Узкоглазый и широкоскулый человечек быстро проговорил что-то неразборчивое. Я открыл глаза, встал, отряхнулся и зевнул. Человечек удивленно приподнял брови и пробормотал что-то еще. Интересно, почему я понимаю русский и английский языки, но не понимаю никакой другой язык? Есть над чем подумать. Особенно интересно то, что я никогда не понимаю, на каком именно языке говорю или думаю в данный момент, мое сознание их не различает. Уриэль говорит, что функции распознавания речи упрятаны на самое дно дерева классов, образующих мою личность, и на пути к этому уровню перегрузка функций происходит столько раз, что даже он не понимает, каким образом мы воспринимаем человеческую речь. Но сейчас это не важно.

Я шумно втянул воздух длинными извилистыми ноздрями и ничего не почувствовал. Это совершенно естественно — мое тело имитирует собаку, но поддерживаются только основные функции, в число которых не входит обоняние. А основные функции реализованы очень даже неплохо — я совершенно не думаю о том, что должен вести себя как собака, тело все берет на себя. Я посмотрел назад и увидел, что мой хвост напряжен и задумчиво подергивается. Я попытался подвигать им целенаправленно, но не смог. Это естественно, моя душа не умеет управлять органом, которого у нее никогда не было. Но это что получается, мои эмоции всегда открыты окружающим? Я попытался вызвать в душе ощущение радостного возбуждения, хвост энергично застучал по моим бокам. Не так все плохо.

Я захотел выйти на улицу. Стоило мне только подумать об этом, как мои лапы напряглись и расслабились, я сорвался с места в карьер и вылетел из комнаты, чудом разминувшись с дверным косяком. Похоже, мне надо учиться соизмерять силы и четче формулировать желания.

Псилон распахнул входную дверь, и я вышел на улицу. На самом деле его зовут Таканахану, но друзьям он известен как Псилон. Сссра говорил, что в какой-то сетевой игрушке в стиле фэнтези так называются какие-то персонажи, похожие то ли на эльфов, то ли на гномов. До последнего времени Сссра не знал, что Псилон — японец, а Псилон до сих пор не знает, кто такой Сссра и уж тем более кто такой я. Наверное, Псилон в очередной раз восхитился крутизной руководителя группы, который не только непонятно откуда выяснил физический адрес своего бойца, но и использует для своих неведомых целей такие экзотические и дорогостоящие средства, как перепрограммирование киберсобак. Интересно, что думал Псилон, когда закачивал меня внутрь удлиненного пластмассового туловища искусственной собаки? Да, именно туловища, у киберсобак мозг является самой большой частью тела и занимает всю переднюю половину туловища — было бы более логично разместить его в голове, но полнофункциональный компьютер просто не поместится в такой объем. Точнее, поместиться-то он поместится, человеческие инженеры способны и не на такие чудеса, но стоить он будет столько, что денег не хватит даже у всемогущего Сссра.

Я вышел на улицу и оказался в маленьком уютном садике, который сразу создавал впечатление… как бы это выразить… кукольности, что ли… Ненатуральный это был сад, игрушечный, сразу видно, что садовник трудился над ним куда больше, чем силы природы. Не понимаю я тех, кто любит подобные извращения, по мне, дикие леса виртуальной Хоббитании намного красивее, по крайней мере пока не взглянешь на них магическим зрением. А здесь магическое зрение не действует, даже непривычно.

Неспешной трусцой я двинулся по извилистой гравийной дорожке — что-то подсказывало мне, что именно она ведет к выходу. С некоторым удивлением я ощутил давно забытое чувство предбоевого возбуждения — будь я человеком, я бы сказал, что в кровь хлынул адреналин. В последний раз я чувствовал нечто подобное, когда мы с Уриэлем сидели в “Красной Шапочке”, а Сссра невидимой тенью прятался в углу. Тогда все кончилось плохо, нас повязали менты… Как давно это было, сейчас мне даже не верится, что со мной происходило нечто подобное, час назад я совершил первое раздвоение и нисколько об этом не жалею. Когда ты знаешь, что случайный конец текущей жизни не создаст никаких неприятностей в будущем, чувствуешь себя гораздо спокойнее и увереннее. Но это не повод расслабляться.

Сейчас я впервые за последний год функционирую автономно, мой мозг постоянно подключен к Интернету через GPRS, но пропускной способности канала достаточно только для того, чтобы поддерживать разговор. Можно еще перебросить небольшой файл, но это предел моих возможностей — в случае необходимости я не смогу покинуть тело и уйти в сеть, и это придает моим чувствам дополнительную остроту. Я так давно не функционировал автономно!

Дорожка уперлась в калитку, сваренную из тонких чугунных прутьев, украшенных затейливым литьем, настолько затейливым, что я не сразу понял: это не просто геометрический орнамент, а сложный узор, составленный из драконов, лотосов и каких-то непонятных птиц, то ли чаек, то ли уток. Скорее всего это абстрактные птицы, так сказать птицы по умолчанию.

Калитка была заперта, но это меня не остановило. Мое новое тело весьма компактно, я без труда пролез между прутьями и ступил на общественную землю реального мира.

Первое впечатление: монолитный камень под ногами имеет явно рукотворную природу. Я послал запрос в Интернет и узнал, что он называется асфальтом, что это вовсе не камень, а затвердевшие отбросы нескольких видов, что асфальт делают на специальных заводах китайские рабочие, которые получают за работу сущие гроши, но все равно работают, потому что японские гроши, будучи перемещены в Китай, чудесным образом превращаются в весьма солидную сумму. Глобализация, в общем.

