32
В девять утра Флетчер заметил индейцев. Высокие краснолицые люди, вооруженные луками и стрелами, не выказывали ни страха, ни удивления при виде белых. Они стояли под деревьями тесной группой и не порывались спрятаться или убежать.
Флетчер подал Эвансу и Рэнди сигнал остановиться. Подняв обе руки вверх, чтобы показать, что у него нет оружия, он стал медленно приближаться к индейцам. Разукрашенный татуировками могучий мужчина выступил вперед.
— Приветствую вас, друзья, — громко сказал Флетчер по-португальски, что почти исчерпало его знание языка.
— И тебе привет, незнакомец, — спокойно ответил предводитель индейцев на том же языке.
Флетчер облегченно вздохнул. Если они говорят по-португальски, значит, принадлежат к вполне цивилизованному племени.
— Мы — алендао, — продолжал индеец, испытующе глядя на Флетчера. — Я Ларго, капитан племени. А кто вы такие и что вам здесь нужно?
Эванс перевел. Флетчер знал от Эмерсона, что капитанами в интегрированных бразильских племенах называют вождей. Эмерсон рассказывал и о племени алендао — оно было хорошо известно. Впервые алендао встретились с европейцами в конце девятнадцатого века, когда португальский миссионер Ламас обращал их в католическую веру.
Тогда племя насчитывало около тридцати тысяч человек, но прогресс сделал свое дело: теперь их оставалось не более восьмисот… Алендао обычно вели себя миролюбиво и на белых не нападали.
— Мы американцы, из США, — объяснил Эванс. — Наш самолет потерпел аварию, там… Меня зовут сеньор Эванс, это сеньор Стил, а это сеньор Флетчер. В моей стране он— великий вождь.
— Президент? — заинтересовался образованный Ларго.
— Нет, нет, не президент. Он сенатор… Как бы это вам растолковать… Сенаторы, это такие люди, которые принимают решения, и с ними не может спорить даже президент.
— Главнее президента, — заключил индеец и отвесил Флетчеру глубокий поклон.
— У нас есть много полезных вещей с погибшего самолета, — продолжил Эванс, развязал вещмешок, достал блестящие стальные ножи, банки с консервами, саперные лопатки.
Глаза капитана племени возбужденно засверкали.
— А где самолет? — спросил он.
Эванс перебросился парой фраз с сенатором и показал индейцу направление.
— Там. Мы шли долго, а вы дойдете за полдня. Великий вождь сеньор Флетчер дарит его вам. Все, что найдете, что уцелело — ваше.
Ларго снова церемонно поклонился:
— Мои люди благодарят великого вождя Флетчера за щедрый дар и спрашивают, окажет ли он и его спутники честь быть гостями в нашей деревне?
— Мы с радостью принимаем приглашение, — быстро ответил Эванс.
Под почетным эскортом их проводили в поселок, находившийся совсем недалеко, на берегу крохотной речушки, скорее разлившегося ручья. Пока они осматривались, Ларго не теряя времени отрядил экспедицию на поиски самолета.
Огромное манговое дерево, увешанное зелеными плодами, приютило под кроной десятка два крытых соломой и сухими листьями хижин. Свиньи и собаки бродили вокруг, возле хижин сидели и стояли женщины и дети, с любопытством взиравшие на пришельцев.
Улыбающийся Рэнди приступил к раздаче шоколада, ножей, консервов. Большинство женщин ни слова не знали ни на португальском, ни тем более на английском, и только часто кивали и кланялись.
Гостям отвели лучшую хижину. Помимо традиционного гамака атрибуты роскоши составляли кое-как сработанный примитивными инструментами стол, две табуретки, нитки самодельных бус, украшавшие стены, — нанизанные на жилы красные орешки, сморщенные высохшие плоды, разноцветные перья. Вождь поведал через посредство Эванса, что вообще-то у них есть даже радиоприемник, подаренный миссионерами, но он не работает из-за козней злого духа. Рэнди подумал, что замена батареек — более эффективное средство борьбы со злым духом, нежели шаманские пляски или что они тут практикуют, но оставил это умозаключение при себе. Зачем расстраивать человека, которому негде и не на что покупать батарейки?
— Сейчас — еда, — объявил Ларго. — Вечером — большой костер для белых братьев.
Он вышел из хижины, где ему приходилось стоять в полусгорбленной позе под низким потолком, что наносило урон достоинству.
Взглянув на поданное стройными девушками угощение (лепешки из фариньи, кукуруза, маниока), Эванс кисло заметил:
— Я предпочел бы хороший бифштекс… Надеюсь, мы здесь не слишком задержимся. Когда бы лучше расспросить их о чакамае?
