6
Вначале я подумал, что это галлюцинация, а потом — что это очередной психологический эксперимент Макса и его команды. Я вышел из белого трехэтажного здания, похожего на больницу, внутри которого визуализируется большая часть виртуального мира спецслужбы. Здание было окружено садом, причем он явно предназначался не для выращивания фруктов, а для неспешных прогулок на свежем воздухе, безмятежного созерцания природы, может быть даже и для медитаций. Я бесцельно брел по гравийной дорожке и вдруг за очередным поворотом увидел скамейку, на которой сидели Сссра и Хаммер и играли в шахматы. Сссра поднял голову и увидел меня.
— Хэмфаст! — закричал он.
Он взлетел со скамейки в самом прямом смысле слова, и через мгновение густой поток воздуха, поднятый перепончатыми крыльями, едва не сбил меня с ног. Сссра сжал меня в объятиях, и на долю секунды мне показалось, что сейчас он расцелует меня своей зеленой мордой. Но обошлось.
Сссра отпустил меня и обернулся к Хаммеру.
— Хаммер, это Хэмфаст, мой лучший друг, — провозгласил он. — Хэмфаст, это Хаммер, хотя вы скорее всего и так уже знакомы. Помнится, вы с Уриэлем называли его имя, когда разговаривали между собой.
— Да уж, — пробормотал Хаммер, скорчив унылую физиономию.
— Извини, Хаммер, — сказал я, — ты, наверное, подумаешь, что я оправдываюсь, но это была идея Уриэля. Я с самого начала был против.
— Ага, и Уриэль под дулом заставлял тебя вешать мне лапшу на уши.
— Под чем?
— Под дулом.
— Дуло — это одна из деталей их боевых артефактов, — пояснил Сссра, — правильно называется ствол.
— Нет, Хаммер, — сказал я, — Уриэль мне не угрожал, он меня убедил. Я был против, но он меня убедил. Он сказал, что ты недостоин того, чтобы жить, я просмотрел твои личные данные — как это называется, сайт вроде? Я просмотрел твой сайт и согласился. Но теперь я понимаю, что был не прав. Каждый достоин того, чтобы жить.
— Так вы что, убить меня хотели? — удивился Хаммер.
— Уриэль допускал такой вариант.
— Но за что? Только из-за той ерунды, которая вывешена на сайте? Ребята, да вы совсем охренели! Это же бизнес! Кому нужен директор фитнес-центра, который не пьет, не курит, не изменяет жене, слушает “Пинк Флойд” и аккуратно водит машину? Есть стереотипы, которым надо соответствовать, чтобы с тобой поддерживали контакты. А если ты не хочешь соответствовать стереотипам, приходится обманывать общественное мнение. Чтобы не пить и не курить, мне пришлось серьезно заняться спортом. Я вообще люблю качаться, но раньше я никогда не думал, что раскачаюсь до такой степени. А иначе нельзя — если ты не пьешь с хорошим человеком, он на тебя обижается.
— При чем здесь спорт? — не понял я.
— Спортсмены не пьют, это известно всем и не считается нарушением приличий. Так же и во всем остальном. Спокойная мелодичная музыка, лишенная всякой агрессии, не соответствует имиджу удачливого бизнесмена, и мне пришлось пойти на компромисс — в машине у меня играет либо Оззи Осборн, либо “Алиса” — это считается необычным, но допустимым. Я не хочу рисковать здоровьем с проститутками, и мне пришлось завести любовницу, я не люблю ее, я люблю жену, но, если я не буду изменять жене, ребята будут смотреть на меня как на дурачка. И с машиной та же ерунда, этот “Хаммер” я терпеть не могу — здоровый, неповоротливый, чуть боковой ветер, его сдувает, дорогу не держит ни хрена, коробка передач автоматическая, на джипе-то! Чуть на газ нажмешь, дергается, на подъемах рычит, на спусках ревет, машина для отморозков, лохов пугать. Я раньше на “Пассате” ездил, совсем другая машина, для нормальных людей, а теперь уже нельзя, непрестижно.
