И я сама не знаю, что ожидала найти в храме Воскрешения той ночью. Мои нервы были напряжены до предела, как перетянутые струны лиры. Храм возвышался над нами, сверкая окнами, но никаких других признаков жизни в нем не было, только равномерный машинный стук, шедший из-под земли.

На холме было трудно спрятаться, мы перебегали от дерева к дереву. Я уже начинала жалеть, что мы пришли. Можно было бы с помощью магии притушить наши ауры, чтобы демонам, если они рыскают вокруг, было трудно нас найти, но со зловеще-ярким лунным светом ничего поделать было нельзя. Даже когда мы наконец оказались в тени храма, я не почувствовала облегчения. В воздухе серно пахло магией, по коже у меня бегали мурашки, волосы стояли дыбом. Меня почему-то даже не обрадовало, что, хоть главные ворота окружавшей храм стены и были закрыты, никто их не охранял.

Мне стало еще более неуютно, когда мы скрючились за большой клумбой маргариток и я попыталась прощупать, нет ли впереди магического полога. Я ничего не обнаружила. Наши воскресители славились своей замкнутостью и осторожностью; думаю, если бы я почувствовала впереди хоть какое-то противодействие, я бы немедленно повернула назад. Защиты у храма никакой не было, но это только усилило мои подозрения. Я все не могла решиться.

Полилло шепнула мне на ухо:

– А что, если нас поймают?

Еще бы недавно – до того, как Амальрик изменил порядки среди воскресителей, – нас бы предали ужасной смерти. Однажды они ложно обвинили моего брата Халаба в ереси и казнили его, поэтому у Антеро были причины опасаться воскресителей. Но новое поколение наших магов должно было придерживаться тех же законов, что и простые люди. Что они могут сделать с героиней Ликантианской войны, победителем архонтов? Разве что публично осудить ее? По крайней мере, мне хотелось на это надеяться. Поэтому в ответ я пожала плечами – откуда я знаю? Я все еще рассуждала как законопослушная гражданка. Я думала, что на следующий день я могу представить магистрам и воскресителям новые доказательства – убийство Исмет и других стражниц. Некоторые из нас собственными глазами видели демонов, которые их убили. Или говорить с нашими руководителями – безнадежное дело?

И тогда я увидела пантеру. Она затаилась у главного входа, вглядываясь сквозь решетки ворот. Потом она повернула голову и посмотрела на меня, ее глаза сверкнули в лучике лунного света, прорвавшегося сквозь тень. Я почувствовала внутренний импульс – как телепатическое послание. Пантера встала, прошла сквозь ворота и пропала из виду. По молчанию Полилло я поняла, что она пантеру не видела. Я толкнула ее локтем, и мы поползли к воротам. Остановившись около них, мы еще раз осмотрелись – нет ли где часовых, – но все было спокойно. И тут я заметила, что на решетке зацепился клочок черного меха. От него сильно пахло кошкой. Я сняла его и хотела выбросить, но потом что-то заставило меня опустить его в карман. Затем я кивнула Полилло – пора.

Она подняла меня, и я забралась на ворота. Пока я балансировала там, она подпрыгнула, ухватилась за верхнюю перекладину, подтянулась и ловко перевалилась на другую сторону. Восхищаясь необычайной силой подруги, я спрыгнула к ней. Она поймала меня и мягко опустила на землю. Я улыбнулась ей – все как в старые времена! Она подавила смешок, стукнула меня по спине, и мы осторожно пошли по дворцу.

Сбоку я снова увидела пантеру. Она притаилась около небольшой арки, скрытой за колонной. Когда я повернулась к ней, она исчезла внутри. Полилло была удивлена не меньше, чем я, когда, подойдя к арке, мы увидели, что там нет двери – только дверная коробка, – словно плотник забыл доделать работу. Мы долго ждали снаружи, опасаясь засады. Я пыталась прочувствовать, что было впереди, но никакой магической угрозы не обнаружила. Полилло приготовила свой топор, а я вытащила меч. Потом я ей кивнула, и мы вошли в длинный темный коридор. В этот момент у меня мелькнула мысль, что, если нас поймают, надо будет притвориться пьяными. Кто станет сомневаться в словах солдата, если она скажет, что слишком много выпила?