— Вечером, у костра, — сказал Флетчер. — Эмерсон рассказывал мне, что у алендао в ходу местная рыбка, выжатый из нее сок по убойной силе значительно превосходит алкоголь. Это, надеюсь, поможет установить доверительные отношения…
К вечеру вернулась экспедиция с «Лиэрджета», нагруженная чем попало, включая предметы, абсолютно для индейцев бесполезные, но, по их мнению, красивые, — притащили даже разбитый лэптоп. Всеобщему ликованию не было предела, и авторитет великого вождя Флетчера поднялся до небывалых высот.
Костер развели возле реки. Его окружало огненное кольцо из подожженных сухих веток и травы, чтобы не подобрались ядовитые змеи — каскавелы, жарараки, корали. Этих милых созданий в окрестностях деревни ползало предостаточно.
Флетчеру предоставили почетное место на возвышении подле Ларго. Эванс как переводчик устроился рядом, а Рэн-ди пришлось довольствоваться не столь видной позицией. По кругу пошла чаша с соком пресловутой рыбки. Американцы усердно делали вид, что пьют.
После церемонии употребления веселящего сока индейцы затеяли ритуальные пляски вокруг костра. Монотонно били барабаны, им подвизгивало нечто вроде охрипшей флейты из тростникового стебля. Мелькание трясущихся тел впавших в экстаз индейцев оказывало гипнотизирующее воздействие. Под гортанные крики в костер летели пригоршни порошка, окрашивающего пламя в зеленый, синий, ярко-красный цвета.
Воспользовавшись тем, что капитан Ларго пребывает в ступоре и переводить нечего, Эванс подошел к привлекательной девушке, примеченной еще днем, — она показалась общительной и неплохо владела португальским.
— О, сеньор Эванс! — улыбнулась индианка. — Нравится вам наш праздник?
— Да, очень нравится… Как тебя зовут?
— Лиона, сеньор.
— Красивое имя. А сколько тебе лет?
— Не знаю, сеньор.
— Гм… — Столь неожиданно исчерпав тему, Эванс решил, что прямой путь — самый короткий. — Скажи, Лиона, какие еще племена живут по соседству с алендао?
— Тут много племен, сеньор. И все мирные. Вам нечего бояться, щедрым гостям везде будут рады.
— Да я и не боюсь… А есть такое племя — чакамае?
Лиона вздрогнула, в ее глазах засветились искорки страха. Она понизила голос:
— Об этом нельзя спрашивать, сеньор.
— Табу?
Если так, все, подумал Эванс. Если индейские шаманы наложили табу, религиозный запрет на упоминание чакамае, то, сколько бы он ни бился, не продвинется ни на шаг. Табу священно и непререкаемо. Можно бросить Лиону в костер, и она безропотно умрет, не сказав ни слова.
— Нет, не табу, — произнесла девушка вполголоса, и у Эванса отлегло от сердца. — Просто об этом не говорят. Страшно…
— Лиона, милая… Расскажи мне о чакамае. Я подарю тебе такое, чего ни у кого нет…
В поисках чего-нибудь, что помогло бы ему выполнить опрометчивое обещание, он обшарил карманы и достал зажигалку. В свете костра она заманчиво поблескивала.
— Ай! — завизжала восхищенная Лиона.
— Это не безделушка… Смотри!
Он щелкнул зажигалкой, появился остроконечный язычок пламени. Девушка была совершенно зачарована волшебной вещью.
— Дайте! — Она протянула руку.
— Э-э, погоди. — Эванс убрал зажигалку за спину. — Сначала ты расскажешь о чакамае. Ну пожалуйста, Лиона. Нам, людям издалека, нравится слушать страшные легенды…
Девушка нахмурилась:
— Это не легенда, сеньор. Пойдемте в хижину… Если здесь нас кто-нибудь услышит, мне будет плохо, меня будут сторониться… Идите, я приду к вам.
Эванс, на которого уже никто не обращал ни малейшего внимания, вернулся к Флетчеру и Рэнди, коротко переговорил с ними, перешагнул угасающий огненный круг и направился в хижину, выполнявшую роль отеля. Там он зажег фитили, плавающие в грязных плошках, наполненных жиром.
Лиона проскользнула в хижину минут через двадцать, когда Эванс уже начал беспокоиться, не передумала ли она. Но перспектива стать обладательницей зажигалки, видимо, перевесила ее опасения.
Девушка села на табурет напротив Эванса:
— Вы не обманете, сеньор? Вы дадите мне быстрый огонь?
— Конечно.
— Тогда слушайте. Племени чакамае больше нет. Они жили прямо там, где восходит солнце…
— На востоке… Далеко отсюда?
— Я не умею считать, сеньор, — смутилась девушка. — Не очень далеко. Не много дней пути для сильного воина. Но однажды, как говорят старики, в нашу деревню пришел израненный, окровавленный человек из племени чакамае. Это было до того, как белые люди провели большую дорогу…
— Трансамазонскую магистраль, — сказал Эванс. — Значит, до тысяча девятьсот семидесятого года… Но за сколько лет до этого? Приблизительно! Вот послушай, бывают сезоны дождей и засушливые сезоны, зима и лето. Смотри на мои пальцы, я считаю: один, два, три, четыре, пять. Подумай, Лиона. Столько раз сменялись сезоны до прокладки большой дороги? Или больше? Или меньше?
