8
Якадзуно пришлось согнуться, чтобы войти в хижину, которую вызуэ называют есо. Чертов язык, ни одно слово человеку нельзя нормально выговорить, что бы ты ни пытался сказать, получается какая-то ерунда, а эти вызуэ смотрят на то, как шемсезл коверкает слова Ухуфлайм, и фыркают. Якадзуно уже выяснил, что фырканье заменяет ящерам смех.
Внутри хижины не было почти ничего, из внутреннего убранства только кресло-качалка, в котором дремала молодая вызуйшав по имени Хусуэлва, и еще циновка на полу, на которой, прикрыв глаза, лежал Анатолий. Якадзуно вздрогнул, увидев его.
Анатолий сильно исхудал, щеки ввалились, черты лица заострились, и если бы не здоровый румянец на щеках, он был бы похож на умирающего. Услышав шаги, Анатолий медленно и очень плавно повернул голову, увидел Якадзуно, улыбнулся и сказал:
— Привет, лозшу. Эти сэшвуэ тебя еще не достали? Якадзуно не поддержал шутку, ничего смешного в ней он не нашел.
— Множественное число от сэшвуэ звучит сэшвуй. Кроме того, в этом езузера… нет, кажется, езузере… короче, в этом гадюшнике сэшвуэ только один, а все остальные — это вонючие фохей, в которые этот урод записал и меня. Знаешь, какое у меня сейчас фувуху? Сэшвуэ Фесезл Левосе, мать его под хвост, объявил меня своей собственностью до тех пор, пока мой хозяин, то есть ты, не придешь в себя настолько, чтобы меня можно было тебе доверить. Как тебе это нравится?
Анатолий сделал странный жест, как будто попытался пожать плечами, но передумал.
— А что здесь такого? — спросил он. — У каждого народа свои законы, нашему другу Фесезлу тоже, скорее всего, не нравится, что в Олимпе ему не оказывают должных знаков уважения. Примитивные культуры очень жестко регламентируют поведение членов общества, у них каждый знает свое место, а когда выясняется, что для кого-то места нет, ему это место находят, исходя из собственных представлений о системе взаимоотношений в обществе. Я так понимаю, у них феодальное общество?
— Что-то вроде того. Пожалуй, скорее даже рабовладельческое. Сэшвуй относятся к фохего почти как к домашним животным.
— Сэшвуй и фохего — это касты?
— Фохей.
— Чего?
— Фохей, а не фохего. Корень фохе, и — окончание множественного числа. Бывают и другие окончания, вообще, у них столько склонений и спряжений…
— Быстро ты разобрался в их языке.
Якадзуно скорчил злобную гримасу, похоже, методы обучения иностранному языку у ящеров не отличались гуманностью. Анатолий поспешил сменить тему.
— Что, вообще, случилось? — спросил он. — Как мы здесь оказались?
— Мы попали под ядерный удар, — выдал Якадзуно потрясающе глубокую и неожиданную мысль. — Я так и не понял, кстати, что там взорвалось.
— Скорее всего, управляемая мина. Когда эти придурки начали стрелять, она спокойно взлетела и взорвалась. А может, это был автономный снаряд. Когда пули начали падать на землю, к этим танкам можно было и слона подвести, они бы все равно ничего не заметили.
— Танкам? Каким еще танкам?
— Обыкновенным. Не знаешь, что такое танки? Это тяжелые бронированные грузовики с мощным вооружением, на Деметре расквартирован целый танковый полк.
— Но зачем? Любой серьезный противник накроет их одной веерной атакой.
— Полк экспериментальный. Насколько я помню, эксперимент признали неудачным, но полк не расформировали. Наверное, чтобы ящеров пугать. Теперь в этом полку стало как минимум одним батальоном меньше. Ну да бог с ними, с танками, ты лучше скажи, дальше что было?
— Что-что… нас накрыло, потащило, стекла побились, хорошо, что вынесло на сухое место, не утонули. Тебя приложило спиной о спинку сиденья, сиденье сломалось, твоя спина тоже. До ближайшего жилья километров пять, куда идти — неизвестно, потому что джипиэска сдохла и компас тоже, я на всякий случай включил аварийку, мало ли, думаю, может, чудо случится, а оно взяло и случилось. Фесезл принял сигнал и решил посмотреть, что там происходит, взял двоих бойцов, лодку и поехал нас спасать.
— На лодке? По болоту? Там же полно сухих мест!