Стены коридора были гладкими, сделанными из какого-то темного металла. Мы шли осторожно. Странно было то, что ни дверей, ни других каких-либо отверстий в стенах не было. Понимая, что отступать в случае чего можно только назад, мы нервничали.

Коридор привел в огромный зал, освещенный только холодным лунным светом, лившимся из высоких окон. Я оглядывалась в поисках опасности и одновременно думала, почему здесь так темно, ведь снаружи храм ярко освещен! Я еще больше удивилась, поняв, что зал пуст – ни стульев, ни картин на стенах, ни даже камина, чтобы погреться зимой. Из зала был второй выход – как раз напротив дыры, через которую мы вошли, – он таращился на нас как глазница черепа. Мы направились к нему, прижимаясь к металлической стене. Когда мы проходили под окном, Полилло внезапно схватила меня за плечо. Я остановилась, приготовившись либо бежать, либо драться за свою жизнь. Полилло ткнула пальцем в окно. Я видела, как расширились от удивления – или от страха – ее глаза. Я поняла, что она хочет, чтобы я выглянула наружу. Я не могла – было слишком высоко, Полилло доходило до подбородка. Она сцепила руки стременем, я встала на эту надежную опору, и она подняла меня.

Сначала я не поняла, на что смотрю. Потом я едва не вскрикнула от ужаса, когда я поняла, чего я не вижу перед собой. За окном должна была быть мирно спящая Орисса под неусыпным оком возвышающегося на холме храма Воскрешения. А вместо этого я увидела мертвый пейзаж. Передо мной был пустой двор замка, за ним – высокие ворота из черного железа. Высунувшись из окна подальше, я увидела высокие черные стены, а с каждой стороны – знакомые ужасные башни. Я едва не закричала, когда поняла, где мы очутились. Это был не храм Воскрешения – снаружи был просто фасад, обман. Мы вообще были не в Ориссе, мы попали в черный замок архонта.

Я спрыгнула на пол и прислонилась к стене. Полилло с удивлением смотрела на меня, не понимая, что происходит. Я не могла ей объяснить, кроме того, я была слишком потрясена, чтобы говорить. А потом я услышала стук когтей и подняла голову как раз вовремя, чтобы увидеть приближающегося к нам демона.

Мы с Полилло прыгнули в разные стороны. Он завыл от разочарования – легкого убийства не получилось. Демон повернулся ко мне, его массивное жабье тело двигалось на удивление легко. Полилло забежала сзади, но он лягнул назад своей массивной мохнатой ногой, попав ей в грудь. Полилло отлетела к стене и бессильно сползла на пол. Но ее атака дала мне преимущество, и я проскочила под его передней лапой и воткнула меч ему в живот. Лезвие ушло глубоко. Демон отчаянно завизжал и отпрыгнул назад, размахивая когтистой лапой. Один коготь зацепил мой меч с такой силой, что вырвал его у меня из руки. Чудовище снова напало на меня, пока я пыталась нашарить меч на полу. Но теперь тварь двигалась медленно, из глубокой раны на брюхе текла кровь. Я едва успела схватить меч, когда демон приблизился на расстояние удара. Я стояла очень неловко и не могла увернуться от его атаки, но, зная, что надежды нет, все-таки приготовилась к схватке. Но его лапа так и не достала меня. Я услышала шлепок, треск, и демон без звука рухнул на пол. За его спиной стояла Полилло. Ее топор увяз в черепе чудовища. Уперевшись ногой в труп, она выдернула свое оружие и обтерла его о мех демона.

Коснувшись груди, куда попал удар, она поморщилась и сказала:

– Отныне всякий, кто будет восхищаться моей грудью, получит взбучку. Она только мешается.

Я облегченно засмеялась, забыв, какое громкое эхо должно быть в стальном зале. Полилло тоже засмеялась, и мы обнялись.

– Я люблю тебя, Полилло, – смеясь, сказала я.

– Ты небось говоришь это каждой девчонке, которой удалось подшибить демона.

Наше веселое настроение быстро улетучилось.

