Глава седьмая
МОРЕ В ОГНЕ
Как мы ни выкладывались до этого, теперь мы работали еще сильнее, и через два часа убегающий флот ликантианцев появился на горизонте. Мне даже казалось, что я могу различить паруса отдельных кораблей. Люди столпились на палубе – я, Корайс, Полилло, а также капитан Страйкер и Гэмелен. Вскоре прибыл и Холла Ий на совещание. Воздух наполнился волнением и напряженностью.
– Они уже заметили нас?
Вопрос Корайс предназначался Страйкеру, но ответил Гэмелен:
– Да, они уже знают. Но не благодаря зрению, а благодаря колдовству. Я уже чувствовал пальцы архонта, протянутые в нашу сторону.
Холла Ий нахмурился, увидев дрожь одного из моряков, которая была вызвана отнюдь не прохладным бризом. Гэмелен понимающе кивнул, и мы прошли назад вдоль штормового мостика, чтобы не было слышно нашего разговора.
– Как скоро мы подойдем к ним? – спросила Полилло.
Холла Ий пристально рассматривал измерительный прибор, чтобы прикинуть время по расстоянию, которое тень фок-мачты прошла по палубе, пока мы собирались, чтобы посмотреть корабли.
– Если ветер будет оставаться благоприятным, – сказал он, – и с той же стороны… и они будут продолжать двигаться все тем же курсом… два, может быть, три дня.
– Если бы я командовал тем флотом, – сказал Страйкер, – и знал, что битвы не избежать, так как они не могут спрятаться от нас, я бы начал обдумывать свою линию в битве и маневрировать в зависимости от погоды.
– Я бы сделал так же, – сказал Холла Ий. – Но если ты уже начал бежать, трудно остановиться. Страх всех нас заставляет делать странные вещи.
– Вы уверены, адмирал, – сказал Гэмелен, – что они испуганы? Что они бегут от нас, а не к чему-либо?
Холла Ий хотел было огрызнуться, но раздумал. Он выглядел несколько озабоченно.
– Но они же идут все тем же курсом, не так ли? – сказал он. – И прежде шли им.
– Вот об этом-то я и думал, – сказал Гэмелен. – Хоть я и не моряк.
– Вы чувствуете что-нибудь, господин Гэмелен? – спросил Страйкер.
– Пока нет, – сказал маг. – Я трачу большую часть своей энергии, пытаясь установить, какие колдовские фокусы относительно битвы заготавливает архонт, и создать противодейственные заклинания. Однако я попытаюсь найти какие-нибудь лазейки и узнать что-нибудь об этом.
Он пошел по палубе и скрылся в своей тесной каюте. Полилло тряхнула головой.
– Я не люблю переживать из-за колдунов, и не хотела бы быть Гэмеленом. Представь себе: враг, которого ты не можешь ни увидеть, ни услышать, ни убить его мечом.
Корайс приобняла Полилло.
– Не волнуйся, сестра. Уже один архонт жарится в аду, который тоже так думал, пока Рали не научила его другому.
Настроение Полилло изменилось, и она улыбнулась. Пока мы говорили, наши глаза не могли оторваться от крошечных точек у линии горизонта.
В ту ночь мы вошли в чужие моря. Солнце уже погрузилось в океан, но небо все еще было светлым. Когда опустились сумерки, мы увидели, что свет исходил по другую сторону от флота ликантианцев. Он был красным, как если бы там было бушующее над морем пламя. Я слышала о фосфоресцирующих морях и спросила Страйкера, имеет ли это отношение к происходящему.
– Я никогда не слышал о морских огнях такой силы, чтобы осветить целое небо, – сказал он.
– А что, ты думаешь, это может быть? – спросила я.
Страйкер плюнул через борт.
– Я перестал думать, как только мы отправились в это путешествие, капитан, – сказал он. – Иначе, когда мы достанем этого черного колдуна, я буду плохим бойцом от страха.
По мере того как шло время, свет в небе становился все ярче, и к полуночи, когда я заставила себя взобраться в гамак, я различила на небе четыре языка пламени.
Вздрогнув, я проснулась перед рассветом. Меня разбудило ужасное зловоние и крики на палубе. Сначала я подумала, что нас атакуют каким-то магическим способом, и выкатилась из гамака, царапая по полу рукой в поисках меча. Но это было не так. Воздух, море, целый мир воняли, как грязевые и серные ванны в пригороде Ориссы, куда нас водил отец, когда я была еще ребенком. Я поспешила на палубу, едва не расшибив себе голову в этом отвратительном низком люке. Вероятно, я проснулась одной из последних, так как большинство членов команды уже было там.
Солнце еще не встало, но все вокруг утопало в плотном желтоватом свете, позволявшем все отчетливо видеть. Море покрывала коричневая дымка, и хотя мы должны были приблизиться к ликантианцам на несколько лиг, их корабли все еще были точками, наполовину скрытыми во мгле. То, на что все смотрели, было далеко не сигналом с наблюдательного поста. Неизвестная земля была перед нами; это она была источником запаха и жуткого света в ночи. Я считала вершины низких гор, словно выраставших из самого моря, – три, нет, пять вулканов. От каждого из них тянулся столб дыма. И снова и снова вспышки и тусклое пламя. Корайс и Полилло присоединились ко мне, но ничего не говорили.
Я увидела Гэмелена и Страйкера, стоящих на юте, и поднялась к ним. Оба выглядели встревоженными.
– Все выглядит так, – сказала я Гэмелену, – как будто ваши мысли о том, что они бегут к чему-то, были правильными?
Страйкер решил ответить.
– Кажется, так, капитан. Вы полагаете, что они ищут там убежище? Или друзей, способных им помочь? – Он почесал затылок. – Им пришлось бы шить себе одежду из железа, чтобы жить здесь. Так что это не имеет смысла.
Гэмелен вмешался.
– Но это место определенно является их целью, – сказал он. – Наши друзья не слепые, они могли бы изменить курс раньше, если бы думали, что плывут в ловушку.
Я вспомнила, что мне рассказывал Амальрик.
– Однажды мой брат сказал, что клан Симеонов совершал путешествие на запад, но никто не знал, как далеко.
Гэмелен встряхнул бородой.
– Так далеко? Без карты? Я думаю, более вероятно, что эти моря незнакомы Нису Симеону так же, как нам, но архонт использовал свои колдовские средства, чтобы узнать, что там.
– Я надеюсь, вы сделали то же самое с помощью своего искусства, – полушепотом сказал Страйкер. – И лучше было бы предупредить нас об этом проклятом море.
Гэмелен взглянул на наемника, его глаза горели. Его голос прозвучал холодно-холодно.
– Как я сказал прежде, мне нужна была вся моя сила для выслеживания архонта и его кораблей. Они бросали множество заклинаний в нашу сторону, чтобы запутать нас и заставить поменять курс или даже вообще сделать наше положение безнадежным. Что касается этих извержений… самая большая опасность для нас создается прямо сейчас, на главном корабле архонта. Даже сейчас Симеон и его матросы шлифуют свое оружие для битвы, а архонт готовит свои магические фокусы.
