно, и стал тревожно озираться по сторонам. Калитка на другой стороне дороги распахнулась с еле слышным скрипом, и на сцене появились два новых персонажа.
Это были люди невысокие и неширокие в плечах, только наметанный взгляд опытного воина может опознать в них обученных бойцов. Я наблюдаю обманчивую плавность их движений и понимаю, что без заклинаний мне не выстоять против них в рукопашном бою. Это не волки придорожных канав, как мне показалось вначале, такие бойцы не занимаются грабежом на большой дороге, они находят себе лучшее применение. Интересно, спецназ или волки плаща и кинжала? Впрочем, какая разница?
— Ты молодец, Хаммер! — сказал один из людей, одобрительно похлопывая орка по плечу.
Моргот меня порви, какой это орк? Это же Хаммер собственной персоной! Надо же было так ошибиться! Впрочем, это неудивительно, в моем мире ни один нормальный человек не станет наращивать мускулы до такой степени, чтобы утратить сходство с человеком.
— Брр… — высказался Хаммер. — Ух! Не могу сказать, что было очень страшно, но…
— У тебя руки трясутся, — сообщил второй незнакомец.
В это время первый незнакомец перевернул тело незадачливого всадника и стал его деловито обшаривать. Из головы лежащего торчал арбалетный болт, теперь, когда тело повернуто ко мне другим боком, его видно совершенно отчетливо. Вот, значит, какая у них была идея. Удивить жертву, подсунув ей человека, похожего на орка, сбить с толку, заставить остановиться и тем самым нейтрализовать защитное действие кольца-амулета. Остальное — дело техники.
Хаммер взглянул на собственные руки и нервно передернул плечами. Его начала колотить нервная дрожь. Так всегда бывает, когда заканчивается по-настоящему опасное дело, — вначале кажется, что все было просто, что ты зря волновался, а потом понимаешь, что тебе повезло, что все могло оказаться совсем по-другому, и мышцы начинают содрогаться в мелких конвульсиях. Это не страх, в этом нет ничего позорного, но Хаммер этого не знает и потому стесняется. Он пристально смотрит на собственные руки и пытается усилием воли остановить дрожь, но они начинают дрожать еще сильнее. Это вполне естественно, ведь он не владеет даже техникой медитации, не говоря уже об умении управлять собственным подсознанием.
— Артефакт на месте, — сообщил тот, кто обыскивал труп. — У него еще кольцо какое-то странное.
— Снимай, маги разберутся.
— Может, лучше…
— И не думай даже! Жизнь надоела?
— Да я так…
— Снимай и давай сюда.
— Не снимается.
— Отрезай палец, что ты как маленький!
А они не такие крутые профессионалы, какими хотят казаться, подумал я, вряд ли это имперский спецназ. Тогда кто?
— А ты чего стоишь? Ух ты, как тебя колбасит.
— Да я ничего… — пробормотал Хаммер.
— Я и говорю, ничего себе колбасит. Пошли, нечего тут торчать.
— А тело?
— Пусть валяется. Собаке собачья смерть!
И улица опустела.