– Он знает, где мы, – сказала я.

– Отлично, – заявила Полилло, помахивая топором. – Давай найдем этого гада и прикончим его.

Мы смело направились к другому выходу, наши башмаки громко стучали по железному полу. Снова мы оказались в коридоре, как и первый, длинном и темном. На этот раз мы пошептали над огненными бусинами и высоко подняли их, освещая себе путь. Чем дальше мы шли, тем становился громче странный машинный шум. Коридор непредсказуемо поворачивал, но все время вел нас вниз. Несколько раз мне показалось, что я вижу, как за поворотом исчезает силуэт большой кошки. Потом моя рука, в которой был меч, начала гореть. Я посмотрела на ладонь. Выжженный на коже шрам в виде льва архонтов налился кровью: мы были близки к цели.

Я остановила Полилло. Нужно было подумать. Мы могли выставить против архонта смехотворное оружие – меч, топор и мышцы. И с нами не было Гэмелена с его огромным опытом, знаниями и набором волшебных порошков. Потом я вспомнила, как Гэмелен говорил, что Серый Плащ презирал всякие магические порошки и снадобья. Он говорил, что они только помогают сконцентрировать волю. Легко было говорить Серому Плащу, – подумала я. Оказался бы на нашем месте этот подлый сукин сын! И я прокляла его, прокляла наше невезение, прокляла себя, свои смешные магические умения. И тут я вспомнила пантеру. Ведь в кармане у меня клочок ее меха!

Полилло, должно быть, подумала, что я сошла с ума, когда я вытащила его из кармана, упала на колени и принялась бормотать вполголоса, – мысли бурей кружились в моей голове. Потом я придумала нужные слова – вернее, надеялась, что придумала. Я прижала мех к шраму на ладони.

Ладонь стала гореть еще сильнее, боль была такая, что я с трудом сдерживала крик. Я разжала кулак и увидела, что рубец и клочок меха исчезли. Но ладонь все еще горела, и я машинально лизнула ее. В то же мгновение боль исчезла. Я поднялась на ноги, мозг работал четко, как никогда. Словно я напилась воды из магического ручья разума. Я зашагала дальше, наслаждаясь уверенностью.

Не прошла я и нескольких шагов, как волна магии оглушила меня. Я едва не упала, но всей своей волей ударила в ответ. Волна отступила, но я знала, что она вернется. Тогда я представила себе волнорез, и ударившая снова волна разбилась о него. Я засмеялась как сумасшедшая и повернулась к Полилло, чтобы вместе с ней пойти и убить архонта.

Она стояла у меня за спиной, ее лицо превратилось в сплошную маску боли. Она посмотрела на меня и застонала:

– Рали, я…

Ее снова скрутил приступ боли, она упала. Я рванулась помочь ей, но она внезапно встала и выпрямилась во весь рост. В ее лице не было больше боли – оно было искажено гневом. Она заговорила, и голос принадлежал архонту:

– Теперь ты умрешь, Антеро!

Полилло со страшной силой обрушила топор на меня. Я отскочила. Топор свистнул мимо моего уха и со звоном ударился в металлическую стену. Сила удара была такова, что в стене осталась рваная дыра. Полилло вытащила топор и замахнулась снова.

– Не надо, Полилло! – крикнула я, хоть и знала, что не она нападает на меня.

Я упала на спину и перекатилась. Топор на этот раз оставил вмятину в полу. Вскочив на ноги, я заметила брешь в ее защите. Даже в руках Полилло топор медленнее меча. И мой меч был быстрее, гораздо быстрее. Мне оставалось только сделать выпад и заколоть ее. Мой опыт, натренированная рука – все побуждало меня сделать это. Но я не могла, я не могла убить свою сестру. Лучше я умру сама. И я чуть не умерла от нового удара. Отчаянно нырнув под ее руку, я спаслась и побежала по коридору. Полилло бросилась за мной, проклиная меня громовым голосом архонта и пытаясь достать меня топором. Металлические стены отражали эхо наших шагов.