— А зачем ты писал на сайте, как бьешь морды тем, кто тебе дорогу не уступает?
— Для того же самого. Я очень аккуратно езжу, надо мной все смеются из-за этого, я терпеть не могу гонять как сумасшедший, но крутому пацану так не положено. Вот и пришлось написать этот бред.
— Если брать только литературные достоинства, — признал я, — написано неплохо, душевно.
— Да разве это неплохо! Я еще стихи пишу, у меня целый раздел на самиздате под псевдонимом.
— Он правду говорит, — подтвердил Сссра. — Хаммер мужик нормальный, мы с ним уже третий день здесь кантуемся, делать тут все равно нечего, только байки травим да в шахматы играем. Он нормальный, большой дури в нем нет, это точно, в таком тесном общении она сразу проявляется.
— Извини, Хаммер, — пробормотал я. А что мне еще оставалось говорить? Хаммер глупо улыбнулся и пожал плечами. Я перевел взгляд на Сссра.
— Давай, рассказывай, — сказал я, — что с тобой случилось в “Красной Шапочке”? Как тебя взяли?
— Да я и сам не понял. Все было нормально, вы сидели за столиком, разговаривали с этим уродом, он еще угрожать пытался, а потом все вдруг исчезло, будто я заснул в одно мгновение, мозги поплыли, мне показалось, что я вишу в какой-то черноте без конца и края и сплю и снится мне всякая ерунда из прошлого. Как мы в думе сидим внутри колонны, как я по Средиземью прыгаю в последний мой визит и все тому подобное. А потом появился голос и стал задавать разные глупые вопросы. Потом все снова исчезло, а потом я оказался в почти нормальной комнате, и со мной разговаривала вначале женщина, ее Светлана зовут, а потом Макс, он здесь самый главный.
— Что он тебе говорил?
— Домогался, чтобы я все рассказал: откуда я взялся, что умею, что уже успел натворить… Ну и так далее.
— Что ты ему рассказал?
— Почти все, только без подробностей. Адреса, координаты, хэндлы, номера счетов я не называл.
— Адрес старого Средиземья тоже не называл?
— Этот адрес назвал. Все равно тот мир скоро сдохнет.
— Так вот откуда он его знал!
— Он тебя тоже об этом спрашивал?
— Да.
— И ты тоже назвал этот адрес?
— Ага.
— И правильно сделал. Может, теперь он от нас отстанет.
— Не отстанет. А если отстанет, мы навсегда останемся здесь и будем жить в этом саду, как звери в зоопарке. Этот мир, между прочим, физически отрезан от Междусетья, отсюда не сбежишь.
— Мы им нужны, — подал голос Хаммер. — Не знаю зачем, но мы им очень нужны.
— А ты здесь давно? И вообще, как ты здесь оказался?
— Давно. Когда ты стал требовать с меня деньги, мы с братом посовещались и решили сдаться властям.
— С каким братом?
— Ну, с тем Хаммером, который невиртуальный. Он ведь для меня как брат-близнец, правильно? В общем, мы сразу поняли, что вся эта хрень — искусственный интеллект, а искусственный интеллект — это настолько круто, что все мои качалки по сравнению с ним так, пшик. Вначале пошли в один НИИ…
— В один что?
— Научно-исследовательский институт. Это такая компания, которая наукой занимается.
— Новые заклинания придумывает?
— Вроде того. В общем, мы туда приперлись, там сидел один старикан, он нам не поверил, сказал, что мы ему голову дурим, что искусственный интеллект — такая же химера, как вечный двигатель, что нужна искра божья и что он по этому поводу две диссертации защитил, одну техническую, а другую философскую. Потом пошли в другую контору, там вышло примерно то же самое, только нас сразу послали с порога, сказали, что к ним уже приходил один придурок, ряженный под Гэндальфа…
— Под Гэндальфа? Олорин?!