Затем его зубы блеснули сквозь бороду и он сказал:
– Сосредоточьтесь на своих обязанностях, капитан, а я займусь своими.
Страйкер дрогнул под презрительной усмешкой колдуна, затем опомнился.
– Извините, что высказался вне очереди, господин Гэмелен, – сказал он, повернулся и прошел на главную палубу.
Гэмелен ничего не сказал, только пристально посмотрел ему вслед.
– С каким колдовством мы столкнемся? – спросила Корайс, ломая возникшую напряженность.
– Я точно не знаю, – сказал Гэмелен. – Но мы все можем это себе представить, посмотрев вокруг. Не только на эти странные моря, но и на ухудшающуюся погоду.
В самом деле, мы были так поглощены ревом и кипением, которые эти яростные горы извергали из своих глубин, что не обратили ни малейшего внимания на все остальное.
Солнце уже должно было подняться, но небо было темным из-за серых, быстро темнеющих облаков. Ветер хлестал по гребням наших шлемов и доспехам. По морю гуляли длинные буруны, с огромными промежутками между волнами, такое я видела только в устье реки Ориссы во время зимних штормов.
– Он может напустить на нас любые заклинания, вызвать неразбериху, отчаяние – все, что угодно, – сказал Гэмелен. – Архонт должен или уничтожить нас, или так нас ослабить, чтобы мы не могли больше его преследовать.
– Да, ему ничего другого не остается, – твердо сказала Полилло.
Гэмелен одобрительно улыбнулся.
– Мы все должны набраться такой же решимости, как у вас, легат. Помните, что у нас есть огромное преимущество: войско архонта – это солдаты и матросы, которые случайно оказались на борту кораблей Симеона в момент их отплытия. Напротив, наша гвардия так же сильна, как меч, что вы носите в своих ножнах.
Гэмелен и я обменялись взглядами. Я поняла, что он говорил правду о нашей подготовленности к битве, но я также поняла, что он не упомянул еще о двух истинах: первое – о том, что могло лежать в сундуках архонта, загруженных в замке в Ликантии, и второе – о готовившихся архонтом ловушках. Самый опасный враг – загнанный в угол.
Двумя часами позднее с наблюдательных постов донеслись сигналы тревоги – мы плыли прямым курсом на рифы. Страйкер отдавал приказы к изменению курса и к поднятию сигнальных флажков для остальных кораблей. Затем он крикнул команду, полностью опровергавшую первые.
– Это не скалы, – сказал он. – Или, по меньшей мере, не такие, как вы думаете.
Он не стал давать дальнейших разъяснений, и снова люди собрались на палубе. Как только мы приблизились к рифам, я вздрогнула, увидев, что скалы кажутся поднимающимися и опускающимися вместе с волнами.
Страйкер приказал принести сеть, опустил ее и поднял одну из скал. Это был здоровый камень размером с него, и Полилло почти вскрикнула от восхищения огромной силой офицера, которую тот никогда прежде не демонстрировал. Прежде чем она смогла вымолвить хоть слово, Страйкер вынул камень из сети, повернул и бросил одной рукой в ее сторону.
Полилло раскрыла рот и отпрыгнула прочь. Камень ударился о палубу не сильнее, чем кошка, прыгнувшая с колен старой дамы. Полилло подняла камень и принесла мне. Он весил не больше подушки.
Страйкер объяснил:
– Это называется пемзой. Ее выбрасывают вулканы. Я видел пемзу и прежде – мы проплывали сквозь целые пласты таких вот камней. – Его лицо покривилось. – Конечно, это тоже было рядом с вулканом, оттуда эти штуки вырывались как из нарыва.
Он посмотрел вперед. Теперь вулканические острова были ближе, и я могла различить около полудюжины. Мне хотелось знать, что произойдет, если один из этих вулканов проснется до нашего сближения с кораблями ликантианцев. Я решила, что это в руках богини, и стала молиться Маранонии, надеясь, что ее могущество распространится и на эти горящие моря.
Позднее в тот же день мы увидели еще больше обломков: первые три бесцельно продрейфовали мимо, затем целая группа осколков, выброшенных с земли, которая была видна нам до сих пор только в виде своих пиков. Казалось, что каждая вершина относилась к отдельному острову. Затем мы увидели признаки живого – или того, что когда-то было жизнью. Мы увидели маленькую лодку, ее несло к нам течением. Я приказала своему отряду вооружиться и надеть доспехи. Как только мы подошли ближе, я увидела, что лодка была рыбацким челноком. Я решила захватить этих людей и узнать у них побольше об этих морях. Их было четверо, и все спокойно сидели на своих местах. Мне показалось странным, что никто из них не встал и не подал нам сигнала или не попытался уплыть от нас. Они даже не меняли свой курс, и их несло на нас, так что нам пришлось повернуть в сторону.
Мы были на расстоянии броска копья от них, когда я поняла, почему рыбаки были столь спокойны, – ничто на земле не могло уже взволновать их. Они полулежали, полусидели на дне лодки, их лица были повернуты к небесам. Они были мертвы, но я не видела никаких следов насилия – трупы казались свежими, как будто люди погибли недавно, не было ни признаков гниения, ни мумификации. Как только их лодка подошла к носу нашего корабля, я увидела нечто ужасное: у них не было глаз. Пустые, с кусками запекшейся крови глазницы были обращены в покрытое облаками небо, пытаясь увидеть сквозь туман солнце.
– Чайки, – сказал один из моряков. – Эти твари любят это дело. Иногда… когда люди еще не мертвы, просто слишком слабы, чтобы справиться с ними.
Я содрогнулась.
Тяжелый запах становился все сильнее и сильнее при нашем приближении к вулканам, там были корабли архонта. Когда наступили сумерки, я оценила расстояние и решила, что мы подойдем к ним уже на следующий день. Я позволила себе такую роскошь, как надежда, надежда убить Нису Симеона собственными руками. Это было бы концом Симеонов, моя семья наконец будет отомщена за множество их злодеяний, самыми ужасными из которых были заключение и пытки Амальрика и затем попытка его убийства.
Море оставалось все таким же бурным, промежутки между волнами становились все меньше, а ветер превратился почти в ураган, так что Холла Ий просигналил нам плыть к рифам.
– Бурное море – это благо для кораблей архонта, – сказал мне Страйкер. – Такие галеры, как наши, могут перенести любой шторм. Но буря не дает нам двигаться вперед. Если мы не перевернемся или не налетим на мель, то нас понесет в сторону или назад, в зависимости от ветра.
Когда он увидел, что я с интересом его слушаю, он добавил:
– Не бойтесь, капитан, будет завтра буря или спокойное море, у нас больше шансов, чем у него.
Я приказала стражницам быть готовыми к ночной тревоге и расставила отряд на посты с наблюдателями на носу галеры. Я не думала, что архонт повернет и направится к нам для ночной атаки, но было бы глупо не быть готовыми к этому.
Я была на нижней палубе, обдумывая свои планы битвы в десятый или сотый раз – совершенно бесполезное занятие, которое производит каждый командующий, пока не начнется бой, – когда юнга сообщил мне, что Гэмелен ждет меня на палубе. Когда я поднималась наверх, я увидела двух матросов, спокойно разговаривающих у перил. Они стояли спиной ко мне. Я замедлила шаг и прислушалась.