Я снова увидела брешь в ее защите. На этот раз я напала, перекинув меч в другую руку, и изо всей силы ударила ее кулаком в бок. Но ребра Полилло были стальными, я едва не сломала себе кисть. Она засмеялась грохочущим смехом архонта и подняла меня за шиворот, словно я ничего не весила. Я снова ударила – метясь не в свою подругу, а в смеющегося архонта. Я почувствовала, как под моим кулаком треснула кость, и рот – прекрасный рот Полилло – превратился в кровавое месиво. Она плюнула в меня кровью и обломками зубов и принялась трясти меня, как свинья, убивающая змею. Я была беззащитна перед ее безумной силой. Потом она отшвырнула меня. В полете я попыталась извернуться, чтобы упасть на ноги, но мне помешал меч, который я так и не выпустила из рук, – я упала на колени.

Страх заставил меня вскочить. Я упала лицом к светлому выходу из коридора. Я слышала, что Полилло приближается сзади, и помчалась вперед. Но ярость заставила ее бежать быстрее, и я знала, что она догоняет. В любую секунду мне на спину мог обрушиться топор. Я выбежала из коридора, и меня ослепил яркий свет. Я едва не наткнулась на невысокую загородку, перекрывающую дорогу. Я распласталась на полу, успев услышать удивленное восклицание Полилло. В ту же секунду она споткнулась о меня и перевалилась через загородку.

Я начала подниматься и тут услышала ее крик. Это не был голос архонта, это был голос Полилло, моей Полилло, кричащей от страха. Она цеплялась за верхнюю балку загородки и кричала: «Рали!» Внезапно ее крик прервался. И стало слышно, как работает огромная машина за загородкой – что-то перемалывается, перемалывается…

Я со стоном посмотрела вниз.

Изломанное тело Полилло лежало на огромном зубчатом колесе – детали чудовищного механизма.

А еще ниже была Орисса!

Там была ночь, и я видела полную луну над спящим городом. Я видела Цитадель Магистрата, центральную площадь со статуями героев. Вот Большой Амфитеатр, с рядами каменных скамей, каскадом спускающимися к арене. Я не сразу поняла, что весь город движется. Я отпрянула назад, поняв, что я смотрю на гигантскую модель города, вращающуюся над странным механизмом.

И тут меня осенило, что это и есть оружие архонта, которого мы так боялись. Архонт все-таки сумел построить его, а когда Гэмелен победил его в последней битве, ликантианский маг перенес меня внутрь модели. Все – начиная с ориссианского корабля, который встретил нас после битвы, – до блестящего парада, которым нас приветствовали в день прибытия, – все было подделкой, плодом магии.

Приглядевшись снова, я заметила некоторые несоответствия в модели. Некоторые дома стояли не на месте или их не было, улицы заканчивались тупиками, а за стенами города была пустота. Впрочем, не совсем. Я видела дорогу, ведущую к вилле Амальрика, с насаженными по ее сторонам деревьями и кустами. Я поняла, что плохое знание города архонтом привело не только к изменениям улиц. Он сделал Джинну главным магистром, потому что его он знал как генерала, который с ним сражался в Ликантии, – не очень успешно, правда. Он также не знал, что Маларэн – мой друг, поэтому автомат, замаскированный под него, так странно себя вел. И самая большая странность – любовь моей семьи. Он и представить себе не мог, как Порсемус и остальные относятся ко мне. Среди живых Антеро только Амальрик любил меня, а я – его. Я вспыхнула от стыда – эти создания обманули меня, воспользовавшись моей слабостью. Я так хотела, чтобы семья не отвергала меня, мне даже в голову не пришло, что их любовь – подделка.

Зубчатые колеса внезапно протестующе заскрипели, и весь механизм вздрогнул, когда тело Полилло попало в зубец.

Я почувствовала чье-то присутствие и взглянула вверх, прикрыв глаза от яркого света, лившегося со сводчатого железного потолка. Я стояла на мостках, огибающих яму, в которой была расположена машина архонта. На противоположной стороне я увидела дверь. Я пошла по мосткам к ней и тут споткнулась обо что-то. Это был топор Полилло. Я сунула меч в ножны и подняла его. Он был тяжел, и я перехватила его, чтобы мои пальцы лежали в углублениях, протертых на рукоятке хваткой Полилло. Я почувствовала, что теперь топор стал послушен в моих руках, как и в руках моей подруги.