Девушка в отчаянии смотрела на пальцы Эванса — ему даже стало жаль Лиону. Она могла не выдержать интеллектуального напряжения.
— Столько, — наконец выдохнула она. — Или больше.
— Ладно. — Эванс убрал руку. — Примерно тысяча девятьсот шестьдесят пятый год или раньше…
— Вот… Тот человек рассказал, что на их деревню — она тоже называлась Чакамае, как и племя, — напали белые демоны…
— Белые люди?
— Не люди, сеньор, — демоны! Они убили всех, и тот, кто выжил, тоже вскоре умер. А с тех пор там, где жили чакамае, происходят странные вещи. Я сама видела…
— И что же ты видела?
— Иногда по ночам там поднимается красное зарево и слышится далекий гром… Не как барабан, а будто бьется огромное сердце под землей… Медленно и жутко. А иногда оттуда взлетают огни…
— Самолеты? Ты знаешь, что такое самолет?
— Знаю, — оскорбилась Лиона. — Я не маленькая… Это не самолеты. Самолеты гудят, а эти бесшумные. По одному и по много. Поворачивают и исчезают. А самое страшное другое. Храбрые мужчины нашего племени ходили туда. Никто не вернулся. С тех пор говорить о чакамае считается…
— Дурным тоном, — помог Эванс. — А как же ты узнала обо всем этом?
Девушка застенчиво улыбнулась в полумраке:
— Я спрашивала Ларго об огнях… «У нас бы это называлось — пустила в ход женское обаяние», — подумал Эванс, а вслух спросил:
— А другие белые, до нас? Кто-нибудь интересовался чакамае и тем… что там происходит?
— Кому же интересоваться, сеньор… Белые в Коадари. Это не близко, сюда они не приходят. Бывают миссионеры, но редко, да этих интересует только сеньор Иисус Христос…
В хижину вошли Рэнди и Флетчер.
— Индейцы напились до потери пульса, — сообщил Рэнди. — Капитан храпит у костра во главе команды… Вам удалось узнать что-нибудь у этой красавицы?
— Удалось. — Эванс перешел на португальский. — Спасибо, Лиона, теперь иди…
— А быстрый огонь? — вскинулась девушка. Эванс рассеянно сунул зажигалку в руку индианки. Девушка счастливо засмеялась и убежала.
— Итак, племя чакамае, — заговорил Эванс. — Их селение располагалось на востоке, если верить девушке, не слишком близко и не слишком далеко, но более или менее точно она сказать не смогла…
Он вкратце пересказал полученные от Лионы сведения.
— Небесные огни, удары подземного сердца, — задумчиво повторил Флетчер. — Она лично видела и слышала…
— Говорит, что видела. Но чего не измыслишь ради такой красивой зажигалки…
— Вряд ли стоит приписывать ей воображение на уровне Стивена Кинга, — сказал Рэнди.
— Это не имеет значения, джентльмены, — произнес Флетчер. — Мы знаем, куда идти, и мы пойдем туда.
— Утром? — спросил Рэнди.
— Да. Поговорим с Ларго и отправимся. Рэнди вздохнул:
— Меня пугает не то, что мы можем там найти, а то, что мы можем не найти ничего!
— Возможно, — проговорил сенатор. — Гибель племени чакамае может объясняться очень просто. Бывало, что гаримпейро вырезали целые племена, осваивая золотоносные земли.
— Можно предположить, что там тайный богатый прииск? Тогда, конечно, ночные рейсы самолетов становятся понятны, как и исчезновение людей, и грохот золотопромывочных машин… Не очень ясно, правда, почему машины слышны, а самолеты — нет.
— Минуту… Не стоит упускать главное — источник информации о чакамае. Наш, первый.
— Не надо гадать, — подвел итог Эванс. — Будем надеяться, нам удастся увидеть все собственными глазами.
Они покинули хижину и снова вышли в тропическую ночь. В воздухе носились громадные светляки, и Рэнди подумал, что в темноте, когда расстояние оценить трудно, их вполне можно принять за отдаленные огни летательных аппаратов. Но такую ошибку мог допустить европеец, а вот девушка, родившаяся и выросшая в сельве, — едва ли…
Утренний разговор с капитаном Ларго сложился примерно так, как и предполагалось. Вождь и без того был хмур, часто обхватывал руками голову — видно, болела после вчерашних торжеств, — а когда услышал вопросы о чакамае, и вовсе расстроился.
— Они были там. — Он показал рукой на восток. — Но больше их нет. И ходить туда нельзя.
— Может быть, вы все же дадите нам проводника? — спросил Флетчер.
Ларго вскочил, отчаянно замахал руками:
— Туда нельзя, там смерть. Великий вождь Флетчер не должен ходить туда.
— Мы пойдем, — ответил сенатор.