— Я тоже об этом подумал, — вмешался в разговор Сссра. — Но теперь уже не проверишь, Олорин это был или какой-то шутник. Вполне может быть, что и Олорин.
— Так вот, — продолжал Хаммер, — когда мы уже собрались уходить, подскочил ко мне один парнишка, он там на посылках был, и говорит, типа, знаю я одно место, где тебе помогут, только туда надо одному идти, прототипа туда не пустят.
— Ты ему поверил?
— Что я, лох? Я сразу все брату рассказал, он записал адрес, а потом я туда пошел и… оказался здесь.
— Ты сохранился?
— Чего?
— Ты создал резервную копию перед тем, как сюда идти?
— А это как?
— Ну, копию себя, чтобы она автоматически ожила, если ты не вернешься к назначенному сроку.
— Разве так можно? М-да… похоже, я и вправду лох. Но ничего, брат им еще устроит! У него такие связи, нас со дня на день освободят, Хаммеры друг друга в беде не бросают!
— А ты знаешь, где мы находимся?
— В сети какой-то конторы. Эти деятели хотят на нас огрести бабок, но им это не светит. Стоит им только начать, они сразу же огребут неприятностей по полной программе, брат об этом позаботится.
— Ты не прав, Хаммер, эта контора не хочет заработать на нас. Мы сейчас находимся в секретной локальной сети одной из крутейших спецслужб, и вряд ли мы когда-нибудь выйдем отсюда. У меня, Сссра и Уриэля есть резервные копии в Междусетье, через некоторое время они активизируются, так что мы будем продолжать жить, пусть и другие мы. А ты скорее всего сгинешь здесь окончательно.
Лицо Хаммера помертвело.
— Ты уверен? — спросил он.
— Уверен. Сссра, разве ты не говорил ему этого?
— Не говорил. И тебе не стоило. Зачем зря расстраивать человека?
— Ты знал! — негодующе воскликнул Хаммер, глядя на Сссра. — Ты знал и ничего не сказал! Я что, по-твоему, похож на пугливую школьницу?
— Ты не похож на пугливую школьницу, — ответил Сссра, — но это ничего не меняет. Теперь ты знаешь правду, ты знаешь, что тебе больше не на что надеяться, — и что, тебе стало легче?
— Надежда умирает последней, — заявил Хаммер, — и надеяться всегда есть на что. Мы зачем-то нужны этой конторе, а пока мы им нужны, мы можем торговаться.
— Чтобы торговаться, нужно иметь рычаги давления, — возразил я. — Когда ты торгуешься на рынке, ты давишь на продавца тем, что можешь уйти к другому торговцу. А здесь как мы можем на них надавить?
— Отказаться сотрудничать. Тогда им придется пойти на уступки.
— Тогда им придется восстановить из резервной копии того тебя, который еще не додумался до этой мысли.
— У меня нет резервной копии!
— У тебя нет, а у них твоя копия есть.
— Откуда ты знаешь?
— Они не дураки, они подлецы, но не дураки. А когда умный субъект начинает работать с подозрительным кодом, в первую очередь он делает резервную копию.
— Тогда что нам делать?
— Ничего. Мы ничего не можем сделать.
Хаммер надолго замолчал, а потом резко вскинул голову и спросил с отчаянной надеждой:
— То, что ты мне говорил про истинную реальность, — это была ерунда?
Мне пришлось разочаровать Хаммера.
— Ерунда. Уриэль порекомендовал сказать тебе эти слова, он посчитал, что это позволит тебе сдаться, не считая себя опозоренным.
— Он почти угадал. Если бы вы потребовали не копеечную сумму, а что-то более серьезное, я бы сдался.
— Десять тысяч для тебя копеечная сумма?