Я шепнула ему:

– Отомсти за нас, брат.

Я подошла к двери и без колебаний вошла. В комнате был архонт.

Он стоял у окна, по пейзажу снаружи я поняла, что мы находимся в главной башне замка. Его глаза сверкнули, губы презрительно скривились, обнажая длинные желтые зубы. Но на этот раз он не смеялся, не высмеивал мой пол, не тыкал пальцем с криком «Изыди!». Я должна была испугаться, покориться могучему волшебнику. Но вместо этого я оглядела его с ног до головы, чувствуя себя сильной, очень сильной. В комнате было полно магических предметов – черепа, когти демонов, человеческие органы в бутылках/небольшие каменные статуэтки страдающих от боли существ. Было жарко и воняло калом и гнилью. Сбоку краем глаза я заметила какое-то движение, но не отпрыгнула в страхе. Я знала, кто это. У моей ноги припала к земле пантера и зашипела на архонта.

Я почесала ее за ухом и посмотрела на своего врага.

– Все кончено, – сказала я.

Подняв топор, я шагнула вперед, пантера скользнула вслед. Архонт шевельнулся, и воздух передо мной затуманился. Я натолкнулась на невидимую стену. Но я ударила стену своей волей, и поверхность ее стала податливой. Архонт усилил напряженность своей магии, стена опять затвердела, но я знала, что разрушу ее – это только вопрос времени.

– Чей ты демон? – прохрипел архонт.

– Демон? Я не демон! – удивилась я.

– Для меня ты – демон, – ответил он. – Ты самка хорька, которая разрушила мое королевство. Ты убила брата и охотишься за мной повсюду.

Что ж, по-своему он был прав. Я усилила натиск на стену и почувствовала, как она поддается. Пантера довольно заворчала. Еще немного – и я достану архонта.

Архонт засмеялся, разом обретя свою прежнюю уверенность.

– Со мной еще не покончено, Антеро, – сказал он. – Ты слаба против моей силы. Твой дар – это просто причуда крови. Семя было брошено твоей матерью, которая отвергла наше искусство. В такой магии нет величия.

Настала моя очередь смеяться.

– Так почему же ты боишься меня? Как такое ничтожество, как я, могло причинить тебе столько вреда?

– Я совершил единственную ошибку – когда проклял тебя, – сказал архонт. – Ты должна была убить меня, и я подумал, что проклятие – единственная оставшаяся мне месть. Но когда я умер, я увидел другой путь и бежал в этот мир. А это проклятие продолжало связывать нас, не давало мне добиться того, о чем только может мечтать маг, – получить мощь и власть богов.

Я презрительно посмотрела на него.

– Ты думаешь, что способен стать богом?

– Я уже стал им, сука, – сказал архонт. – В битвах с тобой я только копил силу. Я питаюсь вашими несчастьями, я пью кровь ваших мертвых. И я пожираю убитых врагов. Антеро, тебе бы лучше повернуть назад. Тебя должен был предостеречь страх, который я внушаю тебе в твоих снах. Да, ты заставила меня страдать, но я заставил тебя страдать больше. Я убил всех твоих солдат, я убил всех твоих друзей, твоя последняя подруга набросилась на тебя с топором. А когда она умерла, я выпил ее страх и чуть не опьянел от вкуса ее предательства.

– Она не предала меня, колдун, – сказала я. – Ты овладел ею. Это ты, а не Полилло пытался убить меня.

Архонт оскорбительно засмеялся.

– Большая разница. Тебе стало от этого легче?

Мне действительно стало легче. Полилло – не Серый Плащ, который предал моего брата. Она осталась верной мне до конца. Я улыбнулась, и он увидел по моей улыбке, что я сильна. Архонт нахмурился. Моя улыбка пугала его. Пантера зарычала, я снова налегла на стену, и на этот раз архонт отбросил нас изо всей силы. Мы были вынуждены отступить на несколько шагов, прежде чем я снова восстановила равновесие.

Архонт не замедлил воспользоваться своим преимуществом.