— У них специальная лодка, скорее глиссер, чем лодка. Это такая большая плоскодонка, там стоит водометный двигатель, а по бокам какая-то фигня вроде гусениц, и еще они днище чем-то смазывают… Короткие сухие участки она пролетает с разгону, а если надо долго ехать посуху, они переключают двигатель на гусеницы и лодка ползет, как вездеход.
— Двигатель земного производства?
— Ну не местного же!
— Действительно. А зачем они поехали нас спасать? Они должны были сильно перепугаться.
— Они и перепугались. Черт его знает… насколько я понимаю, у этих сэшвузл такая этика, что нельзя уступать страху, и если ты пошел на страшное дело и вернулся, то ты теперь супергерой. И еще, я думаю, Фесезл хотел поснимать аккумуляторы с убитых машин, с нашей они, кстати, аккумулятор сняли.
Анатолий сунул руку под мышку и обнаружил, что пистолет отсутствует.
— Мой пистолет они тоже забрали, — констатировал он.
— Мой оставили, — сказал Якадзуно. — Мы все-таки не пленники, мы, скорее, почетные гости. По крайней мере ты.
— Погоди. Значит, меня они приняли за человеческого сэшву или как там это у них называется… А ты кто по их мнению?
— Лозшу. Дружинник, оруженосец, рядовой солдат. Что-то вроде слуги, вроде как Планше у д'Артаньяна. Пока сэшвуэ болен, он пользуется покровительством хозяина территории, на которой находится, а его лозшу на это время становится собственностью этого самого хозяина. Право собственности относительное, чужого слугу нельзя отправлять на работу, потому что это неуважение к больному хозяину… короче, тут сам черт ногу сломит. Надо быть ученым, чтобы разобраться в их порядках.
— Думаю, ученые уже давно во всем разобрались, — заметил Анатолий, — только нам от этого не легче. Значит, они собирались разграбить убитые машины, нашли меня и… что? Почему они перестали грабить?
— Ну… я сказал им про радиоактивный дождь… нет, на самом деле тут что-то другое. По-моему, как только Фесезл узнал, что ты сэшвуэ…
— Как он узнал, кстати?
— Я сказал, что ты офицер десанта. Они вначале хотели тебя добить, типа, все равно не жилец, но потом передумали. По-моему, они возлагают на тебя большие надежды.
— По-моему, тоже. Знать бы еще какие… Ты мне лучше вот что скажи… — Анатолий покопался в памяти, — что такое езойлакл вело сшохофа!
— Понятия не имею. Мы ведь сюда только вчера приехали, я по-ихнему вообше почти ничего не понимаю.
— Шефуэ?
— Без понятия.
— Дрижэ ловов У влаху в?
— Фесезл это.
— То есть?
— Лово Увлахув — так называется это племя… или не племя… короче, те, кто живут в этой деревне. Дрижэ — начальник, вождь.
— Все Сузаш?
— Не знаю.
— Езойлава Овуэ?
— По-моему, их главный бог. Они им ругаются.
— Хувев?
— Не знаю.
— Есижэ?
— Дождь. Весейхэл есижэ — радиоактивный дождь.
— У них есть отдельное слово для радиации?
— Не знаю… вряд ли… нет, скорее, весейхэл — это ядовитый. Или вообще вредный.
— Понятно, — констатировал Анатолий. — Понятно, что ничего не понятно. Фесезл обещал привести переводчика из соседней деревни, будем надеяться, что с ним станет понятнее.
— Когда он придет?
— Фесезл не сказал. А что?
— Можно, я пока поживу у тебя?
— Да пожалуйста. А что случилось?
— Ничего. — Якадзуно явно смутился. — Но здесь лучше.
— Хорошо. Хусуэлва!
Юная ящерица моментально просунула острую мордочку внутрь хижины.
— Этот… гм… как будет человек по-ихнему? — обратился
Анатолий к Якадзуно.
— Шемсезл, по-моему, — подсказал Якадзуно.
— Так вот, этот шемсезл будет жить со мной, — Анатолий показал жестом на пол хижины. — Ему надо принести циновку и какое-то одеяло…
— У них нет одеял, — перебил его Якадзуно. — Они спят прямо на полу, а циновку тебе принесли в знак особого уважения.
— Короче, он будет жить здесь, — сказал Анатолий. Хусуэлва издала невнятный булькающий звук.
— Лучше сам ей объясни, — сказал Анатолий и прикрыл глаза.
Мозговой процессор настоятельно рекомендовал ему подремать.