– Черт меня возьми, – сказал первый, – если я не думаю, что мне следовало остаться в Джейпуре и согласиться быть пойманным стражей. В этом случае мне не пришлось бы пять лет провести в этой мясорубке. Я знавал людей, которые прошли сквозь это! Вместо того… – Он сплюнул в море. – Нас отправили в погоню без копейки награды, но зато с этими девицами, которые забавляются со своими копьями сами и друг с другом. Мы преследуем этого колдуна, который скорее всего пошлет всех нас в ад завтра же, а если мы и схватим его… даже если мы схватим его, говорю тебе, нам будет нужно еще очень долго возвращаться домой, а эти ублюдки из Ориссы уж постараются оставить нас без нашей кровью добытой награды.
– Тебе не кажется, – сказал другой, – что адмирал тоже думал об этом? Если эти суки убьют архонта и у нас в руках окажется золото, которое должны везти его корабли… Также не забывай, что он везет какие-то волшебные штучки, которые уж конечно стоят чего-нибудь и могут быть проданы кому-нибудь… из ада. Может быть, колдунам из этих Далеких Королевств они покажутся интересными, хотя бы для того, чтобы никто больше не мог владеть ими. Не пой заупокойную, дружок, еще рано. Завтра все мы будем купаться в шелках.
Первый хмыкнул, но прежде чем он ответил, я задела ножнами о перила, как будто только что подошла. Эти двое повернулись, увидели меня и торопливо ушли. Я ничего не сказала, но подумала, что, очень возможно, нам придется пройти через две битвы вместо одной на завтрашний день, и поклялась подготовить своих солдат к столкновению с предательством. Вероятно, слова пиратов были лишь изъявлением их подлых желаний, но я не сомневалась, что Холла Ий и в самом деле изменит свои планы, если это будет сулить ему больше выгоды.
Я быстро нашла Гэмелена. У него была маленькая палатка, натянутая прямо перед грот-мачтой. Даже в наполненном серой воздухе я чувствовала запах ладана, исходивший от четырех жаровен, защищенных от брызг и расставленных по углам палатки. У мага было плохое настроение, когда я вошла. Он сидел скрестив ноги на ковре, постеленном прямо на палубе. Перед ним лежали его жезл, несколько маленьких пузырьков и пять красных костяшек, которыми он гадал. Четыре ароматные свечки висели на шелковых шнурках, привязанных к крыше палатки. Но что больше всего задержало мой взгляд – открытая эбонитовая шкатулка и черный алмаз, которым стало сердце архонта.
– Я гадаю, – объявил он без вступления, – чтобы узнать планы архонта на завтра. Я чувствую то же неизвестное колдовство, как и в момент последнего штурма Ликантии, но у меня нет никакой возможности узнать, что бы это могло быть.
– Одно понятно – это направлено против нас, – сказала я.
– Странно, но это не совсем так. Что-то готовится, так же как эта буря была подготовлена, но тут нет фокуса. Я не знаю, с чем сравнить, в общем, это похоже на циклон, собирающийся в воздухе, – он невидим, пока не коснется земли. Я хотел бы заглянуть в душу архонта так же легко, как деревенская ведьма смотрит в сердце своего клиента.
– Вы интересовались вчера, – сказала я, – намеренно ли архонт выбрал это место для своей последней стоянки. Что вы чувствуете на этот счет сейчас?
– Да… и нет. Я чувствую черную цель, но я не уверен, целиком ли это его план или он просто воспользовался предоставившимся случаем. Во всяком случае, я не чувствую угрозы от этой земли, что было бы естественным, если бы это было просто магической засадой. – Он расстроенно покачал головой. Затем сказал: – Но я послал за тобой потому, что архонт видит в тебе своего самого большого врага. Он боится тебя.
Я не выразила никакого протеста, чтобы изобразить скромность. Черт возьми, он и должен меня бояться!
– Я полагаю, что он намерен расправиться с тобой в самом начале битвы, – сказал Гэмелен. – Ты и сержант, которая вырезала сердце его брата. Я уже говорил с Исмет и дал ей столько защитных средств, сколько было возможно. Я думаю, что опасность ей угрожает не больше, чем кому-либо из нас, но она, безусловно, огромна. Тебе нужен еще больший щит. Садись напротив меня.
Я сняла свой меч и села, так же скрестив ноги, как и он. Гэмелен вытянул костлявую руку и продекламировал:
Сокол охотится высоко,
Его жертва спокойна,
Хорек не двигается,
Его след потерян.
Когда он закончил, то сказал:
– Я думаю, что архонт мог угадать заклинание хорька, которое я дал тебе перед последней битвой, чтобы сделать тебя охотящимся зверем, поэтому я отнял его.
Я благодарно кивнула, хотя в моем сердце я чувствовала потерянность – Гэмелен до сих пор не понял, что значили для моей семьи эти маленькие животные и как их духи помогали нам. Если это заклинание исчерпало себя, я собиралась попросить его о другом, дающем мне сходство с другим хищным зверем.
– Что-нибудь другое должно помочь, – сказал он. Он взял маленький золотой серп и положил его против останков сердца архонта. – Вытяни руки ладонями вверх. – Он дотронулся серпом до моих запястий, там, где бешено бился пульс. – Я уже приготовил травы и гадал.
Затем он снова запел:
Нет уже песен, которые можно спеть,
Нет уже слов, которые можно произнести.
Кровь за кровь.
Пусть сейчас умрет кровь этого человека
И станет красным паром,
Чтобы глаза этого человека, все еще живого,
Покрылись облаком из нее.
Пусть его глаза видят,
Но идут дальше,
Не замечая.
Закончив, он произнес нормальным голосом:
– Это все, мой друг. Боюсь, что основную защиту завтра дадут тебе твой меч и твои сестры.
– Более того, – сказала я, – ни один воин не может пожелать большего, чем благословение Маранонии и Тедейта. – Я стала вставать, но тут неожиданная идея остановила меня. – Гэмелен… Я не воскреситель. Но… вы говорили несколько минут назад, что архонт вероятнее всего не направлялся в эти моря в начале бегства, но теперь рассчитывает на какие-то преимущества. Будут ли это – могут ли это быть – вулканы, к которым мы двигаемся?
Я увидела, как побледнело лицо Гэмелена, даже несмотря на мерцающий свет свечей.
– Магия земли, – прошептал он, больше для себя, чем для меня. – Здесь, где она растет из сердца мира? – Он долго думал, затем тряхнул головой, стараясь успокоиться. – Нет, Рали. Даже при помощи волшебных искусств, привезенных из Далеких Королевств и поведанных нам твоим братом, я не думаю, чтобы архонт это смог. Чтобы прикоснуться к, этим силам, нужно быть не просто великим воскресителем, работающим на пределе своих возможностей, но нужно пойти на такую жертву, огромную жертву, что нельзя и представить… Но в какую-то минуту я в этом усомнился. Спасибо, Рали. Ты дала мне кое-что важное сейчас. Не только напоминание о том, что моя голова такая же старая, как и мои кости, но также и то, что я провожу слишком много времени, копаясь в своих мыслях, и недостаточно интересуюсь чужими. Пожалуйста, Рали, рассказывай мне о своих представлениях, не важно, насколько мало значения ты им придаешь. Архонта, возможно, просто вынесло в эту бухту, но, как известно, существует огромная разница между выслеживанием зверя в его берлоге и отдыхом на его шкуре перед зимним камином.