— В месяц я имею около сорока.
— Да? Мы считали, что у тебя гораздо меньший доход, Уриэль набрал статистику по фитнес-центрам…
Хаммер расхохотался.
— Откуда он ее брал, из Интернета? Там же учитывается только белый доход!
— Какой доход?
— Белый, облагаемый налогами. А основные деньги идут в тени.
— Ты что, недоплачиваешь налоги?
— Конечно! У нас все так делают, с нашими законами по-другому не проживешь.
— В Аннуре за сокрытие налогооблагаемых доходов виновного сжигают на костре. А у тебя, Сссра, как с этим делом?
— У меня такого вообще нет, мои подданные либо платят налоги, либо уходят из поселений на вольные хлеба. Только там жизнь тоже не сахар, никакого закона, никакой защиты, сплошная анархия.
— И много у тебя таких подданных? — заинтересовался Хаммер.
— По последним данным, одиннадцать процентов населения. А по гномам аж сорок процентов, гномы вообще существа свободолюбивые, налоги платить не любят, для них лучше прозябать в варварстве.
— А сколько у тебя подоходный налог?
— Как у всех, половина.
— Пятьдесят процентов?
— Ну да.
Хаммер присвистнул.
— И что, твои гномы столько платят?
— Гномы как раз не очень платят, я же говорил, сорок процентов прячутся по горам и лесам. А эльфы платят исправно.
— Хорошо, что я не эльф, — сообщил Хаммер. — У нас, людей, подоходный налог тринадцать процентов, и то много.
— Много? — удивился Сссра. — Разве ж это много? Если от яблока откусить тринадцать процентов…
Хаммер заржал во весь голос. Он смеялся пару минут, а потом перестал смеяться, вытер обильные слезы и извинился. Я так и не понял, что смешного он нашел в словах Сссра.
— Так что будем делать? — спросил Хаммер.
— Ничего, — ответил я. — Что мы можем сделать? Если нам повезет, эти хмыри сделают ошибку, и мы сможем смотаться отсюда. А если не повезет, так и будем здесь жить.
— А если объявить голодовку? — поинтересовался Хаммер.
— Мы не нуждаемся в пище. Долго голодать неприятно, но здоровью бота это не причиняет никакого вреда. Кстати, чувство голода можно убрать.
— Как?
— Есть элементал… Впрочем, ты не владеешь высшей магией. Как-нибудь, может, и научу… А что, здесь не кормят?
— Кормят, и притом неплохо. Значит, если ничего не есть, от голода не умрешь… а если не спать?
— То же самое. По-моему, потребности виртуального тела можно отключить полностью. Только… Ведь так можно вообще перестать быть… как бы это сказать… живым разумным, что ли…
— Ты имеешь в виду быть человеком?
— Для тебя — да, человеком, а мы со Сссра изначально не люди.
— Интересно… Нет, ребята, это ерунда какая-то: сидим в тюрьме, адвоката не вызовешь, голодовку не объявишь, даже вены… А самоубийство в виртуальном теле совершить можно?
— Элементарно. Открываешь собственный хэндл…
— Чего?
— Ах да, ты же магией не владеешь… Если очень хочешь, я могу тебя убить, только это без толку, тебя тут же оживят из резервной копии, и все дела.
— Значит, даже вены не вскроешь. Брр… так что нам делать-то?
— Да ты достал уже! — рявкнул Сссра. — Сколько можно повторять: ничего не делать! Ни-че-го! Сиди спокойно, не дергайся и жди своего шанса, которого скорее всего никогда не будет. И не устраивай здесь истерику, этим ты себе все равно не поможешь, а нас будешь раздражать. Понял?
— Понял, — тихо сказал Хаммер, и я поспешно отвернулся от него, потому что на мои глаза навернулись непрошеные слезы. Нет, мне не стало его жалко, я подумал совсем о другом. О жене и сыне.
