19
— Ну что, Хэмфаст, на этот раз ты расскажешь своему дяде о приключениях?
— Это обязательно?
— Как я могу приказывать герою? Мне очень хочется узнать, что с тобой произошло за все это время, но, если ты не хочешь рассказывать, ты имеешь право не рассказывать. Только знай, что своим молчанием ты делаешь мне больно.
— А ты, дядя, знай, что делаешь мне больно своими расспросами. Честное слово, возвращаться сюда с каждым разом становится все труднее. Каждый раз я думаю: вот опять дядюшка Хардинг начнет меня расспрашивать, может, вообще больше не ходить к нему? Новости родного клана можно узнать и магическим путем.
— Но каждый раз ты все-таки приходишь.
— Пока да, но настанет время, когда я уйду навсегда.
— Прости, Хэмфаст, я больше не буду ни о чем тебя спрашивать. Если захочешь, расскажешь.
— Дело не только в этом. Скоро мне придется уйти из нашего мира, я не хочу уходить, но есть силы, которые выше меня.
— Валары забирают тебя в Валинор? Ты все-таки совершил свой подвиг?
Я криво усмехнулся. Как же, валары…
— Не все так просто, дядя, не все так просто. Если ты на самом деле хочешь узнать, как устроен мир и какое место в нем занимают валары, спроси у Дромадрона. Только не сейчас, а попозже, месяца через два-три. Я боюсь, что ваш разговор сможет подслушать кое-кто, кому вовсе не обязательно знать о том, что я собираюсь уйти.
— Хорошо, я скажу Дромадрону, чтобы он поставил магический щит.
— Щит не поможет.
— Поможет. Любой щит можно пробить, но никто не сможет сделать это мгновенно. А когда Дромадрон почувствует атаку, мы просто прекратим разговор.
— Тот, кого я боюсь, даже не заметит вашего щита.
— Это не в силах обычного волшебника. Кто твой враг? Саурон? Или сам Моргот?
— Ни тот, ни другой. Во Вселенной есть силы куда более могущественные, чем те марионетки, которых ты перечислил.
— Что? Явился властелин зла, который сильнее, чем Моргот?
— Ну почему же властелин зла? Чистое зло очень редко встречается в мире, я подозреваю, что Саурон был последним, если о нем можно говорить “был”.
— Он жив до сих пор?
— Нет, я имел в виду другое, непонятно, насколько он “был” раньше. Видишь ли, Хардинг, Красная книга выдумана от начала до конца.
— Что?! Хэмфаст! Как ты смеешь говорить такое? Как ты смеешь даже думать о таком?
— Я смею думать и говорить, потому что это правда. Но зря я это сказал, есть вещи, которых лучше, не знать.
— Гм… А ты уверен в своих словах?
— Абсолютно. Ладно, дядя, извини, что я тебя расстроил, мне пора идти, пока я не расстроил тебя еще сильнее. Прощай!
— До свидания, Хэмфаст! Мы еще встретимся!
— Почему ты так думаешь?
— Потому что клан должен признать тебя героем, а для этого мы должны узнать о твоих подвигах. Если ты так уж не хочешь возвращаться, пришли к нам какого-нибудь свидетеля, а лучше Книгу. Желтая книга… звучит как музыка для моих ушей!
— Хорошо, дядя. Прощай!