– Это вы мне рассказываете? – засмеялась я, вспомнив, как первый раз вышла на огромного бурого медведя с копьем и чем это закончилось. Мне повезло, что попалось достаточно толстое дерево, способное выдержать вес юной девушки, но недостаточное для огромного животного, неожиданно превратившегося в охотника. – И мне понадобится все, что я смогу взять с собой. – Я остановилась. – Удачи вам завтра, Гэмелен. Удачи всем нам.
Я вышла в полную отвратительного запаха ночь, зная, что ни мне, ни кому-либо еще не уснуть, пока архонт не умрет.
Поздно ночью мы изменили курс. Прямо перед нами был первый из огромных вулканических конусов, поднимающихся со дна океана. В красном свете мы увидели огромные буруны, разбивающиеся об основание горы. Оказалось, что другой земли, помимо вулкана, не было. Попытавшись измерить глубину возле него, мы не достигли дна.
Ночное небо было достаточно светлым, чтобы увидеть все десять кораблей ликантианцев. Они тоже поменяли курс, прижимаясь к вулканам. К моменту, когда конус вулкана остался у нас за кормой, уже рассвело, и видимость была очень хорошей.
Впереди, расположенные на одном уровне по отношению к океану, высились еще три вулкана, все они были не такими высокими и не такими пугающими, как тот, что мы только что обошли. Это были не изолированные вершины, они были соединены между собой низкими отрогами, которые шли в сторону горизонта на расстоянии, которое мы только могли видеть. Наконец-то архонт был полностью и по-настоящему в ловушке.
С рассветом корабли архонта и Симеона были выстроены в боевом порядке и опустили паруса – либо ожидали сигнала к атаке, либо подпускали нас ближе. Рассвет был темным – воздух был таким пасмурным и плотным, как в центре лесного пожара. Мне казалось, что я слышала грохотание вулкана позади нас, но более вероятно, это был звук моря, накатывающегося на рифы.
Море было серым, взбудораженным, почти настоящий шторм. Ветер переменился, теперь он дул не сбоку, а прямо в лицо. Мы опустили мачты на корабли, это всегда делается, когда галеры готовятся к бою, для того чтобы обезопасить гребцов в случае, если мачта опрокинется, а также чтобы обеспечить полную эффективность работы весел. Все скамьи были заняты людьми, звучали боевые барабаны. Глухие звуки разносились ветром от корабля к кораблю, ритм не только помогал ударам гребцов, но и горячил кровь перед надвигающейся битвой. Он заставлял напрягаться мышцы моряков Холлы Ий, но моим девушкам вряд ли было нужно подбадривание. Теперь наконец долгая борьба между Ликантией и Ориссой будет закончена, и не имеет значения, насколько могуществен колдун – последний архонт.
Остальные четырнадцать кораблей нашей эскадры едва виднелись в полумраке, с опущенными мачтами, единственными выступами над боевыми палубами были сигнальщики. Пока сигналы не посылались – наша тактика была разработана задолго до этого момента. Каждая галера должна была выбрать цель, сблизиться с этим кораблем и взять его на абордаж. Капитан Ий и мои сержанты, отвечающие за отделения гвардии на одиннадцати кораблях, должны были следить за тем, чтобы при опасности для кого-либо из ориссиан прийти к ним на помощь, если это будет возможно. Если возникнет ситуация, в которой терпящие поражение ликантианцы будут пытаться бежать, они должны будут их атаковать, не давая пощады.
Ликантианские суда были значительно больше и сильно отличались от наших. Это были скорее корабли, чем галеры; на каждом из них высились две или три палубы над ватерлинией и по три мачты и бушприт с парусом. Они были, как мне сказали, гордостью флота Симеона – быстрые, хорошо вооруженные суда, отличающиеся от военных, пожалуй, только роскошью. Теперь, когда ветер дул сзади, у них было значительное преимущество.
Я увидела, как ликантианские корабли подняли свои паруса, и услышала раскаты торжествующих криков, раздающихся с наших галер.
– Сейчас, – сказал Страйкер, – эти ублюдки попытаются нас таранить, ну и на здоровье, нам не жалко просверлить пару дырок у них под ватерлинией.
Я увидела, как весла ушли в воду и наши галеры двинулись вперед. Еще я видела, но ничего не сказала, как корабли с моими стражницами вышли в первые ряды встречи с врагом; но некоторые другие корабли, в том числе и самого Холлы Ий, казалось, надеялись остаться позади и позволить другим завоевывать славу – и проливать кровь – в первой схватке.
– Капитан Страйкер, – крикнула я, – тот корабль, тот, который сигналит. Там архонт. Нанесем удар по нему!
Страйкер прокричал команды, и наша галера полетела, взрезая воду, к цели. Сигналы видели не только мы одни, другие наши корабли присоединились к атаке. Но первой вступила в бой галера Холлы Ий. Зная о том, что делаю теперь я и кем стал Холла Ий, я не могу не отметить его темперамент фразой, которую он сказал мне перед атакой на Ликантию. О том, как должен вести себя главарь наемников перед всем своим войском, если он не хочет, чтобы его очень быстро выкинули. Я надеюсь, что душу Холлы Ий сейчас разрывают демоны ада, но не могу отказать ему в храбрости. Смелость, я всегда буду это помнить, – качество, принадлежащее не только героям.
Я увидела два ликантианских корабля, идущие наперерез судну архонта, чтобы защитить своего короля-мага. Казалось, что эти корабли способны развить самую невероятную скорость. Хотя ветер и в самом деле был неистовым и дул им прямо в корму, я знала, что их истинный помощник – волшебный ветер.
Вдруг меня окатило волной ужаса. Я почувствовала полную уверенность, что умру – и не благородной смертью, а смертью презренного неудачника, мои кишки вывалятся из меня еще при жизни, и я, корчась в муках, увижу счастливое бегство архонта. Я услышала громкие крики других мужчин и женщин, которых коснулось то же колдовство. Я боролась с этим чувством, пытаясь найти убедительные слова, но не успела опомниться, как архонт бросил свое второе заклинание – и смятение закружило мою голову. Я больше не знала, какие приказы отдавать или что делать в случае сближения с врагом.
Затем перед носами наших кораблей вдруг возникло огромное кипящее зеленое облако, и тут паника и помешательство отступили. Я увидела Гэмелена, двигавшего руками над арабеской. Он производил ответные заклинания. Обычно волшебство имеет не большое значение в битве. Но в тот день она была особенной. Очень редко на поле битвы физически присутствуют воскресители такой мощи и масштаба, как Гэмелен и архонт. Без сомнения, это была историческая дуэль магов.