– Должен признать, что ты испугала меня, сука. Я долго пытался выяснить, почему Антеро причиняют мне столько хлопот. Никто не спорит, что в вашей семье есть какая-то сила – особенно у тебя. Пантера – в этом я не сомневаюсь – ее посланница. Как еще можно объяснить твои победы? Как еще ты могла так долго оставаться в живых? Но знай это, Ради Антеро, дочь Эмили, кто бы ни помогал тебе, он делает это только ради собственной цели. Он больше не сможет и не станет оберегать тебя от бед.

Ты знаешь, что мне остается только расправиться с тобой, чтобы стать богом. Ты умрешь, и умрет Орисса. Механизм готов, и ему нужна лишь твоя кровь для смазки. Когда падет Орисса, настанет очередь Далеких Королевств. Скоро весь мир будет моим. А когда я получу его силу, все миры, в которых я побывал, спасаясь от смерти, тоже падут.

Я вполуха слушала эту безумную болтовню, вспоминая размышления Гэмелена по поводу одной теории Серого Плаща.

– Магия потребляет энергию, Рали, – говорил он. – Даже мельничному колесу нужен вол, чтобы оно вращалось. И урожаю нужно зерно, которое потребляет энергию солнца. И только боги знают, чью энергию берет солнце. Но энергия не может быть бесконечна. И чем больше ее берут, тем меньше ее остается.

Это правда, подумала я. Так можно объяснить, почему архонт стоит передо мной в слабом человеческом облике, а не превратился в могучее небесное сияние. Вся его сила уходит на то, чтобы поддерживать этот странный мир, в котором мы находимся. Все здесь – башня, сам железный замок – только основа для его страшной машины. А сама машина потребляет большую часть его энергии.

Я погладила пантеру против шерсти, и она свирепо зарычала.

– Что случится, колдун, – спросила я, – когда мы с сестрой прорвемся сквозь твою стену? Ты знаешь, что это произойдет. Ты ведь слабеешь, а мы становимся сильнее.

Пантера взревела, и в глазах архонта что-то мелькнуло. Я надеялась, что это был страх. Я подняла топор.

– Ты не боишься сражаться со мной в этом теле, колдун?

Я изо всех сил ударила топором, раздался звон как от лопнувшей бутылки. Мерцающая стена ослепительно вспыхнула и исчезла. Я шагнула к архонту, пантера тоже двинулась вперед.

– Чтобы убить меня, – сказала я, – тебе придется разрушить все остальное.

По его потускневшим глазам я поняла, что попала в точку. Ярость охватила его, и он взревел, и воздух затрещал от насытившей его магии. Я швырнула топор. Он ударил его в грудь острием. Архонта отбросило назад, и он ударился о стену. После такого удара он должен был умереть. О, вернее – умереть во второй раз – ведь я уже убивала его. Но он не сдавался. Топор торчал из его тела. Я выхватила меч, чтобы прикончить его, но не успела сделать и шага, как из его тела повалил красный дым. Он наполнил комнату до потолка. И из этого дыма доносился рев архонта.

Двухголовый лев зарычал на меня, каждая морда скалила зубы длиной с копье. Пантера тоже зарычала в ответ. Она бросилась на чудовище и вцепилась в его переднюю лапу. Лев завизжал от боли и отбросил пантеру. Но та, оказавшись в воздухе, извернулась и стала расти. Когда она упала на лапы, ее голова была вровень с моей. С прощальным гневным воем архонт в обличье зверя пробил стену башни, расправил крылья и полетел.

Замок содрогнулся. Со стен потекло разжиженное железо. Потом замок, машина – все начало рушиться. Пантера взвизгнула, этот звук заставил меня очнуться. Откуда-то я знала, что мне надо делать. Когда начал осыпаться пол, я прыгнула на пантеру и вцепилась руками в мех. Я почувствовала, что она прыгнула, и мы пролетели через дыру, пробитую архонтом при бегстве.

Мы не упали, а летели все выше и выше. Я устроилась поудобнее у нее на спине. Посмотрев вниз, я успела увидеть, как железный замок взорвался яркой вспышкой. Потом я посмотрела вперед и увидела красные крылья удирающего архонта.