Я неспешно затрусил вдоль улицы, поглядывая по сторонам.

Вот они какие, автомобили! Хорошо, что я не чувствую запахов, ведь, если судить по дыму, что вырывается из смешной трубы, похожей на мужское достоинство этого железного монстра, вонь должна стоять несусветная. Особенно если вспомнить, что именно сжигается в стальных колбах внутри покатой морды этого неживого существа. Хотя… Вот проехал второй автомобиль, он больше первого и едет с большей скоростью, а дыма от него гораздо меньше.

Меня заинтересовал этот вопрос, я сформулировал его и отправил в одну из конференций Интернета. Посмотрим, что скажет коллективный разум.

Ага, вот от чего зависит количество дыма из выхлопной трубы. Дизель дымит сильнее, чем инжектор… Это мне ничего не говорит… Любой двигатель дымит в мороз… Сейчас тепло… Только что запущенный двигатель испускает беловатый дымок, состоящий в основном из пара и несгоревшего топлива… Этот дым был скорее темно-серым… Ага, вот оно! Неисправность системы смазки, выражающаяся в… много технических терминов… главное понятно: этот автомобиль умирает, еще несколько месяцев, и ему пора на свалку. Может помочь капитальный ремонт, но с тех пор, как “Тойота” открыла большой завод в Китае, цены на автомобили упали настолько, что поддерживать жизнь железного старика нет никакого смысла. Помнится, когда какой-то из великих королей Аннура присоединил Серую Гавань, в Аннуине было столько рабов, что… Стоп! Какой еще один из великих королей? Какие рабы? Что я несу? Как меня достали эти глюки!

Странное чувство испытываешь, когда находишь программную ошибку в самом себе. Особенно странно и неприятно, когда понимаешь, что это не просто ошибка программиста, который не любил слово “если”, а ограничение концепции, на которой построен искусственный разум. Когда мой разум чувствует недостаток аргументации какого-то утверждения, он пытается сотворить внутри себя ложное воспоминание, он как бы визуализирует сам себя. Хорошо, что эти воспоминания обычно получаются такими бредовыми и их так легко отличить от настоящих. Но есть повод задуматься — чем дольше я существую в отрыве от визуальной среды, тем менее стабильной становится моя душа. Надо сказать об этом Уриэлю.

Между деревьями промелькнула сероватая поджарая тень. Другая собака, настоящая. Кажется, я ее заинтересовал.

Облезлая шавка, бестолковая, запуганная, но добродушная, осторожно приблизилась ко мне метров на десять и остановилась. На ее морде отразилось смущение, она учуяла мой запах и поняла, что я вовсе не являюсь псом, хотя и выгляжу таковым. Она колеблется, она нервничает, но она не уходит. Интересно, чем я ее так привлек? Может, у нее течка?

Я протрусил мимо собаки, направляясь к городу, первые дома которого виднелись на холме примерно в паре миль от меня. Если не очень спешить, через четверть часа я буду там.

Минут пять собака следовала за мной, потом отстала. То ли она решила все-таки не связываться со странным существом, попавшим в ее поле зрения, то ли она опасалась покидать знакомую территорию, не знаю, меня это, в общем-то, не волнует. Я иду в город.

Зачем я иду туда? Не знаю. Мне кажется, что, увидев реальный мир живьем, почувствовав себя его частью, я познаю что-то новое, я смогу сделать какие-то выводы, которые если и не повлияют на мое будущее, то помогут разобраться в настоящем. Но что конкретно я хочу увидеть? Не знаю.

Еще через несколько минут я понял, что именно в окружающем мире показалось мне необычным. Он не управляется моим сознанием. Я привык к тому, что, если я хочу приключений, они поджидают меня за каждым углом, куда бы я ни пошел, я привык, что мир подстраивается под меня, но этому миру нет до меня никакого дела. Я бегу рысцой по обочине шоссе, мимо проносятся автомобили, надо мной пролетают птицы, мир живет, я живу в нем, но не я определяю его бытие. Я такая же часть мира, как и муха, которая зачем-то ползает по моей искусственной шерсти. Странно, я раньше думал, что мухи руководствуются в основном обонянием, а не зрением, мой запах не должен был привлечь муху. Или эта муха — извращенка?

Закапал мелкий моросящий дождик. Это нехорошо, мокрая шерсть заметно отличается от мокрого лавсана, прохожие могут понять, что я не настоящая собака. Впрочем, вряд ли кто-нибудь обратит на меня внимание — кому какое дело до бродячего пса, тем более в ошейнике? Да, кстати, я забыл узнать, как называется моя порода. Загляну-ка я в Интернет… Стаффордширский терьер… Как и следовало ожидать, эти слова ничего мне не говорят, на хрена я вообще заинтересовался этим вопросом?

Бензоколонка на въезде в город. Какое-то общественное здание. Ларек. Жилые дома. Школа. Полицейский проводил меня взглядом, но не заинтересованным, а скучающим. Прохожие. Некоторые из них идут мимо, не замечая меня (как можно быть такими беспечными?), другие рассеянно рассматривают меня с совершенно механическим интересом. Что я здесь делаю? Я могу зайти в дом… Нет, не могу, меня не пустят и будут правы, я бы тоже не пустил в свой дом бродячую собаку. Надо сказать Уриэлю, чтобы он заказал киберсобаку с синтезатором речи, можно будет хотя бы поразвлекаться. И не нужно делать вторую вылазку в Японии, где мою речь никто не поймет. Нет, здесь мне точно делать нечего.

А в целом реальный мир не так уж и плох.