Я вдохнула воздух, и то, что он был серным, очень хорошо подействовало на меня. Я посмотрела по сторонам на остальные корабли, как раз в тот момент, когда одна из галер попыталась уйти с пути атакующих ликантианцев. Либо все еще сказывалось действие второго заклинания, либо гребцы не были достаточно опытными, но ликантианский корабль на скорости врезался в центральную часть галеры, разбивая ее на две части. Я услышала крики с галеры, повисшие в воздухе на какой-то момент, а затем звук лопающегося дерева.
Галера пошла в сторону. Нос ликантианского корабля снова ударился в нее, и корабль полез на галеру, погружая ее в глубину вместе со всем экипажем – моряки и стражницы пытались сделать все возможное, чтобы удержаться на плаву, но их тянуло вниз из-за тяжелой одежды и доспехов, они скрывались под пеной волн.
Больше нельзя было ждать, и я понеслась на носовую часть, крикнув своему отряду быть готовыми. Сержант Исмет бежала за мной. В этот момент я снова услышала грохот, и на этот раз я знала, что это не было звуком бушующего моря, этот звук исходил от вулкана позади нас.
Извергайся, будь ты проклят, подумала я. Мой меч быстрей достигнет цели, чем какая бы то ни было лава.
Корайс, Полилло и их отделения ждали. Корайс плотно сжала зубы, усмехаясь. Полилло пела себе под нос. После; битвы я у нее спросила, какую песню она посчитала столь воодушевляющей. Она взглянула на меня в смущении, спрашивая, не помешало ли мне это, так как у нее нет ни слуха, ни голоса, и она поет только когда пьяна и в хоре других собутыльников.
Два обороняющихся корабля ликантианцев были только в трех полетах стрелы от нас. За ними стояло судно архонта, и я могла ясно различить знамя Симеона, а над ним двухголового льва архонта. Я не видела корабля Холлы Ий.
Три галеры вырвались вперед и направились прямо к эскорту архонта. Я увидела дождь из копий и стрел, направленный в сторону самого дальнего ликантианского корабля, который отклонился в сторону, так как его кормчий упал, сраженный стрелой. Две галеры шли по обе стороны от второго корабля, и я увидела, как мои девушки стояли на палубах, крепко держась за мечи.
Первая галера также подходила к своему дрейфующему противнику, когда архонт вдруг начал атаковать. Как будто из пустоты, с его корабля вдруг поднялась огневая линия, промчавшаяся по воде, как будто выстрелил невидимый стрелок. Нос галеры занялся пламенем. Гэмелен крикнул что-то, и пламя исчезло так же быстро, как и появилось, – но корабль остановился. Медленно он двинулся вперед, я еле сдерживала крик восхищения при виде галеры, не испугавшейся пламени и бросившейся еще раз в сердце ликантианского флота.
Теперь дорога для нашей атаки была свободна.
– Какие будут приказания? – спросила Полилло.
Я раздумывала. На корабле архонта были развешаны огромные сети от мачты до корабельных валов. Вдоль бортов разместились метатели копий, с нетерпением ждущие возможности вступить в схватку. Я увидела стрелков, лежащих на палубе. На передней палубе располагались два требушета, на бизань-мачте – подъемные машины. Задний парус был спущен перед битвой. Мне показалось, что я различаю в самой задней части юта фигуры Нису Симеона и архонта.
Один из наших кораблей шел вдоль борта ликантианского судна, нос к корме, и уже забросил кошки. Но тут рывок вызванного колдовством ветра оттащил нашу галеру назад и она потеряла управление. Одна из подъемных машин ликантианского корабля раскачивалась из стороны в сторону, в ее ковше лежал огромный камень. Тут сеть раскрылась, и валун скатился прямо на галеру. Раздались страшные крики, тут же кошки были срезаны и ликантианский корабль двинулся вперед, оставляя позади себя тонущее судно.
Корабль архонта грозно стоял перед нами. Поняв опасность, они сбросили огромный валун с требушета. Он ударился о воду, очень близко от нас, обдав каскадом брызг солдат, стоящих на носу.
Мне пришла в голову мысль, и я крикнула Гэмелену:
– Остановите этот ветер!
Он услышал и начал сочинять новое заклинание. Я приложила ладони ко рту и крикнула Страйкеру, стоящему на юте:
– Веди нас к их носу!
Я схватила лук и колчан у одной из девушек и перебросила их через плечо.
Не знаю, решил ли он, что я сошла с ума, раз приказала ему таранить корабль архонта, но Страйкер ни минуты не колебался и прокричал необходимые приказы. Его голос был похож на вой морского ветра. Человек у штурвала изменил курс, и Дюбан – надсмотрщик за гребцами – тоже распорядился делать поворот. Внезапно ветра не стало, сработало противодействующее заклинание Гэмелена… Паруса корабля архонта провисли и затихли.
Наша галера шла вдоль борта корабля ликантианцев, который заметно возвышался над нами, затем мы вышли к их носу. Я видела головы врагов, свесившиеся сверху. Копья и стрелы падали дождем. Мы подошли точно к носу их корабля, и я прыгнула, не видя ничего, кроме якорей, свисающих с кат-балки, и затем, ломая ногти, стала взбираться наверх. Мне повезло: якорь, раскачивавшийся на цепи, опустился вниз, и рука Исмет легла в мою – и вот она тоже стоит на ликантианском корабле, неумолимая как смерть. Наша галера отошла, бешено гремя веслами. Страйкер делал все, чтобы вернуться, но безуспешно.
Мы были вдвоем, сверху слышались крики, стрелок на бушприте отпустил тетиву, стрела рванулась вперед. Я натянула тетиву в свою очередь, и моя стрела прожужжала в воздухе. Стрелок, взмахнув руками, упал в море с пробитой грудью. Рядом с ним находились еще два солдата, метившиеся более точно, чем их погибший приятель, но тут и им пришел конец: одного прикончила Исмет, а я, ощутив себя в битве как во сне, не спеша взяла стрелу и безучастно смотрела, как моя рука натягивает тетиву – ее оперение было совершенно, – я потянула еще сильнее, и тут стрела и лук прошептали мне: «отпусти нас», – и стрела ушла в глотку ликантианца, и вокруг никого не осталось, и мы могли вздохнуть спокойно, пока ликантианцы не нашли путь к борту под сетями, которые были нашим прикрытием в течение нескольких минут.
Галера Страйкера шла прямо на нас, и затем я увидела корабль Холлы Ий, несущийся на полной скорости. Нам очень нужно было подкрепление, чтобы любой ценой захватить главный корабль неприятеля. Я опустила лук, и на руках по канату стала взбираться наверх. Там я нашла твердую деревянную опору и, подтянувшись, поднялась на бушприт.
Писец, я отвлекусь на минуту, чтобы упомянуть о той части настоящей битвы, которая не описывается в сагах. Эта опора была одним из отверстий, вырезанных в борту в качестве отхожего места. Могу держать пари, одна пуговица на твоем мундире против всех богатств Антеро, которые я унаследую, что ни одно из героических описаний этого момента, которые были и еще будут созданы, не отобразят меня, стоящую на бушприте с руками в дерьме, и рядом – Исмет.