Пантера летела все быстрее и быстрее. От ветра у меня слезились глаза. Я крепче прижалась к ней, чувствуя, как мы сливаемся. Ее бугристые мускулы стали моими, острые зубы и когти – моими тоже. Ее сердце билось у меня в груди, по моим нервам пробегала яркая кошачья ненависть, в моей душе ожила жажда погони и убийства. Я стала пантерой, я рычала от силы и ненависти, преследуя архонта. Я прыгала с облака на облако, презирая всяких крылатых тварей, мясо которых скоро буду рвать.

Первый раз я настигла его на вершине горы. Из пастей зверя вылетали молнии и огонь. Но рефлексы пантеры помогали мне с легкостью уклоняться от его молний. Когда я приблизилась, он снова бросился бежать. Теперь я преследовала его по пятам, но тут в небе открылась черная дыра и лев проскочил в нее. Я бросилась за ним, зная, что мы переходим в другой мир, но в сердце пантеры не было страха, ее разуму было все равно – и я обнаружила, что по-прежнему в обличье пантеры бегу по огромному ледяному полю.

Оно было ярко-голубым, и его пересекали толстые красные вены. Я выпустила когти, цепляясь за лед, и издала боевой крик пантеры, чтобы слышал убегающий лев. Мне не нужно было размышлять, почему никто из нас не может подняться в воздух в этом мире, я просто знала это и приняла как закон, который управляет здесь всеми созданиями.

Потом мир снова изменился, и я оказалась в другом месте. Там был огонь и густой дым. Я слепо неслась вперед, лапы мне обжигала горячая земля, легкие разрывались от жары. Архонту, видимо, тоже приходилось несладко, потому что скоро адский мир растаял вокруг меня, и я очутилась в узком ущелье с высокими стенами.

Ядовитые змеи выползали на дорогу и десятками бросались на меня, но я перескакивала через них, прыгая с валуна на валун. Ущелье, изогнувшись, как эти змеи, повернуло к огромной скале. Высоко на ее вершине стоял дворец с изумрудным куполом. Отчего-то я знала, что, если лев успеет укрыться в нем, все будет потеряно. Скала под моими когтями превращалась в уступчивую глину.

Я снова закричала голосом пантеры, и мой крик остановил его. Лев повернулся, чтобы сражаться. Он стал расти, пока снова не превратился в архонта. Теперь его рост был футов двадцать или больше, и у него остались длинные львиные когти и огромные желтые зубы. Он вызывающе завыл, и ущелье ответило ему эхом. Я бросилась на него, чувствуя, как близко от меня его когти, стремящиеся разорвать мою плоть.

В прыжке я прокусила его бороду, почувствовала горячее, мягкое горло и сжала свои сильные челюсти. Кровь, которой я так жаждала, рванулась наружу. Когти его разжались. Архонт рухнул, но я не ослабила своей смертельной хватки, продолжая трясти его, пока кровь не перестала течь и пока не остановилось его сердце.

Только тогда я разжала челюсти и подняла голову. Я стояла над трупом архонта. Маленький черный росток поднялся из его груди, я знала, что это то, что осталось от его души. Я прихлопнула его лапой и раздавила.

Архонта больше не было.

Мой победный крик отразился эхом от самой луны.

Потом архонт, дворец, ущелье и луна исчезли, и я больше не была пантерой. Я была Рали – чересчур смертной женщиной и воином.

Я лежала на палубе корабля, мои многочисленные раны кровоточили. Это был мой корабль. Вокруг лежали тела стражниц. Рядом лежали Гэмелен и Полилло. Я с трудом встала и посмотрела вдаль.

Я знала, что живой не покидала эту палубу. Я сражалась на ней. И моя душа продолжила битву в других мирах и победила. Я встала на одно колено и поблагодарила Маранонию за благородную смерть, посланную ее дочерям.

Я посмотрела на свою ладонь. Шрам исчез навсегда.

И тогда я заплакала. Я оплакивала Полилло, Гэмелена, Корайс, Исмет и остальных. Я оплакивала себя. Я была жива и знала, что жизнь станет отныне тяжелой ношей.