Но это не имело значения тогда, так как нам предстояло идти дальше вверх по очень толстому канату, фок-штанге, доходящему примерно до половины передней мачты. У меня было всего несколько секунд, так как солдаты, увидев нас, столпились наверху с копьями наготове.
Я крикнула нашей галере, прося поддержки огнем, но мой голос затерялся в вихре ветра, который снова поднялся, противодействующее заклинание Гэмелена не выдержало натиска волшебных чар архонта. Но в моем призыве не было нужды, так как стрелы посыпались и с галеры Страйкера, и с галеры Холлы Ий. Солдаты завопили и стали падать под стрелами, так что их внимание было отвлечено.
Мы продолжили взбираться, как обезьяны цепляясь за эту огромную веревку, по направлению к мачте. Фок-штанга заканчивалась крошечной платформой на мачте, которая, как я позже узнала, называлась верхушкой. Нам помогла Маранония, так как платформа была пустой. Наши мечи были вынуты из ножен, и мы прорубили себе путь сквозь бортовую сеть. Мы пролезли сквозь дыры и вышли на рею, огромную перекладину, несущую паруса. Мы рубили эту сеть, пока она не свалилась на палубу, накрыв собой целую кучу стрелков, целившихся в нас. Теперь дорога была свободной.
Галера Страйкера подошла вплотную, кошки были заброшены, и стражницы стали прыгать на ликантианский корабль. За ними подошла галера Холлы Ий, с ее носа большая группа лучников засыпала судно архонта стрелами.
Мы с Исмет воспользовались моментом, чтобы перевести дух. И тут мимо моего уха просвистела стрела, задев руку Исмет, и вонзилась в мачту, за которую мы держались.
– Здесь становится опасно, – заключила Исмет, вытирая кровь с неглубокого пореза на руке. – Что-то я не вижу стрелка, целившегося в нас. Пошли! Мы сочтемся с ним позже.
Ниже, на передней палубе, виднелась толпа дерущихся мужчин и женщин, и я слышала крики битвы. Я узнала Полилло по особой форме топора, она дралась с копьеносцем. Вот она посылает топор со своей невероятной силой, и ее враг повержен. Никто не желал отступать, никто не давал и не просил пощады. Ликантианцы были не только злы и жестоки, но и очень смелы. Я могла поклясться, что этот день, даже если наш город не победит окончательно, будет долго жить в легендах. Слава не достается в битвах с трусами.
Сквозь звуки битвы я вдруг явственно услышала страшный грохот, исходивший от самого ближнего вулкана.
Мы собирались спуститься к дерущимся, но тут появилась более важная задача. Через всю палубу стояла плотная стена солдат, прямо позади главной мачты, сдерживавшая наших воинов перед конечной целью. На юте стоял последний архонт, закрытый одним из ликантианских солдат. Перед тем как подобраться к нему, нам следовало убить этих щенков, стерегущих своего волка.
Перед архонтом стояли два открытых черных сундука, и он доставал из них какие-то предметы и бросал их по ветру, посылая на нас свои заклятья. У меня заболели глаза при виде его, и я отвела взгляд, чтобы найти Нису Симеона. Я хорошо его знала, хотя никогда не встречала прежде, я знала его тонкую фигуру, его белые волосы, волнами ложившиеся на его плечи, его тонкий клинок в руке, его шрамы, которыми Янош Серый Плащ отметил его когда-то красивое лицо при помощи колдовства, чтобы оно соответствовало чудовищной душе Симеона.
Я вдруг превратилась в нечто, что не совсем можно было назвать капитаном маранонской гвардии Рали Антеро. Лезвие моего меча вспыхнуло, и путь, который проходил от того места, где мы стояли, до главной мачты, стал свободным. Мой меч скользнул в ножны, и я помчалась, видя перед собой только рею. Вот мои ноги уже стучат по ней, я ловлю спасительный канат, взбираюсь выше. Я не позволяла себе ни на секунду задуматься о том, какая отчаянная глупость все, что я делаю. Страшное падение, которое меня ждало, если я поскользнусь, туда вниз, на палубу или, еще хуже, между галерой Страйкера и кораблем архонта. Я рискнула посмотреть вниз. Никто не обращал на нас внимания, включая и Нису Симеона, не отрывавшего взгляда от передней палубы.
Затем я увидела и застыла, как кролик под взглядом удава, что архонт смотрит вверх, изучая мачты. Строчка из заклинания Гэмелена пронеслась в моем мозгу: «Сокол охотится высоко… хорек не двигается…» Я попыталась произнести это вслух один раз, второй – и безуспешно. Ледяной взгляд коснулся меня, но прошел мимо, и я стала надеяться, что защита Гэмелена действует. Но я не могла полагаться на волшебство.
Я видела, как Исмет освобождает себе путь к фок-мачте, – но мое дело с Нису Симеоном и его хозяином не могло ждать. Передо мной снова открылся свободный путь от главной мачты к бизань-мачте, я двинулась вперед.
Теперь прямо подо мной были архонт и Симеон. Только двое солдат охраняли их плюс пара морских офицеров и кормчие стояли рядом.
Я понимаю, что рассказ об этих событиях от момента, когда я прыгнула с нашей галеры, до того, как я стояла над самым страшным врагом Ориссы, звучит как неторопливая история, продолжавшаяся много времени. Так кажется, но в действительности минутная стрелка сделала не более четырех оборотов.
Дорога вниз была легче – по балкам, подвешенным к подъемной машине, – и я спустилась вниз так быстро и легко, как будто была на тренировочной площадке. Вот я уже в десяти футах от них. Я приземлилась как раз позади Нису Симеона.
Он повернулся, раскрыв рот от удивления, но его мышцы отреагировали мгновенно, лезвие его меча блеснуло. Я увидела солдата, бросившегося вперед с копьем. Мой меч остановил его. Я вырвала его, меч освободился, как раз в ту секунду Нису сделал выпад, надеясь, что мой клинок завяз в трупе. Я сделала шаг в сторону и ударила. Удар не достиг цели, но заставил его отступить. Позади него я услышала крик архонта и поняла, что у меня есть всего секунда. Но мы были в царстве стали, и магия действовала слишком медленно.
Симеон бросился на меня с мечом, я сделала попытку отвести его удар в надежде, что мой более сильный меч может выбить его двойной клинок. Но он отвернул мой удар в сторону очень хитрым приемом, это был настоящий мастер фехтования.
Я смогла толкнуть его в грудь и почувствовала сталь на ней, он носил кольчугу под своим черным мундиром. Теперь наступил момент, когда наши мечи скрестились, еще раз скрестились, еще раз, затем я поменяла направление, изобразив ошибку. Прежде чем он воспользовался ситуацией, я ударила по его мечу рядом с рукояткой. Легкий удар, но достаточный, чтобы его меч не мог защитить на какой-то момент своего хозяина. Я снова ударила, и мой меч рубанул его по бедру. Я увидела его рот, искривившийся от боли. Он пришел в себя и ударил в ответ. Я остановила его руку, схватив за запястье.
Никто из нас не издавал ни звука, в настоящей битве, когда кровь – единственная цель, нет времени работать языком.
Объектом его следующей атаки было мое лицо, нет сомнения, что для женщины это самое болезненное место. Я увернулась, и его меч промахнулся. Я не дала ему опомниться и ударила туда, где бился его пульс, – рядом с глоткой. Я тоже не достигла своей цели, и секунду мы стояли грудь в грудь, и я чувствовала сладкий запах кардамона в его дыхании. Он попытался ударить головой, я увернулась и плюнула ему в лицо.
Нису Симеон был воином от Бога. Я долго буду помнить момент его смерти. Тогда он непроизвольно зажмурился, затем пригнулся, чтобы защититься от ожидаемой боли, когда понял, что совершил ошибку, и мой меч, пройдя под нижним краем кольчуги, вошел в его живот.
Симеон отшатнулся назад, я выдернула меч и ударила еще раз. Прежде чем он упал, острый клинок разрезал его горло, почти отделив голову, и кровь полилась на палубу. Я почувствовала ужасный запах вылезших кишок.
Он упал, больше не человек, больше ничто, я повернулась назад, слыша радостные крики маранонок и понимая, что они прорвали линию обороны ликантианцев и вышли на главную палубу – там сопротивление ослабло, как только защитники увидели Симеона мертвым, но мне сейчас было не до того.
Напротив меня стоял архонт. За ним стоял последний солдат на юте, но он делал вид, что ничего не видит.
Архонт заслонил весь мир передо мной.
Наконец наша потусторонняя битва с ним станет реальной, а не иллюзиями ощущений. Последнее вызывало чувство, что я увязла ногами в патоке или заблудилась в зыбучих песках, это было сплошным кошмаром.
– Хорек! – зарычал архонт. И он бросил в меня заклятьем: – Сука, хорек! Убийца моего брата, скрытая под обманчивым волшебным покровом, который даже не ею создан. Антеро! На этот раз твоя порода вымрет окончательно, так же как все, что ты сделала! Умри за свою дерзость, умри за свое высокомерие, умри за разрушение, которое ты несешь! Пока ты будешь стоять и ждать своей смерти, а затем я очищу этот корабль и это море от всех ориссиан. Но для тебя, Антеро, способ, которым тебя умертвят, будет самым ужасным, таким ужасным, что только те, кто умер, как избранные, могут это понять: ты умрешь от собственной руки и так, как я этого захочу. И не ищи помощи, сука. Ее не может быть ни от твоего колдуна, ни от твоих девок.
Я знала, что он говорил правду. Все на корабле застыли так же, как и я.
– Ты сейчас будешь смотреть мне прямо в глаза и слушать приказы, исходящие из моего сердца, – приказал он.
Медленно-медленно мой взгляд двинулся вверх, по его костлявой груди, затем по диким зарослям его бороды. Я не могла остановиться и наконец взглянула в страшный омут его глаз.
– Да, в глаза, – сказал архонт почти задумчиво, как будто мы вдвоем сидим в какой-нибудь спокойной, уединенной обстановке. – Твои глаза. Они будут первыми. Брось свой меч и вырви их, сука. Погрузи свои когти поглубже. Глубже, сука, и я позволю тебе завопить так громко, как только захочешь, когда закончишь.
Я почувствовала, как моя рука отпустила меч и начала принимать вид когтистой лапы. Но тут, пока моя рука, сопротивляясь, поднималась к моему лицу, я что-то почувствовала, и снова стала сама собой… как будто снова задышала свободно. Я крепко держала свой меч, и моя рука снова была человеческой. Это был Гэмелен, его магия.
– Твой союзник оказался сильнее, чем я думал, но он далеко отсюда, – сказал архонт, и, пока говорил, он наклонился, не отрывая от меня глаз, и его рука, скользнув в один из сундуков, взяла оттуда горсть пыли. Он бросил ею в меня.
Пыль вдруг стала твердой, превратившись в крошечные острые дротики. Я попыталась прыгнуть в сторону, но почувствовала, что мои ноги снова стали неподвижными. Мысли вихрем закружились у меня в голове, я приготовилась умереть, но вдруг у меня в голове зазвучал бессмысленный мотив:
Отвернись,
Отвернись,
Вместе с ветром,
Вместе с бурей.
Это выглядело так, как будто я произнесла заклинание, но это должно было быть делом рук Гэмелена. Облако рассыпалось, и его маленькие смертоносные кусочки разлетелись в разные стороны.
Архонт растерялся на какое-то мгновение, затем опомнился.
– Ты умрешь, ты должна умереть, – крикнул он, его голос почти превратился в визг. Он пошарил рукой по сторонам и выхватил меч из рук ликантианского солдата, который стоял застыв от ужаса. – Моя сила становится сталью, становится мечом и достигает твоего сердца, как ты поступила с моим братом.
Он сделал шаг вперед, приготовив меч к удару. Его движения были быстрыми и гибкими, они были похожи скорее на действия молодого воина, чем на старческие.
Я стояла, как бык в загоне, ждущий топора мясника, но как раз тут что-то возникло между нами.
Вот как я могу это описать: присутствие, которое изменялось, как только я начинала вглядываться в него. Сначала мне показалось, что это одетая в кольчугу и шлем Маранония, но затем образ изменился, став похожим на мою давно погибшую, горько оплаканную Отару, и снова изменился, и мне стало казаться, что я вижу Трис, но это было лицо моей матери, а затем передо мной стояла незнакомая женщина в старинном костюме ориссианской деревни… но это оказалось ничем, только морским туманом. Тут новое противодействующее заклинание освободило мне руки, и я швырнула мой меч, как будто это было копье; архонт был почти рядом со мной.
Меч ударил его в правый бок, ниже ребер, в легкое.
Архонт завопил, его мышцы сократились, и он бросил свой меч высоко-высоко, оружие упало в море. Он, спотыкаясь, почти падая, отступал назад, но каким-то чудом – и я знала, что это сила его духа, – он держался на ногах. Мой меч выпал из его тела.
Красная пена выступила у него на губах, он плевал ею. Вся его борода сделалась красной.
Он сделал еще один шаг назад и опомнился, натолкнувшись на крышку одного из своих волшебных сундуков.
– Очень хорошо, очень хорошо. Я боялся этого… и старался это предотвратить своим искусством. Существует много миров, и совсем других миров. Ты хорек, ты ударила меня, но это тебе ровным счетом ничего не даст. Ты все равно умрешь сейчас или, может быть, через день, через месяц. А те дни, которые тебе останутся, дадутся тебе в боли и страдании. Но они сочтены, Антеро, и это число ох как невелико.
Он смотрел наверх, на темное бурное небо, и его голос становился все громче, пока не превратился в визг, такой же громкий, как тогда, когда он проклинал меня с облаков рядом с замком, крича на каком-то языке, которого я не знала, какие-то страшные заклинания, которые я не понимала. Но его голос леденил мою душу. И тогда я поняла только несколько его последних слов:
Цена, которую я плачу,
Я требую, чтобы долг мне был
Заплачен кровью!
Вдруг он снова стал сильным и крепким, как будто не было смертельного удара, который я нанесла ему. Он стал увеличиваться в размерах, достигнув роста гораздо большего, чем обыкновенный человек. Колдун тяжело умирает, подумала я, а мои руки нащупали кинжал и освободили его из ножен.
Но прежде чем я смогла атаковать, архонт нагнулся, поднял один из своих сундуков – сундук, который и троим сильным мужчинам было бы очень сложно поднять, – и сделал три огромных шага к борту.
– Кровью оплачена эта награда, – завыл он и прыгнул прямо в бушующее море, стиснув свое волшебное сокровище в руках.
Я бросилась к перилам, всматриваясь в воду, но кроме стремительно несущихся волн и пены, я там ничего не увидела.
Тут я поняла, что архонт на самом деле уже мертв.
Море взбесилось, и я уже знала, что за кровавую награду он просил напоследок. Я поняла слова Гэмелена в палатке прошлой ночью: «Чтобы прикоснуться к этой силе… такая жертва… огромная жертва, я даже не могу и представить».
Архонт заплатил за эту награду, земля выполняла его последнее, самое ужасное заклятье, огонь взвился в небо, разбивая серые облака, два вулкана взорвались, лава брызнула из кратера самого ближнего к нам, дым и огонь рвались в небо.
Я застыла раскрыв рот. Корайс схватила меня за руку.
– Рали! Мы должны бежать!
Я не помню точно, что происходило в следующие минуты и часы, помню только, как меня буквально тащили через палубу к нашей галере мои девушки. Я не помню ни одного ликантианца, оказывающего сопротивление. Может быть, они уже были все мертвы или они, как я, остолбенели перед лицом огненной смерти.
Я помню, как Страйкер выкрикивал приказы занять всем свои места на веслах. Я помню, увидела сквозь серый туман, как корабль Холлы Ий уносился прочь на полной скорости.
Я помню, как ликантианские корабли барахтались в разъяренной пучине, как их в панике покидали матросы.
Огромные камни, какие могли метать только боги, камни гораздо больше любого корабля, падали в море вокруг нас, все вокруг поливалось обжигающим дождем из пыли.
Я помню, как один из ориссианских кораблей, следовавший за нами, отчаянно спасался от извергающих лаву вулканов.
Но не было спасения, мы были в ловушке. Позади нас были вулканы. Впереди – рифы, жуткие скалы, торчащие из грохочущих волн, длинные отмели, ждущие, когда нас вынесет на них взбесившееся море, каменистые островки без бухт, где бы можно было найти спасительное пристанище. Все это делало наше положение безнадежным и отдавало нас на растерзание морю.
Я стояла на юте, Страйкер командовал, ему помогали два самых сильных и толковых матроса.
– Спусти своих женщин вниз, – приказал он.
Я удивилась: зачем? Если один из этих валунов ударит в наш корабль, мы будем обречены, и я бы предпочла умереть здесь, на открытом воздухе, хотя здесь и воняло смесью серы и озона, чем там внизу, во тьме. И тут один из солдат посмотрел назад на вулкан и завопил.
Я обернулась и увидела нечто, что до сих пор меня преследует в кошмарах и заставляет в панике просыпаться. Чудовищная волна, нет, не волна, а настоящая стена из воды неслась прямо на нас. Она была серой, линия грязной пены стояла на ее гребне. Она мчалась быстрее тигра, быстрее брошенного копья, быстрее стрелы, быстрее самой судьбы.
Даже вулкан, давший ей рождение, казался карликом по сравнению с ней, хотя я знала, что это невозможно. Какой она была высоты? Я не знаю, я даже не могу предположить. Гораздо выше нашей мачты. Возможно, в два или три раза – выше ста футов. Она родилась от земли, так как при ее приближении стало видно, что она несет деревья, вырванные с корнем, и даже нечто похожее на хижины и маленькие лодки.
Она ревела громче ветра, громче вулканов. Возможно, я завизжала. Я слышала множество криков, и никто не стыдился их. Я искала убежище, в то время как Страйкер, человек тверже всех, кого я знала, отдавал последние приказы гребцам – забрать весла. Я опомнилась, в поисках спасения цепляясь за решетку.
Море поглотило нас.
Оно поднимало нас за корму выше и выше, я видела нос корабля внизу и гребцов, распластавшихся на палубе и цеплявшихся за скамьи. Некоторые из них уже были в бушующем море.
Мы поднимались все выше и выше, и на гребне волны я почувствовала на какой-то момент надежду, но, увы, тут же море накрыло нашу палубу. Я не знаю, что происходило, – где был верх, где было небо; вода кидала меня, как будто меня взбивали в ступке. Я захватывала воздух широко раскрытым ртом, мне нужен был воздух, но его не было. Еще немного – и мои легкие бы не выдержали, но я запретила им слабеть, и вот воздух появился, мы соскользнули по противоположной стороне волны.
Я поднялась и осмотрелась: большинство девушек удержались, но некоторых смыло за борт. Страйкер был жив и продолжал командовать, Дюбан тоже. Гребцы сидели на веслах. Тут снова раздался крик: впереди были камни. Мы почти влетели в рифы. Их вершины торчали из воды прямо у нашего носа. И невозможно было ни повернуть, ни обойти их. Тут подошла еще одна волна.
Снова нас подняло и унесло в глубину, и снова мы пережили это, кружась в водовороте океана, в этом аду из волн.
Я помнила о рифе, рифе, который чуть не пронзил нас насквозь, и стала всматриваться вперед в поисках новой смерти, но впереди ничего не было. И я поняла, что произошло – волна перенесла нас через его кожеподобные скалы.
Но вокруг нас было еще много скал, и Страйкер отдавал команду за командой, а гребцы старались выполнять их, но третья волна неслась к нам.
На этот раз, когда мы поднялись, я увидела еще два корабля, захваченные волной, – оба были ориссианскими.
Снова мы выжили.
Еще четыре раза волны нагоняли нас в тот страшный день, каждый раз поднимая нас и унося все дальше на запад, дальше в неизведанные моря, дальше от этих рифов, блокировавших единственно знакомый нам путь до Ориссы.
Наконец последняя волна захватила нас и отпустила. Мы вошли в «нормальный» шторм. Сквозь тьму я увидела другие корабли. Среди них была галера Холлы Ий.
Выжили не мы одни.
Ликантианских кораблей не было. Я думаю, они были не такими быстрыми, их разбили эти вулканические волны. Но может быть, кто-то спасся и их вынесло на рифы, а может быть, их ждала смерть на каких-нибудь варварских берегах. Для меня это уже не имело значения. Ликантии пришел конец.
Но мы победили ужасной ценой.
Мы затерялись в каких-то неизвестных морях. Многие мужчины и женщины были мертвы или ранены. Единственное спасение, на которое можно было рассчитывать, была магия. Волшебство нас сюда забросило, и только оно оставалось нашей надеждой.
Окровавленный, возле палатки, где я видела его перед битвой, лежал Гэмелен. Он не двигался, на его лбу был огромный кровоподтек.
Он казался мертвым